Гражданский кодекс часть 1

от ответчиков: общества с ограниченной ответственностью «Туристическое агентство «Триэл-тур», общества с ограниченной ответственностью «СК Монолитмонтаж» - полномочные представители не явились, о времени и месте судебного заседания извещены надлежащим образом;

от третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований: общества с ограниченной ответственностью «Триал-тур» и ФИО2 - полномочные представители не явились, о времени и месте судебного заседания извещены надлежащим образом,

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу ФИО1 на определение Арбитражного суда Нижегородской области от 19.02.2020 по делу № А43-44871/2019 о процессуальном правопреемстве,

У С Т А Н О В И Л :

ФИО1 (далее – ФИО1) в лице финансового управляющего ФИО3 (далее – ФИО3) обратился в Арбитражный суд Нижегородской области с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Туристическое агентство «Триэл-тур» (далее – Агентство) и обществу с ограниченной ответственностью «СК Монолитмонтаж» (далее – Общество) о признании договора аренды от 23.08.2019 недействительным и о применении последствий недействительности сделки в виде возврата Агентству предмета найма.

Исковые требования основаны на статьях 10, 167, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, статье 46 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и мотивированы тем, что оспариваемая сделка является крупной, заключенной без соответствующего одобрения с аффилированным лицом, а также нарушает интересы ФИО1, поскольку негативно влияет на рыночную стоимость 60% доли в уставном капитале Агентства и 66,67% доли в уставном капитале ООО «Триал-тур».

В ходе рассмотрения спора финансовый управляющий ФИО3 и ФИО4 обратились в Арбитражный суд Нижегородской области с заявлением в порядке статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о процессуальном правопреемстве, в котором просили произвести замену истца ФИО1 - его правопреемником ФИО4 в связи с заключением 06.11.2019 договора купли-продажи доли уставного капитала, согласно которому, ФИО4 стал владельцем 60% доли в уставном капитале Агентства, ранее принадлежавшей истцу.

Определением Арбитражного суда Нижегородской области от 19.02.2020 по делу № А43-44871/2019 заявление финансового управляющего ФИО3 и ФИО4 удовлетворено: произведена замена истца ФИО1 на его процессуального правопреемника – ФИО4

ФИО1, не согласившись с принятым определением, обратился в Первый арбитражный апелляционный суд с апелляционной жалобой, в которой просит определение суда отменить на основании статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Заявитель не согласен с определением суда, указывает, что истцом по настоящему делу является финансовый управляющий ФИО3, а не ФИО1, который по данному делу является третьим лицом, не заявляющим самостоятельных требований относительно предмета спора. Считает, что правопреемство возможно только с согласия истца, а ФИО1 такого согласия не давал.

Кроме того указывает, что смена участника общества не является переменой лица в обязательстве по смыслу статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и не допускает в порядке процессуального правопреемства замену истца по спору.

Представители сторон и третьих лиц в судебное заседание не явились, о времени и месте слушания дела извещены надлежащим образом. В заявлении от 02.07.2020 ФИО4, просил рассмотреть дело в отсутствие своего представителя.

В соответствии со статьей 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено в отсутствие представителей сторон по имеющимся доказательствам.

Законность и обоснованность принятого по делу определения провереныПервым арбитражным апелляционным судом в порядке главы 34 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Повторно рассмотрев дело, Первый арбитражный апелляционный суд приходит к следующему.

Как следует из материалов дела, являясь участником ООО «Туристическое агентство «Триэл-тур», владевшим 60% доли уставного капитала общества, ФИО1 в лице финансового управляющего ФИО3 обратился в Арбитражный суд Нижегородской области с иском к ООО «Туристическое агентство «Триэл-тур» к ООО «СК Монолитмонтаж» о признании недействительным договора аренды от 23.08.2019 и о применении последствий недействительности сделки в виде возврата Агентству предмета найма.

Впоследствии 06.11.2019 между ФИО1 в лице финансового управляющего ФИО3 и ФИО4 заключен договор купли-продажи 60% доли в уставном капитале ООО «Туристическое агентство «Триэл-тур».

Сведения о переходе прав на 60% доли в уставном капитале Агентства от ФИО1 к ФИО4 внесены в Единый государственный реестр юридических лиц (запись № 6195275083800 от 13.11.2019).

13.01.2020 от финансового управляющего ФИО3 и ФИО4 поступило заявление о замене истца ФИО1 на его процессуального правопреемника – ФИО4 В обоснование заявления финансовый управляющий ФИО3 и ФИО4 указали на заключение 06.11.2019 договора купли-продажи, согласно которому ФИО4 стал владельцем 60% процентов доли в уставном капитале Агентства, принадлежавшей ФИО1

Согласно части 1 статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в случаях выбытия одной из сторон в спорном или установленном судебным актом арбитражного суда правоотношении (реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга, смерть гражданина и другие случаи перемены лиц в обязательствах) арбитражный суд производит замену этой стороны ее правопреемником и указывает на это в судебном акте. Правопреемство возможно на любой стадии арбитражного процесса.

Согласно пункту 12 статьи 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» доля или часть доли в уставном капитале общества переходит к ее приобретателю с момента внесения соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 7 статьи 23 настоящего Федерального закона.

При этом к приобретателю доли или части доли в уставном капитале общества переходят все права и обязанности участника общества, возникшие до совершения сделки, направленной на отчуждение указанной доли или части доли в уставном капитале общества, или до возникновения иного основания ее перехода, за исключением прав и обязанностей, предусмотренных соответственно абзацем вторым пункта 2 статьи 8 и абзацем вторым пункта 2 статьи 9 настоящего Федерального закона.

Принимая во внимание указанные положения корпоративного Закона и договор купли-продажи доли уставного капитала общества от 06.11.2019 арбитражный суд правомерно произвел замену истца по настоящему делу.

Ссылка заявителя на то, что истцом по настоящему делу является не ФИО1, а финансовый управляющий ФИО3 подлежит отклонению как необоснованная.

Как следует из положений Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» с даты признания гражданина банкротом все права участника юридического лица, принадлежащие гражданину, осуществляет финансовый управляющий (статья 213.25, пункт 5 Закона).

То есть, финансовый управляющий не становится участником общества, а лишь реализует права участника от его имени. В связи с этим в данном случае процессуальным истцом по делу является непосредственно ФИО1, а финансовый управляющий - лишь его представителем.

Довод заявителя о том, что смена участника общества не является переменой лица в обязательстве по смыслу статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и не допускает в порядке процессуального правопреемства замену истца по спору также является необоснованным, противоречащим постановлению Конституционного Суда Российской Федерации №43-П от 16.11.2018.

Как указано в пунктах 4, 5.1, 6 названного Постановления в целях соблюдения принципа законности в гражданском судопроизводстве, защиты прав и законных интересов его участников частью первой статьи 44 ГПК Российской Федерации предусматривается, что в случаях выбытия одной из сторон в спорном или установленном решением суда правоотношении (смерть гражданина, реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга и другие случаи перемены лиц в обязательствах) суд допускает замену этой стороны ее правопреемником. Названное законоположение, закрепляющее основания и порядок процессуального правопреемства, направлено на установление дополнительных процессуальных гарантий для лиц, участвующих в деле, и само по себе не может расцениваться как нарушающее конституционные права (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года N 1351-О, от 19 июля 2016 года N 1645-О и др.).

Правопреемство как институт гражданского процессуального права неразрывно связано с правопреемством как институтом гражданского права, поскольку необходимость привести процессуальное положение лиц, участвующих в деле, в соответствие с их юридическим интересом обусловливается изменениями в материально-правовых отношениях, т.е. переход субъективного права или обязанности в гражданском правоотношении, по поводу которого производится судебное разбирательство, к другому лицу служит основанием для гражданского процессуального правопреемства. К числу таких оснований федеральный законодатель, как это следует из статьи 44 ГПК Российской Федерации, относит как юридические факты, связанные с выбытием участвующего в деле лица из процесса в результате прекращения его процессуальной правоспособности, когда речь идет об универсальном правопреемстве (смерть гражданина, бывшего стороной либо третьим лицом, - пункт 2 статьи 17 ГК Российской Федерации; реорганизация юридического лица - статьи 57 и 58 ГК Российской Федерации), так и юридические факты, связанные с выбытием участвующего в деле лица из конкретного материального правоотношения (спорного или установленного судом), т.е. ситуации сингулярного правопреемства (перевод долга, уступка требования и другие случаи перемены лиц в обязательстве).

Таким образом, в качестве общего правила, которое определяет возможность процессуального правопреемства, возникающего на основе правопреемства материально-правового, федеральный законодатель закрепил изменение субъектного состава спорного правоотношения - выбытие одной из его сторон. При этом открытый перечень оснований процессуального правопреемства, содержащийся в части первой статьи 44 ГПК Российской Федерации в качестве примеров применения общего правила, сформулированного весьма широко, при его буквальном понимании (что подтверждается и представленными в Конституционный Суд Российской Федерации судебными актами) нередко приводит в правоприменительной практике к ограничительному истолкованию данной нормы как допускающей возможность процессуального правопреемства при сингулярном материальном правопреемстве лишь для случаев перемены лиц в обязательствах (т.е. связывающей его с обязательственной природой спорного или установленного судом правоотношения) и исключающей такую возможность в спорных или установленных судом абсолютных (в частности, вещных) правоотношениях.

Между тем, предусмотрев обязанность суда приостановить производство по делу в случае смерти гражданина, являющегося стороной в деле или третьим лицом с самостоятельными требованиями, если спорное правоотношение допускает правопреемство (статья 215 ГПК Российской Федерации), и закрепив в качестве одного из оснований прекращения производства по делу смерть гражданина, являвшегося одной из сторон по делу, если спорное правоотношение не допускает правопреемство (статья 220 ГПК Российской Федерации), федеральный законодатель тем самым фактически указал на отсутствие нормативной связи процессуального правопреемства в ситуации универсального правопреемства с обязательственной природой правоотношения, что, в свою очередь, свидетельствует о недопустимости ограничительного толкования части первой статьи 44 ГПК Российской Федерации и сведения оснований процессуального правопреемства к случаям, прямо названным в данной норме.

На соответствующий подход ориентирует судебную практику и Верховный Суд Российской Федерации, который при разъяснении вопроса о правопреемстве в делах, связанных с возмещением судебных издержек, отнес к случаям перехода права, защищаемого в суде, в порядке универсального или сингулярного правопреемства - наряду с наследованием, реорганизацией юридического лица, уступкой права требования и пр. - переход права собственности на вещь и, сославшись на статью 44 ГПК Российской Федерации, статью 44 КАС Российской Федерации и статью 48 АПК Российской Федерации, указал, что в этом случае суд производит замену лица, участвующего в деле, его правопреемником (пункт 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.01.2016 N 1 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела").

Применительно к институту процессуального правопреемства, являющегося важной гарантией прав каждого на судебную защиту и доступ к правосудию, это означает, что участнику спорных правоотношений не может быть отказано в использовании механизма процессуального правопреемства лишь в силу того, что ему доступны иные варианты защиты своего права, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством. Таким образом, нормативное регулирование процессуального правопреемства - с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в сохраняющих свою силу решениях, а также в указанном выше Постановлении, - не дает оснований для вывода о невозможности замены стороны правопреемником в случае отчуждения ею в период судебного разбирательства имущества, требование о защите от нарушений права собственности на которое рассматривается судом. Подобный подход позволяет предотвратить утрату собранных доказательств, а значит, необходимость собирать их заново, исключить неоправданные судебные расходы ради повторного достижения уже достигнутых результатов, а также сохранить баланс прав и законных интересов сторон гражданского судопроизводства, защитив права не только истца, для которого отчуждение имущества ответчиком не повлечет рассмотрение дела с самого начала, но и ответчика, для которого отчуждение имущества истцом не создаст угрозы быть привлеченным к делу по иску нового собственника, основанному на тех же обстоятельствах, в самостоятельном процессе. Иное не согласуется с вытекающими из Конституции Российской Федерации, в том числе ее статей 17, 18, 35 (часть 1) и 46 (часть 1), принципами стабильности гражданского оборота, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, осуществления прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц, а также справедливого правосудия.

Аналогичный подход в вопросе правопреемства подлежит применению и в арбитражном процессе.

При изложенных обстоятельствах суд второй инстанции полагает, что вопрос о замене истца ФИО1, выбывшего из спорных правоотношений в связи с заключением договора купли-продажи доли уставного капитала, - его правопреемником ФИО4, ставшим владельцем 60% доли в уставном капитале Агентства, ранее принадлежавшей истцу, разрешен правильно. Оснований для отмены обжалуемого судебного акта по доводам апелляционной жалобы не имеется. Нарушений норм процессуального права, которые в силу части 4 статьи 270 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации являются основанием для безусловной отмены судебного акта, не допущено.

Руководствуясь статьями 258, 268, 269, 272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Первый арбитражный апелляционный суд

П О С Т А Н О В И Л :

определение Арбитражного суда Нижегородской области от 19.02.2020 по делу № А43-44871/2019 оставить без изменения, апелляционную жалобу ФИО1 - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия.

Постановление может быть обжаловано в Арбитражный суд Волго-Вятского округа в месячный срок.

Судья Н.А. Насонова