Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу адвоката Козлова А.А. на приговор Красноперекопского районного суда Ярославской области от 19 января 2017 года, которым

ФИО17, ДАТА РОЖДЕНИЯ,

МЕСТО РОЖДЕНИЯ , ОБРАЗОВАНИЕ,

судимый

- 26 декабря 2001 года, с учетом последующих изменений, по п. «б» ч.2

ст.158, п. «а, в» ч.2 ст.162, ч.2 ст.325 УК РФ к 7 годам 3 месяцам лишения

свободы, освобожден 4.04.06 года условно-досрочно на 2 года 2 месяца 11

дней,

- 9 марта 2007 года по ч.2 ст.162 УК РФ к 5 годам 11 месяцам лишения

свободы, по ст.70 УК РФ с приговором от 26.12.01 года к 6 годам 5 месяцам

лишения свободы, освобожден 2.04.13 года по отбытию срока,

осужден по п. «г» ч.2 ст.161 УК РФ к 4 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Мера пресечения ему оставлена в виде заключения под стражу, срок наказания исчислен с 19 января 2016 года. По делу решена судьба вещественных доказательств.

Взыскано с ФИО17 в пользу ФИО1 в счет возмещения причиненного преступлением ущерба 15 000 рублей и компенсация морального вреда 15 000 рублей.

Заслушав доклад судьи Чекалова С.Б., выступления осужденного ФИО17 и адвоката Козлова А.А. в поддержание доводов жалобы, мнения прокурора Дяденко О.В. об оставлении приговора без изменения, судебная коллегия

установила:

ФИО17 осужден за грабеж, совершенный 14 декабря 2015 года в НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3 при обстоятельствах, указанных в приговоре. Свою вину он не признал.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней адвокат в интересах осужденного просит приговор отменить и направить дело на новое рассмотрение. Указывает, что приговор незаконный, основан на предположениях и недостоверных доказательствах, выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. В нарушении ст.297, 302, 307 УПК РФ и положений постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре» в приговоре не дана оценка доводам, приведенным подсудимым в свою защиту, поскольку в прениях ФИО17 приобщил к делу свое выступление в письменном виде, но оно не отражено в протоколе и фактически не получило оценку суда. В ходе судебного следствия возникли неустранимые сомнения в том, что потерпевшему ФИО1 до опознания могли показать фотографию подсудимого, что исключает допустимость протокола опознания. Свидетель ФИО2 пояснил суду, что потерпевшему дважды предъявлялись фотографии ранее судимых лиц из баз данных, первый раз 14 декабря 2015 года, затем отправлялись фотографии на электронный адрес супруги. ФИО2 также пояснял, что задержание ФИО17 сотрудники полиции произвели в НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1, имея при себе его фотографию из информационных баз данных, и ФИО17 не был единственным подозреваемым по делу, что не препятствовало предъявлению фотографии ФИО17 в едином массиве. Потерпевший не отрицал факта предъявления фотографии до опознания. Однако суд указал в приговоре, что не представлено сведений о том, что в фототеке полиции имелась фотография ФИО17. Данный вывод противоречит показаниям ФИО2, а оценки тому, что подсудимый не был единственным подозреваемым, не дано, сам ФИО17 не должен опровергать имеющиеся сомнения. Суд установил, что ФИО17 практически двое суток незаконно удерживался в полиции, без оформления документов. Именно в этот период ФИО17 был подвергнут незаконному воздействию и оговорил себя, понуждением вызвано подписание ФИО17 и свидетелем ФИО3 аналогичных по содержанию протоколов допросов, где продублирована версия обвинения без приведения подробностей. Эти показания противоречат показаниям потерпевшего и обстоятельствам преступления, о которых ФИО17 и ФИО3 ничего не знали. Из показаний ФИО17 и ФИО3 от 20 января 2016 года следует, что автомашину они поставили в километре от места грабежа, куда ФИО17 отправился пешком, что удлиняло время на 20 минут, а на обратном пути они возвращались через НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1, что увеличивало путь на 30 км или на 40 минут. Суд признал эти показания достоверными только в части факта грабежа, а в части оставления машины в 1 км от места преступления и возвращении через НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1 посчитал, что ФИО17 и ФИО3 хотели запутать следствие. Однако если бы они желали запутать следствие, то логичнее было бы вообще не признавать факт поездки в город 14 декабря 2015 года, следствие же в этих показания не сомневалось. Суд указал, что по сведениям базовых станций установлено отсутствие переговоров ФИО3 и ФИО17 с 11.24 до 13.07 час., то есть в течение 1 час. 43 мин., и этого времени достаточно для прибытия к месту грабежа, совершения преступления и возвращения обратно. Однако для поездки из НАСЕЛЕННОГО ПУНКТА 2 в НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3 и из НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3 до НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1 и НАСЕЛЕННОГО ПУНКТА 2 требуется более 2 часов, расстояние составляет 120 км. По мнению суда расстояние до центра города на 10 км меньше, чем до ТЦ «<данные изъяты>», но согласно информационной системы ГИС расстояние до ТЦ и центра НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3 одинаковое, поскольку до ТЦ необходимо двигаться по окружной дороге, что удлиняет путь.

В нарушение принципа равенства сторон суд по-разному оценивает аналогичные обстоятельства, в одном случае он не исключает нахождение ФИО17 и ФИО3 в НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3 с 11.24 до 13.07 час., поскольку соединение базовой станцией в НАСЕЛЕННОГО ПУНКТА 2 не зафиксировано, в другом исключает нахождение их в НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1 по пути из НАСЕЛЕННЫЙ ПУНКТ 3, поскольку это не подтверждено сведениями базовых станций. Никто из свидетелей, которые заявляли о принадлежности ФИО17 к смотрящему за районом, не называл источник своей информации, характеристики подсудимого из мест лишения свободы и отдела полиции этот статус опровергают. Считает, что показания потерпевшего содержат противоречия относительно существенных обстоятельств: количества и принадлежности денег, необходимости нахождения на дороге, места грабежа, автомашины и одежды грабителей, способа ухода с места преступления и предъявления фото ФИО17 до опознания, которые не устранены и не получили оценки суда. В обвинении отсутствуют сведения о действиях ФИО3, его роль не отражена, по нему отсутствует какое-либо процессуальное решение. Считает, что такое решение обходимо, так как из показаний ФИО1 следует, что сообщник грабителя находился в непосредственной близости от автомашины «<данные изъяты>», наблюдал момент грабежа и содействовал преступнику покинуть место преступления. На эти обстоятельства указывалось стороной защиты в прениях, но суд эти доводы не разрешил. Суд в приговоре предполагает о том, что подсудимый: «мог», «не исключается» и «возможно». В нарушении ст.304 УПК РФ вводной части приговора не указаны сведения о гособвинителе ФИО4, потерпевшем ФИО5 и гражданском истце ФИО1. Кроме того, ссылки суда на наколки и низкий голос у подсудимого не основаны на доказательствах, полученных процессуальным путем, поскольку потерпевший опознавал ФИО17 только по внешности. Вопреки выводам суда общеизвестно, что существует множество людей с практически полностью схожей внешностью. При определении компенсации морального вреда суд не учел нравственных страданий, степень вины подсудимого, его материальное положение и требование о соразмерности. Считает, что суд вышел за пределы обвинения, так как по собственной инициативе указал, что телефонный номер <данные изъяты> использовал не ФИО17, а ФИО6, хотя этот номер в декабре 2015 года использовал подсудимый и биллинг этого номера является важным доказательством защиты.

Государственный обвинитель Предко Н.А. подала возражение, в котором просит оставить жалобу без удовлетворения.

Выслушав участников, проверив доводы жалобы по материалам уголовного дела, суд апелляционной инстанции находит приговор подлежащим изменению в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона и отмене в части решения по гражданскому иску о взыскании компенсации морального вреда в связи неправильным применением материального закона.

Из материалов дела следует, что свидетель ФИО2, осуществлявший оперативно-розыскные мероприятия по делу, сообщил суду сведения, которые в нарушение требований ст.74, 75 УПК РФ были приняты судом в качестве доказательства вины подсудимого и отражены в приговоре.

Так, из протокола судебного заседания следует, что свидетель ФИО2 пояснил о том, как после опознания он выходил с ФИО17 во двор отдела полиции покурить и во время перекура на его вопрос о том, почему он сразу не признался, он ответил: «Зачем без доказательств признаваться !?» (т.4 л.д.225).

Эти показания свидетеля нашли отражение в проверяемом приговоре в следующем объеме: «ФИО17 сказал ФИО2, что ранее отрицал совершение грабежа потому, что не было смысла признаваться до предъявления ему доказательств причастности к преступлению».

Из мотивировочной части приговора следует, что суд подверг критике показания свидетеля ФИО2 лишь в части даты фактического задержания ФИО17, а в остальной части признал показания ФИО2 последовательными, логичными и достоверными.

Указанные показания свидетеля ФИО2 суд апелляционной инстанции исключает из приговора, так как содержание бесед сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, с подозреваемыми или обвиняемыми и получение информации непроцессуальным путем не может являться доказательством по уголовному делу.

Кроме того, решение суда в части взыскания с ФИО17 в пользу ФИО1 компенсации морального вреда в размере 15 000 рублей не соответствует требованиям ст.151, 1099, 1100, 1001 ГК РФ, так как при совершении преступления никаких личных неимущественных прав потерпевшего не нарушалось, вред его здоровью не причинялся. В этой части суд апелляционной инстанции отменяет приговор и выносит новое решение об отказе в удовлетворении требования о компенсации морального вреда.

Иных оснований для изменения или отмены приговора, в том числе по доводам жалобы, не имеется. Исключение из приговора части показаний свидетеля ФИО2 не ставит под сомнения выводы суда о причастности осужденного к хищению денег у ФИО1.

Несмотря на отрицание ФИО17 вины, его вина в совершении инкриминируемого деяния подтверждалась проверенными в судебном заседании и изложенными в приговоре доказательствами, на основании которых суд правильно установил фактические обстоятельства преступления.

Потерпевший ФИО1 на следствие и в суде стабильно и последовательно указывал на совершение хищения ФИО17, которого он уверенно опознал по форме и цвету бровей, глаз, овалу лица, форме головы, цвету волос и телосложению (л.д.81-84 т.1).

Кроме того, как правильно обратил внимание в приговоре суд, потерпевший при допросах называл и ряд иных признаков внешности, голоса и одежды нападавшего лица, которые в дальнейшем были обнаружены у ФИО17 и также подтверждали безошибочность его опознания ФИО1.

Соблюдение процедуры проведения опознания суд проверил путем допроса в судебном заседании его участников - потерпевшего, следователя ФИО7 и понятого ФИО8. О каких-либо нарушениях закона при опознании они, как и ФИО17, не сообщали.

Доводы защитника в суде первой инстанции и жалобе о том, что ФИО1 перед проведением опознания предъявляли либо могли предъявлять фотографию ФИО17 и в этой части возникли неустранимые сомнения, которые влекут недопустимость протокола опознания, не нашли своего подтверждения.

Потерпевший в судебном заседании отрицал то, что перед предъявлением для опознания сотрудники полиции показывали ему ФИО17 или его фотографию, иные допрошенные по делу лица показания ФИО1 в этой части не опровергали.

Предъявление потерпевшему в ходе оперативно-розыскных мероприятий массива фотографий ранее судимых или состоящих на учетах лиц, как обоснованно указано в приговоре, не свидетельствовало о нарушении процессуального закона и не влекло признание протокола опознания недопустимым доказательством. Не опровергает результаты опознания и высказанное ФИО17 в суде второй инстанции мнение о том, что он не считает свою внешность славянской, которая, со слов потерпевшего, была у преступника.

Показания ФИО1 об обстоятельствах преступления подтверждались принятыми судом показаниями самого ФИО17, данными в качестве подозреваемого в присутствии защитника, а также показаниями потерпевшего ФИО5, свидетелей ФИО9, «ФИО10», ФИО11, ФИО12, ФИО13, ФИО14 и ФИО15, и совокупностью письменных доказательств, указанных в приговоре.

Ссылки защитника в жалобе на наличие существенных противоречий в показаниях потерпевшего являются надуманными. ФИО1 затруднялся определить лишь марку автомашины, на которой уехал ФИО17, но уверенно называл ее цвет.

Все доводы жалобы защитника о непричастности ФИО17 к преступлению и наличии у него алиби отражают позицию подсудимого, которая проверялась в судебном заседании и обоснованно признана несостоятельной.

Показания осужденного, его сожительницы ФИО6 и ФИО16 о совместном проведении времени днем 14 декабря 2015 года суд правомерно подверг критике, поскольку они являлись противоречивыми и опровергались совокупностью доказательств, представленных стороной обвинения.

Сведения о детализации телефонных переговоров и расстоянии между населенными пунктами, на которые ссылается в жалобе защитник, учитывались судом при вынесении приговора, они не ставят под сомнение установленные обстоятельства дела. Показания ФИО17 о поездке после хищения в НАСЕЛЕННОМ ПУНКТЕ 1 не свидетельствует о пути следования, который указывает в жалобе защитник.

Оспариваемый защитником криминальный статус ФИО17 не является обстоятельством, подлежащим доказыванию по уголовному делу, он носит второстепенный характер, а свидетели, сообщавшие об этом статусе, указывали источник своей информации, им являлся сам осужденный.

Довод осужденного о том, что сотрудники полиции, которые участвовали в его задержании, привлекаются к уголовной ответственности за взятки и должностные преступления, не имеет отношение к рассматриваемому обвинению.

Действия ФИО17 правильно квалифицированы судом по п. «г» ч.2 ст.161 УК РФ, как грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества, совершенное с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья. Выводы о квалификации в приговоре мотивированы. Оценивать действия свидетеля ФИО3 не требовалось, так как судебное разбирательство в отношении этого лица не проводилось.

Нарушений уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела и вынесении приговора, влекущих отмену судебного решения, не допущено. Доводы жалобы о нарушении судом принципа равенства сторон, права на защиту и пределов судебного разбирательства являются несостоятельными.

Из протокола судебного заседания следует, что ФИО17 предоставлялось право выступить в судебных прениях, он этим правом воспользовался и выступил с короткой речью, попросив приобщить письменную позицию, содержание которой он и защитник до суда не доводили. Данная письменная позиция была приобщена к делу, содержащиеся в ней доводы фактически озвучил в своем последующем выступлении защитник подсудимого и они получили оценку при вынесении приговора.

Наличие в материалах дела ордера адвоката Иермонахова А.О. от 9 января 2017 года о защите ФИО17 по назначению не свидетельствует о реальном допуске этого защитника к участию в судебном разбирательстве и нарушении права на защиту. Очевидно, что это поручение было вызвано неявкой адвоката по соглашению в предыдущее судебное заседание, необходимость в участии защитника по назначению в дальнейшем отпала, защиту подсудимого продолжил осуществлять адвокат по соглашению.

Принцип состязательности сторон не был нарушен, суд апелляционной инстанции не установил никаких действий, решений или высказываний, которые бы свидетельствовали о том, что при разрешении дела суд не был объективен.

Особенности оценки судом доказательств по делу, на которые обращает внимание в жалобе защитник, не повлекли каких-либо нарушений прав участников и не привели к неправильным выводам об обстоятельствах дела. Не отражение в вводной части приговора сведений о некоторых участниках процесса также не показывает о нарушении их прав.

Пояснение адвоката Козлова А.А. в суде второй инстанции о нарушении прав потерпевших является необоснованным. Все копии апелляционных жалоб и возражения потерпевшим направлялись, как и извещение о рассмотрении дела 18 января 2017 года, неучастие потерпевших в последнем судебном заседании объясняется ранее заявленными ходатайствами о рассмотрении дела в их отсутствие.

Наказание ФИО17 назначено судом в соответствии с законом, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о личности, смягчающих, отягчающего и иных обстоятельств дела, оно являлось справедливым. Оснований для смягчения наказания не имеется.

Обстоятельства, которые бы имели значение и свидетельствовали о явной несоразмерности назначенного наказания содеянному и личности виновного и не были учтены судом, стороной защиты не приведены.

Вид исправительного учреждения для отбывания лишения свободы назначен судом в соответствии с п. «в» ч.1 ст.58 УК РФ.

Руководствуясь ст. 389.20 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

Приговор Красноперекопского районного суда г. Ярославля от 19 января 2017 года в отношении ФИО17 изменить.

Исключить из описательно-мотивировочной части приговора часть показаний свидетеля ФИО2 о том, что: «ФИО17 сказал ФИО2, что ранее отрицал совершение грабежа потому, что не было смысла признаваться до предъявления ему доказательств причастности к преступлению», как доказательство вины.

Этот же приговор в части решения по гражданскому иску о взыскании с ФИО17 в пользу ФИО1 компенсации морального вреда 15 000 рублей отменить и вынести в этой части новое решение об отказе в удовлетворении требования о компенсации морального вреда.

В остальном приговор оставить без изменения, а апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, в президиум Ярославского областного суда.

Председательствующий

Судьи: