Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по апелляционной жалобе ответчика ФИО1 на решение Ленинского районного суда <адрес> Алтайского края от ДД.ММ.ГГ по делу по иску ФИО2 к ФИО1 о взыскании неосновательного обогащения.

Заслушав доклад судьи Шипунова И.В., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

ФИО2 обратился в суд с иском к ФИО1, в уточненном варианте заявленных требований просил взыскать с ответчика неосновательное обогащение в размере 273 500 рублей, проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 81272 руб. 45 коп.

В обоснование заявленных исковых требований указывал, что ДД.ММ.ГГ по предварительной договорённости между ним и ФИО1 о приобретении зерноперерабатывающего оборудования и ведения совместной предпринимательской деятельности передал ФИО1 300 000 руб., которые перед этим получил в качестве кредита в банке.

Расписки о получении денег ответчик не выдавал, однако признал факт получения денежных средств при проведении проверки правоохранительными органами.

До передачи денег между ним и ФИО1 состоялась устная договорённость о том, что ФИО1 будет возвращать денежные средства с учётом банковского процента, фактически ответчик вернул ДД.ММ.ГГ 13500 руб. и ДД.ММ.ГГ 13000 руб.

Фактически никакой совместной предпринимательской деятельности ФИО1 с истцом не вёл, ответчик использовал денежные средства по своему усмотрению, обманывал истца относительно использования денег для ведения совместной деятельности, оставшиеся денежные средства возвращать отказывается.

Полагал, что полученные ФИО1 денежные средства являются неосновательным обогащением и подлежат взысканию с ответчика.

Сторона ответчика возражала против удовлетворения иска, отрицала передачу денежных средств ФИО2ФИО1, указывала на то, что денежные средства передавались по договоренности о совместной деятельности по производству кормов для животных, поэтому не могут быть признаны неосновательным обогащением. Также полагала, что истцом пропущен срок исковой давности.

Решением Ленинского районного суда <адрес> Алтайского края от ДД.ММ.ГГ исковые требования удовлетворены, суд постановил взыскать в пользу ФИО2 с ФИО1 неосновательное обогащение 273500 руб., проценты за пользование чужими денежными средствами 81272 руб. 45 коп., в возмещение судебных расходов по оплате: государственной пошлины 6651 руб., услуг специалиста по проведению лингвистического исследования 15000 руб., судебной экспертизы 46125 руб., всего 422548 руб. 45 коп.

В апелляционной жалобе ответчик ФИО1 просит об отмене решения суда и принятии нового решения об отказе в иске.

Мотивирует жалобу тем, что суд необоснованно посчитал доказанным факт передачи 300 000 рублей ответчику, поскольку ни копия аудиозаписи разговора, ни объяснения ФИО1, содержащиеся в материалах доследственной проверки, не являются достаточными доказательствами факта получения ответчиком денежных средств от истца ДД.ММ.ГГ.

Факт заключения кредитного договора истцом в этот день не подтверждает передачу полученных в кредит денежных средств ответчику. Объяснения потенциального подозреваемого, данные в ходе проверки правоохранительными органами, нельзя признать доказательством по гражданскому делу.

Районный суд приравнял аудиозапись к письменному доказательству, однако не сослался на норму процессуального права, которая бы это предусматривала, статья 71 ГПК РФ к числу письменных доказательств аудиозапись не относит.

В нарушение части 2 указанной статьи суд принял в качестве доказательства копию аудиозаписи, при этом подлинник аудиозаписи, равно как и носитель (диктофон) в суд не представлены, ходатайство об истребовании этих доказательств, заявленное ответчиком, отклонено судом.

Из содержания аудиозаписи не следует, что деньги в действительности передавались, невозможно установить дату передачи, а также обязательство или обещание со стороны ответчика вернуть денежные средства и сроки такого возврата.

Истец в судебном заседании определенно, со ссылкой на конкретные обстоятельства признал, что между сторонами была достигнута договоренность о ведении совместной деятельности по производству кормов, для чего стороны предоставляют личные денежные средства для ведения этой деятельности, вклад ФИО2 определен по соглашению сторон в 300 000 рублей.

По договоренности между сторонами возврат вложенных в совместную деятельность денежных средств должен быть осуществлен при получении прибыли.

Таким образом, сам истец утверждал, что между сторонами возникли отношения, регулируемые главой 55 ГК РФ (Простое товарищество), предпринимательская деятельность не всегда предполагает получение прибыли.

Следовательно, спорные отношения не регулируются положениями статьей 1102 ГК РФ о неосновательном обогащении, которые применил суд первой инстанции.

Судебный эксперт, исходя из анализа аудиозаписи, пришел к однозначному выводу о том, что возврат денежных средств поставлен в зависимость от наличия прибыли от совместной деятельности.

Более того, истцу на момент передачи денег было известно об отсутствии обязательств между сторонами, договор о совместной деятельности либо иной договор не заключался, однако истец передал деньги намеренно, осознавая, что обязательства между сторонами не существуют, поэтому денежные средства не могут быть взысканы в силу пункта 4 статьи 1109 ГК РФ.

Суд необоснованно отказал в применении исковой давности по делу, в этой части решение суда является противоречивым. Вопреки выводам суда, доказательств признания долга со стороны ответчика не представлено. Кроме этого, даже признание части долга не означает признания долга в целом и не является основанием для перерыва срока исковой давности.

Применив нормы о неосновательном обогащении, суд должен был исходить из того, что оно возникло ДД.ММ.ГГ – в момент передачи денег, в этот же день истец узнал о нарушении права, с ДД.ММ.ГГ истом начислены и судом взысканы проценты за пользование чужими денежными средствами.

Суд же определил дату начала течения срока давности ДД.ММ.ГГ, сославшись на то, ФИО1, исходя из аудиозаписи, ДД.ММ.ГГ признал долг и обязался вернуть его по частям; соглашение о незамедлительном возврате переданных денежных средств не достигалось, по пояснениям истца изначальная договоренность состояла в том, что денежные средства будут возвращаться частями, начиная с января 2017 года, по взаимной договоренности срок начала возврат был перенесен.

Соответственно, таким образом применив нормы об исковой давности, суд, по существу, признал наличие между сторонам иных правоотношений (обязательства из совместной деятельности), но не отношений из неосновательного обогащения. Исходя из выводов суда, при передаче денег по состоянию на ДД.ММ.ГГ переданные средства не являлись неосновательным обогащением, а спустя год стали таковыми, то есть решение суда содержит противоречие.

В нарушение положений процессуального законодательства суд разрешил дело в отсутствие ответчика, который не получил повестку о слушании по делу (дело после возобновления производства ДД.ММ.ГГ рассмотрено в тот же день). Однако ответчик находился в командировке с ДД.ММ.ГГ по ДД.ММ.ГГ, копия командировочного удостоверения приложена к жалобе, то есть не мог получить судебную повестку, ФИО1 нельзя признать извещенным надлежаще.

Телефонограмма от ДД.ММ.ГГ за подписью секретаря судебного заседания является подложной, указанный в нем мобильный телефон, на который якобы осуществлен звонок с целью извещения ответчика, ФИО1 не принадлежит с 2018 года и является заблокированным.

В возражениях на апелляционную жалобу ФИО2 просит оставить решение суда без изменения.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель ФИО1 настаивал на удовлетворении жалобы, представив дополнительные письменные объяснения, ФИО2 просил жалобу отклонить по причинам, изложенным в возражениях, в том числе дополнительных.

Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежаще, об уважительности причин неявки не уведомили, что в силу части 3 статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для рассмотрения гражданского дела в их отсутствие.

Проверив материалы дела, законность и обоснованность решения суда в пределах доводов жалобы (часть 1 статьи 327.1 ГПК РФ), судебная коллегия приходит к следующим выводам.

В соответствии с положениями ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение), за исключением случаев, предусмотренных статьей 1109 настоящего Кодекса.

По смыслу приведенной нормы обогащение может быть признано неосновательным в случае, когда отсутствуют предусмотренные законом правовые основания на приобретение либо сбережение имущества. Такими основаниями могут быть как акты государственных органов, договоры, сделки, так и иные юридические факты, возникающие из ст. 8 ГК РФ, которой предусмотрены основания возникновения гражданских прав и обязанностей.

Обязанность возвратить неосновательное обогащение возникает независимо от того, явилось ли такое обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли (п. 2 ст. 1102 ГК).

Юридически значимыми и подлежащими установлению по делу являются обстоятельства, касающиеся того, в счет исполнения каких обязательств истцом переданы денежные средства ответчику, произведен ли возврат ответчиком данных средств, либо отсутствия у сторон каких-либо взаимных обязательств, при этом истец обязан доказать факт передачи денег, а на приобретателе имущества (денежных средств) лежит бремя доказывания указанных обстоятельств.

Основанием иска ФИО2 явилась передаче денежных средств ответчику в размере 300 000 рублей ДД.ММ.ГГ.

Собранные по делу доказательства позволяют судебной коллегии согласится выводами суда о том, что ФИО2 доказан факт передачи денежных средств ФИО3 в указанную дату.

Судом установлено и материалами дела подтверждается, что согласно анкете-заявлению ДД.ММ.ГГ между ПАО «Уральский банк реконструкции и развития» (ПАО КБ «УБРиР») и ФИО2 заключен кредитный договор, по условиям которого банком ФИО2 на срок 60 месяцев выдан кредит на сумму 446000 руб. с процентной ставкой 26,3% годовых.

ФИО2 последовательно в исковом заявлении и в суде первой инстанции пояснял, что денежные средства в размере 300 000 рублей были переданы ФИО4ДД.ММ.ГГ, то есть в день получения кредита в банке.

Судом установлено, что ДД.ММ.ГГ между ФИО2 и ФИО1 состоялся разговор по поводу переданных ФИО2ФИО1 денежных средств. Данный разговор по пояснению истца ФИО2 был записан им с помощью диктофона.

В дело стороной истца представлено заключение специалиста, а также заключение назначенной и проведённой по настоящему делу судебной комплексной фоноскопической и лингвистической экспертизы. Указанные заключения подтверждают факт передачи ФИО2ФИО1 денег в сумме 300000 руб.

Как указано в заключении судебной комплексной фоноскопической и лингвистической экспертизы на фонограмме в файле «WS320147.WMA» (аудиозаписи) признаки монтажа и иные изменения, внесённые в процессе записи или после её окончания, отсутствуют. В разговоре на фонограмме в файле «WS320147.WMA» (аудиозаписи) принимало участие два лица: ФИО2, реплики которого обозначены как М1 в установленном тексте спорной фонограммы в Приложении 2 к настоящему заключению; ФИО1, реплики которого обозначены как М2 в установленном тексте спорной фонограммы в Приложении 2 к настоящему заключению.

Дословное содержание разговора на фонограмме в файле «WS320147.WMA» на представленном диске приведено в Приложении 2 к настоящему заключению как установленный текст спорной фонограммы. Реплики ФИО2 обозначены как М1, реплики ФИО1 – как М2.

Разговор на представленной аудиозаписи содержит: значение подтверждения ФИО1 получения им денежных средств в размере 300000 руб. для развития организованного производства от ФИО2, взятых последним в кредит; информацию о первичном обещании ФИО1 возврата денежных средств, взятых в кредит ФИО2 с учётом процентов, со слов ФИО2, в том числе со ссылкой на лицо, именуемое, как Серёга; реализованные в ходе исследованного разговора ФИО1 речевые акты обещания возврата денежных средств ФИО2 частями в размере: от шестидесяти и до семидесяти тысяч рублей или от двадцати до тридцати тысяч рублей начиная с августа или сентября, при условии успешной реализации продукции.

Оценив заключение судебной комплексной фоноскопической и лингвистической экспертизы в совокупности с другими исследованными доказательствами суд обоснованно признал его достоверным в той части, в которой оно подтверждает факт передачи истцом ответчику денежных средств, поскольку оно соответствует требованиям процессуального закона и соотносится с иными собранными по делу доказательствами.

В ходе рассмотрения дела сторона ответчика не оспаривала тот факт, что разговор между истцом и ответчиком имел место, равно как и не оспаривала принадлежность голоса, относящегося к обозначенным как реплики М2 словам, именно ФИО1, в ходе разрешения вопроса о назначении по делу экспертизы вопрос о принадлежности голоса не ставила.

В этой связи судебная коллегия признает несостоятельными доводы жалобы о непредставлении подлинника аудиозаписи, равно как и носителя (диктофона) и отклонении соответствующего ходатайства об истребовании этих доказательств, заявленное ответчиком, учитывая, что по заключению эксперта признаки монтажа аудиозаписи отсутствуют.

В силу статьи 77 ГПК РФ лицо, представляющее аудио- и (или) видеозаписи на электронном или ином носителе либо ходатайствующее об их истребовании, обязано указать, когда, кем и в каких условиях осуществлялись записи.

Указанные требования стороной истца соблюдены, необходимая информация суду предоставлена.

Несмотря на то, что суд ошибочно приравнял аудиозапись к письменному доказательству в смысле статьи 71 ГПК РФ, это обстоятельство не умаляет как достоверности самого доказательства (аудиозаписи), так и правильной оценки судом этого доказательства наряду с другими, а также выводов суда о доказанности передачи денежных средств ответчику.

В ходе проведения доследственной проверки (отказной материал *** КУСП *** от ДД.ММ.ГГ) ФИО1 в своих пояснениях должностным лицам ОП по <адрес> УМВД России по <адрес> неоднократно подтверждал, что получал от ФИО2 денежные средства в сумме 300000 рублей.

Вопреки доводам жалобы, такое признание, выраженное письменно при проведении проверки правоохранительными органами, является допустимым доказательством по гражданскому делу.

Дата передачи денежных средств ФИО1 не указывалась, однако он пояснял, что в июле-августе 2016 года ФИО2 дома у ответчика передал 300 000 рублей последнему.

С учетом последовательной позиции ФИО2 о том, что деньги передавались в день их получения в кредит в банковской организации, а также существа состоявшегося между сторонами разговора, в котором ответчик источник получения истцом денег не отрицал, суд апелляционной инстанции полагает, что суд с достаточной степенью достоверности установил дату передачи денежных средств – ДД.ММ.ГГ.

Таким образом, факт передачи денежных средств ФИО2ФИО1 в размере 300 000 рублей ДД.ММ.ГГ установлен судом на основании достаточной совокупности допустимых и достоверных доказательств, оснований для переоценки которых судебная коллегия не усматривает.

В то же время нельзя согласиться с выводами суда о том, что денежные средства передавались в отсутствие каких-либо договорных или иных обязательственных отношений, то есть такая передача не была основана на соглашении или сделке, которую стороны предполагали возможным заключить.

В силу части 2 статьи 68 ГПК РФ признание стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает последнюю от необходимости дальнейшего доказывания этих обстоятельств.

В апелляционной жалобе обоснованно указано, что ФИО2 в исковом заявлении и в объяснениях, данных суду первой инстанции, определенно, со ссылкой на конкретные обстоятельства признавал, что между сторонами была достигнута договоренность о ведении совместной деятельности по производству кормов, для чего истец предоставил личные денежные средства для ведения этой деятельности, вклад ФИО2 составлял 300 000 рублей.

Оценка тех объяснений, который давал ФИО2 суду, а также в суде апелляционной инстанции, с учетом занятой ФИО1 позиции по делу, не оставляет у судебной коллегии сомнений в том, что денежные средства в размере 300 000 рублей переданы ФИО1 в связи с достижением сторонами соглашения о ведении совместной хозяйственной (предпринимательской) деятельности по производству кормов или иной продукции в целях получения прибыли.

Позиция ФИО2 о том, что фактически такая хозяйственная деятельность не велась, противоречит его собственным объяснениям, данным в ходе проведения названной проверки по его заявлению правоохранительными органами.

Таким образом, по существу, сам истец утверждал, что стороны намеревались соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли, то есть выразили волю на заключение договора простого товарищества (статья 1041 ГК РФ).

В силу статьи 1042 ГК РФ вкладом товарища признается все то, что он вносит в общее дело, в том числе деньги, иное имущество, профессиональные и иные знания, навыки и умения, а также деловая репутация и деловые связи.

Действия ФИО2 и ФИО1 при передаче денежных средств ответчику свидетельствуют о том, что именно в отношения из договора простого товарищества они намеревались вступить, при этом со стороны ФИО1 после получения от ФИО2 денежных средств совершались действий (закупка оборудования, производство кормов), направленные на извлечение прибыли.

Между тем, установление данного обстоятельства не позволяет судебной коллегии согласиться с доводами апелляционной жалобы о необходимости отказа в иске, исходя из следующего.

В соответствии со статьей 196 ГПК РФ при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

По смыслу указанной правовой нормы на суде лежит обязанность верно квалифицировать сложившиеся между сторонами правоотношения, исходя из установленных по делу обстоятельств, независимо о того, что та или иная сторона, ссылаясь на определенные фактические обстоятельства, полагает, что определенные нормы права не регулируют возникшие отношения.

ФИО2 в обоснование иска о взыскании неосновательного обогащения сослался на необходимость применения к отношениям сторон положений статьи 1102 ГК РФ, суд первой инстанции также исходил из того, что спорные отношения регулируются нормами права, содержащимися в данной статье.

Судебная коллегия полагает, что выводы суда являются по существу правильными, а значит решение суда не может быть отменено по одним лишь формальным соображениям в силу части 6 статьи 330 ГПК РФ.

В силу статьи 1103 ГК РФ поскольку иное не установлено настоящим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений, правила, предусмотренные настоящей главой, подлежат применению также к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке.

Апелляционная инстанция приходит к выводу о том, что существо спорных отношений не исключает применение к ним норм статьи 1102 ГК РФ, поскольку, по сути, требования ФИО2 состоят в возврате исполненного по недействительной сделке, так как договор простого товарищества, заключенный между сторонами, следует признать ничтожным.

В соответствии со статьей 1041 Гражданского кодекса Российской Федерации сторонами договора простого товарищества, заключаемого для осуществления предпринимательской деятельности, могут быть только индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации.

Статьей 168 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (пункт 1). Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (пункт 2).

В силу пункта 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Согласно подпункту 2 пункта 74 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГ N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части, даже если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность.

Их общедоступных сведений, предоставляемых Федеральной налоговой службой Российской Федерации (Интернет-сайт egrul.nalog.ru), а также пояснений сторон, ни ФИО2, ни ФИО1 в качестве индивидуальных предпринимателей не зарегистрированы.

Доказательств того, что каждая из сторон по делу при передаче истцом ответчику денежных средств действовала от имени какого-либо иного лица, в том числе от имени ООО «Корма Алтая», в суд не представлено, ФИО1 не ссылался на то, что при принятии денежных средств он действовал не от себя лично.

При установленных обстоятельствах судебная коллегия приходит к выводу о том, что заключенный между сторонами ДД.ММ.ГГ договор простого товарищества должен быть квалифицирован как ничтожный, поскольку противоречит существу законодательного регулирования обязательств из договора простого товарищества.

Иная квалификация противоречила бы сути законодательного регулирования отношений из совместной деятельности, которые предполагают возможность ведения такой хозяйственной деятельности либо путем создания юридического лица, либо путем объединения вкладов коммерческих организаций или индивидуальных предпринимателей, но не физических лиц без данного статуса.

При этом часть 5 статьи 166 ГК РФ не может быть применима по данному конкретному делу, поскольку, даже если поведение ФИО2 и давало основание ФИО1 полагаться на действительность сделки простого товарищества, такая сделка является ничтожной в любом случае в силу противоречия при ее заключении существу законодательного регулирования соответствующих отношений.

Соответственно, заявление ФИО2 о недействительности сделки, которое он, по сути, совершил, обратившись с иском о взыскании неосновательного обогащения, имеет в данном случае правовое значение.

Учитывая, что доказательств правовых оснований для получения от истца денежных средств ответчиком не представлено, деньги получены по ничтожной сделке, суд пришел к верному по существу выводу о необходимости их взыскания в качестве неосновательного обогащения, применив, таким образом, последствия недействительности сделки.

Доводы жалобы о том, что денежные средства переданы в отсутствие обязательства (без подписания договора простого товарищества в письменном виде) несостоятельны, так как в смысле пункта 4 статьи 1109 ГК РФ ответчиком не доказана передача денежных средств в порядке дарения или благотворительности, либо вообще в отсутствие встречного обязательства со стороны ФИО1

Напротив, ФИО1 как раз и принимал на себя встречное обязательство в связи с получением денежных средств, а ФИО2 осознавал, что обязательство между сторонами существует, однако, как установлено судебной коллегией, такое обязательство было основано на ничтожной сделке, что является основанием для взыскания с ответчика неосновательного обогащения.

Взыскав проценты за пользование чужими денежными средствами по правилам статьи 395 ГК РФ, суд пришел к верному по существу выводу о необходимости их исчисления с ДД.ММ.ГГ, поскольку полученные по ничтожной сделке денежные средства являлись неосновательным обогащением с момента их передачи и ФИО1 должно было быть известно об отсутствии предусмотренных законом оснований для их получения.

Доводы апелляционной жалобы о том, что суд должен был отказать в иске за пропуском срока исковой давности, не могут повлечь отмену решения суда по следующим основаниям.

Согласно статье 181 ГК РФ, применимой к спорным правоотношениям, исходя из установленного апелляционной инстанции существа, срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166) составляет три года.

Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

Таким образом, срок исковой давности по иску ФИО2 начал течь с ДД.ММ.ГГ.

В соответствии со статьей 204 ГК РФ срок исковой давности не течет со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита нарушенного права.

Как разъяснено в пункте 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от ДД.ММ.ГГ N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" со дня обращения в суд в установленном порядке за защитой нарушенного права срок исковой давности не течет на протяжении всего времени, пока осуществляется судебная защита (пункт 1 статьи 204 ГК РФ), в том числе в случаях, когда суд счел подлежащими применению при разрешении спора иные нормы права, чем те, на которые ссылался истец в исковом заявлении, а также при изменении истцом избранного им способа защиты права или обстоятельств, на которых он основывает свои требования (часть 1 статьи 39 ГПК РФ и часть 1 статьи 49 АПК РФ).

В отказном материале ***, исследованном судом, содержится копия решения Ленинского районного суда <адрес> Алтайского края от ДД.ММ.ГГ по делу по иску ФИО2 к ФИО1, ФИО5 о взыскании суммы займа, судебной коллегией в целях проверки доводов жалобы из указанного районного суда истребовано гражданское дело ***, по которому состоялось данное решение (вопреки позиции стороны ответчика, суд апелляционной инстанции вправе и обязан проверить эти обстоятельства, поскольку копия указанного решения суда являлась доказательством по делу).

Из анализа материалов этого дела следует, что ФИО2, ДД.ММ.ГГ обратился в суд с иском, в том числе к ФИО1, о взыскании переданных ДД.ММ.ГГ 300 000 рублей, полученных им в этот день по кредитному договору, ссылаясь на заключение между сторонами договора займа.

В удовлетворении иска ФИО2 названным решением суда отказано, оно вступило в законную силу с принятием судебной коллегией по гражданским делам <адрес>вого суда определения от ДД.ММ.ГГ, которым отклонена апелляционная жалоба ФИО2

Таким образом, в период с ДД.ММ.ГГ по ДД.ММ.ГГ (3 месяца 20 дней), то есть в период осуществления судебной защиты права истца на возврат полученных ФИО1 денежных средств в размере 300 000 рублей, срок давности не тек.

Соответственно, при обращении с настоящим иском ДД.ММ.ГГ – по истечении трех лет, одного месяца и 17 дней, срок давности ФИО2 не пропущен.

В этой связи не принимаются во внимание доводы жалобы относительно противоречий, содержащихся в судебном решении, между датой начала взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами и датой начала исчисления срока исковой давности.

Несостоятельны и доводы жалобы о ненадлежащем извещении ФИО1 о времени и месте рассмотрения дела в смысле статьи 113 ГПК РФ.

ФИО1 извещался о рассмотрении дела ДД.ММ.ГГ путем направления судебной повестки по адресу регистрации, который указывал сам ответчик в ходе рассмотрения дела, письмо возвращено в суд за истечением срока хранения (т. 2, л.д. 1).

Такое извещение, соответствующее требованиям закона, является достаточным, ФИО1 реализовал предоставленные законом процессуальные права, не явившись за судебным извещением.

Также суд пытался известить ответчика по мобильному телефону ДД.ММ.ГГ, однако абонент был временно недоступен.

В апелляционной жалобе ФИО1 ссылается на нахождение в командировке в то время, когда письмо с повесткой находилось в почтовом отделении, однако это обстоятельство, которое не было известно суду первой инстанции, не является основанием для того, чтобы признать извещение ответчика ненадлежащим.

Более того, при разрешении дела по существу в судебном заседании присутствовал представитель ответчика, который не просил об отложении рассмотрения дела, то есть ФИО1 реализовал процессуальные права путем направления представителя в суд.

В суд апелляционной инстанции не представлены какие-либо новые доказательства, помимо относящихся к нахождению в командировке и к принадлежности номера мобильного телефона, которые в случае признания причин неявки ответчика в суд уважительными могли бы быть приняты судебной коллегией.

При таких обстоятельствах ничем не подтвержденные ссылки ответчика на подложность телефонограммы от ДД.ММ.ГГ не могут быть приняты во внимание.

Возобновление производства по делу в день его рассмотрения нельзя признать таким нарушением норм процессуального права, которое в силу пункта 4 части 1 статьи 330 ГПК РФ могло бы повлечь отмену судебного решения.

Таким образом, апелляционная жалоба удовлетворению не подлежит.

Руководствуясь статьями 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Ленинского районного суда <адрес> Алтайского края от ДД.ММ.ГГ оставить без изменения, апелляционную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: