Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев 03 апреля 2019 года в судебном заседании кассационную жалобу ответчика – Сельскохозяйственного снабженческо-сбытового потребительского кооператива «ЮгОвощСбыт»

на решение от 02 июля 2018 года

Арбитражного суда города Москвы,

принятое судьей Чекмаревым Г.С.,

и постановление от 03 декабря 2018 года

Девятого арбитражного апелляционного суда,

принятое судьями Александровой Г.С., Савенковым О.В., Бондаревым А.В.,

по иску акционерного общества «Страховая компания «РСХБ-Страхование»

к Сельскохозяйственному снабженческо-сбытовому потребительскому кооперативу «ЮгОвощСбыт»

о признании недействительными договоров страхования,

УСТАНОВИЛ: акционерное общество «Страховая компания «РСХБ-Страхование» (далее – истец, АО «СК «РСХБ-Страхование») обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к Сельскохозяйственному снабженческо-сбытовому потребительскому кооперативу «ЮгОвощСбыт» (далее – ответчик, СССПК «ЮгОвощСбыт») с иском о признании недействительными договоров страхования от 07.11.2016 № АС-56-06-0003244, № АС56-06-0003245 и № АС-56-06-0003246.

Решением Арбитражного суда города Москвы от 02 июля 2018 года, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 03 декабря 2018 года, заявленные требования удовлетворены.

Не согласившись с принятыми судебными актами, СССПК «ЮгОвощСбыт» обратился в Арбитражный суд Московского округа с кассационной жалобой, в которой просит названные решение и постановление отменить и направить дело на новое рассмотрение, указывая на нарушение и неправильное применение судами норм права и несоответствие выводов судов фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам.

В обоснование приведенных в кассационной жалобе доводов ответчик указывает, что ложность, по мнению страховщика, сообщенных страхователем сведений о страхуемом имуществе является недоказанной; сообщенные страховщику сведения о страхуемом имуществе соответствуют информации, содержащейся в технической, кадастровой и проектно-разрешительной документации на недвижимое имущество. По мнению ответчика, представленное в дело заключение специалиста нельзя признать научно обоснованным, поскольку исследование проведено с использованием недостоверных фактов, в частности, требования к объемно-планировочным и конструктивным решениям, утвержденные приказом МЧС России от 24.04.2013 № 288 на которые содержится ссылка в заключении, введены в действие после разработки проектной документации на спорные здания и строительства данных зданий; специалистом не представлено полное описание конструктивных элементов зданий, характеризующих здания как отдельно стоящие, не исследованы блокировочные схемы и объемно-планировочные решения размещения зданий, что не дает возможности определить класс конструктивной пожарной опасности зданий; заключение специалиста в нормативно-методологическом аспекте не может являться достоверным. Наличие крытых галерей – проходов между зданиями не является признаком общности зданий как единого целого, а также не характеризует поврежденные пожаром здания как примыкающие друг к другу. Представленные страховщиком акты осмотра не содержат необходимых сведений о проведенных замерах расстояний между застрахованными зданиями, об используемых средствах измерения. В материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о том, что при заключении договоров страхования ответчик (страхователь) заведомо, то есть сознательно и целенаправленно представлял страховщику недостоверную информацию относительно страхуемого имущества; указанная в заявлениях на страхование информация, с учетом содержания смысла сформулированных в нем вопросов, является достоверной, а любая некорректность данной информации является следствием нечеткости и неточности вопросов, сформулированных страховщиком. Установленные судами фактические обстоятельства дела явно свидетельствуют о недобросовестности и неразумности поведения страховщика, что является самостоятельным основанием к отказу в защите принадлежащего ему права (пункты 1, 2, 5 статьи 10, пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункты 1, 70 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Судами необоснованно отказано в применении исковой давности ввиду неправильного определения момента начала течения срока исковой давности, не учтено, что обязанность организации системы внутреннего контроля лежит на страховщике (статья 28.1 Закона Российской Федерации об организации страхового дела в Российской Федерации № 4015-1), а также, что, являясь профессиональным участником правоотношений на рынке страховых услуг, с учетом длительности данного вида правоотношений между сторонами и неоднократности (в течение нескольких лет) страхования одного и того же имущества, страховщик имел объективную и реальную возможность проверки представленной ему страхователем информации в отношении страхуемого имущества, однако данной возможностью страховщик не воспользовался. По мнению ответчика, учитывая названные обстоятельства, течение срока исковой данности по требованиям истца о признании договоров страхования недействительными сделками следует исчислять с момента заключения спорных сделок (07.11.2016), в то время как иск предъявлен лишь 22.02.2018, то есть после наступления страхового случая и за пределами срока исковой давности, установленного пунктом 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации. По мнению ответчика, учитывая длительность (в течение нескольких лет) правоотношений между сторонами по страхованию одного и того же имущества, страховщик на дату заключения оспариваемых им договоров должен был знать обо всех характеристиках страхуемого имущества.

АО «СК «РСХБ-Страхование» представлен отзыв с возражениями на кассационную жалобу.

Явившаяся в судебное заседание суда кассационной инстанции представитель ответчика поддержала доводы и требования кассационной жалобы, представители истца возражали против доводов жалобы, указывая на законность и обоснованность принятых по делу судебных актов.

Обсудив доводы кассационной жалобы, изучив материалы дела, заслушав объяснения явившихся в судебное заседание представителей лиц, участвующих в деле, проверив в порядке статей 284, 286, 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судами норм материального и процессуального права, а также соответствие выводов, содержащихся в принятых по делу судебных актах, установленным по делу фактическим обстоятельствам и имеющимся в деле доказательствам, суд кассационной инстанции пришел к выводу, что обжалуемые судебные акты подлежат отмене с принятием по делу нового судебного акта об отказе в удовлетворении иска ввиду следующего.

Как следует из материалов дела и установлено судами, между АО СК «РСХБ-Страхование» (страховщик) и СССПК «ЮгОвощСбыт» (страхователь) были заключены договоры страхования имущества от 07.11.2016 №№ АС-56-06-0003244, АС-56-06-0003245, АС-56-06-0003246 (далее договоры №№ 1, 2 и 3).

Договоры были заключены на основании заявлений на страхование имущества в соответствии с Правилами комплексного страхования имущества и убытков от перерыва в производственной и коммерческой деятельности от 15.02.2016.

Территория страхования согласно пунктам 2.4. договоров - <...> дом, № 4.

При заполнении заявлений на страхование страхователь представил страховщику следующую информацию:

- в пункте 4.1. Заявления на страхование к договору страхования № 1 указал, что категория здания – негорючее, расположения постройки/здания – отдельно стоящее, расстояние между постройками более 20 метров, материал стен мелкопанельный железобетон, пенобетон, шлакоблоки, кирпич и т.п.;

- в пункте 4.1. Заявления на страхование к договору страхования № 2 указал, что категория здания – негорючее, расположения постройки/здания – отдельно стоящее, расстояние между постройками более 20 метров, материал стен мелкопанельный железобетон, пенобетон, шлакоблоки, кирпич и т.п.;

- в пункте 4.1. Заявления на страхование к договору страхования № 3 указал, что категория здания – негорючее, расположения постройки/здания – отдельно стоящее, имеются огнеупорные перегородки, расстояние между постройками более 20 метров, материал стен металл, сэндвич-панели с негорючим заполнителем.

СССПК «ЮгОвощСбыт» 06.08.2017 направил АО СК «РСХБ-Страхование» уведомления о наступлении события, обладающего признаками страхового случая.

Согласно данным уведомлениям в овощехранилищах №№ 1,2,3,4,5, цехе по переработке овощной продукции, четырехкамерном среднетемпературном холодильнике 06.08.2017 произошел пожар, в результате которого было повреждено застрахованное имущество.

Истец (страховщик), полагая, что договоры страхования являются недействительными сделками на основании пункта 2 статьи 179, пункт 3 статьи 944 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку ответчик (страхователь) при заключении указанных сделок сообщил страховщику заведомо ложные сведения относительно характеристик страхуемого имущества, обратился в арбитражный суд с настоящим иском.

Как указал истец, при осмотре места пожара было установлено, что застрахованные здания соединены между собой галереями-проходами, т.е. не являются отдельно стоящими, и расстояние между ними менее 20 метров, что противоречит указанной страхователем в заявлениях на страхование информации.

Согласно представленным в материалы дела заключениям специалистов причиной пожара явилось короткое замыкание в электрической сети, при этом нарушения требований соблюдения безопасного расстояния между зданиями в сочетании с горючим утеплителем строений стали причиной быстрого распространения пожара по зданиям агропромышленного комплекса.

Удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции основывался на положениях статей 179, 431, 929, 942-944 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходил из того, что при заключении оспариваемых страховщиком договоров страхования и заполнении заявлений-анкет страхователем были сообщены заведомо ложные сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления (страхового риска), о которых страховщику не было известно.

Как указал суд, при заключении спорных договоров страховщик не осматривал страхуемое имущество, а исходил из презумпции добросовестности страхователя, учитывая, что осуществление осмотра страхуемого имущества является правом, а не обязанностью страховщика.

Отклоняя заявление ответчика о применении исковой давности, суд указал, что поскольку факт предоставления страхователем ложных сведений при заключении договоров страхования установлен страховщиком в августе 2017 года, то исковое заявление подано в суд с соблюдением установленного пунктом 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации годичного срока исковой давности.

Суд апелляционной инстанции при повторном рассмотрении дела выводы суда первой инстанции поддержал.

Кассационная коллегия не может признать выводы судов обоснованными и правомерными, поскольку судами первой и апелляционной инстанций были неправильно применены нормы материального права к установленным фактическим обстоятельствам рассматриваемого спора.

Из содержания норм, указанных в пунктах 1-3 статьи 944 и пункте 2 статьи 179 Гражданского кодекса Российской Федерации, следует, что сообщение страховщику заведомо ложных сведений при заключении договора страхования может служить основанием для признания этого договора недействительным при доказанности прямого умысла в действиях страхователя, направленного на введение в заблуждение страховщика, и того, что заведомо ложные сведения касаются обстоятельств, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления.

Обязанность доказывания наличия умысла страхователя при сообщении страховщику заведомо ложных сведений лежит на страховщике, обратившемся в суд с иском о признании сделки недействительной.

При заключении договора страхования имущества страховщик вправе произвести осмотр страхуемого имущества, а при необходимости назначить экспертизу в целях установления его действительной стоимости (пункт 1 статьи 945 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии со статьей 28.1 Закона РФ от 27.11.1992 № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» страховщик обязан организовать систему внутреннего контроля, обеспечивающую достижение следующих целей: эффективность и результативность (в том числе безубыточность) финансово-хозяйственной деятельности страховщика при совершении страховых и иных операций; а также эффективность управления рисками страховщика (выявление, оценка рисков, определение приемлемого уровня рисков, принимаемых на себя страховщиком, принятие мер по поддержанию уровня рисков, не угрожающего финансовой устойчивости и платежеспособности страховщика).

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 14 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28.11.2003 № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования», страховщик при осуществлении профессиональной деятельности на рынке страховых услуг вправе использовать любые допускаемые законом способы для восполнения недостаточности предоставленных страхователем сведений, проверки их достоверности, в том числе путем осмотра и запроса дополнительных документов.

Из изложенного следует, что проверка наличия и характера страхуемого интереса при заключении договора проводится по инициативе страховщика, т.к. при заключении договора страхования имущества страховщик наделен правом его осмотра с целью установления степени возможного риска (статья 945 Гражданского кодекса Российской Федерации) и, осуществляя профессиональную деятельность на рынке страховых услуг, располагает необходимыми инструментами для проверки соответствия указанных страхователем сведений о технических характеристиках страхуемых объектов, влияющих на степень риска, в связи с чем, обязанность проверять наличие и характер страхуемого интереса при заключении договора страхования, а также бремя истребования и сбора необходимой информации лежат на страховщике. Риск последствий заключения договора без соответствующей проверки достоверности представленных сведений лежит на страховщике.

Страховщик, считая себя добросовестным контрагентом при заключении договоров страхования с кооперативом, должен был осознавать правовые последствия совершения данных сделок.

Из материалов дела не следует, что при заключении спорных договоров страхования страховщиком предпринимались действия по проверке представленных страхователем сведений относительно характеристик, расположения, материале несущих стен спорных зданий, в том числе, их осмотр, т.е. истец своим правом произвести оценку страхового риска не воспользовался.

Кассационная коллегия принимает во внимание, что отношения по страхованию спорного имущества между сторонами являлись длительными, в 2013-2015 годах между сторонами заключались аналогичные (однотипные) договоры страхования спорных зданий, при этом проверка полученной страховщиком от страхователя информации о характеристиках страхуемого имущества, в частности, о расположении застрахованных зданий, материале несущих стен и т.п., не являлась для страховщика затруднительной, в связи с чем, вопреки выводам судов, страховщик, являясь профессиональным, добросовестным и разумным участником правоотношений на рынке страховых услуг, должен был знать об этих обстоятельствах, к тому же данное условие прямо указано в гипотезе нормы пункта 1 статьи 944 Гражданского кодекса Российской Федерации.

К тому же, соответствующие сведения содержатся в проектной документации на спорные здания, разрешениях на строительство и ввод объектов в эксплуатацию, кадастровых паспортах, актах обследования кадастровым инженером, справках ФГУП «Ростехинвентаризация Федеральное БТИ» и выписках из ЕГРН, т.е. могли быть получены страховщиком как у органа, осуществляющего государственную регистрацию и кадастровый учет страхуемых объектов недвижимости, так и непосредственно у страхователя.

Из материалов дела следует, что отвечая на вопросы, содержащиеся в бланках анкет – заявлений на страхование, страхователь сообщил страховщику известные ему сведения о страхуемом имуществе, отразив сведения, содержащиеся в технической, проектно-разрешительной и кадастровой документации в отношении спорных зданий.

При этом материалы дела не содержат каких-либо доказательств, свидетельствующих о том, что страхователь умышленно сообщил страховщику заведомо ложные сведения об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления (страхового риска), о которых страховщик не мог и не должен был знать.

В связи с этим, кассационная коллегия признает необоснованным применение судами положений пункта 3 статьи 944 и пункта 2 статьи 179 Гражданского кодекса Российской Федерации к обстоятельствам настоящего дела.

Наряду с этим, судебная коллегия принимает во внимание следующее.

Согласно пункту 11 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах», в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора (статья 431), толкование судом условий договора должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.

Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.).

Таким образом, страховщик, разрабатывающий договоры, правила страхования, приложения к ним (заявления на страхование), к которым присоединяются стороны при заключении договора, как профессиональный участник рынка страхования не должен допускать противоречивых и неясных формулировок обстоятельств, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления, а впоследствии ссылаться на данные формулировки как на основания для признания договоров недействительными.

Учитывая, что страхователь является потребителем страховых услуг, лишенным возможности каким-либо образом влиять на формирование условий, всякое условие договора страхования, правил страхования, приложений к ним, не урегулированное ясным и недвусмысленным образом, и допускающее неоднозначное толкование, должно толковаться в пользу страхователя как слабой стороны правоотношения, что соответствует разумной соотносимости принципа свободы договора с принципом договорной справедливости.

В соответствии с пунктом 5 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо, действует недобросовестно, в том числе, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Как разъяснено в пункте 70 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», сделанное в любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки и о применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение ответчика против иска и т.п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Как следует из материалов дела, истец, являясь страховщиком и неоднократно (в течение нескольких лет) заключая с одни и тем же страхователем договоры страхования в отношении одного и того же имущества, ни разу не предпринимал попыток проверить предоставленные страхователем сведения относительно характеристик данного имущества, при этом принимал исполнение от страхователя в виде уплаты страховой премии по заключенным договорам.

Поскольку такое поведение страховщика объективно давало страхователю основание полагаться на действительность заключенных договоров страхования, судам первой и апелляционной инстанций следовало применить в данном случае пункт 5 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации и отказать в удовлетворении предъявленного страховщиком к страхователю иска.

Действия истца (длительное время состоящего с ответчиком в правоотношениях по страхованию спорного имущества и ранее не оспаривающего достоверность предоставленных ответчиком при заключении однотипных договоров страхования спорного имущества сведений, и не предпринимавшего предусмотренных законом действий по проверке их достоверности), связанные с предъявлением настоящего иска после наступления страхового случая и подачи ответчиком заявления о выплате страхового возмещения, не могут, в соответствии с положениями статей 1 и 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, быть расценены иначе, чем как злоупотребление правом, не подлежащим судебной защите.

Наряду с этим, кассационная коллегия признает неправильным применение судами в настоящем деле норм материального права, регулирующих исковую давность (статьи 179, 181, 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Отказ судов в применении в настоящем деле исковой давности по заявлению ответчика является необоснованным, поскольку, исходя из вышеупомянутых обстоятельств, страховщик, действуя добросовестно и разумно, на момент заключения оспариваемых договоров страхования (07.11.2016) мог и должен был знать обо всех обстоятельствах, указанных в пунктах 1,3 статьи 944 Гражданского кодекса Российской Федерации, в связи с чем, на момент подачи искового заявления (22.02.2018) годичный срок исковой давности, предусмотренный пунктом 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, был истцом пропущен.

В связи с изложенным, судебная коллегия признает, что у судов первой и апелляционной инстанций отсутствовали правовые основания для удовлетворения настоящего иска, при этом, принимая во внимание, что правильное применение в настоящем деле норм материального права (пункта 5 статьи 166, а также статей 179, 181, 200, 944 Гражданского кодекса Российской Федерации), во всяком случае, исключало удовлетворение предъявленного иска, кассационная коллегия на основании пункта 2 части 1 статьи 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации пришла к выводу о необходимости отмены принятых по делу судебных актов и возможности принятия нового судебного акта об отказе в удовлетворении исковых требований.

Руководствуясь статьями 176, 284-289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Решение Арбитражного суда города Москвы от 02 июля 2018 года и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 03 декабря 2018 года по делу № А40-34529/18 отменить.

В удовлетворении иска отказать.

Взыскать с акционерного общества «Страховая компания «РСХБ-Страхование» в пользу Сельскохозяйственного снабженческо-сбытового потребительского кооператива «ЮгОвощСбыт» расходы по уплате государственной пошлины в размере 6000 (шесть тысяч) рублей за рассмотрение апелляционной и кассационной жалоб.

Председательствующий-судья В.В. Кобылянский

Судьи: А.Р. Белова

В.В. Петрова