Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в судебном заседании апелляционное представление государственного обвинителя – старшего помощника прокурора Центрального района Санкт-Петербурга Станковой О.А., апелляционные жалобы осужденного Гаврилова В.В., адвоката Осипенкова Н.П. в интересах осужденного Гаврилова В.В. на приговор Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга от 12 ноября 2019 года, которым

Гаврилов Вячеслав Вячеславович, <...> гражданин Российской Федерации, с образованием неполным средним, <...>, не работающий, <...>, судимый:

- 21 июля 2006 года Московским районным судом Санкт-Петербурга (с учетом изменений, внесенных постановлением Андреапольского районного суда Тверской области от 4 апреля 2013 года) по ч. 1 ст. 105, ч. 4 ст. 111 УК РФ (в редакции Федерального закона № 26-ФЗ от 7 марта 2011 года) к 11 годам 9 месяцам лишения свободы, освобожденный 29 августа 2017 года по отбытии срока наказания;

- 24 мая 2018 года мировым судьей судебного участка № 203 Санкт-Петербурга, временно исполняющим обязанности мирового судьи судебного участка № 205 Санкт-Петербурга, по ст. 319 УК РФ к 6 месяцам исправительных работ с удержанием 10% из заработной платы условно с испытательным сроком 6 месяцев;

осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 8 лет 6 месяцев без ограничения свободы.

На основании ч. 5 ст. 74 УК РФ отменено условное осуждение по приговору мирового судьи судебного участка № 203 Санкт-Петербурга, временно исполняющего обязанности мирового судьи судебного участка № 205 Санкт-Петербурга, от 24 мая 2018 года.

В соответствии со ст. 70 УК РФ по совокупности приговоров к наказанию, назначенному по данному приговору, частично присоединена не отбытая часть наказания по приговору мирового судьи судебного участка № 203 Санкт-Петербурга, временно исполняющего обязанности мирового судьи судебного участка № 205 Санкт-Петербурга, от 24 мая 2018 года, в виде 3 месяцев исправительных работ, что на основании п. «в» ч. 1 ст. 71 УК РФ составляет 1 месяц лишения свободы, и назначено Гаврилову В.В. окончательное наказание в виде лишения свободы на срок 8 лет 7 месяцев, без ограничения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима.

Мера пресечения Гаврилову В.В. – заключение под стражу – оставлена без изменения. Срок наказания исчислен со дня вступления приговора в законную силу. На основании п. «а» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ зачтено в срок отбытия наказания время содержания Гаврилова В.В. под стражей с 27 сентября 2018 года до дня вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день лишения свободы в исправительной колонии особого режима.

Приговором разрешена судьба вещественных доказательств.

Гражданский иск прокурора Центрального района Санкт-Петербурга о взыскании с Гаврилова В.В. в пользу ГУ «Территориальный фонд обязательного медицинского страхования Санкт-Петербурга» 4.230 рублей 58 копеек оставлен без удовлетворения.

Заслушав доклад судьи Кулаковской Л.А., мнения прокурора Лебедевой Л.Г., поддержавшей доводы апелляционного представления и полагавшей приговор отменить ввиду существенного нарушения уголовно-процессуального закона, осужденного Гаврилова В.В., адвоката Осипенкова Н.П. по доводам апелляционных жалоб, судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

Гаврилов В.В. осужден за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.

Преступление совершено в период с 21 часа 00 минут 25 сентября 2018 года до 00 часов 15 минут 26 сентября 2018 года в Санкт-Петербурге в отношении П2

В апелляционном представлении государственный обвинитель Станкова О.А. просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое рассмотрение, указывая, что суд, квалифицируя действия Гаврилова В.В. по ч. 4 ст. 111 УК РФ, сослался в приговоре лишь на неосторожную форму вины, без детализации ее вида, что является незаконным и ведет к неправильной квалификации содеянного.

В дополнении к апелляционному представлению государственный обвинитель просит вынести новый обвинительный приговор, указывая, что суд, устанавливая вину Гаврилова В.В. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, и излагая преступное деяние, должным образом не сформулировал обвинение и обоснование принятого соответствующего решения. Обращает внимание, что описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора не содержит значимого юридического факта, установленного по результатам рассмотрения уголовного дела по существу, — формы вины Гаврилова В.В., которая явилась его неосторожностью к наступлению смерти потерпевшего. Кроме того, суд необоснованно оставил без удовлетворения гражданский иск прокурора о взыскании с подсудимого в пользу Территориального фонда обязательного медицинского страхования Санкт-Петербурга 4 230 руб. 58 копеек в качестве затрат на выезд бригады СПб ГБУЗ «Городская станция Скорой медицинской помощи» для оказания медицинской помощи потерпевшему П2 Указывает, что стороной обвинения представлен необходимый объем документов, подтверждающих стоимость выезда врачебной бригады, финансируемой за счет средств территориального фонда ОМС, в связи с чем дополнительное подтверждение о перечислении денежных средств в счет оплаты стоимости понесенных затрат не требуется. Отмечает, что суд, придя к выводу о недостаточности представленных документов вправе передать гражданский иск для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства. Однако, принимая решение об отказе в удовлетворении иска, суд лишил прокурора возможности обратиться в защиту интересов государства в порядке ст. 45 УПК РФ.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный Гаврилов В.В. выражает несогласие с приговором суда, считая его не соответствующим требованиям ст. 297 УПК РФ. В подтверждение своей позиции указывает, что приговор является незаконным, необоснованным и несправедливым, допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, неверно дана оценка доказательств, неправильно применен уголовный закон и назначено несправедливое наказание. По этим же причинам возражает против удовлетворения апелляционного представления государственного обвинителя Станковой О.А. Обращает внимание, что в ходе предварительного следствия и в суде виновным себя как по ч. 1 ст. 105 УК РФ, так и по ч. 4 ст. 111 УК РФ, он не признавал. Приводя обстоятельства своего задержания, просит дать оценку действиям сотрудников органов дознания, которые незаконно проникли в его жилое помещение через окно и осуществили его задержание. Отмечает, что в деле нет информации по факту проводимой органами дознания, следователем проверки, указанной в телефонограмме № 4929, обходе, осмотре места преступления по адресу: д. №... по Литейному пр. в Санкт-Петербурге, опросе возможных свидетелей, проверки записей с камер уличного видеонаблюдения, опросе потерпевшего и прибывших по вызову врачей скорой медицинской помощи. Ссылается, что не удалось установить, как органам дознания и следователю в период времени с 11:00 до 11:57 стало известно о смерти П2 в городской больнице и его убийстве в кв. №... д. №... по Литейному пр. в Санкт-Петербурге. Давая оценку имеющимся в материалах дела документам, в частности телефонограмме, поступившей из больницы в УМВД Центрального района Санкт-Петербурга в 12:45 26 сентября 2018 года, рапорту оперативного дежурного УМВД, рапорту об обнаружении признаков преступления, указывает, что законных оснований для проникновения в его жилище и проведения в нем его задержания без его разрешения или решения суда у органов дознания и следствия не было. Указывает, что изъятые 26 сентября 2018 года в ходе осмотра его жилища вещи, признанные вещественными доказательствами, получены с нарушением его прав и требований уголовно-процессуального законодательства, что исключает их использование в качестве доказательств его вины. При этом суд необоснованно отверг его доводы, указав о соответствии осмотра места происшествия и осмотра жилища ч. 1 ст. 176 УПК РФ. Указывает, что до его официального задержания его жилище не являлось местом преступления. До прибытия в 11:57 следователей и полиции свидетели С2, С13, С10 и С6 на какие-либо следы преступления не указывали; его задержание и доставление в отдел полиции под надуманным предлогом на основании ст. 27.3 КоАП РФ до прибытия следственной группы свидетельствуют о заведомом умысле на лишение его участвовать в следственном действии и осуществлять свои права. Указывает, что незаконный осмотр места происшествия от 26 сентября 2018 года был неправомерно оправдан дополнительным осмотром места происшествия 27 сентября 2018года с его участием, а также понятых и защитника, где им был выдан нож. 27 сентября 2018 года проводилась проверка показаний на месте, где он указал на нож, который был изъят. Обращает внимание, что суд установил, что следственное действие проводилось по другому адресу: Санкт-Петербург, Литейный пр. д. №... кв. №.... Указывает, что изъятые 26 сентября 2018 года в ходе осмотра места происшествия вещественные доказательства не свидетельствуют о его причастности к расследуемым событиям. Отмечает, что при производстве 27 сентября 2018 года экспертизы № 205 эксперт в выводах указал, что исследование он проводил в отношении К., а не в отношении него, проводил в ночное время, как с нарушением его прав, так и требований ч. 3-4 ст. 164, ч. 3 ст. 187 УПК РФ, в заключении не указаны присутствующие лица: защитник Осипенков Н.П., следователь С3 В заключении эксперта № 34/Э/Д/16-19 от 24 января 2018 года, где на емкости обнаружен след его большого пальца левой руки, дактилокарта на его имя заполнена не по форме, карандашом, без подписи, при том, что образцы у него не отбирались, постановление на их получение следователем не выносилось, поэтому неизвестно, чьи они. Кроме этого, производство экспертизы начато в 10:00 23 января 2018 года, закончено в 17:00 24 января 2018 года, то есть за 8 месяцев до расследуемого преступления. Относительно экспертиз № 643/452 от 8 ноября 2018 года и № 1824 от 21 ноября 2018 года указал, что экспертам также представлялись для исследования образцы крови, которые у него для сравнительного исследования не отбирались. Обращает внимание, что не известно, от кого эксперт получил образцы крови П2 Эти же результаты были положены в основу других заключений № 644/453, 38/33, № 39/34, № 48/41, при этом на экспертизу № 644/453 была представлена куртка из другого уголовного дела № 11802400019000155. Указывает, что судом не установлен предмет, которым П2 были причинены телесные повреждения. При этом из заключения эксперта № 27 от 5 февраля 2019 года невозможно понять, какое количество ножей 16 января 2019 года было представлено эксперту, и какой из них в какой коробке находился. Отмечает, что по описанию представленные экспертам предметы и ножи, изъятые следователем, имеют абсолютно разные параметры. Полагает, что техническая ошибка в заключениях эксперта исключена, так как эксперту разъяснялись права, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и он предупреждался об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ. Не согласен с выводами суда о том, что количество ударов, нанесенных П2, свидетельствует об умышленном и целенаправленном характере его (Гаврилова В.В.) действий и опровергает его показания о самонатыкании П2 на нож. Ссылается, что суд безосновательно отказал ему в ознакомлении с медицинскими документами по делу, указав, что аргументировано оспорить причины смерти и объем оказанного П2 в больнице лечения он не сможет. Отмечает, что его доводы и несогласие с заключением эксперта суд без должной оценки оставил без внимания, взяв за основу без надлежащей оценки исключительно заключение и показания эксперта, чем нарушил его право на защиту. Далее автор жалобы приводит заключение эксперта, указывая, что эксперт установил 11-ть мест приложения силы и соответственно столько же повреждений, травм и ссадин, при этом описал их 12-ть, не исключил возможным образования 3-х ссадин головы и правого коленного сустава при падении с высоты своего роста, а резаные раны 4-го и 5-го пальцев при захвате рукой травмирующего предмета; предположил, что все повреждения получены около 10 часов до наступления смерти или поступления в больницу 26 сентября 2018 года в 00:55; установил наличие этилового спирта в крови трупа П2, концентрация которого у живых расценивается как легкое опьянение, исследовал объекты, представленные на экспертизу. Отмечает, что согласно его показаниям и показаниям свидетеля С6 время получения П2 ранения следует считать - с 21:00 до 22:10 25 сентября 2018 года, что ставит под сомнение достоверность заключения эксперта №... о времени полученного П2 ранения около 00:00 до 00:55 26 сентября 2018 года. Указывает о своем несогласии с выводами эксперта. Само производство экспертизы было начато с нарушения его прав, когда следователь 27 сентября 2018 года не ознакомил его с постановлением о назначении экспертизы с тем, чтобы он мог поставить свои вопросы перед экспертом до начала ее производства. Вызывает сомнение объективность и беспристрастность эксперта, в связи с чем он просил вызвать понятых, присутствовавших при проведении следственного эксперимента, где эксперт лишь подчеркивал свое небеспристрастное отношение, использовал рулетку, при этом фиксировал примерные результаты, на которых он (Гаврилов В.В.) не настаивал ввиду дезориентации в помещении, однако полученные результаты в итоге повлияли на выводы, отраженные в заключении № 3/3/242/83, и в приговоре суда. Полагает необоснованными выводы эксперта о своевременности оказанной П2 медицинской помощи, а также ссылается, что непонятна причина его смерти. Обращает внимание, что время смерти и возможное время получения повреждений эксперт установил не экспертным путем, а из справки врача реаниматолога и медицинской карты № 56382. Отмечает, что следователем на груди трупа П2 был установлен ожег, а в заключении эксперта ожег не обнаружен, поэтому полагает, что эксперт и следователь осматривали разные тела, либо эксперт был не объективен. Считает заключения эксперта № 242/83, № 313/242/83 необоснованными, не достаточно аргументированными, в них невозможно установить примененные методики и методы экспертного исследования. А необоснованность при производстве дополнительной экспертизы трупа П2 с учетом нарушений его (Гаврилова В.В.) прав ставит под сомнение результаты исследования. При этом в заключении № 313/242/83 эксперт указал, что проводил дополнительную экспертизу трупа, а не экспертизу заключения эксперта № 242/83, результатов проверки показаний на месте от 27 сентября 2018 года и следственного эксперимента от 7 ноября 2018 года. Поскольку труп П2 не представлялся, эксперт не мог провести исследование экспертным путем и установить возможность получения П2 ранения при обстоятельствах, указанных им (Гавриловым В.В.). Ссылается, что эксперт самостоятельно собирал материалы для исследования, в частности – медицинскую карту № 56382 на имя П2 Указывает, что судом необоснованно были оставлены без удовлетворения его ходатайства о вызове свидетелей, специалистов, экспертов, понятых, об истребовании дополнительных справок и документов, также он обращался о более тщательном исследовании доказательств, протоколов, постановлений, заключений, имеющихся в материалах дела и обоснованно вызывающих сомнение. Ссылается, что заявлял отвод судье, приносил жалобы в различные инстанции на нарушение своих прав, в которых ему было отказано. При этом ходатайства стороны обвинения всегда подлежали удовлетворению. С учетом его показаний в качестве подозреваемого, обвиняемого, чистосердечного признания и явки с повинной, а также результатов следственных действий, проверки показаний на месте и следственного эксперимента с его участием суд отказывался рассматривать любую альтернативную версию, чем оказывал на него определенное психологическое и моральное давление с целью того, чтобы он даже не предпринимал попытки оспорить обвинение и отступиться от ранее данных показаний. Просит рассмотреть те же доказательства и дать им оценку, но более объективно и на основании закона, с соблюдением его прав. Осужденный приводит содержание объяснений фельдшера С11, которые судом не исследовались, показания свидетелей С1, С11 от 17 января 2019 года, содержание карт вызова № 790953, № 791001 от 26 сентября 2018 года об обстоятельствах обнаружения П2, оказания ему первичной медицинской помощи и доставления в больницу. Также приводит показания потерпевшей П1 от 25 января 2019 года о том, что о смерти П2 она узнала со слов сотрудников уголовного розыска; показания свидетеля С6 от 26 сентября 2018 года о внешности П2 Указывает, что суду была представлена справка, согласно которой сведений о понесенных расходах на оказание медицинской помощи в СПб ГБУЗ «Городская Мариинская больница» и вызове 26 сентября 2018 года скорой медицинской помощи для потерпевшего П2, в Территориальный фонд обязательного медицинского страхования Санкт-Петербурга не поступало. Ссылается, что среди предметов одежды П2 его личных документов обнаружено не было, в тоже время опознание потерпевшего не проводилось. Обращает внимание на свои последовательные, как на предварительном следствии, так и в суде, показания о том, что за исключением ранения живота, о других повреждениях у П2 ему ничего не было известно, он их ему не причинял. Ссылается на показания свидетеля С6, из которых следует, что она не видела на теле ни у него, ни у неизвестного мужчины каких-либо телесных повреждений. Из карт вызова скорой помощи следует, что у П2 обнаружено только проникающее ранение брюшной полости, других видимых травм и повреждений у П2 не было. Давая анализ показаниям свидетеля С6, содержанию карт вызова скорой помощи, заключению эксперта, указывает, что ни в ходе следствия, ни в суде не удалось установить где, когда, при каких обстоятельствах П2 получил повреждения. А поскольку по заключению эксперта повреждения могли возникнуть одно за другим в короткий промежуток времени до наступления смерти, по мнению суда, это свидетельствует о том, что причинил их П2 именно он (Гаврилов В.В.). Отмечает, что все доказательства, опровергающие его виновность, суд проигнорировал, показания свидетеля С11 поставил под сомнение; доказательства рассмотрены необъективно, истину установить при таком количестве подложных доказательств, противоречиях, обстоятельствах самооговора не возможно. Указывает, что вследствие недозволенных методов ведения расследования он был вынужден сознаться в заведомо несовершенном преступлении. Указывает, что 26 сентября 2018 года он был фактически похищен из своего жилища и доставлен в отдел полиции, где дал сотрудникам С2, С13, С10 чистосердечное признание в том, что 25 сентября 2018 года в ходе ссоры ударил ножом знакомого П2. Но в суде он (Гаврилов В.В.) заявил ходатайство об исключении чистосердечного признания из числа доказательств, поскольку оно получено с нарушением его прав. Указывает, что в порядке ст. 144 УПК РФ при приеме такого заявления не участвовал защитник и ему не разъяснялись права не свидетельствовать против самого себя, пользоваться помощью защитника, приносить жалобы в порядке главы 16 УПК РФ на действия органов предварительного расследования и иметь возможность их осуществлять. Объяснения свидетелей С6, С11, данные органам дознания 26 сентября 2018 года, суд признал как недопустимые доказательства, так как свидетелям не разъяснялись их права. Считает, что судом был нарушен принцип равенства сторон, нарушены его права, в частности неприкосновенность частной жизни и жилища, уважение чести и достоинства, презумпция невиновности, права на справедливое и законное судебное решение и защиту своих прав от незаконных действий органов власти. Ссылается, что после задержания его не кормили, не поили, не предоставляли время на сон и отдых от допросов и следственных действий. Обращает внимание на адрес, по которому, согласно приговору суда, проводилась проверка показаний на месте 27 сентября 2018 года, а также на то, что следователем не были изъяты шприцы, ампулы, поскольку при производстве экспертизы на них могли быть выявлены объекты иного лица, и это могло навредить официальной версии следствия. Указывает, П2 получил ранение живота путем самонатыкания на нож, он в тот вечер был сильно пьян, вел себя агрессивно, оскорблял его и угрожал физической расправой, и для него (Гаврилова В.В.) эти угрозы носили вполне реальный характер, и он допускал, что от угроз П2 перейдет к их реализации, он физически крепче и сильнее его, и ему (Гаврилову В.В.) было известно, что он обладал навыками по боевым видам спорта. Находясь в замкнутом пространстве, он не мог уйти или обратиться за помощью. Испугавшись за свою жизнь и здоровье, с целью демонстрации защиты он (Гаврилов В.В.) взял в руку первое, что попалось (им оказался нож) и выставил перед собой. Предвидеть и ожидать, что П2 именно в этот момент попытается нанести ему удар, а также изменить или убрать руку с ножом он не мог, при этом его (Гаврилова В.В.) корпус упирался в стол, куда возможно и упиралось предплечье его левой руки. В момент подъема П2 пошел на него, запнувшись, потерял равновесие, и клинок ножа в момент резкого подъема П2 уперся в его тело, по инертному движению вперед П2 получил это ранение живота, путем самонатыкания. Ранения живота он не видел, судить о характере ранения, направлении и положении клинка, глубине и расстоянии от пола до раневого канала, вопреки утверждениям эксперта, он не мог, о чем неоднократно в ходе дачи показаний и следственного эксперимента указывал. Ссылается, что отражение и оценка его показаний в приговоре искажена и в части необоснованно отвергнута. В суде он не подтвердил свои показания, данные им в качестве подозреваемого и обвиняемого, указав, что записаны они не буквально с его слов, частично фразы ему не принадлежат. Считает данные показания нельзя использовать в качестве доказательств, при его допросах 27 сентября 2018 года протоколы не изготавливались машинописным текстом, в протоколах, куда заносились его показания, и которые он подписывал, технические средства не применялись. Считает, что суд должен был дать оценку его показаниям относительно аморального поведения потерпевшего, его сильного алкогольного опьянения, отказа подчиниться его законным требованиям покинуть жилище, оскорблений и угроз физической расправы и попытки их реализации, послужившими поводом взять ему нож. При этом его доводы не были опровергнуты стороной обвинения в соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ. Указывает, что суд необоснованно не исключил как недопустимые доказательства – показания свидетелей С2 и С10, данные в рамках иного уголовного дела. Утверждение суда о том, что он настаивал об упоре левого локтя не соответствует фактическим обстоятельствам, рассмотренным в суде, на самом деле он высказывался о возможном упоре предплечья левой руки, но не о локте. Отмечает, что судом задавались наводящие вопросы; его позиция была нарушена судом и в части исследования доказательств, когда он выразил желание давать показания после исследования доказательств стороны обвинения; вместе с тем после того как он дал показания, в следующем судебном заседании была допрошена свидетель обвинения С7, а после обвинением делались разные запросы, в том числе в подтверждение иска, который он не признал. Полагает, что следствие и суд использовали подложные доказательства его вины. Отмечает, что он не был своевременно уведомлен о рассмотрении вопроса об избрании ему меры пресечения, следователь в обоснование доводов избрания меры пресечения сослался на заявление свидетеля С6, которого не было. Также он не был извещен о назначении дела к слушанию и не смог подготовиться к судебному заседанию, заявить ходатайство о проведении предварительного слушания и рассмотреть вопрос об исключении доказательств. Ссылается, что все сомнения в виновности должны толковаться в его пользу. Судом не добыты доказательства, каким предметом (предметами) были причинены П2 колото-резаные раны, травмы и ссадины, а также время, место, обстоятельства, при которых они были получены или могли образоваться. Полагает, что повреждения, которые по уверению суда, не влияют на квалификацию, должны быть исключены из обвинения. Считает, что суд не добыл доказательств его вины и в причинении умышленных повреждений, не повлекших кратковременного расстройства здоровья П2 Считает, что судом достоверно не установлено, что труп, предъявленный на экспертизу, как П2, и лицо, о котором давали показания свидетели, потерпевшая и он (Гаврилов В.В.), а также о котором имеются сведения в картах вызова скорой медицинской помощи, в медицинской карте стационарного больного и других документах, это один и тот же человек. Полагает, что подмена П2 произошла в ходе следствия, его описание, предметы его одежды прямо указывают, что в процессе следствия и суда речь шла о разных людях. Обращает внимание, что на вещественных доказательствах - ножах и других предметах отсутствуют его следы, в то же время присутствуют биологические материалы других лиц, а смыв с тротуара, откуда был госпитализирован по версии суда П2, согласно заключению эксперта не принадлежит потерпевшему. Указывает, что П2 рассказал прибывшим по вызову фельдшерам, что его ударили неизвестные чем-то в живот в ходе драки. Указывает, что был лишен возможности подготовиться к написанию апелляционной жалобы, ознакомиться с материалами уголовного дела, протоколом судебного заседания, а также полноценно проконсультироваться с защитником, в связи с чем он не может более обстоятельно оспорить фактические обстоятельства дела, изложенные в приговоре. Считает, что суд формально рассмотрел материалы дела, перенес все доказательства и описание преступного деяния из обвинительного заключения, исключил только умысел на убийство П2, переквалифицировав действия на ч. 4 ст. 111 УК РФ. Указывает, что органы дознания, следователь и другие должностные лица должны были обеспечить сохранность видеозаписи с места происшествия, произвести ее выемку, осмотреть и приобщить к материалам уголовного дела, исключив возможный доступ к ней посторонних лиц, изменение или утрату. Ссылается, что государственным обвинителем суду была представлена копия измененной и частично уничтоженной видеозаписи, что привело к неверному ее толкованию; видеозапись была положена в основу обвинения с нарушением его прав, предусмотренных ст. ст. 47, 220 УПК РФ; кроме того были нарушены требования, предъявляемые к сбору, сохранности и приобщению ее к материалам уголовного дела, как доказательства. Обращает внимание, что неоднократно заявлял суду ходатайство об истребовании всей видеозаписи, поскольку она обеспечит его алиби, но уничтоженная ее начальная часть позволила суду сделать неправильный вывод. Считает, что представленная видеозапись не может служить доказательством и использоваться судом, поскольку получена с нарушением норм УПК РФ и его прав, так как не было установлено, кто изображен на этой видеозаписи, когда и в какое время сделана съемка, о чем она свидетельствует, как и от кого она попала к государственному обвинителю, и почему она не была представлена следствием. Обращает внимание на время и даты видеозаписей, указанных на дисках, представленных государственным обвинителем, в частности указана дата 25 сентября 2019 года. Отмечает, что следствием и судом было установлено, что в 22 часа 25 сентября 2018 года С6, услышав шум на лестничной площадке, выйдя из своей квартиры, увидела лежащего на полу мужчину, который жаловался на боли в области живота, а рядом с ним увидела его (Гаврилова В.В.). При этом следов возможной борьбы или происходящего между ними конфликта, возможных признаков агрессии, жалоб, страха, опасений о грозящей опасности, исходящей от него (Гаврилова В.В.) С6 не заметила; крови, следов борьбы, повреждений на нем и на лежащем мужчине она не видела. Доказательств, что П2 пришел к нему именно в 21 час 25 сентября 2018 года, за исключением его (Гаврилова В.В.) показаний, следствием и судом не добыто. Указывает, что во дворе дома и арке дома №... по Литейному пр. Санкт-Петербурга ведется видеонаблюдение и органы дознания, следователь и свидетель С6 просматривали видеозапись, однако эта видеозапись не была изъята следователем, хотя с помощью нее можно было бы установить, когда П2 пришел к нему, с кем, в каком состоянии. Отмечает, что С6 увидела следы крови лишь после прибытия полиции, то есть в 11:57 26 сентября 2018 года. Указывает, что П2 мог получить ранение в другом месте, от другого лица. Указывает, что суд при постановлении приговора не разрешил эти вопросы и обстоятельства. В соответствии с п. 1 ст. 307 УПК РФ суд должен был привести описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей, а не ссылаться на мнение и заключение эксперта о возможном времени образования телесных повреждений. Обращает внимание, что суд указал о нанесении им П2 удара неустановленным колюще-режущим предметом в живот, при этом не установил его умысел на причинении остальных ударов. Указывает, что с квалификацией суда нельзя согласиться, так как он пояснял, что каких-либо умышленных действий в отношении П2 и причинение ранений, травм и ссадин, в том числе ранения живота, в форме небрежности, неосторожности, самонадеянности, с прямым или косвенным умыслом он не совершал. Указывает, что его вина в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, исследованными в суде материалами дела, свидетельскими и его показаниями, вещественными доказательствами не доказана, судом нарушены требования как Общей части, так и Особенной части УК РФ, а также правила назначения наказания. Указывает, что судом учтены не все смягчающие наказание обстоятельства, что лишило суд возможности применения положений ч. 3 ст. 68 УК РФ, и повлекло назначение строгого наказания. Отмечает, что судом установлено, что 27 сентября 2018 года в ходе проверки показаний на месте он выдал нож и указал на другие предметы, что является активным способствованием раскрытию преступления. Кроме того, судом установлено аморальное и противоправное поведение потерпевшего, явившееся поводом для совершения преступления. Ссылается, что суд в приговоре приводит установленный диагноз с карты вызова № 790953 от 26 сентября 2018 года, но при этом не указывает, что он поставлен пациенту 26 мая 2018 года, кроме того ссылается на недостоверные и противоречивые доказательства о том, что бригада № 212828 в 00:55 26 сентября 2018 года доставила П2 в больницу № 16. Осужденный приводит анализ повода и оснований проведения проверки по сообщению о преступлении – телефонограммы, поступившей в отдел полиции из больницы относительно смерти П2, и регистрации КУСП № 22909, 22926. Обращает внимание, что сообщение о совершенном преступлении или об обнаружении признаков преступления по указанной в карте вызова информации в 78 отдел полиции или в СО ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу не поступало. Но в 9:00 26 сентября 2018 года сотрудники ОУР в рамках ОРМ проводят проверку именно этой информации и по адресу: д. №... Литейный пр. в Санкт-Петербурге. Ссылается, что следователь прибывает в его квартиру для проведения осмотра места происшествия уже совместно со специалистом в области криминалистики и понятыми фактически за час до того, как в отдел полиции поступила информация о смерти П2 в больнице. Указывает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении его ходатайства об исключении протокола осмотра места происшествия от 26 сентября 2018 года и всех его результатов из числа доказательств в соответствии со ст. 75 УПК РФ, так как данное процессуальное действие противоречит правоприменительной практике и нарушает его конституционные права. Ссылается, что судебно-медицинскому эксперту Спиридоновой О.В. было представлено все изъятое в ходе осмотра места происшествия, но уже в другой упаковке, на которой отсутствуют подписи понятых и участвующих лиц; с постановлением о назначении экспертизы от 1 октября 2018 года он был ознакомлен в рамках другого уголовного дела. Ссылается, что экспертиза № 34/Э/Д/16-19 проведена с 10:00 23 января 2018 года до 17:00 24 января 2018 года, расписка эксперта о предупреждении об уголовной ответственности получена 23 января 2019 года, представлены 4 липкие пленки со следами рук с адреса Литейный пр. д. №... кв. №..., на представленных материалах, как и в заключении № 644/453, отсутствуют подписи участников процессуального действия. Указывает, что в деле нет постановления следователя о привлечении к осмотру места происшествия специалиста, в протоколе нет адреса его проживания или работы, осмотр проведен с нарушением ч. 6 ст. 177 УПК РФ без представителя администрации дома, района, ТСЖ. В протоколе указано, что осмотр проведен в его квартире, однако мазки бурого цвета изъяты на лестнице в парадной, то есть вне указанной квартиры. Ссылается, что материалы дела представлены таким образом, что до 27 сентября 2018 года у органов дознания и следствия не было подозреваемого. Указывает, что 26 сентября 2018 года был задержан в квартире, далее в 13:50 у С6 берется объяснение, в 17:00 следователь возбуждает уголовное дело по ч. 1 ст. 105 УК РФ и уже в рамках возбужденного дела составляет протокол допроса С6, которая ко всему прочему сообщает его (Гаврилова В.В.) полные инициалы, которые до этого не знала. Следователь не предпринимает мер к установлению его личности и местонахождения, поскольку знает, где он (Гаврилов В.В.) проживает, а также то, что преступления он не совершал, и находится в отделе полиции у сотрудников С2, С13, С10, под давлением которых 27 сентября 2018 года он был вынужден себя оговорить, после чего был доставлен к следователю, где был официально задержан, допрошен в качестве подозреваемого. Обращает внимание, что впоследствии уголовное дело к своему производств приняла следователь С12, но по факту вел его С3, так как имел на него (Гаврилова В.В.) влияние. Отмечает, что о создании и составе следственной группы он был ознакомлен лишь при выполнении требований ст. 217 УПК РФ, когда приносить возражения не имело смысла. Ссылается, что у оперативных работников и следователя была видеозапись, подтверждающая его невиновность, которая впоследствии пропала. Обращает внимание, что фактически был задержан сотрудниками полиции 26 сентября 2018 года, однако суд исчисляет срок содержания его под стражей с 27 сентября 2018 года, с момента составления рапорта о задержании, не мотивируя принятое решение. Отмечает, что прокурором было внесено апелляционное представление от 12 ноября 2019 года в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, вместе с тем прокурор при провозглашении приговора 12 ноября 2019 года в зале суда не присутствовал, согласно расписке копию приговора он получил 19 ноября 2019 года. Полагает, что в удовлетворении исковых требований суд обоснованно отказал, так как прокурором не представлено доказательств о понесенных расходах, что подтверждает заведомо незаконное обвинение, основанное на подложных доказательствах. Полагает, что постановления о назначении судебно-медицинских экспертиз и ознакомлении обвиняемого об их производстве умышленно составлялись почти всегда таким образом, чтобы одна-две строки, где ставятся подписи участников, были на отдельном листе, чтобы в дальнейшем была возможность подложить этот лист при выполнении другого следственного действия. Указывает, что в постановлении о назначении судебно-медицинской экспертизы от 16 января 2019 года следователь подтасовывает вещественные доказательства – ножи, изъятые в ходе осмотра места происшествия 27 сентября 2018 года. Ссылается, что при назначении судебно-медицинской экспертизы трупа П2 следователь С3 не предоставляет эксперту медкарту № 56382 на имя П2, поскольку сведения из нее вредили официальной версии следствия. По этой же причине суд отказал ему (Гаврилову В.В.) в удовлетворении ходатайства об истребовании данной медицинской карты. Указывает, что подлежит исключению из числа доказательств заключение эксперта № 242/89, как основанное на недопустимых доказательствах. Ссылается, что эксперт перепоручает производство исследования другим экспертам, которые не предупреждаются об ответственности за свои результаты, а эксперт эти результаты включает в свои выводы и подписывает заключение только от своего имени. Обращает внимание, что при производстве экспертизы № 5729.1647.1 от 23 октября 2018 года эксперт использует архив, нарушая защиту персональных данных. Указывает, что для разъяснения ответов на ранее направленные судом запросы относительно вызова скорой медицинской помощи суду необходимо было вызвать сотрудников Городской станции скорой помощи либо исключить ответы из числа доказательств. Указывает, что в деле имеются сведения о подтасовке доказательств. Так, при ознакомлении с уголовным делом им были сделаны выписки, копии некоторых материалов дела, а по окончанию судебного разбирательства при ознакомлении с материалами дела им было обнаружено, что протоколы допросов свидетелей С2, С10 содержат исправления. Ссылается, что при осмотре места происшествия следователь-криминалист С8 участвовать не мог, так как следственная группа еще не была создана, как и не было еще и сообщения об обнаружении признаков преступления. Указывает, что судом безосновательно было отказано в удовлетворении его ходатайства о вызове в судебное заседание сотрудников бригады скорой медицинской помощи С5, С9, С4 с целью дачи пояснений относительно сведений, содержащихся в карте вызова № 791001, чем было ограничено его право на защиту. Ссылается, что суд не устранил противоречия, касающиеся времени доставления П2 в больницу. Обращает внимание, что в процессуальных документах уголовного дела, таких как протокол осмотра места происшествия от 26 сентября 2018 года, протокол следственного эксперимента от 7 ноября 2018 года, не указаны даты и время совершения преступления, и повод для производства процессуального действия. Ссылается, что в судебном заседании заявлял ходатайство об исключении из числа доказательства протокола следственного эксперимента от 7 ноября 2018 года, так как он не относится к делу и при его производстве использовались технические средства - рулетка, о чем не было сообщено участникам следственного эксперимента. Указывает, что привлечение новых свидетелей обвинения, в частности сотрудников скорой медицинской помощи, предоставление новых вещественных доказательств – видеозаписи, представленной государственным обвинителем в судебном заседании, направление различных запросов и ответы на них, в том числе из Городской службы скорой медицинской помощи, нарушает его право на защиту. Вопреки требованиям Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре», суд не раскрывает содержание рапортов об обнаружении признаков преступлений, телефонограмм. Приговор состоит из множества противоречий. Так, при установлении времени совершения преступления суд приводит его показания в качестве подозреваемого, обвиняемого, а также чистосердечное признание, явку с повинной, показания свидетелей, заключение эксперта № 242/83, видеозапись, ответ СПб ГБУЗ Городская станция скорой медицинской помощи от 8 ноября 2018 года и многое другое, но в приговоре данные доказательства находятся в противоречии друг с другом относительно места совершения преступления, точного времени и даты его совершения, однако суд эти противоречия не устранил. Обращает внимание, что в своих заключениях эксперт Яромич А.Ф. не утверждает, что все повреждения, обнаруженные на трупе П2, образовались именно от умышленных действий. Ссылка в приговоре на то, что выводы эксперта основаны на исследованной видеозаписи проверки показаний на месте от 27 сентября 2018 года опровергаются его же показаниями в суде о том, что в проверке показаний на месте он не участвовал. Обращает внимание, что в протоколе следственного эксперимента не указаны инициалы потерпевшего, место, время и обстоятельства проведения следственного действия. Считает необоснованным применение полученных результатов к ранениям, установленным на трупе П2, выводы эксперта Яромича А.Ф. носят предположительный характер. Указывает, что вопрос о полученных ранениях, обнаруженных у П2, ему (Гаврилову В.В.) не ставился, опознание потерпевшего не проводилось, труп или фото П2 ему не предъявлялись, следственный эксперимент с данной целью не проводился. Ссылается, что как в ходе следствия, так и в суде его вина за исключением собственных показаний другими доказательствами не подтверждается. Полагает, что если бы он был действительно виновен, то у органов дознания и следствия не было необходимости получать от него чистосердечное признание и явку с повинной. Указывает, что его доводы о самонатыкании П2 на нож, случайном получении ранения судом не опровергнуты, его вины в этом нет, суд неверно квалифицировал его действия по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Просит оправдать его по преступлению, предусмотренному ч. 4 ст. 111 УК РФ, либо изменить квалификацию преступления на менее тяжкую, учесть все смягчающие вину обстоятельства, смягчить наказание, снизив срок.

В апелляционной жалобе адвокат Осипенков Н.П. считает приговор подлежащим отмене, как не соответствующий требованиям законности, обоснованности и справедливости.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционного представления и апелляционных жалоб, выслушав мнения участников процесса, судебная коллегия, применяя положения ч. 1 ст. 389.19 УПК РФ, находит приговор подлежащим отмене на основании ч. 1, п. 4 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое путем лишения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.

Согласно ч. 7 ст. 49 УПК РФ, п. п. 3 и 6 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, допущенный в качестве защитника по делу адвокат, осуществляя защиту прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого, не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя.

Как следует из материалов уголовного дела, в судебном заседании Гаврилов В.В. вину в совершении инкриминируемого преступления не признал, настаивал на том, что потерпевший П2 получил ранение случайно, путем самонатыкания на нож.

В прениях Гаврилов В.В. придерживался той же позиции, указывая на отсутствие доказательств его вины.

Вместе с тем, согласно протоколу судебного заседания, адвокат Осипенков Н.П., осуществляя защиту интересов Гаврилова В.В., занял в судебных прениях позицию, противоположную позиции доверителя. В прениях защитник указал на то, что действия Гаврилова В.В. подлежат квалификации по ч. 4 ст. 111 УК РФ, либо по ст. 109 УК РФ, либо как превышение пределов самообороны; просил назначить наказание с учетом смягчающих обстоятельств.

Таким образом, занятие адвокатом в судебном заседании позиции, противоречащей позиции подзащитного, является нарушением права подсудимого на защиту.

Указанное существенное нарушение уголовно-процессуального закона является основанием для отмены приговора и направления дела на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции, поскольку нарушение права на защиту могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого решения.

При новом судебном разбирательстве следует еще раз более тщательно исследовать все доказательства, проверить и оценить их, устранить имеющиеся противоречия, проверить доводы сторон и в зависимости от добытого принять законное, обоснованное и справедливое решение.

Поскольку дело вновь будет рассматриваться судом первой инстанции, судебная коллегия не вправе предрешать вопросы о доказанности или недоказанности обвинения; причастности Гаврилова В.В. к совершению преступления; о достоверности или недостоверности того или иного доказательства; о преимуществах одних доказательств перед другими; о мере наказания. Поэтому судебная коллегия не отвечает в апелляционном определении на изложенные в апелляционных представлении и жалобах доводы, касающиеся этих вопросов. В тоже время судебная коллегия не находит существенных нарушений уголовно-процессуального закона при назначении судебного заседания без проведения предварительного слушания.

Отменяя приговор в отношении Гаврилова В.В. и направляя уголовное дело на новое судебное разбирательство, в целях охраны прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и надлежащего проведения судебного заседания в разумные сроки, с учетом данных о личности Гаврилова В.В., всех заслуживающих внимание по делу обстоятельств, в том числе связанных с возможностью последнего продолжить заниматься преступной деятельностью, судебная коллегия считает необходимым избрать Гаврилову В.В. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок три месяца, то есть по 1 сентября 2020 года. Оснований для избрания иной, более мягкой меры пресечения, не имеется.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.20, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

Приговор Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга от 12 ноября 2019 года в отношении Гаврилова Вячеслава Вячеславовича отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство в тот же суд первой инстанции в ином составе суда со стадии судебного разбирательства.

Избрать Гаврилову В.В. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок три месяца, то есть по 1 сентября 2020 года.

Апелляционное представление государственного обвинителя Станковой, апелляционные жалобы осужденного и защитника удовлетворить частично.

Председательствующий:

Судьи: