Гражданский кодекс часть 1

на определение Арбитражного суда Волгоградской области от 30.01.2018 (судья Кулик И.В.) и постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.04.2018 (председательствующий судья Самохвалова А.Ю., судьи Грабко О.В., Макаров И.А.)

по делу № А12-12419/2017

по заявлению ФИО1 о включении требований в реестр требований кредиторов

в рамках дела о признании индивидуального предпринимателя Мкртчяна Артака Тадевосовича (ИНН 344407454739; ОГРНИП 307344419200044) несостоятельным (банкротом),

УСТАНОВИЛ:

определением Арбитражного суда Волгоградской области от 27.07.2017 в отношении ФИО2 (далее – должник) введена процедура реструктуризации долгов гражданина, финансовым управляющим должника утвержден ФИО3

В Арбитражный суд Волгоградской области поступило заявление ФИО1 о включении требований в реестр требований кредиторов должника в сумме 1 781 097,99 руб.

Определением Арбитражного суда Волгоградской области от 30.01.2018, оставленным без изменения постановлением Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.04.2018, ФИО1 отказано во включении в реестр требований кредиторов должника ФИО2 требований в размере 1 781 097,99 руб.

В кассационной жалобе ФИО1 просит определение и постановление отменить, признать требования заявителя к должнику в размере 1 781 097,99 руб. обоснованными и включить его в третью очередь реестра требований кредиторов должника, по основаниям, изложенным в кассационной жалобе.

Информация о принятии кассационной жалобы к производству, движении дела, времени и месте судебного заседания размещена на официальном сайте Арбитражного суда Поволжского округа в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» по адресу: http://faspo.arbitr.ru/ в соответствии со статьей 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ).

Законность обжалуемых судебных актов проверена в порядке, предусмотренном главой 35 АПК РФ, по доводам, изложенным в кассационной жалобе.

Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, 26.10.2012 между должником и Банком ВТБ 24 заключен кредитный договор, по условиям которого, Банк предоставил Заемщику (должнику) кредит на сумму 2 000 000 руб. на срок до 26.10.2017.

В обоснование заявленных требований ФИО1 ссылается на наличие задолженности ФИО2 в размере 1 781 097,99 руб.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований, судебные инстанции правомерно исходили из следующего.

В соответствии со статьей 223 АПК РФ и статьи 32 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными Законом о банкротстве.

С учетом положений статьи 71 Закона о банкротстве, разъяснений, данных в пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие

возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны; при установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

Процессуальный закон обязывает лиц, участвующих в деле, доказывать обстоятельства, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений, а арбитражный суд – оценивать эти доказательства (в том числе их взаимную связь в совокупности) по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, и отражать результаты оценки доказательств в судебном акте (статьи 8, 9, 65, 71 АПК РФ).

Общие правила доказывания при рассмотрении обособленного спора по включению в реестр требований кредиторов предполагают, что заявитель, обратившийся с требованием о включении в реестр, обязан представить первичные документы в подтверждение факта передачи кредитором должнику какого-либо имущества (в том числе и денежных средств), иные участники процесса при наличии возражений обязаны подтвердить их документально (например, представить доказательства встречного предоставления со стороны должника по рассматриваемому обязательству).

Однако в ситуации предъявления к должнику требований аффилированного кредитора сложившейся судебной практикой выработаны иные критерии распределения бремени доказывания: при представлении доказательств общности экономических интересов (аффилированности) должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) и заявлении возражений относительно наличия и размера задолженности должника

перед аффилированным кредитором на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства; судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения (определения Верховного Суда Российской Федерации от 15.09.2016 № 308-ЭС16-7060; от 30.03.2017 № 306-ЭС16- 17647(1); от 30.03.2017 № 306-ЭС16-17647(7); от 26.05.2017 № 306-ЭС16- 20056(6)).

Такое распределение бремени доказывания обусловлено необходимостью установления обоснованности и размера заявленного долга, возникшего из договора, и недопущением включения в реестр необоснованных требований (созданных формально с целью искусственного формирования задолженности с целью контролируемого банкротства либо имевшихся в действительности, но фактически погашенных (в ситуации объективного отсутствия у арбитражного управляющего документации должника и непредставлении такой документации аффилированным лицом)), поскольку такое включение приводит к нарушению прав и законных интересов кредиторов, имеющих обоснованные требования.

Согласно разъяснениям, содержащимся в абзаце третьем пункта 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были

истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д.

В кассационной жалобе ФИО1 ссылается на то, что его финансовое положение позволяло внести в кассу Банка ВТБ 24 наличные денежные средства в размере 177 256,66 руб. в счет оплаты по договору уступки прав (требований) от 20.10.2016 № 124/2016 по платежному поручению № 371140, что, по мнению заявителя, доказывает наличие у него денежных средств.

Отказывая в удовлетворении заявления ФИО1, суд первой инстанции исходил из того, что заявителем не представлено достоверных доказательств, подтверждающих финансовую возможность выкупить долг должника перед банком в стоимости уступаемых прав в размере 177 256,66 руб.

Так, сведения о получении заявителем какого – либо дохода, для выкупа задолженности должника перед банком за 2016 год в налоговом органе отсутствуют. Согласно справке 2-НДФЛ за 2015 год, заявитель имел годовой доход в размере 108 000 руб., что также нельзя признать достаточным размером для оплаты цессии. Сведения об иных доходах заявителя за 2015, 2016 годы в материалы дела не представлены. При этом, с учетом исключения ежемесячного минимального прожиточного минимума для трудоспособного населения на 2015, 2016 годы, задекларированный доход в 2015 году в размере 108 000 руб., а также отсутствие достоверных сведений о наличии доходов за 2016 год, не могут свидетельствовать о финансовой возможности заявителя приобрести по договору цессии объем уступаемого права требования к должнику за 177 256,66 руб.

Согласно части 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо

недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Решением Арбитражного суда Волгоградской области от 05.08.2016 по делу № А12-8936/2016 ФИО2 признан несостоятельным (банкротом).

Определением суда первой инстанции от 08.11.2016 производство по требованию Банка ВТБ 24 прекращено ввиду прекращения производства по делу о банкротстве ФИО2.

Судебная коллегия также учитывает, что 24.07.2017 в третью очередь реестра требований кредиторов ФИО2 включено требование администрации Волгограда в сумме 1 168 269,99 руб. в составе основного долга и 430 167,26 руб. в составе санкций.

Решением суда первой инстанции от 08.11.2013 по делу № А12- 22078/2013 с учетом определения о проведении процессуального правопреемства взыскателя с Министерства по управлению государственным имуществом Волгоградской области с должника в пользу заявителя взыскано 1 168 269,99 руб. задолженности по арендной плате по договору аренды земельного участка от 21.03.2011 № 9712 за период с 02.11.2010 по 11.12.2012, а также 430 167,26 руб. пени.

Определением суда от 19.09.2017 в третью очередь реестра требований кредиторов ФИО2 включены

требования акционерного общества «Банк ЖилФинанс» в сумме 917 874,06 руб., что подтверждено решением Центрального районного суда г. Волгограда от 29.07.2015 с должника в пользу Банка взыскана задолженность по кредитному договору в сумме 3 404 436,92 руб., проценты за пользование кредитом в сумме 2 937 163,22 руб. с 03.07.2015 до дня фактического исполнения обязательств, а также обращено взыскание на заложенное имущества путем продажи с публичных торгов.

Следовательно, уступка права требования произведена в период неплатежеспособности должника.

Действия заявителя суд первой инстанции оценил как недобросовестное поведение, злоупотребление правом, поскольку, уступка (цессия) произведена при наличии неисполненных денежных обязательств, в частности, перед администраций Волгограда, акционерным обществом «Банк ЖилФинанс», действия заявителя направлены на создание несоразмерной задолженности у должника в сумме 1 781 097,99 руб. относительно стоимости уступаемых прав (требований) 177 256,66 руб., в целях включения в реестр кредиторов должника с преимущественным количеством голосов, получения в последующем эффекта «управляемого, контролируемого» банкротства, при намерении причинить вред иным кредиторам должника.

Кроме того, суд кассационной инстанции считает необходимым отметить следующее.

По смыслу пункта 1 статьи 19 Закона о банкротстве к заинтересованным лицам должника относятся лица, которые входят с ним в одну группу лиц, либо являются по отношению к нему аффилированными. Таким образом, критерии выявления заинтересованности в делах о несостоятельности через включение в текст закона соответствующей отсылки сходны с соответствующими критериями, установленными антимонопольным законодательством.

При этом согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.

Из правового смысла разъяснений, изложенных в пункте 9 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.07.2012 № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством», а также в пункте 15.1 постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

от 30.04.2009 № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», следует, что заключение договоров поручительства и залога может быть вызвано наличием у заемщика и поручителя в момент выдачи поручительств общих экономических интересов. В этой связи суду следует оценить договоры поручительства на предмет наличия либо отсутствия экономического смысла для должника - поручителя в их заключении, наличие у заемщика с поручителем общих экономических интересов, дать оценку экономической целесообразности заключения должником договора поручительства.

Согласно сложившейся судебной практике наличие корпоративных либо иных связей между поручителем (залогодателем) и должником объясняет мотивы совершения обеспечительных сделок (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.02.2014 № 14510/13). Получение поручительства от компании, входящей в одну группу лиц с заемщиком, с точки зрения нормального гражданского оборота, является стандартной практикой и потому указанное обстоятельство само по себе не свидетельствует о наличии признаков неразумности или недобросовестности в поведении кредитора даже в ситуации, когда поручитель испытывает финансовые сложности (определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475). Предполагается, что при кредитовании одного из участников группы лиц, в конечном счете, выгоду в том или ином виде должны получить все ее члены, так как в совокупности имущественная база данной группы прирастает.

В такой ситуации для констатации сомнительности поручительства должны быть приведены достаточно веские аргументы, свидетельствующие о значительном отклонении поведения заимодавца от стандартов разумного и добросовестного осуществления гражданских прав, то есть фактически о злоупотреблении данным заимодавцем своими

правами во вред иным участникам оборота, в частности, остальным кредиторам должника (пункт 4 статьи 1 и пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В ситуации, когда кредитор является независимым от группы заемщика лицом, предоставленные в виде займа денежные средства, как правило, выбывают из-под контроля кредитора, поэтому предполагается, что главная цель поручительства заключается в создании дополнительных гарантий реального погашения долговых обязательств. Следовательно, доказывание недобросовестности кредитора осуществляется лицом, ссылающимся на данный факт (часть 1 статьи 65 АПК РФ).

Если же заем является внутригрупповым, денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования. Поэтому в условиях аффилированности заимодавца, заемщика и поручителя между собой, на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в том числе выдачи поручительства. В обратном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц (определение Верховного Суда Российской Федерации от 26.05.2017 № 306-ЭС16-20056(6)).

ФИО1 заключая договор уступки права требования в период неплатежеспособности должника, доказательства экономической разумности его действий по заключению договора не представил.

ФИО4 Грачиковича, на протяжении года до банкротства не обращавшегося с требованием о взыскании долга

(тем самым, предоставлявших отсрочку исполнения обязательства на неопределенный срок), также не может быть объяснено с точки зрения экономической разумности, и по существу может указывать на фиктивность характера долга, созданного на случай банкротства.

Если «дружественный» кредитор не подтверждает целесообразность заключения обеспечительной сделки, его действия по подаче заявления о включении требований в реестр могут быть квалифицированы как совершенные исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом наличие в действиях сторон злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требований заявителя в реестр (абзац четвертый пункта 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

При изложенных обстоятельствах суды первой и апелляционной инстанций правомерно отказали в удовлетворении заявления кредитора о включении требования в сумме 1 781 097,99 руб.

Также следует отметить, что в рамках дела о признании ИП Мкртчяна Атака Тадевосовича несостоятельным (банкротом), также рассматривается заявление другого родственника – ФИО2.

Учитывая изложенное, суд кассационной инстанции полагает, что выводы суда первой и апелляционной инстанций соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на правильном применении норм материального и процессуального права, в связи с чем оснований для отмены судебных актов не имеется.

Иные доводы кассатора не опровергают выводы судов, а выражают лишь несогласие с ними, дают иную правовую оценку установленным обстоятельствам и по существу сводятся к переоценке доказательств, положенных в обоснование содержащихся в обжалуемых судебных актах выводов.

В силу статьи 286 АПК РФ переоценка доказательств не входит в компетенцию арбитражного суда кассационной инстанции.

На основании изложенного и руководствуясь пунктом 1 части 1 статьи 287, статьями 286, 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Поволжского округа

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда Волгоградской области от 30.01.2018 и постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.04.2018 по делу № А12-12419/2017 оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в порядке и сроки, установленные законом.

Председательствующий судья В.А. Карпова

Судьи Р.В. Ананьев

В.А. Петрушкин