Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по апелляционному представлению на приговор Московского городского суда от 5 февраля 2019 года, по которому

ФИО1, <...>

<...> несудимый,

оправдан по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ч.5 ст.228¹ УК РФ, ч.З ст.ЗО, ч.5 ст.228¹ УК РФ, ч.З ст.ЗО, ч.5 ст.228¹ УК РФ на основании п.1 ч.2 ст. 302 УПК РФ, с признанием за ним права на реабилитацию.

Заслушав доклад судьи Земскова Е.Ю., выступления прокурора Самойлова И.В., поддержавшего доводы апелляционного представления, адвокатов Соловьева В.Н., Мкртычяна Г.Л., возражавших против удовлетворения апелляционного представления, Судебная коллегия

установила:

В апелляционном представлении государственные обвинители С.А. Сафонов и А.К. Шпаковская просят отменить оправдательный приговор в отношении Лазебы, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей.

В обоснование представления ссылаются на нарушения норм УПК РФ при рассмотрении уголовного дела в судебном заседании.

К числу нарушений закона, влекущих по мнению авторов представления отмену приговора, относится незаконное воздействие на присяжных заседателей, выразившиеся в следующих высказываниях и репликах оправданного и его защитников.

Во вступительном заявлении адвокат Мкртычян ГЛ. довел до сведения присяжных заседателей, что доказательств вины его подзащитного в деле не имеется, а само предъявленное обвинение несостоятельно (л.п.34), чем поставил под сомнение допустимость доказательств подлежащих исследованию в судебном заседании и допущенных судом к исследованию с участием присяжных заседателей.

Подсудимый ФИО1 в своих показаниях планомерно доносил до присяжных заседателей то обстоятельство, что первоначально он являлся свидетелем по данному уголовному делу и лишь спустя определённое время был задержан как подозреваемый, кроме того, им было доведено до сведения присяжных, что явку с повинной он писал по предложению следователя и изложил в ней только то, что ему предложил написать следователь (л.п. 123), чем поставил под сомнение компетентность органов предварительного расследования в вопросах собирания и закрепления доказательств по уголовному делу.

Защитники ФИО1 неоднократно подвергали сомнению доказательства, представленные стороной обвинения из материалов уголовного дела, более того, до присяжных заседателей доведено, что сторона обвинения якобы скрывает от них доказательства (л.п. 159), однако судом стороне защиты замечание сделано не было.

Речь защитников Лазебы М.С. в прениях сторон фактически сводилась к анализу речей государственных обвинителей. В своем стремлении опорочить органы предварительного следствия и прокуратуры, стороной защиты фактически не был дан анализ представленных доказательств.

Так, в прениях сторон адвокат Соловьев указывал на сроки проведения предварительного следствия: «когда следствие за три года расследования смогло лишь констатировать....» (л.п. 153), допустил высказывания: « я надеюсь, что мое отражение фактов, а не домысливание их прокурорами...» (л.п. 157),: «...это предположение следствия, тем более вообще не установлено большое количество лиц, о которых давали показания свидетели» (л.п. 153), чем ставит под сомнение компетентность государственных обвинителей и органов предварительного следствия.

Таким образом, на протяжении всего судебного следствия и в ходе прений сторон представители защиты ФИО1 и сам подсудимый, в нарушение требований ст.ст. 335 и 336 УПК РФ, до сведения коллегии присяжных заседателей доводили информацию, которая оказывала на них незаконное и целенаправленное воздействие с целью формирования положительного отношения к подсудимому и, напротив, негативного отношения к доказательствам обвинения, а также всей правоохранительной системе в целом, доводили до сведения присяжных заседателей информацию, не подлежащую выяснению в их присутствии, не связанную с исследуемыми фактами, в том числе, касающуюся деятельности следственных органов, направленную на компрометацию не дозволенным законом способом объективности ключевых показаний по делу, подрыв законности собранной доказательственной базы, игнорировали замечания председательствующего, что могло повлиять на мнение коллегии по делу и отразиться на содержании данных ими ответов на поставленные вопросы при вынесении вердикта.

Нарушения стороной защиты требований уголовно-процессуального закона, председательствующим были оставлены без внимания.

На основе анализа допущенных нарушений и обстоятельств, при которых они имели место, авторы представления считают, что эти нарушения по своему характеру являлись существенными и могут быть устранены лишь при новом рассмотрении уголовного дела.

В возражениях на апелляционное представление адвокаты ГЛ. Мкртычян и В.Н. Соловьев просят приговор суда оставить без изменения, апелляционное представление - без удовлетворения.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, выслушав мнения участников процесса, Судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Как следует из материалов дела, прокуроры не были ограничены в представлении доказательств присяжным заседателям, и таких доводов в апелляционном представлении не содержится.

Стороне обвинения была предоставлена возможность представить в полном объеме доказательственную информацию и довести до сведения присяжных заседателей свою позицию по делу.

Не оспаривается в апелляционном представлении также и содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов.

Доводы апелляционного представления о том, что стороной защиты были допущены множественные существенные нарушения уголовно - процессуального закона, которые повлияли на содержание ответов присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы, материалами дела не подтверждаются.

Вопреки доводам представления содержание выступлений стороны защиты перед присяжными заседателями закону не противоречит.

Заявление адвоката во вступительном слове о том, что доказательств вины его подзащитного в деле не имеется, а само предъявленное обвинение несостоятельно, соответствует процессуальной функции стороны защиты,

которая в суде, в том числе с участием присяжных заседателей, призвана ставить под сомнение предъявленное обвинение, его доказанность и, следовательно, сами доказательства, на котором такое обвинение основано.

В противном случае процессуальная функция защиты была бы лишена смысла.

Правовым последствием презумпции невиновности (ст. 14 УПК РФ) является отсутствие у стороны защиты обязанности доказывания невиновности обвиняемого. В связи с этим обвиняемый и его защитник не обязаны представлять собственные доказательства и могут строить свою позицию лишь на том основании, что представленные стороной обвинения доказательства в действительности ничего не доказывают.

Если доказательства ничего не доказывают, то это равноценно утверждению, что доказательства доказываемого тезиса (обвинения) отсутствуют.

Таким образом, заявление стороны защиты о том, что в деле нет доказательств вины подзащитного, является отражением позиции стороны защиты по оценке доказательств с точки зрения их содержания и доказанности обвинения, которую она вправе была довести до сведения присяжных заседателей.

Сделанное адвокатом заявление не касалось вопросов процедуры собирания доказательств и их допустимости, поэтому закону не противоречило.

Исходя из вышеизложенного, Судебная коллегия не усматривает также нарушения закона в том, что речь защитников ФИО1 в прениях сторон фактически сводилась к анализу речей государственных обвинителей, и стороной защиты не был дан анализ представленных доказательств.

Приведенная в представлении государственных обвинителей выдержка из выступления защитников в прениях о том, что предварительное следствие за три года не установило необходимого объема обстоятельств дела («смогло лишь констатировать...»), высказывания защитников о выводах следствия как предположительных, а оценку ими выступлений прокуроров как домысливания фактов, свидетельствует о критике стороной защиты доказанности фактических обстоятельств обвинения, установление которых относилось к компетенции присяжных заседателей, в связи с чем оценка их стороной защиты в прениях не противоречила закону.

Каких-либо фактов, свидетельствующих о нарушении уголовно- процессуального закона со стороны представителей защиты, указанные доводы не содержат.

О том же свидетельствует отсутствие в протоколе судебного заседания каких-либо заявлений государственных обвинителей о нарушениях уголовно-процессуального закона при выступлениях в прениях со стороны защиты.

Вопреки доводам представления, показаний о том, как изменялся его процессуальный статус Лазеба в судебном заседании не давал, соответствующий вопрос председательствующим был снят (т.36 л.д. 237).

Что касается пояснений Лазебы (на вопрос защитника) о написании явки с повинной по предложению следователя, то соответствующие вопрос и ответ были сняты председательствующим и присяжным заседателям дано разъяснение не принимать услышанное во внимание (т.36 л.д. 237-238).

Довод стороны защиты о наличии у Лазебы второго телефона был высказан в связи с критикой доказательств, представленных стороной обвинения. При этом сторона обвинения в реплике имела возможность довести до присяжных заседателей свое несогласие с прозвучавшей ранее аргументацией противоположной стороны.

Доводы апелляционного представления по указанным обстоятельствам и в целом не свидетельствуют о том, что по делу было допущено систематическое нарушение норм уголовно-процессуального закона, которое по своему характеру является существенным и повлияло на ответы присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы.

Принимая решение в совещательной комнате, присяжные заседатели располагали полной информацией по делу, которую стороны хотели представить и фактически представили судебной коллегии в соответствии с требованиями закона.

Оснований для отмены оправдательного приговора Судебная коллегия не усматривает.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389 , 389 , 389 ,

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Московского городского суда от 5 февраля 2019 года в

отношении ФИО1 оставить без изменения, а

апелляционное представление - без удовлетворения.
Председательствующий
Судьи: