Гражданский кодекс часть 1

в рамках дела о признании общества с ограниченной ответственностью «Восток Морнефтегаз» (ОГРН <***>, ИНН <***>, место нахождения: 693013, <...>) несостоятельным (банкротом)

Арбитражный суд Сахалинской области определением от 17.06.2016 принял к производству заявление конкурсного кредитора о признании несостоятельным (банкротом) общества с ограниченной ответственностью «Восток Морнефтегаз» (далее – общество «ВМРГ», должник).

Определением от 26.07.2016 (резолютивная часть объявлена 19.07.2016), с учетом ранее вынесенного определения об оставлении требований первого заявителя без рассмотрения, признаны обоснованными требования самого должника – в его отношении введена процедура наблюдения, временным управляющим утвержден ФИО7. Сведения о введении процедуры опубликованы в газете «Коммерсантъ» 06.08.2016.

Решением арбитражного суда от 02.06.2017 (резолютивная часть объявлена 29.05.2017) должник признан несостоятельным (банкротом) с открытием конкурсного производства; определением от 16.07.2017 конкурсным управляющим должником утвержден ФИО4.

В ходе процедуры наблюдения (05.09.2016) в арбитражный суд направлено и затем принято к производству заявление POSH Semko Pte Ltd. (ФИО5 Лтд.) (далее – компания ФИО8, кредитор), уточненное в ходе обособленного производства, о включении в реестр требований кредиторов должника 2 680 293,05 долларов США, составляющих основной долг - 2 323 747,91 долларов США и договорные проценты – 356 545,14 долларов США, на основании основной гарантии, выданной должником 04.03.2015 по чартеру на случай неисполнения фрахтователем - Oil Field Supplies Pte. Ltd. (ФИО6 Сапплайз Пте Лтд.) (далее – компания ОФС, третье лицо) обязательств из договоров фрахтования судна от 04.03.2015 №91870274 и №91870275, где кредитор выступил в качестве судовладельца.

Определением от 23.11.2016 к участию в деле в качестве третьего лица привлечена компания ОФС.

Определением от 05.04.2017 заявление компании ФИО8 об установлении требования в части процентов выделено в отдельное производство.

По результатам рассмотрения заявления в части процентов Арбитражным судом Сахалинской области вынесено определение от 18.04.2017 – требование компании ФИО8 в размере 23 492 527,01 руб. (эквивалентно 356 545,14 долларам США по состоянию на 19.07.2016) – сумма процентов включено в третью очередь реестра требований кредиторов должника.

Постановлением Пятого арбитражного апелляционного суда от 28.06.2017 определение от 18.04.2017 о включении в реестр суммы процентов по заявлению компании ФИО8 оставлено без изменения.

В кассационной жалобе, принятой к производству суд округа, конкурсный управляющий обществом «ВМНГ» просит определение от 18.04.2017 и постановление от 28.06.2017 отменить, в удовлетворении требований компании ФИО8 в размере 23 492 527,01 руб. процентов отказать. Считает ошибочным вывод судебных инстанций о применимости к банковской гарантии норм права Сингапура. В подтверждение своей позиции о необходимости при разрешении спора руководствоваться нормами российского права приводит следующую аргументацию: гарантия является односторонней сделкой российского юридического лица и к ней согласно статье 1217 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) должно применяться право страны по месту деятельности обязанного по этой сделке лица; из содержания самой гарантии не следует, что применимым является сингапурское право, указания на применимое право гарантия не содержит, а условие о том, что «гарантия подлежит исполнению и толкуется в соответствии с правом Сингапура» таким указанием не является; гарантия не конкретизирует компетентный суд по рассмотрению споров между сторонами; в гарантии четко предусмотрено применение законодательства о банкротстве, применимого в отношении гаранта. В этой связи, с учетом пункта 1 статьи 1192 ГК РФ и содержания гарантии от 04.03.2015, при рассмотрении требований заявителя надлежит применять правила параграфа 6 главы 23 ГК РФ, исходя из которых: гарантийное обязательство в данном случае не возникло ввиду неуказания в представленной гарантии срока ее действия вопреки императивным нормам, закрепленным в пункте 4 статьи 368 и статье 190 ГК РФ, а также разъяснениям пункта 34 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.07.2012 №42 и пункта 2 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15.01.1998 №27; гарантия не может считаться заключенной сделкой, так как не содержит всех существенных условий договора, перечисленных в пункте 4 статьи 368 ГК РФ); гарантия недействительна ввиду отсутствия в ней условий о возмездности (пункт 3 статьи 368, параграф 5 главы 23 и статья 575 ГК РФ). По мнению заявителя жалобы, выдача гарантии от 04.03.2015 является безусловным злоупотреблением правом, поскольку должник фактически обязался дважды отвечать по одним и тем же обязательствам, но по разным договорам (основаниям): в первом случае по договору аренды, во втором случае по соглашению о гарантии; в этой связи поясняет, что при оплате должником долга в пользу компании ФИО8 его (должника) обязательства перед компанией ОФС по договорам тайм-чартера не уменьшатся, так как ни договоры тайм-чартера, ни гарантия соответствующих условий не содержат. Сделка (соглашение о гарантии) нарушает права и законные интересы должника, так как удовлетворенные на ее основании требования приведут к распределению денежных средств в пользу кредитора за счет конкурсной массы. Заявитель считает поведение должника недобросовестным, поскольку при выдаче гарантии он не преследовал цели получения прибыли или иного экономического эффекта, его действия были направлены исключительно на искусственное увеличение кредиторской задолженности - данное позволяет применить статью 10 ГК РФ. Считает необходимым при оценке достоверности заявленного требования, руководствуясь разъяснениями пункта 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 №35 (далее – Постановление №35), учесть, что предусмотренное гарантией от 04.03.2015 обеспечение в бухгалтерской отчетности должника не отражалось, а паспорт сделки (где участвует иностранная компания) должником не оформлялся - указанное является свидетельством мнимости гарантии (статья 170 ГК РФ).

В отзыве на кассационную жалобу компания ФИО8 просит оставить обжалуемые судебные акты без изменения. Считает правильно установленным применимое к спору право – право Сингапура и правильно примененными положения указанного права. Предусмотрев в гарантии, что она подлежит исполнению и толкования в соответствии с правом Сингапура, должник прямо и непосредственно выбрал подлежащее применению в вопросах исполнения и толкования право, суды рассмотрели требование кредитора об исполнении гарантии. Суды дали условию гарантии о применимом праве толкование, соответствующее требованиям пункта 2 статьи 1210 и статьи 431 ГК РФ. Отмечает, что нормы закона о банкротстве применены судами в той мере, в которой того требует российское законодательство (порядку и условиям процедур, порядку предъявления требований), вопросы исполнения и толкования положений гарантии закон о банкротстве не регулирует. Считает, что суды правильно установили - по праву Сингапура гарантия является односторонним договором поручительства и правильно не применили статьи 190, 368 ГК РФ, не являющихся нормами непосредственного применения. Также правильным находит признание гарантии действительной, надлежащим образом выданной должником без злоупотребления правом. В этой связи возражает на доводы о двойной ответственности должника; отмечает, что должник, исполнив обязанность по гарантии, вправе предъявить регрессное требование к компании ОФС о возмещении уплаченных по гарантии сумм; более того, возникновение требований по гарантии наступило при неисполненном компанией ОФС своих обязательств по договорам фрахтования. Довод заявителя жалобы о безвозмездности гарантии считает несостоятельным, в самой гарантии предусмотрено обратное, в данном случае встречное удовлетворение выразилось в заключенном кредитором как судовладельцем договоров фрахтования с третьим лицом для последующего использования судов непосредственно должником. Возражая на довод о незаключенности соглашения о гарантии, указывает, что поскольку гарантия подчинена законодательству Сингапура, то к ней неприменимы положения статьи 368 ГК РФ, гарантия является надлежащим образом выданной, законной и действительной. Считает, вопреки доводу жалобы о злоупотреблении правом, что должник имел правовой и фактический интерес в выдаче гарантии и получил от выдачи гарантии выгоду в виде получения морских судов кредитора в коммерческое пользование по тайм-чартеру. Ошибочной и противоречащей совокупности обстоятельств спора находит позицию подателя жалобы о том, что неотражение выданной гарантии в бухгалтерском и налоговом учете, равно как и неоформление паспорта сделки, свидетельствует о мнимости сделки; пункт 26 Постановления №35 говорит о случаях, когда первичной документации к установления наличия требования недостаточно, что к настоящему случаю неприменимо; порочность воли кредитора (как лица, в интересах которого выдана гарантия) не подтверждена. Обращает внимание на подачу жалобы за пределами срока на кассационное обжалование, в связи с чем ее принятие к производству неправомерно.

Компания ОФС в отзыве на кассационную жалобу поддерживает требования заявителя об отмене судебных актов и отказе в установлении заявленной кредитором задолженности. Приводит доводы о злоупотреблении правом при выдаче гарантии и о неприменимости к гарантии права Сингапура, мотивируя свою позицию аналогично подателю кассационной жалобы.

В заседании суда кассационной инстанции представитель должника в лице конкурсного управляющего и участников должника настаивал на отмене судебных актов по приведенным в кассационной жалобе доводам; представители компании ФИО8 высказались в поддержку определения и постановления согласно поступившему в суд отзыву. От других лиц, участвующих в обособленном споре и извещенных надлежащим образом о времени и месте слушания дела, представители не явились.

Проверив законность определения от 18.04.2017 и постановления от 28.06.2017, с учетом доводов кассационной жалобы, отзывов на нее и выступлений участников процесса, Арбитражный суд Дальневосточного округа приходит к следующему.

В соответствии с пунктом 1 статьи 71 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) для целей участия в первом собрании кредиторов кредиторы вправе в течение тридцати дней с даты опубликования сообщения о введении наблюдения предъявить свои требования к должнику с приложением судебного акта или иных документов, подтверждающих обоснованность этих требований. Проверка обоснованности требований, заявленных в ходе наблюдения, осуществляется арбитражным судом вне зависимости от наличия либо отсутствия возражений по заявленным требованиям (пункты 3 и 5 этой же статьи).

В данном случае кредитор обратился в арбитражный суд в пределах установленного срока (публикация о введении наблюдения состоялась 06.08.2016, а заявление направлено 05.09.2016).

Судами по материалам дела установлено, что в подтверждение своего требования кредитор представил ряд соглашений.

В частности, 04.03.2015 между компанией ФИО8 (судовладелец) и компанией ОФС (фрахтователь) заключены договоры фрахтования - стандартные тайм-чартеры для судов, обслуживающих морские буровые установки, кодовое наименование «Сапплайтайм 89», №91870274 (название судна Пи-Оу-Эс-Эйч Персистанс) и №91870275 (название судна Пи-Оу-Эс-Эйч Персеверанс). Условия этих договоров аналогичны и включают, в числе прочего, следующие: фрахтователь обязался уплачивать судовладельцу арендную плату (фрахт) в размере 22 000 долларов США; за несвоевременную оплату судовладелец вправе начислить процент по ставке 0,025% в день от суммы не внесенной в срок оплаты до погашения задолженности.

04.03.2015 общество с ограниченной ответственностью «МИГДЛЕН Лоджистик Сахалин» (в настоящее время общество «ВМНГ») подписало основную гарантию по договору чартера, в которой гарантировало абсолютно, безусловно и безотзывно в качестве основного должника полное исполнение обязательств фрахтователя по договорам фрахтования судов от 04.03.2015 №91870274 и №91870275.

19.05.2016 компания ФИО8 обратилось к должнику как гаранту с требованием перечислить в срок до 01.06.2016 сумму задолженности фрахтователя, сформировавшуюся по вышеуказанным договорам фрахта от 04.03.2015.

Неисполнение гарантом предъявленного требования и возбуждение в его отношении дела о банкротстве повлекли заявление компанией ФИО8 настоящего требования о включении в реестр требований кредиторов основного долга и процентов. Как отмечено выше, в рамках настоящего производства рассматривается требование в части процентов, производное от уже установленного требования о включении в реестр основного долга.

При проверке обоснованности заявленного требования суды, с учетом ранее рассмотренного обособленного спора о включении в реестр основного долга, установили, что по договорам фрахтования от 04.05.2015 №91870274 и №91870275 между кредитором и третьим лицом морские суда переданы во фрахт, арендные платежи производились фрахтователем с марта по октябрь 2015 года, а после указанного периода выплаты прекратились; размер сформировавшейся основной задолженности компании ОФС перед компанией ФИО8 по названным договорам составил 2 323 747,91 долларов США. Периоды просрочки платежей установлены по первичной документации установлены по первичной документации, выводы относительно размера начисленных согласно договорам процентов обоснованы, расчеты верны. Возражений на судебные акты в указанной части участниками дела не представлено.

Спорным является вопрос о наличии на стороне общества «ВМНГ» обязанности погасить долг за компанию ОФС.

В этой связи суды установили, что в договорах фрахтования от 04.03.2015 (статья 57 части II) предусмотрено обеспечение исполнения обязательств гарантией в форме, согласованной сторонами.

В деле, как указывалось, представлена основная гарантия от 04.05.2015 по договорам чартера, выданная предшественником должника.

Поскольку гарантия выдана в обеспечение исполнения обязательств иностранного лица, то при рассмотрении требования необходимо установление применимого права (статья 1186 ГК РФ). По мнению кредитора (компании ФИО8) в данном случае обязательства из гарантии подпадают под регулирование сингапурского права, а по мнению должника и поддерживающих его лиц – спор должен разрешаться с применением российского законодательства.

Суды двух инстанций, соглашаясь с позицией кредитора, исходили из следующего.

В силу статьи 1210 ГК РФ стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела.

В основной гарантии по договору чартера от 04.03.2015 закреплено, что она является законным и действительным обязательством гаранта, подлежащим исполнению на условиях такой гарантии (с учетом законодательства о банкротстве и неплатежеспособности, применимого в отношении гаранта). Настоящая гарантия подлежит исполнению и толкуется в соответствии с законодательством Сингапура. Гарант подчиняется исключительной юрисдикции судов Сингапура.

На основании осуществленной по правилам статьи 431 ГК РФ оценки процитированных условий основной гарантии суды обоснованно заключили, что в данном случае участниками спорных взаимоотношений, в том числе гарантом, сделан выбор в пользу сингапурского права в качестве подлежащего применению к имущественным взаимоотношениям, возникшим из упомянутой гарантии.

В силу статьи 1218 ГК РФ основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обязательствам определяются по праву страны, подлежащему применению к соответствующему обязательству.

Возражения, приведенные заявителем кассационной жалобы, относительно определенного судом применимого в данном случае права несостоятельны.

Так, приведенная кассатором в обоснование своей позиции ссылка на то, что гарантия является односторонней сделкой российского юридического лица и к ней согласно статье 1217 ГК РФ должно применяться право страны по месту деятельности обязанного по этой сделке лица, отклоняется. Закрепленное статьей 1217 ГК РФ правило о применимом праве к обязательствам, возникающим из односторонних сделок, является общим и применяется в случае, если иное явно не вытекает из закона, условий или существа сделки либо совокупности обстоятельств дела. В данном случае, как установлено судами, в гарантии явно указано сингапурское право в качестве подлежащего применению.

Отсутствие в тексте основной гарантии прямой формулировки со словами о применении сингапурского права не опровергает сделанного вывода, поскольку в текст, как указано выше, включено условие об исполнении и толковании гарантии в соответствии с законодательством Сингапура. В свою очередь в силу статьи 1215 ГК РФ правом, подлежащим применению к договору, в том числе в соответствии с правилами статьи 1210 ГК РФ (выбор права сторонами договора) определяются, в частности: толкование договора, права и обязанности сторон договора, исполнение договора. То есть согласие толковать и исполнять обязательство в соответствии с нормами сингапурского законодательство равнозначно выбору применимого права. Иной подход не соответствует приведенной норме права и ведет к противоречию (при добровольном исполнении гарантийных обязательств гарант и иные заинтересованные лица будут руководствоваться нормами сингапурского права, а при судебном разбирательстве гарантия будет толковаться с позиции российского законодательства), что недопустимо.

То, что гарантия не конкретизирует компетентный суд, не аннулирует вывод о применимом праве, учитывая, что соответствующая конкретизация не названа законодателем (глава 68 ГК РФ) в числе обязательного условия для определения права, подлежащего применению к имущественным отношениям из обязательств, осложненных иностранным элементом.

Наличие в гарантии ссылки на учет законодательства о банкротстве, применимого в отношении гаранта, также не опровергает вывод о применимом праве к настоящему спору, основанному на обязательствах из гарантии. Упоминание в гарантии законодательства о банкротстве, применимого к гаранту (российскому юридическому лицу), то есть необходимость учитывать Закон о банкротстве согласуется с пунктом 2 статьи 1202 и пунктом 2 статьи 1215 ГК РФ, которые относят к личному праву юридического лица определение, в числе прочих, вопроса о его ликвидации, а также исключают из сферы действия применимого права этот вопрос. Суд апелляционной инстанции при оценке соответствующего довода правильно исходил из того, что законодательство о банкротстве регулирует процессуальные вопросы касательно заявленного требования (порядок предъявления, рассмотрения и погашения и проч.), но не затрагивает самого обязательственного правоотношения с позиции применимых норм материального права. Настоящий спор рассматривается в деле о банкротстве по правилам российского законодательства о банкротстве, но с учетом подлежащих применению к сути возникшего из гарантии обязательства материальных норм сингапурского права.

Мнение заявителя кассационной жалобы о необходимости применения российского законодательства в силу стать 1192 ГК РФ признано судом второй инстанции ошибочным, с чем суд округа соглашается.

В соответствии со статьей 1192 ГК РФ общие правила о применимом праве не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права (нормы непосредственного применения). В пункте 16 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 09.07.2013 №158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц» разъяснено - арбитражный суд применяет к спорным правоотношениям сверхимперативные нормы (статья 1192 ГК РФ) независимо от права, избранного сторонами в качестве применимого; при этом не все императивные нормы российского законодательства могут рассматриваться в качестве сверхимперативных, к последним в силу статьи 1192 ГК РФ относятся только такие императивные нормы права, которые вследствие указания в них самих или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. В данном случае указываемые заявителем кассационной жалобы нормы ГК РФ, регулирующие определение срока (статья 190 ГК РФ) и обеспечение обязательств путем выдачи независимой гарантии, в том числе устанавливающие требование к содержанию гарантии в части установления срока её действия (параграф 6 главы 23 ГК РФ, в частности, статья 368 ГК РФ), правильно не отнесены к перечню сверхимперативных, учитывая сферу их действия и существо спорных обязательств, а также подход к определению сверхимперативной характеристики нормы, разъясненный в пункте 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ 26.02.2013 №156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений».

Применяя при рассмотрении заявленного компанией ФИО8 требования законодательство Сингапура, суды, с целью установления содержания норм иностранного права, правомерно учли представленные кредитором юридические заключения по праву Сингапура от 25.01.2017 и от 21.02.2017, выданные адвокатом и солиситором Верховного суда Сингапура ФИО9 Вэнг Вайем. При этом верно применена статья 1191 ГК РФ, учтены содержание и полнота заключений, а также принято во внимание процессуальное поведение иных участников обособленного спора, которые, несмотря на предложение арбитражного суда, не воспользовались правом на раскрытие иностранных норм права в установленном порядке, не представили документов, подтверждающих ошибочность приобщенных к делу заключений и иное применение соответствующих норм. Следует отметить, что возражений относительно правильности понимания и применения норм сингапурского права в рамках настоящего спора не заявлено.

На основании представленных заключений суды установили, что основная гарантия от 04.03.2015 соответствует сингапурскому праву. Гарантия является разновидностью договора и представляет собой обязательство одного лица (гаранта) перед другим лицом (кредитором или бенефициаром) по поводу финансовых обязательств третьего лица перед тем другим лицом. С позиции права Сингапура гарантия, подписанная одним гарантом, является договором, односторонним поручительством, посредством которого гарант (поручитель) дает обещание исполнить свои обязательства по гарантии в ответ на определенные действия бенефициара. Гарантия, при неуказании в ней срока её действия, прекращается в момент полного исполнения гарантом своих обязательств по гарантии, либо когда исполнения обязательств по гарантии больше не требуется. Право на иск по гарантии возникает с момента, когда бенефициар предъявляет действительное требование об уплате денежных средств по гарантии. Бенефициар, при отсутствии иного указания в гарантии, вправе предъявить действительное требование по гарантии в любой момент по своему усмотрению; момент предъявления требования по гарантии связан с возникновением права на иск.

По результатам выявленного содержания норм сингапурского права в части его применения к обязательствам по представленной основной гарантии от 04.03.2015, с учетом установленного факта неисполнения обеспечиваемого гарантией финансового обязательства из договоров фрахта , с учетом размера и периодов неисполненного, суды правильно признали требование компании ФИО8 в части процентов в размере 372 215,45 долларов США обоснованным.

При расчете размера задолженности, выраженной в иностранной валюте, в рублях, суды руководствовались предписаниями пункта 1 статьи 4 Закона о банкротстве и обоснованно исходили из курса, установленного Центральным Банком Российской Федерации для соответствующей валюты на дату введения наблюдения (19.07.2016), в результате чего к включению в реестр правильно определили эквивалент – 23 492 527,01 руб.

Отнесение требования, признанного обоснованным, к третьей очереди реестра требований кредиторов, соответствует положениям статьи 134 Закона о банкротстве.

Поскольку суд округа поддерживает выводы судебных инстанций о применимом к рассматриваемому требованию праве – праве Сингапура, то доводы заявителя кассационной жалобы о несоответствии проверяемой гарантии требованиям к её содержанию и в связи с этим – о незаключенности гарантии со ссылками на нормы ГК РФ и разъяснения относительно применения этих норм признаются безосновательными при том, что по сингапурскому праву нарушений к форме, содержанию представленной гарантии и иных признаков её незаключенности не выявлено.

Довод кассационной жалобы о недействительности гарантии ввиду отсутствия в ней, вопреки пункту 3 статьи 368 и статье 575 ГК РФ, условий о возмездности, не принимается, поскольку, во-первых, приведенные нормы российского права не подлежат применению к заявленному требованию исходя из вышеприведенного обоснования; во-вторых, гарантия не содержит условия о безвозмездности; в-третьих, как указывалось выше, с позиции права Сингапура по односторонне подписанной гарантии гарант дает обещание исполнить свои обязательства по гарантии в ответ на определенные действия бенефициара и в данном случае, как установили суды, интерес гаранта, достигнутый им фактически, выражался во встречном исполнении бенефициаром в виде предоставления морских судов в аренду третьему лицу (без гарантии передача имущества не могла быть согласована), с целью последующего получения гарантом от третьего лица соответствующих судов в пользование по субарендным отношениям.

Позиция заявителя кассационной жалобы о необходимости квалификации действий должника по выдаче гарантии от 04.03.2015 с позиции статьи 10 ГК РФ как злоупотребление правом ошибочна. Данный довод проверялся апелляционным судом и обоснованно отклонен.

Приведенное в подтверждение заявленной позиции утверждение о том, что должник фактически обязался дважды отвечать по одним и тем же обязательствам, но по разным договорам (основаниям): в первом случае по договору аренды (между должником и третьим лицом), во втором случае по соглашению о гарантии (в пользу кредитора за третье лицо), противоречит содержанию закрепленных названными договорами обязательств. По субарендным отношениям должник обязался оплачивать третьему лицу фрахт в размере, превышающем согласованный в договорах фрахта от 04.03.2015 (заключены между компаниями ФИО8 и ОФС), исполнение субарендного договора позволяло третьему лицу как фрахтователю исполнить свои обязательства по договорам фрахта от 04.03.2015, что исключало необходимость обращения судовладельца с требованием об оплате к гаранту (должнику). То, что сторонами спорных взаимоотношений не урегулирован вопрос об уменьшении обязательств должника по субарендным отношениям в случае исполнения им своих гарантийных обязательств в пользу первого судовладельца, не означает задвоенность обязательств, поскольку, как правильно указал апелляционный суд, должник, исполнивший обязательства по гарантии, не лишен возможности требовать возмещения с лица, чьи обязательства им погашены; отсутствие соответствующего условия, отвечающего интересам гаранта, не должно влиять на объем прав судовладельца, заинтересованного лишь в исполнении договора, по которому он выступил арендодателем. Кроме того, как отмечено выше, при выдаче гарантии гарант преследовал цель в виде получения морских судов в пользование от первого арендатора и эта цель посредством выдачи гарантии достигнута. Следует отметить, что никаких доводов и свидетельств аффилированности судовладельца (кредитор) с гарантом (должник), также как и судовладельца с третьим лицом, не приведено и не представлено; повода усомниться в том, что обеспечение в виде гарантии в данном случае не соответствовало обычной практике в сфере использования морских судов, не выявлено; принятие судовладельцем мер, направленных на обеспечение финансовых обязательств своего контрагента посредством получения гарантии от лица, которое станет последующим пользователем передаваемого по первому договору имущества, где закреплена возможность субаренды (статья 17 части II), не противоречит обычной практике. Наличие подтвержденного денежного обязательства объективно влияет на процент удовлетворения требований всех кредиторов должника и затрагивает их интересы, что само по себе не является условием для вывода о недобросовестности кредитора. Таким образом, в рассматриваемом случае не доказана противоправность цели в действиях как гаранта, так и лица, в пользу которого гарантия выдана, что исключает применение статьи 10 ГК РФ при рассмотрении заявленного требования.

Мнимость гарантии от 04.03.2015, на чем настаивает заявитель кассационной жалобы, не установлена.

Согласно части 1 статьи 170 ГК мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия; такая сделка ничтожна. Дефект мнимой сделки проявляется в отсутствии направленности воли её участников на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Между тем в данном случае сделки, обусловленные выданной должником гарантией, исполнялись до октября 2015 года, а кредитор, в пользу которого гарантия выдана, обратился в арбитражный суд за установлением требования в деле о банкротстве гаранта при неисполнении основным должником (фрахтователем) своего денежного обязательства. В апелляционном постановлении верно указано на то, что ненадлежащее отражение должником в отчетной документации обязательства из гарантии при том, что установлена реальность сделки, не может подтверждать её мнимый характер.

При принятии обжалуемых судебных актов не нарушены подходы, разъясненные в пункте 26 Постановления №35, в связи с чем соответствующий довод кассационной жалобы отклоняется. Согласно упомянутому пункту установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности; при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д. В данном случае неотражение в бухгалтерской отчетности должника сделки – основной гарантии от 04.03.2015, как указано выше, не влияет на вывод о реальности и действительности этой сделки, сделанный с учетом фактических обстоятельств, установленных по результатам исследования и оценки представленных доказательств, пояснений и возражений.

При таких обстоятельствах кассационная жалоба, доводы которой отклоняются с учетом приведенной выше мотивации, удовлетворению не подлежит.

Обжалуемые определение и постановление, принятые с правильным применением норм материального права и при недопущении процессуальных нарушений, следует оставить в силе.

Доводы компании ФИО8, приведенные в отзыве, о неправомерности принятия кассационной жалобы в связи с её подачей за пределами срока на кассационное обжалование, отклоняются. При принятии кассационной жалобы к производству суд округа, рассмотрев ходатайство заявителя о восстановлении пропущенного процессуального срока и сочтя приведенные причины пропуска уважительными при том, что не нарушен пресекательный срок на обжалование, удовлетворил это ходатайство, что означает соответствие возбужденного кассационного производства требованиям статей 117, 276 и 278 АПК РФ.

Руководствуясь статьями 286 - 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Дальневосточного округа

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда Сахалинской области от 18.04.2017, постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 28.06.2017 по делу № А59-2509/2016 оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия и может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий судья Е.Н. Головнина

Судьи И.Ф. Кушнарева

Е.О. Никитин