Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) ФИО1 заявление финансового управляющего его имуществом ФИО2 о признании сделок должника, заключенных с ФИО3, недействительными,

при участии в судебном заседании, лиц, указанных в протоколе судебного заседания,

УСТАНОВИЛ:

В производстве Арбитражного суда Московской области находится дело № А41-49410/2017 о несостоятельности (банкротстве) ФИО1 (далее – должник).

Решением Арбитражного суда Московской области от 16 января 2018 г. ФИО1 (ИНН <***>, СНИЛС <***>) признан несостоятельным (банкротом), в отношении него открыта процедура реализация имущества гражданина, финансовым управляющим имуществом должника утверждена член НП СРО АУ «РАЗВИТИЕ» ФИО2, публикации сообщения о чем были осуществлены в ЕФРСБ 17 января 2018 г. и в газете «Коммерсантъ» 20 января 2018 г.

В рамках указанного дела 12 сентября 2018 г. финансовый управляющий ФИО2 обратилась в Арбитражный суд Московской области с заявлением, в котором с учетом последующих уточнений, принятых судом в порядке ст. 49 АПК РФ просила признать недействительными сделками:

- соглашение о разделе общего имущества супругов ФИО1 и ФИО3 в порядке ст. ст. 38, 39 СК РФ от 01 июля 2009 г.;

- соглашение о разделе имущества между супругами от 15 ноября 2011 г., заключенное между ФИО1 и ФИО3;

- договор купли-продажи от 29 ноября 2011 г., заключенный между ООО «Паритет» и ФИО3;

- договор купли-продажи от 03 апреля 2012 г., заключенный между ООО «Паритет» и частным фондом «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG»;

- договор купли-продажи от 02 марта 2016 г., заключенный между частным фондом «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» и ФИО4.

В качестве применения последствий недействительности сделок финансовый управляющий просила:

- обязать частный фонд «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» вернуть в конкурсную массу должника жилой дом площадью 301,7 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, с. п. Горское, д. Борки. АОЗТ Барки, уч. 1, имеющий кадастровый номер 50:20:0000000:291423, земельный участок площадью 2 033 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, имеющий кадастровый номер 50:20:0040601:373 и земельный участок площадью 500 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», имеющий кадастровый номер 50:20:0040602:181;

- обязать ФИО4 вернуть в конкурсную массу должника земельный участок площадью 1 040 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, имеющий кадастровый номер 50:20:0040648:1767.

Определением Арбитражного суда Московской области от 28 августа 2020 г., оставленным без изменения постановлением Десятого арбитражного апелляционного суда от 17 февраля 2021 г. в удовлетворении заявленных требований отказано.

Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 18 мая 2021 г. определение Арбитражного суда Московской области от 28 августа 2020 г. и постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 17 февраля 2021 г. отменены, заявление финансового управляющего о признании сделки должника недействительной направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В судебном заседании представитель финансового управляющего заявленные требования поддержал, просил удовлетворить. Представитель ПАО «МТС-Банк» (далее – Банк) поддержал позицию финансового управляющего. Представители ФИО3, частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG», ФИО4, а также ФИО4 лично возражали против заявленных требований по доводам, изложенным в их письменных отзывах, представленных в материалы дела. Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились, извещены о времени и месте его проведения надлежащим образом.

В соответствии с ч. 1 ст. 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) и ст. 32 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) дела о банкротстве рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства), в том числе Законом о банкротстве.

Заслушав доводы лиц, участвующих в деле, исследовав материалы дела в объеме представленных доказательств, суд полагает заявленные финансовым управляющим требования не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

Отменяя определение Арбитражного суда Московской области от 28 августа 2020 г. и постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 17 февраля 2021 г. и направляя обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции, Арбитражный суд Московского округа указал на необходимость дать правовую оценку доводам заявителя, а именно:

- проверить довод о том, что конечный приобретатель общего имущества супругов – частный фонд «ISTROS-PRTVATSTIFTUNG» является аффилированным лицом по отношению к должнику и его бывшей супруге;

- проверить и дать оценку доводу заявителя о совместном проживании должника и ФИО3 в период после расторжения брака.

Кроме того, из содержания судебного акта, следует, что существенным является вопрос наличия или отсутствия признаков неплатежеспособности у ООО МЖК «Хабаровская соя» в период заключения оспариваемых соглашений о разделе имущества.

В соответствии с п. 1 ст. 61.1. Закона о банкротстве сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, а также по основаниям и в порядке, которые указаны в Законе о банкротстве.

В силу п. 1 ст. 213.32 Закона о банкротстве, заявление об оспаривании сделки должника-гражданина по основаниям, предусмотренным статьей 61.2 или 61.3 настоящего Федерального закона, может быть подано финансовым управляющим по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, а также конкурсным кредитором или уполномоченным органом, если размер его кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов, составляет более десяти процентов общего размера кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов, не считая размера требований кредитора, в отношении которого сделка оспаривается, и его заинтересованных лиц.

При этом ст. 13 Федерального закона от 29 июня 2015 г. № 154-ФЗ «Об урегулировании особенностей несостоятельности (банкротства) на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» установлено, что пункты 1 и 2 статьи 213.32 Закона о банкротстве применяются к совершенным с 1 октября 2015 года сделкам граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями. Сделки указанных граждан, совершенные до 1 октября 2015 года с целью причинить вред кредиторам, могут быть признаны недействительными на основании статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации по требованию финансового управляющего или конкурсного кредитора (уполномоченного органа) в порядке, предусмотренном пунктами 3 - 5 статьи 213.32 Закона о банкротстве.

Соответственно, оспариваемые финансовым управляющим сделки могут быть признаны судом недействительными по основаниям, предусмотренным статьей 10 ГК РФ, поскольку они были заключены до 01 октября 2015 г., в связи с чем нормы ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве применению не подлежат.

Из материалов дела следует, что ФИО1 и ФИО3 вступили в брак 23 августа 1991 г. В 2009 г. в силу ст. ст. 21 и 23 СК РФ ФИО1 обратился в суд с иском к ФИО3 о расторжении брака.

При этом 01 июля 2009 г. супругами было заключено соглашение о разделе общего имущества супругов, в соответствии с условиями которого стороны установили, что ими в период брака нажито следующее совместное имущество:

- жилой дом (с движимым имуществом внутри дома) общей площадью 149,5 кв. м., расположенный по адресу: <...>, оцененный в 21 000 000 руб.;

- земельный участок общей площадью 2 138 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский с. о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 2, оцененный в 15 000 000 руб.;

- земельный участок общей площадью 1 000 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский с. о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, оцененный в 10 500 000 руб.;

- земельный участок общей площадью 0,15 га, расположенный по адресу: Московская обл., Раменский р-н, д. Осеченки, оцененный в 6 600 000 руб.;

- доля в размере 16,66 % в ЗАО «Барки» (2 380 акций), оцененная в 238 000 руб.,

- доля в размере 16,66 % в ООО «Коттеджный поселок «Барки», оцененная в 1 666 руб.,

- наличные денежные средства в сумме 500 000 долларов США и 13 000 000 руб.,

- автомобиль Ауди А3 (ПТС 77ТЕ 062260), оцененный в 300 000 руб.,

- картина ФИО5 «Обед полевой бригады» (сертификат № 0234/5), оцененная в 1 500 000 руб.,

- картина Марке А. «Набережная Гранд-Огюстен в Париже» (экспертное заключение ВХНРЦ им. Грабаря № 1404 ЭК-1234-04), оцененная в 17 000 000 руб.,

- картина ФИО6 «Севан» (экспертное заключение ВХНРЦ им. Грабаря № 1286 ЭК-1505-06), оцененная в 7 000 000 руб.

Пунктом 4 соглашения от 01 июля 2009 г. соглашения стороны признали, что они совместно не проживают, совместное хозяйство не ведут, несовершеннолетняя дочь ФИО4 проживает с матерью ФИО3

Пунктом 5 соглашения от 01 июля 2009 г. стороны договорились разделить совместно нажитое имущество следующим образом:

- ФИО1 отходят: земельный участок общей площадью 0,15 га, расположенный по адресу: Московская обл., Раменский р-н, д. Осеченки, доля в размере 16,66 % в ООО «Коттеджный поселок «Барки», наличные денежные средства в сумме 500 000 долларов США и 8 000 000 руб., картины ФИО5 «Обед полевой бригады», Марке А. «Набережная Гранд-Огюстен в Париже» и ФИО6 «Севан»;

- ФИО3 отходят: жилой дом (с движимым имуществом внутри дома) общей площадью 149,5 кв. м., расположенный по адресу: <...>, земельный участок общей площадью 2 138 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский с. о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 2, земельный участок общей площадью 1 000 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский с. о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, автомобиль Ауди А3 (ПТС 77ТЕ 062260), доля в размере 16,66 % в ЗАО «Барки» (2 380 акций) и наличные денежные средства в сумме 5 000 000 руб.

Решением мирового судьи судебного участка № 363 района Хамовники г. Москвы ФИО7 от 27 августа 2009 г. по делу № 2-1681/09 брак между ФИО1 и ФИО3 был расторгнут. Указанное решение вступило в законную силу 08 сентября 2009 г.

Из пояснений ФИО3 и материалов дела следует, что соглашение о разделе имущества от 15 ноября 2011 г. было заключено в целях исполнения договоренностей супругов, оформленных 01 июля 2009 г. В частности, согласно указанным договоренностям все недвижимое имущество супругов в д. Борки Одинцовского р-на Московской обл. должно было достаться ФИО3

Арбитражный суд отмечает, что отошедший ФИО3 земельный участок, расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, состоял из трех частей (земельных участков): площадью 1 000 кв. м. (выделен ФИО1 постановлением Главы Одинцовского района Московской области от 31 июля 1998 г. № 1408), 2 033 кв. м (выделен ФИО1 постановлением Администрации сельского поселения Успенское Одинцовского района Московской области от 28 декабря 1998 г. № 486) и 500 кв. м. (выделен ФИО1 постановлением Главы Одинцовского района Московской области от 28 марта 2001 г. № 680). Кроме того, на этом участке в момент заключения соглашения о разделе имущества от 01 июля 2009 г. возводился, но еще не был построен жилой дом.

Дополнительными подтверждениями того, что участок, по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, состоял из трех частей, является указание в п. 1 постановления Администрации сельского поселения Успенское Одинцовского района Московской области от 28 декабря 1998 г. № 486 и п. 3 постановления Главы Одинцовского района Московской области от 28 марта 2001 г. № 680 на то, что соответствующие земельные участки выделяется ФИО1 в дополнение к участку 1 АОЗТ «Барки» в д. Борки Одинцовского р-на Московской обл. площадью 0,1 га. Кроме того, в абз. 2 п. 1 постановления Администрации сельского поселения Успенское Одинцовского района Московской области от 28 декабря 1998 г. № 486 указано, что общая площадь участка 1 АОЗТ «Барки» в д. Борки – 3 094 кв. м. Данные обстоятельства дополнительно указывают на то, что все три участка воспринимались как единый участок.

Однако в связи с тем, что к моменту заключения соглашения о разделе имущества от 01 июля 2009 г. зарегистрирована (оформлена надлежащим образом) была только одна часть земельного участка, а именно земельный участок площадью 1 000 кв. м., в соглашение о разделе имущества от 01 июля 2009 г. была включена только эта часть. При этом между сторонами существовал договоренность о том, что после надлежащего оформления прав ФИО1 на оставшиеся части земельного участка и дом (поскольку все документы о выделе недвижимого имущества (наделении им) были оформлены на ФИО1), соглашение о разделе имущества будет заключено и в отношении этих частей земельного участка и дома. Вместе с тем, оформление прав на земельные участки требовало проведения соответствующих процедур (определение точных границ и площадей земельных участков), а также урегулирования спора между двумя сельскими поселениями (Успенским и Горским) в отношении одного из земельных участков.

14 ноября 2011 г. права ФИО1 на все три участка, составляющие земельный участок, расположенный по адресу: Московская область, Одинцовский район, Успенский с.о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, а также на жилой дом на этом участке были зарегистрированы.

15 ноября 2011 г. во исполнение договоренностей о разделе имущества ФИО1 и ФИО3 было дополнительно заключено соглашение о разделе имущества между супругами, в соответствии с которым в собственность ФИО3 передавался земельный участок, расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский с.о., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1 (все три его части: как земельный участок площадью 1 000 кв. м, предусмотренный соглашением о разделе имущества от 01 июля 2009 г., так и земельные участки площадью 2 033 кв. м. и 500 кв. м., которые не могли быть включены в соглашение о разделе имущества от 01 июля 2009 г.), а также расположенный на данном участке жилой дом. Дополнительной целью оформления данного соглашения по доводам ФИО3 была необходимость надлежащей идентификации объектов недвижимости для регистрации перехода права собственности на них.

Косвенным подтверждением доводов отзыва ФИО3 о том, что соглашение о разделе имущества от 15 ноября 2011 г. было заключено в целях исполнения соглашения о разделе имущества от 01 июля 2009 г. является соглашение о разделе имущества между супругами от 23 декабря 2009 г., составленное в отношении земельного участка, расположенного по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 2, и жилого дома, расположенного по адресу: <...>, которые также были учтены супругами в соглашении о разделе имущества от 01 июля 2009 г. и в соответствии с указанным соглашением переходили к ФИО3

Указанное обстоятельство, по мнению суда, также свидетельствует о том, что для целей регистрации перехода права собственности на соответствующие объекты недвижимости ФИО1 и ФИО3 пришлось дополнительно оформить в соответствии с требованиями регистрационного органа соглашение о разделе имущества от 23 декабря 2009 г. и соглашение о разделе имущества от 15 ноября 2011 г.

Таким образом, между ФИО1 и ФИО3 было заключено три соглашения о разделе имущества: до расторжения брака – соглашение о разделе имущества от 01 июля 2009 г., после расторжения брака – соглашение о разделе имущества от 23 декабря 2009 г. и соглашение о разделе имущества от 15 ноября 2011 г., из которых соглашение о разделе имущества от 23 декабря 2009 г. и соглашение о разделе имущества от 15 ноября 2011 г. были оформлены с целью обеспечить регистрацию перехода права собственности на объекты недвижимости, которые должны были достаться ФИО3

Впоследствии спорное недвижимое имущество, о возврате которого в конкурсную массу просит финансовый управляющий, было реализовано ФИО3 в пользу ООО «Паритет» на основании договора купли-продажи от 29 ноября 2011 г. В свою очередь, ООО «Паритет» реализовало его в пользу частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» (Австрия) на основании договора от 03 апреля 2012 г. 15 февраля 2016 г. частный фонд «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» реализовал земельный участок площадью 1 040 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1, имеющий кадастровый номер 50:20:0040648:1767, в пользу дочери должника и ФИО3 – ФИО4

Финансовый управляющий, считая все вышеуказанные сделки едиными, составляющими сделку по выводу недвижимого имущества ФИО1 из его собственности, совершенными со злоупотреблением правом, обратился в арбитражный суд с настоящим заявлением.

В соответствии с разъяснениями, данными в п. 17 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», в порядке главы III.1 Закона о банкротстве подлежат рассмотрению требования арбитражного управляющего о признании недействительными сделок должника как по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве (статьи 61.2 и 61.3 и иные содержащиеся в этом Законе помимо главы III.1 основания), так и по общим основаниям, предусмотренным гражданским законодательством (в частности, по основаниям, предусмотренным - ГК РФ или законодательством о юридических лицах).

Пунктом 1 статьи 10 ГК РФ установлена недопустимость действий граждан и юридических лиц исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.

Добросовестным поведением является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

Под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия.

Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права.

Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага. Сюда могут быть включены уменьшение или утрата дохода, необходимость новых расходов.

В частности, злоупотребление правом может выражаться в отчуждении имущества с целью предотвращения возможного обращения на него взыскания.

Для признания договора ничтожным в связи с его противоречием статье 10 ГК РФ необходимо установить сговор всех сторон договора на его недобросовестное заключение с умышленным нарушением прав иных лиц или другие обстоятельства, свидетельствующие о направленности воли обеих сторон договора на подобную цель, понимание и осознание ими нарушения при совершении сделки принципа добросовестного осуществления своих прав, а также соображений разумности и справедливости, в том числе по отношению к другим лицам, осуществляющим свои права с достаточной степенью разумности и осмотрительности.

То есть злоупотребление правом должно иметь место в действиях обеих сторон сделки, что соответствует правовой позиции, изложенной в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 сентября 2011 г. № 1795/11.

С учетом изложенного, для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным лицам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер, при котором не остается сомнений в истинной цели совершения сделки.

Как разъяснено в пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 част и первой Гражданского кодекса Российской Федерации», оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

По общему правилу пункта 5 статьи 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.

По делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон при ее совершении обстоятельствами, имеющими юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, являются:

- наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок;

- наличие или отсутствие действий сторон по сделке, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий;

- наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

В обоснование недобросовестности ФИО1, ФИО3, ООО «Пронед», частного фонда частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» и ФИО4 при заключении оспариваемых сделок финансовый управляющий ссылается на следующие обстоятельства.

24 декабря 2010 года между ОАО «Далькомбанк», впоследствии реорганизованным в форме присоединения к ОАО «МТС-Банк», и ООО «МЖК «Хабаровская соя» был заключен кредитный договор <***>, в редакции дополнительного соглашения № 1 от 23 декабря 2011 г., об открытии заемщику кредитной линии в пределах лимита выдачи, установленного в размере 160 000 000 руб., с уплатой процентов в размере 13 % годовых, со сроком действия по 24 декабря 2012 г.

10 февраля 2011 года между ОАО «Далькомбанк», впоследствии реорганизованным в форме присоединения к ОАО «МТС-Банк», и ООО «МЖК «Хабаровская соя» был заключен кредитный договор <***>, в редакции дополнительного соглашения № 1 от 23 декабря 2011 г., согласно условиям которого заемщику была открыта кредитная линия в пределах лимита выдачи, установленного в размере 190 000 000 руб., с уплатой процентов в размере 13 % годовых, со сроком действия по 10 февраля 2013 года.

ОАО «Далькомбанк» в обеспечение исполнения обязательств по вышеуказанным кредитным договорам с ФИО1 были заключены договор поручительства <***>/1 от 24 декабря 2010 года и <***>/1 от 10 февраля 2011 г.

Позднее задолженность ФИО1 перед ПАО «МТС-Банк была подтверждена решением Центрального районного суда г. Хабаровска от 23 декабря 2013 г. по делу № 24496/2013, которым в пользу ОАО «МТС-Банк» была взыскана задолженность поручителя в размере 395 831 934,93 руб.

Также финансовый управляющий указывает на фактическую заинтересованность должника и ФИО3, указывая на их семейные отношения.

Выполняя указание суда кассационной инстанции, судом первой инстанции было проверено наличие аффилированности частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» по отношению к должнику и его бывшей супруге.

Норма ст. 53.2 ГК РФ является отсылочной к ст. 4 Закона РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», из содержания которой следует, что аффилированные лица - физические и юридические лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.

При буквальном толковании данной нормы права следует, что частный фонд «ISTROS-PRTVATSTIFTUNG» (далее – Фонд) должен либо осуществлять контроль над предпринимательской деятельностью ФИО1 и ФИО3, либо наоборот, данные лица должны влиять на деятельность Фонда.

В судебной практике также был выработан термин «фактическая аффилированность».

Так, в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2016 г. № 308-ЭС16-1475 по делу № А53-885/2014 сделан вывод о том, что фактическая аффилированность подтверждается наряду с иными обстоятельствами, также таким обстоятельством как общность экономических интересов, которая обусловлена вхождением в одну группу лиц, которая подконтрольна одному лицу.

Аффилированными по отношению друг к другу лицами являются лица, в отдельности не контролирующими должника, но в совокупности имеющие возможность влиять на должника так же, как контролирующее лицо (п. 4 обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 января 2020 г.).

Вышеназванные позиции Верховного суда Российской Федерации указывают на то, что следует различать возможную деловую, либо экономическую зависимость субъектов правоотношений и фактическую аффилированость.

Наличие экономической или деловой зависимости между субъектами не означает наличие возможности влиять на принятие управленческих решений.

Таким образом, нормы ст. 53.2 ГК РФ и правовые позиции Верховного Суда Российской Федерации соотносятся между собой. При таких условиях ключевым обстоятельством для определения аффилированности сторон является наличие общего контролирующего лица, либо общего бенефициара.

Применительно к данному случаю, указание суда кассационной инстанции на необходимость проверки, является ли Фонд аффилированным лицом, по отношению к должнику и его бывшей супруге, необходимо рассматривать как вопрос относительно того, подконтролен ли указанный фонд должнику.

Фактической проверке подлежит обстоятельство, является ли должник конечным бенефициаром в отношении оспариваемого имущества.

ФИО1 не принимает никакого участия в контроле за деятельностью Фонда, обратного заявителем в нарушение положений ст. 65 АПК РФ не доказано. Более того, согласно учредительному уставу Фонда его конечным бенефициаром является ФИО8, а не Должник. Аналогичное следует и из письма юридического партнерства Bollman & Bollmann (юристы, которые осуществляли юридическое обслуживание Фонда). Также, там упомянуто, что в случае смерти ФИО8, его бенефициарами становятся его дети и жена.

То обстоятельство, что ФИО3 является директором Фонда не означает, что должник каким-либо образом контролирует его деятельность. Директором Фонда ФИО3 была назначена в 2014 г., то есть спустя пять лет после расторжения брака и раздела имущества, а также спустя три года, после регистрации права собственности сторон на недвижимое имущество.

Из содержания учредительного устава Фонда следует, что органами Фонда является Правление и аудитор фонда, а также, если назначена, комиссия (должность директора в данном случае является должностью члена правления).

В соответствии с п. 6 учредительного устава Фонда, Правление является представителем Фонда в любых делах, причём для официального представительства необходимы два члена правления вместе. Таким образом, ФИО3 единолично не способна влиять на деятельность Фонда.

Доказательства аффилированности, которые приводятся заявителем и Банком, опровергаются представленными в материалы дела доказательствами.

Заявитель, в частности указывает на то обстоятельство, что в соответствии с выпиской в отношении Фонда его членами являются Андреас Шройер и Эдуард Чулис. При этом Эдуард Чулис являлся директором Аквариус Холдинг АГ, который в свою очередь являлся единственным участником ООО «МЖК «Хабаровская соя», а Андреас Шроейр выступал по доверенности от ООО «МЖК «Хабаровская соя».

Между тем, Заявителем не учитываются особенности корпоративного управления, принятые в Австрийской Республике.

Услуги корпоративного сопровождения для частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG» и для Аквариус Холдинг АГ оказывала австрийская компания ООО Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ (нем.: Lighthouse Corporate Services GmbH).

Деятельность Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ непосредственно связана с предоставлением в Австрийской Республике услуг корпоративного сопровождения (по образцу и подобию стандартных услуг корпоративного сопровождения предлагаемых клиентам в стандартных офшорных зонах с обеспечением клиентов в подавляющем большинстве из стран бывшего СССР, номинальными адресами и директорами, обладающими нужными качествами, с целью следования формальным требованиям к юридическим лица инкорпорированным в австрийской юрисдикции.

Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ предоставляет секретарские услуги (номинальные директора, адреса регистрационных офисов). Часто клиенты компании Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ находятся по одному и тому же адресу. Названное следует из заключения юридического партнерства Bollman & Bollmann (юристы, которые осуществляли юридическое обслуживание Фонда).

Так, например, в соответствии с &15 GmbH-Gesetz - kurz GmbHG (Закон Австрии об ООО) у компании должен быть один или несколько управляющих директоров. Управляющими директорами могут быть назначены только дееспособные физические лица. Назначение производится решением акционеров. Если акционеры назначаются управляющими директорами, это также может быть сделано в уставе, но только на время их корпоративных отношений. В компании должен быть один или несколько управляющих директоров. Управляющими директорами могут быть назначены только дееспособные физические лица. Назначение производится решением акционеров. Если акционеры назначаются управляющими директорами, это также может быть сделано в уставе, но только на время их корпоративных отношений.

Таким образом, законодательство Австрийской Республики предусматривает назначение нескольких директоров, при этом, в силу &21 GmbH-Gesetz - kurz GmbHG если имеется несколько управляющих директоров, то, если иное не предусмотрено в уставе, ни один из них не может предпринимать действия, принадлежащие руководству, в одиночку, за исключением случаев, когда существует непосредственная опасность.

Таким образом, услуги Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ сводились к назначению на должности директора нескольких лиц, что фактически делало их статус номинальным, такой формат деятельности не запрещен законодательством Австрийской Республики.

Андреас Шройер и Эдуард Чулис, а также и иные физические лица, которые выступали в органах управления частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG», являлись подобными директорами во множестве юридических лиц Австрийской Республики.

Так, согласно сведениями нотариуса, магистра коммерческого права Австрийской Республики – ФИО9, представлены сведения о пересечении Андреас Шройер и Эдуард Чулис в ряде организаций, а также список организаций, в которых они числись директорами. При этом данный список является не окончательным, более полный список имеется в выписках о юридических лицах Австрийской Республики (с переводом на русский язык).

Из заключения партнерства Bollman & Bollmann следует, что в Австрийской Республике директора или любое другое частное лицо, не обязаны указывать свой домашний адрес в реестре компаний. Никто не проверяет, что лицо действительно проживает по данному адресу.

Из данного заключения также следует, что такие компании как Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ работают, в том числе как почтовый адрес компаний. Именно поэтому много компаний и директоров зарегистрированы по тому же адресу, что и Лайтхаус Корпорэйт Сервисес ГмбХ. В качестве примера, в указанном заключении перечисляются и особенности регистрации ФИО10 (Тиндль) и Эдуарда Чулиса, которых заявитель связывает с должником, тем самым, устанавливая, по его мнению, аффилированность.

Из данного заключения также вытекает вывод, что в Австрийской Республике не существует целостной системы юридических адресов в реестре компании. Юридические адреса могут быть выбраны произвольно и, следовательно, часто отличаются от домашнего адреса, по которому проживает человек. Аналогичные правила применимы и для земельного кадастра, указанный в нём адрес не обязательно является адресом проживания физического лица.

Все указанные обстоятельства подтверждаются заключением юридического партнерства Bollman & Bollmann, письмом магистра коммерческого права Австрийской Республики ФИО9 с приложением выписок в отношении юридических лиц.

Доводы Заявителя и Банка об аффилированости не являются логичными и обоснованными.

Также должник не является конечным бенефициаром оспариваемых объектов недвижимого имущества, как на то указывают заявитель и Банк.

Обстоятельства, на основании которых может быть выявлен конечный бенефициар, изложены в правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определении № 302-ЭС14-1472 (4,5,7) от 15 февраля 2018 г., и правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определении № 301-ЭС17-19678 от 19 июня 2020 г.:

- конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса контролирующего лица. Наоборот, он обычно скрывает наличие возможности оказания влияния на должника. Со стороны заявителя не представлено ни одного доказательства, которое бы прямо или косвенно свидетельствовало о том, что должник пользуется или извлекает выгоду из спорных объектов недвижимого имущества;

- о наличии подконтрольности имущества бенефициару как единому центру, чья воля определяла судьбу имущества должника, в частности, могут свидетельствовать следующие обстоятельства: действия названных субъектов скоординированы в отсутствие к тому объективных экономических причин; по отдельности эти действия противоречат экономическим интересам и возможностям каждого из лиц; данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одному и тому же лицу и т. д. В рассматриваемом случае, у самого должника не было никаких экономических причин сохранить право собственности на недвижимое имущество. Действия должника логичны, так как он, перестав проживать на территории страны, не был заинтересован в сохранении недвижимого имущества, а имел интерес оставить за собой денежные средства, иное имущество, которое можно было легко переместить, а также бизнес-активы;

Довод финансового управляющего и Банка о том, что бывшие супруги ФИО1 и ФИО3 проживают совместно и ведут общую хозяйственную деятельность, не принимается арбитражным судом во внимание.

ФИО3 и ФИО4 в настоящий момент проживают совместно по адресу нахождения спорных объектов недвижимого имущества. ФИО1 совместно с ними по данному адресу не проживает, какой-либо деятельности (участия) в содержании оспариваемого имущества не принимает.

Со стороны ФИО3 (от имени частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG») и ФИО4 осуществляется уплата платежей за содержание имущества, а также уплата членских взносов в поселке, где расположено оспариваемое имущество. Данные обстоятельства подтверждаются платежными квитанциями.

Кроме того, ФИО4 в 2016 г. принимала меры для обеспечения индивидуального энергообеспечения принадлежащего ей недвижимого имущества, являющегося объектом оспаривания. Данные обстоятельства подтверждаются договорами, которые заключались с ПАО «МОЭСК» и ПАО «Мосэнергосбыт».

Согласно ответу генерального директора «НПИЗ «Борки-4», по адресу местонахождения оспариваемого имущества проживают ФИО3 и ФИО4, то есть ФИО1 по данному адресу не проживает. Также согласно названному ответу, ФИО3 уплачивает коммунальные платежи за содержание недвижимого имущества.

Действующее законодательство признает наличие брачных отношений только в условиях, когда они зарегистрированы в установленном законом порядке. Механизм признания «сожительства» браком не предусмотрен, таким образом не выработано признаков, по которым отсутствие зарегистрированного брака может признаваться фактическими брачными отношениями.

Между тем, в спорах о признании брака фиктивным суды выделяют три критерия, которые указывают на реальность брачных отношений: совместное проживание сторон после заключения брака, ведение общего хозяйства, поддержание семейных отношений (определение Верховного Суда Российской Федерации от 01 октября 2013 г. № 4-КПЗ-23).

Исходя из изложенного, даже наличие факта регистрации по одному адресу, никак не означает сохранение семейных отношений, а также и сам факт совместного проживания. Примером может служить то обстоятельство, что должник зарегистрирован по месту жительства в Российской Федерации в г. Жуковский Московской области, однако фактически там не проживает, что не отрицается всеми участвующими в деле лицами.

Кроме этого, со стороны юридического партнерства Bollmann & Bollmann дано пояснение по австрийскому праву, относительно того, что регистрация является исключительно возможным указанием на то, где лицо постоянно или преимущественно проживает, но зарегистрированное лицо может без каких-либо затруднений доказать, что оно проживает по другому адресу. Также пояснено, что люди часто не регистрируются или не удаляют старые сведения о регистрации.

В отношении ФИО1 получена справка государственного нотариуса г. Вена, из содержания которой следует, что ФИО1, начиная с 18 апреля 2007 г. до настоящего времени был прописан по шести разным адресам, в том числе по адресу: <...>, подъезд 1, кв. 30.

В материалах дела имеется справка, выданная 28 мая 2014 г. о том, что ФИО3 в период с 2007 г. работала в ООО «ПРОМИДЕКС-Холдинг». Аналогично из трудовой книжки ФИО3 следует, что с 2006 г. и по настоящее время она является сотрудником ООО «ПРОМИДЕКС-Холдинг». Таким образом, ФИО3 не могла постоянно проживать в Австрийской Республике, так как это повлияло бы на её трудовые отношения с указанным работодателем.

Таким образом, ФИО3 постоянно проживает на территории Российской Федерации, а не на территории Австрийской Республики.

Что касается должника, то имеются согласующееся между собой доказательства того, что он не проживает совместно с ФИО3

Матерью ФИО1 представлено обращение, выполненное собственноручно, заверенное нотариусом. Из его содержания следует, что в 2009 г. должник и ФИО3 брачные отношения прекратили. Должник проживал в Австрии, где у него сложились новые отношения с гражданкой Австрии Рамилей ФИО11.

Также имеется нотариально заверенное информационное письмо, гражданки Рамилии ФИО11 о том, что должник проживал в 2009 - 2019 г. совместно с ней, по адресу: Австрия, <...>, 1180, что сходится с данными, представленными государственным нотариусом г. Вена.

Кроме этого, ФИО4 получено нотариально заверенные показания своего соседа ФИО12, который также подтвердил факт того, что ФИО1 не появлялся более 10 лет в поселке Борки, а содержанием оспариваемых объектов недвижимого имущества занимается лично ФИО4

Также имеется поручение на пересылку корреспонденции внутри страны, оформленное ФИО1 в Австрийской Республике. Согласно указанному документу, ФИО1 оформил поручение для Австрийской почты о пересылке всей корреспонденции с г. Вена, Кваденштрассе 85 на г. Вена, Генцгассе 129/30, 1180, что также подтверждает факт его проживания по адресу г. Вена, Генцгассе 129/30, 1180.

Со стороны заявителей не представлено доказательств, что ФИО3, а также ФИО4 постоянно проживали или регулярно выезжали в Австрийскую Республику.

Данные доказательства согласуются друг с другом, прямо указывают на то, что после развода должник не состоит в каких-либо отношениях с ФИО3, которые были бы схожи с брачно-семейными. Должник постоянно проживает на территории Австрийской Республики, ФИО3 постоянно проживает на территории Российской Федерации.

Заявителем не доказана совокупность обстоятельств, необходимая для опровержения факта прекращения семейных отношений должника и ФИО3

Сведения, размещенные на сайте «DasSchnelle» (www.dasschnelle.at), на которые указывают финансовый управляющий и Банк, как на доказательство совместного проживания бывших супругов не могут являться допустимыми доказательствами.

Как утверждают заявитель и Банк, в материалы дела представлен скриншот с сайта о месте регистрации места жительства ФИО1 Банк указывает, что в соответствии с данными интернет сайта «DasSchnelle» по адресу, по которому зарегистрирована ФИО3 в Австрийской Республике, <...>/4, 1190, также проживает ФИО1.

При выполнении поискового запроса на указанном сайте по фамилии Beliaev, Beljaev или Belyaev в настоящее время не выдается никакой информации.

Также арбитражный суд учитывает, что ресурс «DasSchnelle» фактически является информационным порталом, который собирает информацию за счет его пользователей, которые самостоятельно осуществляют её внесение. То есть любой пользователь сайта может внести сведения в отношении какого-либо лица или компании, заполнив специальную форму на сайте. Таким образом, сведения, размещенные на указанном сайте, не могут быть приняты во внимание судом.

Данные доводы подтверждаются также письмом австрийского юридического партнерства Bollmann & Bollmann. Из содержания письма следует, что данный сайт представляет собой неофициальный список лиц, находящихся в Австрии.

Кроме этого, договоры с энергоснабжаюшей организацией, счета за электроэнергию заключались и выставлялись в отношении ФИО3 и частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG», а не в отношении ФИО1 ФИО1 не только не проживал по данному адресу, но и не осуществлял каких-либо правомочий собственника или владельца данного недвижимого имущества.

Довод заявителя о том, что сделка по разделу имущества между бывшими супругами была заключена на условиях недоступных независимым участникам рынка, является несостоятельным.

Совершенные соглашения о разделе имущества были направлены на передачу недвижимого имущества должника своей бывшей жене и дочери для целей их совместного проживания.

При таких условиях у должника, во-первых, отсутствовал экономический смысл сохранения права собственности на недвижимое имущество. Сохранение права титульного владельца означало бы необходимость нести бремя содержания недвижимого имущества, что не является логичным, при условии, если должник не планировал проживать там, а также в целом на территории страны.

В рассматриваемом случае заявителем, не принимается во внимание, что за период с 2009 г. и до момента наступления процедуры банкротства, должник продолжал бы нести расходы на содержание имущества.

Также арбитражный суд принимает во внимание, что, оспаривая сделки должника, заявитель не учитывает факт наличия алиментных обязательств, на момент расторжения брака. По состоянию на 2009 г. ФИО4 не являлась совершеннолетней. До наступления совершеннолетия было три года. ФИО4 осталась проживать совместно с ФИО3, а не с должником.

Конституцией Российской Федерации (ст. 38) закреплено, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей.

Основополагающим нормативным правовым актом, регулирующим вопросы содержания несовершеннолетних детей и нетрудоспособных совершеннолетних детей, является Семейный кодекс Российской Федерации (далее – СК РФ), которым закреплено право каждого ребенка на заботу и получение содержания от своих родителей (ст. 54, ст. 60), а также установлена корреспондирующая этому праву обязанность родителей содержать своих несовершеннолетних детей (ст. 80) и нетрудоспособных, нуждающихся в помощи, совершеннолетних детей (ст. 85 СК РФ).

С учетом условия раздела имущества, так как должник оставил бывшей супруге недвижимое имущество, для совместного проживания с дочерью, алиментные обязательства с должника не взыскивались.

В случае, если бы раздела имущества на данных условиях не было, следует полагать, что поведение ФИО3 и ФИО4 было бы иным, так как они бы лишись условий для комфортного проживания.

В случае признания оспариваемых сделок недействительными и применения реституции, ФИО4 не будет обладать правом на взыскания с должника алиментных обязательств, что в результате приведет к ущемлению её имущественных интересов.

На момент заключения оспариваемых соглашений у ООО МЖК «Хабаровская соя» (бенефициаром которого являлся, как указывает заявитель, должник) отсутствовали признаки неплатежеспособности. Отсутствие признаков неплатежеспособности у ООО МЖК «Хабаровская соя» означает отсутствие таких признаков и у должника.

По состоянию на 2009-2010 гг. ООО МЖК «Хабаровская соя» не выступало в качестве ответчика в судебных разбирательствах. В 2011 г. ООО МЖК «Хабаровская соя» являлось ответчиком по трем делам: дело № А73-9701/2011 по иску ООО «Соф Магистраль» о взыскании 124 000 руб., было прекращено определением Арбитражного суда Хабаровского края от 26 сентября 2011 г. в связи с отказом истца от иска, дело № А73-14694/2011 по иску ГУ «Управление вневедомственной охраны при Управлении внутренних дел по городу Хабаровску» о взыскании 7 804,89 руб. было прекращено определением Арбитражного суда Хабаровского края от 26 декабря 2011 г. в связи с отказом истца от иска, дело № А73-15134/2011 по иску ООО «Стройимпульс» о взыскании 2 827 660,98 руб. определением Арбитражного суда Хабаровского края от 27 февраля 2012 г. между сторонами было утверждено мировое соглашение, при этом по условиям мирового соглашения ООО МЖК «Хабаровская соя» уплачивало сумму меньшую, чем размер заявленных требований, а именно сумму в размере 1 416 000 руб.

В соответствии с данными бухгалтерского баланса ООО МЖК «Хабаровская соя» за 2011 г., объем активов составлял 941 733 000 руб., из которых основные средства 147 511 000 руб., запасы 228 045 000 руб., а денежные средства и денежные эквиваленты 4 973 000 руб.

Таким образом, даже если признак неплатежеспособности, по состоянию на 2011 г. определять исключительно из размера предъявленных требований и реальных денежных средств, находящихся на счетах, то размер имеющихся денежных средств превышал размер предъявленных к ООО МЖК «Хабаровская соя» требований.

Неплатежеспособность в любом случае отсутствует, если размер денежных средств превышает размер неисполняемых обязательств. Кроме этого, даже отсутствие денежных средств не препятствует расчету с кредиторами за счет иного имущества.

Сам по себе факт наличия кредиторской задолженности не является безусловным основанием полагать, что должник не способен исполнить свои обязательства6.

Что касается задолженности, взысканной по решению Арбитражного суда Хабаровского края от 28 ноября 2012 г. по делу № А73-11447/2012 в размере 6 171 560,77 руб., то данная задолженность является внутригрупповой. Истец по данному делу – ЗАО «Хабаровская соя» имел одного генерального директора с ООО МЖК «Хабаровская соя», компании были связанными и осуществляли деятельность в рамках выгоды для всей группы, данная задолженность не была заявлена в реестр требований кредиторов, что подтверждает корпоративный характер долга.

Также сам по себе факт наличия задолженности перед отдельным кредитором не свидетельствует о наличии у должника признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества, установленных статьей 2 Закона о банкротстве.

Из имеющегося в материалах дела решения Харьюского уездного Суда от 20 октября 2014 г. по гражданскому делу № 2-14-13417 и решения Таллинского Окружного Суда от 15 мая 2015 г. (суда апелляционной инстанции) по тому же делу следует, что: в альтернативном требовании из неосновательного обогащения, основанного на оплате компании AS Muuga Sojahetas стоимости этих векселей, ФИО1 также было отказано (стр. 8 перевода решения Харьюского уездного Суда и стр. 9 перевода решения Таллинского Окружного Суда). При этом суды указали, что с таким требованием из неосновательного обогащения вправе обратиться лицо, оплатившее их (стр. 8 перевода решения Харьюского уездного Суда и стр. 9 перевода решения Таллинского Окружного Суда). Таким лицом является ООО МЖК «Хабаровская соя». Однако арбитражный управляющий ООО МЖК «Хабаровская соя», получив отказ в удовлетворения его требования, не обратился в суд за защитой прав ООО МЖК «Хабаровская соя». Следовательно, у ООО МЖК «Хабаровская соя» всегда, в том числе в ходе процедуры банкротства, был актив в виде как минимум прав требований к AS Muuga Sojahetas об уплате стоимости приобретенных векселей в сумме 229 460 000 руб.

Из изложенного следует, что по состоянию на 2009 г. – 2011 г. у ООО МЖК «Хабаровская соя» отсутствовали признаки неплатежеспособности. Отсутствие признаков неплатежеспособности у компании означает и отсутствие таких признаков у должника.

Банк, являясь единственным кредитором должника, сам же подтверждает тот факт, что считал его платежеспособным.

16 апреля 2012 г. ОАО «МТС-Банк» (в настоящее время ПАО «МТС-Банк») выдало ФИО1 по кредитному договору <***> кредит в сумме 25 000 000 руб. для приобретения жилого дома стоимостью 53 000 000 руб. Условием выдачи кредита являлось оплаты стоимости приобретаемой недвижимости за счет собственных средств в сумме 28 000 000 руб. При этом обеспечение по кредитному договору от 16 апреля 2012 г. было предоставлено только 12 мая 2012 г. Соответственно, при проверке платежеспособности должника как заемщика по кредитному договору, банком был сделан вывод о способности исполнить свои обязательства перед кредитным учреждением.

Банк, при выдаче кредита обязан проверять финансовое положение заемщика, по результату формируется профессиональное суждение по выдаваемой ссуде.

Банк, выдавая кредит ФИО1, должен был действовать в соответствии с действующими на тот момент Положениями Центрального Банка Российской Федерации, а именно «Положением о порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности» (Положение № 254-П) и «Положением об идентификации кредитными организациями клиентов и выгодоприобретателей в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» (Положение № 262-П). Названые Положения устанавливали порядок оценки кредитного риска по ссудам, а также особенности идентификации клиентов.

В случае если бы у ФИО1 были бы признаки неплатежеспособности в период до 16 апреля 2012 г., то Банк должен был отказать в выдаче кредита, однако этого сделано не было. Со стороны Банка не представлено каких-либо доказательств нарушения порядка выдачи кредита ФИО1, следовательно, выдача кредита была обоснованной.

Обоснованность выдачи заемных средств 16 апреля 2012 г. означает отсутствие признаков неплатежеспособности у ФИО1 в указанный период. Непосредственно само поведение Банка свидетельствует о том, что у него не было оснований сомневаться в платежеспособности ФИО1

Отсутствие признаков неплатежеспособности, на дату совершения сделки, исключает возможность оспаривания сделок должника.

В результате, нет никаких оснований считать, что должник преследовал цель причинения вреда кредиторам, а вместе с ним такие цели преследовали контрагенты по сделкам. Подобные мотивы могли быть у сторон сделки только в случае их общей осведомленности о неплатежеспособности должника.

В решении Центрального районного суда г. Хабаровска от 23 декабря 2013 г. по делу № 2-4496/2013 указано, что требования (претензию) к поручителю (ФИО1) о погашении задолженности ООО МЖК «Хабаровская соя» банк предъявил только в феврале – марте 2013 г., а в решении Жуковского городского суда Московской области от 08 октября 2013 г. по делу № 2-1347/2013 – что требование (претензия) о расторжении кредитного договора и погашении задолженности было направлено должнику банком 16 апреля 2013 г.

Таким образом, из поведения самого банка следует, что 15 ноября 2011 г. он не считал ФИО1 и ООО МЖК «Хабаровская соя» не способными исполнить свои обязательства перед банком.

Даже в случае наличия признаков неплатежеспособности должника на дату заключения соглашений о разделе имущества, заявителем не доказан факт осведомленности об этом ФИО3 и иных участников сделок.

Должник и ФИО3 не является заинтересованными лицами по отношению друг к другу, так как их брак был расторгнут. Не являются таковыми и ООО «Паритет» и Частный фонд «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG».

Довод заявителя об осведомленности ФИО3 о наличии обязательственных отношений, а, следовательно, и о признаках неплатежеспособности, не может быть принят во внимание, учитывая установленные обстоятельства фактического прекращения брачных отношений в 2009 году. При этом в нарушение положений ст. 65 АПК РФ заявителем не представлено каких-либо доказательств, опровергающих указанный вывод.

Более того, если исходить из того, что супруг должника по смыслу п. 3 ст. 19 Закона о банкротстве обладает статусом заинтересованного по отношению к должнику лица, то следует учесть следующее.

Действующая судебная практика исходит из презумпции осведомленности другой стороной сделки, являющейся заинтересованным по отношению к должнику лицом, о наличии у них недобросовестных намерений при совершении сделок. Вместе с тем, данная презумпция является опровержимой, другая сторона сделки не лишена возможности приводить доводы и представлять доказательства, исключающие основания полагать ее осведомленной о недобросовестном поведении должника, несмотря на статус заинтересованного по отношению к должнику лица.

В соответствии с п. 2 ст. 1 ГК РФ граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.

В силу п. 1 ст. 45 СК РФ, предусматривающего, что по обязательствам одного из супругов взыскание может быть обращено лишь на имущество этого супруга, допускается существование у каждого из супругов собственных обязательств.

При этом действующее законодательство не содержит положения, требующего согласия одного из супругов на возникновение у другого супруга долговых обязательств с третьими лицами.

Таким образом, совершение одним из супругов сделки, направленной на принятие обязательств перед третьим лицом, само по себе осведомленность второго супруга о совершении указанной сделки не свидетельствует.

При этом по смыслу п. 1 и п. 2 ст. 45 СК РФ и приведенных в п. 5 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 13 апреля 2016 г., действующее законодательство не содержит положения, требующего и предполагающегося согласия одного из супругов на возникновение у другого супруга долговых обязательств с третьими лицами.

Оснований полагать, что обязательства должника перед кредиторами являлись общими обязательствами должника и его бывшей супруги, а также по обязательствам должника в условиях, что все полученное по ним было использовано на нужды семьи, в связи с чем ФИО3 могла быть осведомлена о наличии обязательств у должника, в материалы настоящего обособленного спора не представлено.

Отношения бывших супругов не были брачно-семейными уже в 2009 г., о чём в частности указывается в письме матери должника. Должник и ФИО3 не вели и не ведут после развода совместное хозяйство. С учетом планируемого развода, фактического развода, нет никаких оснований полагать, что должник ставил в известность ФИО3 относительно своего материального положения и своего бизнеса.

Отсутствие доказательств осведомленности ФИО3 о признаках неплатежеспособности ФИО1 является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении настоящего заявления.

Для признания факта злоупотребления правом при совершении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным кредиторам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер, при котором не остается сомнений в истинной цели совершения сделки.

В определении от 12 августа 2014 г. № 67-КГ14-5 Верховный Суд Российской Федерации указал, что при решении вопроса о наличии в поведении того или иного лица признаков злоупотребления правом суд должен установить, в чем заключалась недобросовестность его поведения при заключении оспариваемых договоров, имела ли место направленность поведения лица на причинение вреда другим участникам гражданского оборота, их правам и законным интересам, учитывая и то, каким при этом являлось поведение и другой стороны заключенного договора.

Таким образом, для решения вопроса о наличии в действиях должника и ФИО3 при заключении соглашений о разделе имущества от 01 июля 2009 г. и от 15 ноября 2011 г цели причинения вреда кредитору, необходимо установить осведомленность сторон сделки о неудовлетворительном финансовом положении должника.

Согласно представленным ПАО «МТС-Банк» выпискам по банковским счетам ООО МЖК «Хабаровская соя» задолженность по предоставленным поручительствам отсутствовала. В пункте 10 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20 декабря 2016 г., указано, что, поскольку поручительство является способом обеспечения исполнения обязательств заемщика перед кредитором, то ответственность поручителя перед кредитором возникает в момент неисполнения заемщиком своих обязательств, а если обязательство по уплате долга исполняется по частям - в момент неуплаты соответствующей части.

При вынесении Арбитражным судом Хабаровского края определения от 03 июля 2013 г. по делу № А73-11571/2012, которым требования ПАО «МТС-Банк» были включены в реестр требований кредиторов ООО МЖК «Хабаровская соя», и Центральным районным судом г. Хабаровска решения от 23 декабря 2013 г. по делу № 2-4496/2013 суды установили, что погашение задолженности по предоставленным банком кредитам осуществлялось также в декабре 2011 г.

Из определения Арбитражного суда Хабаровского края от 03 июля 2013 г. по делу № А73-11571/2012 следует, что обязательства ООО МЖК «Хабаровская соя» по кредитным договорам были обеспечены также залогом имущества заемщика (товаров в обороте, автотранспорта, недвижимости и прочего имущества).

Поскольку на момент заключения соглашений о разделе имущества должник и ФИО3 уже продолжительное время совместно не проживали, совместное хозяйство не вели, в сентября 2009 г. расторгли брачные отношения, у должника отсутствовала задолженность перед банком и каким-либо иным кредитором, о которой знала или должна была знать ФИО3, а также имущественное и финансовое положение должника позволяли считать, что он способен исполнить свои обязательства перед банком, то довод финансового управляющего о том, что оспариваемые сделки по разделу имущества были совершены с целью причинения вреда кредитору, а следовательно совершены при злоупотреблении правом, несостоятелен.

Финансовый управляющий также указывает, что на стр. 12 определения Арбитражного суда Хабаровского края от 12 июля 2018 г. по делу № А73-11571/2012 установлено, что в период с января 2011 г. по ноябрь 2011 г. ООО МЖК «Хабаровская соя» прекратило исполнение собственных обязательств, о чем ФИО1 не мог не знать, так как он являлся бенефициаром компании.

Исходя из содержания определения Арбитражного суда Хабаровского края от 12 июля 2018 г. по делу № А73-11571/2012 следует, что вывод о том, что в период с января 2011 г. по ноябрь 2011 г. ООО МЖК «Хабаровская соя» прекратило исполнение собственных обязательств, относится к обязательствам ООО МЖК «Хабаровская соя» перед ЗАО «Хабаровская соя» и ОАО «Масложиркомбинат «Хабаровский», к обязательствам ООО МЖК «Хабаровская соя» перед ПАО «МТС-Банк» не имеет отношения. В противном случае, при наличии просроченных обязательств перед банком предоставление последним новых кредитов выглядит неразумным.

Из имеющихся в материалах настоящего обособленного спора сведений не следует, что должник был также поручителем по указанным в определении Арбитражного суда Хабаровского края от 12 июля 2018 г. по делу № А73-11571/2012 обязательствам ООО МЖК «Хабаровская соя» перед ЗАО «Хабаровская соя» и ОАО «Масложиркомбинат «Хабаровский».

Кроме того, оспариваемые сделки не могли быть заключены в целях избежания взыскания задолженности с ФИО1, так как Банк не предпринимал каких-либо действий, направленных на принудительное взыскание задолженности, на момент заключения сделок в 2009 и 2011 гг.

В преддверии банкротства должник, осознавая наличие у него кредиторов (по требованиям как с наступившим, так и ненаступившим сроком исполнения), может предпринимать действия, направленные на вывод имущества. Конкурсное оспаривание может осуществляться в интересах только тех кредиторов, требования которых существовали к моменту совершения должником предполагаемого противоправного действия либо с большой долей вероятности могли возникнуть в обозримом будущем. При отсутствии кредиторов как таковых намерение причинить им вред у должника возникнуть не может (определение Верховного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2020 г. № 305-ЭС20-12206 по делу № А40-61522/19).

Вышеуказанная правовая позиция высшей судебной инстанции выделяет два существенных критерия для того, чтобы права кредиторов могли быть нарушены:

- наличие реальных кредиторов с наступившим сроком исполнения или преддверие их наступления;

- преддверие банкротства должника.

Следовательно, для того, чтобы должник причинял вред кредиторам, требования должны быть наступившими, а противоправные действия должника должны иметь место незадолго до банкротства.

В рассматриваемом случае, с учетом названного подхода Верховного Суда Российской Федерации, требования заявителя не являются обоснованными.

По состоянию на 2009 г. никаких обязательств перед единственным кредитором не существовало, не существовало обязательств перед Банком и у ООО МЖК «Хабаровская соя». Таким образом, должник не мог в принципе преследовать цели причинения вреда кредиторам, такое поведение являлось абсурдным.

Также нет никаких оснований полагать, что стороны в 2009 г. задумали фиктивное расторжение брака и раздел имущества для целей причинения вреда будущим кредиторам.

Относительно соглашения, заключенного в 2011 г., арбитражный суд отмечает, что в указанный период у должника также отсутствовали какие-либо обязательства перед Банком, более того сам Банк в 2012 г. выдал должнику личный кредит. ФИО3 на тот момент уже более двух лет не находилась в браке с бывшим супругом и лишилась статуса заинтересованного лица, следовательно вопрос доказывания её осведомленности о цели причинения вреда кредиторам, лежит на заявителе.

Отсутствует основание для вывода о цели причинения вреда имущественным правам кредиторов в результате заключения спорных сделок, поскольку на момент спорных соглашений реальная задолженность перед независимыми кредиторами, требования которых в последующем были включены в реестр требований кредиторов ООО МЖК «Хабаровская соя» и должника, отсутствовала.

Таким образом, в 2009 г. и в 2011 г. у сторон отсутствовала цель причинения вреда, ввиду отсутствия наличия требований кредиторов.

Непосредственно само банкротство должника началось только в 2017 г., таким образом, сделки должника были заключены не в преддверии банкротства, а задолго до начала самой процедуры. В результате критерии для оспаривания названных сделок отсутствуют.

Соответственно, в материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства намерения причинить вред правам кредиторов Должника.

При этом, заявитель, с учетом уточнений требований, оспаривает также соглашение о разделе общего имущества супругов ФИО1 и ФИО3 от 01 июля 2009 г., то есть, заключенное практически за 9 лет до признания должника банкротом и более чем за год до возникновения кредитных отношений между Банком и ООО МЖК «Хабаровская соя», а также соглашение о разделе общего имущества супругов от 23 декабря 2009 г. № 1 и соглашения о ра6зделе общего имущества супругов от 23 декабря 2009 г. № 2.

По соглашению от 2009 г. уже были переданы ФИО3 объекты недвижимого имущества, а именно жилой дом общей площадью 149 кв. м., расположенный по адресу: <...> (с движимым имуществом, находящимся внутри дома); земельный участок площадью 2 138 кв. м., расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский со., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 2.; земельный участок площадью 1 000 кв. м, расположенный по адресу: Московская обл., Одинцовский р-н, Успенский со., д. Борки, АОЗТ «Барки», уч. 1.

Данные объекты были переданы до момента принятия должником каких-либо обязательств, следовательно, к соглашениям, заключенным в 2009 г., в принципе невозможно применять положения ст. 10 и ст. 168 ГК РФ.

Заявитель, предъявляя в рамках настоящего обособленного спора требования об оспаривании в том числе последующих сделок с имуществом должника, заявляя притязания, связанные с возвратом конечными приобретателями полученного имущества в конкурсную массу должника, указал на наличие оснований полагать, что в действительности последние сделки не носили самостоятельного характера, а прикрывали собой единую сделку по отчуждению имущества в пользу конечных собственников (п. 2 ст. 170 ГК РФ). При этом, по доводам финансового управляющего, должник продолжает пользоваться и имеет возможность распоряжаться имуществом.

Между тем в качестве правовой квалификации указывает возможность применения ст. 170 ГК РФ, называя все сделки единой цепочкой сделок.

Пунктом 1 статьи 170 ГК РФ предусмотрено, что мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна. Данная норма применяется в том случае, если стороны, участвующие в сделке, не имеют намерений ее исполнять или требовать исполнения, при заключении сделки подлинная воля сторон не была направлена на создание тех правовых последствий, которые наступают при ее совершении.

Согласно правовой позиции, сформулированной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 25 июля 2016 г. № 305-ЭС16-2411, фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных. результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. В то же время этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление факта того, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно порождаемых такой сделкой, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной. Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон (п. 86 разъяснений постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

При совершении мнимой сделки стороны заключают ее лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. Стороны, участвующие в таких сделках, не имеют намерений их исполнять или требовать исполнения.

Аналогично, если рассматривать сделку как ничтожную на основании п. 2 ст. 170 ГК РФ, то необходимо установить, что воля всех участников притворной сделки направлена на достижение других правовых последствий, чем предусмотрено в совершенной сделке. Намерения одного участника на совершение притворной сделки недостаточно. Стороны должны преследовать общую цель и достичь соглашения по всем существенным условиям той сделки, которую прикрывает юридически оформленная сделка.

Для признания недействительной цепочки сделок в качестве единой сделки необходимо установить следующие обстоятельства:

- установить притворность всех сделок, т.е. установить намерения сторон прикрыть какую-то иную сделку;

- установить недействительность прикрываемой сделки.

В соответствии с п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, применяются относящиеся к ней правила.

В связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, с иным субъектным составом, ничтожна. В связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно. К сделке, которую стороны действительно имели в виду (прикрываемая сделка), с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила (п. 2 ст. 170 ГК РФ). Притворной сделкой считается также та, которая совершена на иных условиях. Например, при установлении того факта, что стороны с целью прикрыть сделку на крупную сумму совершили сделку на меньшую сумму, суд признает заключенную между сторонами сделку как совершенную на крупную сумму, то есть применяет относящиеся к прикрываемой сделке правила. Прикрываемая сделка может быть также признана недействительной по основаниям, установленным ГК РФ или специальными законами. Применяя правила о притворных сделках, следует учитывать, что для прикрытия сделки может быть совершена не только одна, но и несколько сделок. В таком случае прикрывающие сделки являются ничтожными, а к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила (п. 2 ст. 170 ГК РФ) (п. 87, п. 88 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Таким образом, последствием недействительности притворной сделки является применение к отношениям сторон не правил о реституции, а правил той сделки, которую они имели в виду. Реституция в соответствии со ст. 167 ГК РФ может быть применена в этом случае только тогда, когда сделка, которую прикрывает притворная, также недействительна. При оценке сделки выясняется действительная воля ее сторон, цель договора. При этом во внимание принимаются не только содержание договора, но и иные обстоятельства, включая соответствующее поведение сторон. По смыслу ст. 170 ГК РФ притворные сделки направлены на то, чтобы скрыть действительную волю сторон.

При совершении притворной сделки имеет место несовпадение совершенного волеизъявления с действительной волей сторон; в случае заключения притворной сделки целью сторон является достижение определенных правовых последствий, при этом воля сторон направлена на установление между сторонами сделки гражданско-правовых отношений, но иных по сравнению с выраженными в волеизъявлении сторон.

Ключевым, при доказывании, является установление направленности воли сторон сделок не на возникновение правовых последствий, вытекающих из формально заключенной совокупности сделок, а именно на совершение единой прикрываемой сделки.

Стороны могут осуществить все юридически значимые действия, но в действительности их фактические отношения сторон не приводят к реальным юридическим последствиям. Отсутствие намерений в исполнении сделок при этом должно наличествовать у всех сторон.

В данном случае, раздел имущества, являлся обоснованным продолжением расторжения брака. Стороны достигли цели, которую преследовали, а именно передачу соответствующей части имущества должником в пользу бывшей супруги и дочери, для целей их проживания. В случае, если бы преследовались иные цели, то сам бы должник продолжал пользоваться оспариваемым имуществом, однако этих фактов не установлено, так как такого пользования нет.

То есть должник и ФИО3 разделом имущества достигли именно той цели, которую преследовали, а именно распределение активов между бывшими супругами, в связи с расторжением брака.

Помимо уже исследованных доказательств, это также подтверждается из письменных показаний адвоката Шварцера Константина Аркадьевича, который сопровождал в 2009 г. процедуру расторжения брака между ФИО1 и ФИО3

Согласно ответу, полученному от адвоката, при разделе совместно нажитого имущества между ФИО1 и ФИО3 была достигнута договоренность о том, что все недвижимое имущество, расположенное в дер. Борки Одинцовского района Московской области, доля в ЗАО «Барки», два легковых автомобиля, пара картин и часть скопленных супругами денежных средств, доставались ФИО3

Аналогично со стороны Шварцера К. А. пояснено, что передача земельных участков в собственность ФИО3 затянулась из-за спора между сельскими поселениями Успенского и Горского.

При этом для целей признания сделки единой необходимо доказать намерение заключения такой сделки всех участников правоотношений, а именно: должника, ФИО13, ФИО4, ООО «Паритет» и частного фонда «ISTROS-PRIVATSTIFTUNG».

Однако со стороны заявителя таких доказательств не представлено, нет доказательств, которые бы указывали на иную волю всех сторон сделок, отличную от той, которая ими подразумевалась.

При таких условиях, все сделки не могут быть признаны единой цепочкой сделок, потому что отсутствует их притворный характер, Заявителем не доказана иная воля сторон, отличная от той, которая следует из соглашений о разделе имущества.

Кроме этого, оспариваемые сделки не образуют состава единой сделки, так как не отвечают условиям её признаков, выработанных судебной практикой и подходом высшей судебной инстанции:

- между совершенными сделками имеется существенный временной промежуток, что не отвечает смыслу последовательных цепочек сделок по отчуждению имущества (в рамках единой цепочки сделок, как правило короткий промежуток времени совершения сделок).

- фактическое исполнение обязательств между участниками сделки. Должник не пользуется и не определяет как-либо судьбу недвижимого имущества (В рамках единой цепочки сделок имеет место быть только видимость исполнения, видимость исполнения не доказана заявителем).

- несовпадение текущего владельца имущества и должника. (То есть ФИО1 не является бенефициаром в отношении спорных объектов имущества).

Довод заявителя о том, что расторжение брака носило формальный характер, не соответствует фактическим обстоятельствам дела и не подтвержден заявителем какими-либо доказательствами.

Фонд не является заинтересованным лицом по отношению к должнику, доказательств обратного не представлено, доказательств недобросовестного поведения ФИО4 в материалы дела также не представлено. ФИО4 на момент заключения соглашений в 2009 г. и 2011 г. была несовершеннолетней. Оснований полагать, что несовершеннолетний ребенок планировал содействовать должнику в выводе активов не имеется. Не имеется оснований и полагать, что ФИО4, вступая в титул собственника, могла располагать информацией об имущественном положении отца, о ситуации с его задолженностью, об обстоятельствах ведения им бизнеса.

Доказательств, отвечающих признакам относимости, допустимости и достоверности, подтверждающих недобросовестность сторон при заключении оспариваемых сделок, финансовым управляющим в нарушение положений ст. 65 АПК РФ суду не представлено.

Руководствуясь ст. 184-188, 223 АПК РФ, ст. 10 ГК РФ, ст. 61.1. 213.32 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ, арбитражный суд

ОПРЕДЕЛИЛ:

В удовлетворении заявленных финансовым управляющим требований отказать.

Определение подлежит немедленному исполнению и может быть обжаловано в Десятый арбитражный апелляционный суд через Арбитражный суд Московской области в десятидневный срок со дня его вынесения.

Судья В. А. Корниенко