Гражданский кодекс часть 1

Арбитражный суд Красноярского края в составе судьи Дранишниковой Э.А., рассмотрев в судебном заседании дело по иску Федерального государственного унитарного предприятия "Главное военно-строительное управление № 9" (ИНН <***>, ОГРН <***>)

к обществу с ограниченной ответственностью "СеАн" (ИНН <***>, ОГРН <***>)

о признании недействительным договора,

в присутствии в судебном заседании:

- от ответчика: ФИО1, полномочия подтверждаются доверенностью от 30.07.2019, личность установлена на основании паспорта, наличие высшего юридического образования подтверждается дипломом (участие обеспечено дистанционно с использованием информационной системы «Картотека Арбитражных дел»);

при ведении протокола судебного заседания секретарем судебного заседания Савенковой Т.В.,

установил:

Федеральное государственное унитарное предприятие "Главное военно-строительное управление № 9" (далее – истец) обратилось в Арбитражный суд Красноярского края с иском к обществу с ограниченной ответственностью "СеАн" (далее – ответчик) о признании недействительным (ничтожным) договора ответственного хранения № 1 от 01.02.2016, заключенного между ФГУП «ГУССТ № 9 при Спецстрое России» и ООО «СеАн», с применением последствий недействительности сделки в виде взыскания с ООО «СеАн» в пользу истца денежных средств в размере 1 150 000 руб.

Исковое заявление принято к производству суда. Определением от 26.06.2019 возбуждено производство по делу.

Дело рассмотрено в судебном заседании, состоявшемся 28.10.2020, с участием представителя ответчика. Истец, извещенный надлежащим образом о времени и месте судебного разбирательства, в судебное заседание не явился. Сведения о дате и месте слушания размещены на официальном сайте Арбитражного суда Красноярского края в сети Интернет. В соответствии со статьей 156 Арбитражного процессуального кодекса РФ судебное заседание проведено в отсутствие истца. Процессуальных препятствий для рассмотрения дела не установлено.

При рассмотрении дела установлены следующие, имеющие значение для рассмотрения спора, обстоятельства.

Между федеральным государственным унитарным предприятием «Главное управление специального строительства по территории Сибири при Федеральном агентстве специального строительства» был заключен договор ответственного хранения № 1 от 01.02.2016, в рамках которого ответчик выступал хранителем, а предприятие – поклажедателем. В последующем наименование предприятия изменилось на федеральное государственное унитарное предприятие «Главное военно-строительное управление № 9» (истец по делу).

По условиям договора ответчик принял на хранение материальные ценности, перечисленные в приложении № 1 к договору, сроком на 12 месяцев с 01.02.2016. Хранение должно было осуществляться по адресу: <...> уч. 20. За оказываемые услуги с даты заключения договора истец обязался ежемесячно производить оплату в размере 115 000 руб. без НДС в течение 5 банковских дней с момента подписания сторонами акта оказанных услуг на основании выставленного хранителем счета и счет-фактуры. В указанную цену включаются все затраты хранителя, связанные с исполнением обязательств по договору.

Со стороны предприятия договор был подписан врио начальника по правовым вопросам и имущественным отношениям ФИО2, со стороны ответчика – генеральным директором ФИО3

Приложение № 1 к договору, содержащее перечень товарно-материальных ценностей, переданных на хранение, подписано также ФИО2 и ФИО3 Среди переданных ценностей указаны различные виды мебели, инструмента и техники, железнодорожные контейнеры, бункеры, вагон-бытовка, электрокалориферы, пушки.

01.05.2016 было проведено заседание единой закупочной комиссии предприятия, результаты которого были оформлены протоколом № 161/2016. На заседании принято решение о заключении предприятием договора хранения с ответчиком как с единственным поставщиком по цене сделки 1 380 000 руб. без НДС. Согласно протоколу договор распространяет свое действия на отношения сторон, возникшие с 01.02.2016. Инициатором закупки является начальник отдела правового сопровождения деятельности истца ФИО4 Председателем комиссии являлся ФИО2, также в состав членов комиссии входили ФИО5, ФИО6

О проведении закупки у единственного поставщика на оказание услуг хранения в единой информационной системе на сайте zakupki.gov.ru 16.05.2016 было размещено извещение № 31603656541.

Согласно представленным истцом приказам ФИО6 и ФИО2 были уволены с предприятия 01.07.2016, ФИО4 – с 10.08.2016, а ФИО5 – с 28.06.2016.

За период с февраля 2016 г. по май 2016 г. ответчик выставил истцу счета на оплату № 22 от 19.02.2016, № 23 от 31.03.2016, № 25 от 30.04.2016, № 28 от 31.05.2016. По факту оказанных услуг за указанный период между сторонами были подписаны акты № 22 от 29.02.2016, № 23 от 31.03.2016, № 25 от 30.04.2016, № 28 от 31.05.2016. А также стороны подписали акт сверки взаимных расчетов за период с февраля по май 2016 г., в котором отражено возникновение задолженности в соответствии с перечисленными актами.

Истец в рамках заключенного договора 01.06.2016 перечислил ответчику 460 000 руб. за услуги, оказанные с февраля по май 2016 г., согласно платежным поручениям № 873652 (на сумму 115 000 руб.), № 873653 (на сумму 345 000 руб.). Также в рамках указанного договора истец перечислил ответчику 690 000 руб. согласно платежному поручению № 874861 от 29.06.2016 на основании счета 38 от 26.06.2016.

Ответчик в подтверждения действительности исполнения со своей стороны обязательств по договору хранения представил договор аренды № АР-43-1 от 01.06.2015, заключенный между ООО «СеАн» и ООО «Руфинвест», акт приема-передачи к нему, свидетельства о регистрации за данным обществом права собственности от 14.11.2008 на сооружение-склад, 7-этажный БСЦ КПД с подземными и надземными галереями, 1-этажное нежилое здание цеха КПД, расположенные по адресу: <...>, а также на земельные участки с присвоенным адресом <...> уч. 20, площадью 30 816 кв.м. и 120 488 кв.м. Также ответчик представил фотографии с контейнерами, в которых хранятся товарно-материальные ценности, переданные согласно приложению № 1 к договору. При этом в отзыве на иск ответчик пояснил, что в настоящее время у ответчика продолжают находиться на хранении 2 контейнера и истец не производит оплату за оказание данной услуги.

Ответчик представил протокол осмотра от 21.01.2019, произведенный оперуполномоченным ОЭБиПК МО МВД России «Усольский», согласно которому на охраняемой территории по адресу: <...>, находится имущество истца – траверса, вагоны.

Согласно представленному ответчиком рапорту начальника ОВБ ФГУП «ГУУСТ № 9 при Спецстрое России» ФИО7 от 25.05.2016 на предприятии проводилась проверка по исполнению оспариваемого договора. В рапорте отмечается, что товарно-материальные ценности, переданные по оспариваемому договору хранения, находятся по месту хранения, указанному в договоре.

Из представленного нотариально заверенного заявления ФИО8 от 04.03.2020 следует, что он работал у истца, являлся материально-ответственным лицом, осуществлял контроль сохранности имущества, переданного ответчику на хранение по оспариваемому договору. В течение 2016 и 2017 гг. истец вывозил с территории места хранения свое имущество. На 03.05.2017 на территории места хранения находились 2 вагона-бытовки, отрезной станок, траверса, 02.05.2017 предприятием были составлены инвентаризационные описи № 14С00000001 и № 14С00000004. Указанные акты подписаны, в том числе, ФИО8 в качестве лица, ответственного за сохранность имущества.

Также ответчик представил нотариально заверенное заявление ФИО8 от 27.10.2020, согласно которому он работал у истца с ноября 2014 г. по май 2017 г. В 2016 г. он являлся главным инженером СМУ № 914 ФГУП «ГВСУ № 9» и был ответственным за перемещение ТМЦ между строительными объектами СМУ №914 ФГУП «Г ВСУ № 9». Товарно-материальные ценности, отраженные в Приложении № 1 к договору от 01.02.2016, перемешались на место хранение с нескольких объектов строительства после его окончания. Изначально хранимые ООО «СеАн» ТМЦ были транспортированы из города Железногорска в Иркутскую область, переданы СМУ № 914 ФГУП «I ВСУ № 9» и задействовались на строительстве двух объектов: ЦДС (Центр дальней связи с новым комплексом Воронеж) и локомотивное депо в поселке Жилкино. Перед вводом объектов в эксплуатацию все строительное имущество было вывезено и перемещено силами СМУ № 914 на место хранения: <...>. ТМЦ вывозились со строительных объектов и размешались в месте хранения постепенно. Собственных складов или иных мест хранения СМУ № 914 ФГУП «ГВСУ № 9» не имело. Строительное имущество и ТМЦ перемещались со стройки на стройку. Необходимость в хранении на базе ООО «СеАн» возникла в связи с тем, что была большая временная пауза между объектами, по окончании строительства вывозить данное имущество было некуда. Перевозка данных ТМЦ обратно в город Железногорск была нецелесообразна. ФИО8 осуществлял контроль за наличием ТМЦ в месте хранения, соответствующие отметки делались им в журналах на посту охраны. По мере необходимости ТМЦ вывозились сотрудниками СМУ № 914 ФГУП «ГВСУ № 9» собственными силами с места хранения. Об этом в журналах также делались отметки. В 2016, 2017 годах ГУССТ проводил инвентаризацию, связанную с возможной реорганизацией. Имущество по данному договору было все в наличии, что отражено в актах инвентаризации. В комиссии, кроме меня, принимала участие ФИО9, которая по настоящий день работает в ГУССТ. Претензий по оказанным услугам хранения к ООО «СеАн» со стороны СМУ № 914 ФГУП «ГВСУ № 9» никогда не было, с ответственного хранения почти все имущество (за исключением 2 вагонов-бытовок, траверсов) было возвращено СМУ № 914 ФГУП «ГВСУ № 9». 2 вагона-бытовки, траверса, станок отрезной (1 шт.) на 03.05.2017 находились на территории ООО «СеАн», с хранения не забирались.

Истец полагает, что вышеуказанный договор является мнимой сделкой, заключен с целью, противной основам правопорядка, так как направлен на неосновательное обогащение ответчика и его учредителя за счет средств предприятия при наличии заинтересованности в этом должностных лиц предприятия. Истец утверждал, что подлинник оспариваемого договора у него отсутствует, по документам предприятия оспариваемый договор не заключался между предприятием и ответчиком. Генеральный директор и учредитель ответчика ФИО3 являлась женой ФИО5, работавшего у истца в должности первого заместителя начальника с 04.09.2015 по 28.06.2016. В действиях ФИО5 и подчиненных ему должностных лиц предприятия истец усматривал признаки коррупции, конфликта интересов и нарушения Федерального закона от 25.12.2008 N 273-ФЗ "О противодействии коррупции".

В обоснование иска истец ссылался на то, что договор был заключен без соблюдения требований Федерального закона от 18.07.2011 N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц", а также указывал на отсутствие у ФИО2 полномочий на заключение договора, поскольку доверенность, предоставляющая ему такие полномочия № 4/2-87д, была оформлена 17.02.2016. Кроме этого, истец ссылался на то, что согласно сведениям единого государственного реестра юридических лиц ответчик не осуществлял соответствующий вид деятельности, связанный с хранением и складированием, в связи с чем истец полагал, что ответчик не имел право заключать договор хранения. Истец отмечал, что оспариваемый договор не содержит существенных условий и по этой причине является незаключенным.

Как указывал истец, вновь назначенное руководство предприятия, обнаружив незаконность оспариваемой сделки и в связи с этим факт причинения ущерба предприятию, направило ответчику претензию с требованием вернуть 1 150 000 руб. Однако претензия не была удовлетворена, что послужило поводом для обращения в суд с заявленным иском.

В ходе рассмотрения дела установлено, что в рамках дела А33-13756/2016 в отношении истца возбуждено дело о банкротстве. Определением от 24.04.2018 (резолютивная часть от 11.04.2018) в отношении должника введена процедура наблюдения.

В судебном заседании 09.10.2019 оглашена резолютивная часть определения о введении внешнего управления в отношении истца. Определением от 14.11.2019 внешним управляющим утвержден ФИО10

Исследовав представленные доказательства, оценив доводы присутствующих в заседании лиц, арбитражный суд пришел к следующим выводам.

Согласно положениями статей 886 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) по договору хранения одна сторона (хранитель) обязуется хранить вещь, переданную ей другой стороной (поклажедателем), и возвратить эту вещь в сохранности. В договоре хранения, в котором хранителем является коммерческая организация либо некоммерческая организация, осуществляющая хранение в качестве одной из целей своей профессиональной деятельности (профессиональный хранитель), может быть предусмотрена обязанность хранителя принять на хранение вещь от поклажедателя в предусмотренный договором срок.

Из содержания указанной нормы права следует, что существенным условием договора хранения является его предмет, позволяющий определить вещь (наименование, количество), передаваемую на хранение.

В пункте 1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 N 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» разъясняется, что, если между сторонами не достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора, то он не считается заключенным и к нему неприменимы правила об основаниях недействительности сделок. Договор, являющийся незаключенным вследствие несогласования существенных условий, не может быть признан недействительным, так как он не только не порождает последствий, на которые был направлен, но и является отсутствующим фактически ввиду недостижения сторонами какого-либо соглашения, а следовательно, не может породить такие последствия и в будущем.

В пункте 15 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.11.2011 N 73 "Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды" разъясняется, что, если арендуемая вещь в договоре аренды не индивидуализирована должным образом, однако договор фактически исполнялся сторонами (например, вещь была передана арендатору и при этом спор о ненадлежащем исполнении обязанности арендодателя по передаче объекта аренды между сторонами отсутствовал), стороны не вправе оспаривать этот договор по основанию, связанному с ненадлежащим описанием объекта аренды, в том числе ссылаться на его незаключенность или недействительность.

Указанные разъяснения могут быть применены и к рассматриваемому случаю, поскольку различие содержания обязательственных отношений, возникающих из договора арены и договора хранения, не влияют на оценку факта заключения оспариваемого истцом договора хранения.

В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 05.02.2013 N 12444/12 по делу N А32-24023/2011, со ссылкой на правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, выраженные в Постановлениях от 18.05.2010 N 1404/10 и от 08.02.2011 N 13970/10, указано, что требования к существенным условиям договоров устанавливаются законодателем с целью недопущения неопределенности в правоотношениях сторон и для предупреждения разногласий относительно исполнения договора. Однако если одна сторона договора совершает действия по исполнению договора, а другая сторона принимает их без каких-либо возражений, то неопределенность в отношении содержания договоренностей сторон отсутствует. Следовательно, в этом случае соответствующие условия спорного договора должны считаться согласованными сторонами, а договор - заключенным.

Учитывая изложенное, оценив представленные в материалы дела доказательства, суд пришел к выводу о том, что оспариваемый договор хранения в действительности был заключен, а предмет договора был передан ответчику на хранение.

В материалы дела было представлено приложение № 1 к договору, подписанное обеими сторонами оспариваемого договора, свидетельствующие о передаче предмета хранения ответчику с момента подписания указанного приложения. Дополнительно акт приема-передачи между сторонами не подписался, однако тем самым стороны не ограничены в представлении иных доказательств, позволяющих установить факт передачи имущества по договору хранения.

Представленные ответчиком договор аренды с актом приема-передачи к нему, свидетельства о регистрации права собственности ООО «Руфинвест» на объекты недвижимости, подтверждают использование ответчиком принадлежащих указанному обществу земельного участка и других объектов недвижимости для исполнения своих обязательства по хранению перед истцом.

В отзыве на иск ответчик пояснил, что в настоящее время у ответчика продолжают находиться на хранении 2 контейнера и истец не производит оплату за оказание данной услуги. Данные пояснения согласуются с представленными в материалы дела другими доказательствами – протоколом осмотра от 21.01.2019, произведенного оперуполномоченным ОЭБиПК МО МВД России «Усольский», нотариально заверенных заявлений ФИО8 от 04.03.2020 и от 27.10.2020, рапорту начальника ОВБ ФГУП «ГУУСТ № 9 при Спецстрое России» ФИО7 от 25.05.2016, а также инвентаризационными описями № 14С00000001 и № 14С00000004. Указанные документы свидетельствуют о том, что в действительности имущество, перечисленное в приложении № 1 к оспариваемому договору, принадлежало истцу и находилось у него на учете, фактически хранилось в соответствии с условиями договора хранения у ответчика.

Также из объяснений ФИО2, данным военному прокурору Красноярского гарнизона, следует, что договор хранения имел реальный характер. Согласно ответам на вопросы 13, 14 предмет договора хранения был передан ответчику в соответствии с приложением № 1 к договору хранения, а в сентябре 2016 г. производился осмотра имущества, переданного на хранение, по месту его хранения.

Кроме того, между сторонами оспариваемой сделки были подписаны в двустороннем порядке акты оказанных услуг, акт взаимных расчетов, отражающий возникновение у истца перед ответчиком задолженности в связи с исполнением оспариваемого договора, ответчиком выставлены счета на оплату, а в последующем истцом произведена оплата, исходя из условий договора (в размере 115 000 руб. за месяц осуществления хранения). Указанные документы также свидетельствуют о реальности взаимоотношения по заключенному договору между истцом и ответчиком, пока не доказано обратное.

Арбитражный суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения ими процессуальных действий, оказывает содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законов и иных нормативных правовых актов при рассмотрении дела. В статье 9 Арбитражного процессуального кодекса РФ предусмотрена концепция разумного сочетания активной деятельности лиц, участвующих в деле, направленной на защиту своих прав, отстаивание своей позиции и активной деятельности арбитражного суда по обеспечению гарантий и созданию условий лицам, участвующим в деле, для эффективной судебной защиты, через управление и руководство процессом.

В соответствии с частью 1 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса РФ судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности. Нежелание представить доказательства должно квалифицироваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно со ссылкой на конкретные документы указывает процессуальный оппонент. Участвующее в деле лицо, не совершившее процессуальное действие, несет риск наступления последствий такого своего поведения (Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 12505/11 по делу N А56-1486/2010).

Доказательства, свидетельствующие о том, что представленные ответчиком документы являются недостоверными, истцом не представлены. О фальсификации истец не заявлял ходатайство. Основания признавать представленные ответчиком документы недостоверными у суда отсутствуют. Отклонение при таких обстоятельствах доказательств ответчика будет означать исполнение судом процессуальной обязанности истца по опровержению этих доказательств (Постановление Президиума ВАС РФ от 15.10.2013 N 8127/13 по делу N А46-12382/2012).

Истец ссылался на то, что согласно сведениям единого государственного реестра юридических лиц ответчик не осуществлял соответствующий вид деятельности, связанный с хранением и складированием, в связи с чем истец полагал, что ответчик не имел право заключать договор хранения. Однако указанное обстоятельство не влияет на выводы о факте заключения оспариваемого договора и наличии или отсутствии оснований для его оспаривания.

Согласно пункту 1 статьи 49 ГК РФ коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом. В случаях, предусмотренных законом, юридическое лицо может заниматься отдельными видами деятельности только на основании специального разрешения (лицензии), членства в саморегулируемой организации или выданного саморегулируемой организацией свидетельства о допуске к определенному виду работ.

В рассматриваемом случае ответчик является коммерческой организацией и нормами действующего законодательства не установлены ограничения, в связи с которыми ответчик не вправе был бы заключать оспариваемый договор.

Факт того, что от имени истца оспариваемый договор заключал ФИО2, а доверенность, предоставляющая ему такое правомочие, была оформлена позднее оспариваемого договора, не является основанием для оспаривания договора хранения.

Согласно пункту 1 статьи 183 ГК РФ при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку. Последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения (пункт 2 статьи 183 ГК РФ).

В пункте 4 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 23.10.2000 N 57 "О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации" отмечается, что пункт 1 статьи 183 ГК РФ применяется независимо от того, знала ли другая сторона о том, что представитель действует с превышением полномочий или при отсутствии таковых.

В пункте 5 этого же Информационного письма разъясняется, что при разрешении споров, связанных с применением пункта 2 статьи 183 ГК РФ, судам следует принимать во внимание, что под прямым последующим одобрением сделки представляемым, в частности, могут пониматься письменное или устное одобрение, независимо от того, адресовано ли оно непосредственно контрагенту по сделке; признание представляемым претензии контрагента; конкретные действия представляемого, если они свидетельствуют об одобрении сделки (например, полная или частичная оплата товаров, работ, услуг, их приемка для использования, полная или частичная уплата процентов по основному долгу, равно как и уплата неустойки и других сумм в связи с нарушением обязательства; реализация других прав и обязанностей по сделке); заключение другой сделки, которая обеспечивает первую или заключена во исполнение либо во изменение первой; просьба об отсрочке или рассрочке исполнения; акцепт инкассового поручения.

При оценке судами обстоятельств, свидетельствующих об одобрении представляемым - юридическим лицом соответствующей сделки, необходимо принимать во внимание, что независимо от формы одобрения оно должно исходить от органа или лица, уполномоченных в силу закона, учредительных документов или договора заключать такие сделки или совершать действия, которые могут рассматриваться как одобрение.

Действия работников представляемого по исполнению обязательства, исходя из конкретных обстоятельств дела, могут свидетельствовать об одобрении, при условии, что эти действия входили в круг их служебных (трудовых) обязанностей, или основывались на доверенности, либо полномочие работников на совершение таких действий явствовало из обстановки, в которой они действовали (абзац 2 пункта 1 статьи 182 ГК РФ).

В данном случае следует учитывать, что после подписания оспариваемого договора ФИО2 была оформлена соответствующая доверенность, предоставляющая правомочие на заключение такого договора, а в мае 2016 г. истец совершал действия, направленные на оформление его взаимоотношений с ответчиком в связи с уже заключенным договором в соответствии с Федеральным законом от 18.07.2011 N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц". В последующем после заключения оспариваемого договора ФИО2 подписывал акты оказанных услуг, акт сверки взаимных расчетов. А после предъявления ответчиком соответствующих счетов на оплату в связи с осуществлением хранения, истец произвел оплату по оспариваемому договору. Указанные действия в совокупности свидетельствуют о том, что истец действительно имел намерения заключить с ответчиком договор хранения, не имел претензий к ответчику по исполнения обязательств, при этом истец со своей стороны совершил действия по исполнению договора. Таким образом, права и обязанности из оспариваемого договора возникли у истца с ответчиком.

В соответствии с пунктом 1 статьи 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Согласно пункту 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом (пункт 2 статьи 167 ГК РФ).

В соответствии с пунктом 1 статьи 170 ГК РФ сделка может быть оспорена в связи с ее мнимостью, то есть тогда, когда сделка, совершена лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

Такая сделка является ничтожной. Положения данной статьи направлены на защиту от недобросовестности участников гражданского оборота.

Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. В то же время для этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление факта того, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно порождаемых такой сделкой, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной. Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Совершая сделку лишь для вида, стороны правильно оформляют все документы, но создать реальные правовые последствия не стремятся. Поэтому факт расхождения волеизъявления с волей устанавливается судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон. Отсюда следует, что при наличии обстоятельств, очевидно указывающих на мнимость сделки, либо доводов стороны спора о мнимости, установление только тех обстоятельств, которые указывают на формальное исполнение сделки, явно недостаточно (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 25.07.2016 по делу N 305-ЭС16-2411, А41-48518/2014)

Следует учитывать, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение (пункт 86 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

Установление несовпадения воли с волеизъявлением относительно обычно порождаемых такой сделкой гражданско-правовых последствий является достаточным для квалификации ее в качестве ничтожной (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 13.07.2018 N 308-ЭС18-2197 по делу N А32-43610/2015).

Учитывая изложенные разъяснения по применению положений статьи 170 ГК РФ, суд приходит к выводу, что оспариваемая сделка не соответствует таким критериям и основания для её оспаривания как мнимой отсутствуют, поскольку из представленных доказательств следует, что намерения ответчика при заключении и исполнении оспариваемого договора были направлены на получение прибыли в виде оплаты за оказываемые ответчиком услуги. Представленные доказательства не свидетельствуют о том, что оспариваемый договор заключался и исполнялся формально, а поведение обеих сторон оспариваемого договора было направлено на сокрытие действительного смысла сделки в интересах обеих ее сторон. В рассматриваемом случае интересы ответчика имеют встречный характер и противоположны интересам истца, ответчик в рамках заключенной сделки заинтересован в получении встречного предоставления за оказываемые услуги истцу. При этом его поведение не свидетельствует о том, что его воля вместе с волей истца была направлена на достижение иных целей, не свойственных поведению ответчика в таком случае как хранителю по договору хранения. Также из представленных доказательств не следует, что и у истца на момент заключения оспариваемого договора имелись намерения, расходящиеся с моделью поведения, предполагаемой и разумной в такой ситуации для поклажедателя.

Также истец ссылался на то, что генеральный директор и учредитель ответчика ФИО3 являлась женой ФИО5, работавшего у истца в должности первого заместителя начальника с 04.09.2015 по 28.06.2016. В действиях ФИО5 и подчиненных ему должностных лиц предприятия истец усматривал признаки коррупции, конфликта интересов и нарушения Федерального закона от 25.12.2008 N 273-ФЗ "О противодействии коррупции".

В пункте 93 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" отмечается, что пунктом 2 статьи 174 ГК РФ предусмотрены два основания недействительности сделки, совершенной представителем или действующим от имени юридического лица без доверенности органом юридического лица.

По первому основанию сделка может быть признана недействительной, когда вне зависимости от наличия обстоятельств, свидетельствующих о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки, представителем совершена сделка, причинившая представляемому явный ущерб, о чем другая сторона сделки знала или должна была знать.

О наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях, например, если предоставление, полученное по сделке, в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения.

По второму основанию сделка может быть признана недействительной, если установлено наличие обстоятельств, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого, который может заключаться как в любых материальных потерях, так и в нарушении иных охраняемых законом интересов (например, утрате корпоративного контроля, умалении деловой репутации).

В пункте 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» отмечается, что сделка может быть признана недействительной на основании пункта 2 статьи 10 и статьи 168 ГК РФ при установлении злоупотребления правом.

В силу пункта 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Злоупотребление правом заключается в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, с нарушением при этом прав и законных интересов других лиц. Под злоупотреблением правом понимается умышленное поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему гражданского права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 ГК РФ пределов осуществления гражданских прав, причиняющее вред третьим лицам или создающее условия для наступления вреда. С учетом пункта 3 названной статьи о презумпции добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений и общего принципа доказывания в арбитражном процессе, лицо, от которого требуются разумность или добросовестность при осуществлении прав, признается действующим разумно и добросовестно, пока не доказано обратное. Бремя доказывания лежит на лице, утверждающем, что управомоченные лицо воспользовалось своим правом исключительно во вред другому лицу. Из смысла статьи 10 ГК РФ следует, что для признания действий какого-либо лица злоупотреблением правом судом должно быть установлено, что умысел такого лица был направлен на заведомо недобросовестное осуществление прав, единственной его целью было причинение вреда другому лицу (отсутствие иных добросовестных целей). При этом злоупотребление правом должно носить достаточно очевидный характер, а вывод о нем не должен являться следствием предположений.

Учитывая изложенное суд отмечает, что в материалы дела не представлены доказательства, свидетельствующие о том, что заключение и исполнение оспариваемой сделки причинило ущерб интересам истца при наличии сговора (совместных действий) должностных лиц, работавших у истца, и со стороны ответчика. Доказательства того, что генеральный директор и учредитель ответчика ФИО3 являлась женой ФИО5, работавшего у истца в должности первого заместителя начальника, не представлены. Кроме того, сам по себе данный факт не подтверждает наличие оснований для оспаривания сделки.

Истец представил постановление о прекращении уголовного преследования от 23.04.2018, из которого следует, что в отношении ФИО5, ФИО6, ФИО11 возбуждались уголовные дела в связи с подозрением указанных лиц в хищениях, совершенных организованной группой. Однако из указанного постановления не следует, что к расследуемым преступлениям имеет отношение ответчик. Имеющиеся доказательства не подтверждают, что поведение ответчика соответствует признакам злоупотребления правом.

Из материалов дела следует, что на дату рассмотрения спора истец находится в процедуре банкротства и интерес истца в данном случае заключается в возвращении раннее исполненного по оспариваемому договору. Суд полагает, что в рассматриваемом случае истец неверно избрал способ защиты своих прав, поскольку по существу у истца имеются претензии к лицам, ранее работавшим у истца. Истец подозревает должностных лиц в нарушении пределов предоставленных им полномочий и во вред интересам истца. При этом из материалов дела следует, что ответчик добросовестно полагался на то, что заключенный с ним договор является действительным и рассчитывал на встречное исполнение договора со стороны истца, не подозревая о том, что внутри организации (истца) могут иметь место злоупотребления со стороны работников предприятия.

В рассматриваемом случае стороны договора согласовали предмет договора, который был фактически передан ответчику на хранение, договор исполнялся обеими сторонами и все поведение истца на протяжении длительного периода времени свидетельствовало о том, что между сторонами оспариваемого договора отсутствовали какие-либо сомнения и разногласия, касающиеся предмета договора и законности его заключения.

Согласно действующей правовой позиции, содержащейся в пункте 70 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" сделанное в любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки и о применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение ответчика против иска и т.п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (пункт 5 части 166 ГК РФ).

Оценив все представленные в материалы дела доказательства суд пришел к выводу, что требование истца о признании спорного договора недействительным последовало спустя длительное время после начала его исполнения, а также в условиях нахождения истца в процедуре банкротства и наличия конфликтов, связанных с управлением внутри организации, наличием подозрений ранее работавших на предприятии лиц в совершении преступлений и злоупотреблений, что свидетельствует о недобросовестности при заявлении требований о недействительности сделки в настоящем случае.

Поскольку истец сделал заявление о недействительности (ничтожности) договора хранения исключительно с целью вернуть ранее исполненное по оспариваемой сделке без представления доказательств, достаточных для того чтобы усомниться в добросовестном поведении ответчика в сложившемся споре, то это заявление в соответствии с пунктом 5 статьи 166 ГК РФ не принимается судом во внимание.

Статья 169 ГК РФ особо выделяет опасную для общества группу недействительных сделок - так называемые антисоциальные сделки, противоречащие основам правопорядка и нравственности.

В Определении Конституционного Суда РФ от 08.06.2004 N 226-О разъясняется, что понятия "основы правопорядка" и "нравственность", как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений. Статья 169 ГК Российской Федерации указывает, что квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, т.е. достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит - заведомо и очевидно для участников гражданского оборота - основам правопорядка и нравственности. Антисоциальность сделки, дающая суду право применять данную норму Гражданского кодекса Российской Федерации, выявляется в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий.

В пункте 85 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъясняется, что в качестве сделок, совершенных с указанной целью, могут быть квалифицированы сделки, которые нарушают основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои. К названным сделкам могут быть отнесены, в частности, сделки, направленные на производство и отчуждение объектов, ограниченных в гражданском обороте (соответствующие виды оружия, боеприпасов, наркотических средств, другой продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан, и т.п.); сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду; сделки, направленные на изготовление или сбыт поддельных документов и ценных бумаг; сделки, нарушающие основы отношений между родителями и детьми.

Нарушение стороной сделки закона или иного правового акта, в частности уклонение от уплаты налога, само по себе не означает, что сделка совершена с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности.

Для применения статьи 169 ГК РФ необходимо установить, что цель сделки, а также права и обязанности, которые стороны стремились установить при ее совершении, либо желаемое изменение или прекращение существующих прав и обязанностей заведомо противоречили основам правопорядка или нравственности, и хотя бы одна из сторон сделки действовала умышленно.

Учитывая изложенные разъяснения, суд отмечает, что истец не указал и не подтвердил соответствующими доказательства обстоятельства, которые бы свидетельствовали о том, что в рассматриваемом случае оспариваемый договор нарушает основополагающие начала российского правопорядка.

По существу позиция истца строилась на том, что оспариваемый договор был заключен в нарушение процедур, предусмотренных Федеральным законом от 18.07.2011 N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц" (далее – Закон N 223-ФЗ). Истец полагал, что правовые позиции, изложенные в Постановлении Президиума ВАС РФ от 04.06.2013 N 37/13 по делу N А23-584/2011, пункте 18 Обзора судебной практики применения законодательства Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд", утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28.06.2017, применимы к рассматриваемом случаю.

Согласно данным позициям государственный (муниципальный) контракт, заключенный с нарушением требований Закона о контрактной системе и влекущий, в частности, нарушение принципов открытости, прозрачности, ограничение конкуренции, необоснованное ограничение числа участников закупки, а следовательно, посягающий на публичные интересы и (или) права и законные интересы третьих лиц, является ничтожным.

Однако истцом не учтено, что указанные правовые позиции касаются применения Федерального закона от 05.04.2013 N 44-ФЗ "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд" (далее – Закон N 44-ФЗ).

В соответствии с положениями части 1 статьи 1 Закона N 223-ФЗ целями регулирования настоящего Федерального закона являются обеспечение единства экономического пространства, создание условий для своевременного и полного удовлетворения потребностей юридических лиц, указанных в части 2 настоящей статьи, в товарах, работах, услугах, в том числе для целей коммерческого использования, с необходимыми показателями цены, качества и надежности, эффективное использование денежных средств, расширение возможностей участия юридических и физических лиц в закупке товаров, работ, услуг для нужд заказчиков и стимулирование такого участия, развитие добросовестной конкуренции, обеспечение гласности и прозрачности закупки, предотвращение коррупции и других злоупотреблений.

В свою очередь, Закон N 44-ФЗ регулирует отношения, направленные на обеспечение государственных и муниципальных нужд в целях повышения эффективности, результативности осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечения гласности и прозрачности осуществления таких закупок, предотвращения коррупции и других злоупотреблений в сфере таких закупок (часть 1 статья 1).

Цели правового регулирования этих законов, в силу прямого на то в них указания, нельзя назвать аналогичными, в случае осуществления закупок для государственных или муниципальных нужд основополагающим является эффективное, зачастую экономное расходование бюджетных средств, а при закупках отдельными видами юридических лиц - эффективное удовлетворение потребностей самого заказчика, который самостоятельно устанавливает правила осуществления им закупок, утверждая соответствующее положение о закупках, определяя виды конкурентных процедур, критерии отбора.

Основой для разграничения служат также принципы осуществления закупок, которые различны при закупках для государственных нужд и для закупок отдельными видами юридических лиц.

Так, согласно статье 6 Закона N 223-ФЗ, контрактная система в сфере закупок основывается на принципах: открытости, прозрачности информации о контрактной системе в сфере закупок, обеспечения конкуренции, профессионализма заказчиков, стимулирования инноваций, единства контрактной системы в сфере закупок, ответственности за результативность обеспечения государственных и муниципальных нужд, эффективности осуществления закупок.

Исходя из статьи 3 Закона о закупках, при закупке товаров, работ, услуг заказчики руководствуются следующими принципами: информационная открытость закупки, равноправие, справедливость, отсутствие дискриминации и необоснованных ограничений конкуренции по отношению к участникам закупки, целевое и экономически эффективное расходование денежных средств и реализация мер, направленных на сокращение издержек заказчика, отсутствие ограничения допуска к участию в закупке путем установления неизмеряемых требований к участникам закупки.

При этом подпунктом 3 части 4 статьи 1 Закона N 223-ФЗ прямо предусмотрено, что этот Закон не регулирует отношения, связанные с осуществлением заказчиком закупок товаров, работ, услуг в соответствии с Федеральным законом N 44-ФЗ, кроме отдельных исключений, прямо им предусмотренных.

Согласно части 1 статьи 2 Федерального закона N 223-ФЗ правовую основу закупки товаров работ услуг, кроме названного Закона и правил закупки, утвержденных в соответствии с нормами данного Закона, составляют Конституция Российской Федерации, Гражданский кодекс Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс), другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации.

Как ранее было указано Верховным Судом Российской Федерации в определении от 11.07.2018 N 305-ЭС17-7240, часть 1 статьи 2 Федерального закона N 223-ФЗ, а также регламентируемые нормами Гражданского кодекса организационно-правовые формы и правовой статус лиц, являющихся субъектами отношений закупки, регулируемой Федеральным законом N 223-ФЗ, и определенных нормами частей 2, 5 статьи 1 названного Закона (государственные корпорации, государственные компании, автономные учреждения, хозяйственные общества, в уставном капитале которых доля участия Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования в совокупности превышает 50 процентов, бюджетные учреждения и унитарные предприятия (при соблюдении ряда дополнительных условий)), свидетельствуют о воле законодателя на регулирование спорных отношений в целом как гражданско-правовых, то есть основанных на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников (пункт 1 статьи 2 Гражданского кодекса). Субъекты, указанные в частях 2, 5 статьи 1, пункте 2 части 1 статьи 3.1 Федерального закона N 223-ФЗ, в силу норм Гражданского кодекса (глава 4), являются субъектами гражданских правоотношений и участниками гражданского оборота. Создавая такие юридические лица или участвуя в их деятельности, государство реализует невластные полномочия (статьи 124, 125 Гражданского кодекса).

При закупках, осуществляемых субъектами, обозначенными нормами Федерального закона N 223-ФЗ, стороны таких отношений выступают как юридически равноправные, никакая сторона не наделена властными полномочиями по отношению к другой стороне, что также свидетельствует о гражданско-правовом характере отношений.

Различные цели действия указанных законов и принципы осуществления закупок определяют особенности регулирования отношений, возникших при применении этих законов, а также правовые последствия несоблюдения субъектами закупок их требований.

В Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 11.03.2020 N 308-ЭС19-13774 по делу N А32-28627/2015 отмечается, что поскольку Закон N 223-ФЗ не содержит в отличие от Закона N 44-ФЗ норм о явно выраженном законодательном запрете, аналогичном запрету, изложенному в части 2 статьи 8 Закона N 44-ФЗ, исходя из цели указанного Закона, принципов закупочной деятельности, гражданско-правового характера этих отношений, основания для вывода о нарушении публичных интересов незаключением сторонами спора договора не имеются.

При осуществлении закупочной деятельности заказчик в соответствии с частью 2 статьи 2 Закона N 223-ФЗ должен также наряду с законами, нормативными актами руководствоваться Положением о закупке, то есть документом, который регламентирует закупочную деятельность заказчика и должен содержать требования к закупке, в том числе порядок подготовки и проведения процедур закупки (включая способы закупки) и условия их применения, порядок заключения и исполнения договоров, а также иные связанные с обеспечением закупки положения; соблюдать предусмотренные статьей 4 этого Закона иные требования по информационному обеспечению закупки.

Поскольку положения Закона N 223-ФЗ возлагают именно на заказчика вышеперечисленные обязанности по соблюдению закупочной деятельности, возложение последствий нарушения процедуры заключения договора на ответчика, не допустимо.

В связи с изложенным, доводы истца о заключении договора в нарушении требований Закона N 223-ФЗ не подтверждают наличие оснований для признания оспариваемого договора ничтожной сделкой.

На основании изложенного, заявленный иск не подлежит удовлетворению.

При обращении в суд с иском истец оплатил государственную пошлину в размере 6 000 руб. согласно платежному поручению № 2943 от 30.05.2019. С учетом результата рассмотрения спора расходы истца не подлежат возмещению в соответствии с частью 1 статьи 110 Арбитражного процессуального кодекса РФ.

Настоящее решение выполнено в форме электронного документа, подписано усиленной квалифицированной электронной подписью судьи и считается направленным лицам, участвующим в деле, посредством его размещения на официальном сайте суда в сети «Интернет» в режиме ограниченного доступа (код доступа - ).

По ходатайству лиц, участвующих в деле, копии решения на бумажном носителе могут быть направлены им в пятидневный срок со дня поступления соответствующего ходатайства заказным письмом с уведомлением о вручении или вручены им под расписку.

Руководствуясь статьями 110, 167 – 170 АПК РФ, Арбитражный суд Красноярского края

РЕШИЛ:

в удовлетворении исковых требований отказать.

Разъяснить лицам, участвующим в деле, что настоящее решение может быть обжаловано в течение месяца после его принятия путём подачи апелляционной жалобы в Третий арбитражный апелляционный суд через Арбитражный суд Красноярского края.

Судья

Э.А. Дранишникова