Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Юхкам А.В. на приговор Ленинградского областного суда от 15 октября 2021 года, постановленный с участием коллегии присяжных заседателей, которым

ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения,уроженец <адрес>, гражданин РоссийскойФедерации, судимый ДД.ММ.ГГГГ<адрес><адрес> по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 6 годам лишения свободы, освободился ДД.ММ.ГГГГ на основании постановления <адрес><адрес> от ДД.ММ.ГГГГ условно-досрочно на неотбытый срок 1 год 18 дней,

на основании вердикта коллегии присяжных заседателей оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. «а,б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, - в связи с непричастностью к совершению преступления, и преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 228.1 УК РФ, - в связи с неустановлением события преступления.

На основании п. 1 ч. 2 ст. 133 УПК РФ за ФИО1 признано право на реабилитацию.

Мера пресечения в виде заключения под стражу отменена.

Решена судьба вещественных доказательств по делу.

Заслушав доклад судьи Стародубцевой Е.Н., кратко изложившей существо обжалуемого решения, доводы апелляционного представления государственного обвинителя (с дополнениями) и поданных на них возражений адвокат Шарыпиной М.Ю., выслушав выступления прокурора Мариинской Н.В., поддержавшей апелляционное представление и полагавшей об отмене приговора и направлении дела на новое судебное разбирательство в тот же суд иным составом со стадии формирования коллегии присяжных заседателей, мнение защитника оправданного ФИО1 - адвоката Шарыпиной М.Ю., возражавшей против апелляционного представления и просившей об оставлении приговора без изменения, судебная коллегия

установила:

На основании вердикта коллегии присяжных заседателей ФИО1 оправдан по обвинению в незаконном сбыте наркотических средств и психотропных веществ, группой лиц по предварительному сговору, в значительном размере, в период не позднее ДД.ММ.ГГГГДД.ММ.ГГГГ; и в незаконном сбыте наркотических средств и психотропных веществ, группой лиц по предварительному сговору, в крупном и особо крупном размерах, в период не позднее ДД.ММ.ГГГГДД.ММ.ГГГГ.

В апелляционном представлении и дополнении к нему государственный обвинитель Юхкам А.В. ставит вопрос об отмене приговора и передаче уголовного дела на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе со стадии отбора кандидатов в присяжные заседатели на основании п. 2 ст. 389.15 и ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ, ввиду допущенных существенных нарушений уголовно-процессуального закона, повлиявших на выводы присяжных заседателей.

По мнению автора представления, в ходе судебного разбирательства стороной защиты неоднократно нарушались требования ст. ст. 252, 334, 335, 336 и 337 УПК РФ, которые предусматривают особенности рассмотрения уголовных дел с участием коллегии присяжных заседателей, выразившиеся в том, что в ходе судебного заседания стороной защиты до сведения присяжных заседателей доводилась информация, формирующая предубеждение присяжных заседателей относительно существа представленных стороной обвинения доказательств и законности их получения в ходе расследования.

В обоснование этого указывает, что из протокола судебного заседания усматривается, что на протяжении судебного следствия, и, в большей части, прений сторон, подсудимым и защитником систематически оказывалось незаконное воздействие на присяжных заседателей, а именно: доводилась до их сведения недопустимая информация, высказывались критические и дискредитирующие задачи и работу правоохранительных органов замечания, формируя у присяжных заседателей мнение о неизбежности привлечения к уголовной ответственности лица, попавшего в поле зрения сотрудников ФСБ России, независимо от наличия доказательств его причастности к преступлении.

Так ФИО1 до сведения присяжных заседателей была доведена не исследованная в их присутствии и не имеющая своего подтверждения в принципе информация о якобы осуществленном оперативными сотрудниками непроцессуальном осмотре его мобильного телефона и удалении из него всей информации и сведений о переписке, а также информация, касающаяся оценки полноты и качества расследования и разрешения процессуальных вопросов. В частности: отвечая на вопрос защитника по поводу изъятых весов, ФИО1 сообщил, что он просил у следователь назначить ДНК экспертизу (стр. <данные изъяты> протокола судебного заседания), затем заявил коллегии присяжных, что его телефоны были у следователя год и находились на экспертизе (стр. <данные изъяты>), хотя в действительности никаких экспертных исследований по телефонам ФИО1 в ходе расследования не проводилось; комментируя показания свидетеля Свидетель № 1, ФИО1 в присутствии присяжных заседателей заявил о допущенных, по его мнению, недостатках предварительного расследования, и, игнорируя неоднократные замечания председательствующего, указывал, что следователь должен был проверить, есть ли в кафе интернет и возможность получения доступа к нему подсудимым (стр. <данные изъяты>).

Кроме того, стороной защиты в присутствии присяжных заседателей неоднократно озвучивалась информация, негативно характеризующая личность основного свидетеля обвинения Свидетель № 2, высказывались предположения о ложности его показаний и заключении им досудебного соглашения о сотрудничестве с целью улучшить свое положение и переложить на ФИО1 ответственность за преступления, которые последний, якобы, не совершал, а также, в контексте формирования у присяжных заседателей мнения о заведомой заинтересованности сотрудников ФСБ России в привлечении ФИО1 к уголовной ответственности, высказывались предположения о формировании изобличающих ФИО1 показаний Свидетель № 2 под влиянием сотрудников правоохранительных органов. В частности: после допроса государственным обвинителем свидетеля Свидетель № 2 адвокат Шарыпина М.Ю. сделала заявление о том, что Свидетель № 2 оговаривает ее подзащитного (стр. <данные изъяты> протокола); несмотря на сделанное в этой связи председательствующим замечание, защитник вернулась к подобным высказываниям и в судебных прениях, заявив, что если бы следствие обладало неопровержимыми доказательствами виновности ФИО1, то интерес к Свидетель № 2 и заключению с ним досудебного соглашения отпал бы сам собой (стр. <данные изъяты>); после оглашения в присутствии коллегии присяжных заседателей первоначальных показаний свидетеля Свидетель № 2, подтверждающих версию ФИО1 и существенно противоречащих последующим показаниям данного свидетеля в ходе расследования и судебного разбирательства, адвокат Шарыпина М.Ю. задала свидетелю наводящий вопрос о том, были ли указанные показания даны до заключения им досудебного соглашения о сотрудничестве, на который был получен утвердительный ответ. Несмотря на то, что данный вопрос касался обстоятельств проведения следственных действий и в соответствии с требования ст. 334 и ч.7 ст. 335 УПК РФ не подлежал выяснению в присутствии присяжных заседателей, председательствующим он отведен не был. (стр. <данные изъяты>). ФИО1, давая показания, также заявил, что Свидетель № 2 его оговаривает, так как заключил досудебное соглашение, и поэтому ему дали меньше срок, то же самое делает и Свидетель № 3, а также довел до присяжных заседателей информацию о прежней судимости Свидетель № 2 за совершение преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков (стр. <данные изъяты>).

Одновременно, с целью формирования у коллегии сочувственного отношения к себе, ФИО1 неоднократно доводилась до сведения присяжных заседателей информация о наличии у него двоих малолетних детей и его (ФИО1) глубокой религиозности, демонстративно сопровождаемая наложением на себя крестного знамения. Так в ходе своего допроса ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 сообщил о том, что ДД.ММ.ГГГГ дома у него были жена и дети (стр. <данные изъяты>). Игнорируя замечание председательствующего судьи о недопустимости сообщения присяжным сведений о своей личности, не относящихся к предмету судебного разбирательства, в дальнейшем ФИО1 неоднократно фиксировал внимание коллегии на указанных обстоятельствах, в частности: когда объяснял, почему он побежал увидев, что арестовывают Свидетель № 2, – так как «вспомнил про детей» (стр. <данные изъяты>); при ответе на вопрос защитника о времяпрепровождении ДД.ММ.ГГГГ пояснил, что в тот день у его сына был день рождения и он находился с детьми в торговом центре на детской площадке (стр. <данные изъяты>); в судебных прениях продолжил знакомить присяжных заседателей с заслуживающими сочувствие подробностями своей личной жизни, повторил, что ДД.ММ.ГГГГ отмечал день рождения сына и находился с двумя своими детьми, а также сообщил, что первая жена от него ушла, так как он попал в места лишения свободы (стр. <данные изъяты>); в последнем слове сказал: «Хочу добавить, что у меня с братом набрано много кредитов и есть небольшой ресторан в <адрес>. Я сам человек верующий и являюсь директором этого ресторана» (стр. <данные изъяты>).

В прениях сторон защитник Шарыпина М.Ю. высказала суждение о надуманности показаний сотрудников ФСБ России, сообщила, что якобы видела в следственных кабинетах данного правоохранительного органа плакат следующего содержания: «Отсутствие у Вас судимости - это не Ваша заслуга, а наша недоработка» и, продолжая свою мысль, дала следующую оценку показаниям свидетеля обвинения - сотрудника ФСБ России Свидетель № 1: «Вот и Свидетель № 1 абсолютно не волнует, что ФИО1 может быть невиновен, а он своими показаниями устраняет свои же недоработки» (стр. <данные изъяты>). При этом в прениях защитник допускала утверждения, наводящие коллегию присяжных заседателей на дискредитацию доказательств обвинения в целом и возможность принятия решения вопреки принесенной присяге, а именно заявив: «Закон и справедливость не всегда совпадают, и в связи с этим хотела бы добавить, что истина не нуждается в доказательствах, только лживое неистово борется за признание» (стр.<данные изъяты>); «Я считаю, что пусть лучше преступник избежит наказания, чем будет мучиться осужденный невиновный» (стр. <данные изъяты>).

По мнению автора представления, перечисленные выше нарушения носили систематический характер, замечания председательствующего ФИО1 в ряде случаев игнорировались, в силу чего действия суда по пресечению подобных высказываний оказались недостаточными, что в совокупности повлияло на беспристрастность присяжных заседателей, вызвало у них предубеждение в отношении показаний свидетелей обвинения, породило сомнения в их правдивости и объективности, отразилось на формировании мнения по уголовному делу и на содержании ответов присяжных заседателей при вынесении вердикта. Сформировавшееся на этом фоне у коллегии убеждение в истинности предложенной ФИО1 версии о получении им денег от Свидетель № 2 не в результате совершения преступления, а во исполнение долговых обязательств последнего, исказило восприятие коллегией существа поставленных перед ними вопросов и привело к отрицанию самого события преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 228.1 УК РФ, которое стороной защиты не оспаривалось.

Адвокатом Шарыпиной М.Ю. на апелляционное представление принесены письменные возражения, в которых она, приводя свои доводы, просит оставить приговор без изменения, полагая, что в ходе судебного разбирательства нарушений норм уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, допущено не было.

Проверив материалы дела, заслушав стороны, обсудив доводы апелляционного представления, судебная коллегия приходит к выводу, что приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, об оправдании ФИО1 в совершении преступлений подлежит отмене, а уголовное дело направлению на новое судебное разбирательство.

Исходя из правовой взаимосвязи ст. ст. 389.27, 389.15, 389.17 и ст. 389.25 УПК РФ, оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые, в частности, повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов.

По данному уголовному делу такие нарушения усматриваются и выразились они в следующем:

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей определены статьей 335 УПК РФ, в которой прямо закреплено, что в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными статьей 334 УПК РФ.

Согласно указанным положениям закона, сторонам в ходе судебного следствия в присутствии коллегии присяжных запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей, обсуждать вопросы, связанные с применением права, либо вопросы процессуального характера, в том числе, о недопустимости доказательств, нарушении уголовно-процессуального закона при получении и истребовании доказательств, высказывать мнение о возможном оказании давления во время предварительного следствия на участников процесса, в какой-либо форме оценивать доказательства во время судебного следствия, выяснять вопросы о возможной причастности к преступлению иных лиц, не являющихся подсудимыми по рассматриваемому делу, ссылаться в обоснование своей позиции на не исследованные в присутствии присяжных заседателей или недопустимые доказательства.

Председательствующий, руководствуясь ст. 243 и ст. 258 УПК РФ, обязан принимать необходимые и действенные меры, исключающие возможность исследования в присутствии присяжных заседателей вопросов, не входящих в их компетенцию, и доведения до них информации, не относящейся к фактическим обстоятельствам дела.

Прения сторон в суде присяжных заседателей проводятся в соответствии со статьями 292 и 336 УПК РФ, с учетом особенностей рассмотрения дела по данной форме судопроизводства и лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Если участник прений ссылается на обстоятельства, не находящиеся в компетенции присяжных заседателей, то председательствующий останавливает его и разъясняет присяжным заседателям, что указанные обстоятельства не должны быть приняты во внимание при вынесении вердикта.

Однако, при рассмотрении данного уголовного дела изложенные выше требования уголовно-процессуального закона не были в полной мере соблюдены участниками судебного разбирательства со стороны защиты и председательствующим судьей.

Как усматривается из протокола судебного заседания, подсудимый и его защитник на протяжении всего судебного разбирательства систематически нарушали положения ст. 334 и ст. 335 УПК РФ и действительно допускали в присутствии коллегии присяжных заседателей высказывания, приведенные в апелляционном представлении, и подобные им, доводя до сведения коллегии присяжных информацию, не относящуюся к обстоятельствам дела и не подлежащую исследованию с участием присяжных заседателей, а также информацию, ставящую под сомнение законность получения доказательств, сведения о личности свидетелей и подсудимого, воздействуя тем самым на присяжных заседателей и формируя у них негативное отношение к представленным стороной обвинения доказательствам. Председательствующий на данные нарушения закона реагировал не всегда и не принимал действенных мер воздействия в отношении нарушителей порядка в судебном заседании, как это предусмотрено ст. 258 УПК РФ.

Так во вступительном заявлении, в котором в соответствии с ч. 3 ст. 335 УПК РФ защитник лишь высказывает согласованную с подсудимым позицию по предъявленному обвинению и мнение о порядке исследования доказательств, несмотря на установленный законом запрет оценки доказательств до судебных прений, адвокат Шарыпина М.Ю. начала формировать мнение присяжных заседателей относительно доказательств, планируемых к представлению стороной обвинения, рассуждая о том, какими человеческими качествами могут обладать свидетели, и что кто-то «во спасение себя может проявить малодушие и оговорить другого», а также, оказывая незаконное давление на присяжных, заявила, что исходя из сказанного стороной обвинения, получается, что «на месте ФИО1 мог оказаться любой из нас». (<данные изъяты>).

Несмотря на недопустимость подобных высказываний, председательствующий действий адвоката не пресек, выступления не прервал и с соответствующим разъяснением к присяжным не обратился.

В ходе допроса свидетеля обвинения Свидетель № 2 - лица, заключившего досудебное соглашение, адвокат в присутствии коллегии присяжных обратилась к председательствующему со словами о том, что Свидетель № 2 оговаривает ее подзащитного, после чего, игнорируя замечание председательствующего, стала выяснять у свидетеля, где он находился после задержания, то есть вопросы, относящиеся к процедуре расследования уголовного дела и сбору доказательств, не входящие в компетенцию присяжных заседателей. Хотя вопрос председательствующим был обоснованно снят, прозвучавшая информация могла зародить у присяжных заседателей сомнения в допустимости показаний свидетеля обвинения. (<данные изъяты>)

Подсудимый ФИО1 в ходе своего допроса, продолжая давать до судебных прений негативную оценку представляемым стороной обвинения доказательствам, и в частности показаниям Свидетель № 2, на вопрос своего защитника также заявил, что Свидетель № 2 его оговаривает, т.к. заключил досудебное соглашение, и за то, что тот его оговорил, Свидетель № 2 дали меньше срок, упомянув при этом, что то же самое делает и Свидетель № 3 - другой свидетель обвинения, заключивший досудебное соглашение о сотрудничестве. Непосредственно перед данным вопросом ФИО1 пояснил, что Свидетель № 2 ранее отбывал наказание за наркотики. При этом в каждом из указанных случаев председательствующий не остановил подсудимого незамедлительно, а только после того, как тот договорил, обратился к присяжным заседателям с соответствующими разъяснениями. (<данные изъяты>).

Кроме того, ФИО1 допускалось доведение до присяжных заседателей информации, касающейся оценки полноты и качества расследования, а также ссылки на неисследованные в присутствии коллегии присяжных и вообще отсутствующие в уголовном деле доказательства.

Так в ходе допроса свидетеля Свидетель № 2 подсудимый по собственной инициативе сообщил о том, что его телефоны были у следователя год и находились на экспертизе (<данные изъяты>), хотя в действительности, согласно материалам дела, экспертизы по телефонам ФИО1 не проводилось. Далее, давая показания, ФИО1 в присутствии присяжных заявил, что просил у следователя провести ДНК экспертизу. (<данные изъяты>).

Несмотря на то, что в указанных случаях председательствующий судья прервал подсудимого и обратился к коллегии присяжных с соответствующим разъяснением, при допросе свидетеля обвинения Свидетель № 1 - сотрудника ФСБ России, принимавшего непосредственно участие в проведении по делу оперативно-розыскных мероприятий, ФИО1, продолжая линию защиты, направленную на опорочивание доказательств стороны обвинения, стал выяснять, по какой причинен не были запрошены биллинги телефонных соединений. Данный вопрос напрямую касался полноты проведенных оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, то есть сведений не подлежащих обсуждению в присутствии присяжных заседателей, однако председательствующим он своевременно отведен не был. Воспользовавшись этим, подсудимый стал давать пояснения о том, что и как должен был сделать следователь. Хотя в данном случае председательствующий прервал подсудимого, тот, игнорируя замечания судьи, продолжил указывать на допущенные, по его мнению, недостатки проведенного расследования <данные изъяты>).

Кроме того, подсудимым ФИО1 в присутствии присяжных заседателей с целью формирования у них сочувственного отношения к себе неоднократно озвучивалась информация, касающаяся его семейного положения, наличия двоих малолетних детей, религиозности, обремененности кредитами, ведения ресторанного бизнеса. (стр. протокола <данные изъяты>).

Несмотря на то, что сторона защиты допускала вышеуказанные нарушения уголовно-процессуального закона, действия председательствующего, обязанного своевременно реагировать на них и обращать внимание присяжных заседателей на обстоятельства, которые они не должны учитывать в своих выводах, не были пропорциональными оказанному на них воздействию. Реакция председательствующего на указанные нарушения в некоторых случаях отсутствовала либо носила отсроченный характер, в связи с чем эффективность его действий по предотвращению незаконного влияния на присяжных заседателей была снижена.

Выступая в прениях, адвокат Шарыпина М.Ю. в нарушение установленных ст. 336 УПК РФ ограничений неоднократно выходила за пределы вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, высказывала суждения, дискредитирующие работу правоохранительных органов и ставящие под сомнение допустимость представленных доказательств, создавая тем самым предубежденность у коллегии присяжных к доказательствам, представленным стороной обвинения, а также допускала высказывания, способные оказать незаконное давление на присяжных заседателей, что в совокупности не могло не повлиять на содержание их ответов при вынесении вердикта.

Так защитник высказала суждение о надуманности показаний сотрудников ФСБ России, сообщив при этом, что якобы видела в следственных кабинетах данного правоохранительного органа плакат следующего содержания: «Отсутствие у Вас судимости - это не Ваша заслуга, а наша недоработка». Вопреки утверждениям адвоката в суде апелляционной инстанции, из протокола судебного заседания с очевидностью следует, что данная фраза была приведена не как широко известная цитата одного из деятелей Советской России, а исключительно применительно к оценке показаний сотрудника ФСБ России Свидетель № 1, поскольку сразу вслед за цитатой последовало разъяснение: «Вот и Свидетель № 1 абсолютно не волнует, что ФИО1 может быть невиновен, а он своими показаниями устраняет свои же недоработки» (<данные изъяты>).

Давая оценку показаниям свидетеля Свидетель № 2, защитник сделала не основанное на законе и голословное утверждение о том, что если бы следствие обладало неопровержимыми доказательствами виновности ФИО1, то интерес к Свидетель № 2 и заключению с ним досудебного соглашения безусловно отпал бы сам собой. (<данные изъяты>)

Помимо этого, в прениях адвокат Шарыпина М.Ю. допускала заявления, вводящие в заблуждение присяжных заседателей относительно их компетенции и целей суда присяжных, наводящие коллегию присяжных заседателей на возможность принятия решения вопреки принесенной присяге, заявив: «Закон и справедливость не всегда совпадают, и в связи с этим хотела бы добавить, что истина не нуждается в доказательствах, только лживое неистово борется за признание» (<данные изъяты>), а также способные оказать незаконное давление на коллегию присяжных, говоря о том, что предъявленное ФИО1 обвинение может повлечь за собой сломанную жизнь, а судебная ошибка привести к трагическим правовым последствием, призывая к тому, что «пусть лучше преступник избежит наказания, чем будет мучиться осужденный невиновный» (<данные изъяты>).

Несмотря на недопустимость подобных высказываний, в нарушение требований ч.2 ст. 336 УПК РФ председательствующий выступление адвоката в прениях вообще не прерывал, не последовало каких-то разъяснений и после окончания выступления защитника.

По смыслу закона, в соответствии с разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2005 № 23 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство в участием присяжных заседателей» (п. 24), при произнесении напутственного слова судья должен обратить внимание присяжных заседателей, когда до их сведения была доведена информация, не относящаяся к фактическим обстоятельствам дела, например сведения о судимости подсудимого или свидетеля, о применении незаконных методов следствия и т.д.

Однако по данному делу в напутственном слове председательствующий ограничился общими фразами о том, что в присутствии присяжных заседателей не обсуждаются вопросы ведения предварительного следствия и любые процессуальные вопросы, и попросил не принимать во внимание прозвучавшую информацию, характеризующую личности подсудимого и свидетелей об их роде занятий и семейном положении, а также заявления сторон о качестве и обстоятельствах, связанных с расследованием уголовного дела, никак не конкретизировав это. (<данные изъяты>)

В остальном многочисленные нарушения норм уголовно-процессуального закона, устанавливающие особенности производства в суде присяжных, остались без оценки и разъяснений судьи.

Кроме того, присяжным заседателям не были разъяснены значение и смысл института досудебного соглашения, хотя сторона защиты не просто доводила до присяжных заседателей сведения о статусе свидетелей Свидетель № 2 и Свидетель № 3 и заключении ими досудебного соглашения, что само по себе не может быть признано нарушением уголовно-процессуального закона, т.к. касается оценки стороной достоверности, а не допустимости доказательства, но и озвучила информацию о назначении Свидетель № 2 меньшего срока наказания. Более того, в данном случае присяжные заседатели были введены в заблуждение самим председательствующим судьей, который в напутственном слове сказал, что оценивая показания Свидетель № 2 и Свидетель № 3 присяжным необходимо учитывать, что «по сути» данные лица «являются такими же подсудимыми, как ФИО1» (<данные изъяты>). Однако Свидетель № 2 и Свидетель № 3 ни по сути, ни в соответствии с уголовно-процессуальным законом в данном судебном заседании подсудимыми не являлись, они были свидетелями с определенным процессуальным статусом, что и следовало разъяснить председательствующему судье.

То, что председательствующий судья в напутственном слове не отреагировал должным образом на нарушения защиты в прениях сторон, не привел необходимых и достаточных разъяснений, и, более того, сам ошибочно ориентировал коллегию, могло повлечь сомнения присяжных заседателей в компетентности правоохранительных органов и причинах заключения досудебного соглашения со свидетелями.

По мнению судебной коллегии, указанное выше относительно содержания напутственного слова в своей совокупности не могло не отразиться на четком и правильном понимании присяжными заседателями сути их обязанностей, компетенции и обстоятельств, подлежащих доказыванию, правил оценки доказательств.

Таким образом, из анализа протокола судебного заседания следует, что начиная со вступительных речей, в ходе судебного следствия и на стадии судебных прений стороной защиты систематически допускались нарушения требований ст. 335 УПК РФ. До сведения присяжных заседателей участниками процесса со стороны защиты сознательно, целенаправленно и акцентированно доводилась информация, не относящаяся к обстоятельствам дела и не подлежащая исследованию с участием присяжных заседателей: сведения о личности подсудимого и свидетелей обвинения, информация, ставящая под сомнение законность получения доказательств обвинения, дискредитирующая работу правоохранительных органов.

Большая часть нарушений была оставлена председательствующим судьей без внимания, а принятые меры, которые заключались в основном в прерывании подсудимого и даче присяжным заседателей разъяснений не принимать во внимание сказанное, были явно недостаточными и недейственными для ограждения коллегии присяжных заседателей от незаконного воздействия.

Нельзя не признать, что отсутствие своевременных разъяснений и реакции председательствующего на допущенные в ходе судебного процесса многочисленные нарушения закона стороной защиты не могли не сказаться на мнении присяжных заседателей при вынесении ими вердикта.

Кроме того, председательствующим судей были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона при постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, что повлияло на содержание данных присяжными заседателями ответов и, исходя из правовой взаимосвязи положений ст. 389.25, ст. 389.27 и п. 2 ст. 389.15 УПК РФ, является основанием к отмене приговора.

Постановка вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, и их содержание регламентированы ст. ст. 338, 339 УПК РФ, в соответствии с которыми вопросы формулируются с учетом результатов судебного следствия и прений сторон, при этом по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: 1. Доказано ли, что деяние имело место? 2. Доказано ли, что это деяние совершил подсудимый? 3. Виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Формулируя первый основной вопрос о доказанности деяния (события преступления), председательствующий должен включить в вопрос все необходимые и достаточные обстоятельства обвинения, подлежащие доказыванию: время, место, способ и другие обстоятельства, которые составляют суть обвинения, его состав, влияют на квалификацию содеянного. По смыслу закона второй вопрос - о доказанности совершения деяния конкретным подсудимым, должен вытекать из первого, конкретизируя действия лица в рамках описанного ранее события преступления.

Как усматривается из текста вопросного листа, в нарушение указанных требований закона, несмотря на поддержанное государственным обвинителем обвинение в полном объеме, формулировка вопроса № 5 о событии преступления: во-первых, - не соответствует постановлению о привлечении ФИО1 в качестве обвиняемого, т.к. не содержит значимых обстоятельств обвинения, а во-вторых - не согласуется с обстоятельствами, указанными в вопросе № 6, поскольку при формулировании вопроса № 5 о событии преступления суд вообще не включил в него действия, которые инкриминируются непосредственно ФИО1, и, более того, из вопроса № 6 следует, что описанные в нем действия ФИО1 предшествовали событию преступления, описанному в вопросе № 5, где действия развиваются с ДД.ММ.ГГГГ, тогда как в вопросе № 6 - не позднее ДД.ММ.ГГГГ.

Такая постановка вопросов противоречит закону и не позволяла присяжным заседателям сопоставить обстоятельства, образующие деяние, описанное в вопросе № 5, с действиями, в совершении которых обвинялся конкретно ФИО1, что безусловно не могло не отразится на содержание данных присяжными заседателями ответов. Более того, в случае иного результата голосования, такая постановка вопросов повлекла бы неясность и противоречивость вердикта, отразившись на постановлении законного приговора.

Учитывая системность, множественность и существенность допущенных нарушений уголовно-процессуального закона, судебная коллегия приходит к выводу, что они в своей совокупности повлияли в конечном итоге на содержание ответов присяжных заседателей на поставленные перед ними вопросы, что согласно ч. 1 ст. 389.25 УПК РФ является основанием для отмены приговора.

При таких обстоятельствах ни сам вердикт, ни постановленный на его основе приговор не могут быть признаны отвечающими требованиям законности, поэтому в соответствии с ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ оправдательный приговор в отношении ФИО1 подлежит отмене в полном объеме, а уголовное дело - направлению на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе со стадии подготовки к судебному заседанию.

При новом рассмотрении дела суду необходимо принять меры к недопущению нарушений требований уголовно-процессуального закона, регламентирующего производство с участием присяжных заседателей, создать надлежащие условия для объективного и справедливого разрешения дела, сформулировать вопросы, подлежащие разрешению коллегией присяжных заседателей, в соответствии с требованиями ст. 338, 339 УПК РФ.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.20, 389.25, 389.28, 389.27 и 389.33 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

приговор Ленинградского областного суда от 15 октября 2021 года, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, в отношении ФИО1 – отменить, уголовное дело передать в тот же суд на новое судебное разбирательство в ином составе суда со стадии подготовки к судебному заседанию.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в Третий кассационный суд общей юрисдикции.

В случае кассационного обжалования, оправданный вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий

Судьи