Гражданский кодекс часть 1

в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) индивидуального предпринимателя ФИО5 (далее – должник) его сын и конкурсный кредитор ФИО3 обратился в Арбитражный суд Чувашской Республики – Чувашии с заявлением к ФИО1 о признании недействительными договоров займа и расписок от 31.10.2016 на суммы 7 500 000 рублей и 4 410 000 рублей и применении последствий недействительности сделок.

Арбитражный суд Чувашской Республики – Чувашии определением от 05.03.2021, оставленным без изменения постановлением Первого арбитражного апелляционного суда от 05.10.2021, заявление удовлетворил, признал недействительными оспоренные сделки и применил последствия их недействительности в виде признания отсутствующей задолженности ФИО5 перед ФИО1 по договорам займа от 31.10.2016.

Не согласившись с принятыми судебными актами, ФИО7, требование которого включено в реестр требований кредиторов должника определением от 11.10.2019, и ФИО1 обратились в Арбитражный суд Волго-Вятского округа с кассационными жалобами, в которых попросили их отменить и принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении требований.

ФИО1 и ФИО7 в обоснование кассационной жалобы указали
на неправильное применение судами норм материального права. Они полагают, что суды неверно определили начало течения срока исковой давности для ФИО3
на оспаривание сделок, не учли его осведомленность об этих сделках как лица, представлявшего интересы должника в судах общей юрисдикции при рассмотрении споров о признании договора займа незаключенным и взыскании задолженности
по займам. ФИО1 и ФИО7 также считают, что при наличии вступивших
в законную силу решений судов общей юрисдикции, которые установили реальность договоров займа, правовых оснований для признания их мнимыми сделками не имелось. Единственной целью оспаривания ФИО3 договоров займа, по их мнению, является пересмотр решений судов общей юрисдикции.

Кроме того, ФИО1 указал, что ФИО8, привлеченный к участию
в обособленном споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, подтвердил факт передачи ему денег взаймы для предоставления займа должнику. При таких обстоятельствах он считает, что вывод судов об отсутствии у него финансовой возможности противоречит имеющимся
в материалах спора доказательствам.

ФИО1 также отметил, что суд необоснованно отказал в удовлетворении его ходатайства об истребовании сведений о принадлежащем должнику имуществе
с целью установления расходования им денежных средств, полученных по оспоренным договорам.

Подробно доводы ФИО1 и ФИО7 изложены в кассационных жалобах.

Определением от 20.12.2021 судебное разбирательство откладывалось на 15 часов 20.01.2022; определением от 19.01.2022 на основании приказа председателя Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.01.2022 № 02-08 «Об организации работы Арбитражного суда Волго-Вятского округа с 19.01.2022 по 28.01.2022», судебное разбирательство перенесено на 14 часов 10.02.2022.

В судебном заседании представитель ФИО1 поддержал доводы кассационной жалобы и попросил отменить обжалованные судебные акты.

Представители должника и ФИО3 возразили против доводов жалобы и попросили оставить ее без удовлетворения.

Иные лица, участвующие в деле, извещенные надлежащим образом о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы, не обеспечили явку представителей в судебное заседание, что в соответствии с частью 3 статьи 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не является препятствием для рассмотрения жалобы в их отсутствие.

Законность определения от 05.03.2021 и постановления от 05.10.2021 проверена Арбитражным судом Волго-Вятского округа в порядке, установленном в статьях 274, 284 и 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела, ФИО1 (займодавец) по двум договорам займа от 31.10.2016 передал должнику (заемщик) денежные средства в суммах
7 500 000 рублей и 4 410 000 рублей, о чем должником составлены расписки от 31.10.2016 о получении денежных средств.

Впоследствии должник обратился в Московский районный суд города Чебоксары Чувашской Республики с иском о признании договора займа от 31.10.2016 незаключенным по мотивам его безденежности.

Решением от 09.11.2017 по делу № 2-4494/2017 ФИО5 в иске отказано.

Затем Московский районный суд города Чебоксары Чувашской Республики последовательно принимал решения о взыскании с ФИО5 в пользу ФИО1 задолженности по договорам займа от 31.10.2016.

Так, решением от 31.05.2018 по делу № 2-1715/2018 с должника в пользу ФИО1 взыскано 4 410 000 рублей основного долга, 561 013 рублей 12 копеек процентов за пользование займом за период с 31.10.2016 по 01.04.2018, 52 557 рублей
53 копейки процентов за пользование чужими денежными средствами за период
со 02.04.2018 по 31.05.2018 и далее – по день фактического возврата долга, 33 309 рублей расходов по уплате государственной пошлины.

Решением от 08.06.2018 по делу № 2-115/18 с должника в пользу ФИО9 взыскано 7 500 000 рублей основного долга, 313 727 рублей 26 копеек процентов
за пользование займом за период с 31.10.2016 по 01.04.2017, 297 431 рубль 51 копейка процентов за пользование чужими денежными средствами за период со 02.04.2017
по 05.09.2017 и далее – по день фактического возврата долга, 47 945 рублей расходов
по уплате государственной пошлины.

На основании заявления ФИО1 Арбитражный суд Чувашской Республики - Чувашии определением от 24.01.2019 возбудил производство по делу
о несостоятельности (банкротстве) должника; определением от 20.06.2019 в отношении должника введена процедура реструктуризации долгов гражданина, требование ФИО1 в сумме 11 227 994 рублей, размер и основание возникновения которого установлены указанными решениями суда общей юрисдикции с учетом погашения задолженности в рамках исполнительных производств, включено в третью очередь реестра требований кредиторов должника.

Финансовым управляющим должником утвержден ФИО10, который определением от 07.10.2019 освобожден от исполнения указанных обязанностей, новым финансовым управляющим утвержден ФИО11 (определение от 29.10.2019).

Определением от 08.11.2019 в реестр требований кредиторов должника включено требование уполномоченного органа в сумме 2 015 740 рублей 42 копейки.

Сын должника – ФИО3 выразил намерение погасить указанное требование уполномоченного органа; его заявление удовлетворено определением от 20.05.2020,
а после произведенной оплаты задолженности, определением от 21.07.2020 требование уполномоченного органа к должнику в сумме 1 973 466 рублей 08 копеек признано погашенным, в реестре требований кредиторов должника в отношении указанного требования произведена замена уполномоченного органа на нового кредитора – ФИО3

Получив в результате погашения требования уполномоченного органа более десяти процентов общего размера требований, включенных в реестр, ФИО3 оспорил договоры займа и расписки от 31.10.2016 на основании пункта 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон
о банкротстве) и статьей 10, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – Гражданский кодекс).

Суд первой инстанции, выводы которого поддержаны судом апелляционной инстанции, удовлетворил требование ФИО3, признав договоры займа мнимыми сделками на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса. При рассмотрении спора суд, руководствуясь разъяснениями, содержащимися в пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35
«О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее - постановление № 35), исследовал вопрос о финансовом положении
ФИО1 и пришел к выводу об отсутствии у него возможности предоставить заем.

Указав, что договоры займа являются беспроцентными, суд на основании пункта 1 статьи 19 Закона о банкротстве с учетом правовой позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475, признал ФИО1 заинтересованным лицом по отношению к должнику.

При изложенных обстоятельствах суд пришел к выводу о том, что оспоренные договоры займа заключены без цели их реального исполнения, подлинная воля сторон
не была направлена на установление заемных правоотношений, договоры являются безденежными и имеют признаки мнимых сделок, целью совершения которых является искусственное создание необоснованной задолженности.

Довод о преюдициальном значении вступивших в законную силу решений суда общей юрисдикции суды отклонили, указав, что судебные акты приняты без учета возбуждения в отношении должника дела о несостоятельности (банкротстве) и разъяснений, содержащихся в пункте 26 постановления № 35.

Заявление ФИО1 и ФИО7 о пропуске срока исковой давности признано необоснованным, поскольку суд пришел к выводу о том, что срок исковой давности для ФИО3 начал течь не ранее введения первой процедуры банкротства (20.06.2019) и возникновения у него объективной возможности
для оспаривания сделки (21.07.2020).

Изучив материалы обособленного спора, проверив обоснованность доводов, изложенных в кассационных жалобах, заслушав явившихся в судебное заседание представителей лиц, участвующих в обособленном споре, суд округа пришел к выводу
о наличии оснований для отмены обжалованных судебных актов и направления обособленного спора на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.1 Закона о банкротстве сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом, а также по основаниям и
в порядке, которые указаны в названном Федеральном законе.

Согласно пункту 1 статьи 166 Гражданского кодекса сделка недействительна
по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

В пунктах 7 и 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации
от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление № 25) разъяснено, если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 Гражданского кодекса, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пункт 1 или 2 статьи 168 Гражданского кодекса).

К сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений статьи 10 и пунктов 1 или 2 статьи 168 Гражданского кодекса. При наличии
в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам статьи 170 Гражданского кодекса).

Согласно пункту 1 статьи 170 Гражданского кодекса мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Реальной целью мнимой сделки может быть, например, искусственное создание задолженности стороны сделки перед другой стороной для последующего инициирования процедуры банкротства и участия в распределении имущества должника.

Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон.

Таким образом, для признания сделки мнимой на основании статьи 170 Гражданского кодекса необходимо установить, что стороны сделки действовали недобросовестно, в обход закона и не имели намерения совершить сделку
в действительности.

Согласно пункту 1 статьи 807 Гражданского кодекса по договору займа одна сторона (займодавец) передает или обязуется передать в собственность другой стороне (заемщику) деньги, вещи, определенные родовыми признаками, или ценные бумаги,
а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество полученных им вещей того же рода и качества либо таких же ценных бумаг.

Если займодавцем в договоре займа является гражданин, договор считается заключенным с момента передачи суммы займа или другого предмета договора займа заемщику или указанному им лицу.

Поскольку для возникновения обязательства по возврату займа требуется фактическая передача кредитором должнику денежных средств (или других вещей, определенных родовыми признаками), то в случае спора на кредиторе лежит обязанность доказать факт передачи должнику предмета займа и то, что между сторонами возникли отношения, регулируемые главой 42 Гражданского кодекса, а на заемщике - факт надлежащего исполнения обязательств по возврату займа либо безденежность займа.

Вопрос о реальном исполнении договора разрешался Московским районным судом города Чебоксары Чувашской Республики в рамках дела № 2-4494/2017 при рассмотрении иска ФИО5 к ФИО1 о признании договора займа от 31.10.2016 незаключенным по мотиву безденежности. Решением от 09.11.2017, оставленным
без изменения апелляционным определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Чувашской Республики от 14.02.2018, в иске отказано.

Как следует из содержания судебного акта, в обоснование требования должник указывал, что подписание договора, в котором он выступает заемщиком, а также расписки в получении денежных средств, не свидетельствует о возникновении обязательств
по договору займа. В действительности денежные средства ему не передавались, сделка
по предоставлению займа не состоялась. Возможности передать денежные средства
у займодавца не имелось, так как он не находился в Москве (место, где составлена расписка), наличие у ФИО1 такой крупной суммы денежных средств
не подтверждено. Договор и расписка подписаны в августе-сентябре 2016 года как гарантийное письмо с намерением оплатить будущие поставки цветов и (или) соглашение о новации долга. При рассмотрении апелляционной жалобы должник указал, что подписание договора было связано с наличием у него долга перед ФИО1
по договорам поставки цветов.

Отказав ФИО5 в удовлетворении иска, суды общей юрисдикции признали договор заключенным.

Московским районным судом города Чебоксары Чувашской Республики
при рассмотрении указанного дела, а впоследствии при рассмотрении дел № 2-1715/2018 и № 2-115/18 о взыскании задолженности по договорам займа от 31.10.2016 установлено, что ФИО1 передал, а ФИО5 получил денежные средства в суммах, указанных в договорах.

Согласно части 3 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации вступившее в законную силу решение суда общей юрисдикции по ранее рассмотренному гражданскому делу обязательно для арбитражного суда, рассматривающего дело, по вопросам об обстоятельствах, установленных решением суда общей юрисдикции и имеющих отношение к лицам, участвующим в деле.

В статье 3 Федерального конституционного закона Российской Федерации
от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации» закреплен принцип единства судебной системы Российской Федерации, который обеспечивается в том числе путем признания обязательности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных постановлений, вступивших в законную силу.

В силу статьи 16 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и статьи 13 Гражданского кодекса, вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов, федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, в том числе судов, рассматривающих дела о банкротстве.

Исполнимость судебных актов, принимаемых судами общей юрисдикции и арбитражными судами, обеспечивается их обязательностью на всей территории Российской Федерации для органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц и граждан, что прямо предусмотрено соответствующими положениями статьи 13 Гражданского кодекса. Непременным условием обеспечения обязательности судебных актов является отсутствие между ними коллизий и иных неустранимых противоречий.

В абзаце 5 пункта 3.1 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21.12.2011 № 30-П указано, что признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения, принимаются другими судами по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела. Тем самым преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности.

Таким образом, суды ошибочно не применили часть 3 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Арбитражный суд, согласно правовой позиции, сформированной Верховным Судом Российской Федерации в определении от 14.06.2016 № 309-ЭС16-1553 и Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в постановлении Президиума от 17.07.2007 № 11974/06, не связан выводами других судов о правовой квалификации рассматриваемых отношений и толковании правовых норм.

Однако в силу части 3 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, обстоятельства, установленные судом общей юрисдикции, являются для настоящего обособленного спора преюдициальными.

Вывод судов о том, что договор займа является мнимой сделкой, при установленном судом общей юрисдикции факте реальности договоров займа от 31.10.2016 и получении ФИО5 денежных средств от ФИО1, необоснован.

В силу процессуальной определенности, исходя из системного толкования положений действующего законодательства, в том числе Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, конкуренция судебных актов недопустима.

Суд первой инстанции, указав на отсутствие оснований для применения части 3 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, исходил
из того, что решения суда общей юрисдикции приняты без учета возбуждения в отношении ФИО5 дела о банкротстве. Его сын не входил в состав участвующих в этих делах лиц, при этом он заявил мотивированные и документально подтвержденные доводы о безденежности и недействительности договоров займа, которые не являлись предметом проверки при принятии судом общей юрисдикции решений.

Применив к ФИО1 повышенный стандарт доказывания, предусмотренный пунктом 26 постановления № 35, суд возложил на него обязанность доказать финансовую возможность предоставления займа должнику.

Между тем судом не учтено, что целью такой проверки является предотвращения необоснованных требований к должнику и нарушений тем самым прав его кредиторов.

Верховный Суд Российской Федерации в определении от 11.09.2017
№ 301-ЭС17-4784 указал, что как правило, для подтверждения обстоятельств, подтверждающих позицию истца или ответчика, достаточно совокупности доказательств (документов), обычной для хозяйственных операций, лежащих в основе спора. Однако
в условиях банкротства ответчика и конкуренции его кредиторов интересы должника-банкрота и аффилированного с ним кредитора («дружественного» кредитора) в судебном споре могут совпадать в ущерб интересам прочих кредиторов. Для создания видимости долга в суд могут быть представлены внешне безупречные доказательства исполнения
по существу фиктивной сделки. Сокрытие действительного смысла сделки находится
в интересах обеих ее сторон. Реальной целью сторон сделки может быть, например, искусственное создание задолженности должника-банкрота для последующего распределения конкурсной массы в пользу «дружественного» кредитора.

Для предотвращения необоснованных требований к должнику и, как следствие, нарушений прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных
с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования (пункт 26 постановления № 35).

В определении Верховного Суда Российской Федерации от 05.02.2017
№ 305-ЭС17-14948 также содержится правовой подход, подлежащий применению
при рассмотрении требований заинтересованных лиц, подтвержденных вступившими
в законную силу судебными актами. В этом определении указано следующее.

В условиях банкротства должника и конкуренции его кредиторов возможны ситуации, когда отдельные лица инициируют судебный спор по мнимой задолженности
с целью получения внешне безупречного судебного акта для включения в реестр требований кредиторов. Подобные споры характеризуются представлением минимально необходимого набора доказательств, пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга, признанием сторонами обстоятельств дела или признанием ответчиком иска и т.п. В связи с тем, что интересы названных лиц и должника совпадают, их процессуальная деятельность направлена не на установление истины, а на иные цели.

Принятыми по таким спорам судебными актами могут нарушаться права других кредиторов, имеющих противоположные интересы и, как следствие, реально противоположную процессуальную позицию.

Закон предоставляет независимым кредиторам, а также арбитражному управляющему, право обжаловать судебный акт, на котором основано заявленное в деле
о банкротстве требование (часть 3 статьи 16 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункт 24 постановления № 35).

Однако по объективным причинам, связанным с тем, что они не являлись участниками правоотношений по спору, инициированному упомянутыми лицами, независимые кредиторы и арбитражный управляющий ограничены в возможности представления достаточных доказательств, подтверждающих их доводы. В то же время они должны заявить такие доводы и (или) указать на такие прямые или косвенные доказательства, которые с разумной степенью достоверности позволили бы суду усомниться в достаточности и достоверности доказательств, представленных должником и имеющим с ним общий интерес кредитором. Бремя опровержения этих сомнений лежит
на последнем. Причем это не должно составить для него затруднений, поскольку именно он должен обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником.

Анализ указанных правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации позволяет сделать вывод о том, что более строгий стандарт доказывания, чем к обычному кредитору в деле о банкротстве, применяется в случае, если стороны сделки являются аффилированными лицами, или имеют общий интерес, поскольку общность экономических интересов повышает вероятность представления кредитором внешне безупречных доказательств исполнения по существу фиктивной сделки с противоправной целью последующего распределения конкурсной массы в пользу «дружественного» кредитора и уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов.

В рассмотренном споре суд первой инстанции сделал вывод об общности экономических интересов должника и ФИО1, признав их заинтересованными лицами, исходя из того, что последний предоставил должнику беспроцентные займы.

Между тем судом не учтено, что по условиям договоров займодавец имеет право
на получение с заемщика процентов на сумму займа в порядке статьи 809 Гражданского кодекса в случае несвоевременного возврата денег (пункт 2.4 договоров).

Более того, в соответствии с пунктом 1 статьи 809 Гражданского кодекса, если иное не предусмотрено законом или договором займа, заимодавец имеет право на получение
с заемщика процентов на сумму займа в размерах и в порядке, определенных договором. При отсутствии в договоре условия о размере процентов их размер определяется существующей в месте жительства заимодавца.

Договор займа предполагается беспроцентным, если в нем прямо не предусмотрено иное, в случаях, когда: договор заключен между гражданами на сумму, не превышающую пятидесятикратного установленного законом минимального размера оплаты труда, и
не связан с осуществлением предпринимательской деятельности хотя бы одной из сторон; по договору заемщику передаются не деньги, а другие вещи, определенные родовыми признаками (пункт 3 статьи 809 Гражданского кодекса).

Кроме того, по условиям договоров возврат займов подлежал оплате в рублях
в сумме, эквивалентной определенной сумме в иностранной валюте, при этом подлежащая уплате в рублях сумма определяется по официальному курсу соответствующей валюты
на день платежа.

Таким образом, вывод суда о том, что ФИО1 предоставил должнику беспроцентные займы, противоречит указанным нормам и условиям договоров. Данный вывод также следует из решений суда общей юрисдикции, которыми с должника в пользу ФИО1 взысканы проценты за пользование займом, и определения о включении его требований в реестр требований кредиторов должника.

Обстоятельства, свидетельствующие о наличии общего интереса должника и ФИО1, а также о том, что их процессуальная деятельность в суде общей юрисдикции была направлена не на установление истины, а на иные цели, судами первой и апелляционной инстанций не установлены.

Судебные акты судов общей юрисдикции, имеющиеся в материалах обособленного спора, и их содержание подтверждают конфликт между противоборствующими сторонами – должником и ФИО1 по поводу различной оценки ими обстоятельств предоставления займов и применимым к ним нормам права.

Должник являлся инициатором спора по признанию договора займа незаключенным по безденежности, указывал на отсутствие у ФИО1 денежных средств
для предоставления займа, излагал свою позицию по вопросу о правовой квалификации договора и расписки, представлял доказательства в подтверждение своих доводов, обжаловал решения суда первой инстанции в апелляционном порядке.

При этом позиция должника была противоречивой. Так, заявляя о безденежности расписки, он одновременно указывал на заключение договора как гарантии оплаты им будущих поставок цветов, и на то, что указанная в расписке сумма являлась его задолженностью перед ФИО1 по договору поставки цветочной продукции.

Аналогичные возражения приводились им при рассмотрении исков
ФИО1 о взыскании задолженности по займам.

Таким образом, стороны занимали активную позицию при рассмотрении споров
в судах общей юрисдикции при опровержении позиций друг друга.

Указанные обстоятельства не учтены судами при рассмотрении спора, их вывод
о согласованном характере действий должника и ФИО9, направленных
на создание фиктивной задолженности, не подтвержден имеющимися в материалах обособленного спора доказательствами.

В условиях недоказанности того, что при заключении договоров займа интересы должника и ФИО1 совпадали в ущерб интересам прочих кредиторов, оснований для применения к займодавцу повышенного стандарта доказывания у судов
не имелось.

Кроме того, суды не приняли во внимание, что в рамках дела о банкротстве должник обращался с заявлением об исключении из реестра требований кредиторов требования ФИО1 в размере 11 227 994 рублей, основанного на оспоренных договорах займа. Заявление мотивировано тем, что требование ФИО1 погашено путем проведения одностороннего зачета от 26.12.2019, основанием для зачета послужил факт наличия задолженности ФИО1 перед ФИО5 по договору поставки № 7 от 10.07.2017.

Из установленных судами обстоятельств по настоящему спору усматривается, что сын должника, погасив за него включенную в реестр задолженность по обязательным платежам и получив вследствие этого права лица, участвующего в деле о банкротстве, оспаривает сделки, заключенные должником, действительность которых рассматривалась ранее судами общей юрисдикции, приводя те же основания для признания их недействительными. При этом, используя разъяснения, содержащиеся в пункте 26 постановления № 35, аффилированный с должником кредитор возложил на ФИО1 бремя опровержения доводов о безденежности займов, в то время как в суде общей юрисдикции должник, являясь заемщиком по оспоренным договорам, безденежность займа не доказал.

Такое поведение должника и аффилированного с ним кредитора свидетельствует
о злоупотреблении процессуальными правами, что недопустимо.

Права, предоставленные лицам, участвующим в деле о банкротстве, не могут использоваться ими исключительно с целью пересмотра итогов судебного разбирательства в суде общей юрисдикции.

При указанных обстоятельствах у судов первой и апелляционной инстанций
не имелось оснований для признания сделок мнимыми.

Выводы судов первой и апелляционной инстанций в обжалованных судебных актах не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и имеющимся в деле доказательствам, а также сделаны при неправильном применении норм права, что
в соответствии с частями 1, 2, 3 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены судебного акта.

В то же время ФИО3 оспаривал договоры займа от 31.10.2016 не только
по статье 170 Гражданского кодекса, но и по статье 10 Гражданского кодекса и
по специальным основаниям, предусмотренным пунктом 2 статьи 61.2 Закона
о банкротстве.

Между тем указанные требования не были рассмотрены судом первой инстанции.

Полномочия по установлению обстоятельств, имеющих значение для правильного и всестороннего рассмотрения дела, а также по оценке доказательств, доводов и возражений лиц, участвующих в деле, у суда кассационной инстанции отсутствуют в силу положений главы 35 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с чем допущенные арбитражными судами нарушения не могут быть восполнены на стадии кассационного рассмотрения дела.

При таких обстоятельствах судебные акты подлежат отмене на основании частей 1-3 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, а заявление - направлению на новое рассмотрение в Арбитражный суд Чувашской Республики – Чувашии.

При новом рассмотрении обособленного спора суду необходимо устранить допущенные нарушения, проверить наличие оснований для признания оспоренных сделок недействительными по статье 10 Гражданского кодекса и по специальным основаниям, предусмотренным пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, принять законный и обоснованный судебный акт.

Разрешая вопрос о применении срока исковой давности, судам следует учесть разъяснения, изложенные в пункте 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности».

Вывод судов о том, что срок исковой давности для признания сделки недействительной подлежит исчислению с даты определения от 21.07.2020, которым произведена замена кредитора, противоречит указанным разъяснениям.

В силу части 3 статьи 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, при отмене судебного акта с передачей дела на новое рассмотрение вопрос
о распределении судебных расходов разрешается арбитражным судом, вновь рассматривающим дело.

Руководствуясь статьей 287 (пунктом 3 части 1), статьей 288 (части 1 и 2) и 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Волго-Вятского округа

П О С Т А Н О В И Л :

определение Арбитражного суда Чувашской Республики - Чувашии от 05.03.2021 и постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 05.10.2021 по делу
№ А79-14770/201 отменить.

Направить обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Чувашской Республики – Чувашии.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок,
не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном
в статье 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации

Председательствующий

Л.В. Кузнецова

Судьи

В.А. Ногтева

В.П. Прыткова