Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционное представление старшего помощника прокурора г. Южно-Сахалинска Приступина О.Н. на приговор Южно-Сахалинского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ, по которому

ФИО1, <данные изъяты>,

признан невиновным и оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 291 УК РФ в связи с отсутствием в его деянии состава преступления.

На основании ч. 1 ст. 134 УПК РФ за ФИО1 признано право на реабилитацию.

Проверив содержание приговора, доводы апелляционного представления, выслушав мнение сторон, судебная коллегия

установила:

По приговору Южно-Сахалинского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 оправдан ч. 3 ст. 291 УК РФ в связи с отсутствием в его деянии состава преступления.

Органами предварительного следствия ФИО1 обвинялся в даче взятки должностному лицу за совершение заведомо незаконных действий в г. Южно-Сахалинске при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В апелляционном представлении старший помощник прокурора г. Южно-Сахалинска Приступин О.Н., ссылаясь на правовую позицию Конституционного Суда РФ и нормы УПК РФ, выражает свое несогласие с выводами суда о признании недопустимыми доказательствами показания К.Д.В., который отказался от показаний, данных ранее без адвоката.

По мнению государственного обвинителя, К. не мог быть допрошен в качестве подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, а внесенные Федеральным законом № 376-ФЗ от 30 октября 2018 года изменения в УПК РФ, определяют статус подобных лиц, идентично статусу свидетеля, предоставляя права, предусмотренные ч. 4 ст. 56 УПК РФ, с изъятиями ч. 2 ст. 56.1 УПК РФ, и которые, согласно протоколу судебного заседания, были ему разъяснены, как и право являться на допрос с адвокатом.

К. имел реальную возможность пригласить адвоката, в том числе, осуществляющего его защиту по иному уголовному делу, однако воспользоваться указанным правом не пожелал, а обязать пригласить защитника следователь не имел возможности, как и не имелось у следователя оснований для самостоятельного назначения свидетелю адвоката, поскольку обязательное участие защитника при допросе свидетеля требованиями ст. 51 УПК РФ не предусмотрено. В судебном заседании К.Д.В. также допрошен судом без участия защитника.

Разъяснение К.Д.В. при его допросе в ходе предварительного расследования в качестве свидетеля положений ст. 307, 308 УПК РФ не может являться основанием для признания его показаний недопустимыми доказательствами, поскольку на момент проведения следственных действий закон не предусматривал исключения, внесенные в УПК РФ Федеральным законом № 376-ФЗ от 30 октября 2018 года, уголовные дела в отношении К.Д.В. и ФИО1 не соединялись и не выделялись друг из друга, с К.Д.В. досудебное соглашение не заключалось.

Вопрос о привлечении К.Д.В. к уголовной ответственности по ст. 307, 308 УК РФ даже после изменения им своих показаний в судебном заседании ни судом, ни правоохранительными органами не ставился.

На момент своего допроса К.Д.В. был осведомлен о своем праве не давать показания по обстоятельствам, относящимся к объему его собственного обвинения.

Полагает, что разъяснение уголовной ответственности К.Д.В. являлось единственным возможным способом (вплоть до настоящего времени) убедить его давать правдивые показания в отношении иного лица (в том числе и в той части, которая выходит за пределы обвинения самого К.Д.В.), что при отсутствии достаточного законодательного урегулирования вопроса, является стремлением соблюсти баланс интересов как самого К.Д.В., так и ФИО1

Указывает, что суд не оценил показания К.Д.В. с точки зрения их достоверности, не указал мотивы, по которым К.Д.В. мог бы себя оговорить в совершении преступления, а после его изобличения сотрудниками правоохранительных органов, предлагал ФИО1 и двум иным студентам сообщить об этих преступлениях в правоохранительные органы, то есть, судом не дана оценка причинам, по которым К.Д.В., как в рамках уголовного дела в отношении него самого, так и в рамках уголовного дела в отношении ФИО1, активно способствовал расследованию выявленных преступлений.

Указывает, что суд не в полном объеме изложил существо показаний свидетеля П.Э.А., дав оценку лишь той части показаний, которая согласуется с выводом о невиновности ФИО1, показания в части, где она указывает на свое понимание незаконности финансовых взаимоотношений К.Д.В. со своими студентами в приговоре не приведены, оценка им не дана.

Признав достоверными показания свидетеля П.Э.А. в судебном заседании, суд не дал оценку имеющимся в этих показаниях существенным противоречиям, в том числе в части определения суммы за выполненную ФИО1 работу.

Так, из показаний свидетеля П.Э.А., признанных судом достоверными, следует, что она не была заранее осведомлена о визите к ней ФИО1 После визита последнего, она разослала предложение (тему работы) трем «исполнителям». В течение нескольких дней «исполнители» предложили различные варианты сроков и стоимости заказа, лучшим из которых оказалось предложение К.Д.В.

В то же время, из показаний ФИО1, также признанных судом достоверными, следует, что во время своего первого визита к П.Э.А., она сразу же назвала сумму 20 000 рублей, которую он и оплатил.

Указанным и иным противоречиям в приговоре не дано никакой оценки.

Полагает, что противоречивые показания свидетелей П.Э.А. и К.Д.В. в судебном заседании о существующем между ними «профессиональном тандеме», в рамках которого П.Э.А. на постоянной основе принимала от различных студентов заказы для написания различного рода работ, а К.Д.В. являлся одним из «исполнителей», занимавшимся написанием работ для неограниченного круга студентов, опровергаются истребованными по ходатайству стороны обвинения сведениями из МРИ ФНС России по Сахалинской области о выполняемых видах деятельности ООО «Престиж-Сахалин», а также показаниями свидетеля С.С.Б., из которых следует что ООО «Престиж Сахалин», руководителем и учредителем которого являлась П.Э.А. не занималось никакой деятельностью, кроме реализации парикмахерских принадлежностей, а в период привлечения К.Д.В. ФИО1 к уголовной ответственности, в соответствующие правоустанавливающие документы были внесены изменения.

Дополняют указанные сведения и показания допрошенного по делу свидетеля С.С.Б. – представителя ТЦ «Гермес», сообщившей, что ни до инкриминируемых событий, ни после них бутик П.Э.А., кроме продажи парикмахерских принадлежностей никакой иной деятельностью не занимался.

Указанным доказательствам суд также не дал оценки, признав их не относимыми.

Считает не основанными на законе и выводы суда о признании неотносимыми доказательствами:

- диска с аудиозаписью разговора преподавателей К. и Б., из которого следует, что они договорились не задавать вопросы на защите диплома закрепленным за ними студентам (ФИО2 и Г.), поскольку действия К.Д.В. по обсуждению условий защиты выпускной квалификационной работы с другими преподавателями являлись теми действиями, за которые, согласно предъявленного обвинения, ФИО1 дал взятку, а указанный диск с записью служит способом проверки показаний К.Д.В. с точки зрения их достоверности;

- показаний свидетелей М.С.А., М.А.К., протокола осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ, согласно которому осмотрен оптических диск, полученный в ходе производства оперативно-розыскного розыскного мероприятия «Прослушивание телефонных переговоров», «Снятие информации с технических каналов связи», «Контроль почтовых отправлений», по мнению гособвинителя указанные доказательства позволяют установить принадлежность предметов, признанных в последующем вещественными доказательствами по делу (т. 2 л.д. 39-40) и необходимых для доказывания обстоятельств преступления.

По мнению автора представления, выводы суда основаны на противоречиях, являются взаимоисключающими друг друга.

Суд, признав доказательства допустимыми, относимыми и достоверными, часть из этих же доказательств признал неотносимыми, недостоверными, недопустимыми, а, сделав вывод об «отсутствии по настоящему уголовному делу субъекта преступления», не привел сведений, в чем именно заключается порочность данного элемента состава преступления.

По мнению государственного обвинителя, о виновности ФИО1 свидетельствуют показания К.Д.В. и П.Э.А., данные ими на стадии предварительного расследования, которые отличаются своей логичностью и последовательность, а потому являются достоверными, а показания этих же свидетелей в судебном заседании характеризуются своей противоречивостью и непоследовательностью, а потому на них не могут быть основаны выводы суда.

Указывая, что К.Д.В. сообщил суду о том, что лишь рекомендовал ФИО1 девушку по имени «Э.», о стоимости работ не говорил, деньги передавать не требовал, П.Э.А. в суде оспаривала наличие какой-либо предварительной договоренности с К.Д.В. о получении денежных средств от его студентов, пояснила, что стоимость работ определяет «автор работы», а не она, полагает, полагает, что на момент первого обращения к П.Э.А. ФИО1, последняя не могла знать стоимость его работы, однако допрошенный по делу ФИО1 пояснил, что по звонку пришел к П.Э.А., продиктовал тему работы, на что она сразу (то есть при первом визите) сообщила, что работа будет стоить 20 000 рублей, эта сумма была передана П.Э.А., что последняя не оспаривает.

Автор представления полагает, что показания К.Д.В. и П.Э.А., данные в судебном заседании, а также версия о существующем «тандеме» между К.Д.В. и П.Э.А. по профессиональному написанию работ для студентов, о «случайном стечении обстоятельств» при получении К.Д.В. «заказа» от П.Э.А., опровергаются их показаниями, данными в ходе предварительного расследования, выпиской из ЕГРЮЛ, показаниями допрошенного по делу свидетеля - сотрудника ТЦ «Гермес» С.С.Б.

По мнению старшего помощника прокурора, версия стороны защиты об отсутствии субъективной стороны преступления у ФИО1 опровергается, а предъявленное обвинение подтверждается:

- показаниями К.Д.В. на стадии предварительного расследования, изложенными при допросе в качестве свидетеля, при очной ставке, а также в явке с повинной (иной документ). Последний утверждал о достигнутой со ФИО1 договоренности по передаче денежных средств в качестве взятки, за успешную защиту выпускной работы.

- показаниями П.Э.А., утверждавшей в ходе предварительного следствия о том, что между ней и К.Д.В. была договоренность по получению от его студентов денежных средств, о том, что от ФИО1 она получила денежные средства 20 000 рублей и направила К.Д.В., за вычетом долга - 4000 рублей, из которых следует, что она «понимала, что данная финансовая деятельность К.Д.В. имеет незаконный характер, поскольку если бы все было законно, он брал с них деньги сам, а не просил» ее об этом.

- совокупностью сведений о реально осуществляемой деятельности ООО «Престиж-Сахалин» и П.Э.А.

- показаниями ФИО1, в той части, в которой они опровергают его собственную версию и подтверждают показания К.Д.В. на стадии следствия, согласно которым работа, полученная через П.Э.А., прошла все необходимые проверки, а в ходе последующей встречи с К.Д.В., (цитата) «он выбрал абзацы с текста с его дипломной работы и продиктовал ему текст пояснительной записки из его дипломной работы, которую он должен зачитать выпускной экзаменационной комиссии». По результатам такой защиты работы он (ФИО1) получил диплом о среднем профессиональном образовании.

Государственный обвинитель настаивает, что исследованные в судебном заседании доказательства позволили установить, что ФИО1, систематически прогуливающий занятия, имеющий низкий уровень знаний по специальности, при этом, игнорирующий требования своего научного руководителя о подготовке выпускной квалификационной работы в установленный срок, в конце периода своего обучения при выходе на итоговую аттестацию, возымел умысел обеспечить себе успешную подготовку и сдачу итоговой работы. В это же время, осознавая, что ФИО1 по своим способностям не способен подготовить в срок качественную итоговую работу у К.Д.В., как у преподавателя, возник умысел на «оказание содействия» своему студенту – ФИО1 Так, в ходе разговора между К.Д.В. и ФИО1 была достигнута договоренность, что за денежное вознаграждение в размере 20 000 рублей преподаватель обеспечить успешное прохождение итоговой аттестации студентом. Для этого, ФИО1 должен был передать денежные средства К.Д.В. через указанное им лицо, а тот ему передаст готовую работу, обеспечит принятие данной работы к защите, положительные рецензии, окажет содействие в ее защите перед комиссией.

Указывает и об отсутствии оснований сомневаться в достоверности показаний К.Д.В., данных им на стадии предварительного расследования о наличии договоренностей со ФИО1 именно на передачу взятки и ее предназначении именно для преподавателя, поскольку именно денежное вознаграждение являлось мотивом для К.Д.В. совершать последующие незаконные действия по самостоятельной подготовке выпускной работы, склонению других преподавателей из числа экзаменационной комиссии о снисхождении к ФИО1, иные действия, необходимые для успешной защиты студентом выпускной работы на фоне отсутствия у этого студента должных знаний. Показания свидетеля К.Д.В., данные им на стадии предварительного расследования согласуются с совокупностью иных доказательств, каждое из которых, в своей части, подтверждает их и предъявленное обвинение.

Просит приговор отменить в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции; существенным нарушением уголовно-процессуального закона; неправильным применением уголовного закона, несправедливостью приговора, передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе суда.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционного представления, аргументы сторон, высказанные в настоящем судебном заседании, судебная коллегия не находит оснований для отмены приговора.

В соответствии со ст.297 УПК РФ, приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым, и признается таковым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

Основаниями отмены оправдательного приговора судом апелляционной инстанции являются несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции; существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

Согласно требованиям ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает требования именно к доказыванию виновности лица, поскольку презумпция невиновности диктует признание судом всех фактов, свидетельствующих в пользу обвиняемого, – пока они не опровергнуты стороной обвинения в должной процессуальной форме.

Согласно названному конституционному принципу каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Из этого принципа в совокупности с принципом состязательности (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) следует, что суд вправе устанавливать виновность лица лишь при условии, если доказывают ее органы и лица, осуществляющие уголовное преследование.

Поскольку, по смыслу ст. 118 и ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, суд, рассматривая уголовные дела, осуществляет исключительно функцию отправления правосудия и не должен подменять органы и лиц, формирующих и обосновывающих обвинение, то не устраняемые ими сомнения в виновности обвиняемого, в силу ч. 3 ст. 49 Конституции РФ, толкуются в пользу обвиняемого. Более того, по смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов.

Таким образом, если органы уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого в полном объеме, то это должно приводить к постановлению в отношении него оправдательного приговора.

Постановив оправдательный приговор в отношении ФИО2, суд обоснованно исходил из конституционного положения (ст. 49 Конституции РФ), согласно которому неустранимые сомнения в виновности подсудимого толкуются в его пользу.

Судом первой инстанции уголовное дело в отношении ФИО1 рассмотрено в полном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Все представленные суду доказательства были исследованы в ходе судебного разбирательства.

При этом суд апелляционной инстанции находит, что оценка доказательствам по делу дана судом в той мере, в какой она необходима для правильного разрешения по существу.

Суд в приговоре дал надлежащую оценку всем доказательствам по делу в той части, в которой они имеют значение для оценки действий ФИО2 в объеме предъявленного ему обвинения.

Представленные прокурором доказательства, как в отдельности, так и в их совокупности, не преодолевают выводы суда об отсутствии в действиях ФИО1 состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 291 УК РФ.

Доводы прокурора в апелляционном представлении, по которым он не соглашается с оправданием ФИО1 фактически сводятся к следующему:

Суд необоснованно признал показания К.Д.В., данные им на предварительном следствии в качестве свидетеля, недопустимым доказательством; неправильно оценены доказательства: показания свидетелей П.Э.А., С.С.Б., М.С.А., М.А.К., диск с аудиозаписью разговора преподавателей К. и Б., протокол осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ, выводы суда в приговоре основаны на противоречиях, являются взаимоисключающими.

По мнению прокурора, версия стороны защиты об отсутствии субъективной стороны преступления у ФИО1 опровергается, а предъявленное обвинение подтверждается:

- показаниями К.Д.В. при допросе в качестве свидетеля, при очной ставке, а также в явке с повинной, в которых он утверждал о достигнутой со ФИО1 договоренности по передаче денежных средств в качестве взятки, за успешную защиту выпускной работы.

- показаниями П.Э.А., утверждавшей в ходе предварительного следствия о том, что между ней и К.Д.В. была договоренность о получении от его студентов денежных средств, о том, что от ФИО1 она получила денежные средства 20 000 рублей и направила К.Д.В., за вычетом долга – 4 000 рублей, из которых следует, что она «понимала, что данная финансовая деятельность К.Д.В. имеет незаконный характер, поскольку если бы все было законно, он брал с них деньги сам, а не просил» ее об этом.

- совокупностью сведений о реально осуществляемой деятельности ООО «Престиж-Сахалин» и П.Э.А.

Оценивая доводы прокурора, суд апелляционной инстанции не усматривает законных оснований согласиться с ним.

Вопреки доводам прокурора, отсутствие в уголовно-процессуальном законе Российской Федерации норм, регламентирующих допрос лица в качестве свидетеля по уголовному делу о причастности другого лица к совершению совместных преступных действий, не позволяло суду нарушить положения действующих норм (ст. 51 Конституции РФ, ст. 75 УПК РФ).

В системе последних, недопустимыми признаются показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде.

Поскольку на момент допроса К.Д.В. в качестве свидетеля по факту дачи ФИО1 ему взятки, К.Д.В. обладал статусом подозреваемого в причастности получения взятки от ФИО1, очевидно, что его показания о виновности ФИО2, автоматически изобличали его самого.

При этом не имеет значение, что уголовные дела в отношении ФИО2 и К. между собой не соединялись и друг из друга не выделялись.

Ссылка прокурора на внесенные Федеральным законом № 376-ФЗ от 30 октября 2018 года изменения в УПК РФ, относится к делам, по которым заключены досудебные соглашения о сотрудничестве, которое ни с К.Д.В., ни со ФИО1 не заключалось.

Осведомленность К.Д.В. о праве пользоваться помощью защитника, в том числе в рамках уголовного дела по обвинению ФИО1, и отсутствие такового, при наличии у него фактического статуса лица, подозреваемого в причастности получения взятки, вопреки доводам прокурора, не позволяло суду первой инстанции проигнорировать положения, предусмотренные ст. 75 УПК РФ.

О порочности данных доказательств свидетельствует, по мнению суда апелляционной инстанции, и предупреждение К.Д.В. при его допросе в качестве свидетеля об обстоятельствах совершения им преступления, об уголовной ответственности по ст. 307, 308 УПК РФ, что тем самым пресекало его право, предусмотренное ст. 51 Конституции РФ, не свидетельствовать против себя, и защищаться, выдвигая алиби по собственному усмотрению, то есть лишало его с учетом фактического статуса подозреваемого надлежащей защиты.

Доводы прокурора о том, что на момент своего допроса К.Д.В. был осведомлен о праве не давать показания по обстоятельствам, относящимся к объему его собственного обвинения, алогичны, поскольку показания К. об обстоятельствах дачи ему ФИО2 взятки, автоматически изобличали самого К. в ее получении.

Рассуждения прокурора о том, что на момент проведения следственных действий закон не предусматривал исключения, и предупреждение за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний, являлось единственным возможным способом убедить К.Д.В. давать правдивые показания в отношении иного лица, что при отсутствии достаточного законодательного урегулирования вопроса, указанное является стремлением соблюсти баланс интересов как самого К.Д.В., так и ФИО1, противоречат нормам Конституции РФ и не основаны на положениях уголовно-процессуального закона.

В этой связи суд первой инстанции обоснованно признал недопустимыми указанные показания, и показания, данные им в ходе очной ставки, как полученные в отсутствие защитника, с предупреждением об уголовной ответственности по ст. 307, 308 УК РФ, от которых он в дальнейшем отказался, а аргументы прокурора, изложенные в его апелляционном представлении об обратном, основаны на неверном толковании УПК РФ.

Поскольку суд первой инстанции признал показания К.Д.В. недопустимым доказательством по делу, оснований устанавливать мотивы, по которым он мог себя оговорить в совершении преступления, не имелось, тем более не мог этого сделать суд в рамках уголовного дела в отношении ФИО2, на чем настаивает прокурор в представлении.

Вопреки доводам прокурора, суд изложил показания П.Э.А. в достаточном объеме, имеющем отношение к предъявленному ФИО1 обвинению.

При этом умозаключения свидетеля о незаконности финансовых взаимоотношений К.Д.В. со своими студентами обоснованно не приведены в приговоре, поскольку они носят характер предположений и догадок свидетеля, не основанные на фактах, а потому не могут являться доказательством наличия у ФИО2 какого-либо преступного умысла.

Более того, из показаний свидетеля нельзя сделать однозначный вывод о том, что действия ФИО1 были направлены именно на передачу взятки К., в том числе, в силу отсутствия конкретики в показаниях свидетеля.

Изложение в протоколе допроса свидетеля ее показаний о том, что «к ней от К. пришел ФИО2…», «для передачи денег К. обращались три студента…» и тд, при осведомленности П. на момент выполнения следственных действий об изготовлении дипломной работы К. и перечислении именно ему денежных средств за ее выполнение, в силу неопределенности их изложения при отсутствии уточнений, не позволяют сделать выводы, о заведомой осведомленности ФИО2 об изготовлении его работы именно К., как и не свидетельствует о наличии между К. и ФИО2 предварительной договоренности о взятке.

Противоречия в показаниях ФИО2 и П. в части времени передачи денег, как и противоречия в показаниях П.Э.А. в части наличия у К. перед ней денежного долга, не свидетельствуют об осуществлении через ФИО3 передачи взятки К.

В остальной части каких-либо противоречий в показаниях П. на следствии и в суде, не установлено, поскольку свидетель последовательно указывала о том, что ФИО2 обращался для написания дипломной работы, заплатив 20 000 рублей, которую в последующем выполнил К., получив денежное вознаграждение в размере 16 000 рублей.

Аргументы прокурора, в которых он подвергает сомнению достоверность показаний П., по мнению суда апелляционной инстанции, не влияют на выводы суда об отсутствии доказательств умысла ФИО2 на дачу взятки, и не восполняет их отсутствие.

Представленные сведения из МРИ ФНС России по Сахалинской области о выполняемых видах деятельности ООО «Престиж-Сахалин», как и показания свидетеля С.С.Б. не содержат в себе информации, опровергающей возможность осуществлением П.Э.А. помимо парикмахерских услуг, иной деятельностью, в том числе, о которой она поясняла в судебном заседании по изготовлению дипломной работы.

Вопреки доводам прокурора, выводы суда о признании неотносимыми доказательствами диска с аудиозаписью разговора преподавателей К. и Б., суд апелляционной инстанции также находит обоснованными.

Судебная коллегия исходит из положений, предусмотренных ст. 252 УПК РФ, в соответствии с которой она вправе делать выводы о виновности только в отношении ФИО2.

В этой связи, несмотря на то, что содержащаяся на диске информация о договоренности К. и Б. не задавать вопросы на защите диплома закрепленным за ними студентам, в том числе ФИО2, хоть и охватывается пределами обвинения о действиях ФИО2 по передаче взятки К. для совершения последним действий, в том числе направленных на оказание ему соответствующих преференций, вместе с тем, как не имеющая доказательственного значения наличия какого-либо преступного умысла у ФИО2, не участвующего в переговорах, не может относиться к доказательством виновности последнего.

Доказательств тому, что ФИО2 участвовал или обладал информацией по обсуждению К. условий защиты выпускной квалификационной работы ФИО2 с другими преподавателями, суду не представлено.

Что касается показаний свидетелей М.С.А. и М.А.К., о том, что К. в их квартире оставил сумку с ноутбуком, котрую в дальнейшем изъяли сотрудники полиции, суд апелляционной инстанции полагает, что они также не имеют отношения к данному уголовному делу, поскольку не содержат сведений, которые имели бы значение к установлению обоснованности предъявленного ФИО2 обвинения.

как правильно указал, содержащаяся на диске информация, полученная в результате оперативно-розыскных мероприятий: «Прослушивание телефонных переговоров», «Снятие информации с технических каналов связи», «Контроль почтовых отправлений», не содержит сведений, свидетельствующих о намерении ФИО2 передачи взятки К. и осуществлении таковой.

Вопреки доводам прокурора для суда апелляционной инстанции, очевидно, что допустимыми, относимыми и достоверными, полученными с соблюдением норм уголовно-процессуального закона суд первой инстанции на 15 листе приговора признал перечисленные им перед этим документы, такие как приказы № от ДД.ММ.ГГГГ, № от ДД.ММ.ГГГГ, № от ДД.ММ.ГГГГ, № от ДД.ММ.ГГГГ, № от ДД.ММ.ГГГГ, протокол заседания государственной экзаменационной комиссии, трудовой договор от ДД.ММ.ГГГГ, должностную инструкцию, не допустив при их оценке каких-либо противоречий.

Доводы прокурора о том, что суд, сделав вывод об «отсутствии по настоящему уголовному делу субъекта преступления», не привел сведений, в чем именно заключается порочность данного элемента состава преступления, опровергается содержанием приговора, в котором подробно дана оценка как отсутствию элементов состава инкриминируемого ФИО2 преступления, так и недоказанности вины последнего.

Суд апелляционной инстанции согласен с прокурором в том, что исследованные в судебном заседании доказательства позволили установить, что ФИО1, систематически прогуливающий занятия, имеющий низкий уровень знаний по специальности, при этом, игнорирующий требования своего научного руководителя о подготовке выпускной квалификационной работы в установленный срок, в конце периода своего обучения при выходе на итоговую аттестацию, решил обеспечить себе успешную подготовку и сдачу итоговой работы, что не является преступлением.

В то же время, вопреки доводам прокурора, суд первой инстанции в соответствии со ст. 252 УПК РФ не мог, рассматривая дело в отношении ФИО2, установить, что у К., как преподавателя, осознающего, что ФИО1 по своим способностям не способен подготовить в срок качественную итоговую работу, возник умысел на «оказание содействия» своему студенту – ФИО1

Кроме того, по ходатайству прокурора к материалам уголовного дела приобщены копия апелляционного определения по уголовному делу в отношении К., согласно которому действия К.Д.В. по факту получения им взятки от ФИО1 переквалифицированы с ч. 3 ст. 290 УК РФ на ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Судебная коллегия, рассматривая законность приговора в отношении К.Д.В., установила, что последний, как преподаватель «в принципе имел право оказывать студентам платные услуги в области образования согласно ст.101 Федерального закона от 29 декабря 2012 года №273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», Постановлению Правительства РФ от 15 августа 2013 года №706 «Об утверждении Правил оказания платных образовательных услуг», но в предусмотренном законом и ведомственными нормативными актами порядке, он же никаких конкретных действий, указывающих на неправомерность представления названными студентами своих выпускных квалификационных работ и получения ими дипломов, что в противном случае, по логике, должно было влечь признание их (работ и дипломов) ничтожными, не совершал, и они (действия) ему не вменялись, как это видно из предъявленного ему обвинения, в котором также отсутствует описание незаконности действий, за исполнение которых, К.Д.В. по версии органа предварительного следствия получал взятки».

Кроме того, судебная коллегия обратила внимание на «процессуальную порочность обвинения К.Д.В. в получении взятки, на что, по ее мнению, указывали неопределенность и противоречивость в описании следователем обстоятельств первоначального общения К., в частности, со студентом ФИО1, которому именно он предложил дать взятку, когда как из исследованной в апелляции по инициативе стороны защиты копии приговора Южно-Сахалинского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1 отражена уже иная позиция органа предварительного следствия, согласно которой это последний предложил К.Д.В. за взятку совершить те же самые действия в его пользу».

Таким образом, судебная коллегия пришла к выводу, что «представление гособвинением доказательств, свидетельствующих, по мнению прокуроров, о совершении К.Д.В. таких незаконных действий, касающихся ФИО2 и связанных с «обеспечением последующей успешной защиты вышеуказанной выпускной квалификационной работы, и как следствие получение диплома о среднем профессиональном образовании», юридически несостоятельно, т.к. предъявленное ему обвинение не содержит описания соответствующих обстоятельств, а поэтому судебные органы в силу требований ст.252 УПК РФ о пределах судебного разбирательства не правомочны их устанавливать и давать им судебную оценку».

В силу ст. 90 УПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом без дополнительной проверки.

Принимая во внимание, что судебная коллегия, рассматривая уголовное дело в отношении К.Д.В. установила отсутствие в его действиях состава преступления – получения взятки, тем самым исключила возможность даже при наличии доказательств виновности ФИО2 в ее даче, действия последнего не могли быть квалифицированы как дача взятки при отсутствии получателя таковой, в том числе с учетом конструкции обвинения.

Выводы судебной коллегии в апелляционном определении от ДД.ММ.ГГГГ о том, что К. совершил действия по злоупотреблению им должностными полномочиями, сопряженные с получением материального вознаграждения, имеющую повышенную общественную опасность, учитывая явно корыстный характер описанных в обвинении и приговоре действий преподавателя К.Д.В. по созданию условий получения им денежных средств от ФИО1, имеют правовые последствия лишь для К.Д.В., и не влекут ответственность для ФИО1, против законных интересов которого, имеющего в силу ст. 43 Конституции РФ право получения надлежащего профессионального образования, они, как установлено в апелляционном определении, совершены.

Поскольку собранных обвинением доказательств, исследованных в судебном заседании, в их совокупности не достаточно для того, чтобы прийти к выводу об обоснованности предъявленного ФИО1 обвинения, опровергнув доказательства, представленные стороной защиты, суд обоснованно принял решение о его оправдании.

Выводы суда соответствуют положениям уголовного закона и анализу установленных судом фактических обстоятельств дела с учетом оценки доказательств в соответствии с принципом уголовного судопроизводства, содержащимся в ст. 14 УПК РФ, согласно которой бремя доказывания обвинения лежит на стороне обвинения и все сомнения, которые не могут быть устранены, толкуются в пользу обвиняемого.

В связи с изложенным, суд апелляционной инстанции находит несостоятельными доводы апелляционного представления о необоснованности выводов суда, отсутствии оценки доказательств обвинения и нарушении требований ст. 17, 88 УПК РФ.

Таким образом, вопреки доводам прокурора, суд апелляционной инстанции не усматривает нарушений уголовно-процессуального закона, способных повлечь отмену оправдательного приговора.

Предусмотренных ст.389.17 УПК РФ нарушений уголовно-процессуального закона, свидетельствующих о лишении или ограничении гарантированных УПК РФ прав участников судопроизводства, несоблюдении процедуры судопроизводства или иных обстоятельств, которые повлияли либо могли повлиять на постановление законного и справедливого приговора, судебной коллегией при рассмотрении дела также не выявлено.

При изложенных обстоятельствах, судебная коллегия, полагает, что приговор суда является законным и обоснованным, а оснований для отмены оправдательного приговора по доводам, изложенным в апелляционном представлении прокурора, не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия,

определила:

приговор Южно-Сахалинского городского суда от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1 оставить без изменения, апелляционное представление старшего помощника прокурора г. Южно-Сахалинска Приступина О.Н. – без удовлетворения.

Апелляционное определение вступает в законную силу немедленно, может быть обжаловано в кассационную инстанцию в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ.

Председательствующий В.В. Халиуллина

Судьи: Е.В. Метельская

А.Н. Тищенко

Копия верна: В.В. Халиуллина