Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в судебном заседании заявление конкурсного управляющего ООО «Юпитер» о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих деятельность должника – бывшего генерального директора ФИО1; участника должника ФИО2,

при участии:

от конкурсного управляющего – представителя ФИО3 по доверенности от 13.05.2021;

от ответчика – ФИО2 по паспорту;

от ФИО1: представителя ФИО4 по доверенности от 05.09.2020;

от АО «Таврический Банк»: представителя ФИО5 по доверенности от 01.03.2021;

от иных лиц, участвующих в деле - представители не явились, извещены,

установил:

в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области (далее – арбитражный суд) в электронном виде поступило заявление Санкт-Петербургского Коммерческого Банка «Таврический» (ОАО) о признании несостоятельным (банкротом) ООО «Юпитер» (далее – должник).

Определением арбитражного суда от 21.12.2016 возбуждено дело о несостоятельности (банкротстве).

Определением арбитражного суда от 12.04.2017 (резолютивная часть объявлена 10.04.2017) в отношении ООО «Юпитер» введена процедура наблюдения; временным управляющим утверждена ФИО6.

Указанные сведения опубликованы в газете «Коммерсантъ» от 22.04.2017
№71.

Решением арбитражного суда от 09.12.2017 (резолютивная часть решения объявлена 04.12.2017) ООО «Юпитер» признано несостоятельным (банкротом), открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена ФИО6.

22.03.2019 (зарегистрировано 28.03.2019) в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области поступило заявление конкурсного управляющего ООО «Юпитер» о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих деятельность должника – бывшего генерального директора ФИО1и участника должника ФИО2 и взыскании в порядке субсидиарной ответственности денежных средств в размере 364 561 458,80 руб.

Определением арбитражного суда от 10.08.2020 заявление конкурсного управляющего удовлетворено. ФИО1, ФИО2 привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Юпитер» в сумме 364 561 458,80 руб. В конкурсную массу ООО «Юпитер» с ФИО1, ФИО2 взысканы денежные средства в сумме 364 561 458,80 руб.

Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.12.2020 определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10.08.2020 по делу №А56-87223/2016/суб.2 отменено. В порядке привлечения к субсидиарной ответственности взыскано солидарно с ФИО1 и ФИО7 в пользу ООО «Юпитер» 364 561 458,80 руб.

Постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 23.03.2021 постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.12.2020 по делу №А56-87223/2016/суб.2 в части отмены определения Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10.08.2020 оставлено без изменения; в остальной части постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.12.2020 отменено, дело в отмененной части направлено в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области на новое рассмотрение.

Определением арбитражного суда от 08.04.2021 проверка обоснованности заявления назначена на 20.05.2021.

До рассмотрения дела по существу от ответчиков поступили письменные отзывы на заявление конкурсного управляющего.

От Таврического Банка (АО) также поступил отзыв на заявление.

От конкурсного управляющего поступили дополнительные письменные объяснения с учетом позиции суда кассационной инстанции.

В настоящем судебном заседании ФИО2 заявила ходатайство об истребовании у АО Таврический Банк дополнительных документов, а именно: выписку по расчетам между ООО «Юпитер» и Таврическим Банком (АО) по Кредитному договору от 18.09.2013 г. <***>, по Договору уступки права требования от 30.09.2013 г. № 49, по Договору уступки права требования от 28.08.2014 г. № 82 за период с 30.09.2013 г. по 13.12.2016 г.

В обоснование заявленного ходатайства, заявитель ссылается на то, что данная информация подтвердит довод ответчика о том, что Банк в результате сделки получил существенный относительно масштабов его деятельности актив должника и является контролирующим лицом должника.

Представитель Банка и конкурсного управляющего возражают против удовлетворения данного ходатайства ответчика.

Представитель ФИО1 поддержала позицию ФИО2

Согласно п. 4 ст. 66 АПК РФ лицо, участвующее в деле и не имеющее возможности самостоятельно получить необходимое доказательство от лица, у которого оно находится, вправе обратиться в арбитражный суд с ходатайством об истребовании данного доказательства.

Между тем, из существа спора следует, что Банк не опровергает факт осуществления расчетов с должником, равно как не опровергает заключение сделок, в связи с чем, суд не усматривает оснований для истребования дополнительных документов, поскольку информация, которую могли бы подтвердить истребуемые документы в данном случае установлена и не оспаривается сторонами.

В связи с изложенным, суд отказывает в удовлетворении ходатайства ФИО2

Представитель конкурсного управляющего поддержал заявление в полном объеме с учетом доводов, представленных в ранее приобщенных письменных пояснениях.

Ответчики ФИО2 и ФИО1 в удовлетворении заявленных конкурсным управляющим требований просили отказать по основаниям, изложенным в отзывах на заявление.

Представитель АО Таврический Банк позицию конкурсного управляющего поддерживает.

Лица, участвующие в деле о банкротстве, надлежащим образом уведомлен о дате, месте и времени рассмотрения заявления (почтовая корреспонденция вернулась в арбитражный суд с отметкой «Истек срок хранения»), в судебное заседание не явился, в соответствии со статьями 121, 123 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) извещен о месте и времени проведения судебного заседания. Заявление рассмотрено в его отсутствие на основании части 3 статьи 156 АПК РФ.

Изучив материалы дела, выслушав мнение лиц, участвующих в обособленном споре, суд установил следующее.

В соответствии со статьей 18 Федерального закона Российской Федерации от 28.06.2013 № 134-ФЗ (далее – Закон № 134-ФЗ), изложившей статью 10 Закона о банкротстве в иной редакции, он вступил в силу со дня его опубликования - 01.07.2013 (статья 24 Закона № 134-ФЗ).

Пунктом 3 статьи 1 Федерального закона Российской Федерации от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее - Закон № 266-ФЗ) статья 10 Закона о банкротстве была признана утратившей силу. При этом указано, что рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закона о банкротстве в редакции, действовавшей до дня вступления в силу Закона № 266-ФЗ, которые поданы с 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ (пункт 3 статьи 4 Закона № 266-ФЗ).

Из вышеприведенных правовых норм следует, что процессуальные положения Закона о банкротстве о субсидиарной ответственности соответствующих лиц по обязательствам должника в редакции Закона № 266-ФЗ применяются при рассмотрении заявлений, поданных с 01.07.2017, а нормы материального права применяются, если обстоятельства, являющиеся основанием для привлечения лиц к такой ответственности (например, дача контролирующим лицом указаний должнику, одобрение контролирующим лицом или совершение им от имени должника сделки), имели место после дня вступления в силу Закона № 266-ФЗ. Соответственно, если такие обстоятельства возникли ранее, то материальные нормы Закона о банкротстве подлежат применению в той редакции, когда они имели место быть.

Таким образом, действие редакций статей Закона о банкротстве о привлечении к субсидиарной ответственности зависит от времени возникновения обстоятельств, перечисленных в них. Иное толкование положений Закона о банкротстве противоречит сути российского законодательства в целом, презумпцией которого является возможность привлечения к ответственности того или иного лица на основании действовавших во время совершения им каких-либо действий законов, и понимания указанным лицом, что в период их совершения имеются те или иные законные ограничения на их осуществление.

Поскольку заявление конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности контролировавших должника лиц подано 22.03.2019 , то при его рассмотрении применяются процессуальные нормы Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ. При этом ввиду приведенных конкурсным управляющим доводов, относящихся к действиям, совершенным во второй половине 2013 года и в 2014 году, материальное право определяется нормами статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ.

Правом на подачу заявления о привлечении к ответственности по основаниям, предусмотренным статьями 61.11 и 61.13 Закона о банкротстве, в ходе любой процедуры, применяемой в деле о банкротстве, от имени должника обладают арбитражный управляющий по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, конкурсные кредиторы, представитель работников должника, работники или бывшие работники должника, перед которыми у должника имеется задолженность, или уполномоченные органы, как это установлено пунктом 1 статьи 61.14 Закона о банкротстве.

Согласно пункту 3 статьи 56 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам.

В соответствии с пунктом 1 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции в случае нарушения руководителем должника или учредителем (участником) должника, собственником имущества должника - унитарного предприятия, членами органов управления должника, членами ликвидационной комиссии (ликвидатором), гражданином-должником положений Закона о банкротстве указанные лица обязаны возместить убытки, причиненные в результате такого нарушения.

Как указано в пункте 4 статьи Закона о банкротстве, если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.

Если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия нескольких контролирующих должника лиц, то такие лица отвечают солидарно.

В силу названных норм права для привлечения лица к субсидиарной ответственности необходима совокупность условий: наличие у привлекаемого лица права давать обязательные для руководимого им юридического лица указания либо возможности иным образом определять действия данного юридического лица; совершение им действий, свидетельствующих об использовании такого права или возможности; наличие причинно-следственной связи между использованием им своих прав и (или) возможностей в отношении юридического лица и наступлением несостоятельности (банкротства) последнего; недостаточности имущества у должника для удовлетворения требований кредиторов.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 22 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 01.07.1996 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия, суд должен учитывать, что указанные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями.

В соответствии со статьей 2 Закона о банкротстве контролирующее должника лицо - лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем два года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом (в частности, контролирующим должника лицом могут быть признаны члены ликвидационной комиссии, лицо, которое в силу полномочия, основанного на доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника, лицо, которое имело право распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью).

К контролирующим должника лицам относятся руководитель или учредитель (участник) должника, собственник имущества должника - унитарного предприятия, члены органов управления, члены ликвидационной комиссии (ликвидаторы).

Как было указано ранее, на дату заключения кредитного договора <***> от 18.09.2013 года и Договора цессии от 30.09.2013 года материальные основания субсидиарной ответственности контролирующих лиц регулировались положениями абзаца 34 статьи 2 и статьи 10 Закона о банкротстве в редакции от 23.07.2013 года № 251-ФЗ.

Согласно пункту 30 Обзора судебный практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2018) (утверждены Президиумом Верховного Суда РФ 14.11.2018 года) если контролирующее лицо, своими активными действиями воспрепятствовавшее своевременному возбуждению производства по делу о несостоятельности и тем самым изменившее начало течения подозрительного периода в свою пользу, не может иметь правомерные ожидания оградиться от применения мер субсидиарной ответственности по мотиву позднего возбуждения производства по указанному делу. Поэтому в ситуации, когда кредитор объективно не имел возможности инициировать возбуждение дела о банкротстве по обстоятельствам, зависящим от самого контролирующего лица, последнее не вправе ссылаться на прекращение контроля над организацией-банкротом за пределами названного двухлетнего срока как на основание освобождения от ответственности (ст. 10 ГК РФ).

В данном случае контролирующие должника лица в 2014–2016 году скрывали от кредиторов фактическую несостоятельность должника, недостаток денежных средств покрывался за счет третьих лиц, что препятствовало своевременному возбуждению производства по делу о несостоятельности и тем самым изменили начало течения подозрительного периода в пользу контролирующих лиц.

В соответствии со статьей 2 Закона о банкротстве вредом, причиненным имущественным правам кредиторов, признается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества.

Пункт 2 статьи 401 и пункт 2 статьи 1064 ГК РФ возлагает на лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности, обязанность доказывания отсутствия вины.

Исходя из указанных положений Закона о банкротстве, причинение контролирующим лицом вреда кредиторам презюмируется, доказывать вину контролирующего лица взыскателям не требуется, а бремя доказывания отсутствия вины и добросовестности своих действий возлагается именно на контролирующее общество лицо.

Кроме того, необходимо учитывать, что согласно пункту 3 статьи 10 ГК РФ разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагается в тех случаях, когда защита гражданских прав зависит от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно.

Из материалов дела следует, что ФИО2 являлась участником должника с 19.07.2010 (с 19.09.2011 единственным участником) по 16.04.2014, в период с 13.03.2015 по 29.06.2015 занимала должность генерального директора.

ФИО1 занимала должность генерального директора должника в период с 06.11.2012 по 13.03.2015.

Возвращая дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, суд кассационной инстанции указал на необходимость исследования и оценки всех договоров заключенных с Банком; инвестиционного бизнес-плана; доводов об отсутствии в реестре кредиторов должника требований независимых кредиторов; доводов о пропуске срока исковой давности.

В обоснование заявленного требования конкурсный управляющий указывает на те обстоятельства, что ФИО1 и единственный участник Должника ФИО2 причинили существенный вред имущественным правам кредиторов в результате заключения договора уступки прав требования №49 от 30.09.2013, заключенного с Санкт-Петербургским акционерным коммерческим банком «Таврическим», в соответствии с условиями договора Должник приобрел у Банка права требования к ОАО «Котласская птицефабрика» в размере 305 000 000,00 руб. основного долга, 35 118 044,43 руб. процентов за пользование кредитом, а также процентов, начисленных на сумму основного долга и процентов.

18.09.2013г. между Должником и Банком заключен кредитный договор №770-КР/2013.

Должник на основании кредитного договора <***> от 18.09.2013 года получил на пополнение оборотных средств кредит в размере 305 000 000 рублей под 8,5 % годовых со сроком погашения до 19.09.2014 года. Общая сумма кредита, включая проценты, составляет 330 925 000 рублей.

Должник использовал кредитные средства для оплаты прав требования по договору уступки прав требования № 49 от 30.09.2013 года к ОАО «Котласская птицефабрика».

Указанный договор был подписан генеральным директором Должника ФИО1, единственным учредителем на момент заключения договора являлась ФИО2, которая решением от 16.09.2013 единственного участника общества одобрила заключение крупной сделки.

По мнению конкурсного управляющего, заключение договора цессии и кредитного договора привело к образованию задолженности в размере 364 561 458,00 руб.

На момент заключения договора цессии ОАО «Котласская птицефабрика» находилась в процедуре конкурсного производства. Решением Арбитражного суда Архангельской области от 26.09.2013 г. по делу №А05-663/2013 в отношении введена процедура конкурсного производства.

31.03.2014 на сайте ЕФРСБ опубликован отчет об оценке имущества ОАО «Котласская птицефабрика», согласно которому сумма рыночных стоимостей имущества - 282 377 340,00руб. (при этом имущество было продано по цене 22 604 118,86 рублей, как указано в сообщении на ЕФРСБ № 767602 от 02.10.2015).

Однако 28.08.2014 (уже после проведения и публикации оценки имущества) Должником заключен второй договор цессии - договор уступки прав требования №82 от 28.08.2014, в соответствии с условиями которого Должник приобрел права требования к ОАО «Котласская птицефабрика» в размере 171 000 000,00 руб.

В результате должник получил права залогодержателя на весь комплекс объектов недвижимости ОАО «Котласская птицефабрика» (63 объекта).

Должник заключил 08.12.2014 года договор купли-продажи имущества № 1/2014 с ООО «Региональный центр птицеводства» в соответствии с которым ООО «Юпитер» должно было передать имущество ОАО «Котласская птицефабрика» за 150 000 000 рублей.

По указанному договору должник получил с 26.12.2014 года до 28.01.2015 года в качестве предоплаты 13 500 000 рублей.

Дважды торги по продаже заложенного имущества ОАО «Котласская птицефабрика» были признаны несостоявшимися – за 190 млн рублей и 171 млн рублей соответственно (сообщение № 314565 от 27.06.2014 года и сообщение № 347423 от 11.08.2014 года). После чего состоялись торги посредством публичного предложения, на которых имущество реализовали уже по цене 22 604 118 рублей 86 копеек (сообщение № 675437 от 18.07.2015 года) в пользу индивидуального предпринимателя ФИО8

Согласно абзацу третьему пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве, пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц если установлено причинение вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения этими лицами или в пользу этих лиц либо одобрения этими лицами одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

Факт совершения сделки приведшей к негативным экономическим последствиям, сам по себе не является безусловным основанием для привлечения бывшего руководителя к субсидиарной ответственности, поскольку необходимо доказать совокупность условий для ее наступления.

Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, в том числе в случае, если причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица, либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника.

Аналогичное основание для привлечения к субсидиарной ответственности в настоящее время установлено подпунктом 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве.

Из разъяснений, содержащихся в пункте 23 Постановления №53, следует, что презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом следует учитывать, что значительно влияют на деятельность должника, например, сделки, отвечающие критериям крупных сделок (статья 78 Федерального закона от 26.12.1995 №208-ФЗ «Об акционерных обществах», статья 46 Федерального закона от 08.02.1998 №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и т.д.). Рассматривая вопрос о том, является ли значимая сделка существенно убыточной, следует исходить из того, что таковой может быть признана в том числе сделка, совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене, в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход.

Каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Доказательства в суд представляются лицами, участвующими в деле (статьи 65 и 66 АПК РФ).

Ответчики утверждают, что сделки были выгодны должнику, указывают на наличие определенного инвестиционного проекта, целью которого была передача должнику прав кредитора и прав залогодержателя на имущество ОАО «Котласская птицефабрика» с целью оставления имущества за собой после проведения повторных торгов, перепрофилирования производства под выращивание грибов и получения последующей прибыли от реализации продукции.

Кроме того, ответчики указывают, что сделки были выгодны Банку, и за счет их осуществления Банк получил имущественную выгоду.

Также, как указывает ФИО2, на ответчиков не может быть возложена субсидиарная ответственность за невозможность полного удовлетворения требований Банка по сделке, стороной которой он сам является. По мнению ФИО2, Банк в результате совершения сделки получил имущественную выгоду, а кроме того, является контролирующим должника лицом

Между тем, конкурсный управляющий указывает, что принятие решения озаключении договора уступки прав требования № 49 от 30.09.2013 безучета фактической стоимости имущественного комплекса ОАО «Котласская птицефабрика» не отвечает критериям добросовестности и разумности ввиду тех обстоятельств, что должник приобретал права требования к ОАО «Котласская птицефабрика» исключительно для того, чтобы оставить за собой имущество названного лица после окончания повторных торгов, важным фактором для принятия решения о совершении подобной сделки должна была стать информации о стоимости имущественного комплекса ОАО «Котласская птицефабрика».

Действуя разумно и осмотрительно, руководство должника должно было провести оценку рыночной стоимости имущественного комплекса, а затем сопоставить данные о рыночной стоимости с предполагаемой ценой договоров цессии. Данное действие являлось необходимым при отсутствии других достоверных данных о стоимости имущества, в том числе отчета об оценке имущества в рамках конкурсного производства ОАО «Котласская птицефабрика».

Конкурсный управляющий ОАО «Котласская птицефабрика» опубликовал 31.03.2014 отчет об оценке № И-17601/14 от 26.03.2014 года, выполненный ООО «ЛАИР», согласно которому стоимость имущества ОО АО «Котласская птицефабрика» составляет - 282 377 340 рублей.

Таким образом, решение о заключении договора уступки прав требования № 82 от 28.08.2014 принято при наличии информации об очевидной убыточности сделки для должника.

На основании изложенного, суд приходит к выводу о том, что контролирующие должника лица совершили сделки по приобретению прав требования к банкроту, рассчитывая получить имущество этого банкрота, рыночной стоимостью меньшей, чем потрачена должником на совершение сделок, при этом должник был не лишен возможности приобрести это имущество, приняв участие в первых или повторных торгах, при этом начальная стоимость имущества в таком случае, определяется в результате независимой оценки и в дальнейшем могла корректироваться с учетом наличия спроса на такое имущество.

При этом следует отметить, что заключен именно кредитный, а не инвестиционный договор.

Банк не принимал на себя риски участия в каких-либо проектах, не ставил возврат кредита в зависимость от результатов деятельности должника.

Как следует из материалов дела, должник не был ограничен в расходовании кредитных средств, банк не осуществлял и не мог по условиям договора осуществлять контроль за расходованием кредита.

Как указано в ст. 9 ГК РФ, граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

Получив кредит, ответчики сами могли определять каким-образом он будет использован.

Сами по себе сделки по уступке прав требования к ОАО «Котласская птицефабрика» действительно были выгодны для СПБ АКБ «Таврический» соответствовали его экономическим интересам, именно по этой причине Банк и совершил их.

Однако, кредитный договор мог принести Банку выгоду лишь в случае надлежащего исполнения должником обязательств по нему, что зависело от множества различных факторов, что опровергает довод ответчиков о выгодности и сделки для Банка.

В рассматриваемом случае ФИО1 и ФИО2 ссылаются на то, что помимо договора уступки прав требования и кредитного договора должник и Банк заключили также договор уступки права требования от 28.08.2014 № 82, Банк и ООО «Барион» заключили договор ипотеки от 18.09.2013 № 770/1, которые в совокупности имели единую хозяйственную цель - передачу должнику прав кредитора и прав залогодержателя на имущество ОАО «Котласская птицефабрика» для реализации инвестиционного проекта

Между тем, договор ипотеки, заключенный между Банком и ООО «Барион» (лицом подконтрольным ФИО2) представляет собой обеспечение, предоставленное третьим взаимосвязанным с должником лицом для обеспечения обязательств по возврату кредита должника.

В отсутствие данного договора должник, не обладающий достаточными активами, вероятно не смог бы получить кредит, что позволяет сделать вывод о том, что данные сделки имели единую хозяйственную цель для должника, в виде получения кредита под залог имущества взаимосвязанного лица и приобретения на кредитные средства права требования к ОАО «Котласская птицефабрика» для реализации своих проектов.

В этой связи необходимо отметить, что, приняв участие в торгах по продаже имущества ОАО «Котласская птицефабрика» на заключительных этапах публичного предложения должник имел возможность реализовать инвестиционный проект за счет собственных средств, с минимальными затратами, учитывая то обстоятельство, что на дату заключения второго договора цессии (договор уступки прав требования № 82 от 28.08.2014) уже было достоверно известно, что имущество не реализовано на первых торгах и его стоимость составляет, в любом случае, не более 171 635 297,30 рублей.

Однако, вопреки наличию менее затратных способов сохранить имущество ОАО «Котласская птицефабрика», ответчиками были приняты решения и осуществлены действия, результатом принятия которых стало признание должника банкротом, поскольку, потратив все свои и привлеченные кредитные денежные средства на покупку прав требования к ОАО «Котласская птицефабрика» должник фактически стал неспособен рассчитаться с кредиторами.

Помимо доводов, изложенных ранее, ФИО2 указывает на то, что согласно данным реестра требований кредиторов должника, у него отсутствуют кредиторы, требования которых к должнику возникли до сделки, а, следовательно, отсутствуют кредиторы, которые в результате совершения сделки утратили возможность получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества и имущественным правам которых нанесен вред.

В обоснование указанного довода ответчик ссылается на то, что все конкурсные кредиторы стали кредиторами Должника только в процессе или после заключения сделки. Выдача конкурсными кредиторами Должнику кредита и займов связана только с заключением сделки между Банком и Должником.

Между тем, в пункте 2 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27.04.2010 №137 "О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 №73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" разъяснено, что положения Закона о банкротстве в редакции Закона № 73-ФЗ (в частности, статья 10) о субсидиарной ответственности соответствующих лиц по обязательствам должника применяются, если обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности (например, дача контролирующим лицом указаний должнику, одобрение контролирующим лицом или совершение им от имени должника сделки), имели место после дня вступления в силу Закона № 73-ФЗ. Если же данные обстоятельства имели место до дня вступления в силу Закона №73-ФЗ, то применению подлежат положения о субсидиарной ответственности по обязательствам должника Закона о банкротстве в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона №73-ФЗ (в частности, статья 10), независимо от даты возбуждения производства по делу о банкротстве.

Следовательно, применение той или иной редакции статьи 10 Закона о банкротстве в целях регулирования материальных правоотношений зависит от того, когда имели место обстоятельства, являющиеся основанием для привлечения контролирующего лица должника к субсидиарной ответственности. Нормы материального права должны применяться на дату предполагаемого неправомерного действия или бездействия контролирующего лица.

В настоящем обособленном споре в качестве оснований для привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности по обязательствам должника указаны обстоятельства, которые имели место в 2013 году, поэтому основания ответственности (материально-правовые нормы) должны применяться те, которые действовали в момент совершения правонарушения.

Таким образом, утверждение ответчика о том, что к спорным правоотношениям подлежит применению абзац пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве, является ошибочным.

Ответчики, в обоснование своих возражений ссылается на пропуск срока исковой давности по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности.

Согласно статье 200 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

Ответчики ссылаются на п.5 ст. 10 Закона о банкротстве (в ред. от 23.07.2013), в соответствии с которым заявление о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным пунктами 2 и 4 настоящей статьи, может быть подано в течение одного года со дня, когда подавшее это заявление лицо узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом. В случае пропуска этого срока по уважительной причине он может быть восстановлен судом.

Конкурсный управляющий указывает, что не мог узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности в момент открытия конкурсного производства.

Конкурсный управляющий пояснил, что до февраля 2019 года отсутствовали какие-либо документы должника, соответственно отсутствовала возможность узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для привлечения к субсидиарной ответственности раньше указанной даты.

Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением об истребовании документов у ООО «Планк», являющегося управляющей компанией должника.

Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 20.09.2018 по делу № А56-87223/2016/истр.2 суд обязал ООО «Планк» (ИНН <***>) передать конкурсному управляющему ООО «Юпитер» ФИО6 бухгалтерскую и иную документацию должника, печати, штампы, материальные и иные ценности, документы, отражающие финансово-хозяйственную деятельность должника.

Поскольку судебный акт не был добровольно исполнен ООО «Планк», конкурсный управляющий 23.10.2018 обратился в службу судебных приставов с заявлением о возбуждении исполнительного производства и принудительным изъятием документов у ООО «Планк».

Фактическая передача документов состоялась только в феврале 2019 года.

Согласно п.2 ст. 126 Закона о банкротстве, руководитель должника, а также временный управляющий, административный управляющий, внешний управляющий в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего обязаны обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему.

Тем не менее, в нарушение указанной нормы ООО «Планк» в установленный срок обязанность по передаче документов не исполнило.

Таким образом, Конкурсный управляющий выявил основания для привлечения к субсидиарной ответственности только в 2019 году, в связи с чем, суд не может признать срок пропущенным, а довод ответчиков о его пропуске не обоснованным.

Кроме того, ответчики считают, что законом установлен значимый для привлечения к субсидиарной ответственности двухлетний период контроля над должником, соответственно действия, совершенные ими ранее двух лет до даты принятия заявления о признании должника банкротом, не могут являться основанием для привлечения к субсидиарной ответственности.

Однако, согласно позиции Верховного суда, выраженной в Определении Верховного суда РФ № 304-ЭС18-18204 (2,3) от 25.06.2019, законодательно презюмируемый срок контролируемости должника, действовавший на момент совершения соответствующих противоправных действий и установленный для распределения активного бремени доказывания между сторонами, не может исключать саму возможность привлечения к ответственности при прямом установлении судом наличия обстоятельств, являющихся основаниями для наступления такой ответственности.

Как указано в определении N 308-ЭС17-21222, двухлетний срок, содержащийся в дефиниции "контролирующего должника лица", данной в статье 2 Закона о банкротстве (в редакции Закона N 73-ФЗ), направлен на исключение чрезмерной неопределенности в вопросе о правовом положении контролирующего лица в условиях, когда момент инициирования кредитором дела о банкротстве организации - должника, зависящий, как правило, от воли самого кредитора, значительно отдален по времени от момента, в который привлекаемое к ответственности лицо перестало осуществлять контроль.

Вместе с тем указанный срок не является пресекательным, и не исключает возможности квалификации определенного субъекта как лица, контролирующего должника, за его пределами, что, в числе прочего, и следует из правовой позиции, изложенной в определении N 308-ЭС17-21222, выработанной в качестве противодействия искусственному увеличению этого периода контролирующими лицами с целью ухода от субсидиарной ответственности.

По своему существу данные законоположения представляют собой презумпцию, поскольку предполагается, что в границах определенного срока для лица, контролирующего должника, потенциальное банкротство последнего в связи с ухудшением финансовой стабильности является очевидным, поскольку в силу корпоративной осведомленности контролирующего лица о делах контролируемой компании ему доподлинно известно о том, что грядущая несостоятельность фактически неминуема.

Соответственно, в таком положении добросовестное и разумное контролирующее должника лицо должно предпринять меры по предотвращению несостоятельности либо, во всяком случае, сведению к минимуму ее масштабов. Это, в частности, подразумевает корректировку методов управления с учетом интересов кредиторов, защиту активов должника в целях максимизации их стоимости и предотвращения утраты, отказ от заключения сделок, если только они должным образом не оправданны с коммерческой точки зрения.

Равным образом, предполагается, что принятые в течение этого срока контролирующими лицами управленческие решения напрямую отразились на финансовой состоятельности контролируемой организации, находящейся в кризисе.

Поэтому действия контролирующих лиц, совершенные в пределах этого периода, повлекшие в конечном итоге причинение вреда имущественным правам кредиторов, презюмируют наличие оснований для привлечения их к субсидиарной ответственности по обязательствам должника перед кредиторами, как не соответствующие вышеописанному повышенному стандарту поведения контролирующего лица в кризисной для контролируемой организации ситуации. Бремя опровержения подобной презумпции лежит на контролирующих должника лицах.

Примерность границ указанного периода контролируемости компании определенными лицами для целей потенциального привлечения их к субсидиарной ответственности по ее долгам подтверждается изменениями законодательства о банкротстве.

По смыслу указанной нормы, разъясненному в пункте 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - Постановление N 53), для целей применения специальных положений законодательства о субсидиарной ответственности, по общему правилу, учитывается контроль, имевший место в период, предшествующий фактическому возникновению признаков банкротства, независимо от того, скрывалось действительное финансовое состояние должника или нет, то есть принимается во внимание трехлетний период, предшествующий моменту, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов (объективное банкротство).

Однако, применение положений Закона о банкротстве в редакции, действовавшей на момент совершения сделок, с учетом установленных судом обстоятельств настоящего обособленного спора, и правовой природы данного срока, являющегося правовой презумпцией, также влечет вывод о наличии оснований для субсидиарной ответственности.

С учетом позиции Верховного суда, действия ответчиков, совершенные ранее двух лет до даты принятия заявления о признании должника банкротом и ставшие причиной банкротства должника должны расцениваться как деяния контролирующего должника лица.

Суд приходит к выводу о том, что ответчики, действуя разумно и добросовестно в интересах должника, обязаны были осознавать последствия заключения договора уступки прав требования №49 от 30.09.2013г. к лицу, находящемуся в процедуре банкротства, в виде возникновения заведомо неисполнимых обязательств перед Банком, что впоследствии привело к банкротству должника.

Отсутствие у должника кредиторов до момента заключения Договора цессии и Кредитного договора дополнительно свидетельствует о неразумности действий руководителя и участника по отношению к должнику.

Обращаясь с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности руководителя должника, конкурсный управляющий определил размер субсидиарной ответственности в сумме 364 561 458,80 руб.

Согласно пункту 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требованийкредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника. Не включаются в размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица требования, принадлежащие этому лицу либо заинтересованным по отношению к нему лицам. Такие требования не подлежат удовлетворению за счет средств, взысканных с данного контролирующего должника лица. При этом размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого контролирующего должника лица.

Из материалов дела и пояснений конкурсного управляющего следует, что с учетом частичного погашения требований, включенных в реестр требований кредиторов должника, размер непогашенных требований составляет 364 561 458,80 руб.

Размер субсидиарной ответственности ответчика определен конкурсным управляющим правомерно.

При таких обстоятельствах, заявление конкурсного управляющего о привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности по обязательствам должника подлежит удовлетворению.

Руководствуясь статьями 10, 60 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» №127-ФЗ от 26.10.2002, статьями 159, 184, 185, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд

определил:

ходатайство ФИО2 об истребовании документов отклонить.

Заявление конкурсного управляющего удовлетворить, привлечь к субсидиарной ответственности ФИО2, ФИО1 по обязательствам ООО «Юпитер».

Взыскать с ФИО2, ФИО1 в конкурсную массу ООО «Юпитер» денежные средства в сумме 364 561 458,80 руб.

На определение может быть подана апелляционная жалоба в Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в течение 10 дней со дня принятия определения.

Исполнительный лист подлежит выдаче после вступления в законную силу судебного акта.

Судья Матвеева О.В.