Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению ФИО1 к администрации Вилючинского городского округа ЗАТО г. Вилючинск о признании незаконным распоряжения об увольнении, восстановлении на работе, возложении обязанности заключить дополнительное соглашение к трудовому договору, взыскании компенсации за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда,

установил:

Истец ФИО1 обратился в суд с иском к администрации Вилючинского городского округа закрытого административно-территориального образования города Вилючинска (далее администрация ВГО, работодатель, ответчик), в котором просил признать незаконным распоряжение администрации ВГО №244-лс от 04 октября 2017 года о прекращении (расторжении) трудового договора с работником; восстановить истца на работе в должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля администрации Вилючинского городского округа; на основании ст. 72 Трудового кодекса Российской Федерации обязать ответчика заключить дополнительное соглашение к трудовому договору, в связи с изменением должностной инструкции; взыскать с ответчика в пользу истца оплату за время вынужденного прогула в размере 19 947 рублей 53 копеек за период с 09 октября 2017 года по 25 октября 2017 года, а также компенсацию морального вреда в размере 25 000 рублей.

В обоснование заявленных требований истец указал, что 18 апреля 2017 года он был принят на работу в должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля администрации ВГО и с ним был заключен срочный трудовой договор №17 на определенный срок – по выход на работу основного работника ФИО5, при подписании трудового договора истец был ознакомлен с должностной инструкцией по указанной должности, являющейся приложение №5 к распоряжению администрации ВГО от 19 сентября 2016 года №619-р, согласно которой на истца были возложены вспомогательные юридические функции, связанные участием в работе по проведению правовой и антикоррупционной экспертизы различных актов администрации ВГО, их подготовкой, внесением изменений и отменой таких актов; подготовкой заключений по различным правовым вопроса; представлению интересов администрации ВГО в судах, государственных и общественных организациях; подготовкой проектов решений думы ВГО, постановлений и распоряжений администрации ВГО. Однако фактически изначально на истца были возложены совершенно иные обязанности, связанные с осуществлением муниципального контроля на территории ВГО, в связи с чем, постановлением администрации ВГО от 28 апреля 2017 года №359 истец был наделен полномочиями по составлению протоколов об административных правонарушениях, предусмотренных ст.ст. 4, 7.6, 7.8., 9, 10, 10.1, 11, 11.1, 14 Закона Камчатского края от 19 декабря 2008 года №209, а также постановлением №304 от 24 апреля 2017 года истец был включен в состав административной комиссии при администрации ВГО. На протяжении всего времени работы с 18 апреля по 08 октября 29017 года истцу в работу отписывались материалы, зарегистрированные в КУСП и направленные из ОМВД России по ЗАТО г. Вилючинск, а также обращения граждан по вопросам связанным с осуществлением муниципального административного, жилищного и земельного контроля на территории ВГО. Ссылаясь на положения ст.ст. 15, 60, 72, 72.1 Трудового кодекса РФ полагал, что им с ведома и по поручению работодателя выполнялась работа по совершенно иной трудовой функции, чем предусмотрена трудовым договором №17 и должностной инструкцией, при этом письменных соглашений об изменении трудовых функций меду истцом и ответчиком не заключалось. 17 августа 2017 года истец был ознакомлен с новой должностной инструкцией, утвержденной распоряжением администрации ВГО от 10 августа 2017 года №120, которая официально закрепляла за истцом круг обязанностей по осуществлению муниципального контроля на территории ВГО, с чем истец был согласен, однако, полагая, что изменение должностной инструкции свидетельствует об изменении определенных сторонами условий труда, на основании ст. 72 Трудового кодекса РФ с истцом должно было быть заключено дополнительное соглашение к трудовому договору, в связи с чем, при ознакомлении с новой должностной инструкцией им было указано о частичном несогласии с ней. Несмотря на обращение истца в Государственную инспекцию труда по Камчатском краю, по результатам которого администрации ВГО было вынесено предписание об устранении нарушений, истец вплоть до увольнения 08 октября 2017 года продолжал выполнять функции по осуществлению муниципального контроля, однако каких-либо письменных соглашений об изменении трудовой функции с ним заключено не было, предписание госинспекции труда выполнено не было. 27 сентября 2017 года истцу было вручено уведомление об окончании срочного трудового договора в связи с выходом на работу основного работника ФИО5, 06 октября 2017 года истец был ознакомлен с распоряжением о прекращении трудового договора и ему была вручена трудовая книжка. Однако фактически ФИО5 в связи с нахождением в отпуске вышла на работу только ДД.ММ.ГГГГ, следовательно, работодателем был нарушен порядок прекращения с ним трудового договора, поскольку согласно ч. 3 ст.79 Трудового кодекса РФ датой прекращения заключенного с ним трудового договора должно было стать 16 октября 2017 года. Кроме того, полагал, что поскольку ФИО5 первоначально осуществляла свои обязанности на основании должности инструкции, выступающей приложением №5 к распоряжению №619-р от 19 сентября 2017 года, а истцом фактически изначально выполнялись обязанности по муниципальному контролю, которые первоначальным вариантом должностной инструкции предусмотрены не были, несмотря на допущенные, по мнению истца, нарушения в порядке оформления изменений условий трудового договора, фактически между истцом и ответчиком сложились совершенно иные трудовые отношения, вследствие чего условие о срочном характере трудовых отношений утратило силу и ответчик, не имея законных оснований, и без соблюдения порядка изменения определенных сторонами условий трудового договора уволил истца, чем нарушил его трудовые права.

В ходе производства по делу истец ФИО1 исковые требования поддержал в полном объеме, по основаниям, изложенным в иске, дополнительно представил свой расчет среднего заработка подлежащего взысканию, по его мнению, с работодателя за время вынужденного прогула, который за период с 09 октября 2017 года по 29 ноября 2017 года согласно расчета истца составил 56 773 рубля 46 копеек. Настаивал на взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула по день восстановления его на работе исходя из представленного им расчета (т. 2 л.д. 65).

В судебном заседании истец ФИО1 дополнительно пояснил, что о временном трудоустройстве на должность главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО (далее отдел правового обеспечения) он узнал еще до приема его на работу, о чем им было указано в заявлении, в котором он просил зачислить его на муниципальную службу временно с 17 апреля 2017 года по день выхода на работу основного работника ФИО5 На момент трудоустройства, ему было известно наименование должности, место работы и оклад, в свою очередь конкретный вид поручаемой по данной должности работы ему известен не был. Со дня приема на работу по день увольнения он выполнял работу, связанную с муниципальным контролем, что в основном выражалось в составлении протоколов об административных правонарушениях, вынесении определений об отказе в возбуждении дел об административных правонарушениях, работе по проверке сообщений граждан и материалов, поступающих из ОМВД России по ЗАТО Вилючинск, на предмет наличия признаков состава административного правонарушения, а также в участии в работе административной комиссии при администрации ВГО. Выполняемые им должностные обязанности по муниципальному контролю полностью не соответствовали обязанностям, изложенным в должностной инструкции, с которой он был ознакомлен при приеме на работу, что он понял только через две-три недели работы. Пояснил, что в период своего трудоустройства должностные обязанности, предусмотренные должностной инструкцией, являющейся приложением № 5 к распоряжению администрации ВГО от 19 сентября 2016 года № 619-р (далее должностная инструкция № 5), он не выполнял и такая работа работодателем ему не поручалась. Между тем определение круга его обязанностей и определение конкретного вида выполняемой им работы было произведено его непосредственными руководителями, а именно и.о. начальника правового отдела и и.о. начальника управления делами администрации ВГО, которыми в день выхода его на работу являлись ФИО3 и ФИО4, именно данные должностные лица определили ему должностные обязанности связанные с муниципальным контролем и в последующем отписывали ему в работу соответствующие материалы и документы. Пояснил, что 29 мая 2017 года он также был ознакомлен с должностной инструкцией, являющейся приложением № 6 к распоряжению администрации ВГО от 19 сентября 2016 года № 619-р (далее должностная инструкция № 6), однако данные должностные обязанности связанные с работой секретаря административной комиссии он в течении своей трудовой деятельности у ответчика не выполнял, такие обязанности ему работодателем не поручались и на него не возлагались. В августе 2017 года ему была представлена для ознакомления измененная распоряжением администрации ВГО от 10 августа 2017 года № 120 должностная инструкция, являющаяся приложением № 6 к распоряжению администрации ВГО от 19 сентября 2016 года № 619-р, в которой уже были изложены должностные обязанности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, связанные именно с осуществлением муниципального контроля, которые в свою очередь были по объему больше чем фактически выполняемая им работа, однако он был согласен с выполнением данного вида работы, продолжил свою трудовую деятельность, между тем полагал, что с ним должно было быть заключено в письменной форме дополнительное соглашение к трудовому договору в связи с изменением его трудовой функции, что работодателем вплоть до его увольнения сделано не было. Считал, что поскольку он со дня приема на работу по день увольнения выполнял по поручению работодателя обязанности по осуществлению муниципального контроля, что не предусмотрено должностной инструкцией № 5, с которой он был ознакомлен при приеме на работу, при этом должностные обязанности, изложенные в данной инструкции, он фактически никогда не выполнял, то между ним и ответчиком сложились иные трудовые отношения, которые носят бессрочный характер, в связи с чем, оснований для его увольнения в связи с выходом на работу основного работника ФИО5 не имелось. По этой причине считал, что он подлежит восстановлению на работе в должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения с заключением с ним на основании ст. 72 Трудового кодекса РФ дополнительного соглашения к трудовому договору с указанием в нем его трудовых функций, основанных на измененной 10 августа 2017 года должностной инструкции № 6, связанных с осуществлением муниципального контроля, а также бессрочного характера сложившихся трудовых отношений. Полагал, что с ответчика по причине незаконного увольнения истца подлежит взысканию средний заработок за время вынужденного прогула и компенсация морального вреда.

Представитель ответчика администрации ВГО - ФИО2 в судебном заседании заявленные требования полагал необоснованными и не подлежащими удовлетворению, поддержал доводы, изложенные в письменных возражениях главы администрации ВГО ФИО6, согласно которым с ФИО1 был заключен срочный трудовой договор, п. 1.8. которого предусмотрено, что трудовой договор заключен на определенный срок, а именно – по выход на работу основного работника ФИО5, которая временно была переведена на должность ФИО8, то есть сроком окончания срочного трудового договора с ФИО1 являлась дата перевода ФИО5 обратно на основную должность, о чем истцу было достоверно известно, как при подписании срочного трудового договора, так и в период трудовой деятельности. Дополнительно пояснил суду, что истец с момента зачисления на муниципальную службу по день его увольнения в связи с окончанием срока действия трудового договора по поручению работодателя исполнял должностные обязанности, связанные с осуществлением муниципального контроля, при этом в течении всей трудовой деятельности истца его должностные обязанности не менялись. Определение должностных обязанностей конкретного муниципального служащего является прерогативой работодателя, в связи с необходимостью налаживания в отделе правового обеспечения работы по осуществлению муниципального контроля на истца по занимаемой им должности руководителем отдела были возложены именно такие должностные обязанности. Поскольку должностной инструкции, определяющей должностные обязанности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения связанные с муниципальным контролем, в администрации ВГО на момент принятия истца на работу не было, истец был ознакомлен с иными должностными инструкциями по занимаемой им должности, а в августе 2017 года для приведения должностных инструкций в соответствие с фактически выполняемыми по должности главного специалиста-эксперта обязанностями работодателем была разработана и утверждена распоряжением № 120 соответствующая должностная инструкция, с которой истец был 17 августа 2017 года ознакомлен, после чего ФИО1 продолжил выполнять свои должностные обязанности по занимаемой должности связанные с осуществлением муниципального контроля. Считал, что оснований для восстановления истца на работе не имеется, поскольку основной работник ФИО5 с 16 октября 2017 года приступила к исполнению своих должностных обязанностей по должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, с новыми должностными обязанностями она была ознакомлена и согласна на их исполнение. Пояснил, что увольнение истца 08 октября 2017 года было вызвано необходимостью обратного перевода основного работника ФИО5 с 09 октября 2017 года, поскольку, несмотря на нахождение ФИО5 до ДД.ММ.ГГГГ включительно в очередном трудовом отпуске, ее было необходимо перевести обратно с должности главного специалиста-эксперта в отделе имущественных отношений, поскольку она замещала данную должность временно на период отсутствия основного работника ФИО8, которая с 09 октября 2017 года приступила к исполнению своих должностных обязанностей по занимаемой ею должности. Указал, что работодателем никаких действий, свидетельствующих о намерении заключить с истцом бессрочный трудовой договор не совершалось, истец был принят временно на период отсутствия основного работника, которая не уволена и с 16 октября 2017 года приступила к исполнению своих должностных обязанностей по занимаемой должности. Истец в свою очередь на другую должность работодателем не переводился, изменений в условия трудового договора, связанных со сроком его действия, не вносилось, в период трудоустройства истца никаких вакантных должностей, которые бы истец мог замещать, не было. Считал, что сам по себе факт выполнения истцом должностных обязанностей по замещаемой им должности, не предусмотренных должностной инструкцией, с которой истец был ознакомлен при приеме на работу, не свидетельствует о том, что между ответчиком и истцом сложились бессрочные трудовые отношения. Считал, что оснований для удовлетворения требований ФИО1 в полном объеме нет, так как все они производны от основного требования о восстановлении на работе, оснований к удовлетворению которого также не имеется.

Государственная инспекция труда по Камчатскому краю, извещенная о месте и времени рассмотрения дела надлежащим образом, своего представителя для участия в судебном заседании не направила, заключения по иску не представила.

Выслушав истца, представителя ответчика, допросив свидетеля ФИО5, а также заслушав заключение помощника прокурора Кутузовой О.В., полагавшей требования истца о восстановлении на работе необоснованными и не подлежащими удовлетворению, исследовав представленные письменные доказательства, суд приходит к следующему.

В соответствии со ст. 5 Трудового кодекса РФ регулирование трудовых отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений в соответствии с Конституцией РФ, федеральными конституционными законами осуществляется трудовым законодательством и иными нормативно-правовыми актами, содержащими нормы трудового права.

Согласно ст. 56 Трудового кодекса РФ трудовой договор – это оглашение между работодателем и работником, в соответствии с которым работодатель обязуется предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, предусмотренные трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами и данным соглашением, своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определенную этим соглашением трудовую функцию, соблюдать правила внутреннего трудового распорядка, действующие у данного работодателя.

В соответствии со ст. 57 Трудового кодекса РФ обязательными для включения в трудовой договор являются следующие условия: место работы, а в случае, когда работник принимается для работы в филиале, представительстве или ином обособленном структурном подразделении организации, расположенном в другой местности, место работы с указанием обособленного структурного подразделения и его местонахождения; трудовая функция (работа по должности в соответствии со штатным расписанием, профессии, специальности с указанием квалификации; конкретный вид поручаемой работнику работы); дата начала работы, а в случае, когда заключается срочный трудовой договор, срок его действия и обстоятельства (причины), послужившие основанием для заключения срочного трудового договора в соответствии с настоящим Кодексом или иным федеральным законом; условия оплаты труда (в том числе размер тарифной ставки или оклада (должностного оклада) работника, доплаты, надбавки и поощрительные выплаты); режим рабочего времени и времени отдыха (если для данного работника он отличается от общих правил, действующих у данного работодателя); компенсации за тяжелую работу и работу с вредными и (или) опасными условиями труда, если работник принимается на работу в соответствующих условиях, с указанием характеристик условий труда на рабочем месте; условия, определяющие в необходимых случаях характер работы (подвижной, разъездной, в пути, другой характер работы); условие об обязательном социальном страховании работника в соответствии с настоящим Кодексом и иными федеральными законами; другие условия в случаях, предусмотренных трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права.

По соглашению сторон в трудовой договор могут также включаться права и обязанности работника и работодателя, установленные трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, локальными нормативными актами, а также права и обязанности работника и работодателя, вытекающие из условий коллективного договора, соглашений. Не включение в трудовой договор каких-либо из указанных прав и (или) обязанностей работника и работодателя не может рассматриваться как отказ от реализации этих прав или исполнения этих обязанностей (ч. 5 ст. 57 ТК РФ).

Согласно ст. 58 Трудового кодекса РФ трудовые договоры могут заключаться: на неопределенный срок и на определенный срок не более пяти лет (срочный трудовой договор), если иной срок не установлен настоящим Кодексом и иными федеральными законами. При этом, срочный трудовой договор заключается, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок с учетом характера предстоящей работы или условий ее выполнения, а именно в случаях, предусмотренных частью первой статьи 59 настоящего Кодекса. Если в трудовом договоре не оговорен срок его действия, то договор считается заключенным на неопределенный срок. В случае, когда ни одна из сторон не потребовала расторжения срочного трудового договора в связи с истечением срока его действия и работник продолжает работу после истечения срока действия трудового договора, условие о срочном характере трудового договора утрачивает силу и трудовой договор считается заключенным на неопределенный срок. Трудовой договор, заключенный на определенный срок при отсутствии достаточных к тому оснований, установленных судом, считается заключенным на неопределенный срок. Запрещается заключение срочных трудовых договоров в целях уклонения от предоставления прав и гарантий, предусмотренных для работников, с которыми заключается трудовой договор на неопределенный срок.

Положениями ч. 1 ст. 59 Трудового кодекса РФ предусмотрено, что срочный трудовой договор может заключаться, в том числе, на время исполнения обязанностей отсутствующего работника, за которым в соответствии с трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами, трудовым договором сохраняется место работы.

В силу п. 2 ч. 1 ст. 77 Трудового кодекса РФ одним из оснований прекращения трудового договора является истечение срока трудового договора (статья 79 ТК РФ).

Согласно ч. 1 ст. 79 Трудового кодекса РФ срочный трудовой договор прекращается с истечением срока его действия. О прекращении трудового договора в связи с истечением срока его действия работник должен быть предупрежден в письменной форме не менее чем за три календарных дня до увольнения, за исключением случаев, когда истекает срок действия срочного трудового договора, заключенного на время исполнения обязанностей отсутствующего работника.

Частью 3 той же статьи предусмотрено, что трудовой договор, заключенный на время исполнения обязанностей отсутствующего работника, прекращается с выходом этого работника на работу.

Указанные нормы трудового законодательства регулируют отношения, возникающие при наступлении определенного события, а именно истечения установленного срока действия трудового договора, при этом данное обстоятельство не связано с инициативой работодателя и наступает независимо от его воли.

Таким образом, выход на работу отсутствующего работника, на время отсутствия которого и принималось на работу другое лицо по срочному трудовому договору, является безусловным основанием для прекращения трудового договора.

В п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 года № 2 (ред. от 24.11.2015) «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» разъяснено, что при разрешении вопроса об обоснованности заключения с работником срочного трудового договора, следует учитывать, что такой договор заключается, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок с учетом характера предстоящей работы или условий ее выполнения, в частности в случаях, предусмотренных частью первой ст. 59 Трудового кодекса РФ, а также в других случаях, установленных Кодексом или иными федеральными законами (часть вторая ст. 58, часть первая ст. 59 ТК РФ). Если судом при разрешении спора о правомерности заключения срочного трудового договора будет установлено, что он заключен работником вынужденно, суд применяет правила договора, заключенного на неопределенный срок.

Судом при рассмотрении дела установлено, что администрация Вилючинского городского округа ЗАТО г. Вилючинск зарегистрирована в качестве юридического лица и является исполнительно-распорядительным органом местного самоуправления, наделенным согласно Устава Вилючинского городского округа полномочиями по решению вопросов местного значения городского округа и полномочиями для осуществления отдельных государственных полномочий, переданных органам местного самоуправления городского округа Федеральными законами и законами Камчатского края.

Права и обязанности муниципальных служащих установлены Федеральным законом от 02 марта 2007 года № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации», в соответствии с ч. 2 ст. 3 которого на муниципальных служащих распространяется действие трудового законодательстве с особенностями, предусмотренными настоящим Федеральным законом.

Статья 11 указанного Федерального закона № 25-ФЗ наделяет муниципального служащего рядом прав, направленных на обеспечение исполнения служащим его должностных обязанностей; обеспечение муниципальному служащему определенного уровня социальной защищенности; а также связанных с защитой муниципальным служащим своих прав.

Как установлено в судебном заседании и подтверждается представленными суду материалами личного дела ФИО1, 17 апреля 2017 года истец обратился к и.о. главы администрации ВГО ФИО7 с заявлением, в котором просил зачислить его на муниципальную службу на старшую должность муниципальной службы «главный специалист-эксперт отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации» с 17 апреля 2017 года по выход на работу основного работника ФИО5

Распоряжением и.о. главы администрации Вилючинского городского округа №-р от 18 апреля 2017 года истец ФИО1 зачислен на муниципальную службу и временно назначен с 18 апреля 2017 года по выход на работу по основной должности ФИО5 в отдел правового обеспечения, экспертизы и контроля администрации ВГО на старшую должность муниципальной службы – главный специалист-эксперт (т.1 л.д.180).

18 апреля 2017 года с ФИО1 заключен трудовой договор № 17, в соответствии с которым муниципальный служащий ФИО1 обязуется исполнять должностные обязанности в структурном подразделении – отдел правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО по должности главный специалист-эксперт, в соответствии с должностной инструкцией (т.1 л.д. 117-122, 181-185).

Согласно п. 1.8 указанного трудового договора № 17, заключенного с ФИО1 настоящий договор заключен на определенный срок: с 18 апреля 2017 года по выход на работу по основной должности основного работника ФИО18 (с 18 апреля 2017 года на время перевода ФИО5)

Как установлено в судебном заседании ФИО5, занимающая должность главного специалиста эксперта отдела правового обеспечения, и контроля управления делами администрации ВГО, распоряжением №95-р от ДД.ММ.ГГГГ была временно с указанной даты по выход на работу по основной должности основного работника ФИО8, переведена на должность главного специалиста-эксперта отдела по управлению муниципальным имуществом и с ней было заключено дополнительное соглашение №13 к трудовому договору (т.1 л.д. 89, 90-91).

Согласно распоряжению №162-лс от 25 августа 2017 года ФИО5 с 04 сентября 2017 года по 13 октября 2017 года включительно был предоставлен ежегодный основной и дополнительный отпуск (т.1 л.д.92).

В свою очередь ФИО8 на основании распоряжения №94-р от 06 марта 2017 года была временно с 06 марта 2017 года по выход на работу основного работника ФИО10 переведена на должность экономиста в отдел по предоставлению гражданам субсидий на оплату жилых помещений и коммунальных услуг (т.2 л.д. 109), а ФИО10 распоряжением №-р от ДД.ММ.ГГГГ временно с указанной даты по выход основного работника переведена на ведущую должность муниципальной службы консультанта в отдел по управлению городским хозяйством, которую до указанной даты на основании срочного трудового договора занимала ФИО11 (т. 2 л.д. 101, 105, 108) и которой распоряжением №-р от ДД.ММ.ГГГГ был предоставлен отпуск по беременности и родам на 140 календарных дней (т. 2 л.д.107).

Из представленных документов следует, что основным работником по должности консультанта в отделе по управлению городским хозяйством является ФИО12, которая с 18 апреля 2016 года до 08 октября 2017 года находилась в отпуске по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет и на основании её личного заявления от 26 сентября 2017 года, а также распоряжения №251-лс от 13 октября 2017 года она приступила к работе по основной должности с 09 октября 2017 года.

В связи с выходом на работу основного работника ФИО12 распоряжениями №-Лс, №-лс, №-лс от ДД.ММ.ГГГГФИО10 с 09 октября 2017 года переведена обратно в отдел по предоставлению гражданам субсидий на оплату жилых помещений и коммунальных услуг на должность экономиста, соответственно ФИО8 с данной должности переведена обратно в отдел по управлению муниципальным имуществом на свою должность главного специалиста- эксперта, а ФИО5 с 09 октября 2017 года переведена обратно на свою основную должность главный специалист-эксперт отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации Вилючинского городского округа (т.2 л.д. 104, 111, 112, 113, 114, 115).

В судебном заседании на основании пояснений сторон, а также документов представленных суду и имеющихся в материалах личного дела ФИО1 установлено, что 27 сентября 2017 года истцу ФИО1 было вручено уведомление об окончании срочного трудового договора 08 октября 2017 года в связи с выходом на работу основного работника ФИО5 и распоряжением №244-лс от 04 октября 2017 года ФИО1 08 октября 2017 года был уволен, трудовой договор №17 от 18 апреля 2017 года, заключенный с ним, был прекращен на основании п. 2 ст. 77 Трудового кодекса РФ.

Из показаний допрошенной в судебном заседании в качестве свидетеля ФИО5 следует, что она 06 октября 2017 года была уведомлена работодателем, что в связи с выходом основного работника ФИО8 она с 09 октября 2017 года переводится с временно замещаемой должности главного специалиста-эксперта отдела по управлению муниципальным имуществом на её основное место работы по должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО. Одновременно работодателем ей было представлено для ознакомления и подписания дополнительное соглашение к заключенному с ней трудовому договору и новая должностная инструкция. Она ознакомилась с дополнительным соглашением и должностной инструкцией, согласилась с изменением вида выполняемой ею по основной должности работы, подписала данные документы и после окончания отпуска с 16 октября 2017 года приступила к исполнению своих должностных обязанностей, связанных с осуществлением муниципального контроля, которые исполняет до настоящего времени.

Таким образом, на основании совокупности исследованных доказательств, судом установлено, что ФИО1 был зачислен на муниципальную службу временно и назначен на должность главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО на определенный срок с 18 апреля 2017 года по день выхода на работу основного работника ФИО19 которая в свою очередь с 06 марта 2017 года на время отсутствия основного работника была временно переведена на должность главного специалиста-эксперта отдела по управлению муниципальным имуществом. О трудоустройстве на определенный срок и заключении срочного трудового договора истцу ФИО1 было достоверно известно, о чем свидетельствуют его заявление о приеме на работу от 17 апреля 2017 года, имеющееся в материалах его личного дела, заключенный 18 апреля 2017 года с истцом трудовой договор № 17, а также пояснения самого истца данные в судебном заседании.

Также судом установлено, что в связи с выходом ФИО8 09 октября 2017 года на основное место работы по должности главного специалиста-эксперта отдела по управлению муниципальным имуществом, ФИО5 с 09 октября 2017 года была переведена обратно на свою основную должность главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО. То обстоятельство, что в данный период ФИО5 находилась в очередном трудовой отпуске, не препятствует работодателю в связи с выходом на работу основного работника ФИО8 перевести ФИО5 с временно занимаемой должности на ее основное место работы. При этом судом установлено, что ФИО5 по окончанию отпуска с 16 октября 2017 года фактически приступила к исполнению своих должностных обязанностей по основной занимаемой должности, которые исполняет по настоящее время.

При установленных обстоятельствах, действия ответчика по прекращению срочного трудового договора с истцом в связи с истечением его срока (ст.79 Трудового кодекса РФ), являются правомерными, поскольку в соответствии с вышеприведенными нормами трудового законодательства срок трудового договора, заключенного на время выполнения обязанностей отсутствующего основного работника, прекращается с выходом этого работника на работу.

На основании вышеизложенного суд приходит к выводу, что у работодателя имелись предусмотренные законом основания для расторжения срочного трудового договора, заключенного с истцом на период отсутствия основного работника ФИО5, нарушений предусмотренного законом порядка увольнения, влекущих за собой признание незаконным распоряжения о прекращении (расторжении) трудового договора с ФИО1 по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 77 Трудового кодекса, и восстановление истца на работе в ранее занимаемой должности судом при рассмотрении дела не установлено.

То обстоятельство, что ФИО5 фактически приступила к исполнению своих должностных обязанностей по должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО только после выхода ее из отпуска с 16 октября 2017 года, с учетом установленных судом обстоятельств, не свидетельствует о незаконности увольнения истца по п. 2 ч. 1 ст. 77 Трудового кодекса РФ, а может являться только основанием к рассмотрению вопроса об изменении даты увольнения, о чем истцом заявлено в рамках отдельного искового производства, путем обращения в суд с соответствующими исковыми требованиями, изложенными в отдельном исковом заявлении, которое 09 ноября 2017 года было принято к производству Вилючинского городского суда и назначено к рассмотрению на 05 декабря 2017 года (гражданское дело № 2-671/2017). При этом истец в судебном заседании настаивал именно на раздельном рассмотрении требований об изменении даты увольнения с настоящими исковыми требованиями о восстановлении на работе, что является правом истца.

Доводы истца о том, что он с момента приема на должность главного специалиста-эксперта и по день увольнения исполнял должностные обязанности связанные с осуществлением муниципального контроля, не предусмотренные должностной инструкцией № 5, с которой его ознакомили при приеме на работу и которые выполняла до своего перевода ФИО5, также не свидетельствуют о незаконности увольнения истца в связи с истечением срока трудового договора, поскольку судом при рассмотрении дела установлено, что каких-либо изменений связанных именно с трудовой функцией истца в период его трудоустройства работодателем не производилось, также как не изменялись условия трудового договора об определенном сроке его действия, при этом истец весь период работы у ответчика осуществлял одни и те же трудовые обязанности, связанные с осуществлением муниципального контроля в одной и той же должности главного специалиста-эксперта в одном и том же отделе правового обеспечения, экспертизы и контроля.

Так, при рассмотрении дела установлено, что истец при трудоустройстве в администрацию ВГО на муниципальную службу по должности главного специалиста-эксперта конкретный вид работы, которую он будет выполнять по занимаемой должности не знал, определенный вид работы основанием к принятию решения о трудоустройстве для истца не являлся, при этом исполнение должностных обязанностей связанных именно с муниципальным контролем истцу, сразу же после его приема на работу, было определено непосредственными руководителями и.о. начальника отдела правового обеспечения ФИО13 и и.о. начальника управления делами администрации ВГО ФИО14, с чем истец согласился и в течение всего периода трудоустройства исполнял данные должностные обязанности, несмотря на то, что они не соответствовали должностным обязанностям изложенным в должностной инструкции № 5, с которой он был ознакомлен при приеме на работу.

Из пояснений представителя ответчика судом установлено, что в течении 2016-2017 годов в администрации ВГО происходили реорганизации, связанные с изменением штата сотрудников, упразднениями и объединениями различных отделов администрации ВГО, в результате чего отдел муниципального контроля был объединен с отделом правового обеспечения и экспертизы, в связи с чем в 2016 году разрабатывались и утверждались новые должностные инструкции.

Из представленных документов следует, что на момент зачисления ФИО1 на муниципальную службу в администрации ВГО согласно штатному расписанию (в редакции распоряжения администрации ВГО от 31 января 2017 года) в отделе правового обеспечения экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО имелись две старшие должности муниципальной службы - главного специалиста-эксперта, одна ведущая должность - консультанта, три главные должности - советника и одна главная должность начальника отдела (т.1 л.д. 163-164, 165-168), при этом ни одна из указанных должностей не являлась вакантной.

Должностные обязанности по должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО были урегулированы должностными инструкциями, утвержденными распоряжением администрации ВГО №619 от 19 сентября 2016 годам - Приложение №5 и Приложение №6 (т.1 л.д. 188).

Как следует из содержания должностной инструкции - Приложение №5, должностные обязанности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля в основном определены в виде правовой работы, связанной с участием в работе по проведению правовой и антикоррупционной экспертизы различных актов администрации ВГО, их подготовкой, внесением изменений и отменой таких актов; подготовкой заключений по различным правовым вопроса; подготовкой проектов решений думы ВГО, постановлений и распоряжений администрации ВГО; подготовкой исков в суд и представлению интересов администрации ВГО в судах, государственных и общественных организациях (т.1 л.д.97-103).

При этом согласно показаний свидетеля ФИО5 до своего перевода в отдел по управлению муниципальным имуществом, то есть до 06 марта 2017 года она, принятая на работу с 01 января 2017 года, по поручению начальника отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля исполняла должностные обязанности, изложенные в п.п. 2.2.3 и 2.24 должностной инструкции № 5, другие должностные обязанности она не выполняла и иная работа ей до ее перевода не поручалась.

Из содержания должностной инструкции - Приложение №6 (до ее изменения) следует, что должностные обязанности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля связаны с осуществлением деятельности секретаря административной комиссии и в основном направлены на обеспечение деятельности административной комиссии, введении делопроизводства, извещении граждан, контроле исполнения постановлений, принятых административной комиссией (т. 1 л.д. 197-204).

При рассмотрении дела установлено, что должностные обязанности, связанные с работой секретаря административной комиссии ни истцом в период его трудоустройства, ни ФИО5 никогда не исполнялись, обязанности секретаря административной комиссии в 2017 году и ранее на постоянной основе исполняет ФИО15, которая занимает должность специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля на 0,75 ставки (т. 2 л.д. 97-99), данная должность на период трудоустройства истца вакантной не была.

Также при рассмотрении дела на основании пояснений сторон установлено, что осуществление функций по муниципальному контролю отнесено к полномочиям отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО, при этом решение об исполнении обязанностей связанных с муниципальным контролем служащим, замещающим должность главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, было принято непосредственным руководителем - начальником данного отдела, в полномочия которого согласно п. 2.30 должностной инструкции, являющейся приложением № 1 к распоряжению администрации ВГО от 19 сентября 2016 года № 619-р (т. 1 л.д. 232-239), входит осуществление общего руководства работой указанного отдела и организация работы подчиненных сотрудников.

Из пояснений истца, следует, что такое решение начальником отдела было принято еще до зачисления его на муниципальную службу по указанной должности, поскольку с первого дня своего трудоустройства ему был определен вид работы связанный именно с осуществлением муниципального контроля, который до его (истца) зачисления на муниципальную службу в указанном отделе исполнял один ФИО16 замещающий с 01 января 2017 года должность главного специалиста-эксперта только на постоянной основе. Возложение обязанностей по осуществлению муниципального контроля на второго главного специалиста–эксперта отдела правового обеспечения, куда временно был принят истец, было произведено начальником отдела в виду того, что ФИО16 один с объемом такой работы не справлялся.

При этом из пояснений сторон и представленных суду документов следует, что на момент трудоустройства истца и в период его трудовой деятельности вакантных должностей, соответствующих квалификации истца, в отделе правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО не было (т. 2 л.д. 59, 72-87).

Распоряжением администрации ВГО №120 от 10 августа 2017 года в указанное выше распоряжение №619 от 19 сентября 2016 года были внесены изменения, а именно Приложение №6 «Должностная инструкция главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО» изложена в новой редакции, согласно которой по должности главного специалиста-эксперта указанного отдела было вменено исполнение должностных обязанностей связанных с осуществлением муниципального контроля (т. 1 л.д. 205-214).

С указанной должностной инструкцией 17 августа 2017 года были ознакомлены как истец ФИО1, так и ФИО16 занимающий с 01 января 2017 года в указанном отделе аналогичную должность главного специалиста-эксперта, но на постоянной основе без определенного срока трудового договора.

Таким образом, в период трудоустройства истца вид выполняемой им по должности главного специалиста-эксперта отдела правового обеспечения работы не менялся, при этом в целях соблюдения требований действующего трудового законодательства работодатель в августе 2017 года разработал и утвердил распоряжением № 120 от 10 августа 2017 года новую должностную инструкцию, которая определяла должностные обязанности по должности главного специалиста-эксперта, которые фактически поручались служащим, замещающим данные должности, в том числе ФИО1 в течении всего периода его трудоустройства, что само по себе прав истца не нарушает.

В свою очередь, исследовав должностные обязанности, изложенные в должностной инструкции Приложение № 6 (в редакции распоряжения №120 от 10 августа 2017 года), в совокупности с иными письменными доказательствами и пояснениями сторон, суд приходит к выводу, что с утверждением работодателем новой должностной инструкции изменений условий трудового договора истца в части занимаемой должности, места работы, структурного подразделения (отдела), оклад и размера заработка в целом, а также в части определенного между сторонами срока его действия, не произошло.

Доводы истца об изменении работодателем его трудовой функции основаны на ошибочной замене понятия «трудовая функция» понятием «должностные (трудовые) обязанности».

Так, в силу п. 2 ст. 57 Трудового кодекса РФ трудовая функция – это работа по должности в соответствии со штатным расписанием, профессией, специальности с указанием квалификации и конкретный вид поручаемой работнику работы, в свою очередь должностные (трудовые) обязанности определяются только конкретным видом работ.

При этом в условиях регулярных изменений в действующем законодательстве с учетом возможных изменении организационных или технологических условий труда работодатель в силу ст.ст. 8,12 Трудового кодекса РФ имеет право разрабатывать и утверждать новые должностные инструкции, являющиеся локальным нормативным актом, который принимается и изменяется работодателем в пределах его компетенции.

Следовательно, работодатель вправе самостоятельно, руководствуясь установленными нормами права относительно специфики работы, определять круг обязанностей работника, увеличивать, либо уменьшать их объем, указав их в должностной инструкции, а работник, после ознакомления с соответствующей должностной инструкцией, обязан их добросовестно исполнять.

Таким образом, поскольку содержание конкретных действий работника может меняться в зависимости от времени, условий и обстоятельств, с которыми он может столкнуться, выполняя свои трудовые обязанности, а также в процессе организационно-технического и экономического развития, принятия мер по совершенствованию организации и повышению эффективности труда, работодатель может уточнить круг обязанностей работников по сравнению с установленными соответствующим трудовым договором, должностной инструкцией, иным локальным актом, при этом уточнение работодателем должностных обязанностей работника, не всегда является изменением условий трудового договора.

Из содержания п.1.3 и п.2.3 трудового договора № 17 от 18 апреля 2017 года следует, что при принятии на работу истец обязался добросовестно исполнять должностные обязанности в структурном подразделении – отдел правового обеспечения, экспертизы и контроля управления делами администрации ВГО по должности главный специалист-эксперт в соответствии с должностной инструкцией согласно приложению к настоящему трудовому договору. Непосредственно в самом трудовом договоре должностные обязанности истца не изложены, их определение носит отсылочных характер, а именно в соответствии с должностной инструкцией, которая, как установлено судом при рассмотрении дела фактически была разработана и утверждена работодателем по занимаемой истцом должности исходя из вида порученных ему работодателем при приеме на работу должностных обязанностей только 10 августа 2017 года.

То обстоятельство, что истец в ходе своей трудовой деятельности также был ознакомлен с должностными инструкциями № 5 и № 6 (в редакции до ее изменения), принимая во внимание, что указанные в этих инструкциях должностные обязанности истцом фактически никогда в период его трудовой деятельности не исполнялись и работодателем ему не поручались, не свидетельствует о том, что истец, после приема его на работу в определенное структурное подразделение по определенной в трудовом договоре должности и на определенный срок, был с ведома работодателя переведен бессрочно на другую должность.

Доводы истца о том, что фактически между ним и ответчиком, в связи с исполнением истцом должностных обязанностей, не предусмотренных действовавшей на момент его принятия на работу должностной инструкцией № 5, сложились иные трудовые отношения, отличные от трудовых отношений с ФИО5, вследствие чего условие о срочном характере трудовых отношений утратило силу, суд на основании вышеизложенного также находит несостоятельными, поскольку исполнение ФИО5, до ее перевода в отдел по управлению муниципальным имуществом, по поручению начальника отдела должностных обязанностей, указанных в п.п. 2.23 и 2.24 Инструкции № 5, не лишает права работодателя в целях совершенствования организации и повышения эффективности труда в отделе правового обеспечения, экспертизы и контроля принять решение об изменении должностных обязанностей по замещаемой ею на постоянной основе должности главного специалиста-эксперта, с возложением обязанностей по осуществлению муниципального контроля, что может быть проведено работодателем и в период временного отсутствия основного работника.

При этом юридически значимым в рассматриваемой ситуации будет являться согласие основного работника ФИО5 на исполнение новых должностных обязанностей по замещаемой ей на постоянной основе должности, которое работодателем получено, о чем свидетельствует, то обстоятельство, что ФИО5, 06 октября 2017 года ознакомленная с новыми должностными обязанностями, каких-либо возражений не высказала и по окончанию отпуска приступила к их фактическому исполнению.

Таким образом, оценив в совокупности представленные сторонами доказательства в соответствии со ст. 67 ГПК РФ, суд приходит к выводу, что условия труда истца в части определенного срока, на который с ним был заключен трудовой договор, в период его трудоустройства не изменились, в связи с чем, выход на работу основного работника ФИО5, согласившейся с исполнением должностных обязанностей, которые в период ее временного отсутствия, были работодателем изменены, является безусловным основанием для прекращения срочных трудовых отношений с ФИО1, который в свою очередь временно занимал именно должность ФИО5

Требования истца о возложении на ответчика обязанности заключить с ним на основании ст. 72 Трудового кодекса РФ дополнительное соглашение к трудовому соглашения в связи с изменением должностной инструкции, а также требования о взыскании с ответчика среднего заработка за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда, причиненного незаконным увольнением, как производные от основного требования о восстановлении на работе удовлетворению не подлежат.

При этом суд учитывает, что требования о компенсации морального вреда в размере 25 000 рублей истец связывает именно с нарушением свои трудовых прав в связи с незаконным, по его мнению, увольнением, чего при рассмотрении дела не установлено.

Требование о возложении на работодателя обязанности заключить с ним дополнительное соглашение, истец также основывает на обязанности ответчика восстановить его на работе, после чего, по его мнению, работодатель обязан заключить с ним дополнительное соглашение, в котором изложить условия о его должностных обязанностях, указанных в измененной инструкции № 6 и условия о бессрочном характере сложившихся между ними трудовых отношений, бессрочность которых судом при рассмотрении дела также не установлена.

Принимая во внимание, что в настоящее время трудовые отношения между истцом и ответчиком прекращены, что суд находит законным, оснований возлагать на администрацию ВГО, которая с 09 октября 2017 года по в настоящее время не является работодателем истца, обязанности заключить с истцом дополнительное соглашение к его трудовому договору судом не усматривается.

Руководствуясь ст.ст. 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судья

решил:

В удовлетворении исковых требований ФИО1 к администрации Вилючинского городского округа ЗАТО г. Вилючинск о признании незаконным распоряжения администрации Вилючинского городского округа № 244-лс от 04 октября 2017 года, восстановлении на работе в должности главный специалист-эксперт отдела правового обеспечения, экспертизы и контроля администрации Вилючинского городского округа, возложении обязанности на основании ст. 72 Трудового кодекса РФ заключить дополнительное соглашение к трудовому договору, взыскании компенсации за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда, причиненного незаконным увольнением, - отказать за необоснованностью.

Решение может быть обжаловано в Камчатский краевой суд через Вилючинский городской суд в течение месяца со дня его принятия решения в окончательной форме.

Мотивированное решение изготовлено 05 декабря 2017 года.

Судья подпись В.М. Воронова