Гражданский кодекс часть 1

Судья Арбитражного суда Мурманской области Гринь Ю.А., при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Анафоновой И.С., секретарем судебного заседания Быковой К.М., рассмотрев в судебном заседании заявление гражданина ФИО1 (адрес (место жительства): 183038, Мурманск г.) к обществу с ограниченной ответственностью «Мурманская верфь» (ОГРН <***>, адрес (место нахождения): 183001, Мурманск г., Траловая ул., 2; конкурсный управляющий ФИО2, почтовый адрес (Тюмень г., Новогодняя ул., 2, 1) о расторжении договора купли-продажи № 1 от 12.07.2016, возвращении задатка в сумме 5 292 000 руб.,

при участии представителей:
заявителя: ФИО3, по доверенности;
конкурсного управляющего ФИО2, паспорт (до перерыва);

АО «РОСТ БАНК»: ФИО4, по доверенности (до перерыва), ФИО5, по доверенности (после перерыва);

иных заинтересованных лиц:
уполномоченного органа: ФИО6, по доверенности;

установил:

Определением от 15.05.2017 (судья-докладчик Гоман М.В.), оставленным без изменения постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.08.2017, договор от 12.07.2016 расторгнут, на Общество возложена обязанность возвратить ФИО1 5 292 000 руб.

Постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 20.11.2017 определение суда первой инстанции, постановление суда апелляционной инстанции отменены, обособленный спор направлен на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Определением от 20.08.2017, оформленным за подписью председателя второго судебного состава ФИО7, в связи с продолжительной нетрудоспособностью судьи-докладчика по делу Гоман М.В., дело № А42- 5163/2014, а также обособленные споры по указанному делу в порядке статьи 18 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) переданы на рассмотрение судье второго судебного состава Гринь Юлии Андреевне.

Судебное заседание по рассмотрению заявления ФИО1 отложено на 07.02.2018, о чем лица, участвующие в деле, в порядке положений статьи 123 АПК РФ считаются извещенными надлежащим образом.

В судебном заседании в порядке статьи 163 АПК РФ объявлялся перерыв до 14.02.2018, о чем конкурсный управляющий ООО «Мурманская верфь», представители ФИО1, АО «РОСТ БАНК», уполномоченного органа извещены в судебном заседании под роспись в протоколе судебного заседания, иные лица, участвующие в деле, посредством размещения объявления о перерыве в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», в информационных киосках, расположенных в здании Арбитражного суда Мурманской области.

Представитель ФИО1 на удовлетворении заявления настаивал по основаниям, изложенным в заявлении б/д и б/н (т.1, л.д. 2-3), в оформленных в порядке статьи 81 АПК РФ письменных пояснениях по делу от 20.12.2017 б/н (т.3, л.д. 16-20), от 05.02.2018 б/н.

Конкурсный управляющий в судебном заседании против удовлетворения заявления ФИО1 возражал по основаниям, изложенным в оформленных в порядке статьи 81 АПК РФ письменных пояснениях по делу б/д и б/н (т.3, л.д. 48- 62).

Представители залогового кредитора – акционерного общества «РОСТ БАНК» (далее – АО «РОСТ БАНК») поддержали позицию конкурсного управляющего, настаивали на доводах, приведенных в отзыве от 20.12.2017 б/н (т.3, л.д. 37-47).

Представитель уполномоченного органа поддержал позиции конкурсного управляющего, залогового кредитора.

В судебном заседании, состоявшемся 25.12.2017, в порядке статьи 88 АПК РФ заслушаны показания свидетеля – ФИО8, составившего Отчет об оценке технического состояния корпуса плавучего дока по результатам общего освидетельствования «ПЛАВДОК № 1» («ПЛАВДОК № 26») от 27.07.2016 (далее – Отчет от 27.07.2016 б/н). Показания свидетеля зафиксированы в протоколе судебного заседания, посредством аудиозаписи.

В ходе рассмотрения обособленного спора к материалам дела приобщен оригинал Отчета от 27.07.2016 б/н.

Заслушав конкурсного управляющего, представителей участвующих в деле лиц, оценив в порядке статей 71, 168 АПК РФ доказательства, представленные в материалы дела в их взаимосвязи в совокупности, суд пришел к выводу о наличии обоюдной вины как ООО «Мурманская верфь» в лице конкурсного управляющего ФИО2 (продавца), так и ФИО1 (покупателя) в сложившейся конфликтной ситуации, и, следовательно, о наличии оснований для распределения между сторонами беремени ответственности за неразумное и недобросовестное

поведение в порядке статьи 404 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ).

ФИО1 в рамках рассмотрения настоящего обособленного спора неоднократно утверждал, что был введен в заблуждение относительно реального технического состояния и пригодности к эксплуатации по прямому назначению морской платформы «ПЛАВДОК № 1» М-0657 (далее – морская платформа) некорректными формулировками, содержащимися в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 (пункт 2 письменных пояснений ФИО1 от 20.12.2017 б/н, т.3, л.д. 17), а именно: «условно пригодное состояние» морской платформы, «текущее использование - по назначению», «наилучшее и наиболее эффективное использование - разрешенное использование», а также неполными данными, содержащимися в договоре купли-продажи от 12.07.2016 № 1 (в договоре конкурсным управляющим не приведены сведения о том, что морская платформа не пригодна к эксплуатации, класс морской платформы не подтвержден, в связи с чем морская платформа на дату проведения торгов мореходными качествами не обладает, и его эксплуатация по прямому назначению невозможна).

Действительно, материалы обособленного спора не содержат неопровержимые и достаточные доказательства того, что ФИО1 знал о реальном (фактическом) техническом состоянии платформы и об отсутствии у платформы подтвержденного класса по состоянию на 06.07.2016 (дата перечисления задатка для участия в торгах): факт написания ФИО1 писем от 22.03.2016 б/н, от 08.04.2016 б/н (т.1, л.д. 137-138) представитель ФИО1 в судебном заседании отрицал, оригиналы указанных писем Банком в материалы дела не представлены, представитель Банка в судебном заседании, открытом до перерыва 07.02.2018, пояснил, что по техническим причинам оригиналы писем на обозрение суду, участвующим в деле лицам, представлены быть не могут (протокол, аудиозапись судебного заседания, открытого до перерыва 07.02.2018), а также отозвал собственное ходатайство о вызове в судебное заседание и допросе в качестве свидетеля ФИО9, указанного в качестве адресата спорных писем (заявление б/д и б/н, протокол и аудиозапись судебного заседания, открытого до перерыва 07.02.2018).

Формулировки пункта 3 акта приема-передачи от 12.07.2016 б/н, оформленного во исполнение договора ответственного хранения № 1 от 12.07.2016 (т.1, л.д. 8), в качестве доказательства того, что ФИО1 знал о реальном (фактическом) техническом состоянии платформы и об отсутствии у платформы подтвержденного класса по состоянию на 06.07.2016 (дата перечисления задатка для участия в торгах), судом приняты быть не могут, поскольку относятся к предмету договора ответственного хранения № 1 от 12.07.2016, и означают, что имущество находилось в удовлетворительном состоянии с точки зрения обеспечения исполнения договора хранения, а не с точки зрения эксплуатации морской платформы в соответствии с ее прямым назначением.

Вместе с тем, в круг подлежащих исследованию по настоящему делу вопросов, помимо вопроса о том знал ли ФИО1 о существовании указанных выше обстоятельств по состоянию на 06.07.2016, входит следующий вопрос: мог и должен ли был ФИО1 по состоянию на 06.07.2016 знать о том, что класс морской платформы не подтвержден, вследствие чего она не обладает мореходными качествами, ее эксплуатация по прямому назначению невозможна, а доведение платформы до состояния, пригодного для предъявления

ФАУ «Российский морской регистр судоходства», и восстановления классификационного свидетельства, требует значительных финансовых вложений. Здесь особо следует отметить, что представитель ФИО1 неоднократно акцентировал внимание суда на том обстоятельстве, что ФИО1 намеревался приобрести спорную морскую платформу исключительно для того, чтобы использовать ее по прямому назначению, эксплуатируя мореходные качества последней; именно отсутствие у платформы подтвержденного класса, нахождение последней в неудовлетворительном техническом состоянии (Отчет от 27.07.2016 б/н) - т.е. наличие объективных препятствий для использования платформы по прямому назначению, послужили основанием для инициирования ФИО1 настоящего спора.

На вопрос о том, мог ли и должен ли был ФИО1 по состоянию на 06.07.2016 знать о наличии объективных препятствий для использования морской платформы по прямому назначению, представитель ФИО1 в судебном заседании однозначно ответил «нет», объяснив свой ответ тем, что ФИО1 вправе был рассчитывать и фактически рассчитывал на добросовестность продавца - ООО «Мурманская верфь» в лице конкурсного управляющего и, как следствие, был введен в заблуждение некорректными и недостоверными формулировками, содержащимися в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 (пункт 2 письменных пояснений ФИО1 от 20.12.2017 б/н, т.3, л.д. 17), а именно: «условно пригодное состояние» морской платформы, «текущее использование - по назначению», «наилучшее и наиболее эффективное использование - разрешенное использование», а также неполными данными, содержащимися в договоре купли- продажи от 12.07.2016 № 1 (в договоре конкурсным управляющим не приведены сведения о том, что морская платформа не пригодна к эксплуатации, класс судна не подтвержден, в связи с чем судно на дату проведения торгов мореходными качествами не обладает, и его эксплуатация по прямому назначению невозможна).

Представитель ФИО1 отдельно подчеркнул, что у ФИО1 отсутствовала законодательно предписанная обязанность произвести осмотр приобретаемого товара до уплаты задатка и заключения договора купли-продажи, в связи с чем ФИО1 какие-либо действия по предварительному осмотру морской платформы (до уплаты задатка и заключения договора купли-продажи) не предпринимались.

Такая позиция в свете положений пункта 2 статьи 469, пункта 2 статьи 456 ГК РФ могла бы быть признана правомерной судом, если предметом договора купли- продажи от 12.07.2016 № 1 выступал бы менее сложный и специфичный объект нежели морская платформа, эксплуатация которой по прямому назначению возможна в силу положений статей 23-25 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации (далее - КТМ РФ), пункта 1.2.3 Правил технической эксплуатации морских судов, утвержденных распоряжением Министерства транспорта РФ от 08.04.1997 № МФ-34/672, а также положений приказа Министерства транспорта и связи Российской Федерации от 09.07.2003 № 160 «О классификации судов и морских стационарных платформ» (далее - приказ Министерства транспорта и связи Российской Федерации от 09.07.2003 № 160) только при наличии подтвержденного класса; отсутствие у морского судна либо морской платформы подтвержденного класса означает не просто формальный запрет эксплуатации такого объекта по прямому назначению, но и несоответствие морского судна или морской платформы требованиям обеспечения безопасности

мореплавания судов, морских стационарных платформ, охраны человеческой жизни на море, сохранности перевозимых грузов, экологической безопасности (пункты 1.3-1.4 приказа Министерства транспорта и связи Российской Федерации от 09.07.2003 № 160).

Таким образом, любое лицо, приобретая морскую стационарную платформу с намерением ее использовать по прямому назначению, принимает на себя помимо рисков коммерческой и иной эксплуатации ответственность за безопасность мореплавания, охрану человеческой жизни на море, экологическую безопасность, в связи с чем, даже в отсутствие прямого указания в законе, такое лицо должно принять меры к установлению соответствия приобретаемой морской стационарной платформы требованиям безопасной эксплуатации (по прямому назначению): в рассматриваемом случае ФИО1 (если он намеревался использовать судно по прямому назначению, а не пустить его, например, на металлолом), как минимум, надлежало выяснить, есть ли у морской платформы подтвержденный класс.

ФИО1 никаких мер, направленных на выяснение наличия у морской платформы подтвержденного класса, не предпринял: к конкурсному управляющему за получением соответствующей информации и документов не обращался, запросы в ФАУ «Российский морской регистр судоходства» не направлял (данное обстоятельство ФИО1 в судебном заседании не отрицалось, и было подтверждено со стороны конкурсного управляющего, протоколы, аудиозаписи судебных заседаний, состоявшихся 25.12.2017, 07.02.2018 - 14.02.2018)).

Дополнительно следует отметить, что сведения о наличии у морского судна, морской платформы действующего классификационного свидетельства, отраженные в регистровой книге ФАУ «Российский морской регистр судоходства», находятся в открытом доступе на официальном сайте ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (адрес: www.rs-class.org) в разделе «Регистровая книга». Представитель ФИО1 в судебном заседании, продолженном после перерыва 14.02.2018, сообщил, что по регистровому номеру морской платформы (РС 713149) сведения на официальном сайте ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (адрес: www.rs-class.org) в разделе «Регистровая книга» не отображаются; вместе с тем, как следует из ответа ФАУ «Российский морской регистр судоходства» от 05.02.2018 № 340-107-29213, класс морской платформы приостановлен с 20.09.2014, а с 20.03.2015 и вовсе снят; данное обстоятельство объясняет, почему с марта 2015 года сведения на официальном сайте ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (адрес: www.rs-class.org) в разделе «Регистровая книга» о наличии у морской платформы действующего класса отсутствуют (потому что с указанной даты у морской платформы действующего класса не было). В любом случае, если бы ФИО1 в июле 2016 года обратился к сведениям официального сайта ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (адрес: www.rs-class.org), то, установив отсутствие там интересующих его сведений, с точки зрения разумности и осмотрительности вынужден был бы предпринять иные меры, направленные на выяснение обстоятельства, есть ли у судна подтвержденный класс (например, обратиться к конкурсному управляющему, в ФАУ «Российский морской регистр судоходства» с соответствующими запросами).

Ссылки ФИО1 на то, что он ориентировался исключительно на данные, приведенные в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015, судом не

принимаются, поскольку в приложениях к Отчету (т. «Приложение к делу», л.д. 62- 63) содержится просроченное классификационное свидетельство, срок действия которого истек 19.06.2014, т.е. задолго до составления самого Отчета. Если ФИО1, как он утверждает, знакомился с Отчетом, то он не мог не заметить данного обстоятельства, следовательно, если он намеревался использовать морскую платформу по прямому назначению, то его следующим шагом, с точки зрения принципов разумности и добросовестности, должно было стать обращение к владельцу морской платформы и (или) в уполномоченную организацию - ФАУ «Российский морской регистр судоходства» на предмет получения информации о том, есть ли у морской платформы подтвержденный класс (выдано ли ФАУ «Российский морской регистр судоходства» на морскую платформу действующее классификационное свидетельство).

Если бы ФИО1 соответствующие меры предпринял, то выяснил, что класс у морской платформы приостановлен с 20.09.2014, впоследствии с 20.03.2015 - и вовсе снят (ответ ФАУ «Российский морской регистр судоходства» от 05.02.2018 № 340-107-29213), в связи с чем по состоянию на 06.07.2016 морская платформа (при любом техническом состоянии: условного пригодном, неудовлетворительном, удовлетворительном и т.д. и т.п.) не могла считаться отвечающей требованиям обеспечения безопасности мореплавания морских стационарных платформ, охраны человеческой жизни на море, сохранности перевозимых грузов, экологической безопасности (пункты 1.3-1.4 приказа Министерства транспорта и связи Российской Федерации от 09.07.2003 № 160), следовательно, ее эксплуатация по прямому назначению была невозможна.

На этом этапе перед ФИО1, намерением которого, как он утверждает, являлась коммерческая эксплуатация морской платформы по ее прямому назначению, должна была возникнуть необходимость установить, каково реальное техническое состояние морской платформы по состоянию на июль 2016 года: либо платформа находится в таком техническом состоянии, что после покупки ее достаточно формально предъявить ФАУ «Российский морской регистр судоходства», получить классификационное свидетельство и эксплуатировать по прямому назначению, либо потребуется нести дополнительные затраты для приведения морской платформы в состояние, соответствующее требованиям ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (в последнем случае ФИО1, как разумному хозяйствующему субъекту, по мнению суда, следовало оценить примерный объем таких затрат).

В ходе рассмотрения спора судом установлено, что ФИО1 никаких мер, направленных на выяснение следующих обстоятельств:

- есть ли у морской платформы действующий по состоянию на июль 2016 года класс;

- если нет, то позволяет ли техническое состояние платформы, по состоянию на июль 2016 года, формально предъявить объект ФАУ «Росийский морской регистр судоходства», получить классификационное свидетельство и эксплуатировать платформу по прямому назначению, или, в случае отрицательного ответа,

-какой объем дополнительных затрат потребуется для приведения морской платформы в состояние, соответствующее требованиям ФАУ «Росийский морской регистр судоходства»,

не предпринял, предпочел ориентироваться на данные Отчета об оценке от 09.11.2015 № 31/2015, которому по состоянию на июль 2016 года уже был практически год, который был составлен оценщиком без проведения фактического осмотра объекта оценки, о чем указано на стр.4 самого Отчета (т.«Приложение к делу», л.д. 10), при составлении которого использовались неактуальные данные о техническом состоянии морской платформы, указанные в сюрвейерском отчете № G-018/2013, датированном мартом 2013 года (т.«Приложение к делу», л.д. стр. 57- 140) (эти данные не отвечали требованиям актуальности уже в ноябре 2015 года, когда был составлен Отчет об оценке от 09.11.2015 № 31/2015, не говоря уже о периоде времени, когда с данным Отчетом знакомился ФИО1), а также на малоинформативные выхолощенные формулировки проекта договора купли- продажи, размещенного в ЕФРСБ.

При этом исходя из фактически содержащихся в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015, проекте договора купли-продажи данных ФИО1 мог лишь предположить, что морская платформа по своим техническим характеристикам и техническому состоянию пригодна к эксплуатации по прямому назначению и имеет разрешительную документацию (действующий класс), поскольку соответствующих прямых утверждений ни Отчет об оценке от 09.11.2015 № 31/2015, ни проект договора купли-продажи не содержат.

Исходя из заявленной ФИО1 в настоящем деле позиции (пункт 2 письменных пояснений ФИО1 от 20.12.2017 б/н, т.3, л.д. 17) следует, что ФИО1 на основании нескольких содержащихся в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 (пункт 2 письменных пояснений ФИО1 от 20.12.2017 б/н, т.3, л.д. 17) фраз, а именно: «условно пригодное состояние» морской платформы (с учетом расшифровок, указанных в шкале экспертных оценок определений), «текущее использование - по назначению», «наилучшее и наиболее эффективное использование - разрешенное использование», а также малоинформативных формулировок проекта договора купли-продажи, размещенного в ЕФРСБ, не предприняв дополнительных мер к анализу иных содержащихся в Отчете данных (просроченное классификационное свидетельство (т.«Приложение к делу», л.д. 62-63), неактуальный сюрвейерский отчет № G- 018/2013 (т.«Приложение к делу», л.д. стр. 57-140)) пришел к убежденности в том, что морская платформа по своим техническим характеристикам и техническому состоянию пригодна к эксплуатации по прямому назначению и имеет разрешительную документацию (действующий класс).

Изложенное выше, по мнению суда, свидетельствует о том, что часть вины за неисполнение договора купли-продажи от 12.07.2016 № 1 лежит на ФИО1, поведение которого при заключении спорной сделки не укладывается в рамки осмотрительного и разумного, а также добросовестного (с точки зрения социальной ответственности) поведения, поскольку намеревался ФИО1 приобрети не просто некий объект недвижимости, а объект недвижимости, эксплуатация которого по прямому назначению сопряжена с обеспечением безопасности мореплавания, охраны человеческой жизни на море, экологической безопасности, и требует обязательного наличия разрешительной документации, которая выдается единственной в России организацией - ФАУ «Российский морской регистр судоходства» при соответствии технических параметров и технического состояния морской платформы допустимым критериям.

Вместе с тем, суд также пришел к выводу о том, что бремя ответственности за возникновение конфликтной ситуации подлежит распределению между ФИО1 и должником в лице конкурсного управляющего, поскольку несмотря на то, что конкурсный управляющий нигде однозначно не утверждал, что морская платформа пригодна к эксплуатации по назначению сразу после приобретения без несения дополнительных затрат и (или) у морской платформы есть действующий класс, но и не довел в доступной и понятной форме до участников торгов - потенциальных покупателей информацию о том, что класс у морской платформы отсутствует с сентября 2014 года (торги состоялись в июле 2016 года), и эксплуатация ее по прямому назначению невозможна без прохождения классификационного освидетельствования ФАУ «Российский морской регистр судоходства», а поскольку, как утверждал конкурсный управляющий в судебном заседании, открытом до перерыва 07.02.2018, за период банкротства ООО «Мурманская верфь» никаких дополнительных вложений в морскую платформу не производилось, то доведение морской платформы до соответствия требованиям ФАУ «Российский морской регистр судоходства» (с учетом ее возраста и степени изношенности – от 60% до 85%, указанной в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 (т. «Приложение по делу», л.д. 20, 28)) потребует значительных финансовых вложений (данное обстоятельство подтверждается письмом нынешнего собственника морской платформы - рыболовецкого колхоза «Беломорский рыбак» от 29.01.2018 № 10-19/3 (пункты 45), а также Отчетом от 27.07.2016 б/н, возможность принятия которого в качестве доказательства по дела судом кассационной инстанции в Постановлении от 20.11.2017 по настоящему обособленному спору под сомнение не поставлена).

Умолчание об указанных выше существенных обстоятельствах, информированность о которых могла повлиять на принятие потенциальными покупателями решений относительно целесообразности приобретения морской платформы и (или) цены ее приобретения, вкупе с размещенными на ЕФРСБ

- Отчетом об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 (которому по состоянию на июль 2016 года уже был практически год), составленным оценщиком без проведения фактического осмотра объекта оценки, о чем указано на стр.4 самого Отчета (т.«Приложение по делу», л.д. 10), при оформлении Отчета использовались неактуальные данные о техническом состоянии морской платформы, указанные в сюрвейерском отчете № G-018/2013, датированном мартом 2013 года (т.«Приложение по делу», л.д. стр. 57-140),

- проектом договора купли-продажи, содержащим малоинформативное выхолощенное описание объекта продажи,

а также с содержащимися в Отчете об оценке от 09.11.2015 № 31/2015 формулировками:

- некорректной и не соответствующей действительности фразой о текущем использовании морской платформы «по назначению» (т.«Приложение по делу», л.д. 20), которая у стороннего лица, действительно, могла создать неверное впечатление, что морская платформа по состоянию на дату проведения оценки использовалась по назначению;

- расплывчатой неоднозначной формулировкой касательно технического состояния судна «условно пригодное» (т.«Приложение по делу», л.д. 20) (расшифровка понятия «условно пригодное», приведенная в шкале экспертных

оценок (т.«Приложение по делу», л.д. 28), ясностью и однозначностью также не отличается),

по мнению суда, могли способствовать формированию у потенциальных покупателей обманчивого впечатления о степени пригодности морской платформы к использованию по прямому назначению, а также подтолкнуть покупателей, не склонных предпринимать дополнительные усилия для уменьшения собственных рисков, к принятию опрометчивого и необдуманного решения.

Раскрытия продавцом (ООО «Мурманская верфь» в лице конкурсного управляющего) информации о невозможности использования по объективным причинам имущества, являющегося предметом договора купли-продажи по прямому назначению (в рассматриваемом случае вследствие отсутствия класса), требуют положения пункта 2 статьи 469 ГК РФ, пункта 2 статьи 456 ГК (в их взаимосвязи и системном толковании), а также то обстоятельство, что к реализации предлагался не просто некий объект недвижимости, а объект недвижимости, эксплуатация которого по прямому назначению сопряжена с обеспечением безопасности мореплавания, охраны человеческой жизни на море, экологической безопасности, и требует обязательного наличия разрешительной документации (классификационного свидетельства), которая выдается единственной в России организацией - ФАУ «Российский морской регистр судоходства» при соответствии технических параметров и технического состояния морской платформы допустимым критериям.

В данном случае суд считает необходимым отметить, что умолчание о существенных обстоятельствах сделки, которые могут повлиять на решения, принятые сторонами по сделке, наряду с сообщением заведомо недостоверных сведений, является признаком недобросовестного поведения.

С учетом изложенного, а также приняв во внимание положения статьи 1 ГК РФ о том, что никто не вправе извлекать выгоду из своего незаконного или недобросовестного поведения, суд пришел к выводу о необходимости применения к спорным правоотношениям сторон положений пункта 1 статьи 404 ГК РФ, и как следствие, наличию оснований (с учетом положений пункта 16 статьи 110 Закона о банкротстве) для частичного удовлетворения требований заявителя, взысканию с ООО «Мурманская верфь» в пользу ФИО1 лишь части уплаченного задатка в сумме 2 646 000 руб.

В удовлетворении требования ФИО1 о расторжении договора купли- продажи от 12.07.2016 № 1 судом отказано, поскольку в силу положений статей 450.1, 451 ГК РФ, пункта 16 статьи 110 Закона о банкротстве, а также с учетом фактических обстоятельств дела (спорное имущество реализовано ООО «Мурманская верфь» СПК РК «Беломорский рыбак» на основании договора купли- продажи от 12.07.2016 № 2) договор купли-продажи от 12.07.2016 № 1 по состоянию на текущую дату прекратил свое действие.

Руководствуясь статьями 380-381, 404 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 110 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», статьями 184, 185, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Мурманской области

определил:

заявление гражданина ФИО1 (адрес (место жительства): 183038, Мурманск г.) к обществу с ограниченной ответственностью «Мурманская верфь» (ОГРН <***>, адрес (место нахождения): 183001, Мурманск г., Траловая ул., 2; конкурсный управляющий ФИО2, почтовый адрес (Тюмень г., Новогодняя ул., 2, 1) о расторжении договора купли-продажи № 1 от 12.07.2016, возвращении задатка удовлетворить в части.

Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «Мурманская верфь» (ОГРН <***>, адрес (место нахождения): 183001, Мурманск г., Траловая ул., 2; конкурсный управляющий ФИО2, почтовый адрес (Тюмень г., Новогодняя ул., 2, 1) в пользу ФИО1 2 646 000 руб., уплаченных в составе задатка по договору № 1 от 12.07.2016.

В удовлетворении заявления в остальной части отказать.

Определение может быть обжаловано в Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в течении десяти дней с даты вынесения (изготовления в полном объеме).

Судья Гринь Ю.А.