Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного ФИО1, защитников Тимониной А.О., Демьянчука А.В., заинтересованного лица НЛА на приговор Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл
от 6 августа 2020 года, которым

ФИО1, <...>, не судимый,

осужден по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ к лишению свободы на срок 7 лет 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, со штрафом в размере 10-кратной суммы взятки в размере 10 000 000 рублей, с лишением права занимать руководящие должности и должности, связанные с организационно-распорядительными и финансово-хозяйственными функциями, в коммерческих и некоммерческих организациях сроком на 5 лет.

Арест, наложенный на имущество ФИО1 на основании постановления Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл от 10 июля 2019 года: легковой автомобиль «<...>», идентификационный номер (VIN) <...>, <дата> года выпуска; мобильный телефон марки «SAMSUNG duos (В310Е)»; мобильный телефон марки «SAMSUNG Galaxy S8»; мобильный телефон «Xiaomi 4»; денежные средства в сумме 1600 российских рублей и 22 доллара США - оставлен без изменения.

На основании п. «г» ч.1 ст.104.1 УК РФ постановлено конфисковать и обратить в собственность Российской Федерации денежные средства в сумме 150000 рублей, изъятые в ходе осмотра места происшествия.

Также приговором разрешены вопросы о зачете в срок отбывания наказания в виде лишения свободы время содержания под стражей, порядке исчисления срока наказания, мере пресечения, вещественных доказательствах и процессуальных издержках.

Заслушав доклад судьи Ковальчука Н.А., выступления сторон, суд апелляционной инстанции

УСТАНОВИЛ:

Приговором суда ФИО1 признан виновным и осужден за дачу взятки в виде денег должностному лицу через посредника в крупном размере.

Преступление совершено ФИО1 при следующих обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

14 июня 2019 года в период времени с 9 часов 00 минут до 10 часов
30 минут ФИО1, находясь в салоне автомашины марки «<...>», государственный регистрационный знак <№>, находящейся на участке местности возле <адрес>, через посредника – начальника отдела экономической безопасности и правового обеспечения АО «<...>» ХМА, действующего в рамках оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», дал взятку генеральному директору АО «<...>» КАА в виде денежных средств в размере 150 000 рублей, которая является частью взятки в общей сумме 1 000 000 рублей, за совершение последним в пользу представляемой ФИО1 коммерческой организации ООО «<...>» определенных действий, а именно за минимальное понижение стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в электронном аукционе на электронной торговой площадке АО «ТЭК-Торг» (ЭТП «ТЭК-Торг») по адресу: http://www.tektorg.ru/, проводимом в порядке, установленном Федеральным законом от 5 апреля 2013 года № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», по объекту закупки – «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км 2+000-км 12+000», начальной (максимальной) ценой контракта 136 325 324 рубля (идентификационный код закупки 192121507676312150100100140010000 244). После совершения указанных действий ФИО1 был задержан оперативными сотрудниками Управления ФСБ России по Республике Марий Эл.

В судебном заседании суда первой инстанции ФИО1 вину в совершении преступления не признал.

В апелляционной жалобе защитник – адвокат Тимонина А.О. выражает несогласие с приговором суда, считая его незаконным, необоснованным и подлежащим отмене. Также считает подлежащим отмене постановление суда от 4 февраля 2020 года, которым протокол явки с повинной исключен из числа доказательств, в остальной части ходатайство ФИО1 об исключении доказательств по уголовному делу и возвращении уголовного дела прокурору было оставлено без удовлетворения. Полагает, что в 13 часов 20 минут отсутствовали повод и основание для возбуждения уголовного дела, что подтверждается сообщением о преступлении из УФСБ России по Республике Марий Эл (далее – УФСБ) №<№> от 14 июня 2019 года, содержащее в своем составе протокол опроса ФИО1, оформленный в 16 часов 00 минут. Тем самым это сообщение не могло поступить в СО по г.Йошкар-Ола СУ СК РФ по Республике Марий Эл ранее 16 часов 00 минут 14 июня 2019 года. Постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» № <№> от 14 июня 2019 года утверждено задним числом - 13 июня 2019 года. Результаты оперативно-розыскной деятельности в виде видеозаписей и, соответственно, стенограммы разговоров ФИО1 и ХМА от 14 июня 2019 года, составленные на основании аудиозаписей, содержат монтаж. По мнению защитника, суду необходимо было исключить и признать недопустимыми доказательствами протокол допроса в качестве обвиняемого ФИО1 от 15 июня 2019 года, протокол осмотра места происшествия от 14 июня 2019 года ввиду его противоречивости, а также протокол ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела от 26 декабря 2019 года, поскольку следователь XBF незаконно ограничил ФИО1 во времени при ознакомлении с материалами уголовного дела, несмотря на представление копий томов уголовного дела, которые были предоставлены не в полном объеме. ФИО1 желал изучить более подробно и детально видеозаписи, для этого ему необходимо было время. Считает, что следователь ПВВ в судебном заседании не смог последовательно объяснить, что послужило основанием для возбуждения уголовного дела и чем были вызваны противоречия, указанные в протоколе осмотра места происшествия.

Анализируя положения ст.ст.389.15, 389.16 УПК РФ, защитник полагает, что доказательств, изобличающих ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ, не имеется. Органами предварительного расследования, стороной обвинения, а также судом всесторонне не проверены и не опровергнуты доводы ФИО1, им в полной мере не дана оценка. Отмечает, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

Обращает внимание, что оглашенные в порядке ст.276 УПК РФ показания ФИО1, данные им в качестве обвиняемого 15 июня
2019 года (т.1 л.д.172-181), в ходе судебного разбирательства
ФИО1 не подтвердил, пояснив, что они давались им в период нахождения в изоляторе временного содержания в отсутствии адвоката, который подошел во время допроса. Кроме того, со слов
ФИО1, его допрос следователь ПВВ составлял самостоятельно, с каких-то листов. Однако эти доводы ФИО1 судом не проверены. Ходатайство ФИО1 об истребовании сведений из изолятора временного содержания о времени его посещения 15 июня 2019 года адвокатом и следователем судом было отклонено. Кроме того, неоднократно заявленные как на стадии следствия, так и в суде в обоснование своих доводов ФИО1 ходатайства о вызове на допрос охранника, дежурившей 13 июня 2019 года в АО «<...>», о назначении фоноскопической экспертизы, о назначении компьютерно-технической экспертизы видеозаписей разговоров между ФИО1 и ХМА за 14 июня 2019 года необоснованно были отказаны в удовлетворении.

По мнению защитника, к показаниям свидетелей ХМА и КАА следует отнестись критически. Анализируя показания ХМА, полагает, что свидетель оговаривает ФИО1, поскольку ФИО1 не мог знать, сколько участников аукциона зарегистрировалось, также ХМА не говорил ФИО1 о том, что его организация примет участие в аукционе, отсутствуют достоверные доказательства того, что ФИО1 передавал какое-либо письмо ХМА

Указывает на неоднократные пояснения ФИО1 о том, что он никак не мог принять участие в электронном аукционе в связи с отсутствием возможности у ООО «<...>» выполнить заказ
ГКУ Республики Марий Эл «<...>», поскольку на это не было денежных средств и соответствующего оборудования. В отношении ООО «<...>» проводилась процедура банкротства и соответственно выполнить какие-либо работы данная организация не могла.

Приводя показания свидетеля КАА, данные в ходе предварительного следствия, защитник обращает внимание на фразу в них КАА о том, что после прочтения «угрожающего» характера предупреждения и жалобы ФИО1, адресованной различным высшим должностным лицам и государственным органам РФ, они решили наказать ФИО1 за все его «проделки», что свидетельствует о неприязненном отношении КАА и подтверждают доводы ФИО1 об оговоре.

Анализируя показания свидетелей ЛАН, САЮ., защитник приходит к выводу о необходимости отнестись к ним критически, полагая, что поскольку данные сотрудники проводили оперативные мероприятия, они являются заинтересованными лицами, и, по мнению ее подзащитного, имеет место фальсификация результатов оперативно-розыскных мероприятий этими сотрудниками, а именно склейки и наложения видеозаписей. Кроме этого ЛАН ненадлежащим образом оформлялись протоколы опросов.

Приводя показания свидетелей ЗРР. от 2 июля и 12 августа 2019 года, СМВ. от 22 июля 2019 года, МЛП.
от 24 июля 2019 года, АВН. от 19 июля 2019 года, данные этими свидетелями в ходе предварительного следствия, считает, что данные свидетели подтверждают доводы ФИО1 об имеющейся задолженности у ООО «<...>» перед АО «<...>», а также отсутствие какой-либо договоренности между организациями о субподрядах.

О наличии задолженности у ООО «<...>» перед
АО «<...>» и о намерении погасить данную задолженность, а не дать взятку, по мнению защитника, подтверждают показания свидетелей НАА и НЛА

Полагает, что судом не дана надлежащая оценка показаниям свидетелей по делу.

Анализируя сведения из осмотренного мобильного телефона, изъятого у ФИО1, о пропущенных и входящих звонках, переписки и звонков в приложении «WhatsApp», содержание полученных и отправленных сообщений, защитник обращает внимание, что нет ни одного сообщения, имеющего отношение к электронному аукциону по объекту закупки – «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000».

Отмечает, что обвинение не может считаться доказанным, если оно основывается на доказательствах, находящихся в противоречиях с другими доказательствами. Приговор не может быть обоснованным, если по делу собраны не опровергнутые доказательства, свидетельствующие о невиновности обвиняемого.

Приводя положения ст.ст.14, 17 УПК РФ, ст.49 Конституции РФ, просит приговор отменить, ФИО1 оправдать.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный ФИО1 считает приговор подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона, несправедливостью приговора.

Также осужденный ФИО1 считает подлежащим отмене постановление суда от 4 февраля 2020 года, которым протокол явки с повинной исключен из числа доказательств, в остальной части ходатайство ФИО1 об исключении доказательств по уголовному делу и возвращении уголовного дела прокурору было оставлено без удовлетворения. Отмечает, что поводом для вынесения постановления о возбуждении уголовного дела в 13 часов 20 минут 14 июня 2019 года явились звонок в дообеденное время 14 июня 2019 года на личный сотовый телефон следователя ПВВ, в ходе которого было сообщено о преступлении, а также рапорт от 14 июня 2019 года, составленный на основании данного телефонного звонка. По мнению осужденного, телефонный звонок является анонимным, поскольку на судебном заседании 4 февраля 2020 года следователь не смог сообщить данные о личности лица, звонившего из УФСБ и сообщившего о преступлении, что в соответствии с требованиями
ч.7 ст.141 УПК РФ не может служить поводом для возбуждения уголовного дела. Из текста рапорта от 14 июня 2019 года невозможно установить источник осведомленности следователя о сообщении о преступлении, отсутствуют сведения о времени и способе поступившего сообщения, не содержатся достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ, не приведены основания для возбуждения уголовного дела, что является нарушением требований ст.143, ч.4 ст.144 УПК РФ.

Приводя положения ст.14 УПК РФ, утверждает, что не установление источника осведомленности следователя о сообщении о преступлении - лица, позвонившего из УФСБ России по Республике Марий Эл, вызывает сомнение о наличии факта телефонного звонка и способе получения сообщения о преступлении и, как следствие, отсутствует повод для возбуждения уголовного дела. Учитывая, что звонок поступил не на служебный телефон СО по г.Йошкар-Оле СУ СК РФ по Республике Марий Эл, а на личный сотовый телефон следователя, то, по мнению осужденного, неофициальные отношения между следователем ПВВ и неустановленным должностным лицом УФСБ не являются достоверным и допустимым доказательством существования сообщения о преступлении. Осужденный считает, что рапорт был изготовлен «задним числом», то есть после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела в 13 часов
20 минут 14 июня 2019 года. Результаты оперативно-розыскной деятельности были предоставлены следователю ПВВ после 16 часов 00 минут 14 июня 2019 года, постановление о возбуждении уголовного дела от 14 июня 2019 года в действительности вынесено не в 13 часов 20 минут, а после 18 часов 40 минут. Считает, что судом оставлены без внимания показания следователя ПВВ., утверждавшего, что впервые узнал паспортные данные ФИО1 лишь вечером при предоставлении адвокатом САА., приехавшим в СО по г.Йошкар-Ола СУ СК РФ по Республике Марий Эл около 18 часов 40 минут, копии паспорта ФИО1 Отмечает, что следователь ПВВ. в отсутствии данных о личности ФИО1 не мог вынести постановление о возбуждении уголовного дела в 13 часов 20 минут 14 июня 2020 года.

Осужденный считает, что у следователя ПВВ отсутствовали повод и основания для возбуждения уголовного дела, считает недопустимыми доказательствами рапорт об обнаружении признаков преступления от 14 июня 2019 года, постановление о возбуждении уголовного дела от 14 июня 2019 года, показания следователя ПВВ, данные в судебном заседании 3 февраля 2020 года, не указавшего конкретного сотрудника УФСБ, от которого поступило сообщение по телефону. В нарушении требований ч.1 ст.144 УПК РФ следователем ПВВ до 13 часов 20 минут 14 июня 2019 года не производились действия по получению объяснений у ХМА и КАА, что свидетельствует об отсутствии достаточных данных, указывающих на признаки преступления.

Считает неверным не исключение из числа доказательств протокола осмотра места происшествия от 14 июня 2019 года, проведенного с 11 часов 25 минут до 13 часов 10 минут по адресу: <...>, ввиду его противоречивости. Приводя положения ч.4 ст.166,
ч.2 ст.188 УПК РФ, указывает о нарушении описания порядка и последовательности совершения следственного действия, по его мнению, вызывает сомнение дата и достоверность следственного действия. Так, на приложенной к протоколу фототаблице открыта правая дверь автомобиля «<...>», однако из протокола следует, что «открыта левая дверь», сначала указано, что в перчаточном ящике находится 30 купюр достоинством по 5000 рублей в сложенной пополам пачке, а только потом извлекается сложенная пополам пачка денежных купюр и они раскладываются для подсчета. Считает, что участники осмотра места происшествия заранее были осведомлены об общем количестве купюр и достоинстве каждой купюры в сложенной пополам пачке денег, поэтому полагает, что кто-то из участников осмотра места происшествия заранее положил сложенную пополам пачку денег в перчаточный ящик и сообщил следователю ПВВ об общем количестве купюр и достоинстве каждой купюры в сложенной пополам пачке денег. Принимая во внимание пояснения следователя ПВВ о том, что фототаблица была распечатана и приложена к протоколу в другой день, осужденный считает, что понятыми протокол осмотра места происшествия был подписан не 14 июня 2019 года ввиду отсутствия на тот момент фототаблицы.

Сообщает о нарушении требований ч.4 ст.146 УПК РФ, поскольку в материалах уголовного дела отсутствуют доказательства о незамедлительном уведомлении о возбуждении уголовного дела заявителя о преступлении (УФСБ) и его (ФИО1). Отмечает, что следователем ПВВ. было пояснено суду о том, что он отправил уведомление № <№> от 14 июня 2019 года ФИО1 через канцелярию следственного отдела по г.Йошкар-Ола СУ СК РФ по Республике Марий Эл после окончания следственных действий, то есть после 21 часа 55 минут. Вместе с тем показания ПВВ вызывают сомнения во времени и дате отправки уведомления, поскольку канцелярия следственного отдела не работает до 21 часа 55 минут, факт отправки документа квитанцией Почты России не подтвержден.

Считает, что указание судом в постановлении от 4 февраля 2020 года о том, что рапорт об обнаружении признаков преступления от 14 июня
2019 года и уведомление о возбуждении уголовного дела, а также постановление о привлечении в качестве обвиняемого не являются доказательствами по уголовному делу, противоречит закону.

Осужденный ФИО1 указывает об отсутствии оснований для возбуждения уголовного дела ввиду отсутствия достаточных данных, указывающих на признаки преступления, предусмотренного ст.291 УК РФ.

Оспаривая законность вышеуказанного постановления суда от 4 февраля 2020 года, осужденный ФИО1 указывает, что следователем ему не разъяснялись права, предусмотренные ч.5 ст.217 УПК РФ, что подтверждает отсутствие его подписи в графе ознакомления с материалами уголовного дела, следователем ЧИА. он был незаконно ограничен во времени с ознакомлением с материалами уголовного дела.

Отмечает нарушение требований ч.2 ст.233 УПК РФ, поскольку судебное разбирательство судом первой инстанции было начато при отсутствии вручения ему копии обвинительного заключения, о чем свидетельствует акт об отказе в получении документов от 14 января
2020 года, который, по мнению осужденного, является недостоверным и недопустимым доказательством, поскольку составлен в его (ФИО1) отсутствии. По его ходатайству от 27 января 2020 года с требованиями обязать прокурора г.Йошкар-Олы представить ему копию обвинительного заключения, обвинительное заключение ему до предварительного слушания вручено не было, что нарушило его право на защиту, лишило возможности подготовиться к предварительному слушанию.

Осужденный ФИО1 отмечает, что вину в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ, не признает, преступление не совершал. Протокол его допроса в качестве подозреваемого от 14 июня 2019 года подтверждает то обстоятельство, что вину он не признавал, он не совершал и не мог совершить инкриминируемое ему преступление. Предметом судебного разбирательства является именно предъявленное ему 13 декабря 2019 года обвинение, которое в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого от 13 декабря
2019 года содержит информацию о том, что КАА является должностным лицом, ООО «<...>» - коммерческой организацией, указаны мотивы совершенного преступления, но в ходе допроса 13 декабря 2019 года в качестве обвиняемого он (ФИО1) свою вину в совершении инкриминируемого деяния не признавал, поэтому признание вины на предварительном следствии и раскаяние в содеянном необоснованно учтены в качестве обстоятельств, смягчающих наказание.

Постановление от 15 июня 2019 года о привлечении его в качестве обвиняемого не соответствует требованиям ст.171 УПК РФ и не содержит обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве уголовного дела, указанных в ст.73 УПК РФ, в нем отсутствуют указания на должностное лицо, а также коммерческую организацию, в пользу которой, по версии следствия, должностное лицо должно было совершить действия (бездействия), мотив, характер и размер причиненного вреда. Нарушение этих требований свидетельствует о незаконности постановления о привлечении в качестве обвиняемого от 15 июня 2019 года, поэтому оно является недопустимым доказательством предъявленного обвинения.

Приводя положения ст.ст.140, 146 УПК РФ, осужденный утверждает об отсутствии основания и повода для возбуждения уголовного дела. Полагает, что постановление о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству от 14 июня 2019 года в 13 часов 20 минут является незаконным, вынесено с нарушением требований ч.4 ст.7 УПК РФ. Анализируя постановление о возбуждении уголовного дела от 14 июня 2019 года, осужденный сообщает, что данное решение не содержит указания на субъект преступления – взяткополучателя (должностное лицо), посредника во взяточничестве, коммерческую организацию, в пользу которой должностное лицо должно совершить действия (бездействия), точную сумму взятки, вину в форме прямого умысла, мотив, данные о личности обвиняемого, характер и размер вреда, причиненного преступлением, данные, указывающие на признаки преступления.

Отмечает, что уголовное дело следователем ПВВ было возбуждено 14 июня 2019 года в 13 часов 20 минут, однако сообщение о преступлении из УФСБ России по Республике Марий Эл (далее – УФСБ) № <№> от 14 июня 2019 года поступило в СО по г.Йошкар-Ола СУ СК РФ по Республике Марий Эл после 16 часов 00 минут, что следует из протокола опроса ФИО1 от 14 июня 2019 года, оконченного в 16 часов 00 минут и входящего в состав приложенных к сообщению документов.

Считает, что опросы КАА. и ХМА от 13 июня
2019 года были составлены и оформлены после его (ФИО1) фактического задержания в 10 часов 30 минут 14 июня 2019 года.

Настаивает, что явка с повинной и признание вины в совершении инкриминируемого ему преступления им добровольно не оформлялись. Признательные показания были даны в отсутствие защитника САА, под принуждением в обмен на избрание в отношении него меры пресечения, не связанной с содержанием под стражей. Считает, что протокол явки с повинной и протокол допроса обвиняемого от 15 июня 2019 года были изложены следователем собственноручно по своему усмотрению, в связи с этим они являются недопустимыми и недостоверными. Адвокат САА им не приглашался, а был предложен следователем ПВВ., и он (ФИО1) не давал согласие САА на представление своих интересов, соглашение на свою защиту с ним не заключал.

Отмечает, что апелляционным определением Верховного Суда Республики Марий Эл от 21 ноября 2019 года при рассмотрении апелляционных жалоб на постановления суда от 9 сентября 2019 года, апелляционных жалоб на постановление суда от 25 сентября 2019 года, которым уголовное дело в отношении ФИО1 возвращено прокурору г.Йошкар-Олы для устранения препятствий его рассмотрения судом, судьей установлен факт применения недозволенных методов расследования со стороны следователя ПВВ. путем принуждения и вынуждения его (ФИО1) согласиться с предъявленным обвинением.

По делу были сфальсифицированы протокол ознакомления с постановлением о назначении экспертизы от 13 августа 2019 года, протокол ознакомления с заключением эксперта от 13 августа 2019 года, два протокола его допроса в качестве обвиняемого от 13 августа 2019 года, постановление о привлечении в качестве обвиняемого от 13 августа 2019 года.

Суд первой инстанции исключил из числа доказательств явку с повинной от 15 июня 2019 года, однако необоснованно учел ее, раскаяние в содеянном и признание вины на предварительном следствии в качестве обстоятельств, смягчающих наказание.

Осужденный обращает внимание, что в ходе дополнительного допроса 26 июня 2019 года, а также судебного разбирательства им неоднократно было заявлено об отказе от показаний, указанных в явке с повинной, а также изложенных в протоколе допроса в качестве обвиняемого от 15 июня
2019 года.

Отсутствие по уголовному делу потерпевших свидетельствует об отсутствии вреда, причиненного преступлением, вред государству в лице
АО «<...>» от его (ФИО1) действий причинен не был.

Настаивает, что по настоящему уголовному делу не имеется события преступления, в связи с отсутствием факта поручения со стороны взяткодателя посреднику во взяточничестве передать взятку непосредственно должностному лицу КАА за совершение определенных действий в пользу или в интересах коммерческой организации ООО «<...>», что, по мнению осужденного, подтверждается результатами оперативно-розыскных мероприятий от 14 июня 2019 года, показаниями свидетелей КАА и ХМА, постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела и освобождения от уголовной ответственности от 12 августа 2019 года, согласно которому в действиях должностного лица АО «<...>» КАА отсутствует состав преступления, предусмотренного ст.290 УК РФ, а в действиях ХМА –
предусмотренного ст.291.1 УК РФ. Осужденный полагает, что указанное постановление следователя ПВВ от 12 августа 2019 года об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении КАА и ХМА свидетельствует о том, что отсутствует взяткополучатель и посредник во взяточничестве, отсутствует событие преступления.

Утверждает, что в ходе судебного разбирательства также было установлено и подтверждено результатами оперативно-розыскного мероприятия то, что ФИО1 не поручал ХМА передать денежные средства в размере 150000 рублей или 1 миллион рублей КАА; между ХМА и ФИО1 в ходе встреч 14 июня 2019 года с 9 часов 09 минут до 9 часов 17 минут, а также
с 10 часов 26 минут до 10 часов 29 минут не обсуждались вопросы передачи денежных средств КАА и обстоятельства совершения КАА предполагаемых действий в пользу ООО «<...>»; ФИО1 не воспринимал ХМА в роли посредника во взяточничестве; ХМА не организовывал встречу и не вел переговоры между ФИО1 и КАА; между
ФИО1 и КАА не достигалось соглашения о получении и даче взятки через ХМА

Приведенные обстоятельства, по мнению осужденного, подтверждают тот факт, что умысла, направленного на дачу взятки, у него не было. Кроме того, уголовным законом не предусмотрена уголовная ответственность за дачу взятки должностному лицу через посредника в случае отсутствия поручения посреднику во взяточничестве передать взятку непосредственно взяткополучателю (должностному лицу) или в том случае, если факт получения (принятия) должностным лицом взятки лично или через посредника во взяточничестве не установлен.

Осужденный указывает, что в суде первой инстанции достоверно установлено, что должностное лицо АО «<...>» КАА не имел намерений и не поручал ХМА получить или принять деньги в качестве взятки от ФИО1 или какого-либо другого лица, между КАА. и ХМА не была достигнута предварительная договоренность о том, что полученные от него (ФИО1) денежные средства (взятка) останутся у ХМА Анализируя п.10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», отмечает отсутствие факта принятия или получения КАА денежных средств, в том числе в условиях оперативно-розыскных мероприятий, что, по мнению осужденного, свидетельствует об отсутствии взяткодателя по уголовному делу, как и посредника во взяточничестве, поскольку ХМА не имел намерения совершать посредничество во взяточничестве. Настаивает на отсутствии признаков оконченного преступления.

Считает, что отсутствие факта привлечения органами прокуратуры ООО «<...>» к ответственности за административное правонарушение, предусмотренное ст.19.28 КоАП РФ, а именно: за незаконную передачу, предложение или обещание от имени или в интересах юридического лица ООО «<...>» должностному лицу
АО «<...>» КАА денежных средств в размере 1 миллион рублей за совершение определенных действий, связанных с занимаемым им (должностным лицом) служебным положением, достоверно и бесспорно подтверждает отсутствие события преступления в виде дачи взятки им (ФИО1) КАА через посредника ХМА

Осужденный ФИО1 утверждает, что его осуждение за дачу взятки за совершение определенных действий в пользу представляемой коммерческой организации ООО «<...>» приведет к незаконному и необоснованному привлечению данной организации к ответственности, предусмотренной ч.1 ст.19.28 КоАП РФ, в связи с чем интересы
ООО «<...>» нарушены постановленным приговором.

Сообщает, что он (ФИО1) никогда не являлся членом советов директоров и исполнительного органа ООО «<...>», а также лицом, выполняющим управленческие, организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в данной организации, по этой причине он не обладает признаком специального субъекта (взяткодателя) инкриминируемого ему преступления. Данные обстоятельства стороной обвинения не оспариваются. В связи с этим считает, что не имеются основания для привлечения его к уголовной ответственности. Единственным возможным специальным субъектом – взяткодателем по уголовному делу, выполняющим вышеуказанные функции, предположительно мог являться только директор ООО «<...>» - ЗРР, однако, согласно материалам уголовного дела, показаниям свидетелей ХМА и КАА, показаниям самого ЗРР от 2 июля 2019 года, директор ООО «<...>» ЗРР никаких денежных средств в виде взятки никому не передал и не имел таких намерений, что также свидетельствует об отсутствии события преступления (дачи взятки).

Отмечает, что в нарушении права на защиту судом первой инстанции было незаконно отказано в допросе свидетеля ЗРР, в вызове свидетеля МТВ

Полагает, что вывод суда о том, что он (ФИО1) фактически является субъектом преступления, предусмотренного п. «б» ч.4
ст.291 УК РФ, не подтвержден исследованными доказательствами, не соответствует фактическим обстоятельствам дела, противоречит положениям ст.ст.290, 291, 291.1 УК РФ, примечанию к ст.201 УК РФ и разъяснениям, изложенным в п.28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», поскольку уголовную ответственность за дачу взятки в пользу или в интересах юридического лица (коммерческой организации) несет лицо, выполняющее управленческие функции в своей коммерческой организации.

Указывает, что ему не было известно место расположения
ООО «<...>», не знал сотрудников этой организации, не имел возможности каким-либо образом использовать в своих интересах практически незнакомую ему коммерческую организацию
ООО «<...>», поскольку организация не была подконтрольной ему (ФИО1). Указывает на показания свидетеля ЗРР. о том, что с ним (ФИО1) у него взаимоотношений по вопросу участия в электронном аукционе по данному объекту не было.

Осужденный ФИО1 отмечает, что виделся с ЗРР лишь 1 раз в 2015 году, больше с ним не общался.

Обращает внимание, что приведенные в приговоре его и адвоката Тимониной А.О. доводы о необходимости его оправдания в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ, в связи с тем, что он не является субъектом вмененного ему в вину преступления, судом искажены, поскольку, как их указал суд, он (ФИО1) обладает организационно-распорядительными функциями в ООО «<...>».

Приводя положения, изложенные в п.13 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», судебную практику - апелляционное определение Верховного Суда РФ от
14 мая 2013 года по другому делу, полагает, что поскольку КАА не принимал и не получал деньги в качестве взятки в условиях оперативно-розыскного мероприятия через ХМА от взяткодателя, то в данном случае факт дачи взятки должностному лицу КАА через посредника не имеет место быть. Кроме того, в суде первой инстанции было установлено, что ХМА никогда не являлся должностным лицом
АО «<...>». Факт принятия денежных средств ХМА в условиях «оперативного эксперимента» сам по себе не образует событие преступления, так как отсутствует факт передачи взятки КАА

Утверждает об отсутствии способа совершения преступления в виде дачи взятки должностному лицу через посредника путем непосредственной передачи взятки должностному лицу посредником по поручению взяткодателя, поскольку ФИО1 не поручал ХМА передать денежные средства в виде взятки КАА

Считает, что двусмысленный разговор между ХМА и им (ФИО1), зафиксированный в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия 14 июня 2019 года, не содержит сведений о поручении ХМА передать денежные средства (взятку) КАА Суд первой инстанции обязан был истолковать эти сомнения в данном разговоре в пользу осужденного.

Принимая во внимание результаты оперативно-розыскных мероприятий в совокупности с его (ФИО1) показаниями, осужденный отмечает, что инициатором разговора о деньгах, участия в торгах по объекту «Морки-Уньжинский», алгоритме действий сторон на электронном аукционе, «английском варианте», передачи денежных средств 14 июня 2019 года в 10 часов 36 минут является ХМА – лицо, оказывающее содействие оперативным сотрудникам УФСБ, действовавший согласно инструкции со стороны оперативных сотрудников, имевшей признаки провокационных действий активного характера, что свидетельствует об отсутствии умысла у него (ФИО1) на передачу денег ХМА или КАА, а также о недопустимости результатов оперативно-розыскного мероприятия. Судом не учтено, что на встречу с ХМА 13 июня 2019 года около 9 часов 40 минут, 14 июня 2019 года около 9 часов 9 минут он (ФИО1) приходил без денежных средств.

Его (ФИО1) пояснения в ходе беседы с ХМА в указанные периоды времени о том, что «денежные средства на счету организации и их надо вытаскивать», имея в виду, что денежные средства находятся на заблокированных налоговой инспекцией счетах ООО «<...>», и для внесения их в кассу АО «<...>» необходимо их (деньги) «вытащить», свидетельствует о том, что он (ФИО1) не готовился к передаче денежных средств ХМА и, тем более, КАА, не совершал подготовительные действия. Значение фразы «английский вариант» ему не известно.

Обращает внимание, что 14 июня 2019 года с 10 часов 26 минут до
10 часов 29 минут ХМА, оказывая активное моральное и психологическое воздействие, настойчиво склонял его положить деньги в перчаточный ящик автомобиля ХМА, хотя он (ФИО1) указывал: «Нет, я там…», имея ввиду бухгалтерию АО «<...>».

Отмечает, что его доводы о провокационных действиях ХМА, направленных на склонение и подстрекательство
осужденного принять решение в ходе первой встречи 14 июня 2019 года
с 9 часов 9 минут до 9 часов 19 минут, проходившей под контролем оперативных сотрудников УФСБ, поехать за деньгами и привезти их до 10 часов 36 минут, остались не опровергнутыми.

Факт передачи под контролем сотрудников УФСБ 14 июня 2019 года денежных средств в размере 150 000 рублей от представителя должника – ФИО1 представителю кредитора – ХМА должен расцениваться судом не как самостоятельно сформированное его (ФИО1) действие, а как совершенное под влиянием лица, содействующего оперативным сотрудникам УФСБ в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий.

По мнению осужденного, оставлены без внимания телефонный звонок от ХМА ему, совершенный до начала проведения оперативно-розыскных мероприятий - 10 июня 2019 года, в ходе разговора которого ХМА требовал погашения задолженности ООО «<...>» и встретиться по этому вопросу до конца недели, то есть до 14 июня 2019 года.

Считает, что суд первой инстанции в нарушении требований
ч.1 ст.75, ст.89 УПК РФ не исключил из числа допустимых доказательств недопустимые результаты оперативно-розыскного мероприятия, полученные с нарушениями ст.ст.2, 5, 6, 7, 8, п.14 ст.6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Осужденный ФИО1 указывает, что имеет место фальсификация результатов оперативно-розыскных мероприятий со стороны оперативных сотрудников УФСБ путем монтажа видео и аудиозаписей от 14 июня
2019 года. Утверждает об удалении фрагментов разговоров между ним и ХМА, подтверждающих факты требования ХМА привезти 1 миллион рублей до 10 часов 36 минут 14 июня 2019 года в счет погашения задолженности перед АО «<...>», на что он (ФИО1) пояснял о тяжелом финансовом положении ООО «<...>» и наличии возможности погасить долг только в размере 150 000 рублей. Осужденный считает, что на фонограмму видео и аудиозаписей от 14 июня 2019 года наложили искусственный синтезированный голос от его лица. Его доводы в этой части не опровергнуты и оставлены судом без проверки, в удовлетворении ходатайств о назначении компьютерно-технической, фоноскопической экспертиз было незаконно отказано.

Суд первой инстанции, не обладая специальными познаниями в области лингвистики, в нарушение требований уголовно-процессуального закона, необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства о назначении судебной лингвистической экспертизы.

Настаивает о нарушении судом в ходе рассмотрения уголовного дела принципов состязательности и равноправия сторон.

Полагает, что вывод суда первой инстанции о том, что в рамках оперативно-розыскной деятельности 14 июня 2019 года была задокументирована преступная деятельность ФИО1, пришедшего первоначально из предосторожности без предмета взятки, предложив ХМА передать взятку, без указания кому и какому должностному лицу, основан на предположениях и не подтверждается представленными стороной обвинения доказательствами.

Осужденный утверждает, что ни лично, ни через коммерческую организацию он (ФИО1) не являлся участником электронного аукциона на право заключения государственного контракта по объекту Морки-Уньжинский, в связи с этим у него отсутствовала возможность получить личную материальную выгоду от действий либо бездействий должностного лица КАА в виде права на заключение государственного контракта, не мог распоряжаться по своему собственному усмотрению государственным контрактом, заключать договора с субподрядными организациями от имени и за счет ООО «<...>» с целью исполнения государственного контракта, что свидетельствует о том, что умысел и мотив на дачу взятки у него (ФИО1) не имелся. Он не имел желания наступления общественно опасных последствий в виде ограничения конкуренции, не знал точное время проведения электронного аукциона по объекту Морки-Уньжинский, ему не интересны были дата и время его проведения.

Указывает на показания директора ООО «<...>» - свидетеля ЗРР. о том, что с ним (ФИО1) у него взаимоотношений по участию в электронном аукционе по данному объекту и исполнению возможного контракта по объекту Морки-Уньжинский не имелось.

Согласно показаниям ХМА и КАА установлено, что данным свидетелям не было известно об участии в электронном аукционе ООО «<...>» до опубликования протокола подведения итогов электронного аукциона от 18 июня 2019 года, по этой причине осужденный считает, что на момент проведения аукциона 14 июня 2019 года должностное лицо АО «<...>» КАА не мог совершить предположительные действия в пользу или в интересах
ООО «<...>». Кроме того, после вынесения Единой комиссией государственного заказчика – ГКУ «<...>» 11 июня 2019 года протокола рассмотрения первых частей заявок на участие в электронном аукционе, информация о наименовании участников аукциона также не имелась.

Он (ФИО1) не знал и не имел возможности достоверно узнать об участии в электронном аукционе АО «<...>», в связи с этим не имел какого-либо интереса для дачи взятки должностному лицу КАА Согласно показаниям ХМА от 11 марта и 17 марта 2020 года последний не сообщал ему о намерениях АО «<...>» принимать участие в аукционе.

Указывает, что отсутствие накоплений личных денежных средств, имущества, за исключением транспортного средства, находящегося в залоге и под арестом, свидетельствует об отсутствии у него намерений и возможности дать взятку в размере 1 миллион рублей. В ходе судебного разбирательства не получены сведения о наличии у него личных денежных средств в размере 1 миллион рублей.

Обращает внимание, что электронный аукцион на право заключения государственного контракта по объекту Морки-Уньжинский был объявлен на торговой площадке 21 мая 2019 года, решение о погашении задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>» было принято учредителем, владеющим 100 % долей - заместителем директора ООО «<...>» НЛА ориентировочно 7 мая 2019 года. В рамках исполнения договора поручения и акта приема-передачи от 19 мая 2019 года НЛА поручила ему (ФИО1) как представителю по доверенности ООО «<...>» передать денежную сумму в размере 150 000 рублей в кассу АО «<...>» с целью частичного погашения задолженности из общей суммы задолженности в размере 1 500 000 рублей по решению Арбитражного Суда Республики Марий Эл от 26 июня 2019 года по делу № <№>, поскольку все расчетные счета в ООО «<...>» были временно заблокированы требованиями налоговой инспекцией. Денежные средства были переданы им (ФИО1) как представителем должника ООО «<...>» около 10 часов 30 минут 14 июня 2019 года в счет частичного погашения долга кредитору АО «<...>» в лице представителя ХМА в результате активных и настойчивых требований последнего. В данном случае имела место гражданско-правовая сделка по погашению задолженности перед АО «<...>».

Свидетель КДС – конкурсный управляющий
ООО «<...>» подтвердил в судебном заседании, что
НЛА получала денежные средства в ООО «<...>».

Его (ФИО1) намерения передать деньги в размере
150000 рублей в счет погашения долга ООО «<...>» перед АО «<...>» подтверждаются: договором поручения, актом-приема передачи от 19 мая 2019 года, доверенностью от 11 января 2019 года, выданной ему на представление интересов ООО «<...>», решением Арбитражного суда Республики Марий Эл от 26 июня 2019 года по делу № <№>.

Отмечает, что составленный им (ФИО1) в своем автомобиле «<...>» между встречами 14 июня 2019 года с ХМА акт приема-передачи от 14 июня 2019 года, подтверждает передачу денежных средств в размере 150 000 рублей от представителя
ООО «<...>» ФИО1 представителю АО «<...>» ХМА Из-за невнимательности, так как он отвлекся на телефон, этот акт был забыт им на переднем пассажирском сиденьи указанного автомобиля, поэтому не взят на встречу с ХМА для подписания. В дальнейшем лишь 15 июня 2019 года данный документ был обнаружен свидетелем НАА.

По мнению осужденного, обвинительным приговором в отношении него затронуты права и законные интересы учредителя, владеющего 100 % долей ООО «<...>» НЛА, поскольку судом первой инстанции денежные средства в размере 150 000 рублей, принадлежащие ООО «<...>», незаконно и необоснованно конфискованы в собственность РФ.

Полученные им (ФИО1) 19 мая 2019 года денежные средства в размере 150 000 рублей не имеют отношения к какой-либо взятке. Согласно показаниям КАА. об объявлении электронного аукциона стало известно только в июне 2019 года, исходя из пояснений ХМА заявка на участие в аукционе была подана 7 июня 2019 года, об участии АО «<...>» в электронном аукционе ФИО1 не сообщалось, о чем осужденный не знал и не мог знать.

Осужденный ФИО1 указывает, что он не являлся учредителем и работником ООО «<...>», лицом, выполняющим управленческие, организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в организации, что подтверждается показаниями директора ООО «<...>» - СМВ, учредителем ООО «<...>» - НЛА выпиской из ЕГРЮЛ по ООО «<...>» и иными доказательствами.

Считает, что договор поручения от 19 мая 2019 года и доверенность на представление интересов ООО «<...>» не свидетельствуют о выполнении им (ФИО1) управленческих или организационно-распорядительных функций в ООО «<...>». Между ним (ФИО1) и директором ООО «<...>» СМВ не обсуждались вопросы, связанные с возможным ремонтом участка автомобильной дороги Морки-Уньжинский, участием в электронном аукционе, а также исполнением государственного контракта. Поэтому он (ФИО1) не мог получить какую-либо личную материальную выгоду от ООО «<...>» в случае исполнения организацией договора субподряда.

Осужденный указывает, что никакого отношения к ООО «<...>» не имеет, никогда не являлся членом советов директоров исполнительного органа ООО «<...>», а также лицом, выполняющим управленческие, организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в данной организации. Между ним и директором ООО «<...>» АВН. не обсуждался вопрос участия ООО «<...>» в электронном аукционе по объекту Морки-Уньжинский в качестве генерального подрядчика или субподрядной организации, не обсуждался вопрос и не достигалось соглашение о получении каких-либо денежных средств, вознаграждения или прибыли от выполнения субподрядных работ по ремонту и содержанию автомобильной дороги Морки-Уньжинский. Тем самым он (ФИО1) не мог рассчитывать на часть прибыли от предположительного выполнения субподрядных работ ООО «<...>». Суд и сторона обвинения ошибочно предполагают о взаимоотношениях между ООО «<...>» и ООО «<...>».

Полагает, что в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства не представлено достоверных и бесспорных доказательств наличия у него (ФИО1) подконтрольных ему организаций, имеющих возможность и способных выполнить работы на участке автодороги Морки-Уньжинский.

Настаивает, что предположительный, по версии следствия и стороны обвинения, его (ФИО1) мотив, направленный на стремление получить личную материальную выгоду от выполнения работ неустановленной субподрядной организации по договору субподряда, которая не участвовала в электронном аукционе, с предположительным генеральным подрядчиком – участником электронного аукциона
ООО «<...>», не имеет прямой связи с определенными действиями должностного лица КАА на электронном аукционе.

Осужденный указывает, что свидетели ХМА и КАА оговаривают его с целью устранения как конкурента
АО «<...>». Свидетели ЛАН и САЮ являются заинтересованными лицами.

Полагает, что все сомнения и противоречия в показаниях свидетелей ХМА, КАА, ЛАН, САЮ, с учетом требований ст.14 УПК РФ суд первой инстанции должен был истолковать в пользу осужденного. Кроме того, по его (ФИО1) мнению, показания свидетелей КАА, ЛАН., САЮ. недостоверны, поскольку являются лишь производными от недостоверных и противоречивых показаний свидетеля ХМА, которые опровергаются показаниями самого осужденного и результатами оперативно-розыскных мероприятий. В приговоре не указано, по каким основаниям при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, суд принял одни из этих доказательств и отверг другие.

Опровергает пояснения ХМА, которым было сообщено, что 13 июня 2019 года между ним и ФИО1 состоялся разговор, в ходе которого ФИО1 заявлял о двух вариантах развития событий, передал конверт, в котором находились предупреждение и жалоба угрожающего характера на действия руководства АО «<...>». Считает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства об исключении из числа доказательств недопустимых, фальсифицированных вещественных доказательств: предупреждения и жалобы угрожающего характера на действия руководства АО «<...>».

Данные документы им (ФИО1) не изготавливались, не передавались ХМА в конверте. Конверт в качестве вещественного доказательства не признан и отсутствует в материалах уголовного дела. Кроме того, лишь спустя 2 месяца после возбуждения уголовного дела была произведена выемка данных вещественных доказательств у ХМА, был составлен протокол от 12 августа 2019 года.

Утверждает, что выводы суда надлежащим образом не мотивированы, суд не указал в приговоре нормы закона, которыми руководствовался. В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства стороной обвинения не получены и не представлены доказательства, с достоверностью изобличающие его (ФИО1) в совершении инкриминируемого преступления, доводы стороны защиты надлежащим образом не опровергнуты.

Полагает, что все судебные решения, постановленные судом первой инстанции в ходе рассмотрения уголовного дела, являются незаконными, необоснованными и немотивированными.

Осужденный ФИО1 считает приговор несправедливым, указывает, что у него отсутствуют личные накопления, арестованное имущество находится в залоге, поэтому отсутствует реальная возможность взыскания штрафа. В должности директора его заработная плата составляла <...> рублей в месяц, <...>

Просит приговор отменить, вынести в отношении него (ФИО1) оправдательный приговор с прекращением уголовного дела на основании п.1 ч.1 ст.24 либо п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ, меру пресечения отменить.

Также в дополнениях к апелляционной жалобе осужденный ФИО1 и его защитник – адвокат Демьянчук А.В. полагают, что суд первой инстанции неправомерно не применил в данном деле критерии оценки законности получения доказательств, выработанные Европейским Судом по правам человека при рассмотрении жалоб на провокацию следственных органов, изложенные в решениях данного суда. Отмечают, что суд нарушил право ФИО1 на справедливое судебное разбирательство, гарантированное п.1 ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Указывают, что на предварительном следствии и в ходе судебного разбирательства ФИО1 заявлял о своей невиновности, что в отношении него была совершена провокация в форме подстрекательства. Однако данный довод судом не оценен.

Анализируя правовые позиции, изложенные в параграфах 69, 70 постановления Европейского Суда по правам человека от 5 февраля
2008 года «Дело Раманаускас (Ramanauskas) против Литвы» (жалоба
№ 74420/01), параграфе 47 постановления Европейского Суда по правам человека от 15 декабря 2005 года «Дело Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации» (жалоба N 53203/99), постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 1 апреля 2015 года № 19-П15, настаивают, что доводы защиты о подстрекательстве в отношении ФИО1 суд оставил без надлежащей проверки, что является основанием для отмены приговора.

Обращают внимание, что из материалов уголовного дела следует, что в рамках проводимых 14 июня 2019 года в отношении ФИО1 оперативно-розыскных мероприятий были задействованы специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации. С использованием данных специальных технических средств была осуществлена аудио и видеозапись разговоров ХМА и ФИО1 Однако в деле отсутствуют доказательства того, что полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий аудио и видеозаписи разговоров не содержат признаков монтажа. Судебная компьютерно-криминалистическая экспертиза аудио и видеофайлов ни следователем, ни судом не назначалась, вопреки доводам ФИО1 о монтаже записей и его ходатайствам о назначении судебных экспертиз, в удовлетворении которых судом было отказано.

Приводя положения п.36.3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», отмечают, что материалы уголовного дела содержат доказательства провокации в отношении ФИО1 Отсутствие фиксации телефонных переговоров на начальной стадии оперативно-розыскных мероприятий лишило сторону обвинения возможности доказать, что умысел на передачу взятки сформировался у ФИО1 независимо от ХМА

Как следует из протокола осмотра предметов от 6 августа 2019 года, еще 10 июня 2019 года на мобильный телефон ФИО1 (номер +7917702-09-71) поступил входящий звонок от абонента «<...>» (номер <№>). Продолжительность соединения составила 1 минуту 43 секунды. Этот звонок является первым среди телефонных соединений между ХМА. и ФИО1, установленных материалами уголовного дела. Кроме того, 10 июня 2019 года были зафиксированы 3 пропущенных звонка от ХМА ФИО1, а 14 июня 2019 года – 5 пропущенных звонков от ХМА (один в 8 часов 57 минут, четыре – в 09 часов 20 минут). Первый исходящий звонок от ФИО1 ХМА зафиксирован в 9 часов 20 минут 13 июня 2019 года. Суд не дал надлежащей оценки телефонным звонкам ХМА ФИО1, совершенных 10 и 14 июня 2019 года, то есть до начала и во время проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Ссылаясь на не исследованный в суде допрос от 12 августа 2019 года, отмечают, что в нем ХМА относительно указанных обстоятельств сообщил следователю, что не может с уверенностью сказать, созванивался ли он с ФИО1 10 июня 2019 года, а если и созванивался в тот день, то не помнит существо разговора. Сообщил, что ФИО1 часто названивал по различным «пустякам», связанным с дорожной деятельностью, по этой причине он (ХМА.) не обращал внимания на звонки ФИО1 и не запоминал их содержания.

Однако из оглашенных в суде показаний свидетеля ЛАН, являющегося оперуполномоченным УФСБ, оперативным сотрудникам было известно о телефонном разговоре между ХМА и ФИО1 10 июня 2019 года: «По оперативной информации, в ходе указанного разговора ХМА мог поинтересоваться у ФИО1 о том, принимает ли тот участие в электронном аукционе по объекту Морки – Уньжинский.

Согласно протоколу осмотра предметов от 6 августа 2019 года, именно ХМА звонил ФИО1 10 июня 2019 года - за 3 дня до начала проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Принимая во внимание показания свидетеля ЛАН и протокол осмотра предметов от 6 августа 2019 года, считают, что 10 июня 2019 года в ходе телефонного разговора ХМА с ФИО2 речь шла не о «пустяке», как утверждал ХМА в допросе от 12 августа 2019 года, и последний должен был запомнить содержание этого разговора.

Поскольку по материалам дела оперативные сотрудники не прослушивали мобильный телефон ФИО1, то о содержании состоявшегося 10 июня 2019 года телефонного разговора между ФИО1 и ХМА оперативные сотрудники могли узнать только от последнего. С учетом этого считают, что ХМА дал заведомо ложные показания о том, что не помнит содержание телефонного разговора 10 июня 2019 года между ним и ФИО1

Ссылаясь на правовую позицию, изложенную в параграфе 123 постановления Европейского Суда по правам человека от 2 октября
2012 года «Дело Веселов и другие (Veselov and Others) против Российской Федерации» (жалобы № 23200/10, 24009/07 и 556/10), отмечают отсутствие фиксации телефонных переговоров между ХМА и ФИО1, состоявшихся 10, 13 и 14 июня 2019 года, что лишило сторону обвинения возможности доказать тот факт, что умысел на совершение преступления сформировался у ФИО1 самостоятельно, без подстрекательства со стороны ХМА

Считают, что действия ХМА при участии в оперативном эксперименте в отношении ФИО1 не были пассивными,
ХМА способствовал искусственному созданию условий для совершения преступления. Из исследованной судом стенограммы состоявшихся 14 июня 2019 года между ФИО1 и ХМА разговоров следует, что встреча проходила не в рабочем кабинете ХМА, а в принадлежащем ему автомобиле, предварительно оборудованном специальными техническими средствами. На указание ХМА о бесполезности разговора с ФИО1 в связи с отсутствием у последнего при себе денежных средств, ФИО1 уверяет о безотлагательном решении данного вопроса, на что
ХМА дает ФИО1 время для того, чтобы он принес обещанную сумму до 10 часов 35 минут, то есть до начала электронного аукциона. Обращают внимание, что ХМА в прошлом являлся сотрудником МВД и знал о запрете совершения провокационных действий, предусмотренном ст.5 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Оперуполномоченный УФСБ ЛАН., принимавший 14 июня 2019 года участие в оперативной разработке ФИО1, на вопросы суда пояснил, что ему было известно о том, что при встрече ХМА с ФИО1 у последнего не оказалось денег при себе и он пошел за ними, однако относительно вопроса о приостановки оперативно-розыскного мероприятия ЛАН пояснить не смог, указав, что ждали ФИО1, пока тот вернется.

Приводя правовую позицию, изложенную в параграфе
55 постановления Европейского Суда по правам человека от 5 февраля
2008 года «Дело Раманаускас (Ramanauskas) против Литвы» (жалоба
№ 74420/01), а также судебную практику апелляционного рассмотрения Московского областного суда от 11 сентября 2014 года по делу
№ 22-5248/14, указывают, что из текста стенограммы разговоров следует, что 14 июня 2019 года на первую встречу с ХМА ФИО1 пришел без денег. Следующая встреча и передача денег произошла в результате подстрекательских действий ХМА, выразившихся в предъявлении требования ФИО1 принести деньги до 10 часов 35 минут. Тем самым при проведении оперативно-розыскных мероприятий в отношении ФИО1 было нарушено требование ст.5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» о недопустимости склонять, побуждать в прямой или косвенной форме разрабатываемого лица к совершению противоправных действий. Материалы дела не содержат доказательств, свидетельствующих о том, что ФИО1 совершил бы преступление без его склонения ХМА к даче взятки.

По мнению осужденного и его защитника Демьянчука А.В., материалы уголовного дела содержат неопровержимые доказательства оговора ФИО1 со стороны ХМА и КАА В суде ХМА было сообщено, что 13 июня 2019 года между ним и ФИО1 состоялся разговор, в ходе которого ФИО1 заявлял о двух вариантах развития событий, передал конверт, в котором находились предупреждение и жалоба на действия руководства АО «<...>» угрожающего характера. Аналогичные показания ХМА давал на предварительном следствии, их же подтвердил КАА на предварительном следствии и в суде.

Ссылаясь на не исследованный в суде допрос ХМА от 12 августа 2019 года, указывают, что ХМА, будучи допрошенным в качестве свидетеля 12 августа 2019 года, на уточнение следователя о месте нахождения в настоящее время переданных ФИО1 13 июня 2019 года документов пояснил, что показал их генеральному директору
КАА, который их вернул, копии указанных документов были переданы сотрудникам ФСБ, а оригиналы документов находятся у него (ХМА).

Однако выемку переданных ФИО1 документов следователь произвел лишь спустя 2 месяца после возбуждения уголовного дела – 12 августа 2019 года, а в материалах, полученных следователем из УФСБ, копия данного документа отсутствует. Изъятые следователем у ХМА документы изготовлены на компьютере, распечатаны на принтере и подпись ФИО1 на них отсутствует. Судебная экспертиза для установления технического средства, с помощью которого были изготовлены изъятые следователем документы, не проводилась, а сам ФИО1 отрицал свою причастность к их изготовлению.

Показания КАА. и ХМА об изготовлении ФИО1 документов и их шантаже не подтверждаются другими материалами уголовного дела и поэтому свидетельствуют об оговоре ФИО1 Обвинительный приговор в этой части основан на предположениях, а причастность ФИО1 к изготовлению документов и шантаже КАА и ХМА не подтверждена совокупностью доказательств.

Приводя положения ст.89 УПК РФ, отмечают, что по смыслу закона, использование в качестве доказательств по уголовному делу результатов оперативно-розыскных мероприятий возможно только в том случае, когда такие мероприятия проведены для решения задач, указанных в ст.2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», при наличии оснований и с соблюдением условий, предусмотренных
ст.ст.7, 8 указанного Федерального закона, а полученные сведения представлены органам предварительного расследования и суду в установленном порядке и закреплены путем производства соответствующих следственных или судебных действий.

Анализируя требования ст.7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», обращают внимание, что правовыми основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий могут являться только сведения о подготавливаемом непосредственно самим объектом оперативной разработки противоправном деянии или сведения об уже совершенном этим же лицом преступлении. Однако материалы уголовного дела не содержат доказательств того, что до обращения 13 июня 2019 года генерального директора АО «<...>» КАА в УФСБ оперативные сотрудники располагали информацией о противоправной деятельности ФИО1

Анализируя определение Верховного Суда РФ от 7 декабря 2010 года № 50-Д10-22, приходят к выводу, что оперативно-розыскные мероприятия в отношении ФИО1 были проведены с нарушением ст.7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» – оперативные сотрудники не располагали объективными данными о том, что ФИО1 непосредственно подготавливал или начал совершать преступление.

Приводя положения п.15 ст.6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» указывают, что для аудио и видеозаписи своих разговоров с ФИО1 ХМА использовал полученные им от оперативных сотрудников специальные технические средства, которые были размещены как на одежде ХМА., так и в его автомобиле. Однако в уголовном деле отсутствует документальное подтверждение выдачи оперативными сотрудниками ХМА специальных технических средств, их возврата после завершения оперативно-розыскного мероприятия. Протоколы осмотра места происшествия и обследования транспортного средства от 14 июня 2019 года не содержат сведений о выявлении, монтаже, либо демонтаже специальных технических средств в принадлежащем ХМА автомобиле. При отсутствии в уголовном деле процессуально задокументированной передачи оперативными сотрудниками ХМА специальных технических средств, полученные с их помощью доказательства (аудио и видеофайлы) являются недопустимыми доказательствами.

Указывая о необходимости соблюдения прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности, а также о привлечении гражданина к подготовке и проведению оперативно-розыскных мероприятий только с добровольного согласия, обращают внимание, что в материалах уголовного дела отсутствует письменное согласие ХМА на добровольное участие в оперативно-розыскном мероприятии «оперативный эксперимент». Полученное в протоколе опроса от 13 июня 2019 года «согласие» ХМА на участие в оперативном эксперименте таковым не является, учитывая, что оно будет добровольным, если дано собственноручно и в виде отдельного документа. Также в уголовном деле отсутствует подписка ХМА о его предупреждении о недопущении совершения в отношении ФИО1 подстрекательства, склонения, побуждения в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий. В судебном заседании 11 марта 2020 года относительно инструктажа сотрудниками ФСБ ХМА пояснил, что на него была надета прослушивающая, записывающая аппаратура, которая также была установлена в его служебный автомобиль, о том, что именно говорить и как себя вести, сотрудники ФСБ не говорили.

С учетом этого считают, что все доказательства, положенные в основу обвинительного приговора в отношении ФИО1, были получены с нарушением уголовно-процессуального закона и в силу ч.1 ст.75 УПК РФ являются недопустимыми. Действия ФИО1 не образуют состав преступления.

Анализируя разъяснения, изложенные в п.36.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», утверждают, что в нарушение ч.3 ст.46 УК РФ суд назначил штраф в размере 10 000 000 рублей без учета имущественного положения ФИО1 и членов его семьи. Отмечают, что ФИО1 является <...>.

Приводя нормы ч.1 ст.47 УК РФ, разъяснения, изложенные в
п.9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 года № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», полагают, что назначенное ФИО1 дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности принято с нарушением ч.1 ст.47 УК РФ, поскольку лишение права занимать определенные должности состоит в запрещении занимать должности только на государственной службе или в органах местного самоуправления. На момент возбуждения уголовного дела ФИО1 возглавлял коммерческую организацию ООО «Юриком».

Просят приговор отменить и уголовное дело прекратить на основании п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления.

В апелляционной жалобе и дополнению к ней заинтересованное лицо - заместитель директора (учредитель) ООО «<...>» НЛА выражает несогласие с приговором суда, полагая, что судебным решением нарушено ее право собственности как учредителя, владеющего 100 % долей ООО «<...>», поскольку судом первой инстанции денежные средства в размере 150 000 рублей, принадлежащие ей как учредителю ООО «<...>», незаконно и необоснованно конфискованы в собственность РФ.

Отмечает, что на основании договора поручения от 19 мая 2019 года и акта приема-передачи от 19 мая 2019 года она передала представителю по доверенности ООО «<...>» ФИО1 указанные денежные средства с целью внесения их в кассу АО «<...>» для частичного погашения задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>» за поставленный товар (щебень) по договору поставки № 145 от 22 ноября 2018 года.

Утверждает, что генеральный директор АО «<...>» КАА и его подчиненный ХМА, являющиеся конкурентами ООО «<...>», оговаривают ФИО1 в даче взятки. ФИО1 представлял интересы ООО «<...>» лишь по вопросу частичного погашения задолженности перед АО «<...>» в размере 150 000 рублей. ООО «<...>» не являлся участником электронного аукциона по объекту Морки – Уньжинский, ФИО1 также не принимал участие в аукционе. В связи с этим должностное лицо АО «<...>» КАА не мог совершить какое-либо действие либо бездействие на электронном аукционе в пользу ФИО1 или в пользу ООО «<...>».

Кроме того, у ФИО1 отсутствовала личная материальная выгода давать взятку должностному лицу АО «<...>» КАА через ХМА за совершение определенных действий в пользу ООО «<...>».

Считает, что оценка судом первой инстанции ее действиям и действиям ФИО1, связанных с составлением и заключением договора поручения от 19 мая 2019 года и акта приема-передачи от 19 мая 2019 года, как один из способов придания правомерности своих действий, якобы направленных на погашение задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>», преследовавшего при этом иную цель, направленную на дачу взятки должностному лицу АО «<...>» КАА через посредника - ХМА в крупном размере 1 миллион рублей, не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным в суде первой инстанции, является надуманным и нелогичным предположением, что является существенным нарушением требований уголовно-процессуального закона.

НЛА обращает внимание, что решение о частичном погашении задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>» в размере 150 000 рублей ею было принято ориентировочно
7 мая 2019 года. На момент заключения и подписания 19 мая 2019 года договора поручения и акта приема – передачи ФИО1 и она достоверно не могли знать о том, что 21 мая 2019 года государственный заказчик ГКУ «<...>» разместит в сети «Интернет» на торговой площадке АО «ТЭК-ТОРГ» извещение о проведении электронного аукциона на «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский», а также обладать информацией об участниках электронного аукциона. Согласно показаниям свидетелей КАА, ХМА решение о принятии участия в данном электронном аукционе было принято только в начале июня 2019 года.

Стороной обвинения не опровергнута достоверность договора поручения и акта-приема передачи от 19 мая 2019 года, доверенности от 11 января 2019 года, выданной ФИО1 на представление интересов ООО «<...>», решения Арбитражного суда Республики Марий Эл от 26 июня 2019 года по делу № <№> и другие доказательства, оправдывающие действия представителя ООО «<...>» по доверенности ФИО1, направленные на частичное погашение задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>»» в размере 150 000 рублей.

ФИО1 не являлся лицом, выполняющим управленческие функции в ООО «<...>», не обладал организационно-распорядительными функциями, следовательно, оно не являлось подконтрольной ему организацией. Между ФИО1, директором ООО «<...>» СМВ и ею (НЛА), как учредителем, не достигалось какой-либо договоренности по вопросам участия в электронном аукционе по объекту Морки-Уньжинский, а также исполнения государственного контракта по данному объекту.
НЛА и СМВ не было известно о проведении электронного аукциона по объекту Морки-Уньжинский. Полагает, что ФИО1 не мог получить какую-либо личную материальную выгоду от ООО «<...>» в случае исполнения организацией договора субподряда.

Полагает, что судом первой инстанции необоснованно сделан вывод о даче взятки должностному лицу через посредника в крупном размере за совершение определенных действий на электронном аукционе в пользу якобы представляемой ФИО1 коммерческой организации
ООО «<...>», директором которой является ЗРР Учитывая разъяснения п.28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», положения ст.290, 291, 291.1 УК РФ, комментарии к ст.201 УК РФ, обращает внимание, что ФИО1 не является лицом, обладающим управленческими и организационно-распорядительными функциями в ООО «<...>», по этой причине ФИО1 не мог представлять ООО «<...>» в качестве взяткодателя и получить личную материальную выгоду от действий должностного лица АО «<...>» в пользу
ООО «<...>» на электронном аукционе в виде права на заключение государственного контракта.

Принимая во внимание требования ст.8 УК РФ, настаивает, что в настоящем уголовном деле ФИО1 не обладает признаками специального субъекта – взяткодателя. Выводы суда в указанной части не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, что является основанием для отмены обвинительного приговора.

Считает, что у ФИО1 отсутствовал мотив и умысел на дачу взятки, отсутствует предмет преступления - взятка, а также объективная сторона преступления. Судом нарушены требования ч.4 ст.14 УПК РФ. По уголовному делу отсутствуют потерпевшие и причиненный им вред.

Просит приговор отменить, в том числе в части конфискации денежных средств в размере 150 000 рублей, вынести в отношении ФИО1 оправдательный приговор с прекращением уголовного дела на основании п.1 ч.1 ст.24 УПК РФ в связи с отсутствием события преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст. 291 УК РФ.

В возражениях на апелляционные жалобы осужденного ФИО1 и адвоката Тимониной А.О. государственный обвинитель – помощник прокурора г.Йошкар-Олы Коснова Г.А. указывает на несостоятельность приведенных в них доводов, просит приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы - без удовлетворения.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции осужденный ФИО1, защитники – адвокаты Тимонина А.О. и Демьянчук А.В., а также заинтересованное лицо НЛА доводы апелляционных жалоб поддержали, просили удовлетворить, приговор суда – отменить.

Прокурор Бутовецкая А.Б. просила приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Изучив материалы уголовного дела, выслушав выступление участников процесса, обсудив доводы жалоб и возражений, допросив специалиста, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

Выводы суда о виновности ФИО1 в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на всесторонне проверенных в судебном заседании доказательствах.

Судом апелляционной инстанции также отклоняются доводы стороны защиты о том, что в основу приговора положены недопустимые доказательства, поскольку они противоречат материалам уголовного дела. Приведенные судом в приговоре в обоснование виновности
ФИО1 в совершении преступления доказательства были получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, являются допустимыми и получили надлежащую оценку суда первой инстанции. Каждое доказательство, положенное в основу приговора, оценено судом с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а все доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела. Суд апелляционной инстанции, соглашаясь с выводами суда первой инстанции, находит, что данные доказательства получены в соответствии с требованиями закона, согласуются между собой и соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

В приговоре указаны мотивы, по которым суд принимает одни доказательства и отвергает другие.

Судом правильно установлены все фактические обстоятельства уголовного дела, подлежащие доказыванию в соответствии с положениями ст.73 УПК РФ. Неустранимые существенные противоречия в доказательствах, требующие их толкования в пользу осужденного, вопреки доводам жалоб, по делу отсутствуют. Приговор не основан на каких-либо предположениях.

Органами предварительного следствия при расследовании и судом при рассмотрении дела каких-либо нарушений закона, влекущих отмену приговора, нарушения принципов состязательности и равноправия сторон, презумпции невиновности, а также права на защиту ФИО1, допущено не было, уголовное дело расследовано и рассмотрено судом всесторонне, полно и объективно. Сторонам были предоставлены все необходимые условия для осуществления их законных прав.

Утверждения в апелляционных жалобах о том, что судом не дана надлежащая оценка оправдывающим осужденного доказательствам в отношении инкриминируемого ему деяния, являются безосновательными. Выводы суда о несостоятельности этих доводов обоснованы исследованными в судебном заседании доказательствами в совокупности. Суд проверил доказательства, представленные как стороной обвинения, так и стороной защиты, привел мотивы, по которым он согласился с одними доказательствами и отверг другие. Из протокола судебного заседания также не усматривается ни обвинительного, ни оправдательного уклонов при оценке судом доказательств.

Все доводы апелляционных жалоб, фактически являющиеся аналогичными позиции и доводам осужденного и его защитника в судебном заседании были предметом исследования в судебном заседании, в приговоре они получили надлежащую оценку с изложением мотивов принятых решений.

Оснований подвергать сомнению правильность изложенных в приговоре выводов суд апелляционной инстанции не находит.

Доводы ФИО1 о его невиновности в совершении преступления также тщательно проверялись судом первой инстанции и были мотивированно отвергнуты, как необоснованные и не соответствующие установленным фактическим обстоятельствам дела. Мотивы принятия судом такого решения подробно изложены в описательно-мотивировочной части приговора, оснований сомневаться в их правильности суд апелляционной инстанции не усматривает.

Виновность ФИО1 в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, подтверждается доказательствами, содержание которых в необходимом объеме приведено в приговоре, в том числе показаниями свидетелей ХМА, КАА., ЛАН, САЮ, протоколом осмотра места происшествия, протоколами выемок, осмотров предметов, протоколом задержания ФИО1, письмом АО«<...>» от 13 июня 2019 года, результатами оперативно-розыскных мероприятий «оперативный эксперимент» и «наблюдение», заключением проведенной по делу экспертизы №851, а также иными исследованными судом первой инстанции доказательствами.

Приведенные доказательства в своей совокупности согласуются между собой, не имеют существенных противоречий, которые могли бы повлиять на правильность принятого судом решения, были исследованы в ходе судебного разбирательства и получили надлежащую оценку в приговоре суда.

Судом проанализированы показания ФИО1 на разных стадиях уголовного процесса, суд дал им надлежащую оценку, оснований не соглашаться с которой суд апелляционной инстанции не усматривает.

Суд апелляционной инстанции учитывает, что ФИО1 существенно изменял свои показания.

Так, в судебном заседании ФИО1, не отрицая сам факт передачи ХМА денежных средств 14 июня 2019 года в сумме 150000 рублей, утверждал, что передал их ХМА в счет погашения задолженности, имевшейся у ООО «<...>» перед АО «<...>», при этом никакого отношения к ЗРР и ООО «<...>» не имеет, не действовал с целью получения выгоды от заключения в последующем договора субподряда через подконтрольные ему фирмы.

Однако в ходе предварительного следствия при допросе в качестве обвиняемого 15 июня 2019 года ФИО1, указывая о признании вины, частично дал иные показания, согласно которым в конце мая 2019 года на сайте «zakupki.gov.ru» он узнал о проведении электронного аукциона на право заключения государственного контракта на «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км 2+000-км 12+000» стоимостью контракта около 136 миллионов рублей. Он решил принять участие в ремонте и строительстве указанной автодороги через организацию
ООО «<...>», с руководителем которой был тесно знаком. Эта организация не имела возможность самостоятельно принять участие в торгах, полностью исполнить контракт. В связи с этим он изыскал организацию, удовлетворявшую требованиям, предъявляемым к участникам аукциона, которая могла бы принять участие в аукционе - расположенную в Республике Татарстан ООО «<...>», директором которой является мужчина по имени Р, и в случае ее победы в аукционе ООО «<...>» могла бы выступить подрядчиком при выполнении ремонтных и строительных работ на этой автомобильной дороге. При выполнении таких работ ООО «<...>» могла получить прибыль, на часть которой он в силу близкого знакомства с руководством данной организации мог рассчитывать. По предварительной договоренности за услуги генерального подряда ООО «<...>» должен был получить 10% от стоимости государственного контракта. Также ему стало известно, что в данном аукционе планировало принять участие АО «<...>», о чем он узнал в ходе телефонного разговора с ХМА 10 июня 2019 года. Детали генерального подряда и субподряда с руководством ООО «<...>» не обсуждал, наименования окончательных субподрядчиков не называл. Денежные средства в размере 150 000 рублей передал ХМА по требованию последнего о вознаграждении в 1 миллион рублей за объект Морки-Уньжинский, желая обеспечить подрядными работами
ООО «<...>» и ООО «<...>» (т.1 л.д.172-181).

Таким образом, при допросе в качестве обвиняемого 15 июня 2019 года ФИО1 указывал о передаче денежных средств в качестве вознаграждения, а не в счет погашения задолженности
ООО «<...>» перед АО «<...>», указывал о подыскании им способной принять участие в аукционе организации, которая, как установлено материалами дела, являлась ООО «<...>», и которую в данном допросе осужденный сокращенно именовал
ООО «<...>», а также указывал о намерении после победы данной организации выполнения подрядных работ ООО «<...>» и
ООО «<...>», на часть прибыли от производства которых он мог рассчитывать.

Указанные обстоятельства подтверждают, что ФИО1, давая различные показания, стремится избежать привлечения к уголовной ответственности за содеянное.

При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что показания, данные ФИО1 в ходе предварительного следствия при допросе в качестве обвиняемого 15 июня 2019 года, судом первой инстанции в приговоре изложены верно, в соответствии с действительным содержанием этого протокола и данными ФИО1 15 июня 2019 года показаниями, что объективно подтверждается как истребованными судом апелляционной инстанции копиями указанного протокола допроса из рассмотренного судом 16 июня 2019 года материала № 3<№> по ходатайству следователя ПВВ от 15 июня 2019 года об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, а также из надзорного производства прокуратуры г.Йошкар-Олы, так и проверенной судом апелляционной инстанцией аудиозаписью судебного разбирательства от 7 июля 2020 года, на котором были оглашены показания ФИО1, данные в ходе этого допроса от 15 июня 2019 года.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что после оглашения в ходе судебного заседания 7 июля 2020 года протокола допроса обвиняемого ФИО1 от 15 июня 2019 года, в данный протокол допроса, находящийся в т.1 на л.д.172-181, неустановленным лицом во внепроцессуальном порядке были внесены изменения содержания путем добавления на его четвертой странице цифры «0» в цифру «10 %», а также приписки выражающей отрицание частицы «не» по его тексту в предложения: о признании вины; о подтверждении явки с повинной; о решении принять участие в ремонте и строительстве автодороги через организацию ООО «<...>», с руководителем которой ФИО1 тесно знаком; об изыскании им организации, способной принять участие в аукционе, и в случае победы в аукционе которой ООО «<...>» могла бы выступить подрядчиком при выполнении ремонтных и строительных работ на автомобильной дороге; о возможности получения прибыли при выполнении работ ООО «<...>», на часть которой он в силу близкого знакомства с руководством данной организации мог рассчитывать; о том, что как ему было известно, как ему стало известно, принять участие в указанном аукционе планировало АО «<...>», о чем он узнал в ходе телефонного разговора с ХМА; о признании своих ошибок и о раскаянии в содеянном.

Доводы осужденного ФИО1 о недопустимости его показаний, данных в ходе допроса в качестве обвиняемого 15 июня 2019 года, являлись предметом исследования суда первой инстанции и обоснованно опровергнуты как в приговоре, так и в постановлении суда от 4 февраля 2020 года. Оснований сомневаться в мотивированных выводах суда, вопреки доводам жалоб осужденного и защитника Тимониной А.О., суд апелляционной инстанции не имеет.

Судом первой инстанции обоснованно отмечено, что указанные показания, данные ФИО1 в ходе допроса в качестве обвиняемого 15 июня 2019 года, получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, с соблюдением требований ст.47 УПК РФ, в присутствии защитника, после разъяснения прав, в том числе права не свидетельствовать против самого себя, предусмотренного
ст.51 Конституции РФ. Правильность изложения в протоколе показаний удостоверена подписями, каких-либо жалоб и замечаний от участников следственного действия по окончанию допроса не поступало.

Суд первой инстанции проверил доводы ФИО1 о нарушениях при предъявлении обвинения 15 июня 2019 года и о применении незаконных методов ведения следствия при допросе 15 июня 2019 года, в том числе о даче данных показаний под принуждением, записи показаний не со слов ФИО1, в связи с чем в предварительном слушании был допрошен следователь ПВВ, его же показания, данные в ходе предварительного следствия, впоследствии были оглашены в судебном заседании при рассмотрении дела по существу. Вышеуказанные доводы ФИО1 суд правильно признал несостоятельными, поскольку они полностью опровергаются показаниями следователя ПВВ, согласующимися с содержанием протокола допроса ФИО1 в качестве обвиняемого от 15 июня 2019 года.

Вопреки доводам осужденного ФИО1, защитник САА осуществлял его защиту не по назначению следователя ПВВ., а на основании соглашения, что подтверждается ордером от 14 июня 2019 года. Ни в ходе допроса от 15 июня 2019 года, ни до него ФИО1 отводов защитнику САА. не заявлял, оснований полагать, что САА ненадлежаще осуществил защиту прав ФИО1 при предъявлении обвинения и допросе ФИО1 15 июня 2019 года, не имеется.

При этом вынесение Йошкар-Олинским городским судом Республики Марий Эл частных постановлений от 25 сентября 2019 года, которыми обращено внимание руководителя СУ СК РФ по Республике Марий Эл на допущенные нарушения следователем ПВВ и обращено внимание Президента Адвокатской палата Республики Марий Эл на допущенные нарушения адвокатом САА., как и вынесенных по результатам их апелляционного обжалования постановлений Верховного Суда Республики Марий Эл, никаким образом не свидетельствуют о нарушениях прав ФИО1 при предъявлении ему обвинения 15 июня 2019 года и его допросе 15 июня 2019 года, поскольку основанием для их вынесения явились иные обстоятельства, а именно вопросы процедуры предъявления обвинения и допроса 13 августа 2019 года.

Признанные недопустимыми доказательствами протокол допроса ФИО1 в качестве обвиняемого от 13 августа 2019 года и протокол дополнительного допроса ФИО1 в качестве обвиняемого от 13 августа 2019 года судом в основу приговора в качестве доказательств вины осужденного обоснованно не положены. Оснований для повторного признания этих допросов от 13 августа 2019 года недопустимыми, как на то указано в жалобе осужденного, не имеется, поскольку они уже признаны недопустимыми доказательствами.

Обращение следователя в суд с ходатайством об изменении меры пресечения в отношении ФИО1 на более мягкую имело место 14 августа 2019 года, то есть практически через 2 месяца после допроса ФИО1 15 июня 2019 года, поэтому само по себе не подтверждает доводы осужденного о том, что показания 15 июня 2019 года им были даны под принуждением следователя – в «обмен» на изменение меры пресечения. Данные доводы осужденного суд апелляционной инстанции признает несостоятельными и в связи с тем, что вопрос об изменении меры пресечения с заключения под стражу на более мягкую разрешается судом, а не следователем.

При этом показания ФИО1 о том, что денежные средства ХМА он передал как погашение задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>», не имея намерения дать взятку КАА через ХМА, не имел отношения к ООО «<...>», не понимал при встрече с ХМА, что последний хотел от него, выдумывая при этом обстоятельства, не соответствующие действительности, полагая, что ХМА предлагает работу представляемой им организации ООО «<...>», не планировал отдавать оставшуюся часть обещанных денег через ХМАКАА, не знал, что АО «<...>» является государственной организацией, правильно признаны судом первой инстанции недостоверными, поскольку они опровергаются совокупностью исследованных судом доказательств.

Суд обоснованно положил в основу приговора показания свидетеля ХМА, данные в суде и в ходе предварительного следствия при допросе 14 июня 2019 года (т.1 л.д.103-106), которые согласуются и с исследованными судом первой инстанцией показаниями ХМА, данными в ходе предварительного следствия при допросе 14 июня 2019 года (т.1 л.д.123) и в ходе очной ставки 12 августа 2019 года (т.3 л.д.39-43), из которых следует, что ФИО1 14 июня 2019 года через него (ХМА) передал взятку генеральному директору АО «<...>» КАА в виде денежных средств в размере 150000 рублей, являющихся частью взятки в общей сумме 1 миллион рублей (обещая впоследствии передать 850 000 рублей), за минимальное понижение стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в электронном аукционе на электронной торговой площадке АО «ТЭК-Торг» по объекту закупки – «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км 2+000-км 12+000».

Так, из указанных показаний свидетеля ХМА следует, что он работает начальником отдела АО «<...>», в обязанности входит организация участия в аукционах, проводимых на торговых площадках, по строительству, реконструкции и содержанию дорог, в работе подчиняется непосредственно генеральному директору КАА
АО «<...>». 7 июня 2019 года подана заявка на участие в аукционе на заключения контракта на реконструкцию дороги Морки-Уньжинский. Стоимость проведения работ составляла свыше 136 миллионов рублей. Заявки на участие в аукционе принимались до 10 июня 2019 года. Когда АО «<...>» подало заявку, то заявка была уже вторая, то есть до них уже кто-то подал заявку. Проведение аукциона назначено на 14 июня 2019 года.

13 июня 2019 года в 9 часов 19 минут ему по мессенджеру «WhatsApp» поступил звонок от ФИО1, попросившего встретиться. У ФИО1 есть несколько организаций, занимающихся ремонтом дорог, ни в одной из которых ФИО1 не является учредителем или директором, но фактически руководит фирмами. При встрече около 9 часов 40 минут 13 июня 2019 года на <адрес> ФИО1 сказал, чтобы они, то есть АО «<...>», отдали ему объект - реконструкция дороги Морки-Уньжинский. ФИО1 сказал, что есть два варианта: первый - ФИО1 отдает им 1 миллион рублей и они расходятся «по-английски», то есть, участвуя в торгах, АО «<...>» делает 1 шаг и далее не участвует в торгах, отдает победу фирме ФИО1; второй - если же нет, то будет катастрофа, после чего ФИО1 передал ему конверт и сказал, что в конверте находится заявление о якобы различных нарушениях, допускаемых руководством АО «<...>», и если они (АО «<...>») не согласятся, то ФИО1 разошлет эти заявления во все указанные в заявлении инстанции. На это предложение он, ХМА, ответил, что нужно доложить КАА, который и будет принимать решение. После этого ФИО1 сказал, что позвонит вечером, чтобы узнать о принятом решении.

Приехав на работу, он (ХМА.) доложил о встрече генеральному директору КАА., передал полученный от ФИО1 конверт, в котором находилось заявление, адресованное высшим должностным лицам и государственным органам РФ, где была указана неправда про то, что руководство АО «<...>» создало дорожное «ОПГ», которое ворует, присваивает бюджетные деньги, выделяющиеся на ремонт и строительство дорог. Прочитав это, обратились в УФСБ, было подано заявление от КАА о предложении ФИО1 денежных средств в виде взятки за отказ от участия в аукционе. Сотрудники УФСБ сказали, что в случае, если ФИО1 будет дальше предлагать денежные средства, то будут проводиться мероприятия по документированию преступления, совершаемого ФИО1

После этого в 17 часов 46 минут 13 июня 2019 года ему (ХМА) на телефон посредством мессенджера «WhatsApp» поступил звонок от ФИО1, спросившего о принятом решении по его предложению. На это он ответил, что решение будет принимать генеральный директор АО «<...>» КАА 14 июня 2019 года после утреннего совещания. ФИО1 ответил, что тогда завтра приедет в АО «<...>». Об этом разговоре он (ХМА) рассказал сотрудникам УФСБ. Оба раза ФИО1 звонил ему с номера телефона <№> на его номер <№>.

Утром 14 июня 2019 года сотрудники УФСБ надели на него специальные технические средства для записи разговоров с ФИО1 Около 9 часов ему посредством мессенджера «WhatsApp» позвонил ФИО1, попросил выйти. Встретившись на улице, они сели в его (ХМА) служебную автомашину. ФИО1 спросил о том, что они решили. Он ответил, что они, то есть АО «<...>», это государственная организация, должны исполнять программу «Безопасная дорога», в рамках которой обязаны участвовать в аукционах на ремонт дороги. ФИО1 настоял на двух ранее озвученных им (ФИО1) вариантах развития событий, то есть либо он (ФИО1) передает руководству АО «<...>» 1 миллион рублей и АО «<...>» проигрывает аукцион, либо он (ФИО1) будет посылать то заявление, которое он передал им, во все инстанции. Он (ХМА) ответил, что они не могут не участвовать в аукционе, так как Правительство республики спросит, почему они не участвовали в аукционе, на что ФИО1 ответил, чтобы они (АО «<...>») сделали шаг на понижение и дальше остановились и не участвовали, чтобы избежать вопросов. Он (ХМА) спросил, сможет ли ФИО1 обеспечить выполнение данных работ, на что ФИО1 говорил, что за ним (ФИО1) стоит большая крупная организация, которая отдаст ему на субподряд выполнение этих работ, предусмотренных аукционом. Название фирмы, которая должна победить на аукционе, ФИО1 назвать отказался, сказал, что увидят организацию после опубликования протокола. Также он (ХМА) снова сказал, что все эти вопросы решает генеральный директор, ФИО1 настоял на передаче денежных средств руководству АО «<...>». Также ФИО1 сказал, что с собой деньги не взял, на это он (ХМА) сказал, что в таком случае разговор окончен, и он (ХМА) пошел участвовать на торгах, на что ФИО1 сказал, что сейчас все будет решать.

Далее в 10 часов 25 минут 14 июня 2019 году ему на телефон посредством мессенджера «WhatsApp» позвонил ФИО1, сообщив, что приехал. Он (ХМА.) вышел на улицу, увидел ФИО1 Предложил ФИО1 сесть в автомашину, на что тот попросил выехать с огражденной территории АО «<...>». ФИО1 пешком отошел от въезда на территорию АО «<...>» в сторону <адрес>, а он (ХМА), выехав на служебной автомашине «<...>», подъехал к ФИО1 ФИО1 сел к нему в автомашину на переднее пассажирское сиденье. Там ФИО1 вытащил из пиджака денежные купюры достоинством по 5000 рублей и положил их в бардачок. ФИО1 сказал, что это 150000, а 350000 будет в понедельник, остальное после подписания контракта (контракт подписывается в течение 10 суток после объявления победителя). ФИО1 сказал, что они, то есть АО «<...>», должно сделать первый шаг, другая фирма (в пользу которой он – ФИО1 действует), делает второй шаг и далее АО «<...>» более не «шагает», то есть не снижает цену. Таким образом, второй участник должен был победить на торгах. После этого ФИО1 вышел из автомашины, а он (ХМА) заехал на территорию АО «<...>» и направился руководить торгами.

Свидетель КАА дал аналогичные с ХМА показания о существе выдвинутых ФИО1 требований и намерений ФИО1, указав о том, что ХМА 13 июня 2019 года пришел к нему в кабинет и сообщил, что ФИО1 потребовал от АО «<...>» отдать объект реконструкция дороги Морки – Уньжинский, а именно, что ФИО1 сказал, что возможны два варианта: первый - ФИО1 отдает ему (КАА) через ХМА 1 миллион рублей, чтобы он (КАА) дал указание подчиненным работникам не снижать стоимость проведения работ во время аукциона, то есть, чтобы в торгах АО «<...>» сделала шаг и далее не участвовала в торгах, отдав этим победу фирме ФИО1; второй – в случае отказа от первого варианта ФИО1 разошлет во все инстанции заявление на руководство дорожной отрасли о якобы допускаемых нарушениях.

Свидетель КАА подтвердил, что он с ХМА прочитали это заявление, находящееся в конверте, переданном ФИО1 ХМА, после чего 13 июня 2019 года обратились в УФСБ, и им, как генеральным директором, было подано заявление о предложении ФИО1 денежных средств в виде взятки за отказ от участия в аукционе. Также свидетель КАА указал, что он, как генеральный директор АО «<...>», мог принять решение об отказе от участия в аукционе, о чем выдвигал требования ФИО1, поскольку принятие таких решений входит в его полномочия.

Показания свидетелей ХМА и КАА являются последовательными, подробными, получены в соответствии с требованиями УПК РФ, согласуются между собой и с иными исследованными доказательствами, в связи с чем суд первой инстанции обоснованно признал их достоверными.

Доводы апелляционных жалоб об оговоре осужденного свидетелями ХМА и КАА, в том числе по мотиву устранения его как конкурента АО «<...>» с рынка выполнения строительных работ, судом первой инстанции тщательно проверены и не нашли своего подтверждения. Суд апелляционной инстанции не находит оснований сомневаться в мотивированных выводах суда. При этом указание свидетеля КАА в данных им в ходе допроса 9 августа 2019 года показаниях о том, что по прочтению полученного от ФИО1 заявления, в котором была указана неправда относительно того, что руководство АО «<...>» ворует, присваивает бюджетные деньги, выделяемые на ремонт и строительство дорог, они решили «наказать» ФИО1, потребовавшего путем такого шантажа от АО «<...>» за деньги проиграть в аукционе, не свидетельствует о том, что ХМА и КАА решили оговорить последнего. Указанная фраза «наказать» вырвана из контекста показаний КАА и означает, что они (ХМА и КАА) решили не скрывать происшедшие события и незаконные выдвинутые ФИО1 намерения передать взятку КАА, а сообщить о действительно случившихся событиях в правоохранительные органы.

Мнение ФИО1 о том, что свидетели ХМА и КАА. оговаривают его, не основанно на объективных доказательствах, установленных в ходе судебного разбирательства, противоречит исследованным доказательствам, а потому является необоснованным.

Так, показания свидетеля ХМА согласуются с наличием телефонных соединений в изъятом у ХМА и впоследствии осмотренном сотовом телефоне «Xiaomi Mi A2 Lite», имеющим сим-карту с номером <№>, из которых следует, что в приложении «WhatsApp» имеются сведения о соединениях с абонентом <№> под именем «Никонов», в том числе: 13 июня 2019 года в 9:19 часов входящий звонок продолжительностью 2 минуты 13 секунд и в 17:46 часов входящий звонок продолжительностью 1 минута 4 секунды; 14 июня 2019 года в 8:55 часов входящий звонок продолжительностью 21 секунду и в 10:25 часов 2 входящих звонка продолжительностью 21 и 12 секунд, соответственно.

В ходе выемки 12 августа 2019 года у свидетеля ХМА были изъяты переданные 13 июня 2019 года ФИО1 ХМА два листа, озаглавленные как предупреждение и жалоба на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл, соответственно. В предупреждении автор указывает о желании «работать на объекте Морки-Уньжинский», сообщает о том, что ему и нескольким высокопоставленным лицам в Москве достоверно известно о том, что асфальт АО «<...>» на всех объектах не соответствует требованиям, и указывает, что данная информация не будет распространена при выполнении определенных условий, в том числе если не будут мешать работать на объекте Морки-Уньжинский; указывает, что не выполнение требований приведет к поступлению «Жалобы на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл» 7 адресатам, также сообщает в качестве примечания о том, что подала заявку строительная компания с хорошим финансовым состоянием, значительную часть работ будет выполнять ООО «<...>». В жалобе на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл указывается о том, что более 20 лет подряд в Республике Марий Эл действует «Дорожная организованная преступная группировка», лидерами которой являются САА. и КАА, членами - ААВ., ЖАМ., ХМА и другие лица, указываются сведения о КАА и САА

Оснований для признания указанных документов – «предупреждения» и «жалобы на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл» недопустимыми доказательствами суд первой инстанции не нашел, не находит таких оснований и суд апелляционной инстанции, поскольку они были изъяты, осмотрены и признаны вещественными доказательствами в строгом соответствии с требованиями УПК РФ. То обстоятельство, что они были изъяты следователем только лишь 12 августа 2019 года и без конверта, не указывает на их недопустимость, а также не свидетельствует об их недостоверности, поскольку уже 14 июня 2019 года при первом же допросе свидетель ХМА указывал о передаче ему ФИО1 этих документов, именуя их заявлением, о них же в допросе указывал и свидетель КАА Факт того, что указанные «предупреждение» и «жалоба на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл» действительно были переданы 13 июня 2019 года ФИО1 ХМА объективно подтверждается аудио и видеозаписями их встречи 14 июня 2019 года, при которой ХМА, называя эти полученные от ФИО1 13 июня 2019 года документы «бумаги эти пугалка», указывает, что они не особо их волнуют. С учетом совокупности указанных доказательств, отсутствие подписи ФИО1 на указанных «предупреждении» и «жалобе на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл», как и отрицание самим ФИО1 факта передачи этих документов ХМА, не ставит под сомнение факт получения их ХМА от ФИО1 в ходе встречи 13 июня 2019 года. Отсутствие в направленных из УФСБ в орган предварительного следствия материалах копии полученных ХМА от ФИО1 этих двух документов на доказанность вины ФИО1 не влияет, поскольку сами эти два полученных от ФИО1 документа свидетель ХМА оставил при себе, после чего выдал следователю.

В ходе осмотра места происшествии от 14 июня 2019 года осмотрен расположенный на участке местности, прилегающем к <адрес>, автомобиль «<...>», государственный регистрационный знак <№> В перчаточном ящике автомобиля, обнаружены денежные средства в сумме 150000 рублей - денежные купюры достоинством по 5000 рублей в количестве 30 единиц (т.1 л.д.8-19). Указанные денежные средства в ходе осмотра места происшествия были изъяты. Согласно заключению криминалистической экспертизы № 851 указанные денежные билеты ЦБ РФ достоинством по 5000 рублей соответствуют по способу изготовления и качеству воспроизведения полиграфических реквизитов действующим образцам аналогичной продукции, выпускаемой предприятием ГОЗНАК.

Суд первой инстанции обоснованно признал указанный протокол осмотра места происшествия от 14 июня 2019 года допустимым доказательством, свои выводы надлежаще мотивировал в приговоре, они являются правильными. Также суд обоснованно отказал в исключении данного протокола из числа доказательств, о чем судом было вынесено в ходе предварительного слушания отдельное мотивированное постановление от 4 февраля 2020 года.

Свои выводы суд первой инстанции в данном постановлении и приговоре надлежаще мотивировал, они подтверждаются материалами дела, поэтому не вызывают сомнений у суда апелляционной инстанции.

Осмотр места происшествия проведен следователем ПВВ в соответствии с требованиями ст.ст.176, 177 УПК РФ, с участием свидетеля ХМА и в присутствии двух понятых. При этом ход данного следственного действия и его результаты также были надлежаще зафиксированы путем применения фотосъемки. Указание в протоколе осмотра места происшествия на открытие левой передней, а не правой передней двери автомобиля, а также указание по тексту протокола на количество купюр в перчаточном ящике до того, как они были извлечены из него и разложены на заднем сидении, обоснованно отнесено к описке и невнимательности следователя при составлении протокола, что не влечет признание его недопустимым доказательством. По данным обстоятельствам проведения осмотра был допрошен следователь ПВВ. подтвердивший указанные описки. При этом ход следственного действия, количество обнаруженных и изъятых денежных средств объективно подтверждено имеющейся фототаблицей. Указание в протоколе о приложении к протоколу фототаблицы, вопреки доводам жалобы осужденного, не свидетельствует о том, что понятыми протокол не был подписан на месте происшествия, поскольку уголовно-процессуальный закон не требует подписание фототаблицы участвующими в следственном действии понятыми, и указанная фототаблица понятыми обоснованно не подписывалась.

Оспариваемые осужденным протоколы от 13 августа 2019 года ознакомления с постановлением о назначении экспертизы и с заключением эксперта, вопреки доводам жалобы осужденного, признанию недопустимыми доказательствами на основании ст.75 УПК РФ не подлежат, поскольку к доказательствам не относятся. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что оснований для признания недопустимым доказательством заключения криминалистической экспертизы № 851 не имеется. Указанная экспертиза была назначена и проведена на основании соответствующего постановления следователя, заключение экспертизы соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, выполнено экспертом, квалификация которого сомнения не вызывает. После 13 августа 2019 года ФИО1 знакомился с материалами дела, в которых имелись постановление о назначении экспертизы и заключение эксперта, в том числе с передачей копий материалов дела, никаких отводов эксперту или ходатайства о проведении повторной или дополнительной экспертизы по данным денежным средствам не заявлял. Кроме того, суд апелляционной инстанции отмечает, что стороной защиты сам факт передачи денежных средств в размере 150000 рублей ФИО1 и то обстоятельство, что он положил их в автомобиле «<...>» в перчаточный ящик, признается.

Показания свидетеля ХМА объективно подтверждаются сведениями, полученными в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий «наблюдение» и «оперативный эксперимент», в ходе которых осуществлялись негласная видеофиксация встреч ФИО1 и ХМА 14 июня 2019 года и негласная аудиозапись разговоров 14 июня 2019 года между ними, содержание которых подробно приведено в приговоре суда.

Обстоятельства проведенных встреч и разговоров тщательно исследовались в ходе судебного следствия, в том числе с непосредственным прослушиванием аудиозаписей и просмотром видеозаписей, имевшихся на оптических дисках. Содержание указанных аудиозаписей и видеозаписей подробно изложены в приговоре. Анализируя аудиозаписи и видеозаписи двух встреч ФИО1 и ХМА от 14 июня 2019 года, суд апелляционной инстанции считает показания свидетеля ХМА достоверными, а комментарии ХМА записей разговоров - обоснованными. По мнению суда апелляционной инстанции, содержание записей данных разговоров подтверждает достоверность показаний свидетеля ХМА об обстоятельствах инкриминируемого ФИО1 преступления.

При этом правильность оценки судом в приговоре принадлежности реплик одному, а не другому лицу, зафиксированных на аудио и видеозаписях, судом апелляционной инстанции проверена путем просмотра и прослушивания аудио и видеозаписей, как исследованных судом первой инстанции, в ходе подготовки к рассмотрению дела судом апелляционной инстанции.

Из указанных аудиозаписей и видеозаписей следует, что в 9 часов 9 минут ФИО1 встретился с ХМА на улице, они прошли к машине, где садясь в автомашину, ХМА сообщил ФИО1, что неоднократно говорил ему и что тому известно, что представляемая ХМА организация является государственной, на что ФИО1 ответил утвердительно. ХМА стал объяснять ФИО1 о проводимой программе «Безопасные дороги», что правительство заставляет их (то есть АО «<...>») играть, выигрывать, делать безопасные дороги. На что ФИО1 ответил, что это понятно, но никто их (то есть АО «<...>) не заставляет «как бы выигрывать». ХМА спросил ФИО1 о том, что последний предлагал ему вчера варианты, на что ФИО1 ответил утвердительно. Тогда ХМА сказал ФИО1 о том, что доложил генеральному директору по Морки–Уньжинский 136 миллионов, по которым сейчас будут торги, что решили пойти на его (ФИО1) требования. Затем ХМА опять напоминает ФИО1 о результатах его (ХМА) разговора с генеральным директором по объекту Морки-Уньжинский, указывает, что решение принял генеральный директор, и напоминает ФИО1 об английском варианте, на что ФИО1 ответил, что английских вариантов много, как знать какой вариант. При этом ХМА говорит ФИО1, что его «пугалка, бумаги эти пугалка», не особо их волнуют и они согласны на вариант, на что ФИО1 отвечает, что он это так просто. ХМА спрашивает ФИО1, что тот (ФИО1) предложил им деньги, на что ФИО1 отвечает утвердительно, что был такой вариант, ХМА отвечает, что он (то есть генеральный директор) согласился.

Далее ХМА спрашивает ФИО1, сможет ли он (ФИО1) выполнить объект Морки-Уньжинский, на что ФИО1 отвечает, что сделает, так как у него наготове 20 миллионов. ХМА выясняет у ФИО1 о том, кто будет заниматься этим объектом, кто будет участвовать в аукционе, на что ФИО1 ответил, что работы по объекту будут исполняться им, а в торгах участвует крупная уважаемая компания, при этом ФИО1 указывает, что до торгов не назовет эту участвующую в торгах организацию, и что ХМА увидит ее затем в протоколе. Далее ФИО1 говорит о том, что «он один отдаст, в процессе работы будет отдавать», тем самым указывает о передаче денежных средств в сумме 1 миллион рублей. ХМА выразил несогласие с данным предложением, поступившим от ФИО1, и ФИО1 стал заверять ХМА в честности своих намерений по передаче денежных средств в рассрочку. Тогда ХМА спрашивает ФИО1 о том, с собой ли у того деньги. ФИО1 ответил, что с собой их не брал, на что ХМА отвечает о бесполезности разговора. Тогда ФИО1 уверяет, что сейчас он решит этот вопрос. ХМА указывает на время до 10 часов 35 минут (то есть до начала электронного аукциона в 10 часов 35 минут). ФИО1 говорит, что деньги лежат у него на счету, их нужно вытаскивать. ХМА указывает ФИО1 время до 10 часов
35 минут, озвучивая, что ФИО1 иначе может их обмануть. ФИО1 уверяет, что обманывать не будет, предлагает разбить сумму, указывая, что первоначально отдаст 100000 рублей, которые лежат на карточке, остальные деньги отдаст в процессе заключения договора, примерно в течение 15 дней. ХМА предлагает ФИО1 уточнить алгоритм действий по Морки-Уньжинский, торги по которому начнутся в 10 часов 35 минут, спрашивая, что должен делать АО «<...>», на что ФИО1, понижая голос, ответил, что один шаг первый делаете, потом мы второй и всё. После чего ФИО1 вышел из машины.

Из указанных аудиозаписей и видеозаписей следует, что затем 14 июня 2019 года в 10 часов 26 минут ФИО1 опять встретился с ХМА на улице, где ХМА предложил ФИО1 сесть в машину. ФИО1 сообщает ХМА, что уже «сгонял» до «Сбербанка» за деньгами, называя их «бабками», взял 150, которые у него находятся с собой и говорит, что на следующей неделе он (ФИО1) тянуть не будет, передаст 350, и «поллимона» добьет до следующей пятницы. Также ФИО1 говорит, что сейчас отдаст 150, на следующей 350 и как к заключению контракта дело подойдет, контракт подписывает и сразу отдает в течение 3 дней как контракт будет подписан. На вопрос ХМА об общей сумме ФИО1 отвечает 1 миллион рублей. Далее ХМА предложил ФИО1 положить деньги в бардачок его автомашины, на что сначала ФИО1 сказал, что «не, я там», на что ХМА ответил, что ему (ХМА) зачем их с собой носить и чтобы ФИО1 положил деньги в бардачок его автомашины. Сев в автомашину и обсудив сроки передачи остальной суммы денег, ФИО1 положил в бардачок автомашины ХМА 150000 рублей, после чего ими был обсужден алгоритм действий, связанный с тем, что АО «<...>» должно устраниться от участия в торгах по объекту Морки-Уньжинский в пользу организации, представляемой ФИО1, в связи с чем ФИО1 указывает ХМА., чтобы «сейчас как только начинается, в течение там минуты шагайте 05, мы ждем 2 минуты и шагаем, всё». Тем самым ФИО1 указывает ХМА, чтобы АО «<...>» как только начнутся торги сделало полшага, после чего организация, представляемая ФИО1, ждет 2 минуты и шагает, после чего АО «<...>» больше не делает шагов по понижению. Далее ФИО1 покинул автомашину ХМА

Утверждения апелляционных жалоб о том, что ФИО1 не поручал ХМА передать денежные средства генеральному директору АО «<...>» КАА опровергается показаниями свидетеля ХМА, данными в судебном заседании и в ходе предварительного следствия, в том числе от 14 июня 2019 года и в ходе очной ставки 12 августа 2019 года. В том числе из показаний ХМА следует, что в ходе встречи 13 июня 2019 года он сказал ФИО1, что решение по выдвинутым ФИО1 требованиям, в которые входило получение денежных средств и приятие решения о минимальном понижении стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в электронном аукционе, будет приниматься именно генеральным директором КАА Согласно записям встречи ХМА и ФИО1 14 июня 2019 года свидетель ХМА непосредственно сообщает ФИО1 о том, что генеральный директор принял решение о согласии с требованиями ФИО1, после чего ФИО1 и были совершены действия по передаче денежных средств.

Оперативно-розыскные мероприятия проведены в соответствии с Федеральным законом от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», полученные сведения переданы органу предварительного расследования в установленном законом порядке, в соответствии с требованиями УПК РФ. Достоверности и допустимости данных доказательств в приговоре дана мотивированная оценка, опровергающая доводы стороны защиты о недопустимости доказательств, полученных на основе проведенных оперативно-розыскных мероприятий.

Вопреки доводам жалобы осужденного и адвоката Демьянчука А.В., отсутствие в материалах дела процессуального документа о передаче оперативными сотрудниками ХМА специальных технических средств и установке таких средств в служебном автомобиле ХМА, как и об их возврате ХМА и демонтаже их из автомобиля, не свидетельствует о нарушении закона, поскольку основано на неверном толковании ст.6 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Оснований для признания недопустимыми доказательствами оптических дисков, переданных органу предварительного расследования в установленном законом порядке, не имеется.

Оперативно-розыскные мероприятия ««наблюдение», «оперативный эксперимент» проводились с использованием специальных средств для негласного визуального наблюдения и документирования, что полностью соответствует требованиям ст. 6 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Отсутствие в материалах уголовного дела отдельного письменного согласия ХМА на участие в проведении 14 июня 2019 года оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», на что обращено внимание стороной защиты, не является основанием для признания результатов указанного оперативно-розыскного мероприятия недопустимыми и не свидетельствует о нарушении прав и свобод самого ХМА, о нарушении которых сам свидетель ХМА не заявлял. Наоборот, из его показаний следует, что 14 июня 2019 года он добровольно принял участие в оперативно-розыскном мероприятии «оперативный эксперимент».

Судебная коллегия не может согласиться с доводами жалоб о проведении оперативно-розыскных мероприятий в отсутствие законных оснований, поскольку они опровергаются материалами дела и не свидетельствует о нарушении закона.

Оперативно-розыскные мероприятия в отношении осужденного ФИО1 правомерно осуществлены в соответствии с Федеральным законом от 12 августа 1995 года №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» при наличии к тому оснований, предусмотренных
ст.7 указанного Федерального закона.

Суд проверил и правильно установил, что для проведения оперативно-розыскных мероприятий имелись достаточные и законные основания.

Проведение оперативно-розыскных мероприятий было начато после того как АО «<...>» 13 июня 2019 года обратилось в УФСБ с письмом от 13 июня 2019 года № 619, подписанным генеральным директором АО «<...>» КАА, также ХМА и КАА 13 июня 2019 года были опрошены, сообщили о выдвинутых ФИО1 через ХМА требованиях, согласно которым ФИО1 намеревался через ХМА дать взятку генеральному директору АО «<...>» КАА в виде денежных средств в размере 1 миллион рублей за совершение КАА в пользу представляемой ФИО1 коммерческой организации минимального понижения стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в аукционе.

Указанные обстоятельства подтверждаются материалами дела, в том числе письмом генерального директора АО «<...>» КАА от 13 июня 2019 года, показаниями свидетелей КАА и ХМА, а также самих сотрудников УФСБ - свидетелей ЛАН и САЮ.

При этом незначительные противоречия в показаниях указанных лиц относительно порядка подачи письма от 13 июня 2019 года, процесса составления и распечатывания опросов КАА и ХМА не влияют на достоверность их показаний в целом относительно обстоятельств, подлежащих доказыванию, и не влияют на законность и обоснованность проведенных оперативно-розыскных мероприятий, не ставят под сомнение факт их проведения и обращения с указанным письмом АО «<...>» 13 июня 2019 года, поскольку вызваны допустимым запамятованием.

Постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» принято 13 июня 2019 года на основании ст.ст.6, 7 и 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» после получения оперативной информации о том, что 13 июня 2019 года ФИО1 в целях обеспечения победы представляемой им коммерческой структуры в проводимом 14 июня 2019 года электронном аукционе на право заключения государственного контракта, обратился к ХМА с предложением о посредничестве в даче взятки в размере 1 миллион рублей генеральному директору АО «<...>» КАА за мнимое участие и отказ от победы в аукционе (т.1 л.д.128-129).

То есть оперативно-розыскное мероприятие «оперативный эксперимент» проводилось сотрудниками правоохранительных органов не с целью формирования у ФИО1 преступного умысла и искусственного создания доказательств его преступной деятельности, а для решения задач, поставленных перед правоохранительными органами ст.2 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

При этом суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» вынесено не 14 июня 2019 года, а 13 июня 2019 года, что непосредственно следует из записи о дате его утверждения начальником УФСБ России по Республике Марий Эл 13 июня 2019 года. О том, что в этом постановлении, подписанном САЮ., в дате допущена описка, в судебном заседании подтвердили как сам САЮ., так и ЛАН Наличие данной явной описки на законность указанного постановления не влияет, в связи с чем не влечет его недопустимость.

Судебная коллегия не усматривает нарушений уголовно-процессуального закона при принятии решения и проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Доводы осужденного ФИО1 о монтаже аудио и видеозаписей его встреч 14 июня 2019 года с ХМА. путем удаления части фрагментов разговоров, наложении искусственно синтезированного голоса от его лица, судом первой инстанции тщательно проверялись и были мотивированно отвергнуты, как необоснованные и не соответствующие установленным фактическим обстоятельствам дела. Оснований сомневаться в правильности выводов суда первой инстанции суд апелляционной инстанции не усматривает. Мнение осужденного, высказанное в суде апелляционной инстанции, о том, что оптические диски, содержащие записи встреч могли фальсифицироваться 1-2 месяца, опровергается самим фактом предоставления их из УФСБ следователю уже 14 июня 2019 года. Более того, уже тогда - 14 июня 2019 года следователю была представлена и стенограмма разговоров, которая соответствует фактическому содержанию разговоров на исследованных судом оптических дисках. Допрошенные в суде сотрудники УФСБ - свидетели САЮ и ЛАН показали об отсутствии со стороны органа, проводившего оперативно-розыскные мероприятия, фальсификации представленных следователю аудио и видеозаписей. При этом свидетель САЮ. также последовательно пояснил, что никакого монтажа не было, системы аудио и видеофиксации фиксировали происходящее с разных ракурсов, находились как в автомашине, так и на лице, участвовавшем в оперативно-розыскном мероприятии, результаты записей были представлены практически сразу же. Указанные аудио и видеозаписи были исследованы в суде в присутствии свидетеля ХМА, который содержание записей подтвердил, и не указывал о том, что в них вырезана какая-либо часть разговора, либо содержание разговора не соответствует имевшему место в действительности. В ходе предварительного слушания, проводимого в том числе и по ходатайству о признании доказательств недопустимыми, относительно указанных записей был допрошен следователь ПВВ, отрицавший внесение в них изменений, поскольку пояснил о том, что в ходе проведенного им осмотра 18 июня 2019 года этих записей содержание их в протоколе было отражено в соответствии с действительным содержанием записей на оптических дисках.

С учетом изложенного, суд первой инстанции обоснованно отклонил ходатайства стороны защиты о назначении и проведении компьютерно-технической, фоноскопической судебных экспертиз. Судом обоснованно было отказано и в назначении судебной лингвистической экспертизы, в связи с тем, что вопросы, которые сторона защиты желала поставить перед экспертом, фактически требуют анализа и оценки самих разговоров между ФИО1 и ХМА с учетом совокупности всех исследованных по уголовному делу доказательств.

Оснований для признания недопустимыми доказательствами показаний свидетелей ЛАН и САЮ, которые указывали об обстоятельствах, ставших им известными в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, суд апелляционной инстанции не находит.

Вопреки доводам жалоб, тот факт, что свидетели ЛАН и САЮ являются сотрудниками УФСБ, не свидетельствует об их заинтересованности в исходе дела и не может служить поводом к тому, чтобы ставить под сомнение их показания, которые суд оценивает по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обстоятельств дела и совокупности представленных доказательств, ни одно из которых не имеет заранее установленной силы.

Каких-либо данных, свидетельствующих о том, что свидетели ЛАН и САЮ. являются заинтересованными лицами, не имеется и в материалах дела не содержится. Оснований для оговора вышеуказанными свидетелями осужденного ФИО1 обоснованно судом первой инстанции не установлено, не находит таких оснований и суд апелляционной инстанции.

Вывод суда первой инстанции о том, что переданные 14 июня 2019 года ФИО1 ХМА денежные средства в размере 150 000 рублей были переданы в качестве взятки, а не в качестве погашения задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>», и являлись денежными средствами самого ФИО1, а не были полученными НЛА в ООО «<...>» под отчет, является верным, основан на всесторонней оценке совокупности доказательств.

Суд обоснованно отнесся критически к показаниям в данной части осужденного ФИО1, свидетелей НАА и НЛА, представленным договору поручения от 19 мая 2019 года НЛА ФИО1 на внесение 150 000 рублей в кассу АО «<...>» в счет погашения задолженности ООО «<...>», акту-приема передачи денежных средств от 19 мая 2019 года, составленному между ФИО1 и НЛА, а также акту передачи денежных средств от 14 июня 2019 года, тем самым признал их недостоверными – не подтверждающими обстоятельства и цели передачи денежных средств 14 июня 2019 года ФИО1 ХМА. Свидетели НАА. (супруга осужденного) и НЛА (мать осужденного) являются заинтересованными в исходе дела лицами по причине нахождения в браке с осужденным и родства, соответственно. Более того, свидетели НАА. и НЛА очевидцами самих встреч и разговоров 13 и 14 июня 2019 года между осужденным и ХМА не являлись.

Признавая недостоверным акт приема-передачи, датированный 14 июня 2019 года (т.11 л.д.128), суд апелляционной инстанции учитывает, что данный акт содержит подпись лишь самого ФИО1, поэтому действительным не является. При этом доводы осужденного ФИО1 о том, что он якобы забыл взять с собой этот акт, когда пошел на встречу с ХМА, являются явно недостоверными, данными в целях избежать ответственности за содеянное - никаких разговоров на записях встречи между ХМА и ФИО1 о данном акте или о необходимости его составления или подписания не имеется, нет в них и никаких сообщений ФИО1 ХМА о том, что ФИО1 забыл взять составленный акт.

Считая акт приема-передачи, датированный 14 июня 2019 года, недостоверным, суд апелляционной инстанции также принимает во внимание, что он был представлен свидетелем НАА лишь 9 июня 2020 года, то есть спустя почти 1 год после совершения инкриминируемого ФИО1 преступления, и до этого ни осужденный, ни сама НАА (пояснившая, что якобы обнаружила его еще 15 июня 2019 года) о его существовании не указывали. При этом свидетель НАА. в судебном заседании не смогла последовательно пояснить, почему о данном акте она не сказала следователю ранее при допросе, а также почему не приобщила данный акт в ходе предварительного следствия. Объяснение свидетеля НАА. в данной части тем, что она сама хотела приобщить его в суде, логичными и последовательными не являются.

С учетом изложенного, суд апелляционной инстанции считает, что осужденным ФИО1 указанный акт приема-передачи не составлялся 14 июня 2019 года и, как правильно указано судом, был представлен лишь для видимого придания законности действиям ФИО1, совершенным 14 июня 2019 года.

При этом решение Арбитражного суда Республики Марий Эл от 26 июня 2019 года по делу № А38-1170/2019, которым решено взыскать с ООО «<...>» в пользу АО «<...>» основной долг, вопреки доводу жалоб осужденного и НЛА, подтверждает лишь наличие самой задолженности между организациями и не свидетельствует о характере, целях и мотивах действий ФИО1, совершенных им 13 и 14 июня 2019 года, как и доверенность от 11 января 2019 года, которая была оформлена 11 января 2019 года и носит общий характер.

Вопреки ссылке осужденного на показания конкурсного управляющего ООО «<...>» - свидетеля КДС, данный свидетель КДС в судебном заседании показал, что у него сведений о наличии у НЛА в подотчете денежных средств ООО «<...>» не имеется, она получала денежные средства из кассы общества по договорам займа.

Доводы осужденного ФИО1 о том, что денежные средства ХМА он хотел передать именно в бухгалтерии АО «<...>» опровергаются аудио и видеозаписями встречи ФИО1 и ХМА, поскольку никаких слов о бухгалтерии ФИО1 в ходе встречи 14 июня 2019 года не произносит.

Содержание аудиозаписей и видеозаписей, полученных в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» объективно опровергает показания ФИО1 и доводы жалоб о том, что денежные средства ХМА ФИО1 передал в счет частичного погашения задолженности ООО «<...>» перед АО «<...>». Никаких разговоров об организации ООО «<...>», о задолженности ООО «<...>», передаче денежных средств в счет погашения этого долга записи встреч 14 июня 2019 года не содержат, наоборот, из них непосредственно следует, что денежные средства ФИО1 передаются как вознаграждение за определенное поведение АО «<...>» на предстоящем аукционе.

То обстоятельство, что переданные 14 июня 2019 года ФИО1 ХМА денежные средства в размере 150 000 рублей не являлись взятыми свидетелем НЛА под отчет в ООО «<...>» объективно подтверждается записью указанной встречи между ФИО1 и ХМА, в ходе которой ФИО1 указывает о снятии данных денежных средств со счета, а не сообщает, что они у него имелись в качестве наличных денежных средств, полученных его матерью под отчет.

Вопреки доводам жалоб, выводы суда первой инстанции о том, что осужденный ФИО1 денежные средства в размере 150000 рублей (которые является частью взятки в общей сумме 1 миллион рублей) передал 14 июня 2019 года в качестве взятки КАА через посредника именно за совершение действий в пользу ООО «<...>» на электронном аукционе – за минимальное понижение стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в электронном аукционе, являются верными.

Доводы апелляционных жалоб о том, что ФИО1 не знал о времени проведения электронного аукциона по объекту закупки – «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», что ему данный аукцион был не интересен, он не общался с директором ООО «<...>» ЗРР с 2015 года, не знал место расположения ООО «<...>» и сотрудников этой организации, являются несостоятельными и опровергаются совокупностью исследованных судом доказательств, в том числе: собственными показаниями ФИО1, данными при допросе в качестве обвиняемого от 15 июня 2019 года, в которых ФИО1 указал о подыскании им именно данной организации для участия в аукционе, указал, что директором ее является мужчина по имени Р (имя соответствует имени ЗРР.); содержанием аудиозаписей и видеозаписей, полученных в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», из которых следует, что речь на встрече 14 июня 2019 года ХМА и ФИО1 шла об указанном объекте автомобильной дороги Морки – Уньжинский и действий участников торгов на аукционе по этому объекту, наименование объекта Морки – Уньжинский непосредственно неоднократно высказывалось в ходе встречи; показаниями свидетеля ХМА; обнаружением среди имевшихся у ФИО1 при помещении в ИВС вещей визитной карточки генерального директора ООО «<...>» ЗРР; иными исследованными доказательствами, а также объективно опровергается информацией, имеющейся в изъятом при задержании ФИО1 14 июня 2019 года мобильном телефоне «Samsung Galaxy S8».

Информация, имеющаяся в изъятом при задержании ФИО1 14 июня 2019 года мобильном телефоне «Samsung Galaxy S8», была исследована судом первой инстанции и подробно приведена в приговоре. Из ее анализа следует, что ФИО1 (использовал абонентский номер <№>) общался с ЗРР (использовал абонентский номер <№>) в 2019 году и вел с ним переписку, в том числе относительно объекта закупки «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», начальной (максимальной) ценой контракта 136325324 рубля (идентификационный код закупки 192121507676312150100100140010000244).

Так, 29 мая 2019 года ФИО1 было отправлено ЗРР изображение, содержащее ссылку на закупку (сайт zakupki.gov.ru/) № 0308200000119000029 в отношении объекта закупки «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км2+000 - км 12+000», начальной (максимальной) ценой контракта 136 323 324 рублей.

Также 29 мая 2019 года ФИО1 абоненту «<...>» отправляет изображение, содержащее ссылку на закупку № 0308200000119000029 в отношении объекта закупки «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км2+000 - км 12+000», а затем – сообщение, содержащее реквизиты и адрес организации ООО «<...>» и указание о том, что «<...> дал добро выйти на торги для нас».

30 мая 2019 года ЗРР направляет ФИО1 сообщение с контактными данными абонента «<...>» (абонентский номер+<№>), который согласно показаниям свидетеля ЗРР использовался его сотрудницей по имени К (записан в изъятом у ФИО1 телефоне как «<...>»).

После этого 30 мая 2019 года ФИО1 абоненту «<...>» отправляет изображение, содержащее ссылку на закупку № 0308200000119000029 в отношении данного объекта закупки «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки-Уньжинский на участке км2+000 - км 12+000».

Также 30 мая 2019 года ФИО1 отправляет абоненту «<...>» сообщение с контактными данными абонента «<...>» и указывает, что «Это от Р, <...> Казань на 136м.р.».

5 июня 2019 года ФИО1 отправляет абоненту «<...>» сообщение с просьбой подачи заявки на торги на 136 миллионов рублей по госконтракту № 212, подготовке сканов всех кс-2, чтобы заявку не отклонили, указывает, что приедет завтра и вместе подадут заявку.

6 июня 2019 года ФИО1 отправляется ЗРР сообщение о том, что К заявку подала, срок окончания подачи в 9 часов в понедельник 10 июня, а также направляется просьба о зачислении 1,3 миллиона рублей для обеспечения заявки и указывается о том, что все договоренности в силе.

11 июня 2019 года ФИО1 от абонента «<...>» поступает сообщение с изображением электронного сообщения с торговой площадки АО «ТЭК-Торг» о том, что по результатам рассмотрения первых частей заявок на участие в закупке №0308200000119000029
ООО «<...>» допущено к участию в торгах, на что ФИО1 отправляет сообщение «Ок. Участвуем».

После этого 11 июня 2019 года ФИО1 от абонента «<...>» поступает сообщение, в котором она спрашивает, приедет ли он «участвовать» в пятницу в 10 часов 35 минут (что соответствует времени проведения аукциона по этому объекту автомобильной дороги Морки-Уньжинский), на что ФИО1 в сообщении отвечает, что «будет на телефоне».

14 июня 2019 года в 9 часов 25 минут ФИО1 совершается исходящий звонок абоненту «<...>» продолжительностью звонка 1 минута 52 секунды, в 9 часов 27 минут - исходящий звонок ЗРР продолжительностью 27 секунд.

14 июня 2019 года в 10 часов 51 минуту абонент «<...>» осуществляет аудиозвонок, пропущенный ФИО1, а затем 14 июня 2019 года в 11 часов 05 минут направляет ФИО1 сообщение с изображением реквизитов торговой площадки ТЭК-торг (ссылка содержит информацию о результатах электронных торгов, протокол проведения электронной закупки, реестровый номер закупки 308200000119000029).

Таким образом, доводы жалобы защитника Тимониной А.О. о том, что переписка, обнаруженная в изъятом у ФИО1 мобильном телефоне, не относится к электронному аукциону по объекту закупки – «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке
км 2+000 – км 12+000», полностью опровергаются содержанием указанной переписки, в которой имеются ссылки именно на этот объект.

Свидетель ЗРР показал, что не исключает, что мог по телефону, посредством переписки, обмена электронными сообщениями, обсуждать с ФИО1 вопросы участия в электронных аукционах, в том числе по объекту «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», что происходило по навязчивой инициативе самого ФИО1, что полностью согласуется с вышеуказанной информацией, содержащейся в изъятом у ФИО1 мобильном телефоне.

Доводы апелляционной жалобы осужденного ФИО1 о том, что свидетель ЗРР не был допрошен в судебном заседании, не свидетельствуют о незаконности и необоснованности приговора. Показания не явившегося в судебное заседание свидетеля ЗРР., данные им на предварительном следствии, были оглашены в судебном заседании в соответствии с требованиями закона - на основании ч.1 ст.281 УПК РФ с согласия сторон, что подтверждается протоколом судебного заседания. Оснований для последующего вызова свидетеля ЗРР. не имелось, в связи с чем заявленное впоследствии ходатайство стороны защиты в данной части было мотивированно отклонено.

То обстоятельство, что свидетель ЗРР указал, что не обсуждал конкретных вопросов исполнения контракта по объекту автомобильной дороги Морки – Уньжинский, на что обращено внимание в апелляционных жалобах, не противоречит выводу суда о том, что ФИО1 намеревался в случае выигрыша ООО «<...>» аукциона на заключение государственного контракта по данному объекту получить материальную выгоду от последующего выполнения работ через субподрядные организации. Указанный вывод согласуется с показаниями ЗРР о том, что его самого (ЗРР) предложения ФИО1 особо не интересовали, из чего следует, что исполнение контракта не предполагалось силами ООО «<...>», а при его заключении предполагалось его исполнение через привлекаемые ФИО1 организации через субподряд, отчего сам ФИО1 рассчитывал на получение материальной выгоды.

Тем самым то обстоятельство, что между ООО «<...>», с одной стороны, и ООО «<...>» и ООО «<...>», с другой стороны, на тот момент не было достигнуто официальных соглашений, значения по уголовному делу не имеет и доказанность вины осужденного под сомнение не ставит.

Ссылки в апелляционных жалобах на показания свидетелей - директора ООО «<...>» СМВ, директора ООО«<...>» АВН., сообщивших, что ими с ФИО1 не обсуждались вопросы, связанные с возможным ремонтом участка автомобильной дороги Морки-Уньжинский, также не ставит под сомнение доказанность вины осужденного.

Из показаний свидетеля СМВ следует, что он является директором ООО «<...>», которое в основном занималось выполнением работ по строительству и ремонту автомобильных дорог. С ФИО1 он знаком, они вместе работали. ФИО1 является сыном учредителя организации, представляет организацию по доверенности, оказывал юридические услуги, а также ранее ФИО1 являлся директором ООО «<...>».

Согласно показаниям директора ООО «<...>» - свидетеля АВН. следует, что ООО «<...>» занимается выполнением работ по строительству и ремонту дорог, с ФИО1 его связывают деловые отношения, ФИО1 оказывал помощь в поиске объектов для ремонта или строительства дорог.

Установленные судом фактические обстоятельства и выводы суда первой инстанции о том, что в случае победы ООО «<...>» на аукционе по заключению государственного контракта по вышеуказанному объекту «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», ФИО1 намеревался получить материальную выгоду от выполнения работ через привлеченные бы им тогда субподрядные организации являются, вопреки доводам апелляционных жалоб, верными, полностью подтверждаются совокупностью исследованных доказательств, которые согласуются между собой, в том числе:

- с собственными показаниями ФИО1, данными при допросе в качестве обвиняемого от 15 июня 2019 года, в той части, в которой ФИО1 указал о том, что при победе в аукционе специально подысканной им для участия в аукционе ООО «<...>», он намеревался выполнить ремонт и строительство автодороги по объекту через ООО «<...>», и при выполнении таких работ ООО «<...>» получило бы прибыль, на часть которой он мог рассчитывать в силу близкого знакомства с руководством ООО «<...>», а также указывал о намерении обеспечить выполнение подрядных работ и ООО «<...>»;

- с содержанием аудиозаписей и видеозаписей, полученных в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», из которых следует, что при разговоре с ХМА осужденный ФИО1 сообщает, что участвовать в аукционе будет одна компания, а выполнять работы по объекту будет он - ФИО1;

- с сообщениями в изъятом у ФИО1 мобильном телефоне, в которых имеется сообщение ФИО1 о том, что «<...> дал добро выйти на торги для нас», что подтверждает, что исполнение контракта предполагалось не ООО «<...>», а также с направленным ФИО1 директору ООО «<...>» ЗРР сообщением - «У нас организация ООО <...>, долгов и судов нет. АБЗ на балансе».

Показания директора ООО «<...>» СМВ (подтвердившим деятельность ООО «<...>» в сфере строительства и ремонта автомобильных дорог, знакомство с ФИО1, факт прежней их совместной работы, факт того, что ФИО1 является сыном учредителя этой организации и представляет организацию по доверенности, оказание ФИО1 юридических услуг и то обстоятельство, что ранее ФИО1 сам являлся директором ООО «<...>»), показания директора ООО «<...>» АВН (подтвердившего деятельность ООО «<...>» в сфере работ по строительству и ремонту дорог, знакомство с ФИО1 и оказание ФИО1 помощи в поиске объектов для ремонта или строительства дорог), вопреки доводам жалоб об их неверной оценке, с учетом изложенных выше доказательств не опровергают, а, наоборот, согласуются с выводом суда о том, что при победе ООО «<...>» на аукционе по заключению контракта по объекту «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», ФИО1 намеревался получить материальную выгоду от выполнения работ через привлеченные бы им тогда субподрядные организации.

Таким образом, доводы апелляционных жалоб о том, что осужденный ФИО1 не имел мотив и прямой умысел на дачу взятки должностному лицу КАА, так как не был заинтересован в победе ООО «<...>» на аукционе по заключению контракта на объект «Ремонт и содержание автомобильной дороги Морки – Уньжинский на участке км 2+000 – км 12+000», полностью опровергаются совокупностью исследованных доказательств.

Ссылки в апелляционных жалобах осужденного, защитников, НЛА НЛА. о том, что ООО «<...>», ООО «<...>», сам ФИО1 как физическое лицо, не являлись участниками электронного аукциона, что осужденный ФИО1 юридически не был лицом, выполняющим управленческие функции в ООО «<...>», ООО «<...>», а также не являлся работником ООО «<...>», не выполнял управленческие функции в ООО «<...>», на доказанность вины осужденного и на обоснованность квалификации его действий не влияют.

Суд считает, что на фактическую подконтрольность организаций ООО «<...>», ООО «<...>» в выводах суда указано верно, с учетом анализа совокупности исследованных доказательств, и в смысле возможности ФИО1 оказать влияние на принятие решения данными фирмами о производстве подрядных работ.

Допущенная судом в приговоре на листе № 63 техническая ошибка путем пропуска частицы «не» при изложении доводов ФИО1 и защитника Тимониной А.О. о том, что ФИО1 не обладает организационно-распорядительными функциями в ООО «<...>», является явной опиской технического характера, поэтому на законность приговора не влияет. Суд первой инстанции согласно приговору вывод о том, что ФИО1 обладает организационно-распорядительными функциями в ООО «<...>» не делал и таких обстоятельств не устанавливал.

Доводы жалобы осужденного о том, что свидетели ХМА и КАА на момент проведения аукциона 14 июня 2019 года и при передаче ФИО1 денежных средств 14 июня 2019 года не знали наименование организации, участвующей наряду с АО «<...>» в электронном аукционе (установлено - ООО «<...>»), никакого правового значения для квалификации действий осужденного не имеют и на доказанность вины ФИО1 в совершении преступления не влияют, поскольку участниками аукциона были всего лишь две организации.

Суд апелляционной инстанции считает несостоятельными доводы осужденного ФИО1 о том, что он не знал об участии АО «<...>» в электронном аукционе, поскольку они полностью и объективно опровергаются записями самой встречи ХМА. и ФИО1, из которой следует, что ФИО1 об этом было достоверно известно.

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с доводами апелляционной жалобы осужденного ФИО1 и адвоката Демьянчука А.В. о том, что доводы стороны защиты о подстрекательстве в отношении ФИО1, суд оставил без надлежащей проверки.

Оценив исследованные доказательства в совокупности, суд первой инстанции обоснованно установил отсутствие в действиях ХМА и КАА провокации в отношении ФИО1 на дачу взятки должностному лицу КАА

Из установленных в судебном заседании фактических обстоятельств следует, что умысел ФИО1 на совершение преступления сформировался независимо от деятельности сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также независимо от действий свидетеля ХМА, действовавшего 14 июня 2019 года в рамках оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент».

Намерение ФИО1 через ХМА дать взятку генеральному директору АО «<...>» КАА в виде денежных средств в размере 1 миллион рублей за совершение КАА в пользу представляемой ФИО1 коммерческой организации минимального понижения стоимости контракта на аукционе и дальнейший отказ АО «<...>» от продолжения участия в электронном аукционе было выдвинуто самим ФИО1 утром 13 июня 2019 года в ходе встречи с ХМА, когда никаких оперативно-розыскных мероприятий не проводилось. При этом требование ФИО1 к руководству АО «<...>» - КАА о принятии КАА взятки носило ультимативный характер, поскольку в случае отказа от принятия денежных средств в виде взятки за совершение вышеуказанных действий по аукциону, ФИО1 угрожал распространением негативных сведений о деятельности АО «<...>», а также ряда лиц, в том числе КАА Указанные обстоятельства подтверждаются показаниями свидетеля ХМА, а также переданными ФИО1 свидетелю ХМА письменными «предупреждением» и «жалобой на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл».

Тем самым умысел на дачу взятки у осужденного ФИО1 возник самостоятельно, еще до встречи с ХМА 13 июня 2019 года, на которой он (ФИО1) высказал ХМА указанные требования о получении КАА, как руководителем АО «<...>», взятки. Указанное подтверждает и то, что умысел ФИО1 на дачу взятки сформировался до того, как оперативными службами было принято решение о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент».

Из показаний свидетеля ХМА следует, что никаких провокационных действий в отношении ФИО1 он не совершал.

По мнению суда апелляционной инстанции, отсутствие провокационных действий со стороны ХМА подтверждается не только фактом передачи ФИО1 свидетелю ХМА письменных «предупреждения» и «жалобы на действия «Дорожной ОПГ» в Республике Марий Эл», но и фактом того, что инициатором встречи 13 июня 2019 года являлся сам ФИО1, что следует из показаний ХМА и подтверждается входящим для него звонком, поступившим от ФИО1 13 июня 2019 года в 9 часов 19 минут, после которого состоялась их встреча.

Именно ФИО1 звонит ХМА., а не наоборот, в 17 часов 46 минут 13 июня 2019 года для того, чтобы узнать о решении, которое должен был принять по выдвинутым осужденным требованиям КАА Также именно ФИО1 звонит ХМА, а не наоборот, на следующий день в 8 часов 55 минут 14 июня 2019 года для того, чтобы также узнать о решении, которое должен был принять по выдвинутым осужденным требованиям КАА

Содержание видеозаписей и аудиозаписей двух встреч ФИО1 и ХМА, имевших место 14 июня 2019 года, также объективно свидетельствует о том, что умысел у ФИО1 на дачу взятки сформировался не в ходе встреч 14 июня 2019 года, а ранее, и не в связи с действиями самого ХМА Так, в ходе первой встречи от 14 июня 2019 года именно ФИО1 указывает ХМА о том, что к АО «<...>» не будет претензий со стороны правительства, если АО «<...>», участвуя в аукционе, проиграет, так как фактически будет обеспечено само участие. О том, что намерение дать взятку высказал 13 июня 2019 года именно сам ФИО1, выдвинув ультиматум, следует из: подтверждения ФИО1 в ходе разговора 14 июня 2019 года того, что вчера он (ФИО1) предложил варианты; утвердительного ответа ФИО1 «да» на указание ХМА о том, что он (ФИО1) предложил деньги; выражением согласия ФИО1, когда ХМА сказал о том, что генеральный директор идет на его (ФИО1) требования на первый вариант.

Таким образом, указание ФИО1 в ходе первой встречи от 14 июня 2019 года о том, что деньги у него не с собой, на что ХМА указывает, что есть время до 10 часов 35 минут, не свидетельствует о провокационности действий ХМА так как умысел на дачу взятки у ФИО1 возник до этого, требования о принятии взятки были высказаны осужденным еще 13 июня 2019 года. Данное время ХМА в ходе встречи 14 июня 2019 года как 10 часов 35 минут было высказано лишь как время начала аукциона, на котором и должны были быть совершены сами действия со стороны АО «<...>» по проигрышу, в которых был заинтересован ФИО1

Вопреки доводам жалоб, вывод суда о том, что на 14 июня 2019 года на встречу с ХМА осужденный ФИО1 пришел первоначально без предмета взятки - денежных средств именно из предосторожности, является верным. Указанный вывод, по мнению суда апелляционной инстанции, полностью согласуется с тем обстоятельством, что требования ФИО1 носили ультимативный характер, поскольку при отказе от принятия взятки за совершение действий по проигрышу в аукционе, ФИО1 угрожал распространить негативную информацию. Более того, то обстоятельство, что ФИО1 первоначально пришел на встречу с ХМА 14 июня 2019 года без предмета взятки - денежных средств, согласуется с тем обстоятельством, что ХМА по телефону не озвучил ФИО1 решение, принятое по его требованиям.

Наличие телефонного соединения 10 июня 2019 года между ФИО1 и ХМА, которое для ФИО1 являлось входящим звонком, как и наличие 3 пропущенных в тот же день 10 июня 2019 года звонков, каким-либо образом не свидетельствует о провокационности действий ХМА Указанный вывод объективно подтверждается видео и аудиозаписью встречи от 14 января 2019 года, на которой ФИО1 подтверждает, что требования, именуемые в разговоре «варианты», он (ФИО1) предложил «вчера», то есть 13 июня 2019 года. Само по себе наличие между имевшими место 14 июня 2019 года первой и второй встречами ФИО1 и ХМА не отвеченных звонков 14 июня 2019 года от ХМА ФИО1 и одного не длительного телефонного соединения (20 секунд в 9 часов 21 минуту), поступившего от ХМА осужденному, также не свидетельствует о провокации, принимая во внимание и то обстоятельство, что первое телефонное соединение 14 июня 2019 года между ХМА и ФИО1 являлось входящим звонком на номер ХМА

При таких обстоятельствах, вопреки доводам жалобы осужденного и защитника Демьянчука А.В., отсутствие фиксации телефонных переговоров между ХМА и ФИО1 10, 13 и 14 июня 2019 года не указывает на то, что доводы стороны защиты о провокации не опровергнуты.

С учетом изложенного, принимая во внимание критерии, выработанные в практике Европейского Суда по правам человека, для отличия провокации преступления с целью его изобличения от разрешенного поведения, суд апелляционной инстанции находит, что вывод суда об отсутствии провокации взятки в данном деле основан на всесторонней оценке доказательств, являющихся относимыми и допустимыми.

При этом отсутствие денежных средств на счетах, открытых на имя самого ФИО1, в тех банковских организациях, где информация была запрошена органами предварительного следствия, доказанность вины осужденного не опровергает и не ставит под сомнение реальность намерений ФИО1 по передаче взятки через посредника в общем размере 1 миллион рублей, часть из которой в сумме 150 000 рублей была фактически передана 14 июня 2019 года. В том числе о наличии денежных средств в размере 20 миллионов рублей ФИО1 сообщает ХМА в ходе их встречи 14 июня 2019 года, что подтверждается аудио и видеозаписями встречи.

В обоснование доводов апелляционных жалоб в суд апелляционной инстанции стороной защиты представлено заключение специалистов № 52А-127И-20 от 4 декабря 2020 года (комплексное фоноскопическое и лингвистическое исследование), а также допрошена БПЕ, проводившая это исследование совместно с другим лицом и подтвердившая его выводы. В судебном заседании суда апелляционной инстанции специалист БПЕ. показала, что до данного исследования ей было проведено лишь 2 других исследования, судебные экспертизы по уголовным делам она не проводила.

Однако представленное стороной защиты в суде апелляционной инстанции заключение специалистов № 52А-127И-20 получено непроцессуальным путем, без соблюдения требований ст.58 УПК РФ, без разъяснения в ходе исследования специалистам их прав и обязанностей, предусмотренных ст.58 УПК РФ, а потому в силу ч.1 ст.75 УПК РФ является недопустимым доказательством, которое не может быть использовано для опровержения обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу.

При этом суд апелляционной инстанции учитывает, что согласно действующему уголовно-процессуальному закону, специалист - это лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемый к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию (ст.58 УПК РФ), а заключение специалиста - это представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами (ч.3 ст.80 УПК РФ). Специалист в отличие от эксперта не наделен правом проводить исследования, а лишь вправе высказывать суждения по вопросам, касающимся той области, в какой он обладает специальными познаниями. Данная позиция нашла свое отражение в
п.20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 года № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где указано, что специалист не проводит исследование доказательств и не формулирует выводы, а лишь высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами.

В то же время представленное заключение специалистов № 52А-127И-20 от 4 декабря 2020 года представляет собой исследования доказательств по копиям, что не соответствует требованиям ст.58 УПК РФ.

Оценивая представленное заключение, суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что специалисты БПЕ и ЦАА при подготовке заключения вышли за пределы предоставленных им уголовно-процессуальным законом полномочий, поскольку ответили на вопросы, которые не подлежат разрешению специалистами.

Оценивая представленное стороной защиты заключение специалистов № 52А-127И-20, полученное непроцессуальным путем, без соблюдения требований ст.58 УПК РФ, суд апелляционной инстанции также принимает во внимание, что оно проведено не по оптическим дискам, признанным вещественными доказательствами, и имеющихся в материалах уголовного дела, а путем предоставления неустановленных копий, в связи с чем не может являться допустимым и достоверным доказательством.

Также суд апелляционной инстанции учитывает, что данное заключение специалистов не подтверждает наличие в действиях ХМА. провокации, поскольку намерение и умысел ФИО1 на дачу взятки сформировался до 14 июня 2019 года, и уже 13 июня 2019 года ФИО1 предпринял фактические действия, направленные на совершение преступления. С учетом этого разговоры между ФИО1 и ХМА, имевшие место 14 июня 2019 года, оцениваются судом апелляционной инстанции с учетом характера действий ФИО1 и выдвинутых им требований на встрече с ХМА от 13 июня 2019 года, о которой дал последовательные показания свидетель ХМА

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с доводами жалоб осужденного ФИО1 и адвоката Тимониной А.О. о нарушении прав осужденного при проведении судом первой инстанции предварительного слушания и о незаконности, необоснованности вынесенного в ходе предварительного слушания постановления суда от 4 февраля 2020 года, которым протокол явки с повинной от 15 июня 2019 года был исключен из числа доказательств, в остальной части ходатайство ФИО1 об исключении доказательств и возвращении уголовного дела прокурору оставлено без удовлетворения.

Суд обоснованно пришел к выводу, что обвинительное заключение составлено без нарушений требований уголовно-процессуального закона и основания к возвращению уголовного дела прокурору отсутствуют.

Доводы стороны защиты о том, что уголовное дело возбуждено незаконно, при отсутствии оснований и повода, были предметом исследования суда, получили надлежащую оценку в приговоре и в постановлении от 4 февраля 2020 года, вынесенном в ходе предварительного слушания, и обоснованно признаны несостоятельными. Мотивированные выводы суда об этом подробно приведены в приговоре и в постановлении от 4 февраля 2020 года. Оснований с ними не соглашаться у суда апелляционной инстанции не имеется.

Доводы осужденного о том, что суд первой инстанции в постановлении от 4 февраля 2020 года не рассмотрел его доводы об отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела, опровергаются содержанием постановления от 4 февраля 2020 года.

Вопреки доводам стороны защиты, оснований для признания незаконным постановления о возбуждении уголовного дела от 14 июня 2019 года не имеется. Суд первой инстанции пришел к правильному выводу, что указанное постановление вынесено следователем ПВВ с соблюдением требований ст.ст.140, 143, 144 УПК РФ, в том числе с соблюдением требований ч.4 ст.146 УПК РФ.

В ходе предварительного слушания был допрошен следователь ПВВ, который пояснил о наличии как повода, так и основания к возбуждению уголовного дела, у него были выяснены обстоятельства возбуждения уголовного дела, он также пояснил о поступлении 14 июня 2019 года соответствующего сообщения о преступлении из УФСБ, после чего им был проведен осмотр места происшествия и составлен рапорт, в связи с наличием достаточных данных, указывающих на наличие признаков преступления, вынесено постановление о возбуждении уголовного дела 14 июня 2019 года в 13 часов 20 минут.

Вопреки доводу жалобы ФИО1, то обстоятельство, что следователь ПВВ не смог пояснить, от кого именно из УФСБ по телефону им как дежурным следователем первоначально было получено сообщение, не свидетельствует об анонимности сообщения. При этом указание следователя ПВВ о поступлении ему, как дежурному следователю, звонка на мобильный, а не стационарный телефон, каким-либо образом под сомнение показания ПВВ не ставит.

Более того, до возбуждения уголовного дела в рамках проверки сообщения о преступлении ПВВ с 11 часов 20 минут до 13 часов 10 минут 14 июня 2019 года был проведен осмотр места происшествия, в ходе которого в автомобиле марки «<...>» в перчаточном ящике обнаружены денежные средства в сумме 150000 рублей (т.1 л.д.8-19). Из указанного протокола осмотра места происшествия следует, что в его проведении участвовал в том числе ХМА, который в ходе осмотра непосредственно пояснил, что эти денежные средства положил ФИО1 как часть взятки за отказ АО «<...>» от участия в торгах на право проведения ремонтно-дорожных работ. Тем самым в ходе осмотра места происшествия следователем также получены данные, указывающие на признаки преступления.

Следователем ПВВ был составлен рапорт от 14 июня 2019 года, в котором он в порядке ст.143 УПК РФ доложил о поступлении сообщения о преступлении и наличии признаков преступления, предусмотренного ч.4 ст.291 УК РФ (т.1 л.д.7). Наименование следователем данного документа как «рапорт», вопреки доводам жалобы осужденного, не свидетельствует о том, что он не является рапортом об обнаружении признаков преступления. Содержание данного документа, непосредственная ссылка в его тексте на ст.143 УПК РФ, указывают, что данный документ является именно рапортом об обнаружении признаков преступления, суд обоснованно не нашел оснований для удовлетворения ходатайства осужденного об исключении его из числа доказательств.

Мнение осужденного о том, что данный рапорт от 14 июня 2019 года ПВВ был составлен после возбуждения уголовного дела, а само уголовное дело было возбуждено не в 13 часов 20 минут, а после 18 часов 40 минут, не основано на материалах дела и полностью опровергается показаниями следователя ПВВ о времени их вынесения. При этом ссылка осужденного на то, что у следователя на момент возбуждения уголовного дела в 13 часов 20 минут отсутствовали сведения о личности ФИО1, опровергается материалами дела, в том числе протоколом осмотра места происшествия, в котором свидетель ХМА указал фамилию, имя и отчество ФИО1, что также позволяло достоверно установить сведения о дате его рождения. Следователь ПВВ в судебном заседании в ходе предварительного слушания непосредственно указал о том, что эти данные ему на момент возбуждения уголовного дела были известны, и были сообщены сотрудниками УФСБ. Поэтому ссылка осужденного на получение следователем копии паспорта ФИО1 в вечернее время не ставит под сомнение законность возбуждения уголовного дела в 13 часов 20 минут.

Ссылка осужденного и адвоката Тимониной А.О. на окончание опроса ФИО1 в 16 часов 14 июня 2019 года как невозможность поступления до этого времени к следователю материалов по сопроводительному письму начальника УФСБ от 14 июня 2019 года № <№>, с учетом составленного следователем рапорта и проведенного осмотра места происшествия, не ставит под сомнение законность и обоснованность возбуждения уголовного дела, поскольку и повод и основания для возбуждения уголовного дела у следователя имелись.

Вопреки доводам жалобы осужденного, постановление о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству от 14 июня 2019 года отвечает требованиям к его содержанию, предусмотренным
ч.2 ст.146 УПК РФ, поскольку содержит дату, время и место его вынесения, указания о том, кем оно вынесено, повод и основание для возбуждения уголовного дела, пункт, часть, статью УК РФ, на основании которых возбуждается уголовное дело.

Таким образом, суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что постановление о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству от 14 июня 2019 года соответствует требованиям
ст.146 УПК РФ, вынесено следователем в пределах его компетенции, при наличии как повода, так и основания, его содержание отвечает требованиям ч.2 ст.146 УПК РФ.

Доводы жалобы осужденного о том, что следователь ПВВ до возбуждения уголовного дела лично не получил письменные объяснения от него (ФИО1), КАА. и ХМА., не свидетельствует о незаконности возбуждения уголовного дела, поскольку УПК РФ не содержит таких требований, указывая о наличии достаточных оснований, указывающих на признаки преступления, которые по данному делу имелись. При этом свои пояснения относительно обстоятельств происшедшего, указывающие на признаки преступления, ХМА дал в ходе осмотра места происшествия.

Вопреки доводам жалобы осужденного, требования ч.4 ст.146 УПК РФ следователем были соблюдены, при этом оснований для направления письменного уведомления в УФСБ не имелось, поскольку оно, по смыслу закона, заявителем не является. ФИО1 был извещен о возбуждении уголовного дела в ходе следственных действий 16 июня 2019 года, о чем последовательно показал следователь ПВВ, который также указал и о направлении уведомления по месту жительства ФИО1 Вопреки доводам жалобы осужденного, следователь ПВВ в судебном заседании сообщил о направлении уведомления почтовой связью через канцелярию, но не сообщал о том, что оно было передано в канцелярию лишь после окончания проведения следственных действий с ФИО1

При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что само по себе оспаривание ФИО1 факта направления ему уведомления, на законность самого постановления о возбуждении уголовного дела не влияет.

Суд первой инстанции в вышеуказанном постановлении от 4 февраля 2020 года обоснованно отказал в признании недопустимыми тех документов, которые доказательствами не являются, поэтому не подлежали исключению из числа доказательств в соответствии со ст.75 УПК РФ.

Вопреки доводам жалобы осужденного ФИО1, постановление от 15 июня 2019 года о привлечении его в качестве обвиняемого соответствует требованиям ч.2 ст.171 УПК РФ, и применительно к инкриминируемому деянию содержит необходимые сведения, указанные в п.4 ч.2 ст.171 УПК РФ. При этом суд апелляционной инстанции учитывает, что указанное постановление не является доказательством, поэтому, вопреки мнению осужденного, оснований для принятия решения об исключении его из числа доказательств на основании ст.75 УПК РФ у суда не имелось.

Вышеуказанное постановление суда от 4 февраля 2020 года принято в соответствии с положениями уголовно-процессуального закона, соответствует требованиям ч.4 ст.7 УПК РФ, является законным, обоснованным и мотивированным, всем доводам стороны защиты в нем была дана надлежащая оценка, с которой соглашается суд апелляционной инстанции.

Предварительное слушание проведено судом первой инстанции в соответствии с требованиями ст.234 УПК РФ, по результатам предварительного слушания судом постановлены мотивированные постановления от 4 февраля 2020 года.

Вопреки доводам осужденного, то обстоятельство, что на момент проведения предварительного слушания 3 февраля 2020 года копия обвинительного заключения не была вручена ФИО1, не свидетельствует о нарушении его права на защиту, поскольку из смысла закона следует, что не вручение копии обвинительного заключения препятствием для его проведения не является. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что уголовное дело было направлено в суд с соблюдением требований ч.4 ст.222 УПК РФ, поскольку ФИО1 отказался от получения копии обвинительного заключения, что надлежаще подтверждается актом об отказе в получении документов от 14 января 2020 года (т.8 л.д.165), который подписан комиссией, состоящей из 3 сотрудников следственного изолятора и утвержден начальником данного учреждения, в связи с чем оснований ставить под сомнение его достоверность, вопреки мнению осужденного, не имеется.

Решение прокурора, принятое в порядке ч.4 ст.222 УПК РФ обоснованно было признано судом первой инстанции законным и обоснованным, на что указано в постановлении от 4 февраля 2020 года, которым дело по результатам предварительного слушания было назначено к рассмотрению в судебном заседании (т.9 л.д.163).

То обстоятельство, что до проведения предварительного слушания 3 февраля 2020 года ФИО1 в суде не ознакомился дополнительно с материалами дела согласно ходатайству от 27 января 2020 года (т.9 л.д.131), вопреки доводам его жалобы, не свидетельствует о нарушении права на защиту при проведении предварительного слушания. В указанном заявлении ФИО1 не просил дополнительно ознакомить его с материалами дела именно до предварительного слушания, а в ходе предварительного слушания не заявлял суду о том, что он к проведению предварительного слушания не готов.

Рассматривая в предварительном слушании ходатайство обвиняемого о возвращении уголовного дела прокурору, суд первой инстанции проверил доводы о нарушении прав ФИО1 при ознакомлении ФИО1 и его защитника с материалами уголовного дела в порядке ст.217 УПК РФ, и, вопреки доводам жалоб осужденного и адвоката Тимониной А.О., пришел к правильному выводу, что таких нарушений, которые являлись бы основанием к возвращению дела прокурору, следователем допущено не было. В данной части был допрошен следователь ЧИА, который последовательно пояснил обстоятельства и результаты проведения ознакомления ФИО1 и его защитника с материалами уголовного дела в порядке ст.217 УПК РФ. Оснований ставить под сомнение показания ЧИА не имеется, поскольку они подтверждаются протоколом соответствующего ознакомления и графиком (т.8 л.д.27-31, 32). Отказ от подписи ФИО1 в указанном протоколе ознакомления и графике зафиксирован надлежащим образом.

Доводы ФИО1 о том, что при ознакомлении с материалами уголовного дела в порядке ст.217 УПК РФ следователем 26 декабря 2019 года ему не были разъяснены права, предусмотренные
ч.5 ст.217 УПК РФ, судом первой инстанции проверены и обоснованно отклонены, опровергаются протоколом ознакомления с материалами уголовного дела, где в том числе в соответствующей графе о разъяснении прав имеется подпись защитника и удостоверенная запись об отказе ФИО1 от подписи.

Кроме этого, суд апелляционной инстанции отмечает, что ФИО1 фактически и реализовал свои права, предусмотренные ч.5 ст.217 УПК РФ, заявив ходатайство о проведении предварительных слушаний, что также подтверждает факт разъяснения следователем обвиняемому ФИО1 положений ч.5 ст.217 УПК РФ.

Оценивая доводы жалоб осужденного и адвоката Тимониной А.О. о том, что следователем ЧИА при ознакомлении ФИО1 и его защитника с материалами уголовного дела в порядке ст.217 УПК РФ были нарушены права ФИО1 как несостоятельные и не влекущие оснований для отмены постановленного приговора, суд апелляционной инстанции также принимает во внимание, что после поступления дела в суд ФИО1 дополнительно знакомился с материалами дела и вещественными доказательствами - оптическими дисками, в том числе 13, 14, 17, 26 и 27 февраля 2020 года, кроме того, стороне защиты предоставлялись копии материалов дела, на что указывалось в том числе адвокатом Тимониной А.О. Таким образом, оснований полагать, что было нарушено право ФИО1 на защиту и ознакомление с материалами дела, не имеется.

Вопреки доводам апелляционной жалобы осужденного, постановление следователя ПВВ об отказе в возбуждении уголовного дела и освобождения от уголовной ответственности от 12 августа 2019 года не свидетельствует от отсутствии события преступления, совершенного ФИО1, поскольку указанным постановлением от 12 августа 2019 года в возбуждении уголовного дела в отношении КАА по п. «в» ч.5 ст.290 УК РФ и в отношении ХМА по п. «б» ч.3
ст.291.1 УК РФ было отказано в связи с отсутствием в их действиях состава преступления на основании п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ, так как КАА. и ХМА добровольно обратились в правоохранительные органы с сообщением о намерении ФИО1 дать взятку, тем самым у них отсутствовала именно субъективная сторона на совершение ими преступления. Таким образом, указанное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 12 августа 2019 года, а также то обстоятельство, что КАА и ХМА 13 июня 2019 года обратились в правоохранительные органы, после чего 14 июня 2019 года ХМА действовал в рамках оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент», не опровергает наличия события совершенного ФИО1 преступления и объективной стороны преступления в действиях осужденного. Доводы осужденного, приведенные в этой части в апелляционной жалобе, основаны на неверном толковании уголовного закона и разъяснений п.10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», а ссылка в этой части на судебное решение по другому уголовному делу в отношении другого лица в обоснование сомнений в доказанности вины осужденного ФИО1 подлежит отклонению как несостоятельная, поскольку судебный акт в отношении иного лица по другому делу не носит преюдициальный характер по отношению к рассматриваемому уголовному делу.

Доводы жалобы осужденного о том, что ООО «<...>» не было привлечено к административной ответственности по ст.19.28 КоАП РФ за незаконное вознаграждение от имени юридического лица, никакого правового значения для юридической оценки действий ФИО1 не имеет, а из материалов дела не следует, что сотрудники ООО «<...>» знали о том, что ФИО1 намеревается передать незаконное вознаграждение.

Доводы апелляционных жалоб о том, что ФИО1 не выполнял управленческие функции в ООО «<...>», поэтому не является специальным субъектом состава преступления, на доказанность вины и на квалификацию действий осужденного не влияют, поскольку субъект преступления по ст.291 УК РФ является общим субъектом - физическое вменяемое лицо, достигшее возраста, установленного уголовным законом, а не только лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации. Позиция стороны защиты в данной части основана на неверном толковании уголовного закона и п.28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях». Тем самым доводы осужденного ФИО1 о том, что свидетель ЗРР не намеревался давать взятку свидетелю КАА., также не влияют на доказанность вины осужденного и правильность квалификации его действий.

Вопреки доводам жалобы осужденного ФИО1, отсутствие по данной категории уголовных дел потерпевших не свидетельствует о не причинении вреда соответствующим общественным отношениям, защищаемым уголовным законом, поэтому не свидетельствует об отсутствии объекта и объективной стороны совершенного ФИО1 преступления.

Действия осужденного ФИО1 судом правильно квалифицированы как оконченное преступление по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ. То обстоятельство, что денежные средства свидетель ХМА не передал свидетелю КАА, вопреки доводам стороны защиты, не свидетельствует в данном случае о неоконченной преступной деятельности в действиях ФИО1, который предпринял все необходимые действия по передаче взятки, а также не свидетельствует об отсутствии события преступления. В данной части суд принимает во внимание, что с сообщением о намерении ФИО1 дать взятку КАА. свидетели ХМА и КАА обратились в правоохранительные органы, после чего ХМА в данном случае действовал в условиях оперативно-розыскного мероприятия. Поэтому, вопреки доводам жалоб, то обстоятельство, что в ходе оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» не принимал участия сам КАА, также не указывает на отсутствие события преступления.

Ссылка в апелляционной жалобе осужденного на то обстоятельство, что свидетель ХМА не является должностным лицом на верность квалификации действий осужденного ФИО1 не влияет, поскольку ХМА в данном случае выступал в качестве посредника. При этом генеральный директор АО «<...>» КАА в соответствии с примечанием 1 к ст.285 УК РФ является должностным лицом.

Суд апелляционной инстанции также отмечает, что протокол судебного заседания суда первой инстанции полностью соответствует требованиям ст.259 УПК РФ. Поданные замечания на протокол судебного заседания были рассмотрены председательствующим в соответствии с требованиями ст.260 УПК РФ и приобщены к протоколу судебного заседания.

Сущность поданных замечаний в постановлениях председательствующего судьи не искажена, в решениях приведены все принесенные замечания, им дана оценка, при отклонении замечаний указаны мотивы принятого решения. Постановления суда по своей форме и содержанию соответствуют нормам уголовно-процессуального закона.

Кроме этого, суд апелляционной инстанции отмечает, что в соответствии с ч.3 ст.259 УПК РФ протокол не является стенографическим отражением происходящего в судебном заседании, а фиксирует значимые для дела факты, имевшие место в при разбирательстве дела: данные об участниках судебного заседания, об их процессуально значимых действиях и решениях, а также подробное, но не дословное, содержание показаний и результаты исследования доказательств. Именно такое содержание протокола судебного заседания имеет место по данному делу.

Существенных нарушений норм действующего законодательства при рассмотрении замечаний на протокол судебного заседания и вынесении решения судом не допущено.

При таких обстоятельствах законность и обоснованность постановлений о рассмотрении замечаний на протокол судебного заседания сомнений не вызывает.

Уголовное дело рассмотрено судом без нарушения принципа состязательности сторон, права на защиту.

Из протокола судебного заседания видно, что судебное разбирательство проведено всесторонне, полно и объективно, вопреки доводам стороны защиты об обратном. Председательствующий, сохраняя объективность и беспристрастие, обеспечил равенство прав сторон, соблюдение принципа состязательности, создав необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Сторона защиты активно пользовалась правами, предоставленными законом, в том числе исследуя доказательства и участвуя в разрешении процессуальных вопросов. Ходатайства стороны защиты были рассмотрены в соответствии с уголовно-процессуальным законом, обоснованность принятых по ним решений сомнений не вызывает.

Тот факт, что данная судом оценка доказательств не совпадает с позицией стороны защиты, а ряд ходатайств стороны защиты оставлялись судом первой инстанции без удовлетворения, не свидетельствует о нарушении судом требований ст.88 УПК РФ, принципа состязательности сторон, права подсудимого на защиту, а также не указывает об обвинительном уклоне суда.

Согласно материалам уголовного дела заявленные в ходе судебного разбирательства ходатайства участников процесса судом рассмотрены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, принятые по результатам рассмотрения ходатайств решения основаны на положениях законодательства, мотивированы.

Данные постановления суда являются мотивированными, соответствуют правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 25 января 2005 года № 42-О «По жалобам граждан ФИО3, ФИО4, ФИО5 и ФИО6 на нарушение конституционных прав и свобод положениями ст.ст. 7, 123, ч. 3 ст. 124, 125, 388 и 408 УПК РФ». Судом первой инстанции дана оценка доводам ходатайств, которые разрешены по существу, что свидетельствует о необоснованности утверждений осужденного о том, что суд принимал по ходатайствам защиты немотивированные решения.

Совокупность исследованных в суде первой инстанции доказательств обоснованно признана судом достаточной для принятия по делу итогового решения.

Неустранимых существенных противоречий в исследованных судом доказательствах, сомнений в виновности осужденного, которые бы надлежало толковать в его пользу, вопреки мнению стороны защиты, не имеется.

Доводы апелляционных жалоб о неправильной оценке исследованных судом доказательств сводятся по существу к переоценке доказательств, которые в соответствии со ст.17 УПК РФ суд оценивает по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Оснований не согласиться с оценкой судом доказательств, положенных в основу приговора, у судебной коллегии не имеется.

Проанализировав и оценив собранные доказательства в их совокупности, верно установив обстоятельства совершения преступления, подробно изложив в приговоре мотивы принятого решения, суд правильно квалифицировал действия ФИО1 по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ, как дача взятки в виде денег должностному лицу через посредника в крупном размере.

Оснований для иной квалификации действий осужденного, которая тщательно мотивирована судом первой инстанции, суд апелляционной инстанции не усматривает.

Оснований для вывода об оправдании ФИО1, как о том ставится вопрос в апелляционных жалобах, не имеется.

При назначении ФИО1 наказания суд в соответствии с требованиями закона учел характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности виновного, смягчающие наказание обстоятельства, а также принимал во внимание влияние наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Так, в качестве обстоятельств, смягчающих ФИО1 наказание, суд признал: явку с повинной, признание вины на предварительном следствии, раскаяние в содеянном, <...>

Вопреки доводам жалобы осужденного ФИО1, оснований для исключения «явки с повинной», «признания вины на предварительном следствии», «раскаяния в содеянном» из числа смягчающих обстоятельств и, тем самым ухудшения положения осужденного, суд апелляционной инстанции не усматривает в соответствии с положениями
ч.1 ст.389.24 УПК РФ ввиду отсутствия в данной части представления прокурора или жалобы потерпевшего.

Сведений о наличии смягчающих наказание обстоятельств, предусмотренных ч.1 ст.61 УК РФ, и не учтенных судом первой инстанции, в материалах дела не имеется.

Обстоятельств, отягчающих наказание, судом обоснованно не установлено.

При назначении наказания судом указано об учете данных о личности ФИО1, что свидетельствует о том, что суд принимал во внимание сведения, характеризующие осужденного с положительной стороны, которые были исследованы в судебном заседании в качестве данных о личности, в том числе <...>

Свое решение о назначении наказания в виде лишения свободы суд в приговоре надлежащим образом мотивировал, поэтому сомнений в своей обоснованности оно не вызывает. Суд апелляционной инстанции также считает, что с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности осужденного, более мягкий вид основного наказания не обеспечит достижения целей наказания.

При назначении наказания судом обоснованно применены положения
ч.1 ст.62 УК РФ.

Суд обоснованно не усмотрел оснований для применения положений ч.6 ст.15, ст.64, ст.73 УК РФ, не усматривает их и суд апелляционной инстанции. При этом суд апелляционной инстанции также приходит к выводу, что несмотря на наличие смягчающих наказание обстоятельств, принимая во внимание характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности ФИО1, его исправление невозможно без реального отбывания наказания, поэтому оснований для применения положений ст.73 УК РФ не имеется.

Правовых оснований для замены ФИО1 наказания в виде лишения свободы принудительными работами, которые не предусмотрены санкцией ч.4 ст.291 УК РФ, в порядке, установленном ст.53.1 УК РФ, не имеется.

С учетом характера и тяжести совершенного преступления, суд первой инстанции, мотивировав свое решение, обоснованно назначил ФИО1 дополнительное наказание в виде штрафа, предусмотренное санкцией
ч.4 ст.291 УК РФ.

Вопреки доводам жалоб осужденного и защитника Демьянчука А.В. штраф в размере 10-кратной суммы взятки - 10 000 000 рублей, назначен правильно, размер его определен в соответствии с требованиями
ч.3 ст.46 УК РФ. Указание судом в приговоре на учет характера и тяжести совершенного преступления относится к обоснованию необходимости назначения данного дополнительного вида наказания. Оснований полагать, что при определении размера штрафа, который согласно санкции
ч.4 ст.291 УК РФ может составлять размер до 60-кратной суммы взятки, суд не взял во внимание имущественное положение осужденного и его семьи, возможность получения осужденным заработной платы или иного дохода, наряду с тяжестью совершенного преступления, не имеется. Как имущественное положение осужденного и его семьи, так и возможность получения осужденным заработной платы или иного дохода, выяснялись в судебном заседании с исследованием соответствующих документов, поэтому были известны суду и им учитывались при определении размера штрафа. Таким образом, ссылка осужденного и защитника Демьянчука А.В. на размер заработной платы осужденного, <...> о необоснованности определения размера штрафа не свидетельствует.

Наказание ФИО1 в виде лишения свободы и дополнительное наказание в виде штрафа назначено в соответствии с требованиями ст.ст.6, 43, 60 УК РФ, с учетом всех обстоятельств, влияющих на его назначение, соразмерно содеянному, соответствует тяжести преступления, личности осужденного, и чрезмерно суровым по своему виду и размеру не является. Оснований для смягчения наказания в виде лишения свободы и дополнительного наказания в виде штрафа суд апелляционной инстанции не усматривает.

Вид исправительной колонии назначен правильно.

Вопреки доводам апелляционных жалоб, решение суда о конфискации денежных средства в сумме 150000 рублей, изъятых в ходе осмотра места происшествия, принято в соответствии с требованиями закона - на основании п. «г» ч.1 ст.104.1 УК РФ. Суд первой инстанции пришел к правильному выводу о принадлежности данных денежных средств ФИО1 и обоснованно отклонил доводы стороны защиты о том, что эти денежные средства были взятыми НЛА под отчет в
ООО «<...>», оценка чему была дана выше в апелляционном определении.

Исходя из обстоятельств уголовного дела, данных о личности ФИО1 и осуждения его к лишению свободы за совершение особо тяжкого преступления, у суда имелись достаточные и реальные основания полагать, что в случае освобождения из-под стражи ФИО1 мог скрыться и воспрепятствовать исполнению приговора, в связи с чем суд первой инстанции при постановлении приговора правильно не нашел оснований для изменения или отмены в отношении ФИО1 меры пресечения в виде заключения под стражу до вступления приговора в законную силу.

Нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену приговора, из материалов дела не усматривается.

Вместе с тем приговор суда в отношении ФИО1 подлежит изменению на основании п.3 ст.389.15, п.1 ч.1 ст.389.18 УПК РФ, в связи с неправильным применением уголовного закона в части назначенного дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности.

Согласно ч.1 ст.297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым.

В соответствии с ч.1 ст.47 УК РФ лишение права занимать определенные должности состоит в запрещении занимать должности на государственной службе, в органах местного самоуправления.

Согласно п.9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от
22 декабря 2015 года № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» лишение права занимать определенные должности состоит в запрещении занимать должности только на государственной службе или в органах местного самоуправления.

Данные требования закона судом не выполнены.

Как следует из материалов уголовного дела, ФИО1 назначено дополнительное наказание в виде лишения права занимать руководящие должности и должности, связанные с организационно-распорядительными и финансово-хозяйственными функциями в коммерческих и некоммерческих организациях, что не соответствует требованию закона.

Назначение осужденному ФИО1 дополнительного наказания, не предусмотренного законом, свидетельствует о том, что фактически оно назначено не было.

С учетом изложенного, приговор суда подлежит изменению в части исключения указания на назначение ФИО1 дополнительного наказания по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ в виде лишения права занимать руководящие должности и должности, связанные с организационно- распорядительными и финансово-хозяйственными функциями, в коммерческих и некоммерческих организациях, сроком на 5 лет, а апелляционная жалоба осужденного ФИО1, защитника Демьянчука А.В. в части назначения данного дополнительного наказания – удовлетворению.

Кроме этого, арест, наложенный на имущество ФИО1 на основании постановления Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл от 10 июля 2019 года: легковой автомобиль «<...>», идентификационный номер (VIN) <№>, <дата> года выпуска; мобильный телефон марки «SAMSUNG duos (В310Е)»; мобильный телефон марки «SAMSUNG Galaxy S8»; мобильный телефон «Xiaomi 4»; денежные средства в сумме 1600 российских рублей и 22 доллара США - обоснованно оставлен без изменения. Вместе с тем с учетом положений ст.115 УПК РФ решение суда в этой части подлежит уточнению указанием о том, что арест на имущество оставлен без изменения до исполнения приговора суда в части дополнительного наказания в виде штрафа. Ссылка ФИО1 на нахождение автомобиля «<...>» в залоге правового значения для разрешения вопроса о сохранении ареста на данное имущество не имеет, при этом доказательств залога на автомобиль не представлено.

Обжалованное осужденным ФИО1 и адвокатом Тимониной А.О. постановление суда от 4 февраля 2020 года, которым отказано в возвращении уголовного дела прокурору и в части признания доказательств, за исключением явки с повинной, недопустимыми, в силу положений ч.2 ст.389.2 УПК РФ самостоятельному обжалованию не подлежит, рассматривается судом апелляционной инстанции наряду с обжалованием итогового судебного решения по делу, и, соответственно, не требует вынесения отдельного процессуального решения.

С учетом изложенного, руководствуясь ст.ст.389.13, 389.15, 389.18, 389.20, 389.26, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ОПРЕДЕЛИЛ:

Апелляционную жалобу осужденного ФИО1 и защитника Демьянчука А.В. удовлетворить частично.

Приговор Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл от 6 августа 2020 года в отношении ФИО1 изменить:

- исключить указание на назначение ФИО1 дополнительного наказания по п. «б» ч.4 ст.291 УК РФ в виде лишения права занимать руководящие должности и должности, связанные с организационно- распорядительными и финансово-хозяйственными функциями, в коммерческих и некоммерческих организациях, сроком на 5 лет;

- уточнить в резолютивной части приговора, что арест, наложенный на имущество ФИО1 на основании постановления Йошкар-Олинского городского суда Республики Марий Эл от 10 июля 2019 года: легковой автомобиль «<...>» (идентификационный номер (VIN) <№>, <дата> года выпуска, цвет черный, двигатель <№>, номер кузова <№>, государственный регистрационный знак <№>), мобильный телефон марки «SAMSUNG duos (B310E)», мобильный телефон марки «SAMSUNG Galaxy S8», мобильный телефон «Xiaomi 4», денежные средства в сумме
1600 российских рублей и 22 доллара США, оставлен без изменения до исполнения приговора суда в части дополнительного наказания в виде штрафа.

В остальной части приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы НЛА. и защитника Тимониной А.О. - без удовлетворения.

Председательствующий Н.А. Ковальчук

Судьи: О.Ю. Лашманова

С.Н. Кузнецов