Гражданский кодекс часть 1

ИП ФИО1 обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением к Управлению Федеральной антимонопольной службы по г. Москве о признании незаконным и отмене решения от 08.12.2017г. № ЕП/63633/17 об отказе в возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства ООО «Л`Окситан Рус» .

В обоснование заявленного требования ИП ФИО2 ссылается на незаконность оспариваемых действий как совершенных без учета всех конкретных фактических обстоятельств дела. Указывает на допущенное ООО «Л'Окситан Рус» нарушение требований антимонопольного законодательства Российской Федерации, что выразилось, по мнению заявителя, в необоснованном навязывании ему необходимости использовать информационно-техническое оборудование третьего лица, что фактически повлекло за собой установление фиксированной цены перепродажи товара с помощью кассового оборудования. Ссылается на установление для нее третьим лицом запрета на реализацию товаров иных производителей — конкурентов ООО «Л'Окситан Рус». Указывает на необоснованное навязывание ей третьим лицом невыгодных условий торговли в виде невозможности проведения дополнительных акций или иных программ, повышающих привлекательность торговой точки и спроса на реализуемую там продукцию. Полагает ошибочными выводы административного органа о концессионном характере заключенного между заявителем и третьим лицом соглашения ввиду отсутствия между ними лицензионного договора на использование товарного знака ООО «ЛЮкситан Рус». В этой связи полагает данный ему антимонопольным органом ответ непроработанным, а действия административного органа по его направлению — незаконными и, как следствие, настаивает на признании их таковыми в судебном порядке.

Ответчик представлен отзыв, по заявлению возражает, ссылаясь на законность, обоснованность оспариваемого решения, отсутствие правовых оснований для удовлетворения требований заявителя.

Представитель третьего лица возражал по требованиям заявителя по доводам, изложенным в письменном отзыве, поддержал позицию антимонопольного органа, указал, что договором поставки предусмотрено право покупателя не согласиться с изменениями в спецификации и отказаться от последующих заказов товара, все действия направлены на увеличение продаж заявителя.

Выслушав представителей лиц, явившихся в судебное заседание, рассмотрев материалы дела, арбитражный суд установил, что заявленные требования, не подлежат удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии со ст.198 АПК РФ, граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными ненормативных правовых актов, незаконными решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, если полагают, что оспариваемый ненормативный правовой акт, решение и действие (бездействие) не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту и нарушают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, незаконно возлагают на них какие-либо обязанности, создают иные препятствия для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.

В соответствии с ч. 4 ст. 200 АПК РФ при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц арбитражный суд в судебном заседании осуществляет проверку оспариваемого акта или его отдельных положений, оспариваемых решений и действий (бездействия) и устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, устанавливает наличие полномочий у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили оспариваемые действия (бездействие), а также устанавливает, нарушают ли оспариваемый акт, решение и действия (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Таким образом, основаниями для принятия арбитражным судом решения о признании акта государственного органа и органа местного самоуправления недействительным (решения или действия - незаконным) являются одновременно как несоответствие акта закону или иному правовому акту (незаконность акта), так и нарушение актом гражданских прав и охраняемых законом интересов гражданина или юридического лица в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности.

Учитывая изложенное, в круг обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных актов, входят проверка соответствия оспариваемого акта закону или иному нормативному правовому акту и проверка факта нарушения оспариваемым актом прав и законных интересов заявителя

Согласно ч.1 ст.65 АПК РФ, каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для совершения действий (бездействия), возлагается на соответствующие орган или должностное лицо.

Как следует из материалов дела, 06.10.2017 (вх. № 48183) в Московское УФАС России из ФАС России поступило заявление ИП ФИО2 о нарушении ООО «Л`Окситан Рус» требований антимонопольного законодательства, что выразилось в навязывании заявителю невыгодных условий осуществления торговой деятельности, установлении фиксированных цен на подлежащие реализации товары, а также установлении запрета на реализацию товаров иных производителей.

Письмом от 08.12.2017 (исх. № ЕП/63633) антимонопольный орган отказал заявителю в возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства на основании ч. 9 ст. 44 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции), не усмотрев к тому достаточных оснований.

Не согласившись с указанными действиями контролирующего органа, полагая допущенным со стороны ООО «Л'Окситан Рус» навязывания заявителю невыгодных условий торговли и заключения с ним, тем самым, антиконкурентного соглашения, а со стороны административного органа — игнорирование названных обстоятельств, что в конечном итоге привело к нарушению прав и законных интересов предпринимателя путем лишения его возможности самостоятельного установления цен на подлежащую реализации продукцию, а также определения ассортимента такой продукции и, как следствие, получения дохода от осуществления таких действий, заявитель обратился в Арбитражный суд г. Москвы с требованием о признании спорных действий антимонопольного органа незаконными.

В соответствии с частью 1 статьи 198, частью 4 статьи 200, частью 3 статьи 201 АПК РФ, ненормативный правовой акт может быть признан недействительным, а решения и действия незаконными при одновременном их несоответствии закону и нарушением их изданием прав и законных интересов заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Судом проверено и установлено соблюдение срока на обращение в суд, предусмотренного ч. 4 ст. 198 АПК РФ.

Вместе с тем, принимая решение по делу, суд руководствовался следующим.

Полномочия антимонопольного органа, рассмотревшего заявление и совершившего оспариваемые действия, определены ст.ст. 23, 39.1 Закона о защите конкуренции, п. 6.1.1 Положения о территориальном органе Федеральной антимонопольной службы, утвержденного приказом ФАС России от 23.07.2015 № 649/15.

Таким образом, оспариваемые действия совершены антимонопольным органом в пределах предоставленной законом компетенции.

Как следует из материалов дела, между ИП ФИО2 и ООО «Л'Окситан Рус» заключен договор поставки товара № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 с целью открытия заявителем торговой точки «Л'Окситан Рус» в городе Туле.

Согласно п. 1.1 упомянутого договора поставщик (ООО «Л'Окситан Рус») обязуется передавать покупателю (ИП ФИО2) парфюмернокосметическую продукцию торговой марки «L/Occitane» в соответствии с условиями, согласованными сторонами в этом договоре, а покупатель обязуется произвести его оплату поставщику и принять поставляемый товар.

Впоследствии, обнаружив, что заключенный договор обязывает ее реализовывать в своем магазине исключительно продукцию ООО «Л'Окситан Рус», и посчитав такие условия для себя невыгодными, ИП ФИО2 обратилась в антимонопольный орган с заявлением о нарушении ООО «Л'Окситан Рус» нормоположений ст.ст. 11 и 11.1 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции) ввиду навязывания ей третьим лицом невыгодных условий торговли.

При этом, правового обоснования нарушения третьим лицом положений ст. 11.1 упомянутого закона в заявлении ИП ФИО2 приведено не было, ввиду чего антимонопольным органом был констатирован факт отсутствия в действиях третьего лица нарушения требований указанной статьи закона.

Суд отмечает, что выводы контрольного органа в указанной части заявителем не оспариваются (ч. 3.1 ст. 70 АПК РФ).

Ссылаясь на незаконность оспариваемых действий контрольного органа, заявитель настаивает на недопустимости запрета ему третьим лицом на продажу продукции иных производителей и установления конкретных цен на товары, реализуемые в торговой точке, принадлежащей ИП ФИО2

Вместе с тем, заявителем не учтено следующее.

Фактически заключенный ИП ФИО2 и ООО «Л'Окситан Рус» договор поставки товара № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 представляет собой договор присоединения (ст. 428 ГК РФ) к порядку и условиям продажи третьим лицом собственной продукции, поскольку, как усматривается из материалов дела, заявителем был открыт не собственный магазин по реализации косметики (различных производителей), а именно точка торговли продукцией торговой марки «L/Occitane» с использованием соответствующего товарного знака, обозначающего как саму продукцию, так и место ее реализации. Таким образом, ИП ФИО2 на основании упомянутого договора было открыто представительство ООО «Л'Окситан Рус» в городе Туле, а не собственный независимый магазин, как настаивает заявитель.

В пользу приведенного утверждения свидетельствует и соответствующее обозначение ИП ФИО2 собственного магазина как «I/OCCiTANE EN PROVENCE», а также наличие в договоре № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 приложения № 8, определяющего маркетинговую политику ООО «Л'Окситан Рус» и порядок обслуживания клиентов, которых должен был придерживаться заявитель.

В то же самое время, учитывая то обстоятельство, что магазин ИП ФИО2 был открыт в качестве представительства ООО «ЛЮкситан Рус», установление последним собственных условий реализации продаваемой в этом магазине продукции (цен на товары, использование скидок и проведение акций) не противоречит требованиям действующего антимонопольного законодательства, поскольку непосредственный производитель товара в рамках собственной маркетинговой кампании через свои представительства волен разрешать подобные вопросы самостоятельно. В случае же несогласия хозяйствующего субъекта с условиями такой реализации продукции этот субъект не обязан в императивном порядке заключать договор с третьим лицом на реализацию продукции последнего. Однако, в случае заключения подобного договора, соответствующий субъект на основании ч. 1 ст. 8 ГК РФ принимает на себя и все обязательства, связанные с присоединением к такому договору.

Оценивая действия третьего лица по установлению в магазине ИП ФИО2 конкретных цен и условий реализации товара, следует признать упомянутые действия как логически, так и экономически обоснованными, поскольку упомянутые действия обусловлены необходимостью соблюдения единой ценовой политики и недопустимостью реализации в торговой точке под маркой «I/Occitane» продукции иных производителей (гипотетически худшего или просто неизвестного качества.

При этом, в обоснование заявленного требования ИП ФИО2 ссылается на нарушение третьим лицом нормоположений п.п. 1,2 ч. 2 ст. 11 Закона о защите конкуренции, в силу которых запрещаются «вертикальные» соглашения между хозяйствующими субъектами (за исключением «вертикальных» соглашений, которые признаются допустимыми в соответствии со ст. 12 упомянутого закона), если такие соглашения приводят или могут привести к установлению цены перепродажи товара, за исключением случая, если продавец устанавливает для покупателя максимальную цену перепродажи товара (п. 1) или такими соглашениями предусмотрено обязательство покупателя не продавать товар хозяйствующего субъекта, который является конкурентом продавца. Данный запрет не распространяется на соглашения об организации покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя (п. 2).

Вместе с тем, по смыслу приведенных норм права, их действие направлено на недопустимость заключения таких соглашений между хозяйствующими субъектами, которые направлены на устранение с товарного рынка иных участников товарного оборота, например, путем установления монопольно низких цен на перепродажу товара (именно поэтому установление максимальной цены перепродажи товара является исключением из данного правила и не рассматривается законодателем как антиконкурентное соглашение) либо путем создания препятствий таким хозяйствующим субъектам к выходу на рынок посредством запрета своим контрагентам по «вертикальному» соглашению продавать товар иных производителей. В любом случае для квалификации «вертикального» соглашения как антиконкурентного необходима его направленность на устранение либо ограничение конкуренции и ущемление прав и законных интересов иных участников товарного рынка (производителей и продавцов товара, но не лиц, осуществляющих их перепродажу).

В то же самое время, «внезапное» осознание хозяйствующим субъектом — стороной по «вертикальному» соглашению собственного несогласия с предъявленными к нему таким соглашением требованиями об антиконкурентности этого соглашения не свидетельствует и основанием для применения со стороны антимонопольного органа соответствующих мер реагирования являться не может.

Более того, необходимо также отметить, что нормоположения ч. 2 ст. 11 Закона о защите конкуренции в принципе содержат исключение в виде ссылки на ст. 12 упомянутого закона, определяющую допустимые «вертикальные» соглашения, которыми являются, в том числе, договоры коммерческой концессии.

Согласно ч. 1 ст. 1027 ГК РФ по договору коммерческой концессии одна сторона (правообладатель) обязуется предоставить другой стороне (пользователю) за вознаграждение на срок или без указания срока право использовать в предпринимательской деятельности пользователя комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав, включающий право на товарный знак, знак обслуживания, а также права на другие предусмотренные договором объекты исключительных прав, в частности на коммерческое обозначение, секрет производства (ноу-хау). При этом, договор коммерческой концессии предусматривает использование комплекса исключительных прав, деловой репутации и коммерческого опыта правообладателя в определенном объеме (в частности, с установлением минимального и (или) максимального объема использования), с указанием или без указания территории использования применительно к определенной сфере предпринимательской деятельности (продаже товаров, полученных от правообладателя или произведенных пользователем, осуществлению иной торговой деятельности, выполнению работ, оказанию услуг) (п. 2).

Вместе с тем, положениями п. 1.1 договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 предусмотрена обязанность третьего лица передать заявителю парфюмерно-косметическую продукцию торговой марки «L"Occitane», а предприниматель, в свою очередь, в силу п. 6.1 упомянутого договора, обязуется при осуществлении деятельности по розничной реализации товара потребителям обеспечить эксклюзивное ассортиментное представление товаров торговой марки «L/Occitane» в своем магазине. При этом, поставщик (ООО «Л'Окситан Рус») вправе проверить качество работы при продаже товара торговой марки «L"Occitane» и обслуживания покупателей в салонах, осуществляющих розничную товара торговой марки «L,Occitane».

Таким образом, из приведенных положений названного договора с очевидностью усматривается, что третьим лицом ИП ФИО2 передан комплекс исключительных прав на продукцию торговой марки «L'Occitane» вместе с правом на товарный знак, а также деловую репутацию и коммерческий опыт ООО «Л'Окситан Рус» в целях осуществления заявителем своей предпринимательской деятельности путем реализации товаров третьего. Оценивая приведенные положения указанного договора, следует согласиться с выводом контрольного органа, изложенным в оспариваемом ответе, о том, что данный договор по своей правовой природе представляет собой договор коммерческой концессии и, как следствие, на него не распространяются запреты и ограничения, установленные ст. 11 Закона о защите конкуренции.

Кроме того, положения п. 2 ч. 2 упомянутой статьи закона, на нарушение которого ссылается заявитель, содержат прямое указание на неприменимость их требований к правоотношениям, связанным с организацией покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя. Вместе с тем, в настоящем случае ИП ФИО2 осуществляла именно продажу товаров под товарным знаком «L'Occitane», ввиду чего нормоположения приведенной статьи закона не распространяют свое действие на спорные правоотношения в силу прямого на то указания в этой норме права.

Приведенные заявителем доводы об отсутствии между ней и третьим лицом лицензионного договора об ошибочности выводов административного органа не свидетельствуют, поскольку коммерческая концессия не обязывает сторон к заключению упомянутого договора. Более того, по смыслу ст. 1233 ГК РФ лицензионный договор предполагает предоставление лицензиату права самостоятельного использования результатов интеллектуальной деятельности правообладателя в своей хозяйственной деятельности, в то время как в настоящем случае комплекс исключительных прав был передан ИП ФИО2 третьим лицом в целях осуществления ею предпринимательской деятельности в интересах самого правообладателя и в определенных им объемах и целях, что в принципе не предполагает наличие лицензионных правоотношений между ними.

Ссылки заявителя на отсутствие государственной регистрации предоставления права использования в предпринимательской деятельности пользователя комплекса принадлежащих правообладателю исключительных прав по договору коммерческой концессии выводов административного органа также не опровергает, поскольку положения ст. 1028 ГК РФ не содержат в качестве правового последствия отсутствия такой регистрации признание договора ничтожным или не заключенным. Единственное правовое последствие несоблюдения требований к государственной регистрации подобного договора — отсутствие юридического перехода права использования соответствующих исключительных прав.

В то же самое время, ИП ФИО2 в настоящем случае комплекс исключительных прав третьего лица фактически использовался без взаимных претензий сторон друг к другу, что свидетельствует об их конклюдентном согласии на использование таких прав (ч. 1 ст. 8 ГК РФ). При этом, материалы дела не содержат ни одного документа, подтверждающего, что ИП ФИО2 инициировала бы необходимость государственной регистрации использования ею исключительных прав третьего лица, а потому приведенные ею в указанной части доводы направлены исключительно на изыскание возможности любым способом добиться признания договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 либо не заключенным в принципе, либо ничтожным, либо заключенным с нарушением требований действующего антимонопольного законодательства, но в любом случае — не порождающим для нее никаких правовых последствий, что представляет собой исключительно злоупотребление правом, не подлежащее судебной защите в контексте ч. 2 ст. 10 ГК РФ.

Также, в обоснование заявленного требования ИП ФИО2 настаивает на навязывании ей третьим лицом невыгодных для нее условий, что, по мнению предпринимателя, не соответствует положениям п. 1 ч. 4 ст. 11 Закона о защите конкуренции, согласно которой не допускаются «вертикальные» соглашения о навязывании контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора (необоснованные требования о передаче финансовых средств, иного имущества, в том числе имущественных прав, а также согласие заключить договор при условии внесения в него положений относительно товаров, в которых контрагент не заинтересован, и другие требования).

Вместе с тем, как уже было упомянуто ранее, действия третьего лица по установлению для заявителя фиксированной цены товара и условий его реализации были продиктованы реализуемой им собственной маркетинговой политикой, к которой ИП ФИО2 присоединилась путем заключения с ООО «Л'Окситан Рус» договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015.

Указанное обстоятельство в принципе исключает возможность вести речь о навязывании заявителю невыгодных условий продажи товара, поскольку навязывание характеризуется отсутствием объективных причин к предъявлению соответствующих невыгодных требований, а также препятствованием хозяйствующему субъекту в доступе на товарный рынок без его согласия на такие условия в отсутствие объективных к тому обстоятельств. В свою очередь, необходимость соблюдения единой маркетинговой концепции в рамках договора коммерческой концессии безусловно является таким обстоятельством, вопреки утверждению заявителя обратном.

Кроме того, следует также отметить, что нормоположения ст. 11 Закона о защите конкуренции устанавливают запрет на заключение антиконкурентных соглашений, приводящих или способных привести к ограничению либо устранению конкуренции на товарном рынке.

При этом, с учетом специфики собственных полномочий антимонопольный орган вправе реагировать на подобные действия исключительно в случае ограничения такими действиями конкуренции на товарном рынке, поскольку обратное приведет к несоблюдению принципа предоставления административным органом правовой защиты исключительно в рамках предоставленных полномочий (ст.ст. 11,12ГКРФ).

В этой связи вмешательство антимонопольного органа в гражданские правоотношения хозяйствующих субъектов допустимо лишь в случае наличия между этими хозяйствующими субъектами конкурентных отношений и совершения этими субъектами действий, выходящих за пределы допустимости реализации своих прав и законных интересов с целью причинения вреда своему конкуренту (шиканозные действия), что в итоге приводит или может привести к ущемлению прав и законных интересов иных участников товарного рынка (либо в случае совершения хозяйствующими субъектами действий, приводящих или способных привести к ограничению конкуренции на рынке).

Обратное же может привести к несоблюдению не только вышеупомянутых принципов, но и общегражданских правовых принципов добросовестного осуществления и защиты гражданских прав (ч. 3 ст. 1 ГК РФ), недопустимости извлечения преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения (ч. 4 ст. 1 ГК РФ), недопустимости злоупотребления правом (ч. 1 ст. 10 ГК РФ), поскольку позволит недобросовестным участникам гражданских правоотношений добиваться вмешательства в хозяйственную деятельность иных участников этих правоотношений путем подачи заявлений в антимонопольный орган вне зависимости от их соответствия требованиям антимонопольного законодательства.

В свою очередь, согласно п. 17 ст. 4 Закона о защите конкуренции к числу признаков ограничения конкуренции отнесены следующие: сокращение числа хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, на товарном рынке, рост или снижение цены товара, не связанные с соответствующими изменениями иных общих условий обращения товара на товарном рынке, отказ хозяйствующих субъектов, не входящих в одну группу лиц, от самостоятельных действий на товарном рынке, определение общих условий обращения товара на товарном рынке соглашением между хозяйствующими субъектами или в соответствии с обязательными для исполнения ими указаниями иного лица либо в результате согласования хозяйствующими субъектами, не входящими в одну группу лиц, своих действий на товарном рынке, иные обстоятельства, создающие возможность для хозяйствующего субъекта или нескольких хозяйствующих субъектов в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товара на товарном рынке, а также установление органами государственной власти, органами местного самоуправления, организациями, участвующими в предоставлении государственных или муниципальных услуг, при участии в предоставлении таких услуг требований к товарам или к хозяйствующим субъектам, не предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Кроме того, в силу п. 4 упомянутой статьи закона под товарным рынком понимается сфера обращения товара (в том числе товара иностранного производства), который не может быть заменен другим товаром, или взаимозаменяемых товаров, в границах которой (в том числе географических) исходя из экономической, технической или иной возможности либо целесообразности приобретатель может приобрести товар, и такая возможность либо целесообразность отсутствует за ее пределами.

Таким образом, сам по себе товарный рынок характеризуется наличием на нем товара, который не может быть приобретен за пределами этого рынка (даже при наличии у этого товара взаимозаменяемых).

В то же самое время, положениями п.п. 1.1, 6.1, 6.2 договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 предусмотрена обязанность ИП ФИО2 осуществлять реализацию товара третьего лица, маркированную его товарных знаком.

При этом, предложенный заявителем в настоящем случае правовой подход сведен к тому, что наличие в упомянутом договоре невыгодных для него условий априори свидетельствует о навязывании ему третьим лицом таких условий и о неправомерном установлении им ассортимента товара и порядка его реализации в торговой точке заявителя.

Вместе с тем, применение приведенной нормы права допустимо лишь в случае наличия на товарном рынке иных хозяйствующих субъектов, чьи права и законные интересы могут быть ущемлены путем заключения такого договора. Несогласие ИП ФИО2 с этими условиями и ее стремление любой ценой добиться расторжения этого договора основанием для вывода антимонопольного органа о наличии в действиях ООО «Л`Окситан Рус» нарушения требований ст. 11 Закона о защите конкуренции не является.

Каких-либо доказательств наличия иных хозяйствующих субъектов, необоснованно пострадавших от заключения ИП ФИО2 и ООО «Л`Окситан Рус» договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015, в материалы дела не представлено, что свидетельствует об отсутствии такого неотъемлемого признака ограничения конкуренции, как сокращение количества иных участников рынка либо их полное с него устранение. Кроме того, в материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о создании другим хозяйствующим субъектам препятствий доступу на товарный рынок или выходу из товарного рынка либо навязывания контрагентам условий договора невыгодных для него или не относящихся к предмету договора.

Согласно п. 2 ч. 2 ст. 11 Закона о защите конкуренции запрещаются "вертикальные" соглашения между хозяйствующими субъектами (за исключением "вертикальных" соглашений, которые признаются допустимыми в соответствии со ст. 12 данного Закона), если такими соглашениями предусмотрено обязательство покупателя не продавать товар хозяйствующего субъекта, который является конкурентом продавца. При этом указанный запрет не распространяется на соглашения об организации покупателем продажи товаров под товарным знаком либо иным средством индивидуализации продавца или производителя.

При таких данных, следует согласиться с выводом административного органа о том, что спорный договор представляет собой обычный договор в рамках гражданских правоотношений, складывающихся в ходе реализации продукции третьего лица, и об отсутствии в действиях сторон этого договора нарушения требований антимонопольного законодательства при его заключении.

Выводы антимонопольного органа в указанной части являются правильными и представленным в дело доказательствам соответствуют.

В свою очередь, приведенные заявителем в указанной части доводы представляют собой не что иное, как попытку любой ценой разорвать договорные отношения с правообладателем, минуя штрафные санкции.

Так, согласно п. 10.1 договора он вступает в силу с момента его подписания сторонами и действует по 31.12.2015. В то же самое, положениями п. 10.2 этого договора предусмотрена возможность его пролонгации на следующий календарный год путем умолчания о желании расторгнуть этот договор, и количество таких пролонгации не ограничено.

При этом, доказательств изъявления кем-либо из сторон расторгнуть упомянутый договор в материалы дела не представлено. Наоборот, материалы дела содержат доказательства действия упомянутого договора на протяжении не только всего 2015 года, но и 2016 и 2017 годов.

Между тем, в соответствии с п. 10.4 договора № П-К/15.03-43 от 05.03.2015 при инициировании покупателем (ИП ФИО2) досрочного расторжения упомянутого договора, она обязана за 30 (тридцать) календарных дней до предполагаемой даты расторжения направить поставщику письменное уведомление. Договор будет расторгнут только после возмещения покупателем всех убытков, понесенных поставщиком в связи с расторжением договора.

Фактически доводы заявителя сводятся к несогласию с условиями заключенного с третьим лицом гражданско-правового договора.

Кроме того, заявителем, вопреки ч. 1 ст. 65 АПК РФ, не доказано, каким именно нормативным актам не соответствует оспариваемое решение и какие права и законные интересы предпринимателя нарушены оспариваемыми действиями, поскольку указанные действия не создают заявителю никаких препятствий в осуществлении им своей экономической деятельности и не возлагают на него никаких обязанностей (а необходимость возмещения правообладателю убытков и штрафных санкций находится за пределами сферы антимонопольного контроля и не может обуславливать незаконность действий антимонопольного органа).

Таким образом, оспариваемое УФАС России по г. Москве не нарушает прав и законных интересов Заявителя и не препятствует его экономической деятельности, следовательно, отсутствует обязательное условие для признания Решения недействительным.

С учетом изложенного, в данном случае отсутствуют основания, предусмотренные статьей 13 Гражданского кодекса Российской Федерации и частью 1 статьи 198 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, которые одновременно необходимы для удовлетворения заявленных требований.

Судом рассмотрены все доводы заявителя, однако они не могут служить основанием для удовлетворения заявленных требований.

С учетом изложенного, суд пришел к выводу, что оспариваемое решение вынесено с соблюдением норм материального и процессуального права, в связи с тем, у суда отсутствуют правовые основания для признания его незаконным в судебном порядке.

Расходы по госпошлине распределяются, в соответствии со ст. 110 АПК РФ.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 4, 8, 9, 41, 64, 65, 66, 68, 71, 110, 123, 156, 167-170, 176, 198, 200, 201 АПК РФ, суд

РЕШИЛ:

В удовлетворении заявления ИП ФИО1 об оспаривании решения Московского УФАС России от 08.12.2017г. № ЕП/63633/17, отказать.

Проверено на соответствие положениям Федерального закона от 26 июля 2006г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции».

Решение может быть обжаловано в течение месяца с даты принятия в Девятый арбитражный апелляционный суд.

Судья:

В.В. Лапшина