Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в судебном заседании кассационную жалобу общественной организации «Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина» (ул. Галактионовская, д. 139, г. Самара, 443001, ОГРН 1036303386437) на решение Арбитражного суда города Москвы от 23.03.2021 по делу № А40-289629/2019 и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.06.2021 по тому же делу

по исковому заявлению общественной организации «Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина» к открытому акционерному обществу «МПНУ Энерготехмонтаж» (ул. Валовая, д. 29, Москва, 115054, ОГРН 1027710004563) о признании недействительным договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 240101, № 368058, № 385285.

К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены

Федеральная служба по интеллектуальной собственности (Бережковская наб., д. 30, корп. 1, Москва, 125993, ОГРН 1047730015200), общество с ограниченной ответственностью «Самарский областной Грушинский клуб».

В судебном заседании приняли участие представители:

от общественной организации «Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина» - Шеянов С.И. (по доверенности от 02.12.2019, посредством системы веб-конференции, размещенной в информационной системе «Картотека арбитражных дел»);

от открытого акционерного общества «МПНУ Энерготехмонтаж» - Родионов М.Ю. (по доверенности от 16.08.2019).

Суд по интеллектуальным правам

УСТАНОВИЛ:

общественная организация «Самарский областной клуб авторской песни имени Валерия Грушина» (далее – организация, истец) обратилась в Арбитражный суд города Москвы с исковым заявлением к открытому акционерному обществу «МПНУ Энерготехмонтаж» (далее – общество) о признании недействительным договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 240101, 368058 и 385285.

В порядке статьи 51 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены Федеральная служба по интеллектуальной собственности (Роспатент) и общество с ограниченной ответственностью «Самарский областной Грушинский клуб».

Решением Арбитражного суда города Москвы от 23.03.2021, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.06.2021, в удовлетворении исковых требований отказано.

Не согласившись с указанными судебными актами, организация обратилась в Суд по интеллектуальным правам с кассационной жалобой, в которой просила решение суда первой инстанции и апелляционное постановление отменить, признать недействительным заключенный между организацией и обществом договор об отчуждении исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 240101,

№ 368058, № 385285, применить последствия недействительности данного договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 240101, № 368058, № 385285 в отношении всех товаров и/или услуг в виде двусторонней реституции, признать правообладателем товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации № 240101, № 368058, № 385285 истца, признать право на восстановление исключительных прав истца на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 240101, № 368058, № 385285 в Государственном реестре товарных знаков Российской Федерации.

Податель кассационной жалобы указывает, что обязательственные отношения могут возникать только из договора, но не из заявления о государственной регистрации исключительных прав, поданного в Роспатент 28.03.2019. При этом в соответствии с положениями статей 1490, 1234 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) договор об отчуждении должен быть заключен в письменной форме. Несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора.

Податель кассационной жалобы обращает внимание на то, что в представленном в декабре 2019 года отзыве на иск применительно к доводу истца об отсутствии письменного договора ответчик указал: «…содержание оспариваемой сделки было однозначно выражено, в частности, в заявлении сторон в Роспатент от 28.03.2019, в котором содержалась просьба сторон о государственной регистрации отчуждения на имя ответчика исключительных прав на указанные в заявлении товарные знаки…».

В кассационной жалобе отмечено, что договор об отчуждении исключительных прав на спорные средства индивидуализации от 25.03.2019 № 25/19 в материалы дела представлен ответчиком лишь в ноябре 2020 года, то есть год спустя, как ответчику стало известно о содержащихся в иске доводах.

Податель кассационной жалобы указывает, что в ходе рассмотрения судом первой инстанции дела, истец, полагая, что подписи Кейльмана Б.Р. и Ширяева Р.Я, подписавших договор, могли быть проставлены позднее даты его заключения (в частности, после того, как Кейльман Б.Р. перестал занимать должность единоличного исполнительного органа), заявил мотивированное ходатайство о фальсификации названного документа.

Между тем, суд первой инстанции не нашел оснований для удовлетворения заявления о фальсификации в порядке статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, ошибочно, по мнению организации, мотивируя это тем, что в материалы дела представлен на обозрение оригинал упомянутого документа, из представленных материалов не установлен умысел сторон на фальсификацию доказательств, не указано, кем сфальсифицированы документы. Тогда как, как указывает податель кассационной жалобы, факт представления оригинала договора не исключает того, что подписи на нем могли быть поставлены позднее даты, указанной в качестве даты его заключения.

По мнению подателя кассационной жалобы, вывод суда апелляционной инстанции о том, что единственным основанием для заявления ходатайства о фальсификации явились сомнения истца относительно даты оформления указанного документа в связи с несвоевременным его раскрытием ответчиком, не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку в обоснование заявления о фальсификации, апелляционной жалобы и ходатайства о назначении соответствующей экспертизы организация ссылалась не на факт

несвоевременного раскрытия доказательства, а на изложенную в вышеупомянутом отзыве позицию ответчика о том, что содержание сделки выражено, в частности, в заявлении сторон в Роспатент от 28.03.2019. Как полагает организация, из вышеизложенного следует, что договором он считает именно заявление в Роспатент, которое таковым не является.

В связи с вышеизложенным, в нарушение требований статей 64, 71 и части 4 статьи 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судами первой и апелляционной инстанций данному доводу истца и первоначальному утверждению ответчика правовой оценки дано не было.

В кассационной жалобе также указано на то, что суд первой инстанции неверно указал, что результаты экспертизы не подтвердят и не опровергнут доводы истца; данный вывод суда первой инстанции прямо противоречит пункту 1 статьи 1490, пункту 2 статьи 1234 ГК РФ, согласно которым несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора. Следствием этого является исключение договора из числа доказательств как сфальсифицированного, доказывает отсутствие договора в письменной форме и, по мнению организации, является основанием для удовлетворения иска.

Податель кассационной жалобы обращает внимание на то, что суд апелляционной инстанции, отказывая в удовлетворении ходатайства истца, мотивировал это тем, что «для разрешения заявленного в ходатайстве вопроса специальных познаний не требуется» (зафиксировано на аудиозаписи судебного заседания от 17.06.2021).

Между тем, кассатор отмечает, что для решения вопроса о том, соответствует ли подпись на договоре дате, указанной в качестве даты его заключения (определение давности подписи), явно требуются специальные познания и оборудование, отказ в назначении экспертизы противоречит статье 82 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Кроме того, как указывает податель кассационной жалобы, Арбитражный суд города Москвы отказал в удовлетворении требований истца о признании сделки недействительной в связи с ее заключением в ущерб интересам истца (пункт 2 статьи 174 ГК РФ), сославшись на решение Ленинского районного суда г. Самары от 12.12.2019 по делу № 2- 4915/2019, не вступившее в законную силу (впоследствии отменено судом апелляционной инстанции).

Содержащийся в обжалуемых судебных актах вывод о том, что наличие либо отсутствие у истца исключительных прав на средства индивидуализации не может рассматриваться как препятствие для осуществления истцом уставной деятельности с учетом того, что основным видом деятельности истца как некоммерческой организации не является введение в гражданский оборот каких-либо товаров или услуг, для индивидуализации которых служит товарный знак, не соответствует обстоятельствам дела и имеющимся доказательствам, основан на неверном толковании норм материального права.

В кассационной жалобе указано на то, что для признания сделки недействительной как заключенной в ущерб интересам истца в силу пункта 2 статьи 174 ГК РФ факт наличия вероятности введения потребителя в заблуждение в результате регистрации отчуждения исключительных прав на товарные знаки правового значения не имеет. При этом Арбитражный суд города Москвы в деле № А40-210515/19, на которое сослался суд в настоящем деле, вопрос о недействительности сделки, в том числе на основании пункта 2 статьи 174 ГК РФ, не рассматривал.

В постановлении суда апелляционной инстанции от 30.06.2021 признаётся противоречащим фактическим обстоятельствам дела то, что организация Грушинского фестиваля является для истца основным видом деятельности. Этот ошибочный вывод сделан на том основании, что организаторами Грушинского фестиваля помимо истца являлись и

иные лица. Участие в организации фестиваля иных лиц совсем не означает, что для истца организация этого фестиваля основным видом деятельности не является. Кроме того, такое признание противоречит представленным в дело доказательствам.

Вывод суда первой инстанции о том, что не доказаны необходимые для признания сделки недействительной по пункту 2 статьи 174 ГК РФ обстоятельства (причинение ущерба истцу, не являющемуся коммерческой организацией, вследствие отчуждения товарных знаков, не использовавшихся истцом в целях извлечения материальной выгоды), по мнению подателя кассационной жалобы, основан на неверном толковании пункта 2 статьи 174 ГК РФ.

Подателем кассационной жалобы приводились обстоятельства, свидетельствующие, на его взгляд, о наличии сговора или иных совместных действий представителя истца и другой стороны сделки.

Организация указывает на наличие ущерба, выразившегося как в нарушенном законном интересе истца по использованию исключительного права на товарные знаки, так и в материальном ущербе (за отчуждение исключительных прав на спорные средства индивидуализации фестиваля всероссийского масштаба, имеющего мировую известность, ответчиком денежные средства истцу не выплачивались).

Как полагает кассатор, вывод суда о том, что не представлены доказательства включения сведений о президиуме общественной организации истца в Единый государственный реестр юридических лиц, основан на неверном толковании норм права.

В кассационной жалобе также указано на то, что истец подал заявление об изменении исковых требований (дополнении двумя основаниями: о недействительности сделки как акта недобросовестной конкуренции и о недействительности сделки по статье 10 ГК РФ как

заключенной при злоупотреблении правом), принято определением Арбитражного суда города Москвы от 14.01.2020. Между тем надлежащая правовая оценка соответствующим доводам истца в нарушение требований процессуального законодательства ни в решении суда первой инстанции, ни в постановлении суда апелляционной инстанции не дана.

В отзыве на кассационную жалобу общество возражает относительно приведенных организацией доводов, полагает ее не подлежащей удовлетворению.

В судебном заседании, состоявшемся 29.09.2021, представитель организации поддержал доводы, указанные в кассационной жалобе.

Представитель общества возражал против доводов кассационной жалобы.

Законность обжалуемых судебных актов проверена судом кассационной инстанции в порядке, предусмотренном статьями 284 и 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Как установлено судами и усматривается из материалов дела, в обоснование исковых требований истец указал на то, что он являлся правообладателем товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации № 240101 « », № 368058 « », № 385285 « ».

Впоследствии истцу стало известно об отчуждении товарных знаков в пользу ответчика согласно договору, зарегистрированному Роспатентом 26.04.2019 за № РД0293469.

Истец полагает, что указанный договор является недействительным, поскольку сторонами не соблюдена письменная форма сделки, а сам договор заключен в нарушение установленного пунктом 2 статьи 1488 ГК РФ запрета, а также лицом, действующим от имени юридического лица без доверенности, в ущерб интересам представляемого лица.

Указанные доводы судом первой инстанции признаны несостоятельными, противоречащими фактическим обстоятельствам дела, представленным в дело доказательствам, основанными на неправильном применении норм материального права.

Суд первой инстанции счел установленным и исходил из того, что содержание оспариваемой сделки однозначно выражено, в частности, в заявлении сторон в Роспатент от 28.03.2019, в котором содержалась просьба сторон о государственной регистрации отчуждения на имя ответчика исключительных прав на указанные в заявлении средства индивидуализации – товарные знаки № 240101, № 368058, № 385285, отвечающем требованиям пункта 1 статьи 160 ГК РФ. Какие-либо замечания по существу содержания, оформления указанного заявления, в том числе, касающиеся его несоответствия установленным законом требованиям, Роспатентом не предъявлялись.

Истец заявил о фальсификации доказательства – договора от 25.03.2019 № 25/19 об отчуждении исключительных прав на товарные знаки № 240101, № 368058, № 385285, заключенного между истцом и ответчиком.

Суд первой инстанции пришел к выводу, что из представленных в материалы дела документов, в том числе дополнительных доказательств, не усматривается наличие соответствующего умысла на фальсификацию доказательств.

Суд первой инстанции указал, что при рассмотрении представленных в материалы дела доказательств в совокупности им не установлено оснований для удовлетворения заявления о фальсификации доказательств, поскольку ответчиком суду представлен на обозрение оригинал договора, а из представленных документов следует, что отсутствует умысел сторон на фальсификацию доказательств, в частности, не указано, кем именно сфальсифицированы соответствующие документы.

В рассматриваемом случае суд первой инстанции, учитывая установление фактических обстоятельств дела, пояснения сторон, не усмотрел и необходимости назначения и проведения судебной экспертизы, так как ее результаты, по мнению суда первой инстанции, фактически не подтвердят и не опровергнут доводы стороны, изложенные в обоснование подданных заявлений, кроме того не установлен прямой умысел лица, участвующего в деле, в совершении подобного рода действий, в связи с чем суд в порядке статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации отклонил заявление истца.

Суд первой инстанции счел установленным и исходил из того, что истец, ссылаясь на осуществление собственной деятельности по организации и проведению Фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина, не представил доказательств возникновения стойкой ассоциативной связи между обозначениями, зарегистрированными в качестве товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации № 240101, № 368058, № 385285, и самим истцом как производителем каких- либо товаров и услуг, указанных в соответствующих свидетельствах.

Суд первой инстанции указал, что по существу доводы искового заявления сводятся к обоснованию известности Грушинского фестиваля как регулярно проводимого в России массового мероприятия. Однако известность собственно фестиваля не может, по мнению ответчика, рассматриваться как обстоятельство, обусловливающее известность самого истца как хозяйствующего субъекта применительно к конкретным средствам индивидуализации, используемых для обозначения различных товаров и услуг, в т. ч., не являющихся однородными деятельности по проведению культурных массовых мероприятий, для целей применения нормы пункта 2 статьи 1488 ГК РФ.

Также суд первой инстанции отметил, что законодательного запрета на отчуждение товарного знака в пользу лиц, не являющихся

производителями аналогичных товаров и услуг, нормы части 4 ГК РФ не содержат.

Помимо прочего суд первой инстанции отметил, что доказательств возможности введения потребителей, в том числе участников Фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина, в заблуждение относительно изготовителя соответствующих услуг, вследствие оспариваемого отчуждения исключительных прав на товарные знаки, истцом не представлено. Также суд первой инстанции отметил, что истец не отрицает, что организация Фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина осуществлялась иными, помимо истца, лицами, в том числе, не являющимися правообладателями спорных товарных знаков. Таким образом, довод искового заявления о том, что вследствие оспариваемого отчуждения исключительных прав на указанные товарные знаки участники и зрители Фестиваля могут быть введены в заблуждение, судом первой инстанции признан необоснованным.

Вместе с тем, суд первой инстанции указал, что истец не привел каких-либо доказательств воспрепятствования ответчиком в применении обозначения Фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина для целей его проведения, иного недобросовестного поведения текущего правообладателя исключительных прав на спорные товарные знаки в период после приобретения ответчиком указанных исключительных прав.

На основании вышеизложенного суд первой инстанции пришел к выводу о том, что оспариваемое отчуждение исключительных прав на товарные знаки не повлекло к возникновению возможности введения потребителей в заблуждение относительно изготовителя товаров (услуг), указанных в соответствующих свидетельствах, а также на то, что какие- либо препятствия для проведения Фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина, как имеющего общественное значение культурного и массового мероприятия, не возникли.

Также суд первой инстанции указал, что какие-либо обоснованные возражения в отношении довода ответчика, приведенного в отзыве на исковое заявление, о том, что товарные знаки по свидетельствам № 240101, № 368058, № 385285 зарегистрированы в отношении целого ряда товаров и услуг, в т. ч., не связанных с организацией культурных мероприятий, в связи чем подлежит доказыванию возможность введения потребителей в заблуждение применительно к каждой из разнородных категорий товаров (услуг), указанных в свидетельствах, истцом не представлены.

Суд первой инстанции также отметил то обстоятельство, что согласно указанию ответчика решением Ленинского районного суда г. Самары от 12.12.2019 по гражданскому делу № 2-4915/2019 признаны недействительными решения президиума общественной организации истца, оформленные протоколами от 03.01.2019, 29.01.2019, 25.02.2019, 02.04.2019, 07.05.2019, а также признано недействительным решение общего собрания общественной организации истца, оформленное протоколом от 28.05.2019 об избрании президентом общественной организации Шабанова В.К. – действующего единоличного исполнительного органа истца, как принятые с грубыми нарушениями учредительных документов общественной организации истца.

При этом, как указал суд первой инстанции, из указанного решения усматривается, что лица, обратившиеся в суд с иском по гражданскому делу № 2-4915/2019, ссылались на совершение участниками президиума общественной организации истца незаконных действий по количественному размыванию списка участников общественной организации истца с целью захвата контроля над деятельностью общественной организации путем изменения персонального состава участников и органов управления общественной организации, в нарушение порядка, установленного учредительными документами и действующим законодательством об общественных объединениях.

С учетом изложенного, суд первой инстанции пришел к выводу, что доводы искового заявления об имевшем место причинении ущерба интересам истца вследствие совершения оспариваемой сделки приводятся без учета обстоятельств, могущих свидетельствовать о незаконном характере формирования органов управления общественной организации, обратившейся с иском по данному делу.

В отношении доводов о возможности причинения истцу ущерба вследствие совершения оспариваемой сделки, в частности, затруднении возможности осуществления уставной деятельности общественной организации истца по организации и проведению Грушинского фестиваля, наличии сговора между представителями истца и ответчика при совершении оспариваемой сделки, суд первой инстанции указал, что интересы общественного объединения как юридического лица не могут находиться в противоречии с законными интересами и целями объединившихся в его составе граждан.

Между тем, как указал суд первой инстанции, из содержания решения Ленинского районного суда г. Самары от 12.12.2019 по гражданскому делу № 2-4915/2019 следует, что персональный состав членов и органов управления общественной организации истца в период после 03.01.2019 незаконно изменился по сравнению с предшествующим указанной дате периодом времени, действительные члены общественной организации истца были незаконно исключены из ее состава. При таких обстоятельствах невозможно установить действительную волю участников и органов управления общественной организации истца, в том числе, применительно к предмету спора по данному делу, поскольку их состав оспорен в установленном законом порядке.

Суд первой инстанции указал, что истцом в обоснование исковых требований не приведено доказательств, подтверждающих причинение организации материального или иного ущерба вследствие совершения оспариваемой сделки, в том числе, доказательств, подтверждающих размер

денежной оценки отчужденных истцом ответчику исключительных прав, балансовую стоимость соответствующих нематериальных активов. Отсутствуют доказательства получения истцом дохода в денежной или натуральной форме от использования отчужденных ответчику товарных знаков в период их нахождения в правообладании истца, подтверждающие возможность причинения истцу явного ущерба вследствие их отчуждения ответчику, а равно умаления деловой репутации истца.

С учетом изложенного, суд первой инстанции пришел к выводу, что не являются доказанными обстоятельства, необходимые для квалификации оспариваемой истцом сделки по основаниям, предусмотренным пунктом 2 статьи 174 ГК РФ, а именно: причинение ущерба истцу, не являющегося коммерческой организацией, вследствие отчуждения товарных знаков, не использовавшихся истцом в целях извлечения материальной выгоды.

Девятый арбитражный апелляционный суд, оставляя без изменения решение Арбитражного суда города Москвы от 23.03.2021, согласился с изложенными в нем выводами, в том числе с выводами суда первой инстанции о том, что заявление о фальсификации договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки является необоснованным и не подлежащим удовлетворению.

Суд апелляционной инстанции указал, что волеизъявление сторон в отношении предмета оспариваемой сделки подтверждается и иными исследованными судом доказательствами, в том числе, заявлением о регистрации отчуждения исключительных прав от 28.03.2019, поданного в Роспатент в электронном виде за подписью представителя истца и ответчика - патентного поверенного Российской Федерации Усковой С.Б., действующей на основании доверенностей от 27.03.2019. При этом суд апелляционной инстанции отметил, что достоверность данного доказательства, наличие у патентного поверенного на момент обращения в Роспатент права действовать от имени ответчика и истца, организацией не оспаривается.

Суд апелляционной инстанции отметил, что единственным основанием для заявления истцом соответствующего ходатайства о фальсификации являлись его сомнения относительно даты оформления договора от 25.03.2019 № 25/19 об отчуждении исключительных прав на товарные знаки № 240101, № 368058, № 385285, заключенного между истцом и ответчиком, поскольку, по мнению организации, ответчик не раскрывал данное доказательство при представлении первоначального отзыва на заявление.

Между тем, как указал суд апелляционной инстанции, ссылок на какие-либо обстоятельства, подтверждающие объективную невозможность совершения лицами, указанными в названном договоре в качестве представителей истца и ответчика, выраженной в договоре сделки в дату, указанную в качестве даты заключения договора, истцом в заявлении о фальсификации не приводилось.

Суд апелляционной инстанции отметил, что ответчик в судебное заседание представил на обозрение суда первой инстанции подлинник вышеуказанного договора, согласия на исключение данного договора из числа доказательств по делу не дал.

Как указал суд апелляционной инстанции, из обстоятельств дела усматривается, что деятельность объединений граждан, связанная с организацией и проведением Фестиваля авторской песни имени Грушина, осуществлялась в различных формах, начиная с 1968 года, то есть до даты создания общественной организации истца, и значительно ранее дат приоритета спорных товарных знаков, и данный факт является общеизвестным.

Также суд апелляционной инстанции констатировал, что согласно сведениям Большой российской энциклопедии Всероссийский фестиваль авторской песни им. Валерия Грушина – один из старейших и наиболее крупных фестивалей авторской песни, основан в 1968 году, проводится в Самарской (быв. Куйбышевской) области, носит имя В.Ф. Грушина

(1944–1967г.г.), студента Куйбышевского авиационного института им. С.П. Королёва, исполнителя авторской песни, основателя трио «Поющие бобры», который трагически погиб во время турпохода по р. Уда в Саянах, спасая тонувших. В 1980–1986 годах запрещен, однако в 1982 году неофициально прошел близ села Подгоры (Волжский р-н). В 2007–2013 г.г. проводился разными организаторами одновременно на двух независимых площадках: на Мастрюковских озерах (с 2010 года под названием «Платформа») и на Федоровских лугах, в 2014 году оба фестиваля объединились в один под прежним названием.

При этом суды первой и апелляционной инстанции отметили, что решением Арбитражного суда города Москвы от 13.12.2019 по делу № А40-210515/19-134-1705 с участием истца и ответчика установлено, что организаторами указанного выше фестиваля выступают различные лица, а не только заявитель (истец по данному делу), в связи с чем у потребителя товаров и/или услуг, в отношении которых зарегистрированы указанные товарные знаки, не могли возникнуть устойчивые ассоциативные связи именно с заявителем, как организатором фестиваля. В этой связи отсутствует вероятность введения потребителя в заблуждение относительно товара (услуги) или его изготовителя (лица, предоставляющего услуги) при государственной регистрации отчуждения исключительных прав на товарные знаки на имя ответчика.

Также суды первой и апелляционной инстанций указали, что наличие или отсутствие в правообладании у истца исключительных прав на средства индивидуализации, в том числе, являющиеся предметом оспариваемой сделки, само по себе не может рассматриваться как препятствие для осуществления истцом уставной деятельности.

Довод апелляционной жалобы об отмене решения Ленинского районного суда г. Самары от 12.12.2019 по вышеупомянутому делу № 2-4915/2019 судом апелляционной инстанции отклонен со ссылкой на то, что судами по указанному гражданскому делу не устанавливались

какие-либо юридические факты, имеющие преюдициальное значение по данному делу, ссылка истца на факт отмены первоначально вынесенного по указанному гражданскому делу решения судом апелляционной инстанции не может рассматриваться как основание для переоценки выводов суда по данному делу.

Кроме того, суд апелляционной инстанции признал обоснованным вывод суда первой инстанции о том, что Кейльмана Б.Р. в период замещения им должности президента - единоличного исполнительного органа истца вправе был совершать сделки по распоряжению имуществом истца, в том числе, на момент совершения оспариваемой сделки.

Как указано в постановлении суда апелляционной инстанции, согласно пункту 4.7. устава организации, президент Клуба в период между заседаниями президиума осуществляет руководство деятельностью Клуба, без доверенности представляет Клуб во взаимоотношениях с государственными, общественными, религиозными и иными организациями, выдает доверенности. Какие-либо ограничения на совершение президентом общественной организации истца сделок, связанных с распоряжением исключительными правами на средства индивидуализации, уставом истца не предусмотрены. При этом положениями пункта 4.5. устава истца, ссылка на который имеется в исковом заявлении, прямо не предусмотрено, что полномочия по распоряжению имуществом истца относятся к исключительной компетенции президиума как коллегиального исполнительного органа.

Помимо прочего судом апелляционной инстанции признаны несостоятельными доводы апелляционной жалобы в части наличия правовых оснований для признания сделки недействительной, исходя из наличия в действиях ответчика признаков злоупотребления правом (статья 10 ГК РФ), поскольку соответствующих доказательств истцом в материалы дела не представлено. Как указал суд апелляционной инстанции, приобретение спорных товарных знаков носило со стороны ответчика

открытый характер, доказательств, свидетельствующих о причинении истцу убытков, в материалы дела не представлено.

Доводы апелляционной жалобы истца в части наличия в действиях ответчика недобросовестной конкуренции также не приняты судом апелляционной инстанции во внимание, поскольку соответствующих доказательств не представлено.

Таким образом, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о том, что оспариваемый договор заключен между истцом и ответчиком при достижении соглашения по всем его существенным условиям, с соблюдением формы, предусмотренной для данного вида договора, определением объема передаваемых требований, не установив оснований для удовлетворения заявленных требований о признании его недействительным в соответствии с пунктом 2 статьи 174 ГК РФ.

Изучив материалы дела, рассмотрев доводы, изложенные в кассационной жалобе и в отзывах на нее, выслушав лиц, участвующих в деле, проверив в соответствии со статьями 286 и 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судами норм материального и норм процессуального права, соответствие выводов суда первой и апелляционной инстанций о применении нормы права установленным ими по делу обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, Суд по интеллектуальным правам пришел к следующим выводам.

Согласно пункту 1 статьи 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом.

Порядок образования и компетенция органов юридического лица определяются законом и учредительным документом.

Учредительным документом может быть предусмотрено, что полномочия выступать от имени юридического лица предоставлены

нескольким лицам, действующим совместно или независимо друг от друга. Сведения об этом подлежат включению в единый государственный реестр юридических лиц.

В соответствии со статьей 168 ГК РФ, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

В соответствии с пунктом 1 статьи 160 ГК РФ сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, либо должным образом уполномоченными ими лицами.

Письменная форма сделки считается соблюденной также в случае совершения лицом сделки с помощью электронных либо иных технических средств, позволяющих воспроизвести на материальном носителе в неизменном виде содержание сделки, при этом требование о наличии подписи считается выполненным, если использован любой способ, позволяющий достоверно определить лицо, выразившее волю. Законом, иными правовыми актами и соглашением сторон может быть предусмотрен специальный способ достоверного определения лица, выразившего волю.

Согласно пункту 1 статьи 1234 ГК РФ по договору об отчуждении исключительного права одна сторона (правообладатель) передает или обязуется передать принадлежащее ей исключительное право на результат

интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации в полном объеме другой стороне (приобретателю).

В силу пункта 2 статьи 1234 ГК РФ договор об отчуждении исключительного права заключается в письменной форме. Несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора.

Переход исключительного права по договору подлежит государственной регистрации в случаях и в порядке, которые предусмотрены статьей 1232 настоящего Кодекса.

В соответствии с пунктом 3 статьи 1232 ГК РФ государственная регистрация отчуждения исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации по договору, государственная регистрация залога этого права, а также государственная регистрация предоставления права использования такого результата или такого средства по договору осуществляется по заявлению сторон договора.

Заявление может быть подано сторонами договора или одной из сторон договора. В случае подачи заявления одной из сторон договора к заявлению должен быть приложен по выбору заявителя один из следующих документов: подписанное сторонами договора уведомление о состоявшемся распоряжении исключительным правом; удостоверенная нотариусом выписка из договора; сам договор. В заявлении сторон договора или в документе, приложенном к заявлению одной из сторон договора, должны быть указаны: вид договора; сведения о сторонах договора; предмет договора с указанием номера документа, удостоверяющего исключительное право на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации.

Согласно пункту 2 статьи 174 ГК РФ сделка, совершенная представителем или действующим от имени юридического лица без доверенности органом юридического лица в ущерб интересам представляемого или интересам юридического лица, может быть признана

судом недействительной по иску представляемого или по иску юридического лица, а в случаях, предусмотренных законом, по иску, предъявленному в их интересах иным лицом или иным органом, если другая сторона сделки знала или должна была знать о явном ущербе для представляемого или для юридического лица либо имели место обстоятельства, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя или органа юридического лица и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого или интересам юридического лица.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в пункте 93 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», пунктом 2 статьи 174 ГК РФ предусмотрены два основания недействительности сделки, совершенной представителем или действующим от имени юридического лица без доверенности органом юридического лица (далее в этом пункте - представитель).

По первому основанию сделка может быть признана недействительной, когда вне зависимости от наличия обстоятельств, свидетельствующих о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки, представителем совершена сделка, причинившая представляемому явный ущерб, о чем другая сторона сделки знала или должна была знать.

О наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях, например, если предоставление, полученное по сделке, в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения.

По этому основанию сделка не может быть признана недействительной, если имели место обстоятельства, позволяющие считать ее экономически оправданной (например, совершение сделки было способом предотвращения еще больших убытков для юридического лица или представляемого, сделка хотя и являлась сама по себе убыточной, но была частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых юридическое лицо или представляемый получили выгоду, невыгодные условия сделки были результатом взаимных равноценных уступок в отношениях с контрагентом, в том числе по другим сделкам).

По второму основанию сделка может быть признана недействительной, если установлено наличие обстоятельств, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого, который может заключаться как в любых материальных потерях, так и в нарушении иных охраняемых законом интересов (например, утрате корпоративного контроля, умалении деловой репутации).

Наличие решения общего собрания участников (акционеров) хозяйственного общества об одобрении сделки в порядке, установленном для одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью, не препятствует признанию соответствующей сделки общества, совершенной в ущерб его интересам, недействительной, если будут доказаны обстоятельства, указанные в пункте 2 статьи 174 ГК РФ.

В соответствии с частью 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Согласно пункту 9 статьи 4 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» недобросовестная конкуренция - любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации;

В силу части 1 статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, если лицо, участвующее в деле, обратится в арбитражный суд с заявлением в письменной форме о фальсификации доказательства, представленного другим лицом, участвующим в деле, суд:

В этом случае арбитражный суд принимает предусмотренные федеральным законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательств, в том числе назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.

В соответствии с частью 2 статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации результаты рассмотрения заявления о фальсификации доказательства арбитражный суд отражает в протоколе судебного заседания.

Судебная коллегия полагают заслуживающими внимания доводы кассационной жалобы, в частности, о необоснованном отказе судами в удовлетворении заявления о фальсификации доказательства в порядке

статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела, при рассмотрении дела судом первой инстанции истцом подано заявление о фальсификации доказательства в порядке статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, мотивированное тем, что с учетом конкретных обстоятельств спора имелись основания полагать, что подписи в договоре об отчуждении исключительных прав от истца и ответчика могли быть поставлены позднее даты, указанной в качестве даты его заключения, и после даты, когда Кейльман Б.Р. перестал занимать должность единоличного исполнительного органа. В заявлении о фальсификации истец обращал внимание суда на позицию ответчика, изложенную в отзыве, направленном истцу 31.12.2019, согласно которой договором ответчик считал именно заявление в Роспатент 28.03.2019.

Истцом также заявлено ходатайство о назначении технико- криминалистической экспертизы по определению давности нанесения подписи на документ.

Принимая во внимание то, что юридически значимым по делу обстоятельством является установление фактической даты подписания договора об отчуждении исключительного права на товарные знаки, выводы суда первой инстанции о том, что основания для удовлетворения заявления о фальсификации доказательства отсутствуют, поскольку в материалы дела ответчиком представлен на обозрение подлинник упомянутого документа, а из представленных материалов не установлен умысел сторон на фальсификацию доказательств, не указано, кем сфальсифицированы документы, судебная коллегия признает ошибочными.

Судебная коллегия соглашается с доводом кассационной жалобы о том, что сам факт представления оригинала договора не исключает, что

подписи на нем могли быть поставлены позднее даты, указанной в качестве даты его заключения.

Вывод суда первой инстанции о том, что результаты экспертизы не подтвердят и не опровергнут доводы стороны, признается судебной коллегией несостоятельным, а довод подателя кассационной жалобы о том, что данный вывод суда первой инстанции прямо противоречит пункту 1 статьи 1490, пункту 2 статьи 1234 ГК РФ, согласно которым несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора, следствием чего могло явиться исключение договора из числа доказательств как сфальсифицированного, и соответствующие правовые последствия, которые могли повлиять на исход спора, – заслуживающим внимания.

Судебная коллегия также принимает во внимание довод кассационной жалобы о несоответствии фактическим обстоятельствам дела вывода суда апелляционной инстанции о том, что единственным основанием для заявления ходатайства о фальсификации договора явились сомнения истца относительно даты оформления указанного документа в связи с несвоевременным его раскрытием ответчиком, поскольку в обоснование заявления о фальсификации, а также апелляционной жалобы и ходатайства о назначении соответствующей экспертизы организация ссылалась не на факт несвоевременного раскрытия доказательства, а на позицию ответчика, изложенную в вышеупомянутом отзыве, согласно которой содержание сделки выражено, в частности, в заявлении сторон в Роспатент от 28.03.2019.

Судебная коллегия считает обоснованной ссылку подателя кассационной жалобы на то, что отказ в удовлетворении ходатайства истца судом апелляционной инстанции неправильно мотивирован тем, что «для разрешения заявленного в ходатайстве вопроса специальных познаний не требуется» (зафиксировано на аудиозаписи судебного заседания от 17.06.2021).

Представляется возможным согласиться с изложенной истцом позицией, согласно которой для решения вопроса о том, соответствует ли подпись на договоре дате, указанной в качестве даты его заключения (определение давности подписи), явно требуются специальные познания и оборудование, отказ судами в назначении экспертизы противоречит статье 82 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Таким образом, выводы суда апелляционной инстанции об отсутствии оснований для проведения соответствующей экспертизы (с учетом того, что истцом заявлено ходатайство именно о проведении экспертизы на предмет установления давности нанесения подписи на документ), ссылки на представление ответчиком подлинника документа, а также на то, что сам факт раскрытия ответчиком доказательства в определенный момент судебного разбирательства не может свидетельствовать о фальсификации, также противоречат требованиям действующего законодательства.

В соответствии с частью 4 статьи 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в решении, в частности, должны быть указаны фактические и иные обстоятельства дела, установленные арбитражным судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об обстоятельствах дела и доводы в пользу принятого решения; мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле; обоснования принятых судом решений.

Аналогичные требования предъявляются статьей 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и к постановлению суда апелляционной инстанции.

Вопреки вышеприведенным требованиям процессуального законодательства мотивированные выводы относительно доводов истца о признании сделки актом недобросовестной конкуренции и о

недействительности сделки на основании статьи 10 ГК РФ как заключенной при злоупотреблении правом в оспариваемых судебных актах отсутствуют.

В соответствии с положениями статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности.

Арбитражный суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения ими процессуальных действий, оказывает содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения закона и иных нормативных правовых актов при рассмотрении дела.

Принимаемые арбитражным судом решения, постановления, определения должны быть законными, обоснованными и мотивированными (часть 3 статьи 15 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Между тем обжалуемые судебные акты не соответствуют указанным процессуальным нормам.

Принимая во внимание указанные обстоятельства, суд кассационной инстанции полагает, что обжалуемые судебные акты приняты с нарушением норм процессуального права, а выводы, содержащиеся в этих судебных актах, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, в связи с чем они не могут быть признаны законными и подлежат отмене на основании части 1 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а кассационная жалоба истца – удовлетворению.

Нарушений норм процессуального права, которые в силу части 4 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации

могут являться основанием для отмены решения, постановления арбитражного суда в любом случае, судом кассационной инстанции не установлено.

Учитывая, что для принятия законного и обоснованного судебного акта требуется надлежащее исследование и оценка доказательств и доводов участвующих в деле лиц, в том числе на предмет наличия или отсутствия нарушения ответчиком исключительных прав истца, дело в соответствии с пунктом 3 части 1 статьи 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации подлежит передаче на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду первой инстанции необходимо надлежащим образом исследовать обстоятельства, дать оценку всем доводам и доказательствам лиц, участвующих в деле, и принять законный судебный акт, исходя из существа заявленных требований и с соблюдением процессуальных прав лиц, в отношении которых судом будут сделаны правовые выводы.

Согласно части 3 статьи 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при отмене судебных актов с передачей дела на новое рассмотрение вопрос о распределении судебных расходов разрешается арбитражным судом, вновь рассматривающим дело.

Руководствуясь статьями 286, 287, 288, 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

решение Арбитражного суда города Москвы от 23.03.2021 по делу № А40-289629/2019 и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.06.2021 по тому же делу отменить.

Направить дело № А40-289629/2019 на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в кассационном порядке в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в двухмесячный срок.

Председательствующий судья Ю.В. Борисова

Судья Н.Н. Погадаев

Судья Р.В. Силаев