Гражданский кодекс часть 1

об отмене определения Арбитражного суда города Москвы от 06.04.2021 в обжалуемой части и об отказе в удовлетворении заявления AS «PNB Banka» в части включения в третью очередь реестра требований кредиторов ООО «Балтикс» требования AS «PNB Banka» в размере основного долга в сумме 1 437 948 174,60 руб., 96 716 063,99 руб. процентов за пользование займом, как обеспеченных залогом имущества должника,

в рамках дела о признании несостоятельным (банкротом) ООО «Балтикс»,

установил:

Неплатежеспособное AS «PNB Banka» в лице администратора неплатежеспособности Виго Крастиньш обратилось в Арбитражный суд города

Москвы с заявлением о признании ООО «Балтикс» несостоятельным (банкротом).

Определением Арбитражного суда города Москвы от 06.04.2021 заявление AS «PNB Banka» о признании ООО «Балтикс» признано обоснованным; в отношении ООО «Балтикс» введена процедура наблюдения; временным управляющим должником утвержден ФИО9, член НП СРО АУ «Развитие»; в третью очередь реестра требований кредиторов ООО «Балтикс» включено требование AS «PNB Banka» в размере основного долга в размере 1 437 948 174,60 руб., 96 716 063, 99 руб. процентов за пользование займом, как обеспеченные залогом имущества должника; в остальной части заявленных требований отказано.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 02.02.2022 должник - ООО «Балтикс» признан несостоятельным (банкротом), в отношении должника открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим должником утверждён ФИО9

Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.07.2023 определение Арбитражного суда города Москвы от 06.04.2021 в обжалуемой части отменено; в удовлетворении заявления AS «PNB Banka» в части включения в третью очередь реестра требований кредиторов ООО «Балтикс» требования AS «PNB Banka» в размере основного долга в сумме 1 437 948 174,60 руб., 96 716 063,99 руб. процентов за пользование займом, как обеспеченных залогом имущества должника отказано; в остальной части определение Арбитражного суда города Москвы от 06.04.2021 оставлено без изменения.

Не согласившись с принятым судебным актом, AS «PNB Banka» обратился в Арбитражный суд Московского округа с кассационной жалобой, в которой просит отменить постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.07.2023 и оставить определение Арбитражного суда города Москвы от 06.04.2021 без изменения.

В обоснование доводов кассационной жалобы заявитель указывает на неправильное применение судом апелляционной инстанции норм материального и процессуального права, на несоответствие выводов суда апелляционной инстанции, изложенных в обжалуемом судебном акте, фактическим обстоятельствам дела и представленным доказательствам.

В соответствии с абзацем 2 части 1 статьи 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 27.07.2010 № 228-ФЗ) информация о времени и месте судебного заседания была опубликована на официальном интернет-сайте http://kad.arbitr.ru. В порядке статьи 279 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации к материалам дела приобщены отзывы конкурсного управляющего ООО «Балтикс», ФИО4, Vandenburgh Limited, ФИО2

В судебном заседании представитель AS «PNB Banka» доводы кассационной жалобы поддержал в полном объеме по мотивам, изложенным в ней.

Представитель конкурсного управляющего ООО «Балтикс» кассационную жалобу также поддержал.

Представитель Гусельникова Г.А., представитель Зыкина О.В., представитель Прокуратуры города Москвы, представитель Vandenburgh Limited возражали против удовлетворения кассационной жалобы по основаниям, изложенным в отзывах.

Иные лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы, своих представителей в суд кассационной инстанции не направили, что, в силу части 3 статьи 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не препятствует рассмотрению кассационных жалоб в их отсутствие.

Изучив доводы кассационной жалобы, исследовав материалы дела, заслушав явившихся в судебное заседание лиц, участвующих в деле, проверив в порядке статей 284, 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судом апелляционной инстанции норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемом судебном акте, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, суд кассационной инстанции приходит к следующим выводам.

Из содержания обжалуемого судебного акта усматривается, что судом апелляционной инстанции установлены следующие обстоятельства.

В данном случае суд апелляционной инстанции посчитал, что апелляционные жалобы ФИО2, ФИО4 подлежат рассмотрению в порядке экстраординарного обжалования (пункт 24 постановления Пленума ВАС РФ № 35 от 22.06.2012), при этом при рассмотрении жалоб по существу подлежат применению по аналогии правила о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, а заявители вправе представлять новые доказательства и заявлять новые доводы.

Так, судом апелляционной инстанции установлено, что между Банком и заёмщиком заключён договор займа от 30.09.2015 № 03503, в соответствии с которым Банк предоставил заёмщику денежные средства в сумме 15 633 270 евро для приобретения следующего имущества:

—99,917 % доли уставного капитала должника,

—99,999921 % доли уставного капитала ООО «Профпроект» (ОГРН <***>),

—100% акций Компании Термлан Лимитед («THERMLANLIMITED», зарегистрирована в Республике Кипр, рег. № НЕ 304670), которой принадлежала 100% доли в уставном капитале ООО «Каланчевская 13».

Срок возврата кредита – 01.12.2020.

В пункте 1.3 Договора займа определена процентная ставка за пользование суммой займа в размере 2,5 % в год от фактически используемой суммы займа (при расчете процентов за основу принимается год, в котором условно 360 дней). Заёмщик обязался возвращать сумму займа в порядке, предусмотренном в пунктах 2.2.1 и 2.2.2 Договора займа.

В пункте 2.3.3 Договора займа предусмотрено право Банка в одностороннем порядке досрочно расторгнуть договор и потребовать от заёмщика, чтобы он досрочно (в течение десяти дней со дня отправки письменного уведомления) обеспечил на расчётном счёте сумму займа, сумму начисленных процентов и договорных штрафов в случае наступления хотя бы

одного из указанных в договоре случаев (в том числе, в случае нарушения заёмщиком каких-либо условий Договора займа).

Согласно п. 2.2.1., 2.2.2., 2.7. Договора займа возврат суммы займа осуществляется частями, начиная с 28.01.2017, в соответствии с согласованным графиком платежей.

При этом в силу п. 2.7. Договора займа в случае несогласования сторонами графика возврата кредита Банк в одностороннем порядке устанавливает для Заёмщика график возврата заёмных средств.

Обязательства заёмщика по Договору займа обеспечены поручительством должника на основании соглашения от 18.01.2016. По условиям Соглашения должник обязался отвечать перед Банком солидарно с заёмщиком по всем обязательствам, вытекающим из Договора займа, и в связи с этим предоставил Банку право обращать взыскание на свои денежные средства, находящиеся на его счетах в ПАО «Норвик Банк», по любым своевременно не исполненным обязательствам заёмщика по Договору займа.

В пунктах 1, 9, 15 Соглашения установлено право Банка на списание причитающихся ему сумм задолженности по Договору займа в безакцептном порядке со счетов должника, открытых в ПАО «Норвик Банк».

Также в обеспечение исполнения обязательств по Договору займа заёмщиком был заключен договор залога между Банком (залогодержатель) и Должником (залогодатель) от 21.01.2016 № 03503, согласно которому в залог Банку передано нежилое помещение общей площадью 1 373,3 кв.м, расположенное по адресу: <...>, с кадастровым номером 77:08:003008:3514. Право залога зарегистрировано за Банком, в подтверждение чего представлена выписка из ЕГРН в отношении указанного объекта недвижимости.

Кроме этого, требования Банка обеспечиваются залогом доли в уставном капитале должника в размере 99,917% на основании договора залога доли от 04.03.2016 № 03503/1 между Банком (залогодержатель) и заёмщиком (залогодатель).

Как указано Банком, заёмщик с 04.01.2018 перестал надлежащим образом исполнять обязанности по возврату денежных средств по Договору займа.

В соответствии с решением о регистрации изменений от 09.11.2018 № 612/166916 наименование AS «NORVIK BANKA» изменено на AS «PNB Banka». Решением суда Видземского предместья Риги от 12.09.2019 по гражданскому делу № С30710019 AS «PNB Banka» признан неплатежеспособным, администратором неплатежеспособности утвержден Виго Крастиньш.

В связи с ненадлежащим исполнением заёмщиком обязательств по Договору займа Банк принял решение о досрочном расторжении Договора займа и направил 17.11.2020 уведомление об этом в адрес заёмщика.

Нахождение на своем банковском счёте денежных средств для погашения задолженности должник не обеспечил, иных мер для оплаты долга заёмщика не предпринял, в связи с чем Банк обратился в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании Должника несостоятельным (банкротом).

Суд первой инстанции, рассмотрев заявленные требования, пришёл к выводу об их обоснованности, в связи с чем ввёл в отношении должника

процедуру наблюдения и включил требования Банка в реестр требований кредиторов должника как обеспеченные залогом имущества должника.

Суд апелляционной инстанции, повторно исследовав материалы дела, изучив доводы апелляционных жалоб и отзывов на них, заслушав представителей сторон, пришёл к выводу, что требования Банка не подлежат включению в реестр требований кредиторов должника по следующим основаниям.

Так судом апелляционной инстанции установлено, что на момент заключения Договора займа заёмщик был аффилирован с Банком и находился под его контролем.

Согласно договору об учреждении доверительной собственности в отношении 100% акций заёмщика от 08.09.2015 бенефициар компании-заёмщика наделяет доверительного собственника правом осуществления широкого спектра корпоративных прав: распоряжаться переданными в доверительное управление акциями, а также дивидендами и процентами, подлежащими выплате по данным акциям (п. 1); присутствовать и голосовать на собрании акционеров, выдавать доверенности третьим лицам для совершения данных действий (п. 2.1); принимать решения о выпуске новых акций компании (п. 2.2.); приобретать новые (дополнительно выпущенные) акции (п. 2.3.); назначать или освобождать от должности директоров компании (п. 3.1.); принимать решение по приобретению новых активов компанией или любой её дочерней компанией (п. 2.3.); принимать решение по распоряжению активами компании или любой её дочерней компании (п. 2.3.); принимать решение о выплате дивидендов дочерней компанией (п. 3.3.) и др.

Договором прямо предусмотрено, что осуществление корпоративных прав должно происходить в соответствии с инструкциями, полученными от ФИО10, который на тот момент являлся председателем Правления Банка (коллегиального исполнительного органа Банка в соответствии с его уставом).

Таким образом, судом апелляционной инстанции установлено, что указанным договором о доверительной собственности за Банком через его председателя Правления прямо закрепляется корпоративный контроль над заёмщиком.

Поскольку ФИО10 являлся руководителем коллегиального исполнительного органа Банка и одновременно имел возможность осуществлять корпоративные права в отношении 100% акций заёмщика на основании договора об учреждении доверительной собственности от 08.09.2015, то в соответствии с положениями статьи 9 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» Банк, Заёмщик и сам ФИО10 входили в одну группу лиц, что является признаком их юридической аффилированности.

Поскольку в силу положений договора об учреждении доверительной собственности бенефициар и доверительный собственник никак не могли осуществлять права акционера и принимать управленческие решения без инструкций председателя Правления Банка, то данное обстоятельство свидетельствует о наличии у Банка контроля над заёмщиком.

Наличие у Банка контроля над заёмщиком позволяло осуществлять контроль и над самим должником: до сделок мажоритарным участником

должника являлся сам Банк, а после их заключения мажоритарным участником должника стал контролируемый Банком заёмщик.

Иными словами, в цепочке контроля «Банк - Должник» добавилось только промежуточное звено в виде заёмщика.

Кроме того, судом апелляционной инстанции установлено, что доверенностью от 16.09.2015 заёмщик предоставил полномочия ФИО11, ФИО12, ФИО10, ФИО13 на заключение различных договоров с банковской группой. Указанные лица (за исключением ФИО13) являются сотрудниками Банка, о чём прямо указывается в п. 15 протокола Правления Банка № 49/2015 от 13.09.2015.

Указанной доверенностью заёмщик уполномочил указанных в ней лиц быть представителем компании для совершения следующих действий:

-приобрести долю в уставном капитале должника у Банка;

-приобрести долю в уставном капитале ООО «Профпроект» и акции Компании Термлан Лимитеду дочернего предприятия Банка - латвийского фонда АО «НОРВИК Иегулдиюмупарвалдессабиедриба» (АО «НИПС», последующее фирменное наименование ASPNBASSETS);

-заключить кредитный договор с Банком на любую сумму, необходимую для приобретения долей и акций; и которую установят продавцы (Банк и его дочернееАО «НИПС»), на любых условиях, которые предложит Банк, налюбых иных условиях, которые сочтёт необходимыми представитель (сотрудники Банка);

-заключить договор открытия экскроу счёта на любых условиях, которые определят представитель (сотрудник Банка), сам Банк и его дочернее АО«НИПС»;

-заключить обеспечительные сделки на любых условиях, которые предложит Банк и сочтёт необходимым представитель (сотрудники Банка); заключить любые иные сделки необходимые для приобретения долей и акций.

Ситуация, когда заёмщик уполномочивает сотрудников кредитной организации, в том числе непосредственно её руководителя, заключить от его имени договор займа и иные связанные с ним сделки на любых предложенных банком условиях противоречит практике кредитования.

Также такая ситуация явным образом выходит и за рамки разумного коммерческого представительства. Предоставление сотрудникам Банка широких полномочий по заключению Договора займа от имени заёмщика подтверждает нетипичный характер взаимоотношений между заемщиком и Банком, который может быть обусловлен исключительно общностью экономических интересов.

В этой связи суд апелляционной инстанции посчитал, что данное обстоятельство также свидетельствует о наличии у Банка контроля над заёмщиком.

Судом апелляционной инстанции также установлено, что иными доказательствами по делу подтверждаются последовательность и согласованность действий Банка и заёмщика для достижения общей цели, т.е. фактическая аффилированность.

Суд апелляционной инстанции исходил из того, что аффилированность сторон подлежит исследованию и оценке в период возникновения обязательств, на которых основано требование кредитора.

Совпадениями, свидетельствующими о фактической аффилированности Банка и заемщика, суд апелляционной инстанции признал следующие обстоятельства.

В переписке по электронной почте от 28.08.2015 и 02.09.2015 руководство Банка обсуждало, что все российские общества банковской группы будут продаваться кипрским компаниям. При этом созданием таких кипрских компаний занимались сотрудники Банка, в частности, ФИО14, который входил в состав Совета Банка, о чём указано, в том числе, в протоколе заседания членов Совета Банка от 23.09.2015 № 36/2015.

Из переписки руководителя юридического департамента Банка и представителя Компании ПейджКорп Групп (PAGECORPGROUP) следует, что сотрудник Банка обратился к данной компании с запросом предоставить ему каталог уже созданных и готовых для продажи кипрских компаний. Из данного каталога сотрудник Банка выбрал заёмщика для покупки и указал лицо, на которое необходимо будет оформить акции приобретаемого заёмщика.

Кроме этого, судом апелляционной инстанции установлено, что сотрудники Банка продолжали руководить хозяйственной деятельностью должника после продажи доли в его уставном капитале заёмщику.

Так, согласно сведениям из ЕГРЮЛ генеральным директором должника, ООО «Профпроект» и ООО «Калачевская 13» (100% доли принадлежит Компании Термлан Лимитед) до и после совершения сделок являлся ФИО4 Согласно объяснениям, представленным старшему оперуполномоченному по ОВД 1 отделения ОЭБ и ПК УВД по СЗАО ГУ МВД России по г. Москве, ФИО4 являлся советником ФИО14 в АКБ «Вятка-Банк» (последующее наименование - ПАО «Норвик Банк»), 97,75% акций которого принадлежали Банку. В качестве генерального директора должника, ООО «Профпроект» и ООО «Калачевская 13» он в интересах Банка осуществлял экономический и финансовый контроль над деятельности обществ. Все решения по оплате счетов должника и других обществ ФИО4 согласовывал с сотрудниками Банка и отчитывался перед ними, в том числе, и после совершения сделок с заёмщиком.

Также из объяснений ФИО15, полученных старшим оперуполномоченным по ОВД 1 отделения ОЭБ и ПК УВД по СЗАО ГУ МВД России по г. Москве, следует, что он занимался управлением недвижимостью, принадлежавшей должнику, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13». Все сведения офинансовых потоках деятельности данных обществ ФИО15 передавал ФИО14, который непосредственно принимал решения об оплате их счётов. В дальнейшем ФИО14 сменил ФИО16 Указанные действия совершались вплоть до 2019 года, то есть даже после продажи Заёмщику долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и акций Компании Термлан Лимитед.

ФИО14 входил в состав Совета Банка, о чём указывается в протоколе заседания членов Совета Банка от 23.09.2015 № 36/2015, а ФИО16 являлся членом Правления Банка, что подтверждается протоколом заседания членов Правления Банка от 07.08.2015 № 47/2015.

Представленная в материалы дела переписка содержит дату и время, адреса электронной почты сотрудников с указанием доменного имени Банка, их

официальные подписи для электронной переписки. Получение или отправка сообщения с использованием адреса электронной почты, известного как почта самого лица или служебная почта его компетентного сотрудника, свидетельствует о совершении этих действий самим лицом, пока им не доказано обратное (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.11.2013 № 18002/12 по делу № А47-7950/2011). Банк изложенные в переписке сведения никак не опроверг, хотя имел такую возможность, поскольку переписка велась между его руководством.

Объяснения ФИО4 и ФИО15 первоначально были представлены самим Банком вместе с отзывом, на апелляционную жалобу Компании Ванденбург Лимитед (определением Девятого арбитражного суда от 25.06.2021 производство по апелляционной жалобе прекращено в связи пропуском срока на апелляционное обжалование), в котором он ссылался на обстоятельства, изложенные объяснениях указанных лиц. В этой связи сведениям, изложенным апеллянтиви, не доверять оснований не имеется.

Также со стороны Банка не были представлены разумные объяснения относительно обстоятельств учреждения заёмщика, выбора Банком в качестве своего контрагента лица, созданного за несколько месяцев до заключения Договора займа и договоров купли-продажи долей в уставном капитале и акций.

По этой причине суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что наличие совокупности таких обстоятельств как обсуждение руководством Банка создания кипрских компаний для продажи им российских обществ, учреждение заёмщика в Республике Кипр незадолго до совершения сделок, продажа ему долей и акций в кредит, предоставленный самим Банком, сохранение у Банка полного контроля над хозяйственной деятельностью должника после его продажи заёмщику было возможно исключительно ввиду аффилированности Банка и заёмщика.

С учётом вышеуказанных обстоятельств, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что сделки, включая договоры купли-продажи долей и акций, Договор займа, Соглашение, договор залога недвижимого имущества, договор залога доли были заключены лицами, контролируемыми одним и тем же лицом, - Банком.

В судебных спорах с участием Банка суды неоднократно указывали, что последующий переход контроля над Банком от ФИО2 к администратору неплатежеспособности не может служить основанием для отказа от применения повышенного стандарта доказывания, и от оценки судом сделок, совершенных в период аффилированности данных лиц, на их соответствие требованиям статей 10, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При таких обстоятельствах, когда все сделки были совершены между аффилированными лицами с центром контроля в виде Банка, суд апелляционной инстанции посчитал, что проверка обоснованности требований Банка к должнику должна производиться в соответствии с повышенным стандартом доказывания, применяемого к аффилированному кредитору.

В этой связи, как отметил апелляционный суд, Банку необходимо было раскрыть экономическую целесообразность сделок, включая Договоры займа, а

также иные существенные обстоятельства их заключения и исполнения, чтобы устранить сомнения относительно их возможного фиктивного характера.

В подтверждение обоснованности своих требований к должнику Банк указывал, что для Банка и заёмщика цель сделок заключалась в получении экономической выгоды. Заёмщик приобрёл долю в уставном капитале должника, а также в уставных капиталах ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» (через приобретение 100% акций КомпанииТермлан Лимитед), которые обладали недвижимым имуществом. За счёт сдачи в аренду данного недвижимого имущества заёмщик получал прибыль, часть из которой должен был направлять на возврат суммы займа и уплату процентов. Основную часть займа заёмщик должен был погасить за счёт последующей продажи недвижимого имущества третьим лицам. Экономическая выгода Банка, как кредитной организации, заключалась в получении процентов на сумму займа.

Вместе с тем суд посчитал, что указанные доводы Банка опровергаются представленными заявителями жалоб доказательствами.

Из протокола собрания Правления Банка № 47/2015 от 07.08.2015 следует, что в августе 2015 года размер активов Банка и банковской группы значительно уменьшился в связи с существенным изменением курса валют руб./евро. Правлением Банка было принято решение о подготовке плана увеличения капитала.

Также в постановлении Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 31.01.2019 по делу № А60-72521/2017 установлено, что в 2015 году регулирующий банковскую деятельность в Латвии государственный орган - Комиссия по рынкам финансов и капитала предъявила к Банку требования о снижении размера вложений в российские активы под страхом применения к банку мер финансовой ответственности; требования были предъявлены как формально, путем направления официальных писем, так и неформально, в ходе традиционного устного общения менеджмента банка и служащих Комиссии.

Письмом от 04.09.2015 № 05.01.01.007/2813 КРФК официально предъявила Банку претензию о несоответствии капитала Банка и банковской группы минимально установленному размеру и потребовала устранить данное нарушение. При этом КРФК потребовала от руководства Банка воздержаться от участия в сделках, увеличивающих нагрузку на капитал, включая предоставление новых кредитов.

Таким образом, продажа заёмщику долей в уставных капиталах обществ происходила в условиях недостаточности капитала Банка и банковской группы. Для выполнения требований КРФК об увеличении капитала до минимально установленных размеров Банку требовалось в короткие сроки привлечь дополнительные денежные средства или получить иное имущество сверх уже имеющихся в составе его активов.

При таких обстоятельствах, как отметил апелляционный суд, продажа банковской группой своего имущества третьему лицу в кредит, предоставленному самим Банком, не имела никакого экономического смысла. В результате такой продажи Банк и банковская группа не получили дополнительных денежных средств. Получение процентов на сумму предоставленного займа объективно не могло в короткие сроки увеличить капитал Банка и банковской группы для выполнения требований КРФК. При

этом сама ставка за пользование суммой займа была установлена ниже рыночной.

В соответствии с п. 1.3. Договора займа процентная ставка за пользование суммой займа составляет 2,5% в год от фактически используемой суммы займа. Вместе с тем в соответствии с информацией, представленной на официальном сайте Банка Латвии, средневзвешенная процентная ставка по кредитам на аналогичных условиях в августе 2015 года (в месяце, непосредственно предшествующем дате заключения Договора займа от 30.09.2015) составляла 9,63%, что значительно выше по сравнению с размером процентной ставки, предусмотренной Договором займа. В своём письме от 28.09.2015 № 05.01.01.007/3124 КРФК также указала на минимальную процентную ставку по Договору займа, что противоречило стандартным условиям кредитования, определённым кредитной политикой Банка.

Доводы Банка о том, что в дальнейшем процентная ставка по Договору займа соответствовала среднерыночным показателям, не приняты во внимание судом апелляционной инстанции, поскольку условия сделки подлежат оценке на момент её заключения.

Кроме того, суд отметил, что Банк вступил в деловые отношения с заёмщиком, который являлся «технической» компанией, что лишено всякого экономического смысла. Данная компания была учреждена 23.07.2015, то есть за несколько месяцев до сделок, не имела своего имущества и невела никакой хозяйственной деятельности, приносящей доход. Доказательств обратного Банком не представлено, равно как и не представлено доказательств, что Банк при заключении сделок оценивал финансовое положение заёмщика и его возможность вернуть сумму займа и уплатить проценты. Напротив, в переписке по электронной почте от 13.12.2015 между ФИО4 и сотрудником Банка ФИО17 последняя называет заёмное обязательство перед Банком его сомнительным активом, поскольку реальные сведения о финансовых потоках должника и иных обществ, за счёт которых якобы должна была возвращаться сумма предоставленного займа, недопустимо предоставлять в рамках аудиторской проверки Банка. В связи с этим ФИО4 было предложено представить искаженные сведения. В переписке по электронной почте от 14.05.2018 этот же сотрудник Банка называет заёмщика «шелл-компанией». Как пояснили представители заявителей апелляционных жалоб и Компании Ванденбург Лимитед под «шелл-компанией» понимается «фирма-однодневка», «техническая компания» или «оболочечная компания».

Банк не оспорил факт наличия такой переписки и её содержание, как и не возражал относительно значения понятия «шелл-компания». Из этого следует, что заёмщик никогда не рассматривался Банком в качестве реального и независимого контрагента.

Таким образом, суд апелляционной инстанции посчитал, что в условиях недостаточности капитала у Банка и банковской группы отсутствовали разумные экономические причины для заключения спорных сделок.

Кроме того, суд указал, что материалами дела также подтверждается отсутствие у заёмщика экономической целесообразности для заключения сделок.

Банк не предоставил каких-либо доказательств в подтверждение своих доводов о том, что доходов от недвижимого имущества, принадлежащего должнику и ООО «Каланчёвская 13», было достаточно для обслуживания займа.

Также суд указал, что сам Банк не представил доказательств того, что заёмщик получал прибыль от деятельности должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчёвская 13».

Одновременно судом установлено, что из представленной ФИО4 и неопровергнутой Банком выписки по расчётному счёту заёмщика в Банке следует, что заёмщик никаких доходов от деятельности приобретённых обществ не получал.

Кроме того, как отметил апелляционный суд, из данной выписки следует, что обязательства по Договору займа перед Банком исполнялись за счёт заёмных средств от иностранных компаний, среди которых, в частности, фигурирует Компания «MACTOOL SOLUTIONS LP». В постановлении Седьмого арбитражного апелляционного суда от 23.11.2022 по делу № А67-7786/2020 установлено, что за счёт денежных средств, полученных от данной компании, Банк и другой подконтрольный ему заёмщик создали и поддерживали для третьих лиц видимость реальности намерений возвратить полученную уБанка сумму займа.

Заёмщик, по мнению апелляционного суда, также не смог бы погасить кредит за счёт денежных средств, вырученных от дальнейшей перепродажи недвижимого имущества, принадлежащего Должнику и ООО «Каланчёвская 13». В письме КРФК от 28.09.2015 № 05.01.01.007/3124 указывается, что на момент выдачи кредита сам Банк был уверен, что в ближайшие 2-3 года невозможно будет продать имущество в России по стоимости его приобретения Заёмщиком. Банк уже при заключении сделок понимал, что Заёмщик не сможет перепродать приобретённое имущество для погашения кредита. Доводы Банка по настоящему делу о возврате Заёмщиком большей части предоставленного займа за счёт средств от перепродажи долей обществ или их недвижимого имущества противоречит его же официальной позиции в переписке снадзорным органом Латвии.

Кроме того, суд указал, что из договоров залога недвижимого имущества следует, что его совокупная залоговая стоимость объектов недвижимости, принадлежащих Должнику, и ООО «Каланчевская 13» была определена в размере 611 136 345 руб. или 6 855 277,34 евро по официальному курсу Банка России на дату заключения договоров залога. При этом только сумма предоставленного займа составляет 15 633 270 евро. Таким образом, за счёт стоимости заложенного недвижимого имущества возможно было вернуть не более чем 43% от суммы займа. Банк не представил доказательств того, что у российских обществ было иное имущество, денежные средства от продажи которого можно было направить на возврат займа. Сами условия Договора займа и договоров купли-продажи долей являются нерыночными и не выгодными для Заёмщика.

Так, суд отметили, что из выписок из ЕГРН в отношении недвижимого имущества Должника и ООО «Каланчёвская 13» следует, что на момент продажи долей Заёмщику вкредит недвижимое имущество данных обществ уже было передано в залог пообязательствам третьих лиц. Таким образом, судьба

единственных активов, принадлежащих приобретенным российским обществам, зависела от надлежащего исполнения обязательств третьих лиц. При таких обстоятельствах приобретение Заёмщиком у банковской группы долей в уставном капитале российских обществ нельзя признать разумным и экономически обоснованным.

Стоимость продажи долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» равная сумме предоставленного займа, составила 15 633 270 евро. При этом согласно протоколу собрания членов правления Банка от 13.08.2015 № 49/2015 перед продажей долей в уставном капитале указанных обществ заёмщику Банк рассматривал возможность их продажи своему дочернему обществу в России - ПАО «Норвик Банк». Стоимость долей для данного лица была определена в размере 12 997 688,69 евро. Из этого следует, что для заёмщика, не имеющего собственных активов и внешне никак не связанного с Банком, была определена цена продажи долей на2,5 млн евро выше, чем для платежеспособного дочернего общества, официально входившего в банковскую группу.

Вывод о завышенной цене долей по договорам купли-продажи, по мнению апелляционного суда, подтверждается также и при её сравнении с их действительной стоимостью.

Согласно сведениям из бухгалтерской отчётности размер чистых активов должника по состоянию на 31.12.2014 отрицательным (0 рублей), ООО «Профпроект» - 191 225 000 руб., ООО «Каланчевская 13» 95 465 000 руб. Из

этого следует, что действительная стоимость доли в размере 99,917% в уставном капитале должника была равна 0 руб. (0 рублей х 99,917 %), доли в размере 99, 999921% в уставном капитале ООО «Профпроект» 191 224 848 руб. 90 коп. (191 225 000 рублей х 99,999921%), доли в размере 100% в уставном капитале ООО «Каланчевская 13» 95 465 000 руб. (95 465 000 рублей х 100%), а в совокупности 286 689 848 рублей 80 коп.

Совокупная действительная стоимость долей составляла 286 689 848 руб. 90 коп. или 3 843 929,19 евро по курсу евро на дату заключения договора займа от 30.09.2015 (74,5825 руб. за 1 евро). Совокупная цена продажи долей в уставных капиталах должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13», равная сумме займа, установлена 15 633 270,00 евро. Таким образом, исходя из курса евро на дату заключения договора займа от 30.09.2015 (74,5825 руб. за 1 евро) совокупная цена продажи долей превышает их действительную стоимость в 4 раза.

Банк не раскрыл мотивы определения столь завышенной цены продажи долей и не привёл разумного обоснования причин её установления в таком размере для заёмщика.

Также о нерыночном характере Договора займа для заёмщика, по мнению суда, свидетельствуют условия о возврате предоставленного займа.

Согласно п. 2.2.1. Договора займа возврат суммы займа осуществляется ежемесячными платежами в объёме и порядке, предусмотренном п. 2.7. Договора займа.

В силу п. 2.7. Договора займа Банк и Заемщик на каждый календарный год договариваются о порядке возврата кредита путём составления графика

платежей, а если он не будет согласован сторонами, то Банк устанавливает его в одностороннем порядке.

Данные условия, как указал суд, являются нетипичными, поскольку не позволяют заёмщику заранее оценивать свои возможности возврата и обслуживания полученного займа. График платежей, составленный в одностороннем порядке, Банком также не представлен.

В совокупности имеющиеся в материалах дела документы, по мнению апелляционного суда, подтверждают отсутствие экономически обоснованных мотивов для заключения сделок как у самого Банка и заёмщика, так и у должника.

Кроме того, судом апелляционной инстанции установлено, что заёмные средства от Банка должны были поступить на специальный счёт сделки заёмщика, открытый в Банке. После этого полученные средства подлежали перечислению продавцам имущества в счёт его оплаты, которыми являлись сам Банк (продавец доли в уставном капитале Должника) и его дочерний латвийский фонд АО «НИПС» (продавец доли в уставном капитале ООО «Профпроект» и акций Компании Термлан Лимитед).

В этой связи суд посчитал, что сделки, опосредовавшие перечисление заёмных средств, были заключены с Банком и подконтрольными ему лицами: Договор займа между Банком и подконтрольным ему заёмщиком, договоры купли-продажи долей и акций между подконтрольными Банку заёмщиком и фондом. В результате сделок конечными получателями заёмных средств являлись сам Банк и его подконтрольный фонд, то есть денежные средства никогда не только не покидали банковскую группу, но их перечисление производилось между подконтрольными Банку лицами.

С учётом того, что материалами дела подтверждается факт нахождения всех участников сделок под контролем Банка, а сам Банк в рамках настоящего спора не раскрыл разумных мотивов заключения сделок и перечисления по ним денежных средств, которые бы подтверждались не опровергнутыми апеллянтами доказательствами, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что перечисление денежных средств носило исключительно транзитный характер.

Таким образом, апелляционный суд исходил из того, что несмотря на то, что по условиям договора займа получателем заёмных денежных средств являлся заёмщик, фактически таковые им не использовались, поскольку носили транзитный характер и перечислены на основаниях, не раскрытых арбитражному суду. Такой транзит был невозможен без распорядительных действий лиц, контролировавших должника.

Также факт транзитного перечисления денежных средств подтверждается определением Арбитражного суда города Москвы от 05.09.2022 и постановлением Арбитражного суда Московского округа от 27.02.2023 по делу № А40-263934/2020 (Определением Верховного Суда РФ от 15.06.2023 № 305- ЭС23-8879 отказано в передаче дела для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ), а также постановлением Арбитражного суда Московского округа от 20.07.2023 по делу № А40-263938/20, в рамках которого также были привлечены органы надзора в сфере финансовой безопасности, в том числе Федеральная служба по финансовому мониторингу и налоговый орган.

Кроме того, по результатам рассмотрения кассационной жалобы Генеральной Прокуратуры Российской Федерации Арбитражный суд Московского округа в постановлении от 27.02.202023 пришёл к выводу о том, что перечисление по Договору займа носило транзитный характер, стороны сделки действовали со злоупотреблением правом, в условиях отсутствия у заёмщика собственных активов.

Аналогичный вывод о транзитном перечислении денежных средств по Договору займа содержится и в постановлении Девятого арбитражного суда от 24.05.2023 по делу о банкротстве ООО «Каланчевская 13» № А40-263938/2020.

Заключение экономически необоснованных сделок в отношении должника для транзитного перечисления денежных средств, что позволяет квалифицировать подобное поведение как злоупотребление правом, потому что совершение экономически необоснованных сделок является одним из признаков злоупотребления правом.

В условиях не раскрытия Банком разумных экономических причин заключения сделок с подконтрольным ему заёмщиком и должником суд апелляционной инстанции на основании представленных в материалы дела доказательств приходит к выводу, что Банк изначально не планировал вступать с подконтрольным лицом в заёмные отношения, а только намеревался создать видимость таковых, что подтверждается следующими обстоятельствами по делу. Из представленных в материалы дела писем КРФК, как установил апелляционный суд, следует, что Банк не раскрывал перед надзорным органом Латвии факт нахождения заёмщика под контролем Банка. В частности, в письме КРФК от 28.09.2015 № 05.01.01.007/3124 указывается, что Банк представил для анализа только протоколы заседаний большого кредитного комитета, которые содержали условия кредитования заёмщика. Соглашение об учреждении доверительной собственности в отношении акций заёмщика, заключённое в пользу председателя Правления Банка, и доверенность на сотрудников Банка в КРФК не направлялись. Таким образом, Банк, полностью контролируя заёмщика, для всех третьих, включая надзорный орган, всегда позиционировал его как независимое лицо. В этой связи доводы Банка о том, что рассматриваемые сделки были одобрены КРФК не приняты судом во внимание, поскольку КРФК сделала свои выводы в отсутствие полноты сведений об обстоятельствах заключения данных сделок. Вместе с тем, даже несмотря на отсутствие всей достоверной информации об отношениях Банка и заёмщика, КРФК выразила Банку свои сомнения относительно кандидатуры заёмщика. В своём письме от 06.11.2015 № 05.01.01.007/3547 КРФК отметила, что заёмщик использует полностью запрошенное у Банка финансирование, что не свойственно реальному и серьезному инвестору. КРФК полагала, что заёмщик не будет заинтересован в реализации инвестиционного проекта. Заёмные средства в качестве оплаты долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» должны были поступить продавцам Банку и АО «НИПС», который являлся дочерним фондом Банка в Латвии.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что учитывая, что заёмщик и АО «НИПС» полностью находились под контролем Банка, имело место свободное перемещение денежных средств внутри группы. Источником денежных средств для оплаты приобретенных долей являлись не собственные

денежные средства заёмщика, а перераспределенные денежные средства самого Банка. Доказательства наличия у заёмщика достаточного количества собственных денежных средств представлены не были; имело место транзитное перечисление денежных средств в рамках одной группы лиц, контролируемой Банком, денежные средства никогда не покидали группу лиц. При этом стоимость продажи долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» для заёмщика, а равно необходимая для их приобретения сумма займа, была сознательно завышена в целях указанного транзитного перечисления.

До совершения сделок в составе активов банковской группы, определённой по формальным признакам, числились денежные средства (сумма предоставленного займа) и стоимость долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13».

После совершения сделок в составе активов банковской группы числились денежные средства в том же размере, а также право требования по Договору займа (дебиторская задолженность) номинальной стоимостью, превышающей в4 раза действительную стоимость долей.

Однако сами доли в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» были проданы Банком подконтрольному заёмщику с сохранением за Банком контроля над указанными обществами.

В результате совершения сделок, как установил апелляционный суд, произошло перераспределение между подконтрольными Банку лицами денежных средств (от Банка в пользу дочернего фонда АО «НИПС» через подконтрольного Заёмщика) и долей (от Банка и дочернего фонда АО «НИПС» к подконтрольному Заёмщику).

Одновременно с этим у Банка возникло право требования (дебиторская задолженность) по Договору займа к подконтрольному ему заёмщику, которое для КРФК как надзорного органа в сфере банковского контроля позиционировалось как требование к независимому лицу, не входившему в банковскую группу. Размер дебиторской задолженности к такому лицу учитывался в составе активов банковской группы для выполнения требования КРФК об увеличении размера активов Банка и банковской группы (письмо от 04.09.2015 № 05.01.01.007/2813).

Таким образом, апелляционный суд пришел к выводу, что целью внутригруппового перераспределения активов между подконтрольными лицами являлось создание перед Банком мнимой задолженности якобы независимого лица, которая должна была учитываться для формального исполнения требования КРФК об увеличении капитала Банка и банковской группы до минимально установленного значения.

Также в рамках дела № А60-72521/2017 Семнадцатым арбитражным апелляционным судом в постановлении от 31.09.2019 установлено, что в 2015 году регулирующий банковскую деятельность в Латвии государственный орган Комиссия по рынкам финансов и капитала (КРФК) предъявил к Банку требования о снижении размера вложений своих в российские активы. Требования были предъявлены путем направления официальных писем. В связи с этим в качестве решения указанных проблем менеджментом Банка по согласованию с КРФК был выбран такой способ, как трансформация

корпоративных прав Банка в отношении недвижимости в денежные требования, номинированные в евро. Существо решения состояло в том, чтобы внешне выглядящие независимыми от Банка европейские компании приобрели у Банка корпоративные права (доли участия в уставных капиталах собственников недвижимости), взяв у Банка денежные средства по договору займа для расчетов по таким сделкам.

Данный вывод подтверждается постановлением Девятого арбитражного суда от 24.05.2023 по делу № А40-263938/2020.

Из этого следует, как указал суд, что Банк изначально не стремился создать правоотношения по договорам купли-продажи, договору займа и обеспечительным сделкам, а напротив создал лишь видимость реальности договорных отношений. Банком преследовалась иная цель - формирование мнимой задолженности, искусственное увеличение стоимости кредитного портфеля и создание видимости исполнения предъявленных ему требований со стороны латвийских надзорных органов об увеличении размера капитала и уменьшении размера своих вложений в российские активы. Наличие контроля со стороны Банка над всеми участниками сделок, включая заемщика и должника, позволили соблюсти все формальные требования для придания видимости предоставления займа независимому лицу. В действительности Банк никогда не рассматривал предоставление заёмного финансирования в качестве реальных отношений с заёмщиком.

По мнению апелляционного суда, поведение Банка и заёмщика при заключении и исполнении Договора займа свидетельствует именно о его фиктивном характере. В частности, по Договору займа была установлена нерыночная процентная ставка за пользование суммой займа.

Также по условиям Договора займа с 2017 года возврат суммы займа должен был производиться в соответствии с ежегодно согласованным графиком. Однако Банк не представил графики ни за один год, что позволило суду апелляционной инстанции усомниться в том, что в действительности такие графики сторонами согласовывались.

В пунктах 4.9 и 4.10 Договора залога недвижимого имущества № 03503 от 21.01.2016 между Банком и должником предусмотрена обязанность страховать предмет залога в пользу Банка. Вместе с тем на следующий день после заключения указанного договора залога сторонами было подписано дополнительное соглашение № 1 от 22.01.2016, в соответствии с которым данная обязанность должника была исключена. Аналогичная ситуация имела место с договорами залога недвижимого имущества ООО «Каланчёвская 13».

Суд апелляционной инстанции указал, что такое непоследовательное подведение Банка и должника относительно страхования предмета залога объясняется перепиской руководства Банка от 30.11.2015, из которой следует, что он сам и лица, входящие в руководство Банка как фактического владельца данной недвижимости, не могли прийти к согласию относительно вопроса о необходимости её страхования.

Кроме того, как ранее указывал апелляционный суд, совокупная залоговая стоимость недвижимости, переданной обществами в залог Банку, была значительно ниже размера заёмных обязательств. Предоставленное обеспечение

в действительности не могло покрыть риски Банка, связанные с невозвратом заёмщиком полученного займа.

В этой связи такое обеспечение является всего лишь одним из механизмов по приданию видимости реальности заёмных обязательств с участием Банка, которые в соответствии с обычной практикой кредитования обеспечиваются поручительством и залогом третьих лиц.

Кроме того, из выписки по расчётному счёту судом апелляционной инстанции установлено, что заёмщик полностью прекратил выплачивать проценты в январе 2018 года, что являлось основанием для досрочного истребования суммы займа. Однако Банком до ноября 2020 года мер к расторжению договора и взысканию денежных средств не принималось.

Суд апелляционной инстанции не согласился с доводами Банка, что реальность отношений между участниками сделок подтверждается реальным исполнением обязательств (перечисление денежных средств, переход долей).

Само по себе то обстоятельство, что заёмщиком исполнялись обязательства по погашению процентов по Договору займа, с учётом размера произведенного погашения в соотношении с суммой займа, не может свидетельствовать о реальности заёмных отношений. Банк отказался предоставить график возврата кредита. Оценить, каким образом заёмщик исполнял заёмные обязательства не представляется возможным. Даже если принять во внимание сведения из выписки по расчётному счёту, то сумма займа вообще не возвращалась заёмщиком, а сумма уплаченных процентов - 592 174,52 евро, т.е. 0,04% от суммы предоставленного займа, что является ничтожно малым и может подтверждать только имитацию намерений Заемщика по реальному исполнению своих обязательств.

Суд апелляционной инстанции посчитал, что в этой связи одного лишь формального исполнения сделок без исследования экономических мотивов их заключения и обстоятельств исполнения недостаточно для признания требований Банка обоснованными.

Поскольку надлежащих доказательств реальности требований Банка не представлено, то суд апелляционной инстанции посчитал, что не имеется и оснований для признания их обоснованными и включения в реестр требований кредиторов должника.

Суд апелляционной инстанции исходил из того, что принимая во внимание непредставление Банком относимых, допустимых, достоверных и достаточных доказательств реальности предоставления займа (были представлены лишь выписки по ссудным счетам), нераскрытие разумных экономических мотивов заключения договоров купли-продажи доли, Договора займа и иных связанных с ними договоров на указанных условиях, отказ Банка от принятия мер к истребованию задолженности, Договор займа, договор купли-продажи доли от 30.09.2015 в уставном капитале должника, соглашение от 18.01.2016, договор залога недвижимости от 21.01.2016 № 03503, договор залога доли в уставном капитале должника от 04.03.2016 № 03501/1 подлежат квалификации в качестве мнимых в соответствии с пунктом 1 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29.01.2020.

Также суд апелляционной инстанции посчитал, что требования Банка не могут быть признаны обоснованными в силу пункта 22 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2018), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 14.11.2018.

Суд апелляционной инстанции установил, что Банк совершил сделки с подконтрольными ему лицами. До и после совершения сделок Банк контролировал заёмщика, должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13», которые выступили поручителями и залогодателями.

В этой связи Банк должен был раскрыть экономические мотивы заключения Должником обеспечительных сделок, когда он прямо имел возможность определять порядок исполнения кредитных обязательств. Банк отказался раскрывать данные мотивы, ограничившись представлением минимального набора доказательств.

Отказ раскрыть экономические мотивы обеспечительных сделок в отношении себя как контролирующего лица свидетельствует о формировании внутригрупповой контролируемой задолженности, в том числе, на случай ситуации формальной утраты контроля.

Такие действия Банка суд апелляционной инстанции оценил как действия, совершенные со злоупотреблением правом (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации), что уже само по себе является самостоятельным

основанием для признания требований к Должнику необоснованными.

Также судом апелляционной инстанции учтена правовая позиция, изложенная в Определении судебной коллегии определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 08.08.2022 № 305-ЭС21-6122 (3) по делу № А40-109791/2019.

Суд апелляционной инстанции отметил, что даже если у Банка имелся разумный экономический мотив получения обеспечения от должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» по Договору займа с заёмщиком, то такие действия Банка в любом случае подлежат квалификации как незаконные, поскольку являются причиной объективного банкротства данных лиц.

Как указал апелляционный суд, по условиям договоров залога недвижимого имущества должника, ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13» его суммарная залоговая стоимость была определена в размере 6 855 277, 34 евро по официальному курсу Банка России на дату заключения договоров залога, а сумма принятых обязательств составила15 633 270евро, то есть стоимости всего принадлежащего обществам недвижимого имущества было недостаточно для исполнения заёмных обязательств. При этом доказательств наличия у должника и других обществ иного имущества или каких-либо источников дохода не представлено. Из этого следует, что должник вместе с ООО «Профпроект» и ООО «Каланчевская 13», не могли исполнить обязательства перед контролирующим их Банком за аффилированного с ним и подконтрольного ему заёмщика, то есть приняли на себя заранее неисполнимые обязательства.

Банку, по мнению апелляционного суда, при заключении обеспечительных сделок было очевидно, что предъявление им как контролирующим лицом требований по таким сделкам приведёт к объективному банкротству обществ. В этой связи получение Банком обеспечения от подконтрольных ему обществ, включая должника, по обязательствам

подконтрольного Банку заёмщика нарушает баланс между общим интересом всей группы лиц и личными интересами данных обществ как отдельных членов группы, а также их кредиторов.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции констатировал , что выбранная Банком структура внутригрупповых юридических связей была направлена на создание подконтрольной фиктивной кредиторской задолженности для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве должника.

Также суд апелляционной инстанции принял во внимание, что требования Банка по Договору займа были предметом рассмотрения судов в рамках дел о банкротстве ООО «Каланчевская 13» и ООО «Профпроект».

Определением Арбитражного суда города Москвы от 30.03.2021 по делу № А40-263938/2020 требования Банка по Договору займа признаны обоснованными и включены в реестр требований кредиторов ООО «Каланчевская 13».

Вместе с тем определением Арбитражного суда города Москвы от 05.09.2022 по делу № А40-263934/2020 требования Банка по Договору займа к ООО «Профпроект» признаны необоснованным.

Определением Девятого арбитражного апелляционного суда от 22.11.2022 определение суда первой инстанции отменено, требования Банка к ООО «Профпроект», основанные на Договоре займа, признаны обоснованными и включены в реестр требований кредиторов.

Вместе с тем постановлением Арбитражного суда Московского округа от 27.02.2023 постановление суда апелляционной инстанции отменено, оставлено в силе определение суда первой инстанции, которым требования Банка признаны необоснованными.

Согласно правовой позиции, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 07.05.2018 № 309-ЭС14-2050, из двух судебных решений приоритет должен иметь судебный акт, который наиболее полно учитывает все обстоятельства, в том числе те, что ранее недобросовестно скрывались от арбитражного суда.

Как следует из судебных актов по делу № А40-263934/2020, при рассмотрении обоснованности требований Банка к ООО «Профпроект» также принимали участие Генеральная прокуратура Российской Федерации, Росфинмониторинг, а также представители компании Ванденбург Лимитед и ФИО4 В рамках указанного дела суды исследовали отношения Банка, заёмщика и должника и пришли к выводу о наличии между ними аффилированности. Кроме этого, судами сделан вывод об отсутствии экономической целесообразности сделок, включая Договора займа, транзитном перечислении денежных средств.

Постановлением Девятого арбитражного суда от 24.05.2023 по делу № А40-263938/2020 отменено определение Арбитражного суда города Москвы от 30.03.2021 по делу № А40-263938/2020, требования Банка к ООО «Каланчевская 13» признаны необоснованными, так как возникли в результате заключения экономически необоснованных сделок со злоупотреблением правом. Постановлением арбитражного суда Московского округа от 20.07.2023 постановление апелляционного суда от 24.05.2023 оставлено без изменения.

В этой связи суд апелляционной инстанции учел выводы, сделанные в судебных актах по делу о банкротстве ООО «Профпроект» № А40-263934/2020 и ООО «Каланчёвская 13» № А40-263938/2020, как основанные на более полном изучении обстоятельств и их оценке. При этом выводы судов по данному делу согласуются с выводами суда апелляционной инстанции, сделанными по результатам рассмотрения апелляционных жалоб Гусельникова Г.А. и Зыкина О.В.

Кроме этого, согласно пункту 1 статьи 189.77 Закона о банкротстве конкурсным управляющим при банкротстве кредитных организаций, имевших лицензию Банка России на привлечение денежных средств физических лиц во вклады, в силу закона является Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов».

Между тем в настоящем деле от имени неплатежеспособного Банка выступает физическое лицо - администратор неплатежеспособности Виго Крастиньш. При этом сам Банк является кредитной организацией, зарегистрированной на территории Латвийской Республики.

В связи с этим смягчающие положения законодательства Российской Федерации о банкротстве, применяемые к кредитным организациям с местом нахождения в Российской Федерации и в отношении которых утвержден план участия Банка России или Агентства в осуществлении мер по предупреждению банкротства банка, не применимы к Банку (п. 6 ст. 134 Закона о банкротстве).

Вышеуказанные сделки Банка и его подконтрольных лиц, по мнению апелляционного суда, являются мнимыми, включая договоры купли-продажи долей в уставном капитале должника, ООО «Профпроект» и акций компании «THERMLANLIMITED»

Таким образом, апелляционный суд посчитал, что Банк, предъявляя требования к должнику на основании мнимых сделок, действует со злоупотреблением правом, что является самостоятельным основанием для отказа во включении требования в реестр.

С учётом вышеизложенного суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что определение суда первой инстанции от 06.04.2021 подлежит отмене с принятием нового судебного акта об отказе во включении требований Банка в реестр требований кредиторов должника.

Суд кассационной инстанции считает, что, исследовав и оценив доводы сторон и собранные по делу доказательства в соответствии с требованиями статей 67, 68, 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствуясь положениями действующего законодательства, суд апелляционной инстанции правильно определил правовую природу спорных правоотношений, с достаточной полнотой установил все существенные для дела обстоятельства, которым дал надлежащую правовую оценку и пришел к правильным выводам по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 32 Закона о банкротстве и частью 1 статьи 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы о несостоятельности (банкротстве).

Исходя из норм статей 71 , 100, 142 Закона о банкротстве, пункта 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 35 от 22.06.12 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется арбитражным судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором, с другой стороны, требование кредиторов, по которым не поступили возражения, рассматриваются арбитражным судом для проверки их обоснованности и наличия оснований для включения в реестр требований кредиторов.

Целью такой проверки является установление обоснованности долга и недопущение включения в реестр необоснованных требований, поскольку включение таких требований приводит к нарушению прав и законных интересов кредиторов, имеющих обоснованные требования, а также интересов должника.

В круг доказывания по спору об установлении размера требований кредиторов в деле о банкротстве в обязательном порядке входит исследование судом обстоятельств возникновения долга.

С учетом специфики дел о банкротстве при установлении требований кредиторов в деле о банкротстве установленными могут быть признаны только такие требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

Проверка обоснованности требований продиктована необходимостью исключения из реестра таких требований, которые создают угрозу нарушения законных прав и интересов добросовестных кредиторов, должника и его учредителей.

В случае применения иностранного права, регулируемого заявленные ко включению в реестр требования, возможность нарушения публичных интересов и интересов кредиторов в деле о банкротстве заключается в том, что кредитор может получить удовлетворение своих требований в отсутствие убедительных и достаточных доказательств реальности наличия перед ним задолженности.

В этой связи нормы Закона о банкротстве являются сверхимперативными (нормами непосредственного действия), которые согласно пункту 1 статьи 1192 Гражданского кодекса Российской Федерации регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права.

Нормы статей 10, 168 и 170 Гражданского кодекса Российской Федерации также являются сверхимперативными нормами (нормами непосредственного применения).

Злоупотребление правом при совершении сделки нарушает запрет, установленный статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поэтому такая сделка признается недействительной на основании статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Данный вывод содержится в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2015).

Мнимые и притворные сделки являются одной из форм злоупотребления правом при заключении сделок. При этом квалифицирующим признаком такого

злоупотребления является внешнее искажение для третьих лиц действительной воли сторон сделки.

Поскольку положения статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации являются частным случаем злоупотребления правом при заключении сделок, то данные нормы также являются сверхимперативными.

Таким образом, положения статей 10, 168 и 170 Гражданского кодекса Российской Федерации являются сверхимперативными. С учётом публично-правового характера дел о банкротстве суд при проверке обоснованности требований кредитора вправе квалифицировать сделку по указанным правилам независимо от выбранного сторонами применимого права.

В развитие указанного положения Верховным судом Российской Федерации сформулированы разъяснения о необходимости аффилированному с должником (контролирующему должника) кредитору раскрыть экономическую целесообразность заключённых сделок.

Согласно пункту 1 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29.01.2020, если в рамках дела о банкротстве имеются возражения о мнимости договора, суд не должен ограничиваться проверкой документов, представленных кредитором, на соответствие формальным требованиям закона. Необходимо выяснить, представлены ли достаточные доказательства существования фактических отношений по договору.

Аффилированный с должником кредитор должен исчерпывающе раскрыть все существенные обстоятельства, касающиеся заключения и исполнения самой заемной сделки, оснований дальнейшего внутригруппового перераспределения денежных средств, подтвердив, что оно соотносится с реальными хозяйственными отношениями, а выдача займа и последующие операции обусловлены разумными экономическими причинами.

Если аффилированный с должником кредитор не представляет такого рода доказательства, то считается, что он отказался от опровержения факта, о наличии которого со ссылкой на конкретные документы указывают его процессуальные оппоненты (статей 9 и 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). В подобной ситуации действия, связанные с временным зачислением аффилированным лицом средств на счет должника, подлежат квалификации по правилам, установленным статьей 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно статье 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» аффилированными лицами являются лица, принадлежащие к одной группе лиц.

Согласно статье 9 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» группой лиц признается совокупность физических лиц и (или) юридических лиц, соответствующих одному или нескольким признакам из признаков, перечисленных в данной норме закона, в частности:

—хозяйственное общество (товарищество, хозяйственное партнерство) и физическое лицо или юридическое лицо, если такое физическое лицо или такое юридическое лицо имеет в силу своего участия в этом хозяйственном обществе

(товариществе, хозяйственном партнерстве) либо в соответствии с полномочиями, полученными, в том числе на основании письменного соглашения, от других лиц, более чем пятьдесят процентов общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции (доли) в уставном (складочном) капитале этого хозяйственного общества (товарищества, хозяйственного партнерства);

—юридическое лицо и осуществляющие функции единоличного исполнительного органа этого юридического лица физическое лицо или юридическое лицо.

В подпункте 4 пункта 2 статьи 61.10 Закона о банкротстве указывается, что контроль над юридическим лицом может осуществляться в том числе путем

принуждения руководителя или членов органов управления либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления иным образом.

В соответствии с подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.10 Закона о банкротстве статус контролирующего лица может быть установлен в связи наличием полномочий совершать сделки от имени другого лица, основанных на доверенности.

В силу правовой позиции, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 27.01.2022 № 308-ЭС18-3917(3,4) по делу № А203223/2017, последующая передача управления над имущественной массой лица независимому конкурсному управляющему не влияет на существо требования.

Верховным Судом Российской Федерации сформулирована правовая позиция, согласно которой отсутствуют основания для признания требования кредитора к должнику обоснованными, если задолженность возникла в результате транзитного перечисления денежных средств (Определения Верховного Суда Российской Федерации от 23.03.2023 № 307-ЭС22-15103(2,5) по делу № А56-104043/2019, от 14.02.2019 № 305-ЭС18-17629 по делу № А40122605/2017, от 28.03.2019 № 305-ЭС18-17629(2) по делу № А40-122605/2017).

Для доказательства транзитного движения денежных средств как одной из форм фиктивного документооборота (на момент перечисления денежных средств) необходимо установить наличие следующих фактических обстоятельств: аффилированность лиц, участвующих в цепочке транзитного движения денежных средств (кредитор, должник, лица, получившие деньги от должника); отсутствие экономической целесообразности в совершении сделок, которые использовались для транзита денежных средств; распределение полученных денежных средств в пользу аффилированных с кредитором лиц.

Наличие в действиях стороны злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требования в реестр (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац четвертый пункта 4 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

от 23 декабря 2010 года № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

В пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъясняется, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение.

В силу пункта 22 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2018), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 14.11.2018 займодавцу должно быть отказано во включении его требования в реестр требований кредиторов поручителя, если аффилированные займодавец, заемщик и поручитель не раскроют разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки.

Если «дружественный» кредитор не подтверждает целесообразность заключения обеспечительной сделки, его действия по подаче заявления о включении требований в реестр могут быть квалифицированы как совершенные исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом наличие в действиях сторон злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требований заявителя в реестр (абз.4 п. 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»). Также в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 16.11.2022 № 306-ЭС20-16964 (2) по делу № А57-17164/2019 указывается, что при проверке обоснованности требований контролирующего должника лица такой кредитор должен раскрыть разумные экономические мотивы понуждения подконтрольного лица к совершению обеспечительной сделки, учитывая, что корпоративная связь предоставляет значительно больше власти над поведением должника, нежели связь обязательственная, являвшееся бы в подобном случае избыточной.

В соответствии с правовой позицией, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 08.08.2022 № 305-ЭС21-6122 (3) по делу № А40-109791/2019, заключение обеспечительных договоров компаниями в пользу своего финансового центра (банка) по необеспеченным кредитам, ранее предоставленным аффилированным заёмщикам, может иметь разумный экономический мотив.

Реализация группового интереса способствует не только процветанию корпоративной группы, но в то же время и каждого ее участника, в том числе того, который, формально пренебрегая своими персональными интересами, совершил для себя (и своих кредиторов) не выгодную сделку. Определяя баланс между общим интересом корпоративной группы и личными интересами ее

участника, необходимо исходить из того, что не подлежат квалификации как незаконные те действия участника группы, которые будучи направленными на реализацию группового интереса, не стали причиной объективного банкротства такого участника.

Согласно разъяснениям, изложенным в абзаце 3 пункта 2 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 № 57 «О некоторых процессуальных вопросах практики рассмотрения дел, связанных с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств», независимо от состава лиц, участвующих в деле о взыскании по договору и в деле по иску об оспаривании договора, оценка, данная судом обстоятельствам, которые установлены в деле, рассмотренном ранее, учитывается судом, рассматривающим второе дело.

Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 13.02.2018 № 8-П постановил, что суд может отказать лицу в защите права полностью или частично, если выполнение его требований может создать угрозу для конституционно значимых ценностей.

Указами Президента Российской Федерации от 28.02.2021 № 79 и от 01.03.2022 № 81 «О применении специальных экономических мер в связи с недружественными действиями США и примкнувших к ним иностранных государств и международных организаций» и «О дополнительных временных мерах экономического характера по обеспечению финансовой стабильности Российской Федерации» введены дополнительные временные меры экономического характера по обеспечению финансовой стабильности Российской Федерации.

Указом Президента Российской Федерации от 08.09.2022 № 618 «Об особом порядке осуществления (исполнения) отдельных видов сделок (операций) между некоторыми лицами» установлены ограничения на совершение сделок (операций) между резидентами Российской Федерации и иностранными лицами недружественных государств, влекущих за собой прямо и (или) косвенно установление, изменение или прекращение прав владения, пользования и (или) распоряжения долями в уставных капиталах обществ с ограниченной ответственностью.

Из названия указов Президента Российской Федерации прямо следует, что ограничительные меры, введенные Российской Федерации, носят ответный характер, были приняты после введения беспрецедентных санкций в отношении российских физических и юридических лиц. Введение ответных мер было направлено на защиту национальных интересов Российской Федерации, обеспечение ее финансовой стабильности.

В соответствии с частью 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказывать обязательства, на которое оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

Под достаточностью доказательств понимается такая их совокупность, которая позволяет сделать однозначный вывод о доказанности или о недоказанности определенных обстоятельств.

В соответствии с частью 1 статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации арбитражный суд оценивает доказательства по

своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

Согласно статьям 8, 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пользуются равными правами на представление доказательств и несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий, в том числе представления доказательств обоснованности и законности своих требований или возражений.

Опровержения названных установленных судами первой и апелляционной инстанций обстоятельств в материалах дела отсутствуют, в связи с чем суд кассационной инстанции считает, что выводы суда апелляционной инстанции основаны на всестороннем и полном исследовании доказательств по делу и соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на положениях действующего законодательства.

Выводы суда апелляционной инстанции соответствуют сложившейся судебной практике – Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16.11.2021 № 49-П, пункт 22 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 2018 года, Определения Верховного Суда Российской Федерации от 16.11.2022 № 306-ЭС20-16964(2), от 08.08.2022 № 305-ЭС21-6122(3), от 07.06.2022 № 305-ЭС21-29550, от 06.03.2023 № 310-ЭС19-28370; от 23.03.2023 № 307-ЭС22-15103(2,5) по делу № А56104043/2019; от 14.02.2019 № 305-ЭС18-17629 по делу № А40-122605/2017; от 28.03.2019 № 305-ЭС18-17629(2) по делу № А40-122605/2017; от 15.06.2023 № 305-ЭС23-8879.

Таким образом, суд кассационной инстанции не установил оснований для изменения или отмены постановления суда апелляционной инстанции, предусмотренных в части 1 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Доводы кассационной жалобы изучены судом, однако они подлежат отклонению, поскольку данные доводы основаны на неверном толковании норм права, с учетом установленных судом апелляционной инстанции фактических обстоятельств дела. Кроме того, указанные в кассационной жалобе доводы были предметом рассмотрения и оценки суда апелляционной инстанции и были им обоснованно отклонены. Доводы заявителя кассационной жалобы направлены на несогласие с выводами суда и связаны с переоценкой имеющихся в материалах дела доказательств и установленных судом обстоятельств, что находится за пределами компетенции и полномочий арбитражного суда кассационной инстанции, определенных положениями статей 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, приведенной, в том числе в Определении от 17.02.2015 № 274-О, статей 286-288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, находясь в системной связи с другими положениями данного Кодекса, регламентирующими производство в суде кассационной инстанции, представляют суду кассационной инстанции при проверке судебных актов право оценивать лишь правильность применения нижестоящими судами норм материального и процессуального права и не позволяют ему непосредственно

исследовать доказательства и устанавливать фактические обстоятельства дела. Иное позволяло бы суду кассационной инстанции подменять суды первой и второй инстанций, которые самостоятельно исследуют и оценивают доказательства, устанавливают фактические обстоятельства дела на основе принципа состязательности, равноправия сторон и непосредственности судебного разбирательства, что недопустимо.

Иная оценка заявителем жалобы установленных судом фактических обстоятельств дела и толкование положений закона не означает допущенной при рассмотрении дела судебной ошибки.

Таким образом, на основании вышеизложенного суд кассационной инстанции считает, что оснований для удовлетворения кассационной жалобы по заявленным в ней доводам не имеется.

Руководствуясь статьями 284, 286-289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.07.2023 по делу № А40-263943/2020 оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий-судья Е.Л. Зенькова
Судьи: Н.Я. Мысак
П.М. Морхат