Гражданский кодекс часть 1

в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) общества с ограниченной ответственностью «Локотэк» (далее – Общество; должник) его конкурсный управляющий ФИО2 обратился в Арбитражный суд Ярославской области с заявлением о привлечении солидарно к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 20 069 728 рублей 27 копеек ФИО3, ФИО1 и ФИО4.

Арбитражный суд Ярославской области определением от 22.01.2022, оставленным без изменения постановлением Второго арбитражного апелляционного суда от 02.06.2022, удовлетворил заявление частично: привлек ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, взыскал с ФИО1 в конкурсную массу должника 20 069 728 рублей 27 копеек, в удовлетворении заявления в остальной части отказал.

Не согласившись с состоявшимися судебными актами в части удовлетворения заявления, ФИО1 обратился в Арбитражный суд Волго-Вятского округа с кассационной жалобой, в которой просит их в указанной части отменить, направить обособленный спор на новое рассмотрение.

В обоснование кассационной жалобы заявитель указывает, что суды первой и апелляционной инстанций пришли к необоснованному выводу об отсутствии у единственного участника должника ФИО4 бухгалтерской и иной документации должника. Из пояснений ФИО4 следует, что ФИО1 по окончании
2016 года передал ему всю бухгалтерскую документацию, из которой следует, что все снятые с корпоративных картах денежные средства были внесены в кассу Общества и израсходованы на выплату заработной платы сотрудникам и хозяйственные нужды.

ФИО1 обращает внимание суда округа на то, что в связи с передачей документации участнику Общества, он не имеет возможности представить доказательства расходования полученных с корпоративной карты денежных средств на нужды должника.

Ответчик считает, что суды необоснованно оценили его действия по снятию денежных средств с корпоративной банковской карты как вывод денежных средств из оборота, не приняв во внимание их регулярное осуществление с 2014 года, в то время как признаки банкротства у должника, по мнению судебных инстанций, появились в 2017 году.

Заявитель выражает несогласие с выводами судов о возникновении у Общества признаков банкротства по состоянию на 31.12.2016, поскольку суды не конкретизировали перед какими кредиторами и в какой сумме имелась задолженность на указанную дату. Акт сверки взаимных расчетов с индивидуальным предпринимателем ФИО5 не свидетельствует о наличии у Общества признаков неплатежеспособности.

ФИО1 полагает, что судебные инстанции не дали оценки акту сверки взаимных расчетов с обществом с ограниченной ответственностью «Контракт Сервис», согласно которому по состоянию на 31.05.2016 у последнего имелась задолженность перед Обществом в размере 4 984 294 рубля 07 копеек, которая к 31.12.2016 не была погашена.

По мнению заявителя, конкурсный управляющий не предпринял действий по установлению количества работников Общества и размера выплаченной им заработной платы, а также не установил сумму дебиторской задолженности.

Конкурсный управляющий в отзыве и его представитель в судебном заседании 09.09.2022 отклонили доводы заявителя, сославшись на законность и обоснованность принятых судебных актов.

Судебное заседание откладывалось до 10.10.2022 (определение от 09.09.2022).

Определением от 10.10.2022 на основании пункта 2 части 3 статьи 18 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации произведена замена судьи Елисеевой Е.В. на судью Кузнецову Л.В. Кассационная жалоба рассмотрена с начала.

Лица, участвующие в деле, надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения жалобы после отложения судебного разбирательства, явку представителей в заседание суда округа не обеспечили, что в силу части 3 статьи 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не является препятствием для рассмотрения жалобы в их отсутствие.

Законность обжалованных судебных актов проверена Арбитражным судом Волго-Вятского округа в порядке, установленном в статьях 274, 284 и 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела, с 18.12.2013 единственным участником Общества являлся ФИО4, руководителем с декабря 2013 года по 11.09.2017 – ФИО1, затем с 11.09.2017 по 27.09.2019 – ФИО3

ФИО3 02.04.2018 обратилась в полицию с заявлением о незаконной регистрации ее в качестве руководителя должника.

В Единый Федеральный реестр юридических лиц внесена запись от 28.06.2018 о недостоверности сведений о том, что руководителем Общества является ФИО3

В ходе осуществления деятельности Общества за период с июля 2014 по февраль 2017 года генеральный директор ФИО1 совершил 216 операций снятия наличных денежных средств с корпоративной карты по расчетному счету должника
№ 40702810502910000376 на общую сумму 9 350 780 рублей.

Арбитражный суд Ярославской области определением от 14.02.2019 ввел в отношении Общества процедуру наблюдения; решением от 10.07.2019 признал должника несостоятельным (банкротом), ввел в отношении его имущества процедуру конкурсного производства, утвердил конкурсным управляющим ФИО2.

Конкурсный управляющий, посчитав, что имеются основания для привлечения единственного участника и руководителей Общества к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, обратился в арбитражный суд с соответствующим заявлением.

Суды двух инстанций, удовлетворив заявление в части привлечения к субсидиарной ответственности ФИО1, исходили из того, что именно его действия привели к банкротству Общества.

Исследовав материалы дела, изучив доводы, изложенные в кассационной жалобе, отзыв на нее, заслушав представителя конкурсного управляющего, суд кассационной инстанции не установил правовых оснований для отмены состоявшихся судебных актов.

Указанные конкурсным управляющим основания для привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности имели место в период действия норм о субсидиарной ответственности, предусмотренных в статье 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), поэтому к спорным правоотношениям подлежат применению основания и правила привлечения к субсидиарной ответственности, установленные материальными нормами статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям» (далее – Закон № 134-ФЗ), вступившего в силу 30.06.2013, без учета изменений, внесенных Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях».

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Закона о банкротстве руководитель должника обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд, в том числе в случае, если должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества.

Такое заявление должника должно быть направлено в арбитражный суд в случаях, предусмотренных пунктом 1 статьи 9 Закона о банкротстве, в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения соответствующих обстоятельств (пункт 2 статьи 9 Закона о банкротстве).

В силу пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве нарушение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в порядке, который установлен статьей 9 закона, влечет за собой субсидиарную ответственность руководителя должника по обязательствам последнего, возникшим после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве.

Не соответствующее принципу добросовестности бездействие руководителя, уклоняющегося от исполнения возложенной на него Законом о банкротстве обязанности по подаче заявления должника о собственном банкротстве (о переходе к осуществляемой под контролем суда ликвидационной процедуре), является противоправным, виновным, влечет за собой имущественные потери на стороне кредиторов и публично-правовых образований, нарушает как частные интересы субъектов гражданских правоотношений, так и публичные интересы государства. Исходя из этого законодатель в пункте 2 статьи 10 Закона о банкротстве презюмировал наличие причинно-следственной связи между неподачей руководителем должника заявления о банкротстве и негативными последствиями для кредиторов и уполномоченного органа в виде невозможности удовлетворения возросшей задолженности.

В предмет доказывания по спорам о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности, предусмотренной пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве, входит установление следующих обстоятельств: возникновение одного из условий, перечисленных в пункте 1 статьи 9 закона; момент возникновения данного условия; факт неподачи руководителем в суд заявления о банкротстве должника в течение месяца со дня возникновения соответствующего условия; объем обязательств должника, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 закона.

При исследовании совокупности данных обстоятельств следует учитывать, что обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель в рамках стандартной управленческой практики должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, упомянутых в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

Указанное согласуется с разъяснениями, содержащимся в абзаце первом пункта 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53
«О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление № 53), согласно которым обязанность руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель, находящийся в сходных обстоятельствах, в рамках стандартной управленческой практики, учитывая масштаб деятельности должника, должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

При этом причинно-следственная связь между неподачей руководителем заявления о банкротстве должника и невозможностью удовлетворения требований кредиторов, обязательства перед которыми возникли в период просрочки подачи такого заявления, презюмируется (пункт 12 Постановления № 53).

Вместе с тем, если руководитель должника докажет, что само по себе возникновение признаков неплатежеспособности, обстоятельств, названных в абзацах пятом и седьмом пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве, не свидетельствовало об объективном банкротстве, и он, несмотря на временные финансовые затруднения, добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил необходимые усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, такой руководитель может быть освобожден от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах (абзац второй пункта 9 Постановления № 53).

Согласно статье 2 Закона о банкротстве под неплатежеспособностью понимается прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств. При этом недостаточность денежных средств предполагается, если не доказано иное.

Проанализировав в порядке статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации представленные в материалы дела доказательства, суды первой и апелляционной инстанций установили, что по состоянию на 31.12.2016 у должника имелась непогашенная задолженность перед многими кредиторами, которая впоследствии была подтверждена вступившими в законную силу судебными актами.

В частности, Арбитражный суд города Москвы решением от 31.07.2017 по делу
№ А40-68909/2017 взыскал с Общества в пользу общества с ограниченной ответственностью «Амега Сервис» 10 051 293 рубля 70 копеек задолженности по договору аренды вагонов от 16.10.2015 № 1-10/15, из которых основной долг составил
1 835 967 рублей 74 копейки и 8 215 325 рублей 96 копеек за период с июля 2016 по январь
2017 года; решением от 19.07.2017 по делу № А40-68913/2017 взыскал с Общества в пользу индивидуального предпринимателя ФИО5 741 000 рублей задолженности по внесению арендной платы; кроме того, в материалах дела имеются и иные решения арбитражных судов, подтверждающих ненадлежащее исполнение должником обязательств перед кредиторами в 2016 году.

На основании изложенного, суды первой и апелляционной инстанций пришли к обоснованному выводу о том, что ФИО1 не позднее 31.01.2017 должен был обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании Общества несостоятельным (банкротом).

Позиция заявителя о том, что вывод судов о наличии у должника признаков неплатежеспособности по состоянию на 31.12.2016 является немотивированной, противоречит тексту оспариваемых судебных актов.

Суд первой инстанции на страницах 3 – 4 обжалованного определения раскрыл список кредиторов должника, задолженность перед которыми образовалась до 31.12.2016, с указанием конкретных сумм, а также судебных решений, которыми подтверждены данные факты. В частности, суд сослался на долг перед обществом с ограниченной ответственностью «Амега Сервис» в размере 10 051 293 рубля 70 копеек, перед индивидуальным предпринимателем ФИО5 – 741 000 рублей, перед обществом с ограниченной ответственностью «Трансэкспедитор» – 442 000 рублей, перед открытым акционерным обществом «Российские железные дороги» – 374 299 рублей 36 копеек. Аналогичные сведения изложены на страницах 5 и 6 постановления суд апелляционной инстанции.

Ссылка ФИО1 о том, что суды первой и апелляционной инстанций, установив дату наступления у должника признаков неплатежеспособности, не приняли во внимание наличие у Общества дебиторской задолженности, отклонена судом округа в силу следующего.

В силу статьи 9 Закона о банкротстве, руководитель хозяйствующего субъекта обязан обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании его банкротом, если должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества.

В рассматриваемом случае суды, установив, что по состоянию на 31.12.2016 у должника имелась непогашенная задолженность перед контрагентами, которая в течение 2016 года только наращивалась, пришли к обоснованному выводу о наличии у ФИО1 обязанности обратиться с заявлением о признании Общества банкротом не позднее 31.01.2017 в связи с наличием у последнего признаков неплатежеспособности.

Само по себе наличие дебиторской задолженности, которая Обществу контрагентами не оплачивалась, не исключает наличие у него признаков неплатежеспособности.

Кроме того, суды усмотрели основания для удовлетворения заявления конкурсного управляющего в части привлечения ФИО1 к субсидиарной ответственности в связи с осуществлением им действий, повлекших признание Общества банкротом.

На основании абзаца третьего пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в редакции Закона № 134-ФЗ), если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам. Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, в том числе в случае причинения вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

В конструкцию пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в применяемой редакции заложена презумпция причинно-следственной связи между приведенными действиями (бездействием) контролирующих должника лиц и признанием должника несостоятельным (банкротом). При доказанности условий, составляющих презумпцию вины в доведении до банкротства, бремя по ее опровержению переходит на другую сторону, которая вправе приводить доводы об отсутствии вины, в частности, о том, что банкротство вызвано иными причинами, не связанными с недобросовестным поведением ответчика.

По правилам абзаца девятого пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве контролирующее должника лицо, вследствие действий и (или) бездействия которого должник признан несостоятельным (банкротом), не несет субсидиарной ответственности, если докажет, что его вина в признании должника несостоятельным (банкротом) отсутствует. Такое лицо также признается невиновным, если оно действовало добросовестно и разумно в интересах должника.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 16 Постановления № 53, под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов, следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством (абзац первый). Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (абзац второй).

Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства (абзац третий).

Согласно позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в Определении от 22.06.2020 № 307-ЭС19-18723(2,3), в соответствии с положениям гражданского и банкротного законодательства контролирующие должника лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, если их виновное поведение привело к невозможности погашения задолженности перед кредиторами должника (доведение должника до банкротства – абзац первый пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве).

При установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание следующее:

1) наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника;

2) реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки);

3) ответчик является инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий.

Как следует из разъяснений, приведенных в пункте 23 Постановления № 53, презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам.

Суды двух инстанций установили, что в период с июля 2014 по февраль 2017 года ФИО1, будучи генеральным директором Общества, совершил 216 операций по снятию с корпоративной банковской карты, прикрепленной к расчетному счету должника, наличных денежных средств на общую сумму 9 350 780 рублей.

В ходе рассмотрения настоящего обособленного спора ФИО1 настаивал на том, что все снятые денежные средства были израсходованы на нужды должника, представил приходные и расходные кассовые ордера, документы о перечислении заработной платы работникам Общества, авансовые отчеты и иные документы.

Суды, проанализировав возражения ФИО1 и оценив представленные им доказательства, установили, что расходование денежных средств подтверждено частично – на сумму около 3 000 000 рублей.

В отношении более чем 6 000 000 рублей, снятых ФИО1 с расчетного счета Общества, документов, подтверждающих дальнейшее использование указанных денежных средств на нужды должника, не представлено.

При этом более 4 000 000 рублей были сняты с расчетного счета в предбанкротный период – с июля 2016 по февраль 2017 года. Из указанных денежных средств подтверждено расходование на нужды должника 1 102 679 рублей 21 копейки.

ФИО1 представил в суды приходные кассовые ордера в подтверждение оприходования денег в кассу общества и расходные кассовые ордера без первичных документов. Однако регистров бухгалтерского учета по кассовым операциям (кассовой книги, журналов регистрации приходных и расходных кассовых документов) не представлено. В связи с изложенным, судебные инстанции пришли к заключению о том, что достоверность приходных и расходных кассовых ордеров в отсутствие иных первичных документов по каждой операции не подтверждена, а истинные мотивы снятия денег со счета должника ФИО1 не раскрыты.

Кроме того, суд первой инстанции, оценивая добросовестность действий
ФИО1, принял во внимание, что согласно записи в трудовой книжке, ответчик был уволен из Общества в феврале 2017 года, однако указанные обстоятельства не соответствуют действительности.

В частности, по заявлению ФИО3 Отделом Министерства внутренних дел Российской Федерации по Кировскому городскому району проведена проверка, в ходе которой установлено, что 11.09.2017 в ЕГРЮЛ внесена запись о том, что руководителем Общества является ФИО3, однако до сентября 2017 года и далее все финансовые и юридические взаимоотношения с контрагентами продолжал осуществлять ФИО1, но уже не в статусе генерального директора, а на основании доверенности, якобы выданной
ФИО3, при этом письма ответчик подписывал, указывая, что является именно генеральным директором.

Кроме того, в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 16.08.2019 также указано, что ФИО1 от имени Общества по доверенности взаимодействовал с акционерными обществами «Российские железные дороги» и «Федеральная пассажирская компания».

На основании изложенного суд пришел к выводу о том, что ФИО1 фактически руководил должником не только до февраля 2017 года (на чем настаивает ответчик), или до сентября 2017 года (как это следует из официальных сведений, размещенных в ЕГРЮЛ), но и после этих дат, а оформление ФИО3 в качестве генерального директора Общества произведено с целью уклониться от ответственности.

Довод ФИО1 о том, что суды необоснованно квалифицировали все произведенные им с 2014 года снятия денежных средств с корпоративной банковской карты Общества как вывод средств из оборота, не приняв во внимание отсутствие у должника признаков неплатежеспособности до 31.12.2016, отклонен судом округа в силу следующего.

Как отмечено в пункте 18 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2019), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 25.12.2019, предусмотренное статьей 10 Закона о банкротстве такое основание для привлечения к субсидиарной ответственности, как «признание должника несостоятельным вследствие поведения контролирующих лиц», по существу мало чем отличается от предусмотренного действующей в настоящее время статьей 61.11 Закона основания ответственности в виде «невозможности полного погашения требований кредитора вследствие действий контролирующих лиц», а потому значительный объем правовых подходов к толкованию положений как прежнего, так и ныне действующего законодательства является общим (в том числе это относится к разъяснениям норм материального права, изложенным в Постановлении № 53).

В пункте 17 Постановления № 53 указано, что контролирующее лицо также подлежит привлечению к субсидиарной ответственности и в том случае, когда после наступления объективного банкротства оно совершило действия (бездействие), существенно ухудшившие финансовое положение должника. Указанное означает, что по общему правилу контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств в будущем.

Таким образом, для привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по данному основанию достаточно установить факт существенной убыточности совершенной им сделки, при этом судам следует исходить из конкретных фактических обстоятельств дела, размера сделки применительно к масштабам деятельности должника, а также специфики оспариваемой сделки.

Особенность требования о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности заключается в том, что оно, по сути, опосредует типизированный иск о возмещении причиненного вреда, возникшего у кредиторов в связи с доведением основного должника до банкротства. Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания (в том числе посредством введения презумпций вины ответчика – пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве).

В рассматриваемом случае судебные инстанции резюмировали, что после наступления у Общества признаков неплатежеспособности, ФИО1 продолжал систематически снимать с корпоративной банковской карты денежные средства, которые расходовал на нераскрытые цели, не связанные с основной деятельностью должника, чем существенно ухудшил финансовое состояние должника.

Изложенное позволило судам прийти к заключению о том, что все произведенные ФИО1 снятия денежных средств (исключая те, расходование которых на нужды должника подтверждено) в той или иной мере способствовали наступлению усугублению критической ситуации, связанной с невозможностью удовлетворения должником требований кредиторов.

Таким образом, суды правомерно удовлетворили заявление конкурсного управляющего и привлекли ФИО1 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Аргументы заявителя о том, что вся имеющаяся бухгалтерская и иная документация должника была передана ФИО1 единственному участнику ФИО4, в связи с чем именно у указанного лица имеются документы, которые могут подтвердить расходование всех снятых ответчиком с расчетного счета должника денежных средств, отклонен судом округа в силу следующего.

В соответствии с постановлением Госкомстата Российской Федерации от 18.08.1998 № 88 «Об утверждении унифицированных форм первичной учетной документации по учету кассовых операций, по учету результатов инвентаризации» приходный кассовый ордер применяется для оформления поступления наличных денег в кассу организации как в условиях методов ручной обработки данных, так и при обработке информации с применением средств вычислительной техники. Приходный кассовый ордер выписывается в одном экземпляре работником бухгалтерии, подписывается главным бухгалтером или лицом, на это уполномоченным.

Квитанция к приходному кассовому ордеру подписывается главным бухгалтером или лицом, на это уполномоченным, и кассиром, заверяется печатью (штампом) кассира и регистрируется в журнале регистрации приходных и расходных кассовых документов и выдается на руки сдавшему деньги, а приходный кассовый ордер остается в кассе.

Следовательно, документом, подтверждающим факт внесения наличных денег в кассу организации, является, по общему правилу, квитанция к приходному кассовому ордеру, заверенная печатью (штампом) и подписанная главным бухгалтером или лицом, на это уполномоченным.

Между тем, ФИО1 представил в материалы дела не квитанции к приходным кассовым ордерам, а непосредственно сами ордера. Указанное обстоятельство свидетельствует о том, что вопреки позиции, изложенной в кассационной жалобе, в распоряжении ответчика остались первичные отчетные документы Общества, которые не были переданы им ФИО4 или иному лицу.

Кроме того, в ходе рассмотрения настоящего обособленного спора ФИО1 об истребовании у ФИО4 доказательств не ходатайствовал.

Иные доводы, изложенные заявителем кассационной жалобы, свидетельствуют о его несогласии с установленными по делу фактическими обстоятельствами и с оценкой судами двух инстанций доказательств. Переоценка доказательств и установленных судами предыдущих инстанций фактических обстоятельств дела в силу статьи 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не входит в компетенцию суда кассационной инстанции.

Материалы дела исследованы судами полно, всесторонне и объективно, представленным доказательствам дана надлежащая правовая оценка, изложенные в обжалуемых судебных актах выводы соответствуют фактическим обстоятельствам дела и нормам права. Оснований для отмены судебных актов по приведенным в кассационной жалобе доводам не имеется.

Нарушений норм процессуального права, являющихся в соответствии с частью 4 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации безусловным основанием для отмены судебных актов, суд округа не установил.

Вопрос о распределении расходов по уплате государственной пошлины за рассмотрение кассационной жалобы судом округа не рассматривался, поскольку статьей 333.21 Налогового кодекса Российской Федерации уплата государственной пошлины при подаче кассационных жалоб по данной категории дел не предусмотрена.

Руководствуясь статьями 287 (пункт 1 части 1) и 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Волго-Вятского округа

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда Ярославской области от 22.01.2022 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 02.06.2022 по делу № А82-17536/2018 оставить без изменения, кассационную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий

В.П. Прыткова

Судьи

Л.В. Кузнецова

В.А. Ногтева