Гражданский кодекс часть 1

Резолютивная часть постановления объявлена октября 2018 года .
Постановление изготовлено в полном объёме октября 2018 года .

Арбитражный суд Западно-Сибирского округа в составе:

председательствующего Лаптева Н.В.,

судей Бедериной М.Ю.,

ФИО1 –

рассмотрел в судебном заседании кассационную жалобу ФИО2 на определение Арбитражного суда Новосибирской области
от 07.05.2018 (судья Лихачёв М.В.) и постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 02.08.2018 (судьи Кудряшева Е.В., Иванов О.А., Фролова Н.Н.) по делу № А45-27173/2016 о несостоятельности (банкротстве) общества с ограниченной ответственностью «Сибирина» (ИНН <***>, ОГРН <***>), принятые по заявлению ФИО2 (Новосибирская область, город Бердск) о включении требования
в размере 5 290 614,20 руб. в реестр кредиторов должника.

Суд установил:

решением Арбитражного суда Новосибирской области от 21.08.2017 общество с ограниченной ответственностью «Сибирина» (далее – ООО «Сибирина», должник) признано несостоятельным (банкротом), открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждён ФИО3

ФИО2 15.10.2017 обратилась в Арбитражный суд Новосибирской области с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования в размере 5 290 614,20 руб., из которых: 3 190 614,20 руб. основного долга по договорам займа, 2 100 000 руб. основного долга по векселям.

Определением Арбитражного суда Новосибирской области от 07.05.2018 отказано ФИО2 во включении в реестр кредиторов
ООО «Сибирина» требования в размере 5 290 614,20 руб.

Постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда
от 02.08.2018 определение арбитражного суда от 07.05.2018 оставлено
без изменения.

ФИО2 обратилась с кассационной жалобой, в которой просит определение арбитражного суда от 07.05.2018 и постановление апелляционного суда от 02.08.2018 отменить, принять новый судебный акт о включении требования в размере 5 290 614,20 руб. в реестр требований кредиторов
ООО «Сибирина».

Податель жалобы указал на то, что предъявленная задолженность должника в пользу кредитора по договорам займа и векселям подтверждена доказательствами и не опровергается конкурсным управляющим, срок исковой давности по данным требованиям не истёк.

По мнению ФИО2, суды ошибочно сослались на разъяснения пункта 18 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 5 (2017), утверждённого Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.12.2017 (далее – Обзор судебной практики № 5 (2017)),
так как по договорам займа ООО «Сибирина» передавались личные денежные средства, дивиденды и заработная плата в размере займа должником
не выплачивались.

ФИО2 полагает, что суды не применили нормы права, подлежащие применению.

В отзывах на кассационную жалобу публичное акционерное общество «Бинбанк», общество с ограниченной ответственностью «Альянс»
и конкурсный управляющий ООО «Сибирина» ФИО3 возражают против доводов ФИО2, соглашаются с выводами судов и просят оставить без изменения определение арбитражного суда от 07.05.2018 и постановление апелляционного суда от 02.08.2018, как законные и обоснованные.

Проверив в соответствии с положениями статей 284, 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правильность применения судами норм материального права и соблюдение процессуального права,
а также соответствие выводов, содержащихся в обжалуемых судебных актах, установленным по делу фактическим обстоятельствам и представленным доказательствам, суд кассационной инстанции не находит оснований
для удовлетворения кассационной жалобы.

Как установлено судами и следует из материалов дела, ФИО2 являлась генеральным директором и акционером (50 %) ЗАО «Сибирина». После реорганизации общества в форме преобразования
ФИО2 стала единственным участником и руководителем
ООО «Сибирина».

Требования ФИО2 основаны на ненадлежащим исполнении ООО «Сибирина» обязательств по возврату денежных средств по договорам займа, заключённым в период с июня 2011 года по декабрь 2014 года,
а также сорока двух простых векселях номинальной стоимостью по 50 000 руб., выданных должником 01.04.2014 и 03.06.2014 во исполнение договоров займа, заключённых в 2010-2011 годах.

Ненадлежащее исполнение обязательств ООО «Сибирина» по договорам займов послужило основанием для обращения ФИО2
в арбитражный суд с указанным заявлением.

Отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции руководствовался положениями статей 807, 808 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 16, 77 Положения о переводном и простом векселе, введённого в действие Постановлением Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров СССР
от 07.08.1937 №104/1341, разъяснениями пункте 9 информационного письма Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.07.1997 №18 «Обзор практики разрешения споров, связанных с использованием векселя
в хозяйственном обороте», статей 2, 100, 142, 148 Закона о банкротстве
с учётом разъяснений, изложенных в пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35
«О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел
о банкротстве» (далее – Постановление Пленума № 35) и пункте 18 Обзора судебной практики № 5 (2017), и исходил из того, что ФИО2 является участником должника, заключение договоров займа обусловлено выработанной моделью ведения бизнеса по финансированию текущих расходов
при недостаточной капитализации средств.

Арбитражный суд сделал выводы о том, что требование ФИО2 к должнику в силу корпоративного характера не может быть противопоставлено иным кредиторам, обязательства перед которыми носят гражданско-правовой характер.

Апелляционный суд согласился с выводами арбитражного суда.

Выводы суда первой и апелляционной инстанций соответствуют фактическим обстоятельствам, имеющимся в деле доказательствам
и применённым нормам права.

Доводы, изложенные в кассационной жалобе, отклоняются.

Действующее законодательство о банкротстве не содержит положений, согласно которым очерёдность удовлетворения требований аффилированных (связанных) с должником кредиторов по гражданским обязательствам,
не являющимся корпоративными, понижается. При этом сама по себе выдача займа участником должника не свидетельствует о корпоративном характере требования по возврату полученной суммы для целей банкротства.

Вместе с тем, в силу абзаца восьмого статьи 2 Закона о банкротстве
к числу конкурсных кредиторов не могут быть отнесены участники, предъявляющие к должнику требования из обязательств, вытекающих из факта участия.

По смыслу названной нормы к подобного рода обязательствам относятся не только такие, существование которых прямо предусмотрено корпоративным законодательством (выплата дивидендов, действительной стоимости доли
и т.д.), но также и обязательства, которые, хотя формально и имеют гражданско-правовую природу, в действительности таковыми не являются
(в том числе по причине того, что их возникновение и существование
было бы невозможно, если бы заимодавец не участвовал в капитале должника).

Пока не доказано иное, предполагается, что мажоритарные участники (акционеры), голоса которых имели решающее значение при назначении руководителя, своевременно получают информацию о действительном положении дел в хозяйственном обществе. При наличии информации
о препятствиях в осуществлении деятельности должника контролирующие участники (акционеры) де-факто принимают управленческие решения о судьбе должника – о даче согласия на реализацию выработанной руководителем стратегии выхода из кризиса и об оказании содействия в её реализации
либо об обращении в суд с заявлением о банкротстве должника.

Поскольку перечисленные случаи невозможности продолжения хозяйственной деятельности в обычном режиме, как правило, связаны
с недостаточностью денежных средств, экономически обоснованный план преодоления тяжёлого финансового положения предусматривает привлечение инвестиций в бизнес, осуществляемый должником, в целях пополнения оборотных средств, увеличения объёмов производства (продаж),
а также докапитализации на иные нужды.

Соответствующие вложения могут оформляться как увеличение уставного капитала, предоставление должнику займов и иным образом.

При этом, если мажоритарный участник (акционер) вкладывает свои средства через корпоративные процедуры, соответствующая информация раскрывается публично и становится доступной кредиторам и иным участникам гражданского оборота. В этом случае последующее изъятие вложенных средств также происходит в рамках названных процедур (распределение прибыли, выплата дивидендов и т.д.).

Когда же мажоритарный участник (акционер) осуществляет вложение средств с использованием заёмного механизма, финансирование публично
не раскрывается. При этом оно позволяет завуалировать кризисную ситуацию, создать перед кредиторами и иными третьими лицами иллюзию благополучного положения дел в хозяйственном обществе.

Однако обязанность контролирующего должника лица действовать разумно и добросовестно в отношении как самого должника (пункт 3
статьи 53.1 Гражданского кодекса), так и гражданско-правового сообщества, объединяющего кредиторов должника, подразумевает содействие кредиторам
в получении необходимой информации, влияющей на принятие ими решений относительно порядка взаимодействия с должником (абзац третий пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Поэтому в ситуации, когда одобренный мажоритарным участником (акционером) план выхода из кризиса, не раскрытый публично, не удалось реализовать, на таких участников (акционеров) относятся убытки, связанные
с санационной деятельностью в отношении контролируемого хозяйственного общества, в пределах капиталозамещающего финансирования, внесённого
ими при исполнении упомянутого плана. Именно эти участники (акционеры), чьи голоса формировали решения высшего органа управления хозяйственным обществом (общего собрания участников (акционеров)), под контролем которых находился и единоличный исполнительный орган, ответственны
за деятельность самого общества в кризисной ситуации и, соответственно, несут риск неэффективности избранного плана непубличного дофинансирования.

Исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости (пункт 2 статьи 6 Гражданского кодекса) на такого участника подлежит распределению риск банкротства контролируемого им лица, вызванного косвенным влиянием на неэффективное управление последним, посредством запрета в деле о несостоятельности противопоставлять свои требования требованиям иных (независимых) кредиторов.

В этой связи при оценке допустимости включения основанных
на договорах займа требований участников следует детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником
и заимодавцем, а также поведение потенциального кредитора в период, предшествующий банкротству. В частности, предоставление должнику денежных средств в форме займа (в том числе на льготных условиях) может при определённых обстоятельствах свидетельствовать о намерении заимодавца временно компенсировать негативные результаты своего воздействия
на хозяйственную деятельность должника. В такой ситуации заём может использоваться вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя
на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с противоправной целью последующего уменьшения
в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов, чем нарушается обязанность действовать в интересах кредиторов и должника.

При таких условиях с учётом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заёмные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса либо при установлении противоправной цели – по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса, абзац восьмой статьи 2 Закона
о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр.

Аналогичная правовая позиция сформулирована в определении Верховного Суда Российской Федерации от 06.07.2017 № 308-ЭС17-1556(2)
по делу № А32-19056/2014.

Поскольку суды установили, что ФИО2 является единственным участником и руководителем ООО «Сибирина», объективно влияла
на хозяйственную деятельность должника, спорные заёмные денежные средства в размере многократно превышающем уставный капитал должника предоставлены на нерыночных условиях для осуществления его деятельности, последующее банкротство должника, в удовлетворении заявления о включении в реестр требования, основанных на договорах займа и векселях, отказано правомерно.

Фактические обстоятельства установлены апелляционным судом
в результате полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств в их совокупности и взаимосвязи по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, нарушений норм процессуального права не допущено.

Несогласие заявителя кассационной жалобы с оценкой обстоятельств дела
не свидетельствует о нарушении норм материального права.

Поскольку оснований, предусмотренных статьёй 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, для отмены обжалуемых судебных актов не имеется, кассационная жалоба удовлетворению
не подлежит.

Руководствуясь пунктом 1 части 1 статьи 287, статьями 289, 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа

постановил:

определение Арбитражного суда Новосибирской области от 07.05.2018
и постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 02.08.2018
по делу № А45-27173/2016 оставить без изменения, а кассационную жалобу ФИО2 без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев
со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьёй 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий Н.В. ФИО4

Судьи М.Ю. Бедерина

С.А. Мельник