Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в судебном заседании апелляционную жалобу и дополнение к ней осужденного ФИО1 и в защиту его интересов адвоката Суховой О.А. на приговор Ардатовского районного суда Республики Мордовия от 01 декабря 2014 года, которым

ФИО1, <дата> года рождения, уроженец <адрес> Республики Мордовия, житель <адрес> РМ, гражданин Российской Федерации, <данные изъяты>, работающий <данные изъяты>, ранее не судимый,

осужден по части 3 статьи 159 УК РФ (в редакции ФЗ от 07.12.2011г. №420-ФЗ) к штрафу в доход государства в размере <данные изъяты>) рублей.

По делу разрешена судьба вещественных доказательств.

Заслушав доклад председательствующего, объяснения осужденного ФИО1 и в защиту его интересов адвоката Суховой О.А., поддержавших апелляционную жалобу с дополнением по изложенным в них доводам, мнение прокурора Гулина Д.П. об оставлении приговора суда без изменения, руководствуясь статьями 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

Приговор Ардатовского районного суда Республики Мордовия от 01 декабря 2014 года в отношении ФИО1 изменить.

Считать, что действия ФИО1 квалифицированы по части 3 статьи 159 УК Российской Федерации.

В остальной части этот же приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу и дополнение к ней – без удовлетворения.

Настоящее определение может быть обжаловано в кассационную инстанцию Верховного суда Республики Мордовия в порядке, предусмотренном Главой 47.1 УПК РФ.

Председательствующий Кольбов Е.А.

Судьи Бурканов О.А.

Мелешкина О.В.

Судья: Ларькина Н.В. Дело № 22-254/15

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г.Саранск 09 февраля 2015 года

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Мордовия в составе:

председательствующего Кольбова Е.А.,

судей Бурканова О.А., Мелешкиной О.В.,

при секретаре Урясовой Н.Г.,

с участием прокурора Гулина Д.П.,

По делу разрешена судьба вещественных доказательств.

установила:

ФИО1 осужден за совершение мошенничества, то есть хищения чужого имущества путем обмана, в крупном размере, а именно бюджетных денежных средств, выданных в качестве гранта на создание и развитие крестьянского (фермерского) хозяйства в рамках программы поддержки начинающих фермеров.

Как установлено судом, преступление им совершено в период с <дата> года на территории Республики Мордовия, с причинением потерпевшему – Министерству сельского хозяйства и продовольствия Республики Мордовия, как основному распорядителю денежных средств, материального ущерба в общей сумме <данные изъяты> рублей, при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В судебном заседании осужденный ФИО1 вину в предъявленном обвинении не признал.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней осужденный ФИО1 и в защиту его интересов адвокат Сухова О.А. выражают свое несогласие с приговором, считая его незаконным и необоснованным ввиду несоответствия изложенных в нем выводов установленным фактическим обстоятельствам уголовного дела, и существенных нарушений уголовно-процессуального закона. Ссылаясь на статью 302 УПК РФ, постановление Пленума Верховного суда РФ от 29.04.1996г. №1 «О судебном приговоре», указывают, что приговор не может быть основан на предположениях, а только на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, противоречия выяснены и оценены. Указывают, что выводы суда относительно виновности ФИО1 не подтверждаются тем перечнем доказательств, на которые ссылается суд, так как прослеживается обвинительный уклон суда, продемонстрирован формалистский подход к анализу данных доказательств, большинство которых не подвергнуты судом надлежащей оценке, являются косвенными и противоречат друг другу, при этом доводы и доказательства стороны защиты проигнорированы. Утверждают, что показания свидетелей, допрошенных по ходатайству стороны защиты, суд привел в приговоре избирательно, не дав им оценки в полном объеме, некоторые показания имеют искажения. Считают, что судом при вынесении приговора было нарушено право ФИО1 на защиту, в результате нарушения судом правил анализа и оценки доказательств ФИО1 был лишен возможности рассчитывать на объективную судебную оценку имеющихся доказательств, в том числе данных им показаний, в условиях состязательности и равноправия сторон. Обращают внимание, что обозначенный в установочной части приговора в качестве способа совершения мошенничества обман судом не конкретизирован, доказательств, подтверждающих, что осужденный ФИО1 ввел в заблуждение потерпевшего, каковым являлось Министерство сельского хозяйства и продовольствия РМ, не имеется, так как К. самостоятельно оформил на себя КФХ, принял участие в региональной программе поддержки начинающих фермеров, получил грант на создание и развитие, приобрел нетелей крупнорогатого скота и транспортер навозоудаления, кроме того, данный вопрос решала конкурсная комиссия по отбору начинающих фермеров Минсельхоза РМ в составе 14 членов, которая признала К. достойным гранта в размере <данные изъяты> рублей. При этом сам осужденный ФИО1 участником данной программы не являлся, так же как и получателем бюджетных средств. Утверждают, что вывод суда о зависимости ФИО2 от Наумова ввиду боязни потерять работу, голословен и не подтверждается доказательствами. Предложение Наумова выплатить ФИО2 вознаграждение в сумме <данные изъяты> рублей подтверждается только показаниями самого потерпевшего и выглядит неправдоподобно, поскольку ФИО2 всегда получал денежные средства в отделении Сбербанка России самостоятельно, что следует из выписки с банковского счета, а также показаниями свидетеля С-22, как банковского работника. Обращают внимание на то, что ФИО2 имел реальную возможность самостоятельно распорядиться денежной суммой, предоставленной ему по гранту. Несмотря на то, что показания ФИО1 и ФИО2 являются взаимоисключающими, однако суд не мотивировал, почему отдал предпочтение именно показаниям ФИО2. Отмечают, что ФИО1 не отрицал, что консультировал ФИО2 по вопросам оформления КФХ, помогал разбираться с пакетом документов, необходимым для получения гранта, подвозил его на своем автомобиле, вместе с ФИО2 и ФИО3 ездил на заседание комиссии по вопросу о предоставлении гранта, но все документы ФИО2 оформлял и направлял сам, также как и сам отчитывался перед Министерством за целевое использование гранта, заключал сделки о приобретении скота. Высказывают мнение, что заинтересованность ФИО1 состояла лишь в возможности взаимовыгодного сотрудничества с ФИО2, так как помещение фермы в <адрес> в большей части пустовало, никто не хотел заниматься животноводством, один он не мог вести большое хозяйство, тем более, что КФХ было лишь одним из направлений его предпринимательской деятельности, он не успевал за всем следить, и когда ФИО2 выразил желание стать фермером, ФИО1 стал ему во всем помогать. Ссылку суда на то, что ФИО2 злоупотребляет спиртными напитками, а ФИО1, якобы, воспользовался этим, считают не подтвержденной в судебном заседании, так как ФИО2 в суде факт злоупотребления спиртными напитками отрицал, на учете у нарколога никогда не стоял, о чем пояснил и свидетель ФИО4. Утверждают, что показания свидетелей С-9, К., С-10 в протоколе судебного заседания отражены не точно, а свидетеля С-11 искажены, что подтверждается аудиозаписью, приобщенной к апелляционной жалобе. Ссылаются на то, что Главой администрации <адрес> РМ К. были выданы рекомендательные письма как лицу, достойному быть участником программы «Начинающий фермер» 2012-2014г.г., главный специалист управления по АПК и ЛПХ Е. по поручению начальника управления К. на своем рабочем компьютере оформляла договоры купли-продажи скота, закупаемого в личных подворьях жителей района и актов приема-передачи животных, так как администрация также была заинтересована в хороших показателях района. Полагают, что сам ФИО2 является заинтересованным свидетелем, поскольку на нем лежит ответственность за целевое использование гранта и реальное приобретение скота и транспортера, а его показания противоречивы, так как в судебном заседании последний не смог пояснить, за что ФИО1 обещал выплатить ему вознаграждение в размере <данные изъяты> рублей, к тому же заинтересованность свидетеля выражается и в том, что сам он опасался понести уголовную ответственность за хищение и обращение на него имущественных взысканий, поскольку он передумал заниматься крестьянско-фермерским хозяйством и осуществлять эту деятельность в течение 5 лет, а полученные денежные средства следовало вернуть. Утверждают, что сразу после получения гранта К. приобрел 20 нетелей крупнорогатого скота в <адрес>, что подтвердили свидетели С-12, С-13, С-14, но их показания не получили должной оценки суда. Отмечают, что ФИО2 сам покупал скот, сам за ним ухаживал, что подтвердили свидетели С-15, С-16, С-17, ФИО5, Е., С-18 и ветврач Т. Указывают, что в январе 2013г. ФИО2 приобрел у Н. транспортер, факт наличия которого на ферме в <адрес> подтверждается свидетелями С-19, С-7, С-16 и С-17, а также протоколом осмотра места происшествия от 13.05.2014г. Ссылаются на то, что все эти обстоятельства, установленные на основе исследованных судом доказательств, не подвергнуты детальному и полному анализу судом, и способ совершения преступления не установлен. Обращают внимание на то, что наличие подписей и почерка ФИО1 экспертным путем не устанавливались, что не позволяет усматривать его причастность к совершению мошенничества, и наоборот, опровергает доводы ФИО2 о том, что тот ни в каких документах, кроме банковских, не расписывался. Отмечают, что излагая обстоятельства преступления, суд не указал, в какой момент у осужденного возник умысел на совершение преступления и на что конкретно он был направлен, так как у ФИО1 не было возможности предвидеть наступление общественно опасных последствий. Указывают, что суд, сославшись в приговоре на непоследовательность показаний ФИО1 о его заинтересованности в получении ФИО2 гранта лишь возможностью заключения договора аренды животноводческой фермы, не отразил, что сторона защиты заявляла ходатайство о приобщении к материалам уголовного дела и оглашении заверенной подписью и печатью КФХ ФИО1 копии договора аренды нежилого помещения от 28.08.2012г., так как подлинник ФИО1 представить не мог ввиду его потери, но в конце января 2015г. среди документов он был найден осужденным. В связи с чем, просят об отмене приговора и направлении дела на новое судебное разбирательство в тот же суд и ином составе суда.

В возражении на апелляционную жалобу, и.о. прокурора Ардатовского района РМ ФИО6 считает изложенные в ней доводы необоснованными, поскольку приговор вынесен в соответствии с требованиями уголовного и уголовно-процессуального закона, отмечая, что именно по инициативе ФИО1, К. стал участником программы поддержки начинающих фермеров, хотя намерений заниматься фермерством не имел. Указывает, что участие ФИО1 судом правильно расценено как способ совершения хищения бюджетных денежных средств, поскольку К. как лицо, злоупотребляющее спиртными напитками, находился в зависимом положении от осужденного, так как работал у последнего и боялся потерять работу. Ссылается на то, что факт фиктивности отчетных документов доказан, печать на имя К., которой были заверены все договоры, была передана ФИО1 свидетелю Е. и постоянно находилась у нее. На основании чего, просит оставить приговор без изменения, а апелляционную жалобу – без удовлетворения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы с дополнением и возражения на нее, судебная коллегия находит приговор суда законным и обоснованным.

Все обстоятельства, подлежащие доказыванию при производстве по настоящему уголовному делу, предусмотренные статьей 73 УПК РФ, а также мотив преступления судом установлены правильно.

Выводы суда о виновности ФИО1 в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре, вопреки доводам апелляционной жалобы являются обоснованными, соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, основаны на собранных по делу, надлежаще исследованных в судебном заседании и проанализированных в приговоре доказательствах.

Суд в соответствии с требованиями закона дал в приговоре анализ и надлежаще оценил с точки зрения относимости, допустимости и достоверности показания осужденного, многочисленных свидетелей, письменные материалы, привел мотивы, по которым показания свидетелей К., К., С-20, Е., С-11, С-22, С-15, С-9, К., Т., С-21 и С-7 признал достоверными, а к показаниям осужденного ФИО1 и свидетелей стороны его защиты – С-12, С-13, С-14, С-17, С-18 и С-16 отнесся критически.

Оснований ставить под сомнение обоснованность такой оценки, данной судом первой инстанции, то есть переоценивать доказательства, как фактически на том настаивают в жалобе осужденный и сторона его защиты, у судебной коллегии не имеется.

В судебном заседании осужденный ФИО1 не признавая своей вины, утверждал, что выданный К. в рамках программы поддержки начинающих фермеров целевой грант на приобретение 20 голов нетелей и транспортера навозоудаления потрачен последним строго по назначению, а его заинтересованность в создании и оформлении именно К. крестьянско-фермерского хозяйства (КФХ) и получении гранта на его развитие обуславливалась только дальнейшей арендой К. у него животноводческой фермы и оказанием в связи с этим последним ему помощи в ведении ФИО1 собственного, ранее созданного КФХ.

Несмотря на такую позицию осужденного, проанализировав в соответствии с положениями статей 17, 88 УПК Российской Федерации представленные сторонами доказательства в их совокупности, суд сделал правильный вывод о доказанности вины ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 159 УК РФ.

Исследованными в суде показаниями свидетеля К. установлено, что намерения заниматься ведением КФХ у него самого никогда не было, он ничего не понимал, являлся простым механизатором, а на предложение ФИО1 оформить на себя КФХ и получить грант согласился лишь потому, что работая в фермерском хозяйстве у ФИО1 и употребляя спиртное, боялся, что тот выгонит его с работы. Оформлением всех документов занимался ФИО1, а он лишь ставил свои подписи, несколько раз Наумова возил его на своей машине в Минсельхоз в г.Саранск. Полученные по гранту деньги, он несколько раз по просьбе ФИО1 снимал наличными в банке и сразу же передавал ФИО1 в автомобиле последнего, себе ничего не оставляя. Никакого договора аренды животноводческой фермы он с ФИО1 не заключал, ни коров, ни транспортер навозоудаления он не покупал, никаких отчетов не составлял и никуда не сдавал. У кого приобретал нетелей ФИО1, ему неизвестно, так как он при этом ни разу не присутствовал. Полагает, что именно ФИО1 отчитывался от его имени за использование гранта, так как оформлением всех документов занимался лично ФИО1, за исключением подписей в документах в банке, которые он ставил сам.

С учетом вышеприведенных показаний, ссылка в апелляционной жалобе об отсутствии по делу доказательств нахождения К. в зависимом положении от ФИО1, судебной коллегией отклоняется.

Вопреки доводам апелляционной жалобы осужденного и стороны его защиты о критическом отношении к показаниям свидетеля К. ввиду противоречивости, оснований подвергать их сомнению не имеется, так как они последовательны на всем протяжении производства по делу и подтверждены совокупностью других доказательств.

Напротив, обстоятельства полного безразличия К. к созданию КФХ и получения гранта на его развитие, и наоборот, особой заинтересованности в этом ФИО1 отражены в показаниях допрошенных в суде свидетелей, которым суд дал надлежащую оценку.

Так, свидетель К. пояснял, что в <дата> г. ФИО1, обратившемуся к нему по поводу получения гранта по программе оказания поддержки начинающим фермерам, было отказано в участии в этой программе по причине того, что тот уже более 3-х лет осуществлял предпринимательскую деятельность, то есть не был начинающим фермером. Однако позже Наумова вновь обратился к нему с ФИО2, фактически ходатайствуя за того, пояснив, что ФИО2 желает зарегистрировать КФХ и участвуя в программе, получить грант. Оформлением всех документов от имени ФИО2 занимался ФИО1, который собирал, отчитывался и решал все вопросы по КФХ ФИО2.

Из показаний свидетеля С-20 следует, что все необходимые документы для представления в Минсельхоз РМ на участие в конкурсе для получения гранта ФИО2 в рамках программы поддержки начинающих фермеров, ему представлялись от имени ФИО2 ФИО1, который ходил с ФИО2 во все организации. Составленные им рекомендательные письма от имени начальника АПК и ЛПХ администрации района К. и главы администрации района Ф. для предоставления их вместе с остальным пакетом документов на конкурс в Минсельхоз РМ, также были им переданы ФИО1. Сам ФИО2 при оформлении документов, желания заниматься КФХ не высказывал.

О первоначальном отказе ФИО1 вступить в программу поддержки начинающих фермеров на 2012-2014 г.г. и получить грант и последующем участии в этой программе К., от имени которого сбором всех необходимых документов и представлением их сначала в Ардатовскую районную администрацию, а затем в Минсельхоз РМ занимался ФИО1, пояснила и свидетель Е.

При этом как наличествует из показаний указанных свидетелей, сама по себе выдача должностными лицами администрации Ардатовского района РМ рекомендательных писем К. для участия в конкурсе в Минсельхозе РМ с целью дальнейшего получения гранта была обусловлена не тем фактором, что К. действительно был достоин являться участником указанной программы и руководить КФХ, так как ранее они его лично не знали, домой к нему не приезжали и хозяйством того не интересовались, а объяснялась прежде всего заинтересованностью администрации района в увеличении количества фермеров в районе, так как этого требовало Министерство сельского хозяйства РМ из-за малого количества желающих лиц участвовать в конкурсе.

Неспособность К. самостоятельно создать КФХ и руководить им объективно подтверждена показаниями в суде свидетелей С-9 и К., из которых усматривается, что К. проживал с отцом, злоупотреблял спиртным, никаких денег в связи с выданным тому грантом домой не приносил, так как его обманул ФИО1, который везде возил с собой пьяного К., и на того все оформил.

Свидетель С-15, сожительствовавшая с К., тоже подтвердила в суде, что тот действительно злоупотреблял спиртными напитками, избивал ее, и с его слов ей известно, что К. получил грант на развитие КФХ, но все деньги по этому гранту у ФИО1

Аналогичные показания в этой части С-15 давала и на предварительном следствии, которые были оглашены в суде в установленном законом порядке, более подробно отмечая, что К. зарегистрировался в качестве фермера, чтобы участвовать в программе на получение гранта, по просьбе ФИО1, который заставил его подписать какие-то документы, так как сам К. никаких документов не собирал. Когда К. был выделен грант в сумме <данные изъяты> рублей, ФИО1 заставил его снять деньги с расчетного счета и передать ему. К. на эти деньги ничего не приобретал и на свои нужды не тратил (т.1 л.д.153-155).

Исходя из показаний свидетеля С-11 в судебном заседании, он как глава сельского поселения даже отказался выдать К. рекомендательное письмо, поскольку не может за того поручиться, так как хозяйства у К. нет, проживает тот в доме с отцом, злоупотребляет спиртным, с положительной стороны К. себя не зарекомендовал. И в момент своего обращения к нему, К. употреблял спиртное.

При этом не нахождение К. на учете в наркологическом диспансере, как о том осужденный и его адвокат ставят вопросы в жалобе, само по себе не опровергает показания свидетелей о злоупотреблении им спиртным. Вышеприведенные доказательства прямо свидетельствуют, что лишь по инициативе и особо активном участии ФИО1, К. стал участником программы поддержки начинающих фермеров, получив грант в сумме <данные изъяты> рублей на развитие формально зарегистрированного на его имя КФХ.

Не может согласиться судебная коллегия с указанием в апелляционной жалобе на заинтересованность свидетеля К., которая могла выражаться в том, что он опасался понести уголовную ответственность за хищение и обращение на него имущественных взысканий в результате того, что «передумал» заниматься КФХ.

Названное указание голословно, так как исходя из вышеприведенных показаний свидетелей, К. заведомо не имел намерения создавать крестьянско-фермерское хозяйство и не проявлял стремления заниматься в дальнейшем развитием этого вида деятельности.

При этом ссылка в жалобе на то, что ФИО1 лишь консультировал К. по необходимым вопросам, так как уже являлся главой КФХ, а К. оформил КФХ и собрал все документы для получения гранта самостоятельно, является несостоятельной и опровергается вышеприведенными доказательствами, обоснованно положенными судом в основу приговора.

Утверждения осужденного и защитника о том, что заинтересованность ФИО1 в получении К. гранта была связана с тем, что последний будет арендовать у него ферму в <адрес> и тем самым, постоянно следить за работой и порядком на этой ферме еще и в КФХ ФИО1, оказывая тому помощь, противоречат установленным судом фактическим обстоятельствам дела, так как надлежащий договор аренды помещения названной фермы для содержания тех нетелей, которые должны были быть приобретены на средства гранта, осужденным и стороной его защиты ни на предварительном следствии, ни в суде первой инстанции представлен не был.

Копию договора аренды, о приобщении которой ходатайствовала сторона защиты, районный суд обоснованно не принял во внимание, поскольку без подлинника она не может считаться надлежащим документом, при том, что свидетель К. категорически отрицал заключение с ФИО1 такого договора.

К указанию в дополнении к апелляционной жалобе на наличие у осужденного подлинника договора аренды, который нашелся ФИО1 лишь в <дата> года, судебная коллегия относится критически, поскольку в представленном договоре аренды нежилого помещения от <дата> отсутствует штамп, подтверждающий его государственную регистрацию в Управлении Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Республике Мордовия, что не оспаривал в суде апелляционной инстанции и сам осужденный.

Тогда как применительно к положениям статьи 651 и пункта 2 статьи 609 ГК РФ, договор аренды здания или сооружения, то есть недвижимого имущества подлежит государственной регистрации и считается заключенным с момента такой регистрации.

А поскольку прохождение государственной регистрации такого вида договора, как аренда недвижимого имущества, является обязательным условием его заключения, то суд апелляционной инстанции констатирует, что спорный договор от 28.08.2012г. между сторонами не заключен.

Кроме того, не был приложен этот договор аренды и к пакету документов, изначально представленных на конкурсную комиссию в Министерство сельского хозяйства и продовольствия РМ для получения гранта, как одно из необходимых условий обоснования доводов ФИО1 об аренде его животноводческой фермы К.

Причина, якобы, заключающаяся в утере, по которой осужденным своевременно не был представлен оригинал договора аренды в суд первой инстанции, а потому и не являлся там предметом исследования, уважительной при изложенных обстоятельствах не может быть признана.

В связи с чем, судебной коллегией применительно к требованиям части 6.1 статьи 389.13 УПК РФ в просьбе осужденного и стороны его защиты исследовать этот договор аренды и приобщить к делу в суде апелляционной инстанции, было отказано.

То обстоятельство, что расчетный счет в банке был открыт на К., как главу КФХ, который всегда сам получал в банке те бюджетные денежные средства, которые в качестве гранта были зачислены на открытый им расчетный счет, а потому мог самостоятельно распоряжаться этими средствами, как на то ссылаются в жалобе осужденный и сторона его защиты, суд апелляционной инстанции под сомнение не ставит.

Однако отмечает, что исследованными в суде доказательствами, в том числе показаниями свидетеля С-22 на предварительном следствии, оглашенными в судебном заседании с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, которые она полностью подтвердила, установлено, что по поводу открытия счета в банке на имя К., как главы КФХ, к ней обращался именно ФИО1, который и представил все необходимые для этого документы, оформленные от имени К. При открытии счета и в дальнейшем при перечислении денег со счета, а также их получения со счета, в банке вместе с ФИО2 постоянно находился ФИО1 (т.2 л.д.121-122).

Как указала свидетель С-22 в суде, все документы оформлял и подписывал в банке сам К., поскольку таковы правила банка, но ФИО1 тоже присутствовал при этом, поскольку приходил в банк вместе с К.

При том, что как следует из показаний свидетеля К., согласующихся в этой части с показаниями свидетелей С-15 и К., указанные денежные средства К. были переданы непосредственно ФИО1

А исследованные в суде выписки по расчетному счету ИП КФХ К. о перечислении на закуп нетелей <дата> С-14 <данные изъяты> рублей, и <дата> С-12 <данные изъяты> рублей (т.2 л.д.146-145), с учетом анализа показаний К. в их взаимосвязи с показаниями свидетеля С-23 подтверждают, что фактически от имени К. перечислял эти денежные средства под видом приобретения нетелей у С-14 и С-12, сам ФИО1

Факт использования зачисленных в рамках гранта на расчетный счет К. бюджетных денежных средств в сумме <данные изъяты> рублей, не по назначению, бесспорно, установлен в судебном заседании, так как представленные в Министерство сельского хозяйства и продовольствия РМ копии 18-ти договоров о закупке, якобы, крестьянско-фермерским хозяйством К. в личных подворьях у населения района 20 голов нетелей, являются фиктивными, что прямо подтверждено как показаниями свидетеля Е., согласующимися с показаниями свидетелей ФИО7, С-2, С-3, С-4, С-5, С-8, С-6, так и не оспаривается самим осужденным ФИО1 и стороной его защиты.

Показания свидетелей С-12, С-13 и С-14 о продаже, якобы, ими нетелей осенью 2012 года К. суд верно поставил под сомнение, поскольку факт приобретения скота в рамках полученного гранта на развитие КФХ должен был подтверждаться не показаниями свидетелей, а надлежащими документами, в частности соответствующими договорами купли-продажи, с помощью которых возможно было бы произвести отчет о целевом использовании выданного гранта. Однако таковых договоров в Министерство сельского хозяйства и продовольствия РМ представлено не было.

Если скот закупался у свидетелей С-12, С-13 и С-14, то прямым подтверждением этого могли бы являться и обязательные в таком случае соответствующие отметки в ветеринарной службе района, поскольку указанные лица проживают в <адрес>.

Между тем, как следует из показаний свидетеля Т. в судебном заседании, ему известно, что осенью 2012 года коров закупал ФИО1, который как фермер и занимался этими организационными вопросами. Если КРС приобретался за пределами Республики Мордовия, в ветеринарную службу района должны были быть представлены ветеринарное свидетельство и скотный карантин. Но ФИО1 к нему по этим вопросам не обращался, поэтому он решил, что ФИО1 закупает скот в своем районе.

Помимо этого, опровержением приобретения К. у названных свидетелей в октябре 2012 года крупного рогатого скота, является и исследованная в суде справка с Управления по АПК и ЛПХ администрации <адрес> РМ от <дата> №19, свидетельствующая, что в соответствии с данными статистической отчетности формы №24-сх в период с сентября 2012 года по май 2013 года включительно в КФХ К. крупный рогатый скот не числится, а в КФХ ФИО1 числилось 44 головы КРС, в том числе 28 коров (т.2 л.д.142).

Следовательно, даже еще в мае 2013 года нетели в КФХ К. отсутствовали.

А уже с марта 2013 года К. не приезжал на ферму и на звонки ФИО1 пояснял, что ему ничего не нужно, и он собирается уехать в Москву на заработки, что непосредственно следует из показаний самого ФИО1

При этом показания осужденного в этой части прямо согласуются с показаниями свидетелей К., С-20 и Т. о том, что будучи в марте 2013 года на ферме у ФИО1 в <адрес>, К. там не было.

Об этом же свидетельствовал суду и свидетель С-7, утверждая, что в работая с октября 2012 г. по май 2013 г. механизатором на ферме у ИП ФИО1 в <адрес>, К. на ферме в указанное время он не видел и с ним не знаком.

С учетом совокупности изложенных доказательств, выводы суда не только об отсутствии у К. нетелей, но и о его не участии в их приобретении, являются обоснованными, объективно подтверждая изначальное отсутствие у К. намерения заниматься деятельностью формально зарегистрированного на него, лишь под видов получения гранта, КФХ, а также не осуществление К. фермерской деятельности, как таковой.

По мнению судебной коллегии, абсолютно не нашел своего подтверждения в суде и факт приобретения, якобы, К., как главой КФХ, транспортера навозоудаления в рамках полученного гранта на создание и развитие крестьянско-фермерского хозяйства.

Очевидно, что представленные в качестве отчета о целевом использовании такого гранта, копии договора купли-продажи сельскохозяйственной техники от <дата> г., акта приема-передачи транспортера и товарной накладной от <дата> г., согласно которым К., как глава КФХ, приобрел у ИП Н. (<адрес>) транспортер навозоудаления марки ТСН-160 за <данные изъяты> рублей путем внесения данных наличных денежных средств в кассу продавца, а также копии квитанций к приходным кассовым ордерам №№19, 20, 21 от <дата> г., в соответствии с которыми в кассу ИП Н. принято от ИП КФХ К. <данные изъяты> рублей за вышеуказанный транспортер, являются фиктивными.

Об этом объективно наличествуют показания допрошенного в качестве свидетеля Н., показавшего суду, что как ИП, занимается только розничной торговлей запасных частей к автомобилям российского производства, а потому договоров ни с кем не заключает. Реализацией сельхозтехники, механизмов к животноводческим фермам вообще никогда не занимался. Работников, в том числе и бухгалтера он не имеет, так как пользуется услугами специализированных фирм для составления бухгалтерской отчетности. Ни ИП К., ни ИП ФИО1 он не знает, никаких договоров с ними не заключал. В представленных ему на обозрение договоре сельскохозяйственной техники и акте приема-передачи транспортера от <дата> подписи и печать не его, и указанные документы он видит впервые.

Оснований ставить под сомнение показания названного свидетеля у суда не имелось, с чем полностью соглашается и судебная коллегия, поскольку исходя из протокола судебного заседания при предъявлении ФИО1 и ФИО2 на обозрение свидетелю Н. посредством системы видеоконференцсвязи, последний пояснил, что ни с кем из них он ранее не знаком и видит их впервые.

Исходя из отсутствия у данного свидетеля какой-либо заинтересованности по делу ввиду отсутствия всяких отношений с ФИО1 и К., оснований для оговора последних у него имелось.

При том, что бремя опровержения тех доводов, которые были заявлены свидетелем Н. в своих показаниях, лежало на стороне защиты, так как очевидно, что изложенные свидетелем обстоятельства были приведены не в защиту подсудимого ФИО1

Доводы осужденного о приобретении К. в январе 2013 года транспортера навозоудаления, который собственными силами был установлен на ферме в марте 2013 года, опровергаются в полном объеме согласующимися между собой показаниями свидетелей К. и С-20, указавших суду, что когда в марте 2013 года они были на ферме ФИО1, где должен был содержаться скот К., транспортера навозоудаления в коровнике не было, и ФИО1 им сообщил, что еще не приобрел, закупит позже.

Показаниями свидетеля С-21 в суде также подтверждается отсутствие транспортера, поскольку он показывал, что за период его работы с марта 2012 г. по июль 2013 г. на ферме у ИП ФИО1 в <адрес>, он видел, как с бывшего свинарника вытаскивали транспортер и ставили в коровник, но транспортер не работал, поэтому навоз они убирали вручную и вывозили на тачках. За время своей работы на ферме не помнит, чтобы ФИО1 привозил транспортер навозоудаления.

В целом аналогичные показания давал и свидетель С-7, поясняя суду, что с <данные изъяты> г. работал механизатором на ферме у ИП ФИО1 в <адрес> и по просьбе последнего в ноябре 2012 г. вместе с С-19 около 3-х недель производил демонтаж и установку транспортера навозоудаления из заброшенного коровника в другой, однако отремонтировать этот транспортер они не смогли. Новый транспортер за время его работы на ферму не привозили.

Факт того, что именно имеющийся согласно протокола осмотра места происшествия от <дата> года, в помещении коровника в <адрес> РМ, принадлежащего ИП КФХ ФИО1, цепной транспортер навозоудаления без указания марки, к тому же находящийся в неработающем состоянии (т.1 л.д.133-138), был приобретен именно К., а тем более в рамках выданного ему гранта на создание и развитие КФХ, документально ничем не подтвержден.

Таким образом, сведений о том, что К. действительно приобретался указанный транспортер, который бы эксплуатировался по прямому назначению, представленные материалы дела не содержат, а потому доводы осужденного ФИО1 об обратом, равно как и указания его адвоката об отсутствии в связи с этим события преступления, признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными.

С учетом всей совокупности исследованных доказательств, указание в апелляционной жалобе на то, что выводы суда относительно виновности ФИО1 не подтверждаются приведенным в приговоре перечнем доказательств, судебная коллегия находит необоснованным.

При изложенных обстоятельствах, непризнание осужденным вины на всем протяжении производства по делу суд верно расценил, как способ своей защиты и желание избежать уголовной ответственности и наказания за содеянное.

С доводами апелляционной жалобы о противоречивости и несоответствии действительности показаний допрошенных по делу свидетелей, суд апелляционной инстанции согласиться не может, поскольку каких-либо не устраненных в суде первой инстанции противоречий в показаниях приведенных лиц, положенных судом в основу приговора, не имеется, как и отсутствуют по делу основания для оговора осужденного ФИО1 кем-либо из них.

Что касается многочисленных утверждений осужденного и защитника в апелляционной жалобе и дополнении к ней на неточности, недостатки и существенные искажения ряда отраженных в приговоре свидетельских показаний, то судебная коллегия отмечает, что принесенные в этой части в порядке статьи 260 УПК РФ замечания на протокол судебного заседания, в основной своей массе были отклонены судом первой инстанции с вынесением соответствующего постановления, оставленного без изменения апелляционным определением судебной коллегии, в котором и дана мотивированная оценка указанному решению районного суда.

Доводы апелляционной жалобы в той части, что ФИО1 лично не обманывал и не вводил в заблуждение Министерство сельского хозяйства и продовольствия РМ, как основного распорядителя денежных средств, перечисленных на открытый К. расчетный счет в банке в рамках предоставленного гранта на создание и развитие КФХ, не свидетельствуют об отсутствии в действиях осужденного состава мошенничества, так как вышеприведенные доказательства подтверждают, что ввиду наличия правовых препятствий личное участие самого ФИО1 в получении такого гранта исключалось.

Именно в связи с тем, что весной 2012 года осужденному было отказано в участии в этой программе, он, заручившись согласием К. и подготовив в августе 2012 года все необходимые документы от его имени, то есть фактически через подставное лицо, лишь формально выступившее главой крестьянско-фермерского хозяйства, которое в свою очередь, изначально было зарегистрировано без действительного намерения осуществления какой-либо деятельности, так как ФИО1 преследовал формальную цель признания К. участником программы начинающих фермеров лишь для получения в рамках ее гранта в виде денежных средств, под видом закупа К. нетелей и транспортера в рамках указанной программы, получил от него зачисленные тому на банковский счет денежные средства в сумме <данные изъяты> рублей, которые К. заведомо не планировал для развития деятельности КФХ, и осужденный распорядился ими по своему усмотрению.

А потому преступные действия ФИО1, предусматривающие такой способ хищения осужденным бюджетных денежных средств, обоснованно квалифицированы судом по статье 159 УК РФ, как исполнителя данного преступления.

Ввиду того, что стоимость похищенных путем обмана бюджетных средств превышает <данные изъяты> рублей, в действиях осужденного судом обоснованно усмотрен квалифицирующий признак мошенничества – в крупном размере.

При этом конкретная цель использования ФИО1 выданных по гранту бюджетных денежных средств, как обоснованно отмечено судом, значения для квалификации содеянного им не имеет.

Вопреки доводам апелляционной жалобы и дополнения к ней, положенные в основу приговора доказательства получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, согласуются между собой, относятся к обстоятельствам настоящего дела и достаточны для его разрешения, поэтому обоснованно признаны судом допустимыми и достоверными.

При этом судебной коллегией не установлено данных, свидетельствующих об исследовании по делу недопустимых доказательств, ошибочного исключения из разбирательства допустимых доказательств или об отказе стороне в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела.

При рассмотрении настоящего уголовного дела судом неукоснительно выполнены требования закона о всестороннем, полном и объективном исследовании всех фактических обстоятельств дела с соблюдением принципа беспристрастности и объективности.

Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий судья предоставлял сторонам равные возможности и создал все необходимые условия для исполнения ими процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Все заявленные сторонами в судебном заседании ходатайства, разрешены судом по мере их поступления согласно положениям статьи 271 УПК РФ, принятые по ним решения надлежаще мотивированы.

В связи с изложенным, судебная коллегия считает, что надлежащий анализ и объективная оценка исследованных в судебном заседании доказательств позволили суду правильно установить фактические обстоятельства совершенного подсудимым ФИО1 преступления, прийти к обоснованному выводу о его виновности по делу и верно квалифицировать его преступные действия по части 3 статьи 159 УК Российской Федерации.

Между тем судом первой инстанции излишне сделана ссылка на эту норму УК РФ в редакции Федерального закона №420-ФЗ от 07 декабря 2011 года, поскольку данным Федеральным законом каких-либо изменений в УК РФ, улучшающих положение осужденного, преступные действия которым совершены в период 2012-2013 г.г., не внесено, а в соответствии с положениями части 1 статьи 9 УК РФ преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

В связи с чем, приговор в этой части подлежит уточнению. Оснований для иной правовой квалификации действий осужденного по данному преступлению, не имеется.

Наказание за содеянное ФИО1 назначено в полном соответствии с положениями статей 6 и 60 УК Российской Федерации, с учетом в полной мере характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о его личности, и всех обстоятельств дела, влияющих на его назначение, в том числе наличия смягчающих и отсутствия отягчающих его наказание обстоятельств, а также с учетом влияния назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Все обстоятельства, имеющие значение при назначении наказания, судом приведены в приговоре и должным образом учтены.

Исходя из совокупности установленных обстоятельств, в том числе фактических обстоятельств его совершения, наступивших последствий и личности ФИО1, суд обоснованно нашел возможным назначение ему наказания в виде штрафа.

Справедливость назначенного осужденному ФИО1 наказания сомнений у судебной коллегии не вызывает, поскольку оно отвечает целям, предусмотренным частью 2 статьи 43 УК Российской Федерации, соразмерно тяжести содеянного, и снижению не подлежит.