Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным представлениям государственного обвинителя ФИО15, апелляционной жалобе адвоката ФИО13 - представителя потерпевших ФИО6, ФИО5, ФИО8, ФИО11, ФИО10, ФИО12, ФИО9, ФИО7, апелляционной жалобе адвоката ФИО22 – представителя потерпевшей ФИО6, на приговор Оренбургского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ, которым

ФИО1, <данные о личности>,

признан невиновным и оправдан по п. «в» ч. 2 ст. 115, ч. 1 ст. 105, ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, за отсутствием в его действиях состава преступления.

Мера пресечения ФИО1 в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении – отменена.

За оправданным ФИО1 признано право на реабилитацию в порядке ч. 1 ст. 134 УПК РФ, постановлено направить извещение с разъяснением порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием.

В удовлетворении гражданского иска, заявленного потерпевшей ФИО6, о возмещении материального ущерба в сумме 200920 (двести тысяч девятьсот двадцать) рублей, компенсации морального вреда в размере 6000000 (шесть миллионов) рублей, процессуальных издержек, связанных с оплатой услуг представителя потерпевшей в размере 115000 (сто пятнадцать тысяч) рублей, отказано.

Вопрос о вещественных доказательствах по уголовному делу разрешен.

Заслушав доклад судьи Кострова А.В., выступления прокурора, потерпевших и представителей потерпевших адвокатов ФИО13 и ФИО14, поддержавших доводы апелляционных представлений государственного обвинителя ФИО15, апелляционных жалоб адвокатов ФИО13 и ФИО22, а также выступления защитников оправданного ФИО1 - адвокатов ФИО23 и ФИО18, полагавших необходимым оставить приговор без изменения, судебная коллегия

установила:

Приговором Оренбургского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ, вынесенным на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, ФИО1 признан невиновным и оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления (п.п. 3, 4 ч. 2 ст. 302 УПК РФ) по предъявленному ему обвинению в совершении:

- умышленного причинения легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, в отношении потерпевшего ФИО7,

- умышленного причинения смерти другому человеку, потерпевшему ФИО16,

- покушения на убийство двух и более лиц, в отношении потерпевших ФИО5, ФИО8, ФИО12, ФИО9, ФИО11, ФИО10, ФИО7,

с учетом заявленного государственным обвинителем в ходе рассмотрения уголовного дела судом первой инстанции исключения из предъявленного ФИО1 обвинения по п. «е» ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, п.п. «а, е» ч. 2 ст. 105 УК РФ, квалифицирующего признака, предусмотренного п. «е» указанных статей - совершение преступления общеопасным способом.

В основном апелляционном представлении государственный обвинитель ФИО17 выражает несогласие с приговором суда первой инстанции, просит отменить его, направить уголовное дело на новое рассмотрение в тот же суд иным составом суда.

Полагает, что допущенные судом нарушения уголовно-процессуального законодательства повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них, что предопределило вынесение оправдательного вердикта.

В частности, обращает внимание, что в судебном заседании исследовались недопустимые доказательства. Так, заключение судебно-медицинской ситуационной экспертизы № от ДД.ММ.ГГГГ, по его мнению, надлежало признать недопустимым доказательством в связи с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства, Федерального закона от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и правоприменительной практики Верховного Суда РФ, что, в том числе, выразилось в постановке перед экспертом вопросов № 2.1, 2.7, 7, непосредственно связанных с оценкой достоверности показаний допрошенных по делу участников процесса. При проведении исследования эксперт, по мнению государственного обвинителя, вышел за пределы своих полномочий. Указывает на показания эксперта, данные в ходе судебного заседания, согласно которым он самостоятельно и существенным образом изменил продемонстрированное при проведении проверки показаний обвиняемого на месте исходное положение тела обвиняемого ФИО1 и оружия в момент производства выстрела в ФИО16 до такого направления, при котором направление выстрела начинало совпадать с расположением огнестрельных ранений на теле потерпевшего. При этом факт изменения исходных данных не был никак отражен экспертом в заключении, однако кардинальным образом повлиял на его выводы.

Обращает внимание, что эксперт объяснил изменение исходных данных отсутствием необходимой информации, и при этом, отвечая на иные поставленные перед ним вопросы о возможности образования телесных повреждений по показаниям ряда других лиц, эксперт указывает на неполноту изложенной указанными лицами информации и невозможности дать ответ.

Приходит к выводу о неполноте и противоречивости указанного заключения эксперта.

При этом ссылается на выводы повторной судебно-медицинской ситуационной экспертизы, согласно выводам которой обнаруженные у потерпевшего ФИО16 ранения не могли образоваться при положении оружия, указанном ФИО1 в ходе проверки показаний ДД.ММ.ГГГГ. Таким образом, с участием присяжных заседателей исследованы две экспертизы, содержащие взаимоисключающие выводы, что не могло не повлиять на их позицию.

Полагает, что в ходе судебного разбирательства на присяжных заседателей оказывалось незаконное воздействие путем исследования обстоятельств, не относящихся к их компетенции и выходящих за пределы предъявленного обвинения.

Так, в нарушение требований ст.ст. 334, 335 УПК РФ, со стороны подсудимого и его защитников, а также свидетелей защиты до присяжных заседателей систематически, на протяжении всего судебного следствия, доводилась информация о совершении части инкриминируемых ФИО1 действий – производства выстрелов из травматического пистолета в потерпевших ФИО5 и ФИО12, причинение тем огнестрельных ранений, – не им, а другим лицом – свидетелем ФИО20, не привлеченным к уголовной ответственности. Данную позицию стороны защиты поддержал и адвокат ФИО18, выступая в судебных прениях, ссылаясь на выводы проведенных экспертиз, показания потерпевших, свидетелей, наличие на руках ФИО20 продуктов от выстрела из огнестрельного оружия, иные доказательства. Кроме того, адвокат ФИО18 заявил о применении потерпевшим ФИО5 насилия в отношении свидетеля ФИО19 и нанесении телесных повреждений свидетелю ФИО20

Считает, что указанные обстоятельства не могли не повлиять на позицию присяжных заседателей при вынесении вердикта, их беспристрастность.

Обращает внимание на нарушения уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики, допущенные при подготовке вопросного листа.

Так, при формулировании вопроса № 3 фактически был поставлен вопрос о виновности других лиц, не привлеченных к уголовной ответственности по данному уголовному делу, а именно – о совершении свидетелем ФИО21 противоправных действий в отношении подсудимого ФИО1, фактически изложенных как покушение на убийство.

Приводит довод о нарушении председательствующим положений ст. 340 УПК РФ, что выразилось в несоблюдении структуры напутственного слова. Так, председательствующий изложил позицию подсудимого, не признавшего вину в предъявленном обвинении, доказательства защиты, и лишь после этого перешел к доказательствам, предоставленным стороной обвинения. Кроме того, в напутственном слове присяжным заседателям не было разъяснено понятие ряда использованных в нем юридических, медицинских и специальных терминов. При этом отдельные из данных терминов были включены в вопросный лист.

Приходит к выводу о том, что оправдательный приговор подлежит отмене с направлением уголовного дела на новое рассмотрение.

В дополнительном апелляционном представлении от ДД.ММ.ГГГГ государственный обвинитель ФИО17 приводит доводы, указанные им в основном апелляционном представлении, ссылаясь при этом на выдержки из протокола судебного заседания суда первой инстанции, и дополняя свою позицию следующими обстоятельствами.

Так, обращает внимание, что продемонстрированное обвиняемым при проведении проверки показаний на месте положение оружия исключало причинение телесных повреждений, обнаруженных на теле потерпевшего.

Ссылается на то, что в напутствующем слове председательствующий фактически вновь сообщил присяжным заседателям обстоятельства, выходящие за пределы предъявленного обвинения, о производстве выстрелов из пистолета свидетелем ФИО20, применении насилия со стороны потерпевших в отношении иных лиц (свидетелей защиты) и причинении им телесных повреждений.

В дополнительном апелляционном представлении от ДД.ММ.ГГГГ государственный обвинитель ФИО17 также дает оценку вердикту присяжных заседателей как неясному и противоречивому ввиду нарушения требований ст. 343 УПК РФ, выразившихся в том, что ответ на вопрос № 4 вопросного листа не содержит результата голосования либо отметки о принятии решения единогласно. Полагает, что председательствующий не выполнил требования ст. 345 УПК РФ, поскольку не возвратил присяжных в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист.

В апелляционной жалобе адвокат ФИО13 - представитель потерпевших – просит отменить приговор суда первой инстанции и передать уголовное дело на новое рассмотрение со стадии подготовки к судебному заседанию.

Ссылается на то, что сторона защиты в ходе судебного разбирательства неоднократно нарушала требования ст.ст. 334, 335 УПК РФ, поскольку доводила до присяжных заседателей информацию, не относящуюся к их компетенции, ставила под сомнение допустимость доказательств, использовала недопустимые доказательства (в том числе заключение экспертов), а при допросе свидетелей исследовались обстоятельства совершения иного преступления иными лицами.

Приходит к выводу, что допущенные нарушения поставили под сомнение допустимость представленных доказательств, законность действий лиц, производивших расследование данного уголовного дела, и повлияло на содержание ответов присяжных заседателей при вынесении вердикта.

В апелляционной жалобе, поданной в интересах потерпевшей ФИО6, адвокат ФИО22 просит отменить приговор суда первой инстанции и передать уголовное дело на новое рассмотрение.

Обращает внимание на систематическое нарушение стороной защиты в ходе судебного разбирательства требований ст.ст. 334, 335 УПК РФ, в том числе путем высказываний в присутствии присяжных заседателей по вопросам, находящимся за пределами их компетенции, что не могло не оказать незаконного воздействия на них и на содержание их ответов при вынесении вердикта.

В возражениях на апелляционные представления и жалобы защитники оправданного ФИО1 – адвокаты ФИО18 и ФИО23 предлагают оставить приговор суда первой инстанции - без изменения, полагая, что оснований для удовлетворения апелляционных представлений государственного обвинителя и жалоб представителей потерпевших не имеется.

В частности, защитник ФИО18 обращает внимание на то, что ситуационная экспертиза от ДД.ММ.ГГГГ была назначена на стадии предварительного следствия по инициативе и решению стороны обвинения. При этом ее проведение признано законным в порядке ведомственного контроля и в рамках прокурорского надзора, на стадии утверждения обвинительного заключения и при поддержании государственного обвинения в первом рассмотрении дела судом. При этом заключение эксперта было исследовано в присутствии присяжных заседателей по ходатайству государственного обвинителя. Отмечает, что государственный обвинитель ссылается в обоснование своей позиции на Постановление Пленума Верховного Суда РФ, которое в действующей редакции вынесено 29 июня 2021 года, то есть после проведения экспертизы.

Обращает внимание, что государственным обвинителем не приведено обстоятельств, свидетельствующих о подмене заключением эксперта исключительной компетенции следователя, прокурора и суда по оценке имеющихся доказательств. При этом по аналогичным доводам, приведенным государственным обвинителем в суде первой инстанции суд своим постановлением от ДД.ММ.ГГГГ отклонил ходатайство о признании экспертного заключения недопустимым доказательством, однако на отмене данного постановления обвинение не настаивает.

Считает доводы государственного обвинителя, сводящиеся к изменению экспертом положения оружия в руках ФИО1, попыткой запутать экспертов и ввести суд в заблуждение, в том числе ввиду того, что в ходе проверки показаний ФИО1 на месте происшествия фототаблиц не составлялось и к делу не приобщалось. Фотоснимок, на который ссылается обвинение, является скриншотом кадра видеозаписи, сделанным экспертом, а на самой видеозаписи и в протоколе проверки показаний на месте точного положения оружия и положения ФИО1 в момент выстрела не зафиксировано. Полагает, что эксперт не рассматривал указанный кадр как изображение точного положения ствола и положения ФИО1

Приходит к выводу, что эксперты, проводившие исследование, действовали в рамках своих полномочий и компетенции.

Считает, что выводы повторной экспертизы не противоречат результатам первоначальной, эксперт подтвердил невозможность ранения ФИО16 при положении оружия, указанном на кадре и установил, что ранения могли образоваться при обстоятельствах, изложенных ФИО1 в своих показаниях.

Относительно позиции государственного обвинителя о незаконности исследования в присутствии присяжных заседателей сведений о производстве выстрелов из травматического пистолета в потерпевших ФИО5 и ФИО12 и их ранения ФИО20, применении насилия со стороны ФИО5 по отношению к свидетелям ФИО19 и ФИО20, отмечает, что данные обстоятельства не противоречили предъявленному обвинению, подтверждаются показаниями как свидетелей защиты, так и частично – потерпевшими и свидетелями обвинения, иными доказательствами. Высказывает позицию, что в судебном заседании с участием присяжных заседателей выяснялись не вопросы о возможной причастности иных лиц к совершению инкриминируемых подсудимому действий и не о совершении других преступлений, не имеющих отношение к делу, а устанавливались фактические обстоятельства дела.

Не находит в выступлениях участников процесса в прениях нарушений требований ст.ст. 252, 334, 335, 336 УПК РФ.

Считает, что формулировка вопроса № 3 вопросного листа полностью соответствует предъявленному ФИО1 обвинению, не содержит характеристик якобы совершенного ФИО9 особо тяжкого преступления. При этом факт использования ФИО7 и ФИО9 в ходе конфликта со ФИО1 принадлежащего ФИО9 охотничьего ружья подтвержден самими потерпевшими.

Высказывает мнение, что вопросный лист составлен в строгом соответствии с требованиями ст.ст. 338, 339 УПК РФ, вопросы поставлены в понятных для присяжных заседателей формулировках и не требовали от них собственной юридической оценки при вынесении вердикта. Полагает, что напутственное слово председательствующего отвечает требованиям ст. 340 УПК РФ, по своему содержанию находится в пределах предъявленного обвинения, не содержит не относящихся к делу обстоятельств. Мнение государственного обвинителя об оправдательном уклоне напутствующего слова считает основанным на субъективных домыслах и вырванных из контекста фразах.

Приводит мнение, что требования ст. 343 УПК РФ относительно заполнения вопросного листа были соблюдены, фиксация факта принятия единогласного решения не является установленной законом обязанностью, а его отсутствие в вопросном листе прямо свидетельствует об отсутствии необходимости подсчета голосов и о единодушии присяжных заседателей.

Обращает внимание, что отсутствие голосования присяжных заседателей по рассматриваемым вопросам подтверждается аудиозаписью судебного заседания, поскольку старшина присяжных заседателей провозгласил принятие единогласного решения по всем вопросам, в том числе и по вопросу № 4.

Защитник ФИО23 приводит аналогичные доводы, дополняя их следующим.

Отмечает, что вопросы, ответы на которые даны экспертом в заключении от ДД.ММ.ГГГГ, не связаны с оценкой деяния, достоверности показаний обвиняемого, потерпевших и свидетелей, не выходят за пределы специальных познаний. Эксперт, смоделировав и изобразив возможное положение тел ФИО1, его оружия, ФИО16, действовал в рамках ч. 2 ст. 204 УПК РФ.

Полагает, что государственный обвинитель пытался ввести суд в заблуждение относительно того, что ФИО1 в ходе проверки показаний на месте уверенно и утвердительно показывал положение оружия в момент выстрела. При этом, как следует из протокола следственного действия, ФИО1 неоднократно заявлял, что точных своих действий, свое положение и положение ФИО16 он не помнит и воспроизвести не может.

Обращает внимание, что в ходе судебного следствия со стороны государственного обвинителя не поступало каких-либо заявлений о недопустимости исследования обстоятельств, на которые указано в апелляционных представлениях. Считает, что государственный обвинитель использует положения ст. 252 УПК РФ для воспрепятствования подсудимым реализации его права на защиту.

Отмечает, что п. 3 ч. 3 ст. 340 УПК РФ и правоприменительная практика Верховного Суда РФ не содержат обязательной регламентации порядка изложения доказательств в напутственном слове председательствующего. Каких-либо заявлений о нарушении председательствующим принципа объективности и беспристрастности со стороны обвинения после оглашения напутственного слова не поступало.

Защитники ФИО18 и ФИО23 приходят к выводу, что существенных нарушений уголовного и уголовно-процессуального законодательства, влекущих отмену или изменение приговора, судом первой инстанции не допущено.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных жалоб и представлений с учётом мнения сторон, судебная коллегия не находит оснований для их удовлетворения, считая приговор законным и обоснованным.

Согласно ст. 389.9 УПК РФ суд апелляционной инстанции проверяет по апелляционным жалобам, представлениям законность, обоснованность и справедливость приговора.

В соответствии с ч. 2 ст. 297 УПК РФ приговор признается обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

Из материалов уголовного дела усматривается, что нарушений положений ст. 327 УПК РФ при проведении подготовительной части судебного заседания не допущено.

В соответствии со ст. 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора или потерпевшего на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателя вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов. Кроме того, оправдательный приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, подлежит отмене, если при неясном и противоречивом вердикте председательствующий не указал присяжным заседателям на неясность и противоречивость вердикта и не предложил им вернуться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист.

Согласно ч.ч. 1, 6 ст. 339 УПК РФ, а также ч. 1 ст. 338 УПК РФ, вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями, формулируются на основании предъявленного подсудимому обвинения, с учетом результатов судебного следствия и прений сторон, то есть источниками, определяющими содержание вопросов, являются обвинительное заключение, а также результаты судебного следствия и прения сторон.

При формировании коллегии присяжных заседателей председательствующий судья выполнил требования ст. 328 УПК РФ, обратившись к присяжным заседателям с разъяснениями стоявших перед ними задач и условий их участия в рассмотрении данного уголовного дела. Сторонам было предоставлено право опросить кандидатов в присяжные заседатели с целью выяснения у них обстоятельств, препятствующих их участию в деле, а затем заявить мотивированные и немотивированные отводы.

По окончании отбора замечаний по процедуре формирования коллегии присяжных заседателей, заявлений о ее тенденциозности от участников судопроизводства не поступило.

Данных о том, что кем-либо из присяжных заседателей были нарушены возложенные на них обязанности, либо допущены действия и высказывания, позволяющие усомниться в их беспристрастности, протокол судебного заседания не содержит. Таким образом, судебная коллегия приходит к выводу, что уголовное дело рассмотрено законным и беспристрастным судом.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены ст. 335 УПК РФ, в соответствии с требованиями которой в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ.

Сторонам в ходе судебного следствия с участием присяжных заседателей запрещено исследовать данные способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, вопросы процессуального характера, в том числе о недопустимости доказательств, нарушении УПК РФ при получении доказательств, выяснять вопросы о виновности иных лиц, не являющихся подсудимыми по делу.

С учетом данных требований закона, а также положений ст.ст. 73, 243, 252 УПК РФ председательствующий должен обеспечить проведение судебного разбирательства только в пределах предъявленного подсудимому обвинения, принимать необходимые меры, исключающие возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, а также возможность исследования вопросов, не входящих в их компетенцию, и своевременно реагировать на нарушения порядка в судебном заседании участниками процесса, принимать к ним меры воздействия, предусмотренные УПК РФ.

Несмотря на доводы апелляционных представлений и жалоб представителей потерпевших об обратном, требования ст. 335 УПК РФ, регламентирующей особенности судебного следствия с участием присяжных заседателей, судом были соблюдены.

Судебное следствие по настоящему делу проведено на основе принципа состязательности, предусмотренного ст. 15 УПК РФ, с учетом требований ст. 252 и ст. 335 УПК РФ об особенностях судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей.

Существенных нарушений норм уголовного и уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора, по данному делу не допущено.

Как видно из протокола судебного заседания, председательствующий судья не ограничивал прав участников процесса и создавал необходимые условия для полного и всестороннего исследования доказательств, заявленные ходатайства разрешены судом в установленном законом порядке.

Все заявленные как стороной защиты, так и стороной обвинения в ходе судебных заседаний ходатайства были рассмотрены судом в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом.

Как следует из материалов дела, особенности рассмотрения дела судом с участием присяжных заседателей и юридические последствия такого рассмотрения оправданному разъяснялись должным образом, при этом он настаивал на данной форме судопроизводства.

В указанном случае, достоверность доказательств, относящихся к фактическим обстоятельствам предъявленного лицу обвинения, судом апелляционной инстанции не проверяется, поскольку по смыслу закона в суде с участием присяжных заседателей оценка указанных доказательств относится к компетенции коллегии присяжных заседателей.

Данных, свидетельствующих об оказании незаконного воздействия на коллегию присяжных заседателей, которое могло иметь существенное значение для принятия обоснованного решения, судебной коллегией не установлено. Оснований полагать, что публикации в средствах массовой информации, оказывали реальное воздействие на объективность при принятии присяжными заседателями решения по данному уголовному делу, не имеется.

Сам факт осведомленности присяжных заседателей о наличии таких публикаций в средствах массовой информации, существенного значения не имеет, поскольку в результате принятия председательствующим своевременных, надлежащих и достаточных мер процессуального реагирования это обстоятельство не повлияло на содержание ответов по поставленным перед присяжными вопросам.

Прения сторон проведены в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Из протокола судебного заседания следует, что сторона обвинения, как и сторона защиты, в прениях давали исследованным в судебном заседании доказательствам оценку в соответствии с их процессуальным положением, что не противоречит требованиям закона и не может быть отнесено к незаконному воздействию на присяжных заседателей.

В связи с этим нельзя согласиться с доводами государственного обвинителя и представителей потерпевших о высказываниях стороны защиты в ходе судебного разбирательства и прений как о способе давления на присяжных заседателей.

Как видно из протокола судебного заседания, в ходе прений, защитой анализировались факты, относящиеся к событию преступления, с учетом доказательств, полученных в результате судебного следствия. Адвокаты высказывали свою позицию, соответствующую процессуальной функции стороны защиты, которая в суде, в том числе с участием присяжных заседателей, призвана ставить под сомнение предъявленное обвинение, его доказанность и, следовательно, сами доказательства, на котором такое обвинение основано.

Судом апелляционной инстанции не усматривается, что кем-либо из участников судебного разбирательства целенаправленно допускались высказывания, направленные на формирование неправильного восприятия присяжными заседателями сути происходящего, а принятых председательствующим мер было недостаточно для ограждения коллегии присяжных заседателей от незаконного воздействия.

Доводы государственного обвинителя, сводящиеся к необоснованному исследованию с участием присяжных заседателей двух судебно-медицинских ситуационных экспертиз, выводам которых, он дает оценку как взаимоисключающим, судом апелляционной инстанции приняты во внимание. Вместе с тем, в ходе судебного разбирательства председательствующим путем вынесения соответствующего постановления от ДД.ММ.ГГГГ было разрешено ходатайство об исключении из числа доказательств заключения комплексной ситуационной медико-криминалистической судебной экспертизы № от ДД.ММ.ГГГГ, в удовлетворении которого мотивированно отказано. Решение суда по этому ходатайству является обоснованным, сомнений в своей законности не вызывает. Право сторон обвинения и защиты на представление доказательств при судебном разбирательстве дела судом не нарушено.

Вопреки доводам представления и жалоб, заключение ситуационной медико-криминалистической судебной экспертизы № от ДД.ММ.ГГГГ, судом обоснованно признано допустимым доказательством, поскольку является полным, мотивированным. Оснований для признания его недопустимым доказательством, не имеется.

Нарушений правовых норм, регулирующих основания и порядок производства экспертизы по уголовному делу, не допущено. Экспертиза произведена на основании постановления следователя, вынесенного в соответствии с положениями уголовно-процессуального закона.

В производстве экспертизы участвовали эксперты, имеющие соответствующее образование и определенный стаж экспертной деятельности по различным специальностям.

Заключение экспертов отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ, содержит полные ответы на все поставленные вопросы, ссылки на примененные методики и другие необходимые данные, в том числе заверенные подписями экспертов записи, удостоверяющие то, что им разъяснены права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и они предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Представленные на исследование материалы дела были достаточны для ответов на поставленные перед экспертами вопросы.

Тот факт, что присяжным заседателям было представлено заключение ситуационной медико-криминалистической судебной экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ и заключение комиссионной ситуационной судебно-медицинской экспертизы от ДД.ММ.ГГГГ, не следует расценивать, вопреки мнению автора апелляционных представлений, как нарушение уголовно-процессуального закона и возложение на присяжных заседателей несвойственных им полномочий, связанных с применением специальных познаний. Присяжные заседатели оценивают заключения экспертов, как и любые другие доказательства по уголовному делу, с точки зрения их достоверности исходя, в том числе, из особенностей источника доказательств, степени их конкретности и убедительности, согласованности с другими доказательствами. Судебная оценка результатов судебной экспертизы не предполагает наличие у осуществляющих такую оценку лиц специальных познаний по предмету экспертизы, что не исключало возможности принятия ими решений по сформулированным в вопросном листе вопросам исходя из всей совокупности исследованных в судебном заседании доказательств.

В ходе рассмотрения дела, суд реагировал на все случаи нарушения участниками процесса требований закона, регламентирующих рассмотрение уголовных дел судом с участием присяжных заседателей, то есть все высказывания или вопросы со стороны участников процесса, касавшиеся обстоятельств, которые не относились к фактическим обстоятельствам дела и выходили за пределы предмета исследования присяжных заседателей, пресекались председательствующим и каждый раз коллегии присяжных заседателей разъяснялось, что эти высказывания они не должны принимать во внимание. Об этом же председательствующий напомнил присяжным заседателям и в своем напутственном слове.

Принцип объективности при произнесении председательствующим судьей напутственного слова присяжным заседателям нарушен не был. Требования, указанные в ст. 340 УПК РФ, соблюдены. В напутственном слове приведено содержание обвинения, положения уголовного закона, предусматривающего ответственность за инкриминируемые деяния, изложена позиция сторон, другие, предусмотренные ч. 3 ст. 340 УПК РФ сведения.

Согласно тексту напутственного слова, председательствующий судья при обращении к присяжным напомнил об исследованных в суде доказательствах как уличающих, так и оправдывающих подсудимого ФИО1, не выражая при этом своего отношения к ним и не делая из них никаких выводов, разъяснил правила оценки доказательств и другие принципы правосудия, изложенные в законе.

Данных, свидетельствующих о нарушении председательствующим при произнесении напутственного слова принципа объективности и беспристрастности, либо искажении существа исследованных доказательств, не усматривается.

Предусмотренные ст. 338 УПК РФ правила постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, по уголовному делу выполнены. Вопросный лист и вердикт коллегии присяжных заседателей соответствует требованиям ст. ст. 338, 339, 341 - 345 УПК РФ. Учтено председательствующим при составлении вопросного листа и изменение государственным обвинителем в ходе судебного разбирательства предъявленного ФИО1 обвинения, то есть соблюдены требования ч. 6 ст. 339 УПК РФ.

В окончательную форму вопросного листа председательствующим не включены вопросы, которые не были предметом обсуждения с участием сторон. Формулировки вопросов не допускали при каком-либо ответе на них признание подсудимого виновным в совершении деяния, по которому обвинение ему не предъявлялось.

Относительно использования в напутственном слове и в вопросном листе отдельных специальных терминов, на которые обращает внимание государственный обвинитель, судебная коллегия принимает во внимание, что указанные термины не требуют от присяжных заседателей специальных познаний. Определение вида причиненного вреда здоровью, как при этом справедливо отмечает государственный обвинитель, не ставилось в вопросном листе перед присяжными заседателями.

В соответствии с ч. 5 ст. 338 УПК РФ, перед удалением в совещательную комнату присяжные заседатели вправе получить от председательствующего разъяснения по возникшим у них неясностям в связи с поставленными вопросами, не касаясь при этом существа возможных ответов на эти вопросы, однако в ходе судебного разбирательства, как следует из протокола суда первой инстанции, оснований воспользоваться данной возможностью у присяжных не имелось.

В предусмотренных ч. 1 ст. 344 УПК РФ случаях, когда во время совещания у коллегии присяжных заседателей возникла необходимость в получении от председательствующего дополнительных разъяснений по поставленным вопросам, председательствующий в присутствии сторон дает такие разъяснения. Председательствующий с учетом мнения сторон и с соблюдением требований ст. 338 УПК РФ может внести уточнения в поставленные перед коллегией присяжных заседателей вопросы либо дополнить вопросный лист новыми вопросами. В данном случае у присяжных заседателей, как следует из протокола судебного разбирательства, подобной необходимости не возникло.

Вопреки доводам апелляционных представлений и жалоб, ответы присяжных заседателей на поставленные вопросы понятны и ясны, вердикт коллегии присяжных заседателей является ясным и непротиворечивым. Оснований применения положений ч. 2 ст. 345 УПК РФ у председательствующего не имелось. Каких-либо препятствий для дачи иных ответов на любой из вопросов присяжные заседатели не имели.

По вопросу № 3 вопросного листа, формулировку которого оспаривает в апелляционном представлении государственный обвинитель, судебная коллегия отмечает, что при постановке частных вопросов об обстоятельствах, которые уменьшают степень виновности либо влекут освобождение подсудимого от ответственности, в вопросном листе недопустима постановка вопросов о виновности других лиц, не привлеченных к уголовной ответственности. Вместе с тем, указанный вопрос не оспаривался государственным обвинителем в ходе судебного разбирательства путем оглашения замечаний, дополнений, не содержал вопрос о виновности другого лица, не привлеченного к уголовной ответственности, не выходил за рамки предъявленного ФИО1 обвинения, составлен в соответствии с требованиями ч. 1 ст. 338 УПК РФ с учетом результатов предварительного следствия и прений сторон, в связи с чем суд апелляционной инстанции не находит оснований согласиться в данной части с доводом апелляционного представления. Ответ присяжных заседателей на данный вопрос, по мнению суда первой инстанции, не свидетельствовал о противоречивости вынесенного вердикта, с чем судебная коллегия соглашается. Каких-либо обвинений упомянутым в вопросе ФИО7 и ФИО9 не предъявлялось, формулировку вопроса судебная коллегия не считает связанной с установлением квалификации их действий как общественно опасных, образующих состав преступления, полагает, что она не могла ввести присяжных заседателей в заблуждение относительно действий ФИО1

Как следует из вопросного листа, по вопросу № 4 присяжным заседателями был дан ответ «Нет – не виновен». Данный ответ полностью соответствует требованиям п. 7 ст. 343 УПК РФ, устанавливающего, что ответы на поставленные вопросы должны представлять собой утверждение или отрицание с обязательным пояснительным словом или словосочетанием, раскрывающим или уточняющим смысл ответа («Да виновен», Нет, не виновен» и т.п.).

Относительно доводов дополнительного апелляционного представления об отсутствии в вопросном листе результатов голосования по вопросу № 4, судебная коллегия отмечает, что это обстоятельство никоим образом не ставит под сомнение законность и обоснованность вердикта присяжных заседателей, поскольку из имеющегося в деле вопросного листа следует, что ответы на все поставленные вопросы были единогласными и присяжные не испытывали каких-либо затруднений при обсуждении вердикта относительно заслуживающих внимание обстоятельств. Кроме того, как следует из аудиопротокола судебного заседания, при провозглашении вердикта старшиной присяжных заседателей было сообщено, что решение по вопросу № 4 принято единогласно. При этом, очевидно, что указанное обстоятельство является выражением позиции всей коллегии присяжных заседателей по данному вопросу.

Из протокола судебного заседания следует, что в судебном заседании было обеспечено равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Все представленные суду доказательства были исследованы, все заявленные ходатайства рассмотрены в установленном законом порядке.

В соответствии со ст. 385 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта присяжных заседателей, может быть отменен при наличии таких нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право, в том числе прокурора на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них.

Вместе с тем, в апелляционных представлениях прокурора, в апелляционных жалобах адвокатов ФИО13 и ФИО22 не приведено убедительных доводов, свидетельствующих об ограничении председательствующим прав прокурора на представление доказательств либо допущенных председательствующим нарушениях уголовно-процессуального закона, которые повлияли на содержание поставленных перед коллегией присяжных вопросов и ответов на них.

Доводы прокурора о том, что сторона защиты касалась вопросов, которые могли вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого, и что эти высказывания и поведение стороны защиты остались без соответствующего реагирования со стороны председательствующего, не соответствуют данным, отраженным в протоколе судебного заседания.

Обсудив последствия вердикта присяжных заседателей, суд обоснованно постановил оправдательный приговор, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 348 УПК РФ оправдательный вердикт коллегии присяжных заседателей является обязательным для председательствующего и влечет постановление им оправдательного приговора.

Таким образом, приговор постановлен в соответствии с вынесенным коллегией присяжных заседателей вердиктом и соответствует требованиям ст. 351 УПК РФ, определяющей его особенности в суде с участием присяжных заседателей.

В связи с вынесением оправдательного приговора, в удовлетворении заявленных потерпевшей ФИО6 требований о возмещении материального ущерба, компенсации морального и имущественного вреда судом отказано верно, а также правильно признано за ФИО1 право на реабилитацию в порядке ч. 1 ст. 134 УПК РФ.

Вопрос о вещественных доказательствах судом разрешен в соответствии с положениями ст. 81 УПК РФ.

Иные доводы защиты, изложенные в апелляционных представлениях и жалобах, а также государственным обвинителем, представителями потерпевших и потерпевшимив суде апелляционной инстанции, не содержат фактов, которые не были проверены и учтены судом первой инстанции при рассмотрении уголовного дела, влияли бы на обоснованность и законность приговора, либо опровергали бы выводы суда первой инстанции, в связи с чем, признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными и не могут служить основанием для отмены или изменения приговора.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Оренбургского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1, оставить без изменения, апелляционные представления государственного обвинителя ФИО15, апелляционные жалобы представителей потерпевших – адвокатов ФИО13 и ФИО22 – без удовлетворения.

Настоящее апелляционное определение может быть обжаловано в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, путём подачи кассационных жалобы, представления через Оренбургский областной суд в течение шести месяцев со дня вынесения апелляционного определения.

Председательствующий:

Судьи: