Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Ш.С.В. и апелляционной жалобе адвоката Багрянского Ф.В. в защиту интересов осужденного Чегодаева К.К. на приговор Фрунзенского районного суда г. Владимира от 26 апреля 2022 года, которым

Чегодаев К. К., **** года рождения, уроженец ****, ранее не судимый,

признан виновным и осужден по ч. 3 ст. 159 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 1 год.

В соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное наказание постановлено считать условным с установлением испытательного срока на 1 год 6 месяцев, на осужденного возложены следующие обязанности: в течение испытательного срока не менять постоянного места жительства и работы без уведомления специализированного государственного органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного.

Приговором также решены вопросы о сохранении ранее избранной в отношении осужденного Чегодаева К.К. меры процессуального принуждения в виде обязательства о явке до вступления приговора в законную силу и вещественных доказательствах.

Заслушав доклад судьи Пальцева Ю.Н. о содержании приговора, существе доводов апелляционных представления и жалобы, выступления прокурора Исаевой О.Л., полагавшей необходимым приговор изменить по доводам апелляционного представления, жалобу оставить без удовлетворения, осужденного Чегодаева К.К. и его защитника – адвоката Багрянского Ф.В., поддержавших доводы жалобы в полном объеме об отмене приговора, суд апелляционной инстанции

установил:

Чегодаев К.К. признан виновными в совершении покушения на мошенничество, то есть тайное хищение чужого имущества путем обмана, в крупном размере.

Преступление совершено **** на территории **** при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Ш.С.В., не оспаривая установленные судом фактические обстоятельства по делу и квалификацию содеянного, выражает несогласие с приговором ввиду допущенного нарушения уголовно-процессуального закона. Ссылаясь на положения п. 3 ч. 1 ст. 308 УПК РФ, указывает, что во вводной части приговора судом верно указано, что Чегодаев К.К. обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, а в описательно-мотивировочной части содержится обоснованный вывод о его виновности в совершении указанного преступления. Однако в резолютивной части приговора Чегодаева К.К. осужден за совершение оконченного мошенничества – по ч. 3 ст. 159 УК РФ, что, по мнению автора представления, является технической ошибкой, которая не влияет на правильность выводов суда о виновности Чегодаева К.К. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, а также на назначенное наказание, которое является справедливым и снижению не подлежит. Просит приговор в отношении Чегодаева К.К. изменить, уточнить резолютивную часть приговора, дополнив ее указанием на ч. 3 ст. 30 УК РФ, в остальной части приговор оставить без изменения.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней адвокат Багрянский Ф.В. выражает несогласие с приговором, полагая его незаконным, необоснованным и подлежащим отмене. Заявляет о неправомерности и незаконности повторного изменения государственным обвинителем в ходе судебного разбирательства обвинения, предъявленного Чегодаеву К.К., с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 165 УК РФ на ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ. Ссылаясь на положения ч. 8 ст. 246 УПК РФ, разъяснения, изложенные в п. 29 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», указывает, что государственный обвинитель П.А.В. не привел какие-либо доводы, обосновывающие, почему государственный обвинитель Ш.С.В. ранее ошиблась, изменяя обвинение в сторону смягчения. Полагает, что при возврате к первоначальному обвинению требования закона соблюдены не были, что было проигнорировано судом. Заявляет об отсутствии в действиях Чегодаева К.К. состава инкриминируемого ему преступления. В обоснование указывает, что Чегодаев К.К. не представлял в налоговый орган фиктивные документы. Подав декларацию о возмещении налога на добавленную стоимость, он не просил о возврате денежных средств и не имел намерения получать бюджетные денежные средства. Полагает, что выводы суда о подаче Чегодаевым К.К. в налоговый орган заявления о возврате из бюджета суммы налога, а также о наличии у него умысла на получение бюджетных денежных средств не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании. Сообщает, что заявление о возврате суммы налога, подлежащего возврату из бюджета, Чегодаев К.К. в налоговый орган не подавал, им была подана лишь декларация по налогу на добавленную стоимость. Факт того, что данная декларация не содержала просьбу Чегодаева К.К. о возмещении НДС путем его возврата, а лишь отражала сумму налога, исчисленного налогоплательщиком, был установлен в результате исследования декларации в ходе судебного разбирательства. При этом подача данной декларации является обязанностью налогоплательщика, которая в соответствии с требованиями Налогового кодекса РФ не ставится в зависимость от того, подлежит возмещению НДС или нет. По мнению защитника, судом не были учтены обстоятельств, которые могли существенно повлиять на его выводы, в том числе тот факт, что сама по себе подача декларации по НДС в принципе не преследует цель именно возврата суммы налога из бюджета и не может повлечь за собой автоматически именно возврат денежных средств налогоплательщику из бюджета. Об изъятии денежных средств из бюджета можно говорить только в случае возмещения налога на добавленную стоимость путем его возврата. Ссылаясь на положения ст. 176 НК РФ, указывает, что налоговый орган не вправе самостоятельно (только лишь при наличии налоговой декларации) осуществить возврат из бюджета сумм налога без соответствующего заявления налогоплательщика. Резюмирует, что для получения выплаты из бюджета в размере 619 661 рублей Чегодаев К.К. должен был, помимо налоговой декларации, подать соответствующее заявление. Между тем, как показал сам Чегодаев К.К., подавать подобное заявление в налоговый орган он не намеревался изначально, кроме того, в ходе налоговой проверки он перестал быть главой и членом КФХ, но даже если бы налоговый орган согласился с декларацией по налогу на добавленную стоимость, а сам он оставался главой или членом КФХ и, тем самым, имел возможность возместить сумму налога, то именно с заявлением о возврате он не обратился бы. Подчеркивает, что ставший главой КФХ Л.В.В., будучи допрошенным в суде, также пояснил, что и он получать бюджетные денежные средства не планировал, намереваясь прибегнуть лишь к возмещению путем зачета. Обращает внимание, что позиция стороны защиты о том, что сама по себе подача декларации по НДС в принципе не преследует цель именно возврата суммы налога из бюджета, а также о том, что заявления о возврате суммы налога из бюджета по декларации Чегодаев К.К. в налоговый орган не подавал, подтверждается показаниями свидетелей К.О.В., А.В.А. Полагает, что суд, указывая на то, что подача заявления об использовании налогового вычета при сдаче налоговой декларации не требуется и может быть подано налогоплательщиком в течение трех лет, фактически признает, что декларация по НДС, поданная Чегодаевым К.К., и заявление о возврате суммы налога, подлежащего возврату из бюджета, - два разных документа. Полагает данное указание суда противоречащим выводу суда о том, что Чегодаев К.К., подав декларацию по НДС, подал, тем самым, заявление о возврате суммы налога из бюджета. Кроме того, по мнению защитника, данный довод суда не опровергает доводов стороны защиты. Тот факт, что такое заявление может быть подано налогоплательщиком и, соответственно налоговый вычет им использован, в течение трех лет, не означает, что Чегодаев К.К. намеревался прибегнуть именно к такому способу возмещения налога (налоговому вычету), каких-либо доказательств этому стороной обвинения представлено не было. Полагает ошибочным вывод суда о том, что Чегодаев К.К. выполнил необходимые действия, направленные на хищение путем обмана в крупном размере чужого имущества с использованием схемы незаконного возмещения налога на добавленную стоимость, а равно о том, что о наличии умысла на хищение чужого имущества и корыстной заинтересованности свидетельствует поведение виновного, который пытался придать легальность своим действиям путем оформления фиктивных документов. Отмечает, что Чегодаев К.К. все действия, необходимые именно для хищения денежных средств, не выполнил, поскольку заявление о возврате денежных средств из бюджета им подано не было. По мнению защитника, даже если допустить, что Чегодаев К.К. представил фиктивные документы, подобные действия не могут свидетельствовать о его намерении прибегнуть именно к возврату денежных средств из бюджета. Резюмирует, что доводы стороны защиты об отсутствии в действиях Чегодаева К.К. состава преступления, предусмотренного ч. 3, ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, судом опровергнуты не были. Считает, что даже если допустить, что Чегодаев К.К. осознавал, что работы в соответствии с договорами подряда не выполнялись, то в любом случае при подаче налоговой декларации за 1 квартал 2019 года цель хищения он не преследовал, а его действия могут быть квалифицированы только как приготовление к уклонению физическим лицом от уплаты налогов, то есть по ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 198 УК РФ. Вместе с тем, с учетом примечания 2 к ст. 198 УК РФ о крупном размере, полагает, что в действиях Чегодаева К.К. отсутствует как состав преступления, предусмотренного ч. 3, ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, так и состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 198 УК РФ, в силу чего Чегодаев К.К. подлежал оправданию. Кроме того, в обоснование доводов о невиновности Чегодаева К.К. в инкриминируемом преступлении, сообщает, что последний обратился в налоговый орган с соответствующей декларацией, что являлось основанием для проведения в обязательном порядке камеральной налоговой проверки на предмет обоснованности заявленной к возмещению суммы налога, которая проводится в течение двух месяцев со дня представления такой декларации. Поясняет, что уточненная налоговая декларация за первый квартал 2019 года была подана Чегодаевым К.К. в налоговый орган ****. Указывает, что в данном случае налогоплательщик мог получить право на возмещение НДС не ранее ****, по окончании камеральной налоговой проверки. Между тем, по состоянию на ****Чегодаев К.К. не являлся главой КФХ и перестал быть его членом, при этом последний еще до подачи им **** соответствующей декларации знал о том, что до **** перестанет быть главой и членом КФХ. Ссылаясь на показания Чегодаева К.К. и свидетеля Л.В.В., отмечает, что к моменту подачи уточненной налоговой декларации между ними существовала устная договоренность о том, что Л.В.В. вместо Чегодаева К.К. станет главой и членом КФХ, а последний не будет иметь к КФХ никакого отношения. В подтверждение указанной договоренности ****Л.В.В. подал в налоговый орган заявление о прекращении КФХ, главой которого он ранее являлся, и **** налоговый орган прекратил (ликвидировал) КФХ с ОГРНИП ****. В дальнейшем ****Л.В.В. подал Чегодаеву К.К. заявление о вступление в члены КФХ (ОГРНИП ****), после чего и стал таковым. В тот же день в налоговый орган были поданы соответствующие документы о смене главы КФХ (ОГРНИП ****) и согласно уведомлению о постановке на налоговый учет с ****Л.В.В. стал главой указанного КФХ. Данное обстоятельство подтверждается также выпиской из ЕГРИП от ****. После смены главы КФХ в конце мая 2019 года Чегодаев К.К. подал соответствующее заявление о выходе из КФХ и перестал быть его членом, что подтверждается как показаниями Чегодаева К.К., так и показаниями Л.В.В. Резюмирует, что Чегодаев К.К. уже на момент подачи **** налоговой декларации по НДС не намеревался получать право на возмещение НДС каким-либо способом, поскольку точно знал, что к **** перестанет быть и главой КФХ, и его членом. Какой-либо договоренности о получении денег от КФХ или Л.В.В. между последним и Чегодаевым К.К. не было, что они оба также подтвердили в суде. Подчеркивает, что согласно приговору Чегодаев К.К. признан виновным в покушение на хищение именно в свою пользу, а не в пользу Л.В.В. или какого-то другого лица. Выражает несогласие с утверждением суда о том, что факт смены главы крестьянско-фермерского хозяйства уже после подачи налоговой декларации не имеет значение для квалификации действий Чегодаева К.К. по ч. 3 ст. 159 УК РФ. Отмечет, что Чегодаев К.К. еще до подачи соответствующей декларации знал о том, что перестанет быть главой КФХ и его членом, что, по мнению защитника, свидетельствует о том, что у Чегодаева К.К. при подаче декларации по НДС не было и не могло быть корыстной цели, поскольку, подавая декларацию, Чегодаев К.К. осознавал, что получить бюджетные денежные средства именно он не сможет в принципе. Оспаривает доводы суда о том, что Чегодаев К.К. имел отношение к деятельности организации. Отмечает, что суд первой инстанции не принял во внимания показания свидетеля Л.В.В. о том, что Чегодаев К.К. после смены главы КФХ подписывал лишь те документы, которые его просил подписать сам Л.В.В. По мнению защитника, даже если допустить, что налоговые декларации от Л.В.В. как главы крестьянско-фермерского хозяйства поступали в ИФНС с IP-адреса ****, которым пользовался Чегодаев К.К., то в любом случае все декларации были направлены Чегодаевым К.К. по просьбе самого Л.В.В. Утверждает, что выводы суда о совершении Чегодаевым К.К. преступления, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. Заявляет, что в нарушение ч.ч. 1, 3 ст. 240 УПК РФ обжалуемый приговор основан, в том числе, на доказательствах, которые не были исследованы в судебном заседании. В обоснование указывает, что журнал **** АО **** в ходе судебного разбирательства не исследовался (не оглашался). Кроме того, приведенные в приговоре части текста акта налоговой проверки от ******** (т. 1, л.д. 122-143), акта административного обследования объекта земельных отношений **** от **** (т. 1, л.д. 147-160), сопроводительного письма администрации **** от **** (т. 1, л.д. 161), акта обследования земельного участка от **** (т. 1, л.д. 162) и акта обследования земельного участка от **** (т. 1, л.д. 164), ответа МИФНС России **** по **** от **** (т. 1, л.д. 176-177), в ходе судебного разбирательства не оглашались. Полагает недостоверным отражение в обжалуемом приговоре показаний свидетелей К.Е.И. и Р.В.В., отмечая, что указанные свидетели не давали показаний о том, что дорогу к утиной ферме не строили и что дорога полевая (грунтовая). Кроме того, свидетель К.Е.И. не давал показаний о том, что «дорога из бетонных плит в **** к ферме была построена примерно в 1970-1980-е годы и с тех пор не реконструировалась». Свидетель Р.В.В. также не давала показаний о том, что дорога к ферме не реконструировалась. В связи с вышеизложенным, считает незаконным и необоснованным постановление суда от 02.06.2022 об отклонении замечаний стороны защиты на протокол судебного заседания. Ссылаясь на положения ч. 1 ст. 285 УПК РФ, указывает, что по смыслу закона частичное оглашение документа не подменяет полное его оглашение. Полагает, что приговор может быть основан только на той части документа, которая была оглашена в судебном заседании. Отмечает, что государственный обвинитель вправе сам определять, какие документы и в каком объеме ему необходимо оглашать, исходя из интересов стороны обвинения. Указывает, что тот факт, что сторона защиты, исходя из своих интересов, не просила исследовать тот или иной документ, не означает, что суд вправе в связи с этим основывать приговор на неоглашенной части документа. Подчеркивает, что все поданные стороной защиты замечания основаны на аудиозаписи судебного заседания, которая осуществлялась судом. На основании изложенного, приходит к выводу о том, что судом были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства повлияли на вынесение законного и обоснованного судебного решения. Просит приговор отменить, вынести в отношении Чегодаева К. К. оправдательный приговор.

В дополнении к апелляционной жалобе адвоката Багрянского Ф.В. – адвокат Сахарова Г.К. считает приговор незаконным, необоснованным и подлежащим отмене. В обоснование приводит доводы о недопустимости заключения почерковедческой судебной экспертизы ****. Обращает внимание, что согласно данному заключению, экспертиза была проведена в период со **** по ****, однако **** уголовное дело было приостановлено. Предварительное следствие было возобновлено лишь **** после отмены постановления. Указывает, что по смыслу ст.ст. 208, 209 УПК РФ после приостановления предварительного следствия производство каких-либо процессуальных действий не допускается, за исключением прямо предусмотренных законом. При этом возможности производства экспертизы после приостановления предварительного следствия уголовно-процессуальный закон не предусматривает. Приходит к выводу о незаконности производства экспертизы в обозначенный период. Ссылаясь на положения ч. 1 ст. 75 УПК РФ, заявляет, что суд, положив в основу приговора недопустимое доказательство, существенно нарушил уголовно-процессуальный закон, что путем нарушения процедуры производства повлияло на вынесение законного и обоснованного судебного решения. Просит приговор отменить, вынести в отношении Чегодаева К.К. оправдательный приговор.

Изучив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных представления и жалобы с дополнениями, выслушав стороны, суд апелляционной инстанции находит обжалуемый приговор подлежащим отмене в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, исходя из следующего.

В соответствии с ч. 2 ст. 297 УПК Российской Федерации приговор суда признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями УПК Российской Федерации и основан на правильном применении уголовного закона.

В соответствии с ч. 1 ст. 389.17 основаниями отмены или изменения судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных настоящим Кодексом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

Такие нарушения по настоящему уголовному делу допущены.

В соответствии с ч. 1 ст. 240 УПК РФ в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию. Суд заслушивает показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, заключение эксперта, осматривает вещественные доказательства, оглашает протоколы и иные документы, производит другие судебные действия по исследованию доказательств.

В силу ч. 3 ст. 240 УПК РФ приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре», в силу положений ст. 240 УПК РФ выводы суда, изложенные в описательно-мотивировочной части приговора, постановленного в общем порядке судебного разбирательства, должны быть основаны на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. Судам следует иметь в виду, что сведения, содержащиеся в оглашенных показаниях, как и другие доказательства, могут быть положены в основу выводов суда лишь после их проверки и оценки по правилам, установленным ст. ст. 87, 88 УПК РФ. При этом суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Указанные требования закона судом первой инстанции не выполнены.

Так, суд апелляционной инстанции находит заслуживающими внимания доводы апелляционной жалобы защитника Багрянского Ф.В. относительно несоответствия изложенного в приговоре содержания ряда доказательств виновности Чегодаева К.К. в инкриминируемом ему преступлении, оглашенному в судебном заседании государственным обвинителем, и в этой связи незаконности постановления суда от 02.06.2022 об отклонении замечаний стороны защиты на протокол судебного заседания.

Как следует из описательно-мотивировочной части приговора, судом в качестве доказательств виновности Чегодаева К.К. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ, наряду с другими доказательствами, приведены: акт **** отдела Управления Росреестра по **** от ******** (т. 1, л.д. 147-160), письмо председателя комитета по управлению имуществом и землеустройству администрации **** от **** № **** (т. 1, л.д. 161), акты осмотра земельных участков от **** и **** (т. 1, л.д. 162, 163), письмо ИФНС России **** по **** от **** № **** (т. 1, л.д. 176-177), соглашение между членами КФХ **** от **** (т. 2, л.д. 128-129).

Между тем, согласно аудиозаписи протокола судебного заседания, перечисленные выше доказательства, положенные судом в основу приговора, в ходе судебного разбирательства фактически исследованы не были, государственным обвинителем были оглашены лишь названия документов и листы дела, на которых они расположены, содержание же указанных документов не оглашалось.

Помимо этого, суд, в нарушении предусмотренного статьей 240 УПК РФ принципа непосредственности исследования доказательств, имеющих значение для правильного разрешения дела, в качестве доказательств виновности Чегодаева К.К. привел: акт налоговой проверки от ******** (т. 1, л.д. 122-143), дополнение к акту налоговой проверки от ******** (т. 7, л.д. 70-77), письмо администрации **** от **** № **** (т. 1, л.д. 221-222), письмо администрации муниципального образования **** от ******** (т. 2, л.д. 81), письмо генерального директора АО **** от ******** (т. 4, л.д. 157), налоговые декларации по НДС от ****, ****, ****, ****, ****, ****, ****, **** (т. 4, л.д. 130-153), локальный ресурсный сметный расчет **** (т. 3, л.д. 17-22), письмо и.о. заместителя начальника – директора филиала ФКУ **** в **** от ******** (т. 2 л.д. 142).

Вместе с тем, из аудиопротокола судебного заседания усматривается, что суд первой инстанции раскрыл в приговоре содержание указанных доказательств в объеме большем, нежели чем исследовалось сторонами путем оглашения данных документов, то есть фактически сведения, отраженные в них и имеющие значение для правильного установления обстоятельств по делу, относящихся к предмету доказывания, судом первой инстанции в полном объеме исследованы не были.

Кроме того, при изучении протокола судебного заседания также установлено, что приведенное в приговоре доказательство – журнал **** АО **** (т. 3, л.д. 92-93) не оглашалось и, соответственно, не исследовалось в ходе судебного разбирательства в условиях состязательного процесса по правилам, установленным ст. ст. 87, 88 УПК РФ, что также противоречит фундаментальным основам уголовного судопроизводства.

Между тем приведенные выше доказательства имеют важное значение для доказывания по делу. В этой связи суд, оценив вышеприведенные доказательства вне рамок судебного разбирательства и фактически лишив стороны всесторонне реализовать их процессуальные права, в том числе путем отклонения поданных защитником замечаний на протокол судебного заседания, в которых акцентировалось внимание именно на неполном оглашении содержания ряда доказательств по делу, тем самым, допустил существенное нарушение уголовно-процессуального закона, которое могло повлиять на вынесение законного и обоснованного приговора.

Кроме того, судом первой инстанции не учтено, что согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в постановлении от 14.07.2017 № 21-П и определениях от 22.03.2012 N 591-О-О, от 23.04.2013 N 557-О, от 27.10.2015 N 2337-О, невыполнение судом обязанности полноты и правильности отражения в протоколе судебного заседания тех или иных обстоятельств является элементом обеспечения права на эффективную судебную защиту, которое, с учетом вышеприведенных обстоятельств, было нарушено.

При изложенных обстоятельствах постановление суда первой инстанции об отклонении замечаний защитника Багрянского Ф.В. на протокол судебного заседания не может быть признано законным и обоснованным, в связи с чем доводы апелляционной жалобы защитника в указанной части подлежат удовлетворению.

Суд апелляционной инстанции, соглашаясь с доводами апелляционной жалобы защитника, также отмечает, что приведенные в приговоре показания свидетелей К.Е.И. и Р.В.В., данные ими в судебном заседании, не соответствуют показаниям указанных свидетелей, содержащихся в протоколе судебного заседания (т. 7 л.д. 141-132).

В частности, К.Е.И., как видно из протокола судебного заседания, не указывал, что дорога из бетонных плит в **** к ферме была построена примерно в 1970-1980-е годы и с тех пор не реконструировалась, наоборот, на вопрос государственного обвинителя сообщил, что ему неизвестно, что собой представляет эта дорога, и когда ее строили. Кроме того, указанный свидетель не давал показаний и в части того, что дорогу к утиной ферме не строили, она полевая (грунтовая), как это отражено в приговоре. Как усматривается из протокола судебного заседания на вопрос председательствующего свидетель сообщил, что дорогу к утиной ферме не видел, поскольку указанное место объезжает.

Согласно отраженным в протоколе судебного заседания показаниям свидетеля Р.В.В., данным суду, указанный свидетель сообщила о строительстве дороги из бетонных плит в **** к ферме в 70-х годах, при этом относительного того, что указанная дорога более не реконструировалась не сообщала. Не усматривается в показаниях данного свидетеля и сообщенных суду сведений о том, что дорогу к утиной ферме не строили, и что она полевая (грунтовая), тогда как в приговоре соответствующие сведения приведены.

Таким образом, обвинительный приговор в отношении Чегодаева К.К. постановлен без надлежащей оценки всех доказательств в их совокупности. Вместе с тем соблюдение требований ст. 87, 88 УПК РФ является необходимым условием для формирования законного и обоснованного вывода суда о виновности или невиновности подсудимого в совершении преступления.

Изложенное свидетельствует о том, что допущенные судом первой инстанции нарушения уголовно-процессуального закона, являются существенными, повлиявшими на исход дела, искажающими саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия, а именно, на правильное применение норм процессуального права, соблюдение прав осужденного на защиту, что служит основанием для отмены приговора.

Кроме того, суд апелляционной инстанции отмечает, что суд первой инстанции оставил без внимания и оценки то обстоятельство, что постановление о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительное заключение составлены с нарушением требований УПК РФ, исключающим возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на их основе, что согласно п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ является безусловным основанием по ходатайству стороны или судом по собственной инициативе возвращения уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Согласно п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2009 № 28 «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству» при решении вопроса о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям, указанным в ст. 237 УПК РФ, под допущенными при составлении обвинительного заключения нарушениями требований уголовно-процессуального закона следует понимать такие нарушения изложенных в ст. ст. 220, 225 УПК РФ положений, которые служат препятствием для принятия судом решения по существу дела на основании данного заключения.

Основанием для возвращения дела прокурору, во всяком случае, являются существенные нарушения норм уголовно-процессуального закона (что отмечено в Постановлении Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 г. N 18-П), которые не могут быть устранены в судебном заседании и исключают принятие по делу судебного решения, отвечающего требованиям справедливости.

В силу ст. 73 УПК РФ обстоятельствами, подлежащими доказыванию, являются, в том числе, виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы.

К числу требований, предъявляемых законом к форме и содержанию постановления о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения, ст. ст. 171, 220 УПК РФ относят, в частности, необходимость указания в них существа обвинения, места и времени совершения преступления, его способов, мотивов, целей, последствий и других обстоятельств, имеющих значение для данного уголовного дела.

В соответствии с ч. 3 ст. 30 УК РФ покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

Иными словами, вопрос о покушении может возникнуть только применительно к преступлениям, совершаемым с прямым умыслом, носящим целенаправленный характер.

В этой связи, с учетом особенностей законодательной конструкции состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК РФ, умысел, мотив и цель выступают обязательными признаками субъективной стороны преступления, от которых зависит правильность юридической оценки инкриминированного деяния в целях вынесения правосудного судебного решения по делу, в связи с чем они подлежат установлению и доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, а также отражению исходя из требований п. 4 ч. 2 ст. 171 и п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительном заключении.

Вместе с тем, как усматривается из существа выдвинутого в отношении Чегодаева К.К. обвинения, органом предварительного следствия было допущено противоречие в формулировках обвинения, а именно, в начале обвинения указана направленность умысла Чегодаева К.К. на приобретение права на чужое имущество, а в выводах указана направленность умысла на хищение чужого имущества. Аналогичное противоречие содержится и в приговоре при описании установленных судом фактических обстоятельств инкриминированного деяния, которые суд счел доказанными.

Также в обвинении не конкретизирован умысел Чегодаева К.К. применительно к вменяемым ему действиям с учетом отсутствия в представленном в налоговый орган пакете документов заявления о возврате из бюджета суммы налога (НДС), являющегося одним из обязательных условий в силу действующего налогового законодательства, влекущего производство налоговой инспекцией налогового вычета в выбранной налогоплательщиком форме, а также в чьих интересах он действовал, в личных или иных лиц.

Допущенные органом предварительного следствия нарушения п. 2 ч. 1 ст. 73 п. 4 ч. 2 ст. 171 и п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ являются существенными, препятствовавшими вынесению на их основе приговора по делу, отвечающего требованиям справедливости, поскольку противоречивость и неконкретность предъявленного обвинения исключает определение пределов судебного разбирательства применительно к требованиям ст. 252 УПК РФ, правильность юридической оценки действий Чегодаева К.К. и ущемляет гарантированное ему право знать, в чем он конкретно обвиняется, лишая его возможности определить объем обвинения, от которого он вправе защищаться.

Таким образом, предъявленное Чегодаеву К.К. обвинение не соответствует требованиям УПК РФ, что судом первой инстанции учтено не было.

Устранить допущенные органами предварительного следствия нарушения требований ст. 171 и ст. 220 УПК РФ в судебном заседании невозможно, поскольку формирование обвинения не входит в компетенцию суда, в соответствии с ч. 3 ст. 15 УПК РФ и позицией Конституционного Суда РФ суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, а также устанавливает правовой статус лиц, представляющих в уголовном процессе стороны обвинения и защиты, исходя из существа возлагаемых на каждую из этих сторон процессуальных функций (гл.6 и 7), обеспечивая тем самым их реальное разделение.

Изложенные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные органом предварительного расследования и судом первой инстанции, являются существенными, повлиявшими на исход уголовного дела, искажающими саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия.

При таких обстоятельствах приговор не может быть признан законным и обоснованным, поэтому он подлежит отмене, а уголовное дело возвращению прокурору на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Согласно ч. 3 ст. 237 УПК РФ, при возвращении уголовного дела прокурору судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого.

Разрешая вопрос о ранее избранной мере процессуального принуждения в отношении Чегодаева К.К., суд апелляционной инстанции учитывает тяжесть обвинения, в совершении которого он обвиняется, данные о его личности и полагает необходимым оставить избранную ему ранее меру процессуального принуждения в виде обязательства о явке без изменения.

С учетом принимаемого по уголовному делу решения доводы апелляционного представления рассмотрению не подлежат, жалоба адвоката Багрянского Ф.В. подлежит удовлетворению частично.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.22, 389.28 и 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

определил:

приговор Фрунзенского районного суда г. Владимира от 26 апреля 2022 года в отношении Чегодаева К. К. отменить, уголовное дело возвратить прокурору **** на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Меру процессуального принуждения в виде обязательства о явке в отношении Чегодаева К.К. оставить без изменения.

Апелляционную жалобу адвоката Багрянского Ф.В. удовлетворить частично.

Апелляционное определение может быть обжаловано непосредственно во Второй кассационный суд общей юрисдикции в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ.

Обвиняемый вправе ходатайствовать о своем участии в судебном заседании суда кассационной инстанции.

Председательствующий подпись В.В. Великанов

Судьи: подписи Ю.Н. Пальцев

Т.В. Вершинина

КОПИЯ ВЕРНА,

Судья Ю.Н. Пальцев