Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Юхкам А.В. на приговор Ленинградского областного суда от 15 октября 2021 года, постановленный с участием коллегии присяжных заседателей, которым

Воропаев Антон Владимирович, ДД.ММ.ГГГГ года рождения,уроженец <адрес>, гражданин РоссийскойФедерации, судимый ДД.ММ.ГГГГ<адрес><адрес> по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 6 годам лишения свободы, освободился ДД.ММ.ГГГГ на основании постановления <адрес><адрес> от ДД.ММ.ГГГГ условно-досрочно на неотбытый срок 1 год 18 дней,

на основании вердикта коллегии присяжных заседателей оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. «а,б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, - в связи с непричастностью к совершению преступления, и преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 228.1 УК РФ, - в связи с неустановлением события преступления.

На основании п. 1 ч. 2 ст. 133 УПК РФ за Воропаевым А.В. признано право на реабилитацию.

Мера пресечения в виде заключения под стражу отменена.

Решена судьба вещественных доказательств по делу.

Заслушав доклад судьи Стародубцевой Е.Н., кратко изложившей существо обжалуемого решения, доводы апелляционного представления государственного обвинителя (с дополнениями) и поданных на них возражений адвокат Шарыпиной М.Ю., выслушав выступления прокурора Мариинской Н.В., поддержавшей апелляционное представление и полагавшей об отмене приговора и направлении дела на новое судебное разбирательство в тот же суд иным составом со стадии формирования коллегии присяжных заседателей, мнение защитника оправданного Воропаева А.В. - адвоката Шарыпиной М.Ю., возражавшей против апелляционного представления и просившей об оставлении приговора без изменения, судебная коллегия

установила:

На основании вердикта коллегии присяжных заседателей Воропаев А.В. оправдан по обвинению в незаконном сбыте наркотических средств и психотропных веществ, группой лиц по предварительному сговору, в значительном размере, в период не позднее ДД.ММ.ГГГГДД.ММ.ГГГГ; и в незаконном сбыте наркотических средств и психотропных веществ, группой лиц по предварительному сговору, в крупном и особо крупном размерах, в период не позднее ДД.ММ.ГГГГДД.ММ.ГГГГ.

В апелляционном представлении и дополнении к нему государственный обвинитель Юхкам А.В. ставит вопрос об отмене приговора и передаче уголовного дела на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе со стадии отбора кандидатов в присяжные заседатели на основании п. 2 ст. 389.15 и ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ, ввиду допущенных существенных нарушений уголовно-процессуального закона, повлиявших на выводы присяжных заседателей.

По мнению автора представления, в ходе судебного разбирательства стороной защиты неоднократно нарушались требования ст. ст. 252, 334, 335, 336 и 337 УПК РФ, которые предусматривают особенности рассмотрения уголовных дел с участием коллегии присяжных заседателей, выразившиеся в том, что в ходе судебного заседания стороной защиты до сведения присяжных заседателей доводилась информация, формирующая предубеждение присяжных заседателей относительно существа представленных стороной обвинения доказательств и законности их получения в ходе расследования.

В обоснование этого указывает, что из протокола судебного заседания усматривается, что на протяжении судебного следствия, и, в большей части, прений сторон, подсудимым и защитником систематически оказывалось незаконное воздействие на присяжных заседателей, а именно: доводилась до их сведения недопустимая информация, высказывались критические и дискредитирующие задачи и работу правоохранительных органов замечания, формируя у присяжных заседателей мнение о неизбежности привлечения к уголовной ответственности лица, попавшего в поле зрения сотрудников ФСБ России, независимо от наличия доказательств его причастности к преступлении.

Так Воропаевым А.В. до сведения присяжных заседателей была доведена не исследованная в их присутствии и не имеющая своего подтверждения в принципе информация о якобы осуществленном оперативными сотрудниками непроцессуальном осмотре его мобильного телефона и удалении из него всей информации и сведений о переписке, а также информация, касающаяся оценки полноты и качества расследования и разрешения процессуальных вопросов. В частности: отвечая на вопрос защитника по поводу изъятых весов, Воропаев А.В. сообщил, что он просил у следователь назначить ДНК экспертизу (стр. <данные изъяты> протокола судебного заседания), затем заявил коллегии присяжных, что его телефоны были у следователя год и находились на экспертизе (стр. <данные изъяты>), хотя в действительности никаких экспертных исследований по телефонам Воропаева А.В. в ходе расследования не проводилось; комментируя показания свидетеля Свидетель № 1, Воропаев А.В. в присутствии присяжных заседателей заявил о допущенных, по его мнению, недостатках предварительного расследования, и, игнорируя неоднократные замечания председательствующего, указывал, что следователь должен был проверить, есть ли в кафе интернет и возможность получения доступа к нему подсудимым (стр. <данные изъяты>).

Кроме того, стороной защиты в присутствии присяжных заседателей неоднократно озвучивалась информация, негативно характеризующая личность основного свидетеля обвинения Свидетель № 2, высказывались предположения о ложности его показаний и заключении им досудебного соглашения о сотрудничестве с целью улучшить свое положение и переложить на Воропаева А.В. ответственность за преступления, которые последний, якобы, не совершал, а также, в контексте формирования у присяжных заседателей мнения о заведомой заинтересованности сотрудников ФСБ России в привлечении Воропаева А.В. к уголовной ответственности, высказывались предположения о формировании изобличающих Воропаева А.В. показаний Свидетель № 2 под влиянием сотрудников правоохранительных органов. В частности: после допроса государственным обвинителем свидетеля Свидетель № 2 адвокат Шарыпина М.Ю. сделала заявление о том, что Свидетель № 2 оговаривает ее подзащитного (стр. <данные изъяты> протокола); несмотря на сделанное в этой связи председательствующим замечание, защитник вернулась к подобным высказываниям и в судебных прениях, заявив, что если бы следствие обладало неопровержимыми доказательствами виновности Воропаева А.В., то интерес к Свидетель № 2 и заключению с ним досудебного соглашения отпал бы сам собой (стр. <данные изъяты>); после оглашения в присутствии коллегии присяжных заседателей первоначальных показаний свидетеля Свидетель № 2, подтверждающих версию Воропаева А.В. и существенно противоречащих последующим показаниям данного свидетеля в ходе расследования и судебного разбирательства, адвокат Шарыпина М.Ю. задала свидетелю наводящий вопрос о том, были ли указанные показания даны до заключения им досудебного соглашения о сотрудничестве, на который был получен утвердительный ответ. Несмотря на то, что данный вопрос касался обстоятельств проведения следственных действий и в соответствии с требования ст. 334 и ч.7 ст. 335 УПК РФ не подлежал выяснению в присутствии присяжных заседателей, председательствующим он отведен не был. (стр. <данные изъяты>). Воропаев А.В., давая показания, также заявил, что Свидетель № 2 его оговаривает, так как заключил досудебное соглашение, и поэтому ему дали меньше срок, то же самое делает и Свидетель № 3, а также довел до присяжных заседателей информацию о прежней судимости Свидетель № 2 за совершение преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков (стр. <данные изъяты>).

Одновременно, с целью формирования у коллегии сочувственного отношения к себе, Воропаевым А.В. неоднократно доводилась до сведения присяжных заседателей информация о наличии у него двоих малолетних детей и его (Воропаева А.В.) глубокой религиозности, демонстративно сопровождаемая наложением на себя крестного знамения. Так в ходе своего допроса ДД.ММ.ГГГГ Воропаев А.В. сообщил о том, что ДД.ММ.ГГГГ дома у него были жена и дети (стр. <данные изъяты>). Игнорируя замечание председательствующего судьи о недопустимости сообщения присяжным сведений о своей личности, не относящихся к предмету судебного разбирательства, в дальнейшем Воропаев А.В. неоднократно фиксировал внимание коллегии на указанных обстоятельствах, в частности: когда объяснял, почему он побежал увидев, что арестовывают Свидетель № 2, – так как «вспомнил про детей» (стр. <данные изъяты>); при ответе на вопрос защитника о времяпрепровождении ДД.ММ.ГГГГ пояснил, что в тот день у его сына был день рождения и он находился с детьми в торговом центре на детской площадке (стр. <данные изъяты>); в судебных прениях продолжил знакомить присяжных заседателей с заслуживающими сочувствие подробностями своей личной жизни, повторил, что ДД.ММ.ГГГГ отмечал день рождения сына и находился с двумя своими детьми, а также сообщил, что первая жена от него ушла, так как он попал в места лишения свободы (стр. <данные изъяты>); в последнем слове сказал: «Хочу добавить, что у меня с братом набрано много кредитов и есть небольшой ресторан в <адрес>. Я сам человек верующий и являюсь директором этого ресторана» (стр. <данные изъяты>).

В прениях сторон защитник Шарыпина М.Ю. высказала суждение о надуманности показаний сотрудников ФСБ России, сообщила, что якобы видела в следственных кабинетах данного правоохранительного органа плакат следующего содержания: «Отсутствие у Вас судимости - это не Ваша заслуга, а наша недоработка» и, продолжая свою мысль, дала следующую оценку показаниям свидетеля обвинения - сотрудника ФСБ России Свидетель № 1: «Вот и Свидетель № 1 абсолютно не волнует, что Воропаев может быть невиновен, а он своими показаниями устраняет свои же недоработки» (стр. <данные изъяты>). При этом в прениях защитник допускала утверждения, наводящие коллегию присяжных заседателей на дискредитацию доказательств обвинения в целом и возможность принятия решения вопреки принесенной присяге, а именно заявив: «Закон и справедливость не всегда совпадают, и в связи с этим хотела бы добавить, что истина не нуждается в доказательствах, только лживое неистово борется за признание» (стр.<данные изъяты>); «Я считаю, что пусть лучше преступник избежит наказания, чем будет мучиться осужденный невиновный» (стр. <данные изъяты>).

По мнению автора представления, перечисленные выше нарушения носили систематический характер, замечания председательствующего Воропаевым А.В. в ряде случаев игнорировались, в силу чего действия суда по пресечению подобных высказываний оказались недостаточными, что в совокупности повлияло на беспристрастность присяжных заседателей, вызвало у них предубеждение в отношении показаний свидетелей обвинения, породило сомнения в их правдивости и объективности, отразилось на формировании мнения по уголовному делу и на содержании ответов присяжных заседателей при вынесении вердикта. Сформировавшееся на этом фоне у коллегии убеждение в истинности предложенной Воропаевым А.В. версии о получении им денег от Свидетель № 2 не в результате совершения преступления, а во исполнение долговых обязательств последнего, исказило восприятие коллегией существа поставленных перед ними вопросов и привело к отрицанию самого события преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 228.1 УК РФ, которое стороной защиты не оспаривалось.

Адвокатом Шарыпиной М.Ю. на апелляционное представление принесены письменные возражения, в которых она, приводя свои доводы, просит оставить приговор без изменения, полагая, что в ходе судебного разбирательства нарушений норм уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, допущено не было.

Проверив материалы дела, заслушав стороны, обсудив доводы апелляционного представления, судебная коллегия приходит к выводу, что приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, об оправдании Воропаева А.В. в совершении преступлений подлежит отмене, а уголовное дело направлению на новое судебное разбирательство.

Исходя из правовой взаимосвязи ст. ст. 389.27, 389.15, 389.17 и ст. 389.25 УПК РФ, оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые, в частности, повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов.

По данному уголовному делу такие нарушения усматриваются и выразились они в следующем:

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены статьей 335 УПК РФ, в которой прямо закреплено, что в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными статьей 334 УПК РФ.

Согласно указанным положениям закона, сторонам в ходе судебного следствия в присутствии коллегии присяжных запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе, о недопустимости доказательств, нарушении уголовно-процессуального закона при получении и истребовании доказательств, высказывать мнение о возможном оказании давления во время предварительного следствия на участников процесса, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства.

Председательствующий, руководствуясь ст. 243 и ст. 258 УПК РФ, обязан принимать необходимые и действенные меры, исключающие возможность исследования в присутствии присяжных заседателей вопросов, не входящих в их компетенцию, и доведения до них информации, не относящейся к фактическим обстоятельствам дела.

Прения сторон в суде присяжных заседателей проводятся в соответствии со статьями 292 и 336 УПК РФ, с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Если участник прений ссылается на обстоятельства, не находящиеся в компетенции присяжных заседателей, то председательствующий останавливает его и разъясняет присяжным заседателям, что указанные обстоятельства не должны быть приняты во внимание при вынесении вердикта.

Однако, при рассмотрении данного уголовного дела изложенные выше требования уголовно-процессуального закона не были в полной мере соблюдены участниками судебного разбирательства со стороны защиты и председательствующим судьей.

Как усматривается из протокола судебного заседания, подсудимый и его защитник на протяжении всего судебного разбирательства систематически нарушали положения ст. 334 и ст. 335 УПК РФ и действительно допускали в присутствии коллегии присяжных заседателей высказывания, приведенные в апелляционном представлении, и подобные им, доводя до сведения коллегии присяжных информацию, не относящуюся к обстоятельствам дела и не подлежащую исследованию с участием присяжных заседателей, а также информацию, ставящую под сомнение законность получения доказательств, сведения о личности свидетелей и подсудимого, воздействуя тем самым на присяжных заседателей и формируя у них негативное отношение к представленным стороной обвинения доказательствам. Председательствующий на данные нарушения закона реагировал не всегда и не принимал действенных мер воздействия в отношении нарушителей порядка в судебном заседании, как это предусмотрено ст. 258 УПК РФ.

Так во вступительном заявлении, в котором в соответствии с ч. 3 ст. 335 УПК РФ защитник лишь высказывает согласованную с подсудимым позицию по предъявленному обвинению и мнение о порядке исследования доказательств, несмотря на установленный законом запрет оценки доказательств до судебных прений, адвокат Шарыпина М.Ю. начала формировать мнение присяжных заседателей относительно доказательств, планируемых к представлению стороной обвинения, рассуждая о том, какими человеческими качествами могут обладать свидетели, и что кто-то «во спасение себя может проявить малодушие и оговорить другого», а также, оказывая незаконное давление на присяжных, заявила, что исходя из сказанного стороной обвинения, получается, что «на месте Воропаева А.В. мог оказаться любой из нас». (<данные изъяты>).

Несмотря на недопустимость подобных высказываний, председательствующий действий адвоката не пресек, выступления не прервал и с соответствующим разъяснением к присяжным не обратился.

В ходе допроса свидетеля обвинения Свидетель № 2 - лица, заключившего досудебное соглашение, адвокат в присутствии коллегии присяжных обратилась к председательствующему со словами о том, что Свидетель № 2 оговаривает ее подзащитного, после чего, игнорируя замечание председательствующего, стала выяснять у свидетеля, где он находился после задержания, то есть вопросы, относящиеся к процедуре расследования уголовного дела и сбору доказательств, не входящие в компетенцию присяжных заседателей. Хотя вопрос председательствующим был обоснованно снят, прозвучавшая информация могла зародить у присяжных заседателей сомнения в допустимости показаний свидетеля обвинения. (<данные изъяты>)

Подсудимый Воропаев А.В. в ходе своего допроса, продолжая давать до судебных прений негативную оценку представляемым стороной обвинения доказательствам, и в частности показаниям Свидетель № 2, на вопрос своего защитника также заявил, что Свидетель № 2 его оговаривает, т.к. заключил досудебное соглашение, и за то, что тот его оговорил, Свидетель № 2 дали меньше срок, упомянув при этом, что то же самое делает и Свидетель № 3 - другой свидетель обвинения, заключивший досудебное соглашение о сотрудничестве. Непосредственно перед данным вопросом Воропанов А.В. пояснил, что Свидетель № 2 ранее отбывал наказание за наркотики. При этом в каждом из указанных случаев председательствующий не остановил подсудимого незамедлительно, а только после того, как тот договорил, обратился к присяжным заседателям с соответствующими разъяснениями. (<данные изъяты>).

Кроме того, Воропаевым А.В. допускалось доведение до присяжных заседателей информации, касающейся оценки полноты и качества расследования, а также ссылки на неисследованные в присутствии коллегии присяжных и вообще отсутствующие в уголовном деле доказательства.

Так в ходе допроса свидетеля Свидетель № 2 подсудимый по собственной инициативе сообщил о том, что его телефоны были у следователя год и находились на экспертизе (<данные изъяты>), хотя в действительности, согласно материалам дела, экспертизы по телефонам Воропаева А.В. не проводилось. Далее, давая показания, Воропаев А.В. в присутствии присяжных заявил, что просил у следователя провести ДНК экспертизу. (<данные изъяты>).

Несмотря на то, что в указанных случаях председательствующий судья прервал подсудимого и обратился к коллегии присяжных с соответствующим разъяснением, при допросе свидетеля обвинения Свидетель № 1 - сотрудника ФСБ России, принимавшего непосредственно участие в проведении по делу оперативно-розыскных мероприятий, Воропаев А.В., продолжая линию защиты, направленную на опорочивание доказательств стороны обвинения, стал выяснять, по какой причинен не были запрошены биллинги телефонных соединений. Данный вопрос напрямую касался полноты проведенных оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, то есть сведений не подлежащих обсуждению в присутствии присяжных заседателей, однако председательствующим он своевременно отведен не был. Воспользовавшись этим, подсудимый стал давать пояснения о том, что и как должен был сделать следователь. Хотя в данном случае председательствующий прервал подсудимого, тот, игнорируя замечания судьи, продолжил указывать на допущенные, по его мнению, недостатки проведенного расследования <данные изъяты>).

Кроме того, подсудимым Воропаевым А.В. в присутствии присяжных заседателей с целью формирования у них сочувственного отношения к себе неоднократно озвучивалась информация, касающаяся его семейного положения, наличия двоих малолетних детей, религиозности, обремененности кредитами, ведения ресторанного бизнеса. (стр. протокола <данные изъяты>).

Несмотря на то, что сторона защиты допускала вышеуказанные нарушения уголовно-процессуального закона, действия председательствующего, обязанного своевременно реагировать на них и обращать внимание присяжных заседателей на обстоятельства, которые они не должны учитывать в своих выводах, не были пропорциональными оказанному на них воздействию. Реакция председательствующего на указанные нарушения в некоторых случаях отсутствовала либо носила отсроченный характер, в связи с чем эффективность его действий по предотвращению незаконного влияния на присяжных заседателей была снижена.

Выступая в прениях, адвокат Шарыпина М.Ю. в нарушение установленных ст. 336 УПК РФ ограничений неоднократно выходила за пределы вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, высказывала суждения, дискредитирующие работу правоохранительных органов и ставящие под сомнение допустимость представленных доказательств, создавая тем самым предубежденность у коллегии присяжных к доказательствам, представленным стороной обвинения, а также допускала высказывания, способные оказать незаконное давление на присяжных заседателей, что в совокупности не могло не повлиять на содержание их ответов при вынесении вердикта.

Так защитник высказала суждение о надуманности показаний сотрудников ФСБ России, сообщив при этом, что якобы видела в следственных кабинетах данного правоохранительного органа плакат следующего содержания: «Отсутствие у Вас судимости - это не Ваша заслуга, а наша недоработка». Вопреки утверждениям адвоката в суде апелляционной инстанции, из протокола судебного заседания с очевидностью следует, что данная фраза была приведена не как широко известная цитата одного из деятелей Советской России, а исключительно применительно к оценке показаний сотрудника ФСБ России Свидетель № 1, поскольку сразу вслед за цитатой последовало разъяснение: «Вот и Свидетель № 1 абсолютно не волнует, что Воропаев А.В. может быть невиновен, а он своими показаниями устраняет свои же недоработки» (<данные изъяты>).

Давая оценку показаниям свидетеля Свидетель № 2, защитник сделала не основанное на законе и голословное утверждение о том, что если бы следствие обладало неопровержимыми доказательствами виновности Воропаева А.В., то интерес к Свидетель № 2 и заключению с ним досудебного соглашения безусловно отпал бы сам собой. (<данные изъяты>)

Помимо этого, в прениях адвокат Шарыпина М.Ю. допускала заявления, вводящие в заблуждение присяжных заседателей относительно их компетенции и целей суда присяжных, наводящие коллегию присяжных заседателей на возможность принятия решения вопреки принесенной присяге, заявив: «Закон и справедливость не всегда совпадают, и в связи с этим хотела бы добавить, что истина не нуждается в доказательствах, только лживое неистово борется за признание» (<данные изъяты>), а также способные оказать незаконное давление на коллегию присяжных, говоря о том, что предъявленное Воропаеву А.В. обвинение может повлечь за собой сломанную жизнь, а судебная ошибка привести к трагическим правовым последствием, призывая к тому, что «пусть лучше преступник избежит наказания, чем будет мучиться осужденный невиновный» (<данные изъяты>).

Несмотря на недопустимость подобных высказываний, в нарушение требований ч.2 ст. 336 УПК РФ председательствующий выступление адвоката в прениях вообще не прерывал, не последовало каких-то разъяснений и после окончания выступления защитника.

По смыслу закона, в соответствии с разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2005 № 23 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство в участием присяжных заседателей» (п. 24), при произнесении напутственного слова судья должен обратить внимание присяжных заседателей, когда до их сведения была доведена информация, не относящаяся к фактическим обстоятельствам дела, например сведения о судимости подсудимого или свидетеля, о применении незаконных методов следствия и т.д.

Однако по данному делу в напутственном слове председательствующий ограничился общими фразами о том, что в присутствии присяжных заседателей не обсуждаются вопросы ведения предварительного следствия и любые процессуальные вопросы, и попросил не принимать во внимание прозвучавшую информацию, характеризующую личности подсудимого и свидетелей об их роде занятий и семейном положении, а также заявления сторон о качестве и обстоятельствах, связанных с расследованием уголовного дела, никак не конкретизировав это. (<данные изъяты>)

В остальном многочисленные нарушения норм уголовно-процессуального закона, устанавливающие особенности производства в суде присяжных, остались без оценки и разъяснений судьи.

Кроме того, присяжным заседателям не были разъяснены значение и смысл института досудебного соглашения, хотя сторона защиты не просто доводила до присяжных заседателей сведения о статусе свидетелей Свидетель № 2 и Свидетель № 3 и заключении ими досудебного соглашения, что само по себе не может быть признано нарушением уголовно-процессуального закона, т.к. касается оценки стороной достоверности, а не допустимости доказательства, но и озвучила информацию о назначении Свидетель № 2 меньшего срока наказания. Более того, в данном случае присяжные заседатели были введены в заблуждение самим председательствующим судьей, который в напутственном слове сказал, что оценивая показания Свидетель № 2 и Свидетель № 3 присяжным необходимо учитывать, что «по сути» данные лица «являются такими же подсудимыми, как Воропаев А.В.» (<данные изъяты>). Однако Свидетель № 2 и Свидетель № 3 ни по сути, ни в соответствии с уголовно-процессуальным законом в данном судебном заседании подсудимыми не являлись, они были свидетелями с определенным процессуальным статусом, что и следовало разъяснить председательствующему судье.

То, что председательствующий судья в напутственном слове не отреагировал должным образом на нарушения защиты в прениях сторон, не привел необходимых и достаточных разъяснений, и, более того, сам ошибочно ориентировал коллегию, могло повлечь сомнения присяжных заседателей в компетентности правоохранительных органов и причинах заключения досудебного соглашения со свидетелями.

По мнению судебной коллегии, указанное выше относительно содержания напутственного слова в своей совокупности не могло не отразиться на четком и правильном понимании присяжными заседателями сути их обязанностей, компетенции и обстоятельств, подлежащих доказыванию, правил оценки доказательств.

Таким образом, из анализа протокола судебного заседания следует, что начиная со вступительных речей, в ходе судебного следствия и на стадии судебных прений стороной защиты систематически допускались нарушения требований ст. 335 УПК РФ. До сведения присяжных заседателей участниками процесса со стороны защиты сознательно, целенаправленно и акцентированно доводилась информация, не относящаяся к обстоятельствам дела и не подлежащая исследованию с участием присяжных заседателей: сведения о личности подсудимого и свидетелей обвинения, информация, ставящая под сомнение законность получения доказательств обвинения, дискредитирующая работу правоохранительных органов.

Большая часть нарушений была оставлена председательствующим судьей без внимания, а принятые меры, которые заключались в основном в прерывании подсудимого и даче присяжным заседателей разъяснений не принимать во внимание сказанное, были явно недостаточными и недейственными для ограждения коллегии присяжных заседателей от незаконного воздействия.

Нельзя не признать, что отсутствие своевременных разъяснений и реакции председательствующего на допущенные в ходе судебного процесса многочисленные нарушения закона стороной защиты не могли не сказаться на мнении присяжных заседателей при вынесении ими вердикта.

Кроме того, председательствующим судей были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона при постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, что повлияло на содержание данных присяжными заседателями ответов и, исходя из правовой взаимосвязи положений ст. 389.25, ст. 389.27 и п. 2 ст. 389.15 УПК РФ, является основанием к отмене приговора.

Постановка вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, и их содержание регламентированы ст. ст. 338, 339 УПК РФ, в соответствии с которыми вопросы формулируются с учетом результатов судебного следствия и прений сторон, при этом по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: 1. Доказано ли, что деяние имело место? 2. Доказано ли, что это деяние совершил подсудимый? 3. Виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Формулируя первый основной вопрос о доказанности деяния (события преступления), председательствующий должен включить в вопрос все необходимые и достаточные обстоятельства обвинения, подлежащие доказыванию: время, место, способ и другие обстоятельства, которые составляют суть обвинения, его состав, влияют на квалификацию содеянного. По смыслу закона второй вопрос - о доказанности совершения деяния конкретным подсудимым, должен вытекать из первого, конкретизируя действия лица в рамках описанного ранее события преступления.

Как усматривается из текста вопросного листа, в нарушение указанных требований закона, несмотря на поддержанное государственным обвинителем обвинение в полном объеме, формулировка вопроса № 5 о событии преступления: во-первых, - не соответствует постановлению о привлечении Воропаева А.В. в качестве обвиняемого, т.к. не содержит значимых обстоятельств обвинения, а во-вторых - не согласуется с обстоятельствами, указанными в вопросе № 6, поскольку при формулировании вопроса № 5 о событии преступления суд вообще не включил в него действия, которые инкриминируются непосредственно Воропаеву А.В., и, более того, из вопроса № 6 следует, что описанные в нем действия Воропаева А.В. предшествовали событию преступления, описанному в вопросе № 5, где действия развиваются с ДД.ММ.ГГГГ, тогда как в вопросе № 6 - не позднее ДД.ММ.ГГГГ.

Такая постановка вопросов противоречит закону и не позволяла присяжным заседателям сопоставить обстоятельства, образующие деяние, описанное в вопросе № 5, с действиями, в совершении которых обвинялся конкретно Воропаев А.В., что безусловно не могло не отразится на содержание данных присяжными заседателями ответов. Более того, в случае иного результата голосования, такая постановка вопросов повлекла бы неясность и противоречивость вердикта, отразившись на постановлении законного приговора.

Учитывая системность, множественность и существенность допущенных нарушений уголовно-процессуального закона, судебная коллегия приходит к выводу, что они в своей совокупности повлияли в конечном итоге на содержание ответов присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы, что согласно ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ является основанием для отмены приговора.

При таких обстоятельствах ни сам вердикт, ни постановленный на его основе приговор не могут быть признаны отвечающими требованиям законности, поэтому в соответствии с ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ оправдательный приговор в отношении Воропаева А.В. подлежит отмене в полном объеме, а уголовное дело - направлению на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе со стадии подготовки к судебному заседанию.

При новом рассмотрении дела суду необходимо принять меры к недопущению нарушений требований уголовно-процессуального закона, регламентирующего производство с участием присяжных заседателей, создать надлежащие условия для объективного и справедливого разрешения дела, сформулировать вопросы, подлежащие разрешению коллегией присяжных заседателей, в соответствии с требованиями ст. 338, 339 УПК РФ.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.20, 389.25, 389.28, 389.27 и 389.33 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

приговор Ленинградского областного суда от 15 октября 2021 года, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, в отношении Воропаева Антона Владимировича – отменить, уголовное дело передать в тот же суд на новое судебное разбирательство в ином составе суда со стадии подготовки к судебному заседанию.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в Третий кассационный суд общей юрисдикции.

В случае кассационного обжалования, оправданный вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий

Судьи