Гражданский кодекс часть 1

Арбитражный суд Алтайского края в составе судьи Федотовой О.А., при ведении протокола судебного заседания секретарем Разгон О.О., рассмотрев в открытом судебном заседании дело по иску

индивидуального предпринимателя ФИО1 (ОГРНИП <***>, ИНН <***>) г. Барнаул Алтайского края

к индивидуальному предпринимателю главе крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 (ОГРНИП <***>, ИНН <***>) д. Баландина Тюменской области

при участии в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, ФИО3, ФИО4, ФИО5, ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания», ООО «РусфинансБанк», ОАО «Российский сельскохозяйственный банк»,

о взыскании долга по соглашению о расторжении договора простого товарищества в размере 3 719 296 руб. 30 коп.

и встречное исковое заявление

индивидуального предпринимателя главы крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 (ОГРНИП <***>, ИНН <***>),

к индивидуальному предпринимателю ФИО1 (ОГРНИП <***>, ИНН <***>) , г.Барнаул,

о признании договора простого товарищества от 15.06.2016 недействительным, и признании недействительным соглашения о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016,

при участии в судебном заседании:

от истца по первоначальному иску индивидуального предпринимателя ФИО1 – представитель ФИО6 по доверенности от 19.04.17, паспорт (удалился в 13:57, возвратился в 14:18)

от ответчика по первоначальному иску индивидуального предпринимателя главы крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 – представитель ФИО7 по доверенности от 22.05.2017, паспорт, ФИО2 лично по паспорту,

от третьего лица ФИО3 – представитель ФИО8 по доверенности от 20.06.2017, паспорт (явился в 13: 57, удалился в 14:18)

от третьего лица ФИО4 – не явился, извещен надлежащим образом,

от третьих лиц ФИО5, ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» – не явились, извещены надлежащим образом.

от третьих лиц ООО «РусфинансБанк», ОАО «Российский сельскохозяйственный банк» - не явились, не извещены надлежащим образом.

УСТАНОВИЛ:

индивидуальный предприниматель ФИО1 (далее, - ФИО1) обратился в Арбитражный суд Алтайского края (далее, - суд) с иском к индивидуальному предпринимателю главе крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 (далее, - ФИО2) о взыскании 3 719 296 руб. 30 коп., в том числе 3 458 070 руб. долга по соглашению о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016 и 261 226 руб. 30 коп. пени за несвоевременную выплату компенсации.

Впоследствии, истец в порядке ст. 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее, - АПК РФ) уточнил исковые требования в части размера пени, просил взыскать 773 020 руб. 66 коп. за период с 01.01.2017 по 31.03.2017. Уточнение исковых требований принято судом. (т. 1, л.д. 3-4,91).

Ответчик исковые требования не признал, в первоначальном отзыве указал, что он, не обладая специальными познаниями в юриспруденции, под влиянием заблуждения подписал кабальный для себя и недействительный с точки зрения законодательства договор простого товарищества.

ФИО2 со ссылками на ст. 178 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее, - ГК РФ), ст. 35 Семейного кодекса РФ (далее, - СК РФ), статьи 157.1 ГК РФ, п. 2 ст. 346 ГК РФ, 1042 ГК РФ указал, что договор простого товарищества и соглашение о его расторжении являются недействительными сделками. Просил в удовлетворении иска отказать.

ФИО2 обратился в суд с встречным иском о признании договора простого товарищества от 15.06.2016, заключенного между ФИО1 и ФИО2, недействительным и о применении последствия недействительности сделки (т.1, л.д. 55-56).

Определением суда от 25.08.2017 встречное исковое заявление ФИО2 принято к производству для совместного рассмотрения с первоначально заявленным иском (т.1, л.д. 88).

Впоследствии, ФИО2 неоднократно уточнял встречное исковое заявление.

Дополнительно просил признать недействительным соглашение о расторжении договора от 10.10.2016. От требования о применении последствий недействительности сделки отказался.

Уточнение исковых требований принято судом в порядке ст. 49 АПК РФ.

ФИО2 со ссылками на ст. 178 ГК РФ указал, что заблуждался относительно порядка распоряжения вкладами товарищества, он предполагал, что вклады будут переданы в пользование, а не в собственность обоих товарищей, как это предусмотрено в п. 2.4 договора простого товарищества.

Также ФИО2 указывал, что заблуждался в отношении природы сделки в части внесения ФИО1 в форме вклада услуги по получению ФИО2 займа. ФИО2 предполагал инвестирование истцом денежных средств в простое товарищество и соответственно в его бизнес. При этом инвестиций для развития предпринимательской деятельности в форме простого товарищества от ФИО1 не было получено. ФИО2 становился лично обязанным перед третьими лицами по договору займа.

Заблуждения ФИО2 о природе сделки возникли по причине заблуждения в отношении лица, с которым он вступал в сделку.

ФИО1 представлялся ему бывшим сотрудником Управления ФСБ по Алтайскому краю, полковником. Ссылка ФИО1 на авторитетный правоохранительный орган явилась для ФИО2 основанием для подписания подготовленных стороной ФИО1 документов без их правовой экспертизы.

ФИО2 считал, что бывший сотрудник правоохранительных органов подготовил документы соответствующие действующему законодательству, учитывающие волеизъявление и интересы сторон.

При этом, фактически подготовленные ФИО1 документы, исказили волю ФИО2, исказили смысл сделки, создали для ФИО1 право на неосновательное обогащение, а для ФИО2 сформировали ссудную задолженность перед ФИО3

Позднее, ФИО2 стало известно, что ФИО1 исказил информацию о себе в части воинского звания и социального статуса.

Свои доводы ФИО2 обосновал ссылками на заключение невыгодного для него соглашения о расторжении договора простого товарищества, согласно которому ФИО1 имеет право требовать с ФИО2 компенсацию в размере 3458 070 руб. и неустойки в размере 0,1% в день (36% годовых). Одновременно ФИО3 (супруга ФИО1) имеет право на возврат от ФИО2 денежных средств, переданных по договору займа от 26.06.2016.

В результате заключенного договора простого товарищества и соглашения о его расторжении ФИО2, получив денежные средства от В-вых в размере 2 906 200 руб., должен вернуть взаимозависимым лицам 6 364 270 руб. основного долга и неустойку от названной суммы. Как указывает ФИО2, без заблуждения такую сделку, на таких невыгодных для него условиях осуществить не мог.

Также ФИО2 указал, что договор простого товарищества является недействительным, так как в нарушение положений статьи 35 СК РФ, статьи 157.1 ГК РФ не получено согласие его супруги ФИО5, на передачу в простое товарищество объектов недвижимости, являющихся совместно нажитым имуществом, а именно, зданий, сооружений, основных средств, самоходной техники, сельхозтехники, скота КРС, скота МРС, лошадей.

Также ФИО2 указал, что договор простого товарищества в нарушение п. 2 ст. 346 ГК РФ заключен в отсутствие согласия залогодержателя по договорам залога и лизинга в части передачи следующего имущества:

- автомобиля Фольксваген поло 2015 года (договор потребительского кредита и договора залога № 1356225-Ф от 04.10.2015 с ООО «Русфинанс Банк» (т. 2, л.д. 98-107);

- трактора ФИО9 404 с прицепом (кредитный договор и договор о залоге техники и /или оборудования <***> от 05.05.2014 с ОАО «Российский Сельскохозяйственный банк» (т.2, л.д. 108-120);

- трактора Белорус 82.1 (договор финансовой аренды лизинга № 68/КВ/15 от 16.06.2015 с ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» (т. 1. л.д. 126-149);

- кормозаготовительного комплекса (договор финансовой аренды (лизинга) № 63/КВ/15 от 04.06.2015 с ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» (т.2, л.д. 1-24).

Первоначально ФИО2 указывал, что вкладом ФИО1 в простое товарищество фактически являлась услуга по поиску кредитора для простого товарищества. Статьей 1042 ГК РФ такой вид вклада товарища в простое товарищество не предусмотрен.

В последствии ФИО2 уточнил, что ФИО1 оказывалась услуга по поиску кредитора лично для него.

В уточненном заявлении от 12.04.2017 (т.3 л.д. 123-125) ФИО2 указал, что соглашение о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016 является производным от договора простого товарищества. Недействительность основного договора простого товарищества влечет недействительность и соглашения о его расторжении.

В уточненном исковом заявлении, предоставленном в судебном заседании 18.04.2017 (т.3, л.д. 142), истец указал, что просит признать недействительным договор простого товарищества в соответствии с п.2 ст. 168 ГК РФ, как нарушающий права АО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания», т.к. принято решение в отношении имущества, принадлежащего названной организации на праве собственности. Со ссылками на ст. 35 СК РФ и нарушение прав ФИО5, супруги ФИО2, истец просил признать договор недействительным, так как на момент заключения оспариваемых договоров её согласия не было получено.

В уточненном исковом заявлении ФИО2 (т.3, л.д. 145-146) указал, что во время ведения переговоров с ФИО1, в отсутствие каких либо письменных договоров, ФИО1, в период с 26.06.2016 по 25.07.2016, осуществил платежи в адрес ФИО2 в размере 1 906 250 руб., в том числе 125 000 руб., двумя платежами с карты на карту, один платеж в размере 1 781 250 руб. проведен платежным поручением с назначением платежа «Оплата по договору № 010616 от 02.06.2016», тогда как такой договор между сторонами не заключался.

В связи с этим ФИО2 считает, что названные платежи не имеют отношения ни к договору простого товарищества, ни к договору займа.

Платежи ФИО1 произведены по своей воле, назначения платежа им не уточнялось.

ФИО2 просил суд определить дату фактического подписания договора простого товарищества 28.07.2016, так как договор 15.06.2016 не мог быть заключен.

Об этом свидетельствует переписка с сотрудником ООО «Юрисдело» ФИО6, оформлявшим все документы по взаимоотношениям сторон и подтвердившим указанное обстоятельство в судебном заседании.

Путем введения в заблуждение, 28.07.2016 ФИО2 убедили подписать договор простого товарищества, договор займа и безденежную расписку на сумму 1 906 250 руб. с проставлением даты 15.06.2016.

По мнению ФИО2, дата фактического подписания договора имеет существенное значение для применения срока исковой давности к заявленным требованиям о признании недействительным договора простого товарищества от 15.06.2016 и соглашения от 10.10.2016 о его расторжении.

Как утверждает ФИО2 после изучения всех документов, он не стал исполнять договор простого товарищества в части передачи имущества и начал поиски по выходу из сложившейся ситуации, направил предложение о расторжении договора простого товарищества ФИО1.

При подписании соглашения от 10.10.2016 о расторжении договора простого товарищества о выплате ФИО1 3 458 070 руб. вторая сторона сделки ФИО1 убедил его, что выплата этой суммы предполагает полное погашение задолженности перед ФИО1 и ФИО3, о чем свидетельствует имеющаяся в деле переписка по электронной почте.

Впоследствии ФИО1 заявил самостоятельный иск о взыскании задолженности по соглашению от 10.10.2016, а ФИО3 заявила иск о взыскании суммы задолженности по договору займа, что явилось основанием для обращения в суд со встречным иском о признании договоров недействительными и подачу в Центральный районный суд иска о признании расписки на сумму 1 906 250 руб. безденежной.

По мнению ФИО2, сложившаяся ситуация свидетельствует о введении его в заблуждение при подписании вышеназванных договоров.

ФИО1, возражая против удовлетворения встречного искового заявления, указал, что не согласен доводами ФИО2, что вкладом ФИО1 не могло являться применение им своего умения, навыков, деловых связей для получения беспроцентного долгосрочного займа на срок не менее 2 лет в сумме 3 500 000 руб.

При этом ФИО1 не уточняет, кем должен быть получен займ.

Одновременно ФИО1 указал, что он, используя свои связи и навыки, сумел добиться того, что в оговоренный сторонами срок именно ФИО2, а не оба товарища, заключил договор займа на выгодных условиях (сумма займа 3 500 000 руб.) на срок 3 года без уплаты процентов.

ФИО1 заключил именно такой договор простого товарищества, по которому не обязан от своего имени вносить какие –либо денежные средства в общее дело. При этом, он все-таки внес 165 000 руб., и при этом ФИО2 имел возможность получить крупный кредит на длительный срок на развитие бизнеса.

По доводам ФИО2 о противоречии договора простого товарищества требованиям ст. 35 СК РФ и об отсутствии согласия его супруги ФИО5 на заключение договора простого товарищества, ФИО1 указал, что ФИО2 в простое товарищество вносил только движимое имущество и согласие супруги в этом случае не требуется. Ссылка на то, что в списке вносимого имущества значится доля «Ангар» Фермер размером 11х30 м является несостоятельной, т.к. этот ангар является переносной конструкцией, признаками недвижимости не обладает, право собственности на ангар как на недвижимое имущество не зарегистрировано.

Ссылка ответчика на то, что в списке вносимого имущества значится доля стоимостью 1 200 000 руб. в здании коровника, также является несостоятельной.

Коровник на дату заключения договора простого товарищества ответчику не принадлежал, принадлежал иному лицу, что прямо указано в самом договоре простого товарищества, (абз. 13 п. 2.1.1 договора) ФИО2 как покупатель имел право требования к продавцу коровника на сумму 1 200 000 руб. Как считает ФИО1, ФИО2 вносил в качестве вклада не долю в объекте недвижимости (в коровнике), а свое право требования к продавцу коровника на эту сумму.

Нахождение имущества в залоге на момент передачи его в простое товарищество не является основанием для признания сделки недействительной, Гражданским кодексом РФ предусмотрены специальные последствия в случае совершения сделок в отношении имущества, находящегося в залоге, предусмотренные ст. 353 ГК РФ.

В дополнительном отзыве (т. 3, л.д. 39-45) ФИО1 указал, что договор простого товарищества заключен и исполнен в части внесения вкладов сторонами и исполнялся до его расторжения.

Учитывая, что акт приема-передачи по исполнению договора простого товарищества не составлялся, ИП ФИО1 указал, что все имущество, указанное в п. 2.1.1 договора простого товарищества не должно было передаваться кому-либо, поскольку должно было находится у ФИО2, ему не было необходимости передавать имущество самому себе. Кроме этого п. 5.1 договора простого товарищества предусмотрено, что ФИО2 руководит совместной деятельностью, на его имя оформляется все общее имущество товарищей, а также согласно п. 3.1.1 и 3.1.4 договора ФИО2 ведет финансовую отчетную и дела товарищей.

ФИО1 полагает, что товарищи внесли свои вклады в простое товарищество, а именно, обязательство ФИО1 исполнено в момент заключения договора, в данном случае не указано какого именно договора, простого товарищества или договора займа. Его вклад в виде умений, навыков и деловых связей оценен товарищами в размере 3 500 000 руб. (п. 2.1.2,2,2 договора). По вкладу ФИО2 достаточно было указания в договоре на состав вклада, поскольку имущество, являющееся вкладом, уже было оформлено на самого ФИО2

ФИО1 считает, что в момент подписания договора простого товарищества ФИО2 внес свой вклад в имущество товарищества.

ФИО10 указал, что ФИО2, потратив часть полученных от ФИО3 заемных средств на приобретение племенного КРС в ООО «Агрофирма «Труд», 27.09.2016 получил от государства субсидию в размере 1 328 955 руб. (т. 3, л.д. 25,), на сумму которого увеличен вклад ФИО11 в соответствии с п. 2.3. договора товарищества.

ФИО1 утверждает, что в уведомлении о расторжении договора от 23.09.2016 (т.1, л.д. 65) ФИО2 сам указывает, что дальнейшее исполнение договора с его стороны приведет к значительному материальному ущербу и отсутствует дальнейшая необходимость в функционировании простого товарищества, т.е. признавал, что договор простого товарищества исполнялся ФИО2 до 23.09.2016.

Также по мнению ФИО1, об исполнении договора простого товарищества свидетельствуют пояснения ФИО2, данные при проведении проверки в порядке ст. 144 УПК РФ и отраженные в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 10.05.2017, (т.1, л.д. 31,) где указано, что ФИО2 пояснил следующее: «После заключения договора, примерно через 10 дней Взглядов ЕЛ. стал постоянно звонить ФИО2 н требовать отчета о всей его деятельности, т.е. что он сделал за день, куда потратил деньги, сколько получил прибыли, ФИО2 был категорически не согласен с тем, что фактически всю работу по ведению хозяйства осуществляет он, а прибыль делится пополам...».

Также ФИО1 сослался на информацию, имеющуюся в переписке в чате WhatsApp с ФИО2, по поводу совместной деятельности, в т.ч. по необходимости ремонта крыши, необходимости финансирования, планов по продаже овец и ангара «Фермер», что подтверждается протоколом осмотра письменного доказательства (на мобильном телефоне) от 22.08.2017 г.

Также по мнению ФИО1 из распечатки из электронной почты с почтовых ящиков altai-dekor@mail.ru и laypan78@maiJ.ru (принадлежит ФИО4), kfh_panov@mail.ru (принадлежит ФИО15) следует, что стороны вели переписку по поводу совместной деятельности, где обсуждались потенциальные потребители продукции товарищества, получение кредитов и предоставления по ним обеспечения, результаты взвешивания КРС, планируемого к приобретению в ООО «Агрофирма «Труд», претензии третьего лица к ФИО2 (ст. 431 ГК РФ).

Также по мнению ФИО1, ФИО2, заявляя ходатайство о привлечении к участию в деле третьих лиц по тем основаниям, что внесение ФИО2 в качестве вклада в товарищество некоторого имущества затрагивает их права, подтвердил факт внесения им своего вклада в товарищество, ставя под сомнение только законность такого внесения вклада, но не сам факт внесения вклада.

Как указал ФИО1, суд, удовлетворив ходатайство о привлечении указанных ФИО12 третьих лиц, согласился с позицией ответчика о том, что спорное имущество было внесено в товарищество.

По мнению ФИО1, заключение соглашения от 10.10.2016 является доказательством того, что договор простого товарищества от 15.06.2016 исполнялся.

ФИО1 указал, что при заключении договора товарищества по состоянию на 15.06.2016 г. общее имущество товарищей в денежном выражении согласно п. 2.2. составляло 16 475 000 руб. (12 975 000 руб., принадлежащих ФИО2 и 3 500 000 руб., полученных ФИО2 кредита).

При расторжении договора товарищами общее имущество согласно п. 3 соглашения от 10.10.2016 оценено в размере 18 523 482,19 руб. На основании этого ФИО1 сделан вывод, что в результате совместной деятельности общее имущество товарищей увеличилось на 2 048 482,19 руб. (18 523 482,19 - 16 475 000).

Товарищи не могли бы увеличить размер (стоимость) общего имущества без внесения вкладов и ведения совместной деятельности.

ФИО1 указал, что, подписав соглашение от 10.10.2016, ФИО2 тем самым признал, что ФИО1 внесен свой вклад, и что ФИО1 имеет право на выплату размера его вклада при разделе общего имущества в денежном эквиваленте. Стороны никогда не спорили о фактическом внесении вкладов и самом факте ведения совместной деятельности.

В обоснование состава вклада ФИО1 он указал, что у него и ФИО2 при заключении договора были равные переговорные возможности, никто никого в заблуждение не вводил, не обманывал, не угрожал, силу не применял. Руководствуясь принципом свободы договора, стороны заключили договор товарищества на таких условиях, эти условия при заключении договора устраивали обоих товарищей. Со своей стороны только ФИО1 может утверждать, что он находился в менее выгодных условиях: ФИО2 в данном случае выступал как профессионал в сфере производства и реализации молочных продуктов и мяса домашних животных (до заключения договора товарищества он уже несколько лет работал в этой сфере), поэтому именно уверения и заверения ФИО2 в успехе данного мероприятия побудили ФИО1 к заключению оспариваемого договора.

По мнению ФИО1, товарищи четко и недвусмысленно определили, что будет являться вкладом ФИО1 - это умения, навыки и деловые связи (п. 2.1.2 договора), и дали ему оценку в денежном выражении - 3 500 000 руб. (п. 2.2. договора).

Как утверждает ФИО1, обязанность возврата полученного ФИО2 займа была фактически возложена на обоих товарищей. ФИО1 должен был гасить заем за счет своей доли прибыли от деятельности товарищества (п. 4.3. договора). Исполнением одного обязательства по возврату займа, ФИО2 одновременно исполнял обязательство по выплате прибыли товарищу ФИО1 (п. 4.3., п. 4.4.).

ФИО1 полагает, что в силу раздела 3 договора простого товарищества и географического расположения изначально был лишен возможности полностью контролировать деятельность ФИО2 .

ФИО1, проанализировав использование полученных по договору займа денежных средств ФИО2, делает вывод о том, что ФИО2 на приобретение скота потратил не все средства, за племенной КРС было уплачено только 2 657 910 руб., считает, что по остальным заемным средствам ФИО2 необоснованно перед ним не отчитался.

ФИО1 считает, что за время существования простого товарищества стоимость имущества увеличилась на 4 564 385 руб., в том числе 2 657 910 руб. - стоимость вновь приобретенных племенных коров у ООО «Агрофирма «Труд», 1 328 955 руб. - размер полученной государственной субсидии, 165 020 руб. - размер перечисленных денежных средств на банковскую карту ФИО2, 412 500 руб. - примерная стоимость вновь рожденных телят, которые родились или должны были родиться у приобретенных в ООО «Агрофирма «Труд» нетелей.

По мнению ФИО1, увеличение имущества общего товарищества является его заслугой, поскольку произошло благодаря его умениям, навыкам и деловым связям, а также за счет его прямых финансовых вложений.

В связи с этим предложение ФИО2 выплатить ФИО1 при расторжении договора сумму в размере 3 458 070 руб. было экономически выгодно именно ФИО2. Именно поэтому ФИО2 в уведомлении о расторжении договора от 23.09.2016 г. (л.д. 65, т.1) указывал, что дальнейшее исполнение договора с его стороны приведет к значительному материальному ущербу, под которым он понимал увеличение вклада ФИО1

Добровольное расторжение договора по инициативе ФИО2 было выгодным для него, потому что в противном случае расторгнуть договор можно было бы только в судебном порядке, что повлекло бы за собой дополнительное увеличение стоимости вклада ФИО1

В отзыве на исковое заявление ФИО1 указал на то, что ФИО2знал, что предоставленные ему для закупа племенного скота денежные средства были взяты ФИО3 в кредит под 16,988% годовых. В результате необходимо будет оплатить сумму 817 764 руб. 45 коп. процентов, что является убытками для ФИО3 от расторжения договора простого товарищества.

Также ФИО1 просит суд применить к спорным правоотношениям принцип «эстоппель», предусматривающий лишение права возражения при изменении показаний в суде (по вопросам фактов), а также правило, согласно которому никто не может противоречить собственному предыдущему слову или поведению.

По мнению ФИО1, эстоппель вытекает из принципа добросовестности (ст. 10 ГК РФ) и состоит в том, чтобы воспрепятствовать истцу получить выгоду вследствие своей непоследовательности в поведении.

ФИО1 указал, что ФИО2, подписав соглашение от 10.10.2016, тем самым фактически подтвердил, что ФИО1 исполнил свои обязательства по внесению вклада по договору простого товарищества.

Впоследствии, ФИО2 также признавал свой долг перед ФИО1

В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 10.05.2017 г. (л.д. 31 Т. 1), указано, что опрошенный ФИО2 признает наличие задолженности перед ФИО1 в сумме 3 458 070 руб., от возврата указанной суммы не отказывается, планирует рассчитаться сразу, как только у него появятся деньги.

В связи с такими обстоятельствами, в возбуждении уголовного дела отказано.

Также ФИО1 просил суд оценить то обстоятельство, что ФИО2 ни после заключения договора товарищества, ни после его расторжения не заявлял о недействительности или о других пороках договора товарищества. Ссылаться на недействительность договора он начал только после обращения ФИО1 в суд с требованием выплатить определенную сторонами денежную сумму в размере 3 458 070 руб., т.к. выбрал эту позицию в качестве меры защиты на исковые требования.

ФИО1 считает, что выводы суда общей юрисдикции о том, что ФИО2 вместо 3 500 000 руб. предоставлены в качестве заемных средств только 1 099 000 руб. являются неправомерными и не имеют преюдициального значения для рассмотрения настоящего спора.

ФИО1 просил применить срок исковой давности к заявленным требованиям о признании недействительными договора простого товарищества и соглашения о его расторжении, поскольку считает, что приведенные ФИО2 основания для признания сделки недействительной свидетельствуют об оспоримости сделки, срок исковой давности по которой составляет 1 год, который на момент обращения с иском о признании его недействительным истек.

ФИО1, оценивая доводы ФИО2 о том, что договор простого товарищества является недействительной сделкой в соответствии со ст. 178 ГК РФ как заключенной под влиянием заблуждения и по ст. 168 ГК РФ - как сделка, не соответствующая требованиям закона, считает указанные требования необоснованными.

ФИО1 считает, что в силу п. 2 ст. 166 ГК РФ ФИО2, являясь стороной договора простого товарищества и соглашения о его расторжении, т.е. стороной, из поведения которой явствует его воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли.

В данном случае ФИО2 при заключении сделки знал, что у него есть супруга, что часть вносимого в товарищество имущество находится в залоге/лизинге. Поэтому, учитывая то обстоятельство, что договор товарищества исполнялся сторонами, ФИО2 не вправе сейчас требовать признания его недействительным по мотивам отсутствия согласия супруги и залогодателей.

Согласно п. 5 ст. 166 ГК РФ заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Как уже указывалось выше, ФИО2 своими действиями (бездействием) и прямо и косвенно подтверждал законность сделок. Это выразилось в том, что до момента обращения ФИО1 в суд ФИО2 не указывал на их оспоримость, принимал от ФИО1 исполнение по договору, в т.ч. денежные средства, сам исполнял договор (см. п. 1 настоящих доводов), а также в объяснении работникам полиции от 10.05.2017 г. подтвердил, что признает наличие задолженности перед ФИО1 в сумме 3 458 070 руб., от возврата указанной суммы не отказывается (л.д. 31, Т. 1).

Таким образом, имеется отдельное основание для отказа ФИО2 в требовании о признании договора и соглашения недействительными - п. 2 и п. 5 ст. 166 ГК РФ.

В дополнительном отзыве ИП ФИО1, отклоняя доводы ФИО2 о неисполнении договора простого товарищества в части передачи имущества, указал, что текст договора простого товарищества свидетельствует об обратном.

Также ФИО1 не согласен с доводами ФИО2 о том, что он заблуждался об условиях сделки. Считает, что именно ФИО1 заблуждался относительно прибыльности производства молочной продукции. Считает, что ФИО2 ввел его в заблуждение по этому вопросу, поскольку на стадии заключения договора убеждал его о прибыльности производства молочной продукции. Затем, получив денежные средства от В-вых, утратил интерес к дальнейшей совместной деятельности.

В дополнительном отзыве от 22.05.2018 (т.3, л.д. 148-150) ФИО1 указал, что ФИО2 не доказал обстоятельств, свидетельствующих о заблуждении при подписании оспариваемых договоров. Также отсутствуют основания для признания сделки недействительной в соответствии со ст. 35 СК РФ, так как согласно ч. 2 названной статьи согласие супруга на совершение сделки предполагается. Сделка, совершенная в отсутствие согласия супруга может быть признана недействительной только по иску другого супруга. ФИО5 с таким иском в суд не обращалась. ФИО2 право на подачу такого иска в её интересах не наделен. Относительно требования о признания сделки недействительной, в связи с тем, что имущество, подлежащее передаче по договору простого товарищества, находилось в залоге, ФИО1 указал, что п.2 ст.346 ГК РФ предусмотрены специальные последствия совершения таких сделок, установленные подпунктом 3 пункта 2 статьи 351, подпунктом 2 пункта 1 статьи 352, статьей 353 настоящего Кодекса. Залогодатель также обязан возместить убытки, причиненные залогодержателю в результате отчуждения заложенного имущества. Названные нормы закона не предусматривают возможность признать совершенные сделки недействительными. Факт нахождения имущества в лизинге также не может быть основанием для признания недействительным договора простого товарищества, ФИО2 не является субъектом, имеющим правом на такой иск. Лизингодатель с таким иском в суд не обращался.

ФИО2, сообщая суду о недействительности сделок по основаниям ст. 35 СК РФ и ст. 346 ГК РФ указывает о нарушении прав третьих лиц, но правом подачи иска от имени этих лиц не наделен. При этом права непосредственно ФИО2 этими сделками не нарушены.

Как указал ФИО1, после подписания соглашения о расторжении договора простого товарищества, все нарушения, имевшие место при заключении договора простого товарищества, нивелировалась, поскольку все имущество осталось у ФИО2 и права лизингодателя, залогодержателя, супруги ФИО2 не были нарушены.

ФИО1 считает, что ФИО2, оспаривая соглашение о расторжении договора простого товарищества, не привел самостоятельных оснований для признания его недействительным, тогда как это соглашение является самостоятельной сделкой. Довод ФИО2 о том, что при заключении соглашения о расторжении договора простого товарищества допущены те же нарушения, что и при заключении самого договора простого товарищества ошибочен, так как права супруги ФИО2, залогодателя и лизингодателя не нарушены.

Протокольным определением суда от 01.06.2017 ФИО3 привлечена к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.

Определением суда от 04.10.2017 ФИО5 привлечена к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.

Протокольным определением суда от 04.10.2017 ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» привлечено к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора в связи с тем, что между ФИО2 и ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» был заключен договор лизинга № 63/КВ/15 от 04.06.2015 (т. 1, л.д. 126-139) и договор лизинга № 68/КВ/15 от 16.06.2015 (т. 1 л.д. 126-139).

Протокольным определением суда от 28.11.2017 ОАО «РусфинансБанк» привлечено к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, в связи с тем, что между ФИО2 и ОАО «РусфинансБанк» был заключен договор залога № 1356225/01 - ФЗ от 04.10.2015(т.2 л.д. 103-104), договор потребительского кредита № 1356225-Ф от 04.10.2015(т.2 л.д. 98-102).

Протокольным определением суда от 28.11.2017 ОАО «Российский сельскохозяйственный банк» привлечено к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора в связи с тем, что между ФИО2 и ОАО «Российский сельскохозяйственный банк» был заключен кредитный договор <***> от 05.05.2014 ( т.2 л.д. 105-115), договор о залоге техники и или оборудования <***>-25.2 от 05.05.2014 ( т.2 л.д. 117-120).

На основании личного заявления ФИО4 протокольным определением от 28.08.2017 (т. 1, л.д. 109) ФИО4 судом привлечен к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, по тому основанию, что между ним и ФИО3 был заключен договор поручительства от 26.06.2016 г. в целях обеспечения исполнения ФИО2 обязательств по договору займа от 26.06.2016 (т.1, л.д. 99).

АО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» в отзыве на исковое заявление указало, что как следует из договора простого товарищества, заключенного между ИП ФИО1 и ИП ФИО13 КФХ ФИО2, взносом в простое товарищество ИП ФИО13 КФХ ФИО2 является в т. ч. имущество, принадлежащее АО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» и переданное ФИО2 в пользование по договору лизинга.

Так, АО «Тюменская Агропромышленная лизинговая компания», согласно договору финансовой аренды лизинга № 63/КВ/15 от 04.06.2015 предоставила ИП ФИО13 КФХ ФИО2 кормозаготовительный комплекс машин в составе:

- пресс подборщик рулонный ПРФ-145 – 1 ед. год выпуска 2015,

- грабли колесно-пальцевые Модель ГКЛ-7,2 ед. год выпуска 2014;

- косилка дисковая навесная КДН-210 1 ед. год выпуска 2015,

В соответствии с договором финансовой аренды (лизинга) № 68/КВ/15 от 16.06.2015 названная лизинговая компания предоставила ФИО2 трактор колесный «Белорус 82.1»

Имущество передано по актам приемки передачи. На момент заключения спорного договора товарищества являлось собственностью лизинговой компании.

Названное выше имущество, принадлежащее иному лицу, а именно АО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» ФИО2 внес в простое товарищество с режимом собственности товарищества совместная долевая собственность, т.е. без законных на то прав распорядился имуществом, принадлежащим иному лицу.

Кроме этого, названное выше имущество передано в залог по договору залога, заключенному ФИО2 и ФИО3 от 26.06.2016 в обеспечение договора займа от 26.06.2016 между названными лицами.

Согласия на совершение названных сделок (договора простого товарищества, договора залога) АО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания» ИП ФИО13 КФХ ФИО2 не давала.

Согласно п. 2 ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. Следовательно, в том случае, если сделка нарушает требования закона и при этом нарушает права третьих лиц, она является ничтожной.

Из документов рассматриваемого дела следует, что имущество отчуждает неуправомоченное лицо, соответственно, заключение договора простого товарищества от 115.06.2016 противоречит закону (ст. 209 ГК РФ) и посягает на право собственности лица, не являющегося стороной сделки. Т.е. нарушается фундаментальный принцип частного права – невозможность лишения права лица, которое не выразило на это волю.

Рассмотрев материалы дела, суд установил следующее.

Между ИП ФИО1 и ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2 15.06.2016 заключен договор простого товарищества по совместной деятельности в сфере производства и реализации молочных продуктов и мяса домашних животных с целью извлечения прибыли (далее, - договор).

Согласно п. 2 договора «Вклады товарищей. Общее имущество.» вкладом ФИО1 является поиск Кредитора, который мог предоставить истцу и ответчику беспроцентный долгосрочный заем в размере 3 500 000 руб.

Вкладом ФИО2 являлось имущество на общую сумму в размере 12 975 000 руб. Ведением деятельности товарищества должен был заниматься ФИО2, у него же аккумулировалось все общее имущество товарищей и совместные денежные средства.

ФИО2 письмом от 23.09.2016 уведомил ФИО1 о расторжении договора простого товарищества от 15.06.2016 (т. 1, л.д. 87).

10.10.2016 между ФИО2 (товарищ-1) и ФИО1 (товарищ-2) заключено соглашение о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016 (далее, - соглашение).

По условиям соглашения стороны договорились о расторжении с 10.10.2016 договора простого товарищества от 15.05.2016. При этом товарищу-1 передается в собственность все общее имущество товарищей, которое было у них в наличии по состоянию на 10.10.2016 рыночной стоимостью 18 523 482 руб. 19 коп. Товарищу-2 передача имущества в собственность не предусматривалась. Соглашением предусматривалась выплата в срок до 31.12.2016 товарищу-2 денежной суммы в размере 3 458 070 руб. в качестве компенсации за несоразмерность имущества, выделяемого в натуре. За нарушение срока выплаты предусматривалось начисление пени в размере 0,1% от невыплаченной суммы за каждый день просрочки.

Невыплата ФИО2 ФИО1 компенсации по соглашению от 10.10.2016, явилась основанием для обращения ФИО1 в суд с иском о взыскании размера компенсации 3 458 070 руб. и пени в размере 773 020 руб. 66 коп.

ФИО2 обратился в суд с встречным исковым заявление о признании недействительным договора простого товарищества от 15.06.2016 и соглашения от 10.10.2016 о расторжении договора простого товарищества от 15.06.2016.

Между ФИО2 и ФИО3 заключен беспроцентный договор займа от 26.06.2016 на 3 500 000 руб. сроком на три года.

03.08.2016 ФИО14 перечислила ФИО2 денежные средства в размере 1 000 000 руб. платежным поручением с назначением платежа «По договору займа от 26.06.2016».

Кроме этого, ФИО3 02.08.2016 перечислила 89 000 руб. с своей банковской карты на карту ФИО2 и 03.08.2016 перечислила еще 10 000 руб. Итого, ФИО3 перечислила ФИО2 1099 000 руб.

В свою очередь ФИО1 перечислил ФИО2 на его расчетный счет 06.07.2016 денежные средства в размере 1 781 250 руб. платежным поручением с назначением платежа «Оплата по договору №010616 от 02.06.2016 за нетелей». Указаний на то, что данная сумма перечислена в счет исполнения обязательств по договору товарищества от 15.06.2016, в платежном поручении не содержалось.

Также ФИО1 22.08.2016 перечислил на расчетный счет ФИО2 40 000 руб. платежными поручениями с назначением платежа: «Оплата по договору займа от 26.06.2016», 05.09.2016 перечислил 20 000 руб. платежными поручениями с назначением платежа: «Оплата по договору займа от 26.06.2016».

Также ФИО1 со своей банковской карты на банковскую карту ФИО2 перечислил денежные средства всего 203 500 руб., в том числе: 28.06.2016 размере 90 000 руб., 25.07.2016 в размере 35 000 руб.,08.08.2016 в размере 30 000 руб.

02.09.2016 в размере 8500 руб., 05.09.2016 в размере 40 000 руб.

Впоследствии в рамках судебного заседания истец по первоначальному иску пояснил, что ФИО2 после получения льготного беспроцентного займа от ФИО3 приобрел у ООО «Агроформа Труд» на основании договора купли продажи племенного скота № 7 от 30.06.2016 племенной скот на общую сумму 3 562 500 руб. (том 1 л.д. 121-124).

В результате покупки скота ФИО2 приобрел право на получение субсидии из бюджета и такую субсидию получил, что подтверждается самим ФИО2 и копией выписки операций по лицевому счету <***> за период с 01 сентября 2016 г. по 10 октября 2016 г. (т.3 л.д. 22-27).

По мнению ФИО1, полученная ФИО15 субсидия также является вкладом товарища в договор простого товарищества. В судебном заседании истец по первоначальному иску указал, что денежные средства, полученные ФИО2, ФИО1 не передавались. По этой причине в соглашении о расторжении договора простого товарищества предусмотрено условие о выплате ФИО1 денежных средств в размере 3 458 070 руб., составляющих долю ФИО1 при разделе общего имущества товарищей в соответствии со ст. 252 ГК РФ. Доля ФИО1 определена без учета обязательств ФИО2 по договору займа.

В качестве возражений ответчик по первоначальному иску ссылался на то, что фактически подписание, как договора простого товарищества, так и договора поручительства и расписки, происходило под влиянием заблуждения и обмана, а также дата фактического подписания не соответствовала дате, указанной в договоре. В судебном заседании истец по первоначальному иску первоначально пояснил, что подписание договора производилось в офисе ФИО6, при присутствии ФИО2, ФИО4, ФИО3, ФИО1 и ФИО6 Подписание договора простого товарищества производилось 15.06.2016, а договора поручительства и расписки 26.06.2016. Впоследствии же истец по первоначальному иску пояснил, что договоры заключались от одной даты и подписывались в один день, а именно 26.06.2016, как и документы по их исполнению, точной информации в связи с тем, что событие состоялось давно, он указать не смог. Однако ответчик по первоначальному иску указал, что 15.06.2016 и 26.06.2016 ФИО2 и ФИО4 отсутствовали в городе Барнауле и пояснил, что фактически документы подписывались 28.07.2016. Доказательствами подписания документов в иные даты, чем даты указанные в договорах, является переписка по электронной почте между ФИО6, являющимся представителем ИП ФИО1 и ФИО3, и ФИО4 Таким образом, денежные средства в сумме 1 906 200 руб. ФИО2 не передавались, по мнению ФИО2 расписка является безденежной.

В связи с возникшими разногласиями ФИО3 обратилась в Центральный районный суд г. Барнаула о расторжении договора займа от 26.06.2016 и взыскании солидарно с ФИО2 и ФИО4 задолженности в размере 4 032 142, 44 руб., из них которых 3 005 200 руб. сумма основного долга по договору займа, 561 136, 44 руб. процентов за пользование займом из расчета 20% годовых, 465 806 руб. штраф за нарушение сроков возврата займа (т. 1, л.д. 108).

ФИО2 обратился в Центральный районный суд г. Барнаула со встречными требованиями о признании расписки ФИО2 от 26.06.2016 на сумму 1 906 200 руб. и положения п.2.2. договора займа от 26.06.2016 о предоставлении в момент подписания договора 1 906 200 руб. недействительными с применением последствий недействительности сделки (т. 2, л.д. 55-63).

Решением от 10.10.2017 по делу № 2-3684/2017 требования сторон удовлетворены частично.

ФИО2 подана апелляционная жалоба на решение суда. Апелляционным определением от 17.01.2018 решение по делу № 2-3684/2017 от 10.10.2017 отменено. По делу принято новое решение. В пользу ФИО3 в солидарном порядке с ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2 и ФИО4 взыскана сумма в размере 49 000 руб. В удовлетворении остальной части исковых требований ФИО3 отказано.

Встречные исковые требования ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2 удовлетворены частично. Расписка ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2. от 26 июня 2016 года о получении от ФИО3 суммы 1 906 200 руб. признана безденежной. Договор займа от 26.06.2016 между ФИО3 и ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2 в части указания в пункте 2.2 положения, что при заключении настоящего договора заемщику передается часть займа в сумме 1 906 200 руб. признан незаключенным. В удовлетворении остальной части встречных исковых требований отказано (т. 3 л.д. 98-109).

На основании договора от 13.08.2015 №52 купли-продажи с обществом с ограниченной ответственностью «Сельхозинтерграция» ИП ФИО13 К(Ф)Х ФИО2 передано недвижимое имущество здание коровника, расположенное по адресу: <...>.

Как указал ФИО2, на момент заключения договора простого товарищества 15.06.2016 переход права собственности на указанное здание к нему не был зарегистрирован.

Право собственности на этот объект в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним зарегистрировано только 12.12.2016 (т. 2, л.д. 53).

На период заключения договора простого товарищества от 15.06.2016 и соглашения от 10.10.2016 ФИО2 состоял в барке с ФИО5, брак с которой расторгнут 02.12.2016 (т. 1, л.д. 79).

Согласно отзыва ФИО5, она просит отказать в удовлетворении искового заявления ФИО1, так как согласие на передачу совместно нажитого имущества в виде вклада в простое товарищество получено от нее не было, вследствие чего договор является недействительным.

Как указано выше, ФИО1 со ссылками на ст. 252, 1050 ГК РФ обращаясь в суд с иском, просил взыскать с ФИО2 долг по соглашению от 10.10.2016 о расторжении договора простого товарищества от 15.06.2016.

В свою очередь ФИО2, обращаясь со встречным исковым заявлением, просил суд признать недействительным договор простого товарищества от 15.06.2016 и соглашение от 10.10.2016 о расторжении договора простого товарищества от 15.06.2016.

Как следует из п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса РФ» если при принятии искового заявления суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. В соответствии со статьей 148 ГПК РФ или статьей 133 АПК РФ на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора.

По смыслу части 1 статьи 196 ГПК РФ или части 1 статьи 168 АПК РФ суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования.

Учитывая изложенное, суд определением от 25.05.2018 предложил ФИО2 подготовить письменные пояснения по вопросу о возможности применения к спорным правоотношениям положений п. 1, 2 ст. 170 ГК РФ.

ФИО2 в письменных пояснениях относительно применения к спорным правоотношениям ст. 170 АПК РФ указал, что в нарушение ст. 1042 ГК РФ вкладом ФИО1 в простое товарищество является фактическая услуга по поиску кредитора для простого товарищества (п.2.1 договора) При этом ценой за услугу является сам размер найденного кредита. Этим же пунктом стороны предусмотрели, что кредит фактически предоставляется ФИО2, а не простому товариществу. Ответственность по возврату кредита лежит не на простом товариществу, а на ФИО2 Дальнейшее увеличение долговой нагрузки на ФИО2 привело к увеличению доли второго товарища ФИО1 в праве собственности на общее долевое имущество.

Статья 1042 ГК РФ содержит исчерпывающий перечень объектов гражданских прав в качестве вклада в простое товарищество, услуга не входит в этот перечень.

Следовательно, фактически взноса со стороны ФИО1 в простое товарищество не было.

ФИО2, оценив противоправность условий договора простого товарищества, не приступил к его исполнению, имущество в простое товарищество не передавалось, штат работников не формировался. Против квалификации договора простого товарищества в соответствии с п. 1 ст. 170 ГК РФ не возражал (т.4, л.д. 1).

ФИО1 в письменных пояснениях относительно притворности договора простого товарищества указал, что в силу п. 2 ст. 170 ГК РФ для признания сделки притворной воли одной стороны недостаточно, воля всех участников сделки должна быть направлена на достижение других правовых последствий, чем предусмотрено в договоре. Притворная сделка совершается между теми же лицами, которые участвуют в прикрываемой сделке. ФИО1 считает, что намерения сторон были направлены именно на заключение договора простого товарищества, который сторонами исполнялся. Об исполнении договора свидетельствует то обстоятельство, что был закуплен скот, получена субсидия от государства, осуществлялась переписки сторон по вопросу совместной деятельности.

Рассмотрев заявленные исковые требования, выслушав мнение лиц, участвующих в деле, суд приходит к выводу о том, что первоначальные исковые требования ФИО1 подлежат отклонению, а встречные исковые требования подлежат удовлетворению в силу следующего.

В соответствии с п. 73 постановления Пленума ВС РФ №25 от 25.06.2015 сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, по общему правилу является оспоримой (пункт 1 статьи 168 ГК РФ).

В силу прямого указания закона к ничтожным сделкам, в частности, относятся: мнимая или притворная сделка (статья 170 ГК РФ).

Статьей 170 ГК РФ предусмотрено, что притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1041 ГК РФ по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели.

Согласно пункту 1 статьи 1042 ГК РФ вкладом товарища признается все то, что он вносит в общее дело, в том числе деньги, иное имущество, профессиональные и иные знания, навыки и умения, а также деловая репутация и деловые связи. Денежная оценка вклада товарища производится по соглашению между товарищами (пункт 2 статьи 1042 ГК РФ).

В соответствии со статьей 1043 ГК РФ внесенное товарищами имущество, которым они обладали на праве собственности, а также произведенная в результате совместной деятельности продукция и полученные от такой деятельности плоды и доходы признаются их общей долевой собственностью.

Доказательств, подтверждающих внесение ФИО1 вкладов в какой-либо форме в совместную деятельность в соответствии с условиями договора простого товарищества и наличие финансового результата совместной деятельности, подлежащих разделу, не представлено.

В соответствии с п. 2.1.2 договора простого товарищества от 15.06.2016 товарищ-2 вносит в качестве вклада свои умения, навыки, использование своих деловых связей, чтобы товарищи получили беспроцентный долгосрочный заем (на срок не менее двух лет) в сумме 3 500 000 руб. Заемщиком по данному займу будет являться товарищ-1. Обеспечение по данному займу товарищ-1 предоставляет кредитору в виде залога имущества, перечисленного в пункте 2.1.1 настоящего договора и поручительства физических лиц. Товарищ-2 обязуется найти кредитора для получения вышеуказанного беспроцентного займа в срок до 04.08.2016.

Оценив условие указанного договора, суд приходит к выводу о том, что первым предложением указанного пункта стороны предусмотрели получение займа товарищами, а вторым предложением этого пункта предусмотрели, что заемщиком является только товарищ-1, т.е. ФИО2 Последующие действия сторон, а именно, заключение договора займа от 26.06.2016, соглашения о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016, которым стороны не распределили между собой обязательства по погашению займа, подача ФИО3 искового заявления в Центральный районный суд г. Барнаула к ФИО2 свидетельствуют о намерении сторон – товарищей по договору простого товарищества о том, что договор займа фактически заключался не в интересах товарищей, а только в интересах ФИО2, который стал единственным обязанным лицом договору займа.

В соответствии со ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.

В результате толкования условий договора простого товарищества суд приходит к выводу о том, что действительная воля сторон была направлена не на заключение договора простого товарищества и его исполнение, а на заключение договора оказания услуг по отысканию для ФИО2 ФИО1 кредитора, несмотря на то, что размер платы за эту услугу определен не был.

В соответствии со ст. 779 ГК РФ по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги.

В данном случае стороны не согласовали размер платы за оказанную услугу, но в связи с тем, что услуга по поиску кредитора была оказана, стороны вправе применить к сложившимся отношениям положения ст. 424 ГК РФ, которой предусмотрено, что в случаях, когда в возмездном договоре цена не предусмотрена и не может быть определена исходя из условий договора, исполнение договора должно быть оплачено по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или услуги.

При оценке договора простого товарищества судом учтено также следующее. Предусмотрев в пункте 2.1.1 внесение ФИО2 в качестве вклада при надлежащего имущества ФИО2 фактически данное условие договора не исполнял, продолжая осуществлять свою хозяйственную деятельность самостоятельно, в т.ч. с использованием денежных средств, полученных по договору займа.

Таким образом, суд оценивает сделку, которую стороны имели в виду, как сделку оказания услуг.

При этом суд отклоняет доводы ФИО1 о том, что воля всех участников сделки была направлена на достижение цели по заключению и исполнению договора простого товарищества.

Наличие переписки между сторонами в чате WhatsApp и по электронной почте не свидетельствуют о ведении сторонами совместной хозяйственной деятельности.

Заинтересованность ФИО1 в хозяйственной деятельности ФИО2 может быть обусловлена фактом передачи ему денежных средств ФИО1 и его супругой ФИО3

Объяснения ФИО2, данные в ходе судебных заседаний, а также рамках проверки в порядке ст. 144 УПК РФ, свидетельствуют о том, что он заблуждался относительно правовой природы сделки, заключаемой с ФИО1, предполагая инвестирование ФИО1 денежных средств в простое товарищество.

Фактически же инвестирование в простое товарищество не было предусмотрено условиями договора и переданные В-выми денежные средства являлись заемными средствами, обязательство по возврату которых возлагалось только на ФИО2, а не на всех товарищей.

В отзыве ФИО1 ссылается на то, что согласно п. 4.3 договора простого товарищества он сам же должен был погасить полученный ФИО2 сумму займа за счет своей доли прибыли.

Буквальное толкование указанного пункта договора простого товарищества от 15.06.2016 позволяет суду сделать вывод о том, что стороны не достигли правовой определенности относительно заемных денежных средств, которые одновременно определены ими как заемные денежные средства и как средства, возврат которых займодавцу расценивался как выплата доли прибыли товарищу-2.

Кроме того, указанный пункт противоречит фактическим обстоятельствам дела и поведению сторон.

Получение ФИО3 заемных денежных средств в банке под проценты и последующая их передача ФИО2 без процентов, по мнению суда, является ее личным усмотрением.

Документы, подтверждающие закупку ФИО2 скота, получение им субсидии от государства свидетельствуют только о ведении предпринимательской (хозяйственной) деятельности ФИО2, но не о деятельности в общих интересах товарищей и не о приобретении какого-либо имущества в общую собственность товарищества в рамках заключенного договора.

Кроме того, условиями договора внесение ФИО2 приобретенного им скота в общую собственность товарищества не предусматривалось.

После заключения простого товарищества в порядке осуществления хозяйственной деятельности ФИО2 фактически ничего не изменилось.

Нормы гражданского законодательства, регулирующие совместную деятельность хозяйствующих субъектов без образования юридического лица, предполагают для действительности договора простого товарищества не только объединение денежных вкладов, но и фактическое личное участие каждой стороны такого договора в совместной экономической деятельности, направленной на извлечение прибыли или иной законной цели. Как следует из материалов дела, ФИО1 никаких солидарных с ФИО2 обязанностей, направленных на ведение деятельности сельскохозяйственного предприятия не принимал. Никаких фактических действий, указывающих на то, что осуществляемая коммерческая деятельность является именно совместной с ФИО2 деятельностью, не совершали. Как указал Панов, Взглядов совершал звонки и вел переписку, свидетельствующую о контроле с его стороны деятельности ФИО12, но не о совместной деятельности.

Как указано выше первоначально ФИО2 указывал, что вкладом ФИО1 в простое товарищество фактически являлась услуга по поиску кредитора для простого товарищества. Статьей 1042 ГК РФ такой вид вклада товарища в простое товарищество не предусмотрен.

Следовательно, фактического взноса ФИО1 в простое товарищество не было.

В данном случае суд соглашается с доводами истца по встречному иску о том, что по договору простого товарищества стороны определили, что вкладом ФИО1 в простое товарищество является услуга по поиску кредитора но не для товарищества, а лично для ФИО2

Доводы ФИО1 о том, что обязанность возврата полученного ФИО2 займа была фактически возложена на обоих товарищей и Взглядов должен был гасить заем за счет своей доли прибыли от деятельности товарищества (п. 4.3. договора), опровергается материалами дела и условиями договора простого товарищества.

Как указано выше, из п.1.2.1 договора следует, что заемщиком по договору займа будет являться товарищ-1 , т.е. ФИО2 Пунктом 4.3 договора, на который ссылается ФИО1, также предусмотрена обязанность Панова возвращать беспроцентный займ. Сумма, перечисленная кредитору, засчитывается в счет выплату товарищу -2 (ФИО1) его доли прибыли, Размер вклада товарища - 2 при этом не уменьшается.

Доводы ФИО1 о том, что ФИО2 на приобретение скота потратил не все средства, полученные по договору займа, и что по остальным заемным средствам Панов не отчитался перед ФИО16, судом отклоняются за необоснованностью.

Как указано выше, договор займа изначально заключался между лично ФИО2 и ФИО3, и лицом обязанным возвратить полученные по договору займа денежные средства обязан возвратить именно ФИО2, что и было установлено дальнейшим поведением ФИО3 путем обращения в Центральный суд г. Барнаула. И также такая обязанность установлена п. 2.1.2 договора простого товарищества. ФИО1, являясь товарищем-2 , лицом обязанным по возврату заемных средств не назван. Требований к нему по возврату займа ФИО3 не предъявляла. На причитающуюся долю займа на ФИО1 как второго товарища, размер требований к ФИО2 не уменьшался.

ФИО1 считает, что указание в соглашении от 10.10.2016 стоимости имущества товарищества равной 18 523 482 руб. 19 коп., означает, что прирост имущества составляет 2 048 482,19 руб.

ФИО1 считает, что стоимость общего имущества товарищей фактически увеличилась на 4 564 385 руб., в том числе 2 657 910 руб. - стоимость вновь приобретенных племенных коров у ООО «Агрофирма «Труд», 1 328 955 руб. - размер полученной государственной субсидии, 165 020 руб. - размер перечисленных денежных средств на банковскую карту ФИО2, 412 500 руб. - примерная стоимость вновь рожденных телят, которые родились или должны были родиться у приобретенных в ООО «Агрофирма «Труд» нетелей.

По мнению ФИО1 увеличение имущества общего товарищества является его заслугой, произошел благодаря его умениям, навыкам и деловым связям, а также за счет его прямых финансовых вложений.

Указанные доводы ФИО1 суд отклоняет за необоснованностью. Имущество ФИО2 в простое товарищество фактически не передавалось. ФИО1 передача какого либо имущества, либо какого другого вклада, в том числе в виде умений, навыков, деловых связей в простое товарищество не предусматривалось и не производилось, поскольку поиск лица, которое должно было предоставить займ и получение беспроцентного займа изначально планировалось только для ФИО2 лично. Лицом, обязанным по договору займа являлся именно ФИО2, а не товарищи договора простого товарищества. Об этом прямо предусмотрено в договоре простого товарищества, в договоре займа, следует из дальнейших действий ФИО1 и его супруги путем полдачи искового заявления о расторжении договора займа и взыскании представленных по договору займа денежных средств.

Доводы ФИО1 о том, что у ФИО3 в результате предоставления займа ФИО2 образуются убытки в размере 817 764 руб. 45 коп. в виде оплаченных процентов не являются предметом настоящего спора и должны быть рассмотрены сторонами в рамках самостоятельного спора.

Судом по настоящему делу учтено, что ФИО3 предоставив в августе 2016 года займ ФИО2 в размере 1 099 000 руб., в июне 2017 года обратилась в Центральный суд г. Барнаула суд с иском о расторжении договора займа и взыскании денежных средств с ФИО2 и ФИО17 в размере 4 032 142 руб. 44 коп., переданных по договору займа денежных средств, процентов за пользование чужими денежными средствами и штрафа. При рассмотрении спора судами первой и апелляционной инстанции установлено, что вместо 3 500 000 руб. ФИО3 передала ФИО2 только 1 099 000 руб., расписка ФИО2 от 26.06.2016 на сумму 1 906 200 руб. судом признана безденежной. ФИО2 в рамках исполнения обязательств по договору займа по договору займа выплатил истице 1 050 000 руб. По результатам рассмотрения спора с ФИО2 в солидарном порядке с ФИО2 и ФИО4 в пользу ФИО3 взыскано 49 000 руб. В остальной части, в том числе о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами и штрафа в удовлетворении иска отказано.

Таким образом, ФИО3 ФИО2 возвращены денежные средства переданные по договору займа, недостающая сумма взыскана судом.

Доводы ФИО1 о том, что ФИО2 не вправе ссылаться на недействительность сделки по основаниям ст. 178 ГК РФ, ст. 35 СК РФ и п. 2 ст. 166 ГК РФ, поскольку является стороной, из поведения которого явствует его воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли, судом отклоняется за необоснованностью.

Из поведения ФИО2 судом усматривается прямая заинтересованность оспорить договор простого товарищества, вскоре после его заключения ФИО2 обратился к ФИО1 с предложением с о расторжении договора простого товарищества, а затем с иском о признании сделок недействительными.

Суд не находит оснований для признания сделки недействительной по основаниям ст. 35 СК РФ.

В данном случае суд соглашается с доводами ФИО1 что ФИО2 правом на подачу такого иска не обладает, такое право имеется только у супруга, чье согласие не было получено при совершении сделки.

Рассмотрев доводы ИП ФИО2 о том, что договор простого товарищества является недействительной сделкой в соответствии со ст. 178 ГК РФ суд приходит к следующим выводам.

В соответствии с положениями пункта 1 статьи 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения, если заблуждение было настолько существенным, что эта сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

Согласно пункту 2 статьи 178 ГК РФ при наличии условий, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, заблуждение предполагается достаточно существенным, в частности если сторона допустила очевидные оговорку, описку, опечатку и т.п.; сторона заблуждается в отношении предмета сделки, в частности таких его качеств, которые в обороте рассматриваются как существенные; сторона заблуждается в отношении природы сделки; сторона заблуждается в отношении лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой; сторона заблуждается в отношении обстоятельства, которое она упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку.

Заблуждение относительно мотивов сделки не является достаточно существенным для признания сделки недействительной (пункт 3 статьи 178 ГК РФ).

Условия признания недействительной сделки, совершенной под влиянием существенного заблуждения, имеют субъективный, оценочный характер и оцениваются судом на основании совокупности представленных по делу доказательств.

Суд соглашается с доводами ФИО2, что при подписании договора простого товарищества подписал заблуждался в отношении обстоятельства, из которого он исходил, совершая сделку, а именно, имея намерения о привлечении инвестиций в свое производство сельскохозяйственной продукции, он по условиях договора простого товарищества должен был передать в общее имущество товарищей все принадлежащее и не принадлежащее ему имущество, в общую собственность товарищей, тогда как второй товарищ не был обязан перед товариществом ничем. Лицом, обязанным перед займодавцем становился только он, ФИО2, тогда как у ФИО1 возникало право на получение части общего имущества товарищей и получение прибыли. Переданные Панову Взглядовым Е.Л. денежные средства не являлись его вкладом в общее имущество товарищей, ФИО1 сохранил право на эти средства и под видом надлежащего участника товарищества осуществлял контроль за расходованием этих средств и средств переданных его женой по договору займа.

Согласно пункту 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств» если стороне переговоров ее контрагентом представлена неполная или недостоверная информация либо контрагент умолчал об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны были быть доведены до ее сведения, и сторонами был заключен договор, эта сторона вправе потребовать признания сделки недействительной и возмещения вызванных такой недействительностью убытков (статьи 178 или 179 ГК РФ) либо использовать способы защиты, специально предусмотренные для случаев нарушения отдельных видов обязательств, например, статьями 495, 732, 804, 944 ГК РФ.

В соответствии с пунктом 4 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 10.12.2013 № 162 «Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 ГК РФ» арбитражный суд отказывает в иске о признании сделки недействительной по статье 178 ГК РФ, если будет установлено, что при заключении сделки истец не заблуждался относительно обстоятельства, на которое он ссылается в обоснование своих исковых требований.

В силу статьи 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований или возражений.

ФИО2 представил доказательства о наличии обстоятельств, которые свидетельствуют о наличии существенного заблуждения относительно совершаемой им сделки. Указанная ситуация стала возможной в результате неоднократных исправлений текста проекта договора простого товарищества, отличающегося от первоначального текста, обсуждаемого сторонами и доверия лицу, контрагенту по договору.

В соответствии со ст. ст. 166, 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения является оспоримой сделкой. Учитывая, что договор простого товарищества заключен 15.06.2016, а встречное исковое заявление ФИО2 подано 05.07.2017, формально срок исковой давности на момент его подачи истек.

Вместе с тем, суд соглашается с доводами ФИО2 о том, что договор простого товарищества подписан не позднее 27.07.2016, о чем свидетельствует переписка представителей ФИО1 и ФИО2 и обстоятельства, установленные вступившим в законную силу апелляционным определением Алтайского краевого суда. Подписав договор простого товарищества более ранней датой, стороны не согласовали условие о распространении срока его действия на более ранний период.

Относительно довода ФИО2, что установленная п. 2.1 договора услуга, ФИО1 по поиску кредитора для простого товарищества не является, в силу положений статьи 1042 ГК РФ, вкладом, суд указывает следующего.

Согласно п. 1 ст. 1041 ГК РФ по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели.

В соответствии с п. 1 ст. 432 ГК РФ договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.

Существенным условием договора простого товарищества в соответствии со ст. 421, 1041 ГК РФ является условие о предмете, о вкладах товарищей в общее дело, которое считается согласованным, если договор позволяет определить, индивидуализировать вклад товарища. При этом, исходя из универсального принципа определенности правовых отношений, условие договора о вкладе товарища должно быть сформулировано с той степенью конкретности, которая позволяет индивидуализировать объект порождаемых договором обязательств.

Вместе с тем в силу п. 2.1 Товарищ-2 (ФИО1) в качестве вклада в простое товарищество прилагает свои умения, навыки, использует свои деловые связи, что бы найти кредитора для получения Товарищем-1 (ФИО2) беспроцентного долгосрочного займа в размере 3 500 000 руб.

Суд указывает, что данная деятельность не может быть внесена в качества вклада по договору простого товарищества.

Исходя из буквального толкования положений договора простого товарищества, заключенного между ФИО2 и ФИО1, целью осуществления деятельности является сотрудничество в сфере производства и реализации на территории Российской Федерации молочных продуктов и мяса домашних животных с целью извлечения прибыли.

К числу существенных условий договора простого товарищества относится, в числе прочего, условие об общей цели и об объединении вкладов. Предметом договора простого товарищества является совместная деятельность по достижению общей цели.

Следовательно, суд соглашается с доводом ФИО2, что услуга ФИО1 по поиску кредитора для простого товарищества не является вкладом, индивидуализировать её как вклад товарища не представляется возможным.

Рассмотрев доводы ФИО2 о том, что договор простого товарищества является недействительной сделкой в соответствии со 364 ГК РФ, а именно по тому основанию, что по договору простого товарищества передаче в простое товарищество подлежало имущество, находящееся в залоге, суд не находит оснований для признания сделки недействительной именно по этому основанию.

В данному случае суд соглашается с доводами ФИО1 о том, что в силу ст. 343, 344,346 ГК РФ залогодатель не вправе отчуждать предмет залога без согласия залогодержателя, если иное не предусмотрено законом или договором и не вытекает из существа залога.

В случае отчуждения залогодателем заложенного имущества без согласия залогодержателя применяются правила, установленные подпунктом 3 пункта 2 статьи 351, подпунктом 2 пункта 1 статьи 352, статьей 353 настоящего Кодекса, а именно залогодержатель вправе потребовать досрочного исполнения обеспеченного залогом обязательства, прекратить залог, либо при переходе прав на заложенное имущество к другому лицу залог сохранится. Залогодатель также обязан возместить убытки, причиненные залогодержателю в результате отчуждения заложенного имущества. Такого последствия отчуждения имущества находящегося в залоге, как признание сделки недействительной, законом не предусмотрено.

Рассмотрев доводы ФИО2 суд также приходит к выводу, что договор простого товарищества также является недействительной сделкой, поскольку заключен в отношении имущества, являющего собственностью другого лица, лизингодателя.

Согласно части 1 статьи 4 АПК РФ заинтересованное лицо вправе обратиться в арбитражный суд за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов.

В определении Конституционного Суда Российской Федерации от 16.07.2009 № 738-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан ФИО18 и ФИО19 на нарушение их конституционных прав положениями статей 166, 167, 302 и 449 Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что под заинтересованным лицом следует понимать лицо, имеющее материально-правовой интерес в признании сделки ничтожной, в чью правовую сферу эта сделка вносит неопределенность и может повлиять на его правовое положение. Определение заинтересованного лица относится к компетенции суда, рассматривающего дело, поскольку требует исследования фактических обстоятельств конкретного дела. Такая юридическая заинтересованность может признаваться за участниками сделки либо за лицами, чьи права и законные интересы прямо нарушены оспариваемой сделкой.

По смыслу статьи 65 АПК РФ лицо, не участвующее в договоре, заявляющее иск о признании договора недействительным, должно доказать наличие своего материально-правового интереса в удовлетворении иска, указав, какие его права или охраняемые законом интересы нарушены или оспариваются лицами, к которым предъявлен иск, а также каким образом эти права и интересы будут восстановлены в случае реализации избранного способа судебной защиты.

В рассматриваемом споре истец собственником имущества, переданного ему по договору лизинга, нарушения своих прав оспариваемой сделкой не доказал. Надлежащий собственник ОАО «Тюменская агропромышленная лизинговая компания», привлеченное к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, в отзыве на исковое заявление указало на нарушение его прав собственника при заключении договора простого товарищества со ссылками на ст. 209 ГК РФ, однако, правом подачи самостоятельного иска не воспользовалось. ФИО2 не наделен полномочиями по предъявлению иска в интересах назнаванного общества.

По мнению суда, договор простого товарищества, также является недействительной сделкой по признаку ничтожности в соответствии со ст. 170 ГК РФ как притворная сделка.

Судом отклоняется ссылка ФИО1 на п. 5 ст. 166 ГК РФ, из которой следует, что поведение ФИО2 после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Судом учтено, что из поведения ФИО2 следует, что он практически сразу, после заключения договора простого товарищества и оценки реального положения дел, пришел к выводу о необходимости его расторжения, т.е. намерения сохранить сложившиеся правоотношения у него не имелось.

ФИО2 не обладая специальными познаниями в области юриспруденции, имея иные договоренности по заключению договора простого товарищества, учитывая сложный и противоречивый характер текста договора простого товарищества не имел возможности реально и своевременно на стадии его подписания, оценить его действительность и возможные негативные последствия для себя,

Также суд учитывает, что из поведения сторон ФИО1 и его супруги ФИО3 усматривалось злоупотребление правом. Обращаясь в Центральный районный суд, ФИО3 предъявила требование о взыскании долга по договору займа, указав в качестве доказательства передачи ФИО2 денежных средств расписку на сумму 1 906 200 руб., которая судом признана безденежной.

ФИО1 в качестве основания для отказа в удовлетворении иска указал, что Панов своими действиями (бездействием) и прямо и косвенно подтверждал законность сделок. Это выразилось в том, что до момента обращения ФИО3 в суд ФИО2 не указывал на их оспоримость, принимал от ФИО1исполнение по договору, в т.ч. денежные средства, сам исполнял договор, а также в объяснении работникам полиции от 10.05.2017 г. подтвердил, что признает наличие задолженности перед ФИО1в сумме 3 458 070 руб., от возврата указанной суммы не отказывается (л.д. 31, т. 1).

Указанные обстоятельства являются отдельным основанием для отказа ФИО12 в требовании о признании договора и соглашения недействительными - п. 2 и п. 5 ст. 166 ГК РФ.

С указанными доводами суд не соглашается, так как ФИО2 подписав соглашение о расторжении договора простого товарищества предполагал, что все расчеты с В-выми будут завершены, но после этого последовал иск ФИО3 в суд с иском о взыскании долга по договору займа, что свидетельствовало об обратном и послужило поводом для обращения в суд со встречным иском.

Доводы ФИО1 о том, что во исполнение договора простого товарищества был закуплен скот, получена субсидия от государства, осуществлялась переписки сторон по вопросу совместной деятельности суд отклоняет за необоснованностью. Все указанные действия выполнялись только ФИО2, получив денежные средства от ФИО3 по договору займа, ФИО2 был приобретен скот, затем получена субсидия. То обстоятельство, что ФИО1 перечислил денежные средства ФИО2 с карты на карту, а затем интересовался ходом производственной деятельности, не может свидетельствовать об исполнении договора простого товарищества.

Учитывая изложенное, суд не находит оснований для удовлетворения первоначального иска ФИО1 к ФИО2 о взыскании долга и пени и считает обоснованными заявленные требования ФИО2 о признании недействительными договора простого товарищества от 15.06.2016.

В соответствии со ст. 167 ГК РФ недействительная сделка недействительна с момента её совершения и не влечет юридических последствий.

Поскольку соглашения от 10.10.2016 о расторжении договора простого товарищества от 15.06.2016 по своей правовой природе является неотъемлемой частью упомянутого договора и не может существовать и исполняться отдельно от него. Недействительность основного договора влечет недействительность и заключенного в последующем соглашения о его расторжении.

Руководствуясь статьями 27, 110, 167-170, 171, 176 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд

РЕШИЛ:

В удовлетворении первоначального иска индивидуального предпринимателя ФИО1 к индивидуальному предпринимателю главе крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 о взыскании долга в размере 3 458 070 руб. и пени в размере 773 020 руб. 66 коп. отказать.

Взыскать с индивидуального предпринимателя ФИО1 в доход федерального бюджета государственную пошлину в размере 2 558 руб. 97 коп.

Встречный иск удовлетворить.

Признать недействительными договор простого товарищества от 15.06.2016 и соглашение о расторжении договора простого товарищества от 10.10.2016, заключенные между индивидуальным предпринимателем главой крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 и индивидуальным предпринимателем ФИО1.

Взыскать с индивидуального предпринимателя ФИО1 в пользу индивидуального предпринимателя главы крестьянского (фермерского) хозяйства ФИО2 расходы на оплату государственной пошлины в размере 6 000руб.

Решение может быть обжаловано через Арбитражный суд Алтайского края в апелляционную инстанцию – Седьмой арбитражный апелляционный суд в течение месяца со дня принятия решения, либо в кассационную инстанцию – Арбитражный суд Западно-Сибирского округа в течение двух месяцев со дня вступления решения в законную силу при условии, что оно было предметом рассмотрения арбитражного суда апелляционной инстанции или суд апелляционной инстанции отказал в восстановлении пропущенного срока подачи апелляционной жалобы.

Судья О.А.Федотова