Гражданский кодекс часть 1

по заявлению конкурсного управляющего обществом с ограниченной ответственностью «М.Э.З.» Тулькина Андрея Николаевича о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица в рамках дела о признании общества с ограниченной ответственностью «М.Э.З.» (ОГРН 1046403801620) несостоятельным (банкротом).

заинтересованное лицо: Буров Владислав Юрьевич, ИНН 645000446043,

УСТАНОВИЛ:

решением Арбитражного суда Саратовской области от 12.08.2019 общество с ограниченной ответственностью «М.Э.З.» (далее – ООО «М.Э.З.», должник) признано несостоятельным (банкротом), открыто конкурсное производство сроком на 6 месяцев, до 05.02.2020; требования общества с ограниченной ответственностью «Группа Компаний «Русагро» (далее – ООО «ГК «Русагро») в размере 608 052 000 руб. признаны обоснованными и включены в реестр требований кредиторов должника для удовлетворения в третью очередь. Конкурсным управляющим ООО «М.Э.З.» утвержден Тулькин А.Н.

30.12.2020 конкурсный управляющий ООО «М.Э.З.» Тулькин А.Н. обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности Бурова В.Ю.

Определением Арбитражного суда Саратовской области от 09.12.2021 заявление оставлено без удовлетворения.

Постановлением Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.04.2022, рассмотревшего заявление конкурсного управляющего по правилам рассмотрения дела арбитражным судом первой инстанции, определение суда первой инстанции от 09.12.2021 отменено; заявление конкурсного управляющего ООО «М.Э.З.» Тулькина А.Н. удовлетворено; признано доказанным наличие оснований для привлечения Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «М.Э.З.»; производство по вопросу установления размера субсидиарной ответственности приостановлено до окончания расчетов с кредиторами.

В кассационной жалобе (с учетом пояснений) Буров В.Ю., ссылаясь на неправильное применение судом апелляционной инстанции норм права и несоответствие сделанных судом выводов фактическим обстоятельствам дела, просит отменить постановление апелляционного суда, обособленный спор направить на новое рассмотрение в арбитражный суд апелляционной инстанции.

По мнению заявителя кассационной жалобы, суд апелляционной инстанции: не дал оценку доказательствам ответчика, обосновал свои выводы на отсутствующих в деле доказательствах; допустил неправильное применение пункта 1 статьи 9 Федерального закона от 26.10.2002 № 127?ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), не установив наличие признаков неплатежеспособности должника на дату аварии на ООО «Волжский терминал»; неправильно применил пункт 4 статьи 10 Закона о банкротстве, установив причиной банкротства аварию на ООО «Волжский терминал», а не виновные действия Бурова В.Ю.; не принял во внимание, что сделки должника не были признаны недействительными, а ответственность за сделки других участников холдинга не предусмотрена действующим законодательством (отсутствуют нормы о банкротстве группы компаний); сделал несоответствующий обстоятельствам дела вывод об отсутствии у Бурова В.Ю. антикризисного плана, о наличии которого свидетельствуют обстоятельства продажи 85% долей холдинга.

В представленных письменных пояснения в порядке статьи 81 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) конкурсный управляющий Тулькин А.Н. возражает против удовлетворения кассационной жалобы.

Проверив материалы дела, заслушав в судебном заседании представителей Бурова В.Ю. – Шабельскую В.К., ООО «ГК «Русагро» – Ретунскую А.А., конкурсного управляющего ООО «М.Э.З.» – Волкова Е.А., судебная коллегия приходит к следующему.

В обоснование заявления о привлечении Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности конкурсный управляющий указывает, что по состоянию на 24.08.2018 должник обладал признаками неплатежеспособности, в связи с чем, руководитель ООО «М.Э.З.» обязан был обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом не позднее 25.09.2018. Кроме того, полагает, что имеются также основания для привлечения Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности в соответствии со статьей 61.11 Закона о банкротстве.

Как следует из материалов дела, 26.03.2019 возбуждено дело о несостоятельности (банкротстве) должника.

Суд апелляционной инстанции установил, что директором ООО «М.Э.З.» в период с 07.11.2007 по 08.02.2019 являлся Буров В.Ю., который наряду с этим был конечным бенефициаром Группы компаний «Букет» и Группы компаний «Солнечные продукты», в которую входил должник – ООО «М.Э.З.».

Ссылаясь на открытые источники информации, апелляционный суд указал, что должник входит в состав холдинга «Солнечные продукты», в который также входят АО «Аткарский МЭЗ» (дело № А57-6120/2019), АО «Жировой комбинат» (дело № А57-8227/2019), АО «Элеваторхолдинг» (дело № А57-7692/2019), АО «ТД «Янтарный» (дело № А57-6750/2019), АО «ТД «Русский гектар» (дело № А57-6304/2019), АО «АгроТранс» (дело № А57-5718/2019), ООО «Новопокровское» (дело № А57-5717/2019), ООО «Ж.К.» (дело № А57-5610/2019), ООО «Солнечные продукты» (дело № А57-5604/2019), ООО «Янтарное» (дело № А57-5603/2019), ЗАО «Мадин» (дело № А57-5602/2019), ООО «Московский жировой комбинат» (дело № 41-19533/2019), ООО «Э.Х.» (дело № А57-9272/2019), ООО «Волжский терминал» (дело № А57-10966/2019), АО «Агрофирма Волга» (дело № А57-8252/2019), АО «Новосибирский жировой комбинат» (дело № А45-20576/2019), ООО «Апин» (дело № А40-90334/19-187-92 «Б»), АО «Солнечные продукты-Масло» (дело № А57-17164/2019), АО «Масложирокомбинат «Армавирский» (дело № А32-16275/2019), ООО «Проект» (дело № А57-3754/2019), АО «Холдинг «Солнечные продукты» (дело № А57-12589/2019). Все указанные выше юридические лица в настоящее время находятся в соответствующих процедурах банкротства.

Сославшись на обстоятельства, установленные в других арбитражных делах о банкротстве юридических лиц, подконтрольных Бурову В.Ю. как конечному бенефициару, апелляционный суд указал, что Буровым В.Ю., как руководителем холдинга «Солнечные продукты» и владельцем иных активов и юридических лиц, была разработана такая модель ведения бизнеса, которая позволяла подконтрольным ему юридическим лицам одновременно выступать как в роли заемщиков кредитных средств, так и поручителей за эти займы. При этом, распределение прибыли и полученных денежных средств в рамках холдинга «Солнечные продукты» производилось Буровым В.Ю. неравномерно, и без учета обязательств юридических лиц, в результате чего значительная часть активов должника скапливалась на счетах одних членов группы компаний, а другие члены группы компаний могли оставаться без обеспечивающих их обязательств средств и активов.

В частности такая ситуация сложилась в отношении должника – ООО «М.Э.З.», обязательства которого в значительной степени не были обеспечены активами, что с 2015 г. делало его фактически банкротом, неспособным платить по своим счетам и обязательствам.

Являясь руководителем должника и конечным бенефициаром всей Группы компаний «Солнечные продукты», Буров В.Ю. необоснованно наращивал кредитные обязательства должника и Группы компаний в целом, в результате чего кредитные и иные обязательства должника и Группы компаний «Солнечные продукты» к октябрю 2018 г. составили около 40 млрд. руб. при реальных активах не превышающих 34 млрд. руб.

При этом, как указал апелляционный суд, Буров В.Ю. не имел реального плана на вывод должника и всей Группы компаний «Солнечные продукты» из данного финансового кризиса, официальная финансовая отчетность вуалировала убыточную деятельность всего холдинга с целью дальнейшего введения в заблуждение потенциальных кредиторов и инвесторов, включая коммерческие банки.

ООО «ГК «Русагро» в октябре-ноябре 2018 г., будучи введенным Буровым В.Ю. в заблуждение относительно действительного финансового состояния должника и всей Группы компаний «Солнечные продукты» в целом, приняло решение об инвестировании своих финансов в деятельность должника и всей Группы компаний «Солнечные продукты» в целом.

Реальное финансовое положение должника и всей Группы компаний «Солнечные продукты» в целом для ООО «ГК «Русагро» стало известным лишь в первом квартале 2019 г. после составления реальной финансовой отчетности должника и всей Группы компаний «Солнечные продукты» в целом и выявления значительных убытков, исчисляемых миллиардами рублей.

По мнению конкурсного управляющего, обязанность по подаче в арбитражный суд заявления о признании должника банкротом была быть исполнена Буровым В.Ю. не позднее 25.09.2018.

Рассматривая заявление о привлечении Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности по основаниям статьи 61.12 Закона о банкротстве, суд апелляционной инстанции установил, что признаки объективного банкротства у всей Группы компаний «Солнечные продукты» и у должника по настоящему делу – ООО «М.Э.З.» наступили 27.08.2015, то есть на следующий день после аварии состоявшейся 26.08.2015 на ООО «Волжский терминал».

Таким образом, Буров В.Ю., как установил апелляционный суд, в настоящем деле о банкротстве был обязан не позднее 27.09.2015 обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, однако этого не сделал.

С учетом периода совершенного бездействия, суд апелляционной инстанции квалифицировал его действия по статье 9 и пункту 2 статьи 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям» (далее – Закон № 134-ФЗ)).

Разрешая спор в части, касающейся привлечения Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности по основаниям пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в редакции Закона № 134-ФЗ) и статьи 61.11 Закона о банкротстве (в действующей редакции) (вменяемые по данному основанию Бурову В.Ю. деяния имели место в период с 2015 по 2018 годы, то есть как в период действия пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в прежней редакции, так и статьи 61.11 Закона о банкротстве в действующей редакции), апелляционный суд установил следующее.

Как установлено апелляционным судом, в том числе, из вступивших в законную силу судебных актов по другим спорам и другим делам о банкротстве лиц, входящих в Группу компаний Солнечные продукты, задолженность ООО «М.Э.З.» перед мажоритарным кредитором ООО «ГК «Русагро» в размере 32 197 695 125,79 руб. (определение суда от 30.12.2020), образовалась на основании заключенных договоров поручительства перед АО «Российский Сельскохозяйственный банк» за основных заемщиков – АО «Аткарский Маслоэкстракционный завод», АО «Жировой комбинат», ООО «Солнечные продукты», АО «Масложиркомбинат «Армавирский», ООО «Волжский терминал», ООО «ТД «Солнечные продукты», входящих в одну группу с должником.

Так, апелляционный суд отметил, что после аварии, произошедшей 26.08.2015 на ООО «Волжский терминал», деятельность холдинга уже не являлась стабильной и не приносила значительную прибыль, позволяющую рассчитываться с кредиторами, в связи с чем, под контролем, Бурова В.Ю. ежегодно заключались кредитные соглашения, договоры поручительства, договоры залога между АО «Российский Сельскохозяйственный банк» и другими компаниями холдинга, в то числе с ООО «М.Э.З.».

Апелляционный суд указал на искажение бухгалтерской отчетности у предприятий группы компаний (скрытие убытков, увеличение размера активов и так далее), с целью создания видимости устойчивого финансового положения холдинга в целом, что было необходимо для получения кредитов.

Так, апелляционный суд указал на искажение бухгалтерской отчетности за 2016-2018 годы ООО «Волжский терминал», ООО «ТД «Солнечные продукты» (постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.03.2021 по делу № А57-5716/2019), АО «Аткарский МЭЗ» (постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.02.2021 по делу № А57-6120/2019), АО «МЖК Армавирский».

Из представленных в дело бухгалтерские балансов за 2018 г. (с учетом корректировок) ООО «ТД» Солнечные продукты», АО «Аткарский МЭЗ», ООО «Волжский терминал», АО «МЖК Армавирский», аудиторских заключений по бухгалтерской отчетности ООО «Торговый дом «Солнечные продукты», АО «МЖК «Армавирский», ООО «Волжский терминал», АО «Аткарский МЭЗ» за период с 01.01.2017 по 31.12.2017, содержащих выводы о завышении активов, апелляционный суд сделал вывод о недостаточной платежеспособности должников и убыточной деятельности уже по итогам 2016 года, о чем Буров В.Ю., являясь бенефициаром холдинга «Солнечные продукты», сознательно скрывал реальное финансовое состояние группы компаний от третьих лиц.

29.11.2018 между АО «Российский Сельскохозяйственный банк» и ООО «ГК «Русагро» был заключен договор уступки прав (требований) № 18/52/7. Согласно условиям договора цессии, Банк передает (уступает), а ООО «ГК «Русагро» принимает в полном объеме права требования к должникам группы компаний Солнечные продукты.

В соответствии с пунктом 1.2 договора цессии, общая сумма прав (требований), указанных в пункте 1.1 договора, на дату заключения настоящего договора составляет 35 166 548 899,32 руб.

Согласно пункту 2.3 договора, цена прав (требований) составляет 34 710 446 063,53 руб.

Требование ООО «ГК «Русагро» к должнику основано на договорах поручительства, заключенных в 2016, 2017 г., когда должник находился под руководством Бурова В.Ю.

Исходя из того, что договоры поручительства между АО «Российский Сельскохозяйственный банк» и ООО «М.Э.З.» заключены в 2015, 2016, 2017 годах, соответственно, обязательства по договорам возникли с момента их заключения в период руководства должником Бурова В.Ю., суд апелляционной инстанции отклонил доводы последнего о том, что основная задолженность у ООО «М.Э.З.» возникла в период, когда контроль над холдингом осуществляло ООО «ГК «Русагро».

Исследовав материалы дела, суд апелляционной инстанции установил, что признаки неплатежеспособности у ООО «М.Э.З.» как и у других участников группы компаний возникли в 2016 году.

Несмотря на это компании холдинга, в том числе, должник, продолжали принимать на себя новые кредитные обязательства. При этом вновь полученные кредитные средства не закрыли обязательства прежних лет.

Так, в 2016 году компаниями холдинга с АО «Россельхозбанк» были заключены новые кредитные соглашения на общую сумму 12 181 238 763 руб., из которых было погашено около 4 млрд. руб.

В 2017 году компаниями холдинга с АО «Россельхозбанк» заключены новые кредитные соглашения на общую сумму 25 523 000 000 руб., но обязательства по кредитам, выданным в 2013, 2014, 2016 годах, остались не погашены, имущество из под залога не выведено.

В 2018 году компании холдинга принимают новые кредитные обязательства на общую сумму 6 350 000 000 руб., при этом кредиты прежних лет по-прежнему остались не погашены, а имущество не выведено из под залога.

Проанализировав динамику заключения указанных сделок, а также длящийся характер кредитования, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что контролирующим должника лицом Буровым В.Ю., был выбран способ финансирования хозяйственной деятельности должника и всего холдинга исключительно посредством получения кредитных средств, что привело аккумулированию долговой нагрузки должника и иных компаний холдинга и в итоге – их объективное банкротство.

При этом апелляционный суд отметил, что в деле отсутствуют надлежащие доказательства того, что представленные кредитные средства были направлены на развитие Холдинга, как указывает в своих письменных объяснениях ответчик.

Отклоняя доводы Бурова В.Ю. о продаже холдинга новому инвестору ООО «ГК «Русагро» на основании документа «Договоренность о покупке акций и долга Солнечные продукты», апелляционный суд указал на то, что данный документ не является сделкой в том понимании, которое придается ему действующим Гражданским кодексом Российской Федерации, поскольку из данного документа не представляется возможным установить стороны сделки, что свидетельствует об отсутствии у лиц, которых Буров В.Ю. именует покупателями, каких-либо обязанностей по данному документу, так как в силу статьи 308 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц).

Суд апелляционной инстанции, кроме того, критически отнесся к доводу Бурова В.Ю. о том, что данный документ необходимо рассматривать в качестве плана вывода из кризисной ситуации холдинга Солнечные продукты.

Отклоняя данный довод, апелляционный суд указал на то, что на дату составления упомянутого документа (01.10.2018) у холдинга Солнечные продукты уже имелись признаки неплатежеспособности и недостаточности имущества, действия Бурова В.Ю., указанные им в качестве антикризисных, направлены лишь на поиск нового собственника холдинга Солнечные продукты, при том, что сам документ содержит условие об обязанности самого Бурова В.Ю. обеспечить «погашение всего прочего финансового долга (за минусом долга Россельхозбанка)», а также обеспечить размер чистого оборотного капитала в размере 5 млрд. руб. (то есть исполнить обязательств на общую сумму порядка 10 млрд. руб.), что Буровым В.Ю. выполнено не было. Как указал апелляционный суд, план подразумевал избавление от активов с последующим сохранением в интересах Бурова В.Ю. (не в интересах должника и его кредиторов) доли в активах, а также участие Бурова В.Ю. в распределении будущих доходов.

Апелляционный суд отклонил довод Бурова В.Ю. о том, что причиной объективного банкротства должника явился ряд скоординированных действий ООО «ГК «Русагро».

Исследуя обстоятельства, связанные с приобретением ООО «ГК «Русагро» контроля над Группой компаний Солнечные продукты, апелляционный суд установил, что контроль над холдингом «Солнечные продукты» был получен исключительно в целях защиты инвестиций, а не в целях участия в распределении прибыли.

В обоснование данного вывода апелляционный суд сослался на то, ООО «ГК «Русагро» через дочернюю компанию – ЗАО «Самараагропромпереработка» за период с октября 2018 года по август 2019 год инвестировало в производство масла растительного на мощностях ГК «Солнечные продукты» (по договорам на переработку давальческого сырья – семян подсолнечника с ООО «Волжский терминал», АО «Аткарский маслоэкстракционный завод», АО «Масложиркомбинат «Армавирский») 13 360 996 067,20 руб.

Апелляционный суд установил, что на 01.10.2018 у компаний холдинга «Солнечные продукты» отсутствовали собственные оборотные средства на производство и на обслуживание кредиторской задолженности. С этого времени компании холдинга «Солнечные продукты» не осуществляли самостоятельно производственную деятельность, они были не в состоянии без размещения заказов Группой компаний Русагро исполнять кредитные обязательства и содержать активы в рабочем состоянии, ввиду недостаточности оборотных средств.

Приобретение ООО «ГК «Русагро» права требования у АО «Россельхозбанк» к компаниям холдинга «Солнечные продукты», в числе прочих мер, служило обеспечением защиты инвестиций ООО «ГК «Русагро», а также гарантией возврата вложений в производство с использованием имущества должников, данные меры были приняты по мере получения достоверной информации о финансовом состоянии должников – компаний холдинга.

Апелляционный суд, кроме того, указал на то, что условиях наступления признаков объективного банкротства, под фактическим контролем Бурова В.Ю. состоялся вывод активов компаний, входящих с должником в одну группу, путем заключения договоров займа, отчуждения имущества и так далее.

При этом суд сослался на определения суда Саратовской области от 18.08.2021, от 13.12.2021, от 22.12.2021 по делу № А57-5716/2019 о банкротстве ООО «ТД «Солнечные продукты», которыми были признаны недействительными сделки по отчуждению имущества должника с целью выводов ликвидных активов; определение Арбитражного суда г. Москвы от 11.12.2020 в рамках дела № А40-90334/19 о банкротстве ООО «Апин», которым удовлетворено заявление конкурсного управляющего о признании недействительной сделкой соглашения об отступном от 17.09.2018, заключенного между ООО «Апин» и Буровым М.В. – сыном Бурова В.Ю. и применения последствий недействительности сделки в виде возврата имущества в конкурсную массу.

Апелляционный суд также установил, что Буров В.Ю., являясь совладельцем холдинга Солнечные продукты, а также бенефициаром ПАО «НВК БАНК», выводил денежные средства из одной подконтрольной компании в другую путем предоставления ПАО «НВК БАНК» в субординированный депозит денежные средств с целью включения указанной суммы в состав источников дополнительного капитала банка (требование ООО «ТД «Солнечные продукты» в размере 375 553 277,53 руб. включены в реестр требований кредиторов ПАО «НВК БАНК»).

Исходя из изложенного, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что Буров В.Ю., как контролирующее ООО «М.Э.З.» и Холдинг «Солнечные продукты» лицо, несет субсидиарную ответственность, так как с 27.09.2015 Группа компаний отвечала признакам неплатежеспособности, в том числе, вследствие аварии на ООО «Волжский терминал», внутригрупповых займов, выводу активов, после чего, Буровым В.Ю. на протяжении трех лет совершались действия (систематическое увеличение долговой нагрузки при отсутствии разумного антикризисного плана) и (или) бездействие (отсрочка момента банкротства), что существенно ухудшило финансовое положение должника и холдинга в целом.

При этом, апелляционный суд, сославшись на постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 23.06.2020 по делу № А57?6120/2019, отметил, что вопреки доводам Бурова В.Ю. о том, причиной банкротства должника явился ряд скоординированных действий ООО «ГК «Русагро», последнее участия в формировании долгового бремени, а также в распределении кредитных денежных средств и их использовании внутри ГК «Солнечные продукты» не принимало. Следовательно, ООО «ГК «Русагро» не может быть признано лицом, под контролем которого находился единоличный исполнительный орган должника и иные лица, ответственные за деятельность должника в период формирования кредиторской задолженности и распределения активов.

Признав в силу указанных обстоятельств доказанным наличие оснований для привлечения Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности по долгам ООО «М.Э.З.», суд апелляционной инстанции удовлетворил заявленные требования, приостановив производство по заявлению конкурсного управляющего до окончания расчетов с кредиторами.

Арбитражный суд Поволжского округа считает, что судебные инстанции не приняли во внимание следующее.

Согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079, судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков. И напротив, отказ в иске указывает на то, что в основе несостоятельности лежат иные обстоятельства, связанные с объективными рыночными факторами, либо что принятая предприятием стратегия ведения бизнеса хотя и не являлась недобросовестной, но ввиду сопутствующего ведению предпринимательской деятельности риску не принесла желаемых результатов.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – постановление Пленума № 53), под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Субсидиарная ответственность участника наступает в случае, когда в результате его поведения должнику не просто причинен имущественный вред, а он стал банкротом, то есть лицом, которое не может удовлетворить требования кредиторов и исполнить публичные обязанности вследствие значительного уменьшения объема своих активов под влиянием контролирующего лица.

Поскольку субсидиарная ответственность является гражданско-правовой, в силу статьи 15 ГК РФ необходимо доказать наличие состава правонарушения, включающего наличие вреда, противоправность поведения причинителя вреда (вина), причинно-следственную связь между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом.

Бремя доказывания указанных обстоятельств лежит на лице, заявившем о привлечении к ответственности.

Отсутствие вины в силу пункта 2 статьи 401, пункта 2 статьи 1064 ГК РФ доказывается лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.

Контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве, если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, в целях настоящего Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

В силу разъяснений, данных в пунктах 16, 17 постановления Пленума № 53, под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

В силу прямого указания подпункта 2 пункта 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве контролирующее лицо также подлежит привлечению к субсидиарной ответственности и в том случае, когда после наступления объективного банкротства оно совершило действия (бездействие), существенно ухудшившие финансовое положение должника. Указанное означает, что, по общему правилу, контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем.

Если из-за действий (бездействия) контролирующего лица, совершенных после появления признаков объективного банкротства, произошло несущественное ухудшение финансового положения должника, такое контролирующее лицо может быть привлечено к гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков по иным, не связанным с субсидиарной ответственностью основаниям.

Судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков. И напротив, отказ в иске указывает на то, что в основе несостоятельности лежат иные обстоятельства, связанные с объективными рыночными факторами, либо что принятая предприятием стратегия ведения бизнеса хотя и не являлась недобросовестной, но ввиду сопутствующего ведению предпринимательской деятельности риску не принесла желаемых результатов. При этом (пункт 12 «Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2020)» (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 23.12.2020).

При этом требование о привлечении к субсидиарной ответственности в материально-правовом смысле принадлежит независимым от должника кредиторам и не может служить средством разрешения корпоративного конфликта. Предъявление конкурсным управляющим подобного иска, в интересах в том числе заинтересованных по отношению к должнику кредиторов, направлено на компенсацию последствий неудачных действий, по вхождению в капитал должника и инвестированию в его бизнес. В то же время механизм привлечения к субсидиарной ответственности не может быть использован для разрешения корпоративных споров (пункт 13 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2020), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 23.12.2020).

Заявитель жалобы приводил доводы о том, что по состоянию на конец 3?го квартала 2018 г. платежи со своими кредиторами должник не прекращал, по его мнению, суд не установил момент и обстоятельства возникновения у холдинга и должника признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества; указывал на противоречия в позиции конкурсного управляющего: с 2015 г. должник является фактически банкротом, с 2016 г. у всей группы имелись признаки неустойчивого финансового положения, к 01.10.2018 у компаний Холдинга «Солнечные продукты» отсутствовали собственные оборотные средства на производство и на обслуживание кредиторской задолженности.

Возражая против доводов конкурсного управляющего об искажении бухгалтерской отчетности ООО «Торговый дом «Солнечные продукты», АО «Аткарский МЭЗ», АО «МЖК Армавирский» ООО «Волжский терминал», содержащей данные отчетности за 2016, 2017, 2018 годы, представленные в налоговый орган 02.04.2019, в которых были произведены корректировки показателей баланса по состоянию на 31.12.2018 за предыдущие отчетные периоды (графы «На 31.12.2016» и «На 31.12.2017»), Буров В.Ю. указывал на то, что сами бухгалтерские балансы с корректировками за 2016, 2017 и 2018 годы представлены в налоговый орган ликвидатором в период, когда Буров В.Ю. уже утратил корпоративный контроль; фактически, достоверность скорректированных ретроспективно бухгалтерских балансов не подтверждена; Буров В.Ю. или уполномоченные им лица к инвентаризации активов компаний Холдинга «Солнечные продукты» не привлекались, о проведении инвентаризации не извещались; судебная экспертиза достоверности бухгалтерской отчетности (сданной в период контроля Бурова В.Ю.; откорректированной бухгалтерской отчетности, сданной ликвидатором в период контроля Мошковича В.Н., Басова М.Д.) не проводилась; аудиторские заключения в отношении ООО «Торговый дом «Солнечные продукты», АО «МЖК «Армавирский», ООО «Волжский терминал» в материалах настоящего дела отсутствуют.

Буров Ю.В. указывал на то, что оценка бухгалтерской отчетности должника, в ходе которой был бы произведен анализ кредиторской и дебиторской задолженности, выписки с расчетных счетов должника с целью установления периода прекращения расчета с независимыми кредиторами в сопоставлении с реестром требований кредиторов должника судами по правилам, установленным главой 7 АПК РФ, не производились.

Согласно правовой позиции, сформулированной в постановлении Пленума № 53 объективное банкротство - это момент, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов.

То есть наступление объективного банкротства обусловлено не стоимостью чистых активов, а фактом превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью активов. Чистые активы рассчитываются на основании данных бухгалтерского учета, а реальная стоимость активов - это их рыночная цена.

В соответствии со сложившейся судебной практикой наличие признаков объективного банкротства в совокупности определяется через следующие критерии: наличие и размер просроченной задолженности перед кредиторами; величина чистых активов организации, период времени и причины снижения стоимости чистых активов по данным бухгалтерского учета (при этом, бухгалтерский баланс сам по себе не может рассматриваться как безусловное доказательство момента (начала) возникновения у должника какого-либо обязательства перед конкретным кредитором, а отражает лишь общие сведения об активах и пассивах применительно к определенному отчетному периоду; величина реальной (рыночной) стоимости активов организации); осуществлялись ли выплата заработной платы, уплата коммунальных платежей, уплата налогов/сборов, погашение иной кредиторской задолженности и в течение какого периода времени; продолжала ли организация хозяйственную деятельность, получала ли прибыль и в каком размере.

При этом, Буров В.Ю. также настаивал на том, что в течение всего обозначенного периода (до 3 квартала 2018 года) компании Холдинга исполняли текущие обязательства перед кредиторами, выплачивали заработную плату, производили уплату налогов, и получали денежные средства от контрагентов, Холдинг продолжал исполнять кредитные обязательства новому кредитору.

Суд кассационной инстанции признает обоснованными доводы Бурова Ю.В. о том, что связав дату объективного банкротства должника и Холдинга с датой аварии на ООО «Волжский терминал» 25.08.2015 и указав на ухудшение финансового положения компаний Холдинга, апелляционный суд не установил при этом обстоятельств перехода должника и Холдинга в состояние неплатежеспособности/недостаточности имущества, не установил, имелся ли на указанную им дату критический момент, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей.

Судом оставлены без оценки доводы ответчика о том, что наличие обязательств перед кредиторами АО «Жировой комбинат», ООО «Агроинвест», ООО «Ларио», ООО «Янтарное», которая возникла из договоров займа, заключенных должником в период 2012-2015гг. с ООО «Э.Х.», АО «Эстэл», ОАО «МЖК «Армавирский», то есть с кредиторами, которые наравне с должником входят в одну группу компаний, и просрочка их выплаты не могли привести к банкротству должника, в то время как анализ кредиторской задолженности на предмет установления периода прекращения компаниями Холдинга расчетов с независимыми кредиторами не проведен.

Также судами не дана оценка доводам Бурова Ю.В. о том, что материалы дела не содержат доказательств нецелевого расходования кредитных средств; кредитные средства (целевые) были затрачены на развитие Холдинга (приобретение оборудования, закупка сырья).

Делая вывод о том, что действия Бурова В.Ю. к моменту публичного обращения с письмом 04.10.2018 были направлены на отсрочку банкротства группы компаний, чем только усугубили финансовое положение должника (и Холдинга в целом), и за период с 2016 г. по 2018 г. только увеличили диспропорцию между размером активов и кредиторской задолженностью Должника и Холдинга, суд не исследовал наличие и размер задолженности перед такими кредиторами на момент заключения кредитных договоров и договоров поручительства, что свидетельствовало бы о возможном причинении вреда кредиторам. На протяжении рассмотрения спора ответчик со ссылкой на представленные им в дело реестры требований кредиторов по иным делам заявлял о том, что в реестрах кредиторов отсутствуют независимые кредиторы, обязательства перед которыми возникли в период заключения кредитных договоров, ни по одному из кредитных договоров срок исполнения (возврата кредита) на дату передачи прав ООО «ГК «Русагро» не наступил.

Делая вывод об отсутствии у Бурова В.Ю. антикризисного плана, апелляционный суд сослался на то, что Договоренность от 01.10.2018 является незаключенным соглашением.

При этом, суд апелляционной инстанции не принял во внимание, что форма и содержание такого плана законодательно не установлены, а также то обстоятельство, что в данном случае при фактическом отсутствии спора о заключенности данного соглашения, оно исполнялось его участниками.

Между тем, существенным значением для правильного разрешения настоящего спора вне зависимости от оформления данного документа является выяснение того, к какому результату могла привести реализация плана, являлся ли план разумным на момент его принятия, когда возникла ситуация, свидетельствующая о том, что согласованный всеми участниками сделки план не может быть реализован.

Эти обстоятельства судом также не были установлены.

Таким образом, обстоятельства, на которые последовательно ссылался Буров Ю.В. в подтверждение своих доводов, имели существенное значение для разрешения обособленного спора, оставлены без судебной оценки.

Правовая позиция о недопустимости избирательного подхода по оценке доказательств и доводов, приводившимися участниками спора, имеющих существенное значение, не отвечающего требованиям пункта 4 статьи 2, статьи 6, пункта 2 статьи 65, пунктов 1 и 7 статьи 71, статей 168-170 АПК РФ, неоднократно высказывалась Верховным Судом Российской Федерации, в частности, в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 08.06.2020 № 307-ЭС16-7958 по делу № А21-8868/2014.

Принятые судебные акты о привлечении Бурова В.Ю. к субсидиарной ответственности и приостановлении рассмотрения заявления об определении размера субсидиарной ответственности до окончания расчетов с кредиторами при невыясненных обстоятельствах, имеющих существенное значение для разрешения спора, не могут считаться правильными и подлежат отмене на основании частей 1, 3 статьи 288 АПК РФ, а обособленный спор – направлению на новое рассмотрение в арбитражный суд первой инстанции.

При новом рассмотрении обособленного спора суду первой инстанции следует учесть изложенное, всесторонне, полно и объективно, с учетом имеющихся в деле доказательств и доводов лиц, участвующих в деле, установить все фактические обстоятельства, имеющие значения для правильного разрешения спора.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 286, 287, 288, 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Поволжского округа

ПОСТАНОВИЛ:

постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.04.2022 по делу № А57-5601/2019 отменить, обособленный спор направить на новое рассмотрение в Двенадцатый арбитражный апелляционный суд.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, установленном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий судья В.А. Моисеев

Судьи А.Г. Иванова

В.А. Самсонов