Гражданский кодекс часть 1

председательствующего - Червоткина АС,
судей - Кочиной И.Г., Сабурова Д.Э.,
при секретаре - Димаковой Д.Н.,
с участием государственного обвинителя - прокурора Прониной Е.Н.,
защитников - адвокатов Чистякова О.В., Баторского Н.Д., Мархулия Р.Г.,

рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственных обвинителей Паникарова Г.В. и Соколова И.Н., апелляционным жалобам потерпевшей З. и её представителя адвоката Бикбулатова Р.Ш. на приговор Свердловского областного суда с участием коллегии присяжных заседателей от 30 мая 2019 года, которым

ФИО1, <...>

<...>

несудимый;

оправдан по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, пп. «а, к» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222 УК РФ на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, признано право на реабилитацию в порядке главы 18 УПК РФ.

Заслушав доклад судьи Сабурова Д.Э., прокурора Прониной Е.Н., поддержавшей апелляционное представление и жалобы потерпевшей и её представителя, адвокатов Чистякова О.В., Баторского Н.Д., Мархулия Р.Г. в защиту оправданного ХасаеваМ.С, возражавших против доводов представления и жалоб, Судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

органами предварительного расследования ФИО1 обвинялся в убийстве по найму А. покушении на убийство Л. и П. с целью сокрытия другого преступления, а также в незаконном приобретении, хранении и ношении огнестрельного оружия и боеприпасов при изложенных в обвинительном заключении обстоятельствах.

Вердиктом коллегии присяжных заседателей признано недоказанным совершение ФИО1 преступлений, предусмотренных п. «з» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 222 УК РФ, а также признано недоказанным наличие события преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, пп. «а, к» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В апелляционном представлении государственные обвинители Паникаров Г.В. и Соколов И.Н. полагают приговор подлежащим отмене с направлением дела на новое рассмотрение вследствие существенных нарушений УПК РФ, ограничившими право прокурора, потерпевших и их представителей, повлиявшими на содержание данных присяжными заседателями ответов.

Указывают, что в нарушение требований ч. 3 ст. 328 УПК РФ кандидаты в присяжные заседатели Ш. и Т. несмотря на заданный соответствующий вопрос, скрыли информацию о привлечении родственников к уголовной ответственности.

Так, Ш. скрыл факт привлечения его отца Ш. ДД.ММ.ГГГГ г. рождения, к уголовной ответственности и его осуждение, а Т. - о привлечении к ответственности и осуждении её сына Т., ДД.ММ.ГГГГ г. рождения.

По информации Управления записи актов гражданского состояния Свердловской области и информации ИЦ ГУ МВД России по Свердловской области:

- Ш. осужден 10.02.1965 г. по ч. 2 ст. 89 УК РСФСР и 24.07.1984 г. по ч. 1 ст. 209 УК РСФСР;

- Т. привлекался к уголовной ответственности в 2011-2012 гг. по ч. 1 ст. 105 УК РФ, а 20.11.2013 г. осужден Чкаловским районным судом г. Екатеринбурга по ч. 2 ст. 228 УК РФ.

Данные факты должны были быть предметом обсуждения сторон, и в связи с её сокрытием кандидатами сторона обвинения была лишена возможности воспользоваться правом заявления им мотивированных и немотивированных отводов.

Отмечают, что в нарушение требований ч. 7 ст. 335 УПК РФ председательствующий, не убедившись в подлинности, не установив, кем и когда были сделаны, что за лица на них изображены, приобщил к материалам дела и разрешил предъявить присяжным заседателям фотографии.

Адвокат Мусаев продемонстрировал присяжным заседателям снимки, на которых, по выражению защитника, изображено лицо «как две капли воды похожее» на подсудимого ФИО1. Данное обстоятельство было использовано защитой для создания у присяжных ошибочного мнения о возможной причастности к преступлениям иного, неустановленного лица, не являющегося подсудимым и не допрошенного по делу.

Кроме того председательствующий без достаточных оснований принял решение об исследовании в присутствии присяжных заседателей не являющегося доказательством фоторобота. При этом защитник ФИО1 адвокат Мархулия, демонстрируя присяжным заседателям фоторобот, давал комментарии, что фоторобот не похож на ФИО1, формируя у коллегии предвзятость и предубеждение к протоколам опознания потерпевшими и свидетелями.

В нарушение требований УПК подсудимый и адвокат Чистяков сообщили присяжным, что ФИО1 неоднократно предлагал пройти исследование на полиграфе, в чем ему отказывали. Несмотря на возражения стороны обвинения и замечания суда эта информация была незаконно доведена до сведения коллегии присяжных заседателей.

В нарушение требований ч. 8 ст. 335 УПК РФ ФИО1 в ходе допроса, в прениях и последнем слове доводил до сведения присяжных информацию, не относящуюся к существу дела, в том числе, о том, что у него имеется материальный достаток, наличие троих детей, анализировал действия сотрудников правоохранительных органов. Говорил присяжным, что ему «грозит пожизненное лишение свободы» пытаясь вызвать у коллегии предубеждение и жалость.

Адвокаты Баторский и Чистяков в присутствии присяжных допускали выкрики с места, комментируя действия председательствующего, в связи с чем, им объявлялись замечания и предупреждения.

При выступлении в прениях сторона защиты систематически нарушала требования УПК РФ.

Так, адвокаты Чистяков, Баторский и Мархулия приводили нормы права, процессуальные документы и доказательства, оценка которых не входила в полномочия присяжных и которые не исследовались с их

участием. Адвокат Чистяков ссылался на показания свидетеля А. который не допрашивался в присутствии присяжных, ссылался на некое заключение специалиста, которое не исследовалось. Все защитники ставили под сомнение допустимость доказательств, об- суждали вопросы процедуры предварительного расследования, утверждая, что сторона обвинения не провела и не предъявила присяжным криминалистические, судебно-баллистические, биологические, молекулярно-генетические экспертизы, что обвинение не предъявляло сведения о телефонных соединениях.

Также адвокаты Баторский и Мусаев в прениях высказывали суждения, по их мнению, о допущенных недостатках предварительного расследования, заявляли, что оно проведено необъективно и односторонне, что по делу нет вообще никаких доказательств.

Фактически защитники давали оценку работе органов предварительного расследования и правоохранительных органов, что явно выходило за пределы вопросов, относящихся к компетенции присяжных заседателей, допускали выражения о том, что все делалось исключительно для того, чтобы «проколоть очередные дырки на погонах». Тем самым формировали у присяжных негативное и предвзятое отношение к правоохранительным органам в целом.

Обсуждая в прениях вопросы процедуры расследования, указывая, как по их мнению должно было проводиться расследование, защита навязывала информацию о некомпетентности органов следствия, формировала ложные выводы о несостоятельности и надуманности выводов следствия.

Адвокат Баторский в прениях заявил, что гособвинитель при наличии таких доказательств «должен был забрать уголовное дело, но не сделал этого», формируя у коллегии представление, что обвинение в суде поддержано незаконно.

Адвокаты Чистяков, Баторский и Мусаев в прениях допускали выражения явно оскорбляющие достоинство потерпевших, называли их выступления «заученными».

С целью опорочить показания свидетеля Ч. защита заявляла, что она пенсионер МВД, следовательно, заинтересована в осуждении ФИО1.

Адвокат Мархулия доводил до сведения присяжных информацию о личностях свидетелей, заявлявших об алиби ФИО1, указывал их должности, звания, поясняя, что они сотрудники правоохранительных органов Чеченской Республики и в силу их должностного положения не могут давать ложные показания.

Несмотря на замечания председательствующего, адвокат Чистяков довел до сведения присяжных, что показания свидетеля защиты

Т<...> правдивы, поскольку он прошел исследование на полиграфе.

Несмотря на то, что в некоторых случаях председательствующий останавливал подсудимого и его защитников, обращался к присяжным, систематичность допущенных нарушений, их продолжение после сделанных замечаний, свидетельствует, что присяжные заседатели не были в достаточной мере ограждены от незаконного воздействия стороны защиты, что повлияло на существо их ответов при вынесении вердикта.

Просят приговор отменить и направить дело на новое рассмотрение.

Потерпевшая З. в апелляционной жалобе фактически приводит те же доводы и также ставит вопрос об отмене приговора и направлении дела на новое рассмотрение.

Представитель потерпевшей адвокат Бикбулатов Р.Ш. в апелляционной жалобе указывает, что 13 мая 2019 г. им было заявлено ходатайство (лист 429 протокола) об оглашении запроса в военный комиссариат Чеченской Республики и ответа на него, поддержанное гособвинителем. Судом было отказано, поскольку это сведения о личности, не подлежащие исследованию с присяжными. Тем самым суд ограничил в праве на представление доказательств.

Также в этот же день было заявлено ходатайство об оглашении запроса в ГИБДД Чеченской Республики и ответа на него, в котором указывалось о наличии у ФИО1 различных категорий вождения и о прохождении им медкомиссии в 2017 г., эти сведения опровергали доводы защиты о невозможности совершения ФИО1 преступлений вследствие его физических недостатков. Решение по ходатайству судом не принято, что также явилось ограничением прав потерпевшей стороны на представление доказательств.

Было заявлено ходатайство об оглашении требований в ГИАЦ МВД (т. 12 л.д 192), запроса в Введенскую ЦРБ (т. 12 л.д. 194) и ответа на него (т. 12 л.д. 195) об отсутствии каких-либо карточек. Суд отказал, сославшись на то, что ответ на запрос не носит какого-либо информативного характера, вновь ограничив права потерпевшей стороны.

При выступлении в прениях суд незаконно прервал представителя потерпевшей, указавшего на отсутствие инвалидности у ФИО1, посчитав, что данные вопросы не подлежат оглашению с присяжными.

Полагает, что такие действия суда ограничили права потерпевшей на представление доказательств, в связи с чем, также просит об отмене приговора и направлении дела на новое рассмотрение.

В возражениях на апелляционное представление и жалобу потерпевшей адвокат Чистяков О.В., полагая несостоятельными приведенные в них доводы, просит об оставлении в силе оправдательного приговора.

Изучив уголовное дело, проверив доводы апелляционных представления и жалоб, дополнений, возражений, Судебная коллегия полагает, что приговор постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей о недоказанности причастности ФИО1 к убийству и действиям, связанным с незаконным оборотом оружия и боеприпасов, и недоказанности события покушения на убийство Л. и П.

В соответствии с ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или( представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или ответов на них.

Таких нарушений по делу не установлено.

Дело рассмотрено законным составом коллегии присяжных заседателей, которая, вопреки доводам представления, была сформирована с соблюдением требований ст. 328 УПК РФ. Замечаний по поводу процесса формирования коллегии присяжных заседателей и заявлений о ее роспуске ввиду тенденциозности состава коллегии не поступало.

Доводы государственных обвинителей о нарушении уголовно- процессуального закона при формировании коллегии присяжных заседателей не основаны на материалах дела.

Содержащееся в апелляционном представлении утверждение государственных обвинителей о том, что кандидаты в присяжные заседатели Ш. и Т. скрыли от сторон сведения о судимостях их родственников несостоятельно.

Из представленных государственными обвинителями сведений следует, что судимости родственников указанных кандидатов (отца Ш. и сына Т.) на момент формирования коллегии присяжных заседателей были погашены.

Согласно ч. 6 ст. 86 УК РФ погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью.

Как видно из протокола судебного заседания, перед кандидатами в присяжные заседатели не ставились вопросы о том, имеются ли у них родственники, судимости которых погашены.

Таким образом, указанные государственными обвинителями кандидаты в присяжные заседатели не скрывали от председательствующего и сторон сведения, которые их интересовали при отборе коллегии присяжных заседателей.

При этом, Т. в основной состав коллегии присяжных заседателей не вошла и участия в голосовании по вопросному листу не принимала.

Кроме того, по делу отсутствуют какие-либо сведения, о том, что указанные присяжные заседатели, как и остальные, были заинтересованы в исходе дела (оправдании ФИО1).

Не представлены такие сведения и государственными обвинителями, как не представлено и данных об умышленности сокрытия названными присяжными упомянутой информации.

Также из материалов дела следует, что соответствующие запросы о судимостях родственников данных присяжных заседателей, были подготовлены еще до окончания судебного следствия, и сторона обвинения при наличии сомнений в достоверности сообщенных сведений при отборе присяжных не была лишена возможности заявить об этом суду, чего сделано не было, а сведения о судимостях были представлены лишь после состоявшегося оправдательного вердикта.

При таких обстоятельствах соответствующие доводы апелляционного представления несостоятельны.

Из протокола судебного заседания следует, что судебное следствие, вопреки доводам представления и жалоб, проведено с учетом требований ст. 335 УПК РФ, определяющей его особенности в суде с участием присяжных заседателей, их полномочиями, установленными ст. 334 УПК РФ.

Действия председательствующего по ведению судебного следствия осуществлялись в рамках процессуальных полномочий, предоставленных ему ст. 335 УПК РФ, а доводы об ограничении прав потерпевшей не основаны на материалах дела.

Вопреки этим доводам, в ходе судебного разбирательства исследованы все существенные для исхода дела доказательства, представленные сторонами.

Нарушений принципа состязательности сторон, необоснованных отказов сторонам в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, нарушений процессуальных прав участников, повлиявших или могущих повлиять на вынесение вердикта коллегией присяжных заседателей и постановление судом законного, обоснованного и справедливого приговора, по делу не допущено.

Председательствующий обоснованно и своевременно в необходимых случаях останавливал стороны, предупреждал их, отводил и снимал вопросы, не подлежащие выяснению с участием присяжных заседателей, делал замечания, обращался к коллегии присяжных заседателей с соответствующими разъяснениями.

Все заявленные сторонами ходатайства разрешены председательствующим по делу в установленном законом порядке и данные о необъективности председательствующего по делу, его предвзятости или заинтересованности в исходе дела отсутствуют.

Вопреки доводам жалобы адвоката Бикбулатова Р.Ш. потерпевшая не была ограничена в праве и возможности в представлении доказательств, участия в исследовании доказательств стороны защиты.

В ходе судебного следствия присяжным заседателям по ходатайству представителя потерпевшей адвоката Бикбулатова Р.Ш. для оценки хромоты ФИО1 был продемонстрирован оптический диск с записью камер видеонаблюдения СИЗО<...> где он содержался, и присяжные заседатели могли самостоятельно оценить указанное обстоятельство применительно к инкриминируемым ему событиям.

В этой связи отказ суда в оглашении других документов, направленных на исследование того же обстоятельства и об исследовании которых ходатайствовал адвокат Бикбулатов Р.Ш. и неразрешении его ходатайства об исследовании сведений ГИБДД о наличии категорий вождения и сведений о прохождении ФИО1 медкомиссии, на что адвокат ссылается в жалобе, не может быть расценен как ущемление прав потерпевшей стороны на представление доказательств.

Присяжным заседателям были представлены все доказательства стороны обвинения, подлежащие исследованию в соответствии с их компетенцией. При этом, как это следует из протокола судебного

заседания, судом были предприняты все необходимые меры для обеспечения представления стороне обвинения своих доказательств.

Вопреки доводам представления судом было принято решение о представлении присяжным заседателям фотографий лишь ФИО1. Фотографий иных лиц присяжным заседателям не предъявлялось (т. 22 л.д. 44).

При этом, ни по ходу судебного следствия, ни при выступлениях в прениях адвокат Мусаев не сообщал о том, что имеется лицо, как две капли воды похожее на ФИО1.

Составленный со слов потерпевшего Л. фоторобот (т. 3 л.д. 196) был предъявлен присяжным заседателям при отсутствии возражений стороны обвинения, потерпевших и представителя потерпевшей адвоката Бикбулатова Р.Ш. (т. 21 л.д. 213).

В протоколе судебного заседания, вопреки доводам представления, отсутствуют какие-либо комментарии адвоката Мархулия Р.Г. по поводу фоторобота.

При выступлении в прениях адвокат Мархулия Р.Г. не заявлял, как указывают гос. обвинители, что фоторобот не похож на ФИО1. Он лишь указал, что решение о схожести должны будут принимать сами присяжные заседатели (т. 22 л.д. 113).

Также несостоятельны доводы представления о нарушении ФИО1 при выступлении в прениях и в последнем слове требований ч. 8 ст. 335 УПК РФ.

Ни в прениях, ни в последнем слове ФИО1 не доводил до присяжных заседателей информацию, не подлежащую оглашению в их присутствии.

Отсутствуют нарушения и при его допросе (т. 20 л.д. 107-121). Лишь в случае, когда ФИО1 сообщил, что ходатайствовал об исследовании на «полиграфе», председательствующий в полном соответствии с требованиями закона остановил его и попросил присяжных заседателей не принимать такое заявление во внимание (т. 20 л.д. 112).

Судебное следствие было окончено при отсутствии возражений и дополнений от участников процесса (т. 22 л.д. 54).

Из содержания выступлений сторон, следует, что прения проведены в соответствии с требованиями ст. 336 УПК РФ, в пределах предъявленного обвинения и вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями.

Доводы представления, касающиеся выступлений защитников адвокатов Мусаева М.А., Баторского Н.Д., Чистякова О.В., Мархулия Р.Г. не основаны на протоколе судебного заседания, по сути, являются своей трактовкой и интерпретацией их выступлений.

Так, вопреки доводам представления, адвокат Чистяков О.В. при ссылке на показания свидетеля Т. не озвучивал результатов его психофизиологического исследования, не заявлял, что его показания подтверждаются данными результатов, не заявлял, что свидетель Ч. является пенсионером МВД и вследствие этого она заинтересована в осуждении ФИО1, содержание показаний свидетеля А. не раскрывал, не приводил содержание баллистического исследования, проведенного по ходатайству защиты, и не ссылался на его результаты.

Вопреки доводам представления сторона защиты при выступлении в прениях оспаривала не допустимость доказательств стороны обвинения, а их достоверность и достаточность для вывода о виновности, не обсуждала вопросы процедуры предварительного расследования, а лишь высказывали суждения об отсутствии по делу тех или иных экспертиз, свидетельствующих о виновности ФИО1, о недостаточности представленных стороной обвинения доказательств для выводов о виновности ФИО1 в инкриминируемых деяниях.

Критическая оценка при выступлении в прениях стороной защиты доказательств стороны обвинения, в том числе, показаний потерпевших Л. и П., суждения о недостоверности и ошибочности показаний последних, в том числе и в части результатов опознания, и утверждения о достоверности доказательств стороны защиты по тем или иным причинам, не могут расцениваться как оказание какого-либо незаконного воздействия на присяжных и не является нарушением требований УПК РФ.

При этом, когда стороны ссылались на обстоятельства или не имеющие отношение к делу, либо не подлежащие доведению до сведения присяжных заседателей, председательствующий по делу правомерно останавливал участников, в том числе и адвоката Бикбулатова Р.Ш., и обращался к присяжным заседателям с соответствующими разъяснениями, в которых просил не принимать во внимание те или иные высказывания выступающего.

Указанные действия также не могут расцениваться как ущемление прав сторон, препятствие довести до присяжных свою позицию по делу.

Напутственное слово председательствующего соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ.

В нем приведено содержание обвинения, содержание уголовного закона, предусматривающего ответственность за инкриминируемые деяния, изложена позиция сторон, другие, предусмотренные ч. 3 ст. 340 УПК РФ сведения.

При этом председательствующий, соблюдая объективность и беспристрастность, кратко напомнил содержание исследованных доказательств.

Также в полном соответствие с п. 5 ч. 3 ст. 340 УПК РФ суд разъяснил присяжным правила оценки доказательств, сущность принципа презумпции невиновности, положения о толковании неустраненных сомнений в пользу подсудимого, и другие, предусмотренные нормой закона требования.

Кроме того, в напутственном слове председательствующий вновь прямо указал, чтобы присяжные заседатели не принимали во внимание те или иные высказывания сторон, их поведение, эмоции, чтобы они при принятии решения основывались на своем внутреннем убеждении, оценивали только те доказательства, которые исследованы в судебном заседании.

Возражений в связи с содержанием напутственного слова по мотиву нарушения председательствующим по делу принципа объективности и беспристрастности государственные обвинители не заявляли.

В этой связи оснований полагать, что на присяжных было оказано незаконное воздействие, на которое ссылается сторона обвинения, что потерпевшая и её представитель были ограничены в праве на представление доказательств, что судебное разбирательство проведено с нарушением предусмотренных законом требований, не имеется.

Приговор постановлен в соответствие с вынесенным вердиктом коллегии присяжных заседателей, основанном на объективном судебном разбирательстве.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия полагает, что судом первой инстанции были приняты исчерпывающие меры по созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, ограждению присяжных заседателей от какого-либо незаконного воздействия и обеспечению объективности и беспристрастности коллегии присяжных заседателей и вынесенного ими вердикта, а доводы, приведенные в апелляционном представлении и жалобах потерпевшей и её представителя, не могут быть признаны заслуживающими внимания.

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Свердловского областного суда с участием коллегии присяжных заседателей от 30 мая 2019 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, апелляционное представление государственных обвинителей Паникарова Г.В. и Соколова И.Н., апелляционные жалобы потерпевшей З. и её представителя адвоката Бикбулатова Р.Ш. - без удовлетворения.

Председательствующий
Судьи