Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного БОБ и его защитника Осипова В.Н., осужденного АЛВ и его защитника Глущука И.С., осужденного СДВ и его защитника Сидоренко Ю.А., осужденного СЕВ и его защитника Головина М.Ю., защитника Косырева А.П. в интересах осужденного ФРФ на приговор Ухтинского городского суда Республики Коми от 9 февраля 2023 года, которым

БОБ, родившийся <Дата обезличена> в <Адрес обезличен><Адрес обезличен>, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 217 УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы, с лишением на 2 года права заниматься деятельностью, связанной с осуществлением организационно-распорядительных функций на опасных производственных объектах.

АЛВ, родившийся <Дата обезличена> в <Адрес обезличен>, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 217 УК РФ к 3 годам лишения свободы, с лишением на 2 года права заниматься деятельностью, связанной с осуществлением организационно-распорядительных функций на опасных производственных объектах.

СДВ, родившийся <Дата обезличена> в <Адрес обезличен><Адрес обезличен>, несудимый,

СЕВ, родившийся <Дата обезличена> в <Адрес обезличен>, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 217 УК РФ к 2 годам 9 месяцам лишения свободы, с лишением на 2 года права заниматься деятельностью, связанной с осуществлением организационно-распорядительных функций на опасных производственных объектах.

ФРФ, родившийся <Дата обезличена> в <Адрес обезличен><Адрес обезличен>, несудимый,

осужден по ч. 3 ст. 217 УК РФ к 2 годам лишения свободы, с применением ст. 73 УК РФ – условно, с испытательным сроком 2 года, с лишением на 2 года права заниматься деятельностью, связанной с выполнением огневых работ.

В связи с условным осуждением на ФРФ возложены обязанности: встать на учет в специализированный государственный орган, осуществляющий контроль за поведением условно осужденного; без его уведомления не менять постоянного места жительства и работы; в установленные дни являться в указанный орган для регистрации.

Местом отбывания АЛВ, БОБ, СДВ, СЕВ лишения свободы определена колония – поселение, в которую им надлежит следовать самостоятельно в соответствии с предписанием.

Срок лишения свободы исчислен со дня прибытия каждого из осужденных в колонию-поселение, с зачетом времени следования к месту отбывания наказания в соответствии с полученным предписанием из расчета один день за один день.

Срок дополнительного наказания, назначенного АЛВ, СДВ, СЕВ и БОБ исчислен со дня освобождения из мест лишения свободы (с распространением на все время отбывания основного вида наказания).

Срок дополнительного наказания, назначенного ФРФ, исчислен со дня вступления приговора в законную силу.

Решены вопросы о мерах пресечения, вещественных доказательствах.

Заслушав выступления сторон, проверив материалы дела, суд

УСТАНОВИЛ:

АЛВ Л.В., СДВ, СЕВ, ФРФ признаны виновными в нарушении требований промышленной безопасности опасных производственных объектов, повлекшем по неосторожности причинение крупного ущерба и смерть двух лиц.

БОБ признан виновным в нарушении требований промышленной безопасности опасных производственных объектов, повлекшем по неосторожности смерть двух лиц.

Преступления совершены <Дата обезличена> (БОБ с <Дата обезличена> по <Дата обезличена>) в МО ГО «Ухта» Республики Коми.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) защитник Осипов В.Н. указывает на то, что вывод суда о виновности осужденного БОБ основан на предположении и не подтверждается исследованными доказательствами.

Находит недопустимым доказательством экспертное заключение от 31.03.2021 N 040-1/С.Э, данное по результатам горнотехнической экспертизы, поскольку оно не отвечает требованиям закона: в частности, утвержденная методика при проведении исследования не применялась; лица, проводившие экспертизу, не обладают необходимыми познаниями в области пожаротехники; в заключении отсутствует научная и практическая основа, подтверждающая выводы экспертов, которые, к тому же, противоречивы, недостаточно аргументированы и ясны; эксперты ВВА, КИА и МАИ подписали заключение в полном объеме, без указания на то, какие исследования проводил каждый из них; опытных исследований эксперты не проводили, как и другие комиссии, участвовавшие в расследовании аварии.

Анализируя заключение экспертов, отмечает:

- из заключения не видно, была ли предусмотрена проектом монтажа системы контроля рудничной атмосферы реализация функции аэрогазовой защиты, которая, по мнению экспертов, в полном объеме не осуществлялась;

- ссылка на п. 175 ФНиП «Правила промышленной безопасности при разработке нефтяных месторождений шахтным способом», утвержденных Приказом Ростехнадзора от 28.11.2016 N 501, который предусматривает необходимость проведения у буровых станков контроля суммарного содержания углеводородных газов и паров жидких углеводородов посредством стационарных технических средств контроля, указывает на неосведомленность экспертов о наличии на буровом станке метанометра, обеспечивающего отключение электропитания бурового станка при превышении допустимых значений углеводородных газов;

- вопреки выводу о том, что НШПП «Яреганефть» не выполнялись обязательства по осуществлению контроля за газовым режимом в местах выполнения работ ООО «ДГС», соответствующий контроль был организован мастерами участка ВТБ (ежесменно) и сменным надзором участка добычи нефти (2 раза в смену), кроме того, работники ООО «ДГС» были обеспечены газоанализаторами, а станок был оборудован датчиком метана;

- заключение не содержит вывода о соответствии проектной документации расположения лучей (антенн) комплекса СУБР-1П, данных об исследовании технических характеристик последнего на предмет дальности действия и об исследовании фактического расстояния от луча до места строительства уклонного блока 1-3Д «Север» (в этой части полагает, что согласно техническим характеристикам и руководству по эксплуатации указанные дальность действия и расстояние обеспечивали гарантированную передачу сигналов аварийного оповещения в аварийных ситуациях в уклонном блоке 1-3Д «Север»);

- ссылка экспертов на показания свидетелей ХРФ и САА, данные в январе-феврале 2021 года, неправомерна, т.к. материалы уголовного дела были представлены экспертам не позднее 25.01.2021, а в силу требований ст. 57 УПК РФ эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для экспертного исследования;

- вывод о том, что именно главный инженер шахты несет ответственность за допущенные грубые нарушения требований промышленной безопасности и за неприостановку работ, не учитывает, что обязанность приостановки работ при выявлении нарушений указанных требований относится ко всем инженерно-техническим работникам;

- вывод о возможности самостоятельной эвакуации работников ООО «ДГС» с аварийного участка в случае обнаружения пожара на 5-10 минут раньше фактического времени не подкреплен указанием на то, какая именно система и каким образом позволила бы обнаружить пожар раньше фактического времени.

Приводит доводы о том, что комплекс СУБР-1П регулярно проходил проверки на работоспособность, жалоб на его некорректную работу руководству нефтешахы, в том числе БОБ, не поступало.

Указывает на то, что согласно материалам уголовного дела эксперты были ознакомлены со своими правами и предупреждены об ответственности в день вынесения постановления о назначении экспертизы, тогда как следователь и эксперты находились в разных регионах РФ.

Полагает, что по делу должна быть назначена повторная экспертиза, необходимость проведения которой не может подменить допрос эксперта ВВА

Отмечает, что суд не дал оценку позиции стороны защиты, в том числе изложенной при выступлении в прениях сторон, а также необоснованно, выйдя за переделы предъявленного обвинения, включил в приговор нарушение БОБ п. 42 ФНиП N 501.

Подчеркивает, что действующими нормативно-правовыми актами предусматривается расстановка стационарных технических средств контроля суммарного содержания углеводородных газов и паров жидких углеводородов в соответствии с проектом системы аэрогазового контроля, а при неисправности стационарных технических средств проверка проводится переносными техническими средствами с периодичностью, установленной техническим руководителем обособленного структурного подразделения.

Обращает внимание на то, что вопреки выводам органа предварительного расследования и суда о том, что БОБ является ответственным за надлежащее функционирование комплекса аварийного оповещения и селективного вызова СУБР, главный инженер нефтешахты и персонально БОБ не входят в круг ответственных лиц, о чем свидетельствует распоряжение от 17.02.2015 N 22 «О назначении ответственных лиц за исправное состояние и безопасную эксплуатацию автоматизированной системы оперативно-диспетчерского управления (АСОДУ).

Просит оправдать БОБ

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений, в том числе озаглавленных как возражения) осужденный БОБ поддерживает позицию своего защитника и приводит следующие доводы:

- согласно должностной инструкции на него не возложена обязанность разрабатывать проекты системы контроля рудничной атмосферы Нефтешахты N 1, соответствующие требованиям ФНиП N 501, он лишь контролирует соблюдение проектной документации и должен сообщить об отклонении от действующих правил в курирующие отделы, что он и сделал еще в должности главного инженера Нефтешахты N 2 в 2016 году при вводе новых правил;

- в материалах уголовного дела и приговоре нет данных о том, какие именно отступления от проекта системы контроля рудничной атмосферы и каким образом привели к гибели людей;

- разработка и реализация нового проекта занимает значительный период времени, что не является основанием для приостановки эксплуатации уклонных блоков;

- установка датчиков, не предусмотренных проектом, действовавшим на момент аварии, является грубым нарушением и основанием для принятия мер реагирования со стороны надзорных органов;

- независимо от своего положения датчики не повлияли бы на время оповещения пострадавших об аварии и не ускорили бы их эвакуацию из аварийной зоны;

- признавая отсутствие стационарных датчиков содержания углеводородов и оксида углерода в связи с их неисправностью отступлением от проекта, выражает сомнение в том, что данное обстоятельство свидетельствует о нарушении требований промышленной безопасности, поскольку: блок 1-3Д «Север» находился в стадии строительства и его проветривание осуществлялось по временной схеме (направление движения воздуха, которое определяет место установки датчиков на исходящей струе, при строительстве не соответствует проектному), поэтому датчики устанавливались не по проекту, а в соответствии с требованиями Федеральных норм и правил на исходящей струе воздуха; согласно п. 176 ФНиП N 501, вопреки ответу Печорского управления Ростехнадзора, на который сослался суд в приговоре, в случае неисправности стационарных технических средств замеры углеводородных газов и паров жидких углеводородов проводятся переносными техническими средствами с периодичностью, установленной техническим руководителем обособленного структурного подразделения, что он и сделал во избежание аварийной ситуации (места и периодичность были установлены руководством участка ВТБ и им утверждены); если бы он остановил эксплуатацию и строительство горных выработок в уклонном блоке ввиду отсутствия резервного фонда для замены неисправных датчиков, это привело бы к затоплению горных выработок в уклонном блоке и установленного в нем оборудования, нарушению проветривания и загазированию горных выработок;

- суд, не приведя надлежащей конкретики, отметил в приговоре, что доверяет мнению экспертов и специалистов при расхождении выводов экспертов в заключении от 31.03.2021 и специалистов, составивших акт технического расследования причин аварии;

- датчики углеводородных газов не являются средством раннего выявления пожара, т.к. эти газы не являются продуктом горения; места установки датчиков ФНиП N 501 не определены и поэтому они должны быть установлены в соответствии с проектом, при этом данные датчики не предусмотрены для отключения электроэнергии, как утверждают эксперты;

- в силу обстоятельств ВДЮ, хоть и случайно, но заметил задымление, причем даже раньше, чем сработал бы датчик, и передал эту информацию диспетчеру Нефтешахты N 1 (НШ-1), который должным образом не отреагировал и в этой связи был указан в акте технического расследования причин аварии одним из лиц, допустивших нарушение требований промышленной безопасности;

- вывод экспертов о том, что наличие стационарных датчиков содержания углеводородов и оксида углерода повлияло бы на спасение людей, не основан на анализе фактического развития аварии и нормативных актах;

- система оповещения СУБР – 1П была смонтирована в соответствии с проектом, прошедшим экспертизу, результаты которой никем не оспорены; находилась в работоспособном состоянии и сработала при ее включении во время аварии, однако была включена диспетчером не сразу при поступлении информации о наличии дыма на ВПП уклона 1-3Д «Север», а намного позднее, после прибытия отделений ВГСЧ;

- вывод о том, что между работоспособностью системы СУБР-1П и гибелью людей имеется причинно-следственная связь, носит предположительный характер;

- являясь, как главный инженер нефтешахты, техническим руководителем, он действительно отвечает за работоспособность всех предусмотренных систем, однако он не мог самостоятельно выявить отсутствие сигнала от СУБР-1П в уклонном блоке 1-3Д «Север» при отсутствии информации от лиц, которые обслуживают и эксплуатируют данную систему;

- схема расстановки телефонных аппаратов и громкоговорителей по уклонному блоку 1-3Д «Север», ссылка на которую приведена в приговоре (т. 47, л.д. 198), соответствует расстановке телефонных аппаратов на первое полугодие 2021 года, а схема расстановки на момент аварии (ноябрь 2019 года) содержится в других материалах дела (т. 47, л.д. 192) и соответствует фактическому расположению телефонных аппаратов;

- телефонный аппарат, установленный после аварии на вентиляционном штреке панели N 1 не выполнил требования п. 345 ФНиП N 501 в части наличия телефонного аппарата на расстоянии не более 100 метров со стороны свежей струи воздуха от работающего станка, т.к. находился на исходящей струе от бурового станка;

- на место аварии, происшедшей 24.11.2019, буровой станок был установлен 08.11.2019, однако он находился в отпуске до 21.11.2019 и не имел возможность решить вопрос с установкой телефона;

- вывод суда о несостоятельности доводов стороны защиты о том, что телефон не могли услышать из-за работы бурового станка, ничем не подтвержден, эксперимент по данному вопросу не проводился;

- он не утверждал о нецелесообразности применения на шахте систем МФСПБ, его доводы об этом отражены в приговоре неверно, а установка телефонного аппарата непосредственно на буровом станке требованиями ФНиП не предусмотрена;

- эксперты не исследовали вопрос о том, на каком участке, в какие скважины и в какое время проводилась закачка пара, что ставит под сомнение их вывод о нарушении п. 345 ФНиП N 501;

- в день аварии он не мог запретить работы, т.к. был выходной день.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) защитник Сидоренко Ю.А. указывает на отсутствие доказательств, которые бы подтверждали нарушение осужденным СДВ требований промышленной безопасности опасных производственных объектов.

Утверждает, что СДВ не знал о проведении огневых работ на поверхности скважины N 1166, на момент аварии не был назначен исполняющим обязанности начальника участка добычи нефти нефтешахты N 1, тогда как его непосредственный руководитель КВА должен был выйти в отпуск лишь с 25.11.2019 и находился на рабочем месте. Отмечает, что авария случилась в выходной день, в связи с чем СДВ не должен был проверять проведение огневых работ.

Относительно вмененных СДВ нарушений нормативных и ведомственных актов отмечает следующее:

1) Положения о нарядной системе НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми»

- п. 2.2 предусматривает выдачу наряда на производство работ на подземных участках, однако никаких работ на подземных участках и связанных с участком добычи не планировалось и не велось, все работы, связанные с обстоятельствами привлечения СДВ к уголовной ответственности, производились на поверхности (на площадке скважины N 1166), т.е. вне зоны ответственности осужденного;

- соответственно требования п. 2.11, 2.12, 2.13, 2.30, 3.1, регламентирующие порядок выдачи и исполнения наряда, к СДВ не относятся, ссылка на них приведена в приговоре без учета контекста всего документа, где, помимо прочего, указано на необходимость выдачи наряда работником сменного инженерно-технического надзора того участка, на котором производятся работы, и на обязанность соблюдения требований положения подрядными организациями, осуществляющими работы в структурных подразделениях НШПП «Яреганефть» (п. 2.27 и 2.29);

- по логике Положения требования последнего были нарушены мастером бригады ООО «Лидер-Сервис», которой была передана площадка скважины N 1166;

2) Положение о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть»:

- требования п. 4.20, 6.1.3, 6.1.4, 10.1.3, 10.1.8, 10.2.11 (о необходимости оформления наряда-допуска на проведение соответствующих работ, предусматривающего выполнение комплекса подготовительных мероприятий, оформления наряда-допуска на проведение работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска с разработкой плана работ, оформления наряда-допуска на выполнение огневых работ, о проведении огневых работ только в дневное время (за исключением случаев ликвидации и локализации возможных аварий в соответствии с планом мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий), о согласовании наряда-допуска на выполнение огневых работ на общих коммуникациях или на границах смежных технологических объектов, в местах пересечения коммуникаций линейных объектов, взаимосвязанных объектов других структурных подразделений с руководителями данных структурных подразделений) носят обобщенный характер, приведены в приговоре без учета всего контекста документа, в п. 4.6. которого разделены обязанности должностных и ответственных лиц, что позволяет двояко трактовать смысл указанных норм: при производстве работ на объектах НШПП «Яреганефть», переданных подрядной организации, выдача наряда-допуска на выполнение работ повышенной опасности осуществляется подрядной организацией по согласованию с заказчиком (что согласуется с п. 2.2.41 Положения о взаимоотношениях между подрядными организациями, занимающимися капитальным ремонтом скважин, и ООО «ЛУКОЙЛ-Коми») либо организацией работ повышенной опасности занимается заказчик, который в соответствии с п. 4.26, 4.27 Приложения N 5 назначает конкретных ответственных лиц;

- по смыслу закона участок добычи нефти не является обособленным от нефтешахты опасным производственным объектом, следовательно и руководителями структурных подразделений являются не руководители участков нефтешахты, а начальник либо заместитель начальника шахты; в рассматриваемом случае работы проводились в выходной день и относились к категории «А»; согласно Приложению N 5 за планирование и организацию безопасного производства работ категории «А» отвечает начальник шахты, что не противоречит положениям п. 6.1.1, 7.6.1 и 7.6.2, где также разграничена ответственность по направлениям работ и, в частности, указано, что производство работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска должно осуществляться наиболее опытными работниками под непосредственным руководством (контролем) начальника структурного подразделения, начальник шахты (его заместитель) несет ответственность за организацию безопасного проведения работ повышенной опасности в целом по подразделению, в том числе выполняемых сторонними организациями, обязан: организовать работы по обеспечению выполнения требований Положения и других нормативных актов, регулирующих организацию безопасного проведения работ повышенной опасности, назначать лиц, ответственных за подготовку и проведение работ повышенной опасности согласно списку по образцу (Приложение N 5), определять совместно с лицом, ответственным за проведение работ повышенной опасности, перечень мероприятий по безопасной подготовке и проведению таких работ, состав исполнителей и т.п., организовывать согласование нарядов-допусков на проведение работ повышенной опасности, выполнять обязанности лица, ответственного за планирование и организацию безопасного производства работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска;

- в связи с изложенным распоряжение начальника Нефтешахты N 1 от 30.04.2019 N 30 о назначении ответственными за оформление и выдачу нарядов-допусков руководителей участков нефтешахты (ошибочно именуемых руководителями структурных подразделений) является незаконным;

- начальник НШ-1 знал о планируемых огневых работах на площадке скважины N 1166, т.к. в телефонограмме от 21.11.2019, пришедшей на электронные адреса руководства НШ-1 в будний день, было указано на необходимость обеспечить дежурство сварочного звена для соединения переводников с ЭК-245, что требовало от него на основании положений п. 9.2.3 и 9.2.5 организации планирования огневых работ в выходные дни и выдачи наряда-допуска;

- из Приложения N 8 видно, что наряд-допуск выдается руководителю работ, а не сварщику;

- свидетели КМВ, ГСС, ПЮА, КАВ, ДИИ подтвердили необходимость выдачи наряда-допуска на проводимые сварочные наземные работы 24.11.2019 ответственными лицами ООО «Лидер-Сервис»;

- в плане-мероприятии не перечислены лица, которые должны присутствовать при проведении работ в качестве ответственных, а видом ремонта указана ликвидация аварии, поэтому в соответствии с п. 10.1.3 Положения работы могли выполняться в любое время суток;

3) В вину СДВ необоснованно вменяется нарушение п. 2.8, 2.9, 2.13, 2.27, 2.48, 2.56 должностной инструкции заместителя начальника участка добычи нефти Нефтешахты N 1, обязывавших его обеспечивать выдачу и получение сменного задания в соответствии с Положением о нарядной системе НШПП, прохождение предсменного медицинского осмотра работника, организовывать выполнение работ повышенной опасности по нарядам-допускам, контролировать соблюдение работниками участка правил и норм охраны труда и промышленной безопасности, производственной и трудовой дисциплины, правил внутреннего трудового распорядка, обеспечивать выполнение персоналом участка требований инструкций по охране труда и требований технической документации, персонально отвечать за нарушение требований промышленной безопасности и охраны труда, выполнять требования охраны труда, промышленной и пожарной безопасности, соблюдать производственную дисциплину, правила внутреннего трудового распорядка, нормы и правила по охране труда, пожарной безопасности, требования локальных нормативных актов, поскольку:

- работник был направлен в бригаду капитального ремонта скважин ООО «Лидер-Сервис» в соответствии с пунктами Положения о нарядной системе НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми»;

- по уровню занимаемой должности СДВ мог организовать выполнение огневых работ только категории «Б» и при условии назначения его ответственным за эти работы, тогда как работы, которые проводились 24.11.2019, относились к категории «А» и должны были быть организованы либо инженерно-техническими работниками ООО «Лидер-Сервис», принявшими площадку скважины N 1166, либо, при принятии решения об организации таких работ Нефтешахтой N 1, начальником последней (согласно Положению о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть»);

- на участке добычи нефти работает порядка 250 человек, рабочие места которых зачастую расположены на значительном удалении друг от друга, силами одного СДВ обеспечить за ними надлежащий контроль невозможно, применительно к рассматриваемым событиям контроль за работами, соблюдением норм охраны труда, промышленной безопасности, производственной и трудовой дисциплины должны были контролировать мастера бригады ООО «Лидер-Сервис»;

- действия СДВ, указавшего на оператора по добыче нефти ФРФ, как на лицо, которое может выполнять сварочные работы, свидетельствуют только о том, что осужденный вопреки п. 2.11 и 2.13 Инструкции мог допустить нарушение правил охраны труда, производственной безопасности, производственной и трудовой дисциплины, не обеспечить расстановку работников согласно их квалификации на основе равномерной загрузки всех работников участка, взаимозаменяемости с соблюдением в течение смены режима труда и отдыха, однако это не указывает на нарушение им нормативных актов в области промышленной безопасности опасных производственных объектов;

- при этом ФРФ, числясь оператором по добыче нефти, фактически выполнял обязанности сварщика и ежегодно проходил проверку знаний по должности сварщика, однако такой порядок был установлен начальником участка добычи нефти КВА, а не СДВ;

4) требования федеральных норм и правил носят максимально обобщенный характер, применимы к любому сотруднику организации, эксплуатирующей опасные производственные объекты, дублируются внутренними нормативными положениями и инструкциями.

Находит недоказанным вывод суда о личной заинтересованности СДВ, т.к. он не знаком с собственниками Нефтешахты N 1, за свою работу получал заработную плату, в день аварии, который являлся выходным, находился на рабочем месте до 12 часов по собственной инициативе.

Полагает, что пожар не мог начаться в сбойке N 5, т.к. затяжка в ней полностью не выгорела, в ней отсутствовал строительный хлам, а после пожара были обнаружены деревянные носилки. По ее мнению, суд оставил без должного внимания доводы стороны защиты об иных причинах пожара. Ссылается на заключение ООО «Бюро независимых экспертиз», указавшее причиной аварии короткое замыкание, и на показания работников ООО «Лидер-Сервис» РСВ и ХРФ о том, что «что-то коротнуло».

Обращает внимание на акт проведенного Печорским управлением Ростехнадзора технического расследования причин аварии, при подписании которого 10 из 15 членов комиссии выразили особое мнение и не все согласились с версией о том, что авария произошла вследствие проведения наземных огневых работ. Подчеркивает, что исследования и опыты в ходе расследования не проводились, члены комиссии в полном составе не выезжали на место происшествия, один из них – ДИИ – прочитал и подписал уже составленный акт.

Ссылается на то, что суд не дал надлежащей оценки результатам опытов, проведенных в разное время СДВ и БДА, установивших, что окалины не могли вызвать возгорание в сбойке N 5 ввиду слабой воспламеняемости нефти и нефтесодержащей жидкости.

Приводит доводы о том, что горнотехническая экспертиза проведена с нарушением ст. 198 УПК РФ, поскольку на разрешение экспертов был поставлен вопрос о виде аварии и ее причинах, относящийся к компетенции эксперта пожаротехника и, к тому же, имеющий наводящий характер.

Просит оправдать СДВ, а случае признания его виновным - применить к нему условное осуждение, поскольку назначенное наказание является чрезмерно суровым.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) осужденный СДВ приводит схожие доводы.

Кроме того, отмечает:

- он не был ознакомлен с распоряжением от 30.04.2019 N 30, узнал о нем только при ознакомлении с материалами уголовного дела;

- данное распоряжение, которое нельзя признать законным (по приведенным выше основаниям), является единственным документом, «привязывающим» его к Положению о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть», нарушения которого действительно были допущены, но не им, поскольку он не являлся руководителем НШПП «Яреганефть» и начальником Нефтешахты N 1;

- указанное распоряжение, вероятно, сфальсифицировано, т.к. было оформлено спустя значительное время после введения в действие с 19.10.2018 вышеназванного Положения, к нему не приложен лист ознакомления сотрудников нефтешахты, о нем стало известно лишь после того, как он пояснил следователю при допросе, что не является руководителем структурного подразделения;

- из плана на производство капитального ремонта скважины N 1166 следует, что ответственным за производство соответствующих технологических операций, соблюдение связанных с ними правил охраны труда, промышленной и противопожарной безопасности и т.п., являлся мастер бригады КРС ООО «Лидер-Сервис»;

- в разделе плана «Меры безопасности при выполнении огневых работ» ответственным за их выполнение указан начальник комплексного цеха добычи нефти и газа, что равносильно должности начальника Нефтешахты N 1 (начальника опасного производственного объекта);

- согласно указанной выше телефонограмме от 21.11.2019 ООО «Лидер-Сервис» должно было обеспечить присутствие специалистов соответствующей квалификации для руководства сложными работами;

- именно на него организация и выполнение огневых работ не возлагалась.

В апелляционной жалобе защитник Головин М.Ю. указывает на то, что уголовное дело рассмотрено с обвинительным уклоном при полном игнорировании судом доводов стороны защиты о невиновности СЕВ По его мнению, выводы суда основаны на противоречивых доказательствах и домыслах, а его подзащитному инкриминированы нарушения, допущенные иными лицами.

Считает недоказанным, что причиной аварии послужили действия или бездействие СЕВ Подчеркивает, что стороной защиты неоднократно заявлялись ходатайства о недопустимости использования в качестве доказательства результатов комплексной горнотехнической экспертизы, полностью основанных на итогах расследования Ростехнадзора с множеством особых мнений и полученных без привлечения в состав экспертной комиссии эксперта в области пожаротехники. Полагает, что эксперты вышли за рамки своей компетенции, а вопрос о причине, очаге и развитии возгорания не получил своего надлежащего разрешения.

Просит прекратить уголовное преследование СЕВ в связи с отсутствием состава преступления, а при невозможности принятия такого решения – направить уголовное дело на новое рассмотрение.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) осужденный СЕВ приводит следующие доводы:

- согласно должностной инструкции в его трудовые обязанности, как инженера 1 категории ЦИТС, не входит руководство и контроль за проведением работ повышенной опасности, к которым предъявляются определенные требования, в частности, обучение и аттестация;

- инженер 1 категории ЦИТС не указан в качестве лиц, осуществляющих контроль организации проведения таких работ, ответственных за их подготовку, проведение, утверждение, выдачу и согласование нарядов-допусков на их проведение и в п. 4.25, 4.26 Положения о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть» (Положение о работах повышенной опасности, РПО);

- распоряжением начальника Нефтешахты N 1 от 30.04.2019 N 30 ответственными за оформление и выдачу нарядов-допусков назначены руководители структурных подразделений (участков), а лицами, имеющими право согласовывать наряды-допуски, - начальник, главный инженер и главный механик, к которым он не относится;

- о назначении его ответственным за проведение работ повышенной опасности (включая огневые) приказ не издавался;

- все исследованные наряды-допуски на проведение опасных работ выданы главным механиком Нефтешахты N 1;

- согласно наряду-допуску от 22.11.2019 N 8, где предусмотрены мероприятия по подготовке и проведению работ на пароподающей скважине N 1166 ответственным руководителем работ на пароподающей скважине N 1166 являлся технолог КРС МКН, ответственным за подготовку объекта – технолог НШ-1 АРВ, ответственным за производство работ на объекте – мастер ООО «Лидер-Сервис» АВШ;

- соответственно вопрос о подготовке и проведении огневых работ, в том числе в темное время суток и в выходной день, также не входит в его полномочия; в силу п. 8.1.1, 8.1.2 Положения о РПО именно ответственный за утверждение и выдачу наряда-допуска несет ответственность за проведение работ повышенной опасности, контролирует и обеспечивает их безопасность;

- по этим же причинам он не обладал знаниями и умениями, позволяющими осуществлять руководство и контроль за выполнением процессов газорезательного и сварочного производства, не мог отвечать за выполнение требований ФНиП N 501,485; 44,463;

- поскольку сварочные работы на площадке пароподающей скважины N 1166 были начаты с ведома руководства еще в первой половине дня 24.11.2019, т.е. до его появления на данном участке, у него не имелось оснований сомневаться в том, что сварщик, производивший работы в указанное время, а затем и ФРФ, имели надлежащую квалификацию, в установленном порядке получили наряды-допуски, выданные уполномоченными лицами, и полагать, что комплекс скважины не подготовлен к работе;

- о том, что у ФРФ, трудоустроенного в НШПП «Яреганефть», нет надлежащего квалификационного удостоверения сварщика он не знал и не мог знать, поскольку в силу п. 2.4 должностной инструкции он мог только проверить наличие удостоверений у работников подрядных организаций;

- он не должен был проводить инструктаж ФРФ, давать ему какие-либо указания, контролировать его работу, обеспечивать безопасные условия труда и соблюдать требования охраны труда, т.к. не являлся работодателем, ответственным за проведение работ повышенной опасности и мастером подрядной организации, проводившей ремонт (ст. 22, 214 Трудового кодекса РФ, п.8.3.2 Положения о РПО и Приложение N 5 к нему, п. 3 и раздел 2 Плана на производство капитального ремонта скважины N 1166), обоснованно полагал, что ответственные лица в установленном порядке проверили у ФРФ квалификационное удостоверение и провели его инструктаж;

- исполнитель работ повышенной опасности несет персональную ответственность за выполнение всех мероприятий и соблюдение мер безопасности, предусмотренных в наряде-допуске, планом работ, обязан пройти инструктаж по безопасному проведению работ, расписаться в наряде-допуске, ознакомиться с условиями, характером и объемом работы на месте их выполнения, выполнять только ту работу, которая указана в наряде-допуске, плане работ (для работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска), прекратить работу при возникновении опасной ситуации, а также по требованию ответственного за проведение работы и других уполномоченных лиц (п. 8.4, 8.4.2 Положения о РПО);

- 24.11.2019 у него был выходной день, на площадке пароподающей скважины N 1166 он оказался по собственной инициативе, т.к. хотел посмотреть на работу нового для него оборудования – вибропогружателя, фактически не исполняя каких-либо трудовых функций;

- мастера ООО «Лидер-Сервис» знали о необходимости проведения на верхнем комплексе пароподающей скважины N 1166 огневых (сварочных) работ, что подтверждается телефонограммами от 21.11.2019 N 2126, от 23.11.2019 N 4797, где указывалось на необходимость обеспечить сварочное звено для производства работ;

- после проведения работ в первой половине дня 24.11.2019 и разрыва проводника колонны именно мастер ООО «Лидер-Сервис» РСВ предложил вариант извлечения колонны путем среза ее верхней части и вырезания пазов с применением сварки, в присутствии РСВ и АВШ он по личной инициативе, а не в силу возложенных на него обязанностей, звонил по телефону, сообщил о проблеме и обсуждал вопрос прибытия сварщика;

- не являясь руководителем организации, работником, выполняющим электросварочные и газосварочные работы, не имея полномочий по организации и безопасному проведению работ, будучи не назначенным лицом, ответственным за пожарную безопасность, он не может нести ответственность за организацию и проведение пожароопасных работ на предприятии, невыполнение требований п. 8 и 28 Приказа Минтруда России от 23.12.2014 N 1101н «Об утверждении Правил по охране труда при выполнении электросварочных и газосварочных работ»;

- требования п. 13 ФНиП N 102 на него не распространялись;

- положения ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» от 10.09.2018, на которое сослался суд, не существует, имеется положение, введенное в действие приказом от 19.09.2018 N 667, утратившее силу 19.10.2018.

Просит его оправдать.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) защитник Глущук И.С. ссылается на обстоятельства, исключающие, по его мнению, виновность АЛВ, ставит под сомнение доказательства, положенные судом в основу приговора, обращая внимание на следующее:

- на момент производства работ пароподающая скважина N 1166 не вводилась в эксплуатацию и не была зарегистрирована в государственном реестре, не входила в состав Нефтешахты N 1 и Фонд скважин Ярегского нефтяного месторождения, в связи с чем не считалась опасным производственным объектом;

- выводы суда об обратном являются ошибочными, не основанными на нормах Федерального закона от 21.07.1997 N 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов»;

- суд неверно трактует разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, приведенные в постановлении от 29.11.2018 N 41, которые не противоречат доводам стороны защиты о том, что в данном случае нарушения требований должностной инструкции не влекут уголовную ответственность;

- причинно-следственная связь между действиями АЛВ и наступившими последствиями в приговоре не раскрыта и материалами дела не подтверждена;

- всем осужденным инкриминированы одни и те же общественно-опасные последствия при совершении ими разных по существу действий;

- АЛВ осужден за нарушения, не связанные с его служебными обязанностями, в частности инструкция по организации безопасного проведения работ повышенной опасности на взрывопожароопасных объектах НШПП «Яреганефть» (ИОТ-010-18), инструкция по охране труда при работах со сварочным оборудованием (ИОТ ВР-142-19) на начальника смены ЦИТС не распространяются;

- с локальными актами (инструкцией, положениями), в нарушении которых обвиняется АЛВ, он ознакомлен не был, а значит и не может нести ответственность за их невыполнение;

- инкриминируемых АЛВ нарушений нормативных актов он также не совершал;

- АЛВ были выполнены требования своей должностной инструкции, которыми не предусмотрена обязанность начальника смены ЦИТС обеспечивать непосредственный контроль за производственными процессами, в том числе за ходом выполнения огневых работ, соблюдением правил безопасности другими лицами, принимать в данной части самостоятельные решения;

- функции АЛВ заключались в фиксации, обобщении и анализе полученной информации, ее передаче для принятия решения уполномоченным должностным лицам и специалистам по направлению деятельности, составлении отчета о производственных показателях за рабочую смену, обеспечении взаимодействия подразделений;

- начальник смены ЦИТС мог либо отразить в сводке поступившие ему сведения о начале и приостановке работ либо приостановить их, если этого не сделали другие лица, при наличии информации о выявленных нарушениях;

- в данном случае АЛВ информация о начале огневых работ и о связанных с ними нарушениях не поступала, следовательно и оснований для приостановления работ у него не было;

- при приеме смены 24.11.2019 АЛВ ознакомился со сводками, установил, что ООО «Лидер-Сервис» проводит работы на скважине N 1166 по ликвидации аварии, информацией о которых он ранее не обладал, а руководство ЦИТС, главный инженер Нефтешахты N 1 и начальник отдела добычи нефти занимались поисками сварщика в связи с возникшей производственной проблемой, поэтому считал, что сварочные работы в выходной дверь согласованы, подготовлены и непосредственно на устье скважины выполняться не будут, т.к. в противном случае были бы приостановлены указанными выше лицами;

- на скважине N 1166 находился СЕВ, который должен был контролировать ход выполнения работ, но АЛВ не подчинялся и действовал не по его распоряжению;

- показания СЕВ о том, что он проинформировал АЛВ о планировавшихся работах не согласуются с показаниями АЛВ, СДВ, ФРФ, Бикбулатовой Д.О., РСВ, АВШ;

- суд неправильно оценил телефонные переговоры между АЛВ, СДВ и СЕВ, из которых с учетом их содержания и интонации следует, что АЛВ не давал указаний о предоставлении сварщика, давление на осужденного СДВ не оказывал, а только довел до него полученную от СЕВ информацию о возникшей проблеме и необходимости в сварщике, при этом сам СДВ в данной части ссылается на субъективность восприятия сказанного АЛВ;

- информация о выдаче нарядов в ЦИТС не поступает, ЦИТС не контролирует и не обобщает выдачу нарядов, не должна получать информацию об ответственных за организацию, разработку и реализацию мер по обеспечению безопасности при выполнении огневых работ, подготовку места их проведения, за их выполнение, такие функции в обязанности АЛВ не входили, ответственным за оформление, выдачу и утверждение (согласование) нарядов-допусков, за правильную подготовку, организацию и безопасное производство работ повышенной опасности он не являлся;

- о том, что ФРФ не является сварщиком, не имеет квалификационного удостоверения, соответствующих квалификации и допуска АЛВ известно не было, его об этом не проинформировали, как и о начале выполнения огневых работ, привлечении к ним ФРФ или возникновении каких-либо проблем;

- показания СЕВ о том, что именно АЛВ, в кабинете которого он находился длительное время, сообщил телефонограммой на пост службы безопасности о вывозе материалов, лично оформил ТТН, вызвал машину ПРМ не согласуются с показаниями АЛВ и свидетеля Бикбулатовой Д.О.;

- работами по ремонту скважины N 1166 АЛВ не руководил, обязательных для исполнения указаний СДВ, СЕВ, ФРФ, в том числе на организацию и проведение огневых работ с привлечением работника участка добычи нефти, которого выделит СДВ, АЛВ не давал, и не совершал каких-либо действий, свидетельствовавших о том, что он допустил к производству указанных работ ФРФ или их выполнение под руководством СЕВ с нарушением требований безопасности;

- акт технического расследования причин аварии не содержит информации, в чем именно выразились нарушения со стороны АЛВ;

- выводы, изложенные в акте расследования несчастного случая и в заключении о результатах горнотехнической экспертизы в части виновности АЛВ, не обоснованы, сделаны без изучения телефонных переговоров его подзащитного, исходя из неправильно истолкованных сведений, не подкреплены конкретными данными о том, что именно совершил АЛВ и связано ли это с его обязанностями;

- лица, проводившие комплексную горнотехническую экспертизу, не обладают специальными познаниями в области пожарно-технических исследований, которые требовались для ответов на вопросы о причинах пожара, при этом эксперты сами распределили между собой порученную им работу, нарушив определенный руководителем экспертного учреждения комиссионный характер экспертизы;

- с заключением по результатам указанной экспертизы сторона защиты была ознакомлена одновременно с постановлением о ее назначении, чем было нарушено право на защиту;

- в случае возникновения пожара в сбойке N 5 его быстрое распространение и выход за пределы сбойки были обусловлены тем, что в нарушение установленных требований вентиляционные устройства в сбойке N 5 были изготовлены из горючих материалов;

- с учетом договора на выполнение комплекса горнопроходческих работ, заключенного между ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и ООО «ДГСистема», именно в обязанности последнего входило строительство вентиляционных сооружений;

- при нарушениях, допущенных в устройстве сбойки N 5, наряды на проведение иных работ (в частности, на бурение скважин или проведение каротажных работ), кроме тех, которые были направлены на устранение нарушений, выдавать было нельзя, однако такие наряды были выданы ООО «ДГСистема», работниками которой являлись и сами погибшие;

- признавая АЛВ виновным в нарушении п. 8 ФНиП N 501, суд вышел за пределы предъявленного обвинения;

- из буквального содержания п. 3.1.4 ФНиП от 20.11.2017 N 485, Инструкции по охране труда при работах со сварочным оборудованием, с учетом организованной на Нефтешахте N 1 трехсменной работы, прямой запрет на проведение огневых работ в выходной день и в темное время суток не усматривается;

- стимулирующие надбавки к заработной плате и размер премии АЛВ не зависят от работ, выполняемых на Нефтешахте N 1 подрядными организациями, ответственность за простой несет только отдел добычи, поэтому никакой личной заинтересованности в проведении работ с нарушением установленных правил АЛВ не имел.

В апелляционной жалобе осужденный АЛВ приводит схожие доводы, подчеркивая, что функции начальника смены ЦИТС состоят в принятии и систематизации (по сводкам, телефонограммам) информации о текущей ситуации в структурных подразделениях НШПП, об объемах добычи нефти и закачки пара, причинах снижения производственных показателей по добыче нефти, в доведении до ответственных должностных лиц структурных подразделений информации о возникновении производственных проблем, в случае ее поступления. Начальник смены ЦИТС не осуществляет планирование работ в НШПП, их подготовку, не организует и не контролирует их выполнение, не контролирует выдачу нарядов и их учет, не проводит расстановку рабочих по объектам, не проводит инструктажи, не проверяет квалификацию работников, выполненные работы. Рабочее место начальника смены ЦИТС находится в служебном кабинете, который он не имеет права покидать. В Положении о порядке организации и проведении газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть» начальник смены ЦИТС не фигурирует. Как начальник смены ЦИТС, он мог продублировать решение о запрете производства работ или их приостановке, если из поступивших ему сведений прямо следовало, что ответственным лицом выявлены конкретные нарушения правил безопасности, а работы не приостановлены. Такие данные 24.11.2019 ему не поступали.

При заступлении на смену 24.11.2019 ему стало известно, что на скважине N 1166 проводятся работы по ликвидации аварии эксплуатационной колонны в круглосуточном режиме бригадой ООО «Лидер-Сервис», в связи с чем ответственным лицам Нефтешахты N 1 была направлена телефонограмма от 21.11.2019, подписанная начальником отдела добычи нефти КМВ, согласно которой нефтешахта должна была предоставить дежурное сварочное звено с оформлением необходимых документов для выполнения аварийных работ. Предыдущий начальник смены ввел его в курс текущей обстановки, и, помимо прочего, показал телефонограмму ООО «Лидер-Сервис» от 23.11.2019 с просьбой о предоставлении сварочного звена на 24.11.2019, сообщил, что отправил данную телефонограмму по направлениям. Приняв смену, он сообщил об этой телефонограмме заместителю начальника ЦИТС ИАН и главному инженеру Нефтешахты N 1 БОБ В ходе селекторного совещания ИИИ А.Н. дал БОБ указание о предоставлении сварочного звена на скважину. Характер сварочных работ при этом не обсуждался. При указанных обстоятельствах он решил, что работы по ликвидации аварии согласованы. Из сводок он узнал, что на скважине N 1166 присутствует супервайзер ЦИТС СЕВ, в обязанности которого входил контроль за работами по ликвидации аварии эксплуатационной колонны на скважине N 1166, проводимыми бригадой ООО «Лидер-Сервис». Сам он СЕВ на скважину не направлял, указаний организовать и выполнить огневые работы не поручал. Позднее СЕВ ему сообщил, что необходим сварщик для ремонта переводника на скважине N 1166. О том, что переводник, который должен соединяться с колонной резьбовым соединением, был приварен к колонне и его необходимо срезать СЕВ не говорил. Поскольку скважина относится к Нефтешахте N 1, он во избежание простоя довел указанную информацию до СДВ, предложил ему выехать на место и уточнить круг работ, на что СДВ пообещал направить специалиста. По просьбе СДВ он передал его телефонный номер СЕВ, чтобы они общались напрямую, и предупредил последнего, чтобы он сообщил, если возникнут проблемы. Каким образом осуществлялось дальнейшее взаимодействие СДВ и СЕВ, как решался вопрос о предоставлении сварщика, ему неизвестно. Оснований сомневаться в квалификации СЕВ, который является опытным инженером, у него не имелось. Информация о том, что огневые работы проводились в вечернее время, о характере работ и их выполнении с нарушениями, ему не поступала.

Полагает, что суд неправильно оценил собранные по делу доказательства, в том числе показания СЕВ, к которым следует отнестись критически.

В апелляционной жалобе (с учетом дополнений) защитник Косырев А.П. просит оправдать осужденного ФРФ

Указывает на то, что ФРФ не является субъектом вмененного ему преступления, поскольку его профессиональная деятельность не связана с проведением электрогазосварочных работ, в том числе на поверхности шахты. В этой связи приводит доводы о том, что: ФРФ был трудоустроен подземным оператором по добыче нефти и газа, являлся подземным работником; круг его обязанностей, как сварщика определен не был; полномочий на осуществление трудовой деятельности по специальности электрогазосварщика он не имел, прохождение им соответствующего инструктажа об обратном не свидетельствует; сведений о получении ФРФ дополнительной заработной платы за выполнение работ и навыки электрогазосварщика материалы уголовного дела не содержат.

Полагает, что в силу ч. 1 ст. 42 УК ФРФ Р.Ф. подлежит освобождению от уголовной ответственности, поскольку исполнял обязательное для него распоряжение СДВ, который являлся его непосредственным начальником, а имевшиеся у его подзащитного знания в области проведения сварочных работ на поверхности не позволяли ему понять незаконность данного распоряжения. Отмечает, что суд установил прямую подчиненность ФРФ от СДВ, однако не дал этому должной оценки.

Находит основанными на предположении выводы суда о месте возникновения пожара и о причастности ФРФ к возгоранию, т.к. заключение по результатам горнотехнической экспертизы является недопустимым доказательством ввиду отсутствия у членов экспертной комиссии, не имеющих соответствующего образования и опыта работы в пожарно-технической и нефтегазовой отраслях, необходимой квалификации.

В письменных возражениях государственный обвинитель Рыжко В.В., представители потерпевшей ИАВ - Трушин А.В. и Кикория Д.Ю. - предлагают оставить приговор без изменения.

Суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

Выводы суда о виновности осужденных должным образом мотивированы, приведенные аргументы убедительны, сомнений в своей объективности и правильности не вызывают.

Судом верно установлено, что 24.11.2019 на уклонном блоке 1-3Д «Север» Нефтешахты N 1 нефтешахтного производственного предприятия (далее - НШПП) «Яреганефть», эксплуатируемой ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», возник пожар, повлекший гибель находившихся в подземных выработках ИАС и ЯКВ, а также уничтожение имущества ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и повреждение имущества ООО «ДГСистема».

Обнаружению возгорания предшествовали производившиеся работником Нефтешахты N 1 ФРФ работы по газовой резке обсадной колонны верхнего комплекса пароподающей скважины N 1166, соединенной с подземной горной выработкой в месте расположения сбойки N 5, где находилась ниша указанной скважины (ниша устья скважины).

Данные обстоятельства сторонами не оспариваются, подтверждаются приведенными в приговоре многочисленными доказательствами.

Тщательно проанализировав материалы уголовного дела, суд пришел к правильному выводу о том, что именно указанные огневые работы послужили причиной пожара.

Согласно протоколам осмотров места происшествия, схемам шахты, показаниям допрошенных по делу лиц и другим доказательствам, сбойка N 5 представляет собой подземную горную выработку, соединяющую нижние участки ходка и уклона уклонного блока 1-3Д «Север» (нижние приемные площадки – НПП), которые ниже сбойки N 5 и на незначительном удалении от нее примыкают к откаточным штрекам панелей N 1 и 2, ведущим в вентиляционные штреки панелей N 1 и 2, где в момент аварии выполняли работы по наряду работники ООО «ДГСистема» ТРГ, ИАС и ЯКВ Выходы из штреков панелей N 1 и 2 на поверхность шахты возможны только через ходок и уклон уклонного блока 1-3Д «Север», т.е. места примыкания ходка и уклона уклонного блока 1-3Д «Север» с откаточными штреками панелей N 1 и 2 являются единственными эвакуационными выходами из последних.

Свидетель ТРГ показал, что после обнаружения задымления он и потерпевшие попытались пройти на НПП уклона и НПП ходка, но оба выхода оказались заблокированы пожаром со стороны указанных НПП.

Из показаний свидетелей ВДЮ и ВВО, при возникновении пожара находившихся в уклонном блоке с другой стороны от места возгорания, следует, что источник задымления находился ниже помещения насосной (также имеющей выходы на уклон и ходок уклонного блока 1-3Д «Север»), расположенной выше и на незначительном расстоянии от сбойки N 5, т.е. дым распространялся со стороны сбойки N 5.

Кроме того, свидетель ВДЮ показал, что при обнаружении задымления он почувствовал специфический запах сварки.

Он же сообщил об отсутствии такого запаха и малейших признаков возгорания в уклонном блоке 1-3Д «Север» во время обхода, проведенного им, в том числе и в сбойке N 5, непосредственно перед появлением дыма.

При этом, данный свидетель, находясь в сбойке N 5, обратил внимание на пониженную температуру в нише скважины N 1166, из чего следовало, что скважина пропускает воздух с поверхности, т.е. не заглушена.

Также материалы уголовного дела указывают на срабатывание отключения электроэнергии при аварии, что, согласно показаниям ВДЮ, ВВО и ТРГ, произошло уже после обнаружения интенсивно развивающегося задымления.

По результатам технического расследования причин аварии, группового несчастного случая и экспертных исследований установлено, что пожар возник в сбойке N 5.

Этот же вывод содержится в заключении ООО «Бюро независимых экспертиз» от 24.06.2020 N 303-06/2020, на которое ссылается сторона защиты.

По мнению экспертов ООО «Бюро независимых экспертиз» очаг пожара находился в сбойке N 5 со стороны ходка, а наиболее вероятной причиной возгорания стало тепловое проявление аварийного электрического режима, который мог проявиться в виде неполного короткого замыкания или при возникновении больших переходных сопротивлений. Вероятность данного вывода обусловлена тем, что на момент проведения исследования часть электрической цепи (кабелей и проводов) в зоне очага пожара была утрачена.

Однако согласно актам технического расследования причин аварии и группового несчастного случая, заключению экспертной группы по проведению технического расследования причин аварии и группового несчастного случая, а также содержащимся в заключении от 31.03.2021 N 040-1/С.Э выводам комиссии экспертов, проводившей комплексную горнотехническую судебную экспертизу, технической (основной) причиной аварии явилось возгорание горючих материалов в районе ниши пароподающей скважины N 1166, расположенной в сбойке N 5 уклонного блока 1-3Д «Север», произошедшее в результате попадания на них продуктов огневых работ (искр и частиц раскаленного металла), проводившихся на поверхностной части пароподающей скважины N 1166.

Суд обоснованно принял за основу заключение от 31.03.2021 N 040-1/С.Э, согласующиеся с ним другие доказательства и отверг заключение ООО «Бюро независимых экспертиз», подробно и аргументированно изложив в приговоре свои выводы с детальной оценкой позиции стороны защиты, продублированной осужденными и защитниками в апелляционных жалобах.

Отмечая несостоятельность заключения ООО «Бюро независимых экспертиз», суд, в частности, правильно, с приведением конкретных материалов уголовного дела, отметил, что: ссылка на «неполное короткое замыкание» вызвала сомнение у свидетелей, которые обладают необходимыми познаниями в области горного дела и в вопросах электрооборудования шахт; принимавшийся экспертами во внимание электрический кабель не использовался в работах на шахте, обладал совсем иными характеристиками чем кабель, применявшейся на шахте; в районе сбойки N 5, где возник пожар, из электрооборудования находился только специальный кабель КГЭШ и пускатель ПВИ-320БТВ, установленные в соответствии с правилами промышленной безопасности, выполненные в специальном шахтном взрывобезопасном исполнении и имевшие только признаки воздействия пожара; при аварийной работе электрооборудования автоматическое срабатывание защиты и отключение электроэнергии в подземных выработках Нефтешахты N 1 происходило за доли секунды; вывод о том, что при развитии горения и потере изолирующей способности перегородки, отделяющей сбойку N 5 от уклона, наибольшая скорость пламени не изменит своего направления, не соответствует заключению от 31.03.2021 N 040-1/С.Э, показаниям эксперта ВВА и свидетелей по делу, обладающих необходимыми познаниями и опытом работы на шахте, которые сообщили, что в таком случае обязательно произойдет закорачивание струи воздуха.

Из заключения от 31.03.2021 N 040-1/С.Э также следует, что неполное короткое замыкание в большей степени применимо для кабелей на поверхности, не оснащенных, в отличие от кабелей, использовавшихся в подземных выработках, экранированным покрытием, которое передает повреждение кабеля на оборудование контроля, и представляет собой непродолжительный процесс, перерастающий в полное короткое замыкание, при котором срабатывает система защиты, обесточивающая оборудование. В шахтных кабелях от внутреннего нагревания утечка срабатывает задолго до того, как внешняя оболочка нагреется до температур, поддерживающих огонь. Шахтные кабели не поддерживают оборудование при полном или частичном замыкании, автоматически происходит его отключение.

Все установленное в уклонном блоке электрооборудование и кабели имели соответствующие степени электровзрывозащиты, сертификаты и разрешения на применение в шахтных условиях. Установленная в рамках экспертизы замена в уклонном блоке одного оборудования и кабелей на другие, при исправности систем защиты не влияла на их функциональное назначение и не могла привести к аварийной ситуации (пожар кабельной продукции или электрооборудования). Фактически применяемые в уклонном блоке электрооборудование, кабели, машины и механизмы не оказали негативного воздействия на развитие аварии. Электрослесарями участка подземных электрических механизмов Нефтешахты N 1 в течение 2019 года регулярно проводились плановые ревизии электрооборудования и осмотр кабельных линий в уклонном блоке. Последняя ревизия электрооборудования, установленного в уклонном блоке, в период, предшествующий аварии, проведена работниками участка 17.11.2019 (нарушений не выявлено), осмотр кабельных линий – 11.11.2019 (нарушений не выявлено). В соответствии с графиком участком УМиАП НШПП в течение 2019 года проводились квартальные ревизии, наладки электрооборудования, проверки состояния защиты и заземления в уклонном блоке. Последняя перед аварией квартальная ревизия электрооборудования, установленного в уклонном блоке, проведена работниками участка 18.10.2019. По результатам проведения ревизий установленное в уклонном блоке шахтное взрывобезопасное электрооборудование признано пригодным к дальнейшей эксплуатации. В ходе экспертного исследования нарушений в части эксплуатации электрооборудования и кабелей в уклонном блоке, которые могли повлечь возникновение аварии 24.11.2019, не установлено.

Срабатывание системы защиты и отключение электроэнергии произошло в результате воздействия пожара на элементы системы энергоснабжения, на что указывает не только анализируемое экспертное заключение, но и показания очевидцев, согласно которым отключение электрической сети произошло после появления сильного задымления, указывающего на значительную силу пожара, набранную последним к указанному времени.

Согласно выводам экспертов при выполнении ФРФ огневых работ происходило обильное падение искр и капель расплавленного металла от газовой резки обсадной трубы непосредственно на скважине, которая не была загерметизирована и имела прямую связь с горными выработками сбойки N 5 уклонного блока 1-3Д «Север», что однозначно привело к их падению внутрь скважины и далее в сбойку N 5, на участок сопряжения ее с нишей пароподающей скважины N 1166, где, в свою очередь, имелась нефтесодержащая жидкость и другие горючие материалы, на которые указали свидетели, т.е. объекты и вещества, которые легко могли быть воспламенены раскаленными кусками металла. Наличие свободной связи открытой скважины N 1166 с подземными горными выработками способствовало притоку кислорода к месту падания раскаленных кусков металла и соответственно началу воспламенения.

Взаимосвязь ведения ФРФ 24.11.2019 огневых работ на пароподающей скважине N 1166 с возникновением пожара подтверждается анализом времени зафиксированных событий, представленным в заключении от 31.03.2021 N 040-1/С.Э и приговоре.

Согласно расчетам, при газовой резке металла, при размере капли в 1 мм (твердой), конечная температура капли при падении в сбойку N 5 составит 147,47 градуса по Цельсию; при размере капли в 1,5 мм (твердой) – 803,42 градуса по Цельсию; при размере капли в 2 мм (жидкой) – 1538,97 градуса по Цельсию; при размере капли в 2,5 мм (жидкой) – 1840,45 градуса по Цельсию. Температура вспышки мазута М-100 – 110 градусов по Цельсию, битума – 220-240 градусов по Цельсию (заключение экспертной группы по проведению технического расследования причин аварии и группового несчастного случая от 20.04.2020 - приложение к Акту технического расследования).

В соответствии с заключением экспертов от 04.03.2020 N 53/20 (комиссионная пожарно-техническая экспертиза) на токоведущих жилах изъятых в уклонном блоке кабелей признаков оплавления, короткого замыкания, перегрузки, аварийной работы не обнаружено; на частях изъятого пускателя ПВИ-320БТВ обнаружены только признаки горения и воздействия высокой температуры, которые возникли от воздействия температуры пожара. Представленная на экспертизу нефтесодержащая жидкость (НСЖ), изъятая в ходе осмотра места происшествия 20.12.2019 с поверхности воды перед завалом в районе насосной станции в уклоне 1-3Д «Север», имеет температуру самовоспламенения 376 градусов по Цельсию. Воспламенение данной нефтесодержащей жидкости возможно от раскаленной окалины (искры) при газосварочных работах при условии, что окалина (искра) будут иметь достаточную теплоемкость для ее воспламенения. При горении нефтесодержащая жидкость сильно разбрызгивается в стороны, что способствует быстрому развитию по площади горения.

Суд обоснованно указал в данной части на то, что указанную НСЖ брали после тушения пожара и после подтопления шахты, а это могло только снизить ее горючие свойства. В ходе осмотра места происшествия 25.11.2019 было изъято значительное количество окалин размером от 3 мм до 3 см и установлены размеры вырезов в колонне скважины шириной 3,5 см и глубиной 17 см. Из материалов дела видно, что толщина стенки металлической колонны составляла 6-8 мм.

Исходя из акта испытаний от 30.03.2020 (приложение к Акту технического расследования), представителями НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» проводилось экспериментальное исследование с целью определения возможности возгорания различных видов испытуемых материалов от капель металла, образованных при газовой резке металла. При исследовании применялась труба НКТ диаметром 245 мм, длиной 2 м, осуществлялась ручная кислородная резка, в результате которой образовывались капли металла диаметром 2-7 мм, падавшие на испытуемые материалы. При падении капель в нефтесодержащую жидкость происходило ее кратковременное воспламенение (1-2 сек.) с последующим затуханием.

Однако данные испытания проводились в условиях, не соответствующих сложившимся на момент возгорания в сбойке N 5 уклонного блока 1-3Д «Север».

К тому же, принимая во внимание только обнаруженные при осмотре места происшествия окалины, значительно превышающие по размерам раскаленные капли металла, образовавшиеся при указанных испытаниях, а значит и обладающие более высокой теплоемкостью, их количество, суд первой инстанции обоснованно признал несостоятельными доводы стороны защиты о невозможности воспламенения НСЖ от огневых работ, которые проводил ФРФ, в том числе и с учетом названного акта от 30.03.2020.

Суд учел, что за несколько часов до аварии на верхней части скважины N 1166 уже выполнялись сварочные работы, от которых также могли образоваться окалины. Судом в этой части правильно, со ссылкой на материалы уголовного дела, отмечено, что окалины максимального размера образуются не от сварки, а от газовой резки металла, которую проводил именно ФРФ

В связи с изложенным нельзя признать убедительными и результаты экспериментов, проводившихся осужденным СДВ

В ходе предварительного следствия и судебного разбирательства установлено, что кроме огневых работ, которые осуществлял ФРФ, других работ, потенциально возможных для образования источников воспламенения, в уклонном блоке 1-3Д «Север» 24.11.2019 не проводилось.

Доводы апелляционных жалоб об обратном, в том числе о проводившихся потерпевшими работах на буровом станке, не основаны на материалах уголовного дела, в данной части наглядно представленных и проанализированных в приговоре, где, в частности отражены и данные о характере работ на буровом станке, наряду с другими доказательствами исключавшем их из числа возможных причин возгорания.

Суд не оставил без внимания наличие особых мнений участников расследования причин аварии, показания приборов, применявшихся в ходе ликвидации аварии, версию о возгорании в результате курения, доводы стороны защиты о том, что непосредственно после извлечения свидетеля ТРГ на поверхность шахты он, якобы, сообщил о причине пожара, отличавшейся от принятой судом за основу, и т.п.

Всем существенным обстоятельствам, имеющим значение для определения причин пожара, как и позиции стороны защиты по данному вопросу суд дал исчерпывающую оценку, с которой соглашается и суд апелляционной инстанции.

Доводы осужденных и их защитников не объясняют причин появления запаха сварки, который при обнаружении задымления почувствовал свидетель ВДЮ, чьи показания прямо указывают на падение продуктов огневых работ в нишу скважины N 1166 и на связь данного обстоятельства с возникновением пожара.

При таких обстоятельствах, вывод суда о непосредственной причине пожара в уклонном блоке 1-3Д «Север» является в полной мере обоснованным и по существу верным.

Мнение стороны защиты об отсутствии оснований усматривать в содеянном признаки нарушения требований промышленной безопасности опасных производственных объектов в связи с тем, что на момент аварии скважина N 1166 не была введена в эксплуатацию и зарегистрирована в государственном реестре как опасный производственный объект, а уклонный блок 1-3Д «Север» находился на стадии строительства, является несостоятельным.

Скважина N 1166, на устье которой 24.11.2019 производились огневые работы, связана с подземными горными выработками уклонного блока 1-3Д «Север», являясь вместе с ним частью Нефтешахты N 1, с 2004 года зарегистрированной в государственном реестре опасных производственных объектов. Авария в уклонном блоке 1–3Д «Север», имеющем непосредственное сообщение с другими горными выработками Нефтешахты N 1, представляла потенциальную опасность для всей нефтешахты.

В соответствии с п. 5 Приложения N 1 к Федеральному закону от 21.07.1997 N 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» к категории опасных производственных объектов относятся объекты, на которых ведутся горные работы (за исключением добычи общераспространенных полезных ископаемых и разработки россыпных месторождений полезных ископаемых, осуществляемых открытым способом без применения взрывных работ).

Судом правильно установлено, что на момент аварии в уклонном блоке 1-3Д «Север», где ежесменно осуществляли трудовую деятельность работники нефтешахты и подрядных организаций, велись горные работы.

Из ответа Печорского управления Ростехнадзора от 05.07.2021 следует, что требования промышленной безопасности опасных производственных объектов, регламентирующие порядок проведения огневых работ, распространяются на стадию строительства опасного производственного объекта или его части. Аналогичной позиции придерживается свидетель КЗА На нарушение норм промышленной безопасности на опасном производственном объекте указано в актах технического расследования причин аварии, расследования группового несчастного случая и в заключении экспертов, проводивших горнотехническую экспертизу.

При указанных обстоятельствах, а также с учетом причины аварии и связанных с ней общественно опасных последствий, суд пришел к верному выводу о нарушении виновными лицами требований промышленной безопасности опасного производственного объекта.

Доказанность виновности каждого из осужденных сомнений у суда апелляционной инстанции не вызывает.

Как видно из показаний свидетеля ТРГ, потерпевший ИАС обнаружил задымление, когда, оставив его и ЯКВ, направился в помещение насосной камеры, чтобы по установленному в ней телефону передать сводку диспетчеру, но из-за дыма вернулся к остальным членам бригады и сообщил о случившемся. Все вместе они попытались покинуть опасный участок, однако оба выхода на путях эвакуации были заблокированы пожаром со стороны НПП уклона и НПП ходка.

Свидетели ВДЮ и ВВО заметили первые признаки пожара, когда обнаружили интенсивно развивающееся задымление.

Таким образом, первые признаки возгорания были обнаружены лицами, находившимися в подземных выработках уклонного блока 1-3Д «Север», в момент, когда пожар приобрел значительную силу, на что указывают интенсивность задымления и распространение огня на обе нижние приемные площадки ходка и уклона.

При этом из показаний ТРГ, сообщившего об исходившем со стороны НПП уклона и НПП ходка жаре, капающей сверху разогретой нефти, и звуках, характерных при разгорании огня, с очевидностью следует, что он и потерпевшие подошли к месту пожара позднее, чем ВДЮ и ВВО обнаружили задымление с другой стороны от места возгорания. На это же указывает проведенный судом анализ данных о хронологии событий, происходивших в начальной стадии развития пожара, из которого следует, что спустя несколько минут после того, как ВДЮ обнаружил дым и доложил об этом диспетчеру, произошло отключение электричества, а ИАС в этот момент только направился в сторону насосной.

В случае своевременного оповещения ТРГ, ИАС и ЯКВ об опасности, ИАС не пришлось бы тратить время на переход в направлении насосной и на возвращение обратно за другими членами бригады, чтобы сообщить об обнаружении задымления. Указанные лица могли использовать для эвакуации промежуток времени, прошедший с момента поступления сигнала о задымлении диспетчеру, если бы тот имел возможность включить аварийное оповещение. Кроме того, ТРГ, ИАС и ЯКВ располагали бы еще более продолжительным временем для эвакуации при выявлении возгорания техническими средствами контроля.

Из показаний ТРГ следует, что авария не развивалась для пострадавших стремительно, они не были лишены возможности предпринимать какие-то активные действия. В случае получения информации от диспетчера действовали бы более слаженно и быстрее, могли спастись не только через эвакуационные выходы, но и через вентиляционные шахты, получить через них запасные самоспасатели.

Однако функция раннего обнаружения признаков пожара, оперативного оповещения об аварии работников шахты и связи с ними в уклонном блоке 1-3Д «Север» не была должным образом реализована.

Проектной документацией, разработанной в 2015 году, предусмотрена установка в уклонном блоке 1-3Д «Север» стационарных датчиков токсичных газов в СНПрШ-0 (датчик оксида углерода), вентиляционных штреках панели N 1 и 2 (два датчика содержания углеводородов).

Согласно заключению экспертной комиссии от 31.03.2021 N 040-1/С.Э проектная документация 2015 года по расстановке стационарных датчиков в уклонном блоке 1-3Д «Север» частично не соответствует требованиям ФНиП «ППБ при РНМШС», действующих с 23.06.2017 (Федеральные нормы и правила в области промышленной безопасности «Правила промышленной безопасности при разработке нефтяных месторождений шахтным способом», утвержденные приказом Ростехнадзора от 28.11.2016 N 501, или ФНиП N 501), т.к. проектом не предусмотрена, в частности, установка стационарных датчиков в насосной камере и на исходящей струе участка (верхняя приемная площадка уклона уклонного блока 1-3Д «Север» - ВПП уклона).

Вместе с тем, из материалов уголовного дела следует, что в 2017 году стационарные датчики оксида углерода и содержания углеводородов все же были установлены на ВПП уклона уклонного блока 1-3Д «Север», прошли приемочные испытания и были введены в эксплуатацию на основании рабочей документации по расширению АСОДУ («Книга 5. Система контроля метана в рудничном воздухе. Нефтешахта N 1), однако ввиду поломки были отключены и демонтированы задолго до аварии без замены на исправные.

Иные стационарные датчики контроля углеводородов и оксида углерода в уклонном блоке установлены не были, включая предусмотренные проектом.

Таким образом, по состоянию на 24.11.2019 в уклонном блоке 1-3Д «Север» отсутствовали подключенные к системе контроля рудничной атмосферы стационарные датчики содержания углеводородов и оксида углерода, в том числе предусмотренные проектной документацией (что привело к нарушению п. 175 ФНиП N 501 и п. 5 Приложения N 11 к нему, п. 19 и 20 ФНиП N 599).

Экспертами отмечено, что на момент визуального обнаружения ВДЮ признаков пожара дым стелился по кровле верхней приемной площадки, где должен был быть установлен стационарный датчик оксида углерода, который зафиксировал бы превышение допустимой концентрации оксида углерода на несколько минут раньше ВДЮ Поэтому отсутствие в уклонном блоке 1-3Д «Север» стационарных датчиков оксида углерода привело к невозможности раннего обнаружения средствами объективного контроля пожара, начавшегося 24.11.2019.

Данный вывод согласуется с показаниями свидетеля ВДЮ, подчеркнувшего, что при обнаружении им признаков пожара дым выходил на то место ВПП уклона, где ранее был установлен датчик, который должен был выявить содержание оксида углерода намного раньше него. Причем вскоре после этого, его переносной газоанализатор стал постоянно подавать звуковой сигнал из-за фиксации оксида углерода.

Судом учтены представленные ФГБУ ВНИИПО МЧС России сведения о том, что угарный газ является веществом без цвета и запаха, поэтому визуально или органами обоняния не может быть обнаружен при любой концентрации. Однозначной зависимости между образованием оксидов углерода и дымообразованием не существует. Возможны случаи повышения концентрации оксидов углерода без визуальной фиксации задымления или признаков запаха гари.

Из данной информации не следует, что дым, к тому же развившийся в результате горения горючего материала, не содержит оксида углерода.

Следует также отметить показания специалиста ПКН, указавшего, что при пожаре в шахте может выделяться углеводород. Соответственно при его наличии могли среагировать датчики углеводорода.

Суждение о потенциальной вероятности того, что в рассматриваемых условиях оксид углерода или углеводород могли быть не выявлены стационарными техническими средствами контроля, носит характер предположения, лишенного достаточного основания. Такая гипотеза не состоятельна не только ввиду фактического отсутствия стационарных датчиков аэрогазового контроля в местах, где они были смонтированы или должны были быть установлены на момент аварии по проекту, но и по существу выражает несогласие с соответствующими правилами промышленной безопасности, проектной и рабочей документацией, что не входит в предмет доказывания.

Периодичность замеров переносными газоанализаторами участков ВТБ составляла два раза в каждую из трех смен, при этом замеры производились только в определенных местах. Пожар возник после обхода подземных выработок ВДЮ С учетом быстроты распространения огня указанная периодичность замеров явно была недостаточной и не свидетельствовала о принятии необходимых мер по обеспечению аэрогазовой безопасности на уклонном блоке 1-3Д «Север». ВДЮ заметил задымление случайно, когда уже планировал покинуть уклонный блок. Поэтому суд пришел к правильному выводу об отсутствии оснований полагать, что обходы горных выработок гарантировали полный аэрогазовый контроль в уклонном блоке.

Наличие переносного датчика в насосной камере уклонного блока не гарантировало безопасность ведения работ, поскольку помещение насосной было изолировано и на начальной стадии пожара дым в нее не проходил. Находившийся в насосной камере ВВО не первым заметил задымление. Наличие переносных датчиков у работников ООО «ДГСистема» тоже не оказало какого-то влияния на своевременное обнаружение ими признаков пожара.

Экспертами также отмечено, что система оповещения в аварийных ситуациях на шахте состоит из комплекса аварийного оповещения и селективного вызова горнорабочих СУБР-1П и системы подземной шахтной телефонной связи (телефонные аппараты, громкоговорители, устройства аварийной световой сигнализации).

Комплекс СУБР-1П входит в состав многофунциональной системы безопасности Нефтешахты N 1. Данный комплекс должен обеспечивать гарантированную передачу сигналов аварийного оповещения в аварийных ситуациях лицам, занятым на подземных горных работах, независимо от того, в каком месте шахты они находятся (п. 579 ФНиП N 501). Аппаратура комплекса СУБР-1П позволяет посредством проложенных в горных выработках антенн передавать сквозь толщу пород световые и звуковые сигналы с пульта диспетчера на приемные устройства, встраиваемые в индивидуальные шахтные светильники (8 сигналов – общий аварийный вызов, 4 – индивидуальный (приглашение к телефону)).

Лучи комплекса СУБР-1П в горных выработках Нефтешахты N 1 были проложены согласно проекту 2012 года. На момент разработки данной проектной документации в Нефтешахте N 1 не были пройдены горные выработки ниже СНПрШ, в том числе уклонный блок 1-3Д «Север». Следовательно, проектные решения могли не гарантировать охват полем комплекса СУБР-1П новых горных выработок, и при выявлении невозможности комплексом СУБР-1П, установленным в соответствии с проектной документацией 2012 года, аварийного оповещения работников в новых горных выработках Нефтешахта N 1 должна была заказать новый проект на систему аварийного оповещения и поиска персонала, застигнутого аварией, а допуск в указанные горные выработки работников для выполнения нарядов, не связанных с монтажом необходимого оборудования комплекса СУБР-1П, должен был быть запрещен (нарушен п. 8 ФНиП N 501).

По состоянию на 24.11.2019 зона покрытия комплекса СУБР-1П не охватывала панели и буровые галереи уклонного блока 1-3Д «Север», достигая лишь до верхних приемных площадок и насосной уклонного блока, что следует из показаний допрошенных по делу лиц (ХРФ, САА, БИМ, КАВ, ЕСП, ТРГ и др.) и аудиозаписи разговоров между диспетчером БИМ и ВДЮ при обнаружении задымления.

Апелляционный суд отмечает, что достоверность данных доказательств сомнений не вызывает, необходимость в их экспериментальной проверке отсутствует.

Таким образом, в нарушение п. 579 ФНиП N 501 комплекс СУБР-1П не обеспечивал передачу сигнала индивидуального вызова и сигнала об аварии работникам, находящимся в панелях и буровых галереях уклонного блока 1-3Д «Север».

После аварии на шахте лучи комплекса СУБР-1П были переложены, в связи с чем в настоящее время зона покрытия комплекса охватывает все выработки уклонного блока.

Поэтому доводы стороны защиты о том, что комплекс СУБР-1П был установлен согласно проекту, на невиновность лиц, обязанных обеспечить безопасные условия труда в уклонном блоке N 1-3Д «Север», не указывают.

Вывод суда об отсутствии оснований считать, что индивидуальные светильники ТРГ, ИАС и ЯКВ при аварии, произошедшей 24.11.2019, были неисправны, должным образом мотивирован и является правильным.

При установленном по делу факте того, что сигнал комплекса СУБР-1П не поступал в панели и буровые галереи уклонного блока 1-3Д «Север», ссылка осужденного БОБ на работоспособное состояние данного комплекса на момент аварии и его позднее включение диспетчером на оценку приговора не влияют.

Экспертной комиссией (заключение от 31.03.2021 N 040-1/С.Э) установлено, что система подземной диспетчерской связи Нефтешахты N 1 обеспечивает телефонной связью подземных рабочих с горным диспетчером шахты.

Однако, в панелях и буровых галереях уклонного блока телефонные аппараты, громкоговорители, устройства световой сигнализации отсутствовали (причем согласно Руководству по эксплуатации, телефонные аппараты, используемые в нефтешахте, имеют функцию громкоговорящего оповещения абонентов).

В предусмотренном проектной документацией перечне мест для установки телефонных аппаратов уклонный блок 1-3Д «Север» не указан, но отражено, что места установки подземного оборудования могут уточняться и изменяться на стадии монтажно-наладочных работ по согласованию с нефтешахтой.

Проектом вскрытия и подготовки эксплуатационного блока 1-3Д «Север» предусмотрена установка телефонного аппарата в насосной камере уклонного блока, где он фактически и был установлен на момент аварии.

Согласно п. 345 ФНиП N 501 при проведении работ по строительству и ремонту подземных скважин, предназначенных для закачивания теплоносителя, на участках, где ведется нагнетание пара в пласт, предусматривается обеспечение машинистов буровых установок средствами связи с горным диспетчером нефтяной шахты, установленными на расстоянии не более 100 метров со стороны свежей струи воздуха от работающего бурового станка.

Расстояние от места выполнения работ работниками ООО «ДГСистема» до телефона, установленного в насосной камере уклонного блока 1-3Д «Север», составляло не менее 160 метров.

В п. 578 ФНиП N 501 указано, что телефонные аппараты устанавливаются в горных выработках на участке, где проводятся работы, в горных выработках подготовленных горизонтов и участков, а также в других местах горных выработок, определенных техническим руководителем обособленного структурного подразделения в соответствии с планом мероприятий.

В силу п. 1054 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Правила безопасности при ведении горных работ и переработке твердых полезных ископаемых», утвержденных Приказом Ростехнадзора от 11.12.2013 N 599, все рабочие зоны должны быть оборудованы двухпроводной телефонной связью, имеющей непосредственный выход на общешахтную телефонную станцию на поверхности.

В соответствии с договором от 10.08.2018 N 18Y2049 на выполнение комплекса горноподготовительных работ (строительство горных выработок и подземных скважин) НШПП «Яреганефть», заключенным ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» с ООО «ДГСистема», заказчик должен был обеспечить оборудованием для телефонной связи на местах выполнения работы подрядчиком, однако данного обязательства до момента аварии не выполнил.

В настоящее время работники, работающие в панелях и буровых галереях уклонного блока 1-3Д «Север», обеспечены телефонной связью и громкоговорителем, которые установлены на сопряжении уклона и вентиляционного штрека панели N 1 (по схеме – на сопряжении участка уклона (на текущий момент - сбойки N 6), соединяющего откаточный и вентиляционный штреки, с последним).

В связи с изложенным, 24.11.2019 горный диспетчер Нефтешахты N 1 не имел возможности оповещения посредством комплекса СУБР-1П и телефонной связи об аварийной ситуации работников ООО «ДГСистема» ИАС, ЯКВ и ТРГ, работавших в буровой галерее панели N 2 уклонного блока 1-3Д «Север», а указанные работники не имели возможности посредством телефонной связи передать информацию горному диспетчеру и получить от него указания относительно эвакуации и спасения.

Судом были проверены и обоснованно, со ссылкой на нормативные акты и разъяснения Ростехнадзора, признаны несостоятельными доводы стороны защиты об отсутствии необходимости установки телефонных аппаратов на участке, где проводились работы ООО «ДГСистема». Позднее обнаружение возгорания, чему способствовали демонтаж датчиков аэрогазового контроля (в частности, оксида углерода), отсутствие у диспетчера возможности связаться с находившимися в подземных выработках ИАС, ЯКВ и ТРГ по телефонной связи, передать им оповещение об аварии после получения сигнала о задымлении, и, в целом, невозможность координации действий работников ООО «ДГСистема» со стороны диспетчера безусловно привели к тому, что потерпевшие не смогли принять своевременных мер к спасению.

Факт того, что ТРГ в создавшихся условиях, в одиночку, после потери контакта с ИАС и ЯКВ пробрался в нишу воздухоподающей скважины N 107бис, расположенную в откаточном штреке панели N 1, и был извлечен оттуда на поверхность в ходе спасательной операции, свидетельствует о том, что согласованные и оперативные действия работников ООО «ДГСистема» во взаимодействии с диспетчером могли значительно повысить вероятность спасения потерпевших.

Кроме того, судом правильно, со ссылкой на конкретные материалы уголовного дела, установлено, что после получения сообщения о задымлении диспетчеры некоторое время не могли определиться в понимании источника и природы дыма, были вынуждены ориентироваться не на показания стационарных датчиков, а уточнять информацию у работников, находящихся в шахте с противоположной буровой галерее стороны от пожара, имеющих переносные газоанализаторы, в связи с чем сотрудники ВГСЧ были вызваны лишь в 20 часов 10 минут 24.11.2019, хотя первое сообщение о наличии дыма было получено в 19 часов 38 минут того же дня, что также повлияло на развитие в шахте пожара.

В этой связи в заключении экспертов от 31.03.2021 N 040-1/С.Э отмечено, что согласно позиции 206 Плана мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий на опасном производственном объекте НШПП «Яреганефть» Нефтешахта N 1 на второе полугодие 2019 года, при пожаре время выхода в самоспасателях из откаточного штрека N 2 уклонного блока 1-3Д «Север» составляет 5 минут. Следовательно, в данном случае, с учетом хода развития аварии, обнаружение работниками ООО «ДГСистема» пожара на 5-10 минут раньше фактического позволило бы данным лицам либо самостоятельно эвакуироваться с аварийного участка либо быть эвакуированными отделениями ВГСЧ в кратчайшие сроки после начала аварии.

Таким образом, указанные выше недостатки в организации аэрогазового контроля, аварийного оповещения и связи находятся в прямой причинно-следственной связи с наступившими общественно-опасными последствиями. Мнение стороны защиты о неизбежности последних, вне зависимости от выполнения названных требований промышленной безопасности, основано на предположении, не подтвержденном фактическими данными и противоречащем представленным доказательствам.

С 05.03.2019 осужденный БОБ состоял в должности главного инженера Нефтешахты N 1.

В соответствии с должностной инструкцией БОБ был обязан: в соответствии с перспективным планом развития нефтешахты руководить разработкой и выполнением мероприятий по созданию безопасных условий труда и повышению технической культуры производства (п. 2.4); обеспечивать на всех рабочих местах персонала безопасные условия труда, выполнение требований промышленной, пожарной безопасности, охраны труда, требований нормативных документов, распространяющихся на деятельность нефтешахты (п. 2.11); осуществлять контроль за соблюдением проектной документации и технологической дисциплины, правил и норм по охране труда, промышленной безопасности (п. 2.17); обеспечивать безопасные условия труда на рабочих местах, тепловой режим и состав рудничной атмосферы в соответствии с нормами и требованиями промышленной безопасности (п. 2.35); обеспечивать выполнение персоналом нефтешахты требований технической документации (п. 2.39); выполнять требования охраны труда, промышленной безопасности и пожарной безопасности (п. 2.50).

При этом БОБ был наделен правом запрашивать и получать от структурных подразделений необходимую информацию для качественного и своевременного выполнения закрепленных за нефтешахтой функций и своих должностных обязанностей, давать обязательные для руководителей подразделений и служб нефтешахты указания и распоряжения по вопросам относящимся к его компетенции, запрещать проведение работ при нарушении правил технической эксплуатации оборудования, техники безопасности о охраны труда.

На основании представленных и приведенных в приговоре доказательств судом первой инстанции установлено, что БОБ был осведомлен об отсутствии исправных стационарных датчиков системы аэрогазового контроля, как фактически установленных, так и указанных в проектной документации (хотя она и не в полной мере соответствовала ФНиП N 501, о чем ему также было известно), предусмотренной условиями договора и нормативными актами телефонной связи с работниками ООО «ДГСистема», о характере и месте выполняемых ими работ по бурению скважин.

Кроме того, в нарушение вытекающих из должностной инструкции полномочий и совместного приказа Нефтешахты N 1 НШПП «Яреганефть» и ФГУБ «ВГСЧ» от 25.04.2019 N 514-7-1-12 по вопросу создания комиссии по организации проверок подготовленности Нефтешахты N 1 к согласованию ПМЛЛПА (плана мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий) на второе полугодие 2019 года, БОБ ненадлежащим образом организовал проведение комиссионной проверки работоспособности комплекса СУБР-1П, установленного в Нефтешахте N 1. В этой части из исследованных судом показаний свидетелей и документов следует, что проверки действия системы СУБР проводились формально. Не проверялось, работают ли индивидуальные светильники в определенных подземных участках шахты, в том числе в штреках панелей N 1 и 2 уклонного блока 1-3Д «Север», и дальность действия сигнала аварийного оповещения.

В акте проверки состояния средств связи и оповещения об аварии, поиска людей, застигнутых аварией (к ПМЛЛПА на второе полугодие 2019 года), утвержденном БОБ 31.05.2019, отмечено, что система СУБР находится в рабочем состоянии, проверка работоспособности системы оповещения персонала об аварии не производилась.

Из акта не видно, что предметом проверки являлась техническая возможность передачи сигнала комплекса СУБР-1П в горные выработки панелей N 1 и 2 уклонного блока 1-3Д «Север». Более того, прямо указано на то, что проверка работоспособности системы оповещения персонала об аварии не производилась.

Правильно и с надлежащим обоснованием суд поставил под сомнение акт проверки средств связи и оповещения об аварии, поиска людей, застигнутых аварией (к ПМЛЛПА на первое полугодие 2020 года), якобы утвержденный БОБ 02.12.2019.

К тому же, ссылка в указанном акте на исправность комплекса СУБР-1П противоречит показаниям свидетелей (в части невозможности передачи сигнала в панели N 1 и 2 уклонного блока 1-3Д «Север») и тому обстоятельству, что после аварии лучи указанного комплекса были переложены по новой схеме. Причем, из показаний САА следует, что, вопреки доводам БОБ в обоснование своего бездействия, новая схема была просто согласована с руководством Нефтешахты N 1, никакая техническая документация на перекладку лучей СУБР не разрабатывалась.

При неукоснительном исполнении своих должностных полномочий и соблюдении правил промышленной безопасности БОБ мог своевременно установить, что комплекс СУБР-1П не обеспечивает передачу индивидуальных вызовов и общего сигнала об аварии в горные выработки панелей N 1 и 2 уклонного блока 1-3Д «Север».

Имея возможность в период, предшествующий аварии, принять меры по устранению указанных нарушений либо на время их устранения запретить работы в уклонном блоке 1-3Д «Север», БОБ этого не сделал, чем нарушил приведенные в приговоре положения нормативно-правовых актов, регламентирующие требования промышленной безопасности.

Ссылка осужденного БОБ на то, что авария случилась в выходной день, никакого значения не имеет, тем более, что он знал о планируемых на 24.11.2019 огневых работах на скважине N 1166 и привлекался к участию в их организации (поиску сварщика).

Утверждение защитника Осипова В.Н. о том, что суд вышел за пределы предъявленного обвинения, необоснованно указав на нарушение БОБ п. 42 ФНиП N 501, является необоснованным. В описании обстоятельств совершения преступления, признанных судом доказанными, ссылка на указанную норму отсутствует. Раскрытие ее содержания в мотивировочной части приговора об обратном не свидетельствует, имеет целью оценку позиции стороны защиты, отраженной в приговоре.

Подразумевая отсутствие в предъявленном обвинении норм, содержащих требования к расстановке стационарных датчиков аэрогазового контроля, сторона защиты не учитывает фактически инкриминируемых БОБ нарушений нормативных актов, в том числе положений ФНиП N 501 по обеспечению аэрологической безопасности, а также п. 19 и 20 ФНиП «Правила безопасности при ведении горных работ и переработке твердых полезных ископаемых», утвержденных приказом Ростехнадзора от 11.12.2013 N 599, согласно которым ведение горных работ должно осуществляться в соответствии с проектной документацией, отклонения от проектной документации не допускаются.

При этом п. 175 ФНиП N 501 и п. 5 Приложения N 11 к нему, нарушение которых вменяется БОБ, содержат нормы, регламентирующие порядок реализации функции контроля состояния рудничной атмосферы в целом и расстановку датчиков стационарных автоматических приборов контроля содержания всех взрывоопасных газов, а не только углеводородных и паров жидких углеводородов.

Оксид углерода (окись углерода, СО) также относится к категории горючих взрывоопасных газов (например, Приложение N 5 к Правилам техники безопасности при эксплуатации тепломеханического оборудования электростанций и тепловых сетей. РД 34.03.201-97, утвержденным Минтопэнерго России 03.04.1997).

Суд принял во внимание, что БОБ работал на Нефтешахте N 1 в должности главного инженера до момента аварии значительный период времени, а его нахождение в отпуске незадолго до аварии, с учетом характера выявленных нарушений, ответственность за содеянное с него не снимает.

Утверждение осужденного БОБ о том, что об отдельных нарушениях он сообщал в отдел промышленной безопасности, руководству УВТБ, своего подтверждения не нашло. Из материалов уголовного дела не видно, чтобы БОБ проявил инициативу в практическом выполнении необходимых на день аварии требований промышленной безопасности в рамках своих полномочий (вплоть до запрета ведения горных работ), которая была бы пресечена вышестоящим руководством предприятия.

Эти и другие доводы стороны защиты о невиновности БОБ являлись предметом проверки суда первой инстанции и направлены на переоценку доказательств, получивших другую оценку в приговоре. Суд их подробно проанализировал и отверг, как несостоятельные, по мотивам, не вызывающим сомнений у суда апелляционной инстанции.

При этом суд дал оценку всем обстоятельствам, имеющим значение для вынесения законного и обоснованного приговора в отношении БОБ, а доводы апелляционных жалоб, касающиеся иных, не связанных с ними, обстоятельств, существенного значения не имеют.

Стороной защиты суду апелляционной инстанции представлены:

- распоряжение главного инженера НУ «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» от 17.02.2015 о назначении ответственными лицами: начальников участков ВТБ нефтешахт N 1, 2 и 3 - за исправное состояние и безопасную эксплуатацию системы позиционирования горнорабочих и транспорта (СПГТ); начальников участков подъема нефтешахт - за исправное состояние, безопасную эксплуатацию и обслуживание систем шахтной стволовой сигнализации и связи, систем видеонаблюдения; мастера по обслуживанию АСОДУ участка МиАП – за облуживание СПГТ, систем аварийного оповещения и поиска персонала, застигнутого аварией, серверных АСОДУ нефтешахт;

- разъяснение Врио начальника Управления по надзору за объектами нефтегазового комплекса Ростехнадзора о том, что ФНиП N 501 утратили силу с 01.01.2021, действующими правилами предусмотрена возможность проведения измерений углеводородных газов и паров жидких углеводородов переносными техническими средствами при неисправности стационарных с установленной периодичностью;

- паспорт датчика горючих и токсичных газов ИТС 2.

Названное выше распоряжение не освобождало БОБ от выполнения возложенных на него обязанностей при установленном по делу факте ненадлежащего их выполнения осужденным и с учетом его осведомленности о нарушениях правил промышленной безопасности.

Разъяснения, данные представителем Ростехнадзора, не свидетельствуют о том, что на момент аварии БОБ не были допущены инкриминируемые ему нарушения. Также в них указано, что назначением стационарных технических средств контроля является обеспечение постоянного контроля суммарного содержания углеводородных газов и паров жидких углеводородов, в то время, как переносные технические средства обычно выбирают для таких задач, как обнаружение мест утечки, подтверждение отсутствия взрывоопасных смесей и токсичных газов. Кроме того, данные разъяснения Ростехнадзора не противоречат требованиям нормативных актов, действовавших на момент аварии.

Вопреки доводам осужденного, в паспорте датчика ИТС 2 прямо указано на то, что он предназначен, в числе прочего, для непрерывного измерения концентрации оксида углерода и кислорода, что способствует обнаружению признаков пожара.

Виновность АЛВ, СДВ, СЕВ и ФРФ также нашла свое подтверждение.

По делу установлено, что в рассматриваемый период ООО «Лидер-Сервис» в качестве подрядчика выполняло работы по капитальному ремонту скважины N 1166 на основании договора с ООО «ЛУКОЙЛ-Коми». Для этих целей необходимо было провести подъем эксплуатационной колонны указанной скважины, уходившей с поверхности вглубь шахты. При попытке поднять колонну последнюю заклинило. Для того, чтобы извлечь колонну было принято решение об использовании вибропогружателя, который в день аварии в светлое время суток был прикреплен к наземной части колонны через специально изготовленный металлический переводник, с помощью сварки приваренный к колонне в тот же период времени. При работе вибропогружателя переводник сломался под нагрузкой, что произошло примерно до 15 часов 24.11.2019. В этой связи возникла необходимость в проведении дополнительных огневых работ, о чем присутствовавший при описанных событиях инженер 1 категории ЦИТС (Центральной инженерно-технологической службы) НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» СЕВ сообщил начальнику смены ЦИТС НШПП «Яреганефть» АЛВ и по предложению последнего созвонился с заместителем начальника участка добычи нефти Нефтешахты N 1 СДВ для согласования вопроса о выделении сварщика. СДВ, с которым по указанному вопросу также связался и АЛВ, в свою очередь дал соответствующее поручение горному мастеру участка добычи нефти Нефтешахты N 1 ГСС, а тот для выполнения указанных работ направил оператора добычи нефти и газа участка добычи нефти Нефтешахты N 1 ФРФ После 19 часов того же дня СЕВ и ФРФ прибыли на место работ, где ФРФ с помощью газосварочного оборудования вырезал в стенах верхней части колонны скважины пазы для установки пластины, чтобы усилить соединение колонны с переводником, после чего стало известно о задымлении в горных выработках.

Данные обстоятельства сторонами не оспариваются, подтверждаются многочисленными свидетельскими показаниями и другими материалами дела, содержание которых раскрыто в приговоре.

Необходимость соблюдения определенных требований промышленной безопасности при проведении огневых работ на скважине N 1166, наряду с уклонным блоком 1-3Д «Север» относящейся к опасным производственным объектам, на момент аварии вытекала из требований ч. 2 ст. 9 Федерального закона от 21.07.1997 N 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов», ч. 2 ст. 22 и ст. 212 Трудового кодекса РФ, п. 419, 420, 426, 437 Правил противопожарного режима в Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 25.04.2012 N 390 (ППБ 01-03), п. 6, 8, 13 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Требования к производству сварочных работ на опасных производственных объектах», утвержденных Приказом Ростехнадзора от 14.03.2014 N 102 (ФНиП N 102), п. 9 и 20 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Правила промышленной безопасности при разработке нефтяных месторождений шахтным способом», утвержденных приказом Ростехнадзора от 28.11.2016 N 501 (ФНиП N 501), п. 6, 12, 13, 27, 28, 32, 35 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Положение о применении нарядов-допусков при выполнении работ повышенной опасности на опасных производственных объектах горно-металлургической промышленности», утвержденных приказом Ростехнадзора от 18.01.2012 N 44 (ФНиП N 44), п. 9, 10, 11 17, 18 19, 20, 22, 23, 24 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Инструкция по ведению огневых работ в горных выработках, надшахтных зданиях шахт и углеобогатительных фабриках», утвержденных Приказом Ростехнадзора от 14.10.2014 N 463 (ФНиП N 463), п. 3.1.4, 3.1.7, 3.2.7, 3.2.9, 3.3.5, 3.3.7, 3.3.11, 3.4.1, 3.4.6, 3.4.9 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Правила безопасного ведения газоопасных, огневых и ремонтных работ», утвержденных Приказом Ростехнадзора от 20.11.2017 N 485 (ФНиП N 485), п. 8, 28, 30 Правил по охране труда при выполнении электросварочных и газосварочных работ, утвержденных Приказом Минтруда России от 23.12.2014 N 1101н, п. 4.20, 6.1.3, 6.1.4, 8.3.1, 8.3.2, 8.4.1, 8.4.2, 10.1.3, 10.1.8, 10.2.11, 10.2.15, 10.3.5, 10.3.9, 10.3.10, 10.4.1, 10.4.11 Положения о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть», утвержденного директором НШПП «Яреганефть» 18.10.2018 (Положение от 18.10.2018), п. 2.2, 2.11, 2.12, 2.13, 2.30, 3.1, 3.5 Положения о нарядной системе НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», предписывавших, в частности:

- оформление наряда-допуска на проведение огневых работ (с регистрацией наряда-допуска в специальном журнале) на временных местах (где такие работы выполняются периодически и связаны с ремонтом оборудования, трубопроводов, коммуникаций и т.п., а также с подключением к действующим коммуникациям); его подписание до начала работ целым рядом лиц (выдавшим наряд-допуск, лицами, выполняющими мероприятия по промышленной безопасности, указанные в наряде-допуске, лицами, согласовавшими наряд-допуск, ответственным лицом, допускающим к работе, производителем работ);

- согласование огневых работ с пожарной охраной (при наличии), с группой производственного контроля, с руководителями других структурных подразделений, технологически связанных с местом проведения огневых работ, и если огневые работы выполняются на общих коммуникациях или на границах смежных технологических объектов, в местах пересечения коммуникаций и линейных объектов, взаимосвязанных объектов других структурных подразделений;

- разработку плана проведения работ;

- соблюдение особых требований при выполнении работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска;

- отключение оборудования, на котором проводятся огневые работы, от другого оборудования, систем трубопроводов и коммуникаций с помощью заглушек согласно схеме, прилагаемой к наряду-допуску;

- выполнение всех подготовительных мероприятий по обеспечению требований правил в области промышленной безопасности, указанных в плане проведения работ и наряде-допуске (в том числе, исключающих попадание раскаленных частиц металла в смежные и другие помещения, люки и проемы и др.), проверку их исполнения руководителем работ;

- допуск к руководству и выполнению указанных работ только подготовленных лиц, прошедших соответствующую подготовку и аттестацию, имеющих квалификационные удостоверения;

- проведение предварительного инструктажа работников;

- выдачу сварочного оборудования только лицам, имеющим наряд-допуск;

- выполнение только той работы, которая указана в наряде-допуске (для работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска);

- соблюдение мер безопасности, предусмотренных нарядом-допуском;

- осуществление контроля за выполнением работ, предусмотренных в наряде-допуске, лицом, ответственным за выполнение работ;

- прекращение работ по наряду-допуску в случае несоответствия фактического состояния условий производства работ требованиям правил в области промышленной безопасности, предусмотренным нарядом-допуском;

В соответствии с п. 3.1.4 ФНиП от 20.11.2017 N 485 и п. 10.1.3 Положения от 18.10.2018 огневые работы должны проводиться только в дневное время (дневную рабочую смену), за исключением случаев ликвидации или локализации возможных аварий в соответствии с планом мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий.

Пунктами п. 5.1, 5.2, 5.4, 6.1, 6.1.1, 6.1.3, 6.1.4, 10.2.1 того же положения предусмотрено, что:

- к работам повышенной опасности относятся опасные работы, для которых в каждом случае необходимо разрабатывать, готовить и реализовывать меры обеспечения безопасности в порядке, установленном указанным Положением;

- огневые работы (включая электросварочные и газосварочные работы, а также иные работы, связанные с применением открытого огня, новообразованием и нагреванием до температуры, способной вызвать воспламенение металлов и конструкций) включены в категорию работ повышенной опасности;

- к работам повышенной опасности категории «А» по уровню риска относятся работы повышенной опасности, проводимые в выходные дни, работы повышенной опасности, направленные на предотвращение возможных аварий, или аварийно-восстановительные работы, проводимые в ночной период и (или) в выходные и нерабочие праздничные дни.

- производство работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска должно осуществляться под непосредственным руководством (контролем) начальника структурного подразделения;

- при оформлении разрешительной документации на проведение работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска должен быть разработан план проведения работ, являющийся приложением к наряду- допуску;

- наряд-допуск на проведение работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска утверждается заместителем директора по производству НШПП «Яреганефть».

- наряд-допуск на выполнение огневых работ выдается на каждое место и характер работ каждой бригаде, проводящей указанные работы, и действителен в течение одной смены.

Согласно п. 1.5, 2.30 Положения о нарядной системе НШПП «Яреганефть» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» выдача наряда на смену не заменяет оформление нарядов-допусков на работы повышенной опасности.

В соответствии с Планом на производство капитального ремонта скважины N 1166 огневые работы проводятся только при наличии наряда-допуска, подписанного начальником КЦДНГ (комплексный цех добычи нефти и газа), утвержденного главным инженером НШПП «Яреганефть» и согласованного с пожарной службой, с указанием мероприятий по соблюдению противопожарной безопасности при выполнении огневых работ. Ответственный за выполнение огневых работ начальник КЦДНГ, который проводит с исполнителями инструктаж по соблюдению мер безопасности при проведении огневых работ на объекте с фиксацией в наряде-допуске, подписанным исполнителями и ответственным за проведение работ. Огневые работы на взрывоопасных и взрывопожароопасных объектах должны проводиться только в дневное время суток.

В то же время, по делу установлено, что огневые работы производились ФРФ без оформления наряда-допуска на проведение огневых работ, без разработки плана и выполнения подготовительных мероприятий для обеспечения безопасности производства огневых работ, без проведения инструктажа по соблюдению мер пожарной и промышленной безопасности при проведении огневых работ, без надлежащего контроля со стороны ответственных лиц, без согласования с соответствующими подразделениями и службами, с ООО «ДГСистема», в связи с чем скважина N 1166 не была заглушена (т.е. не были приняты меры для исключения попадания раскаленных частиц металла через скважину в горные выработки уклонного блока 1-3Д «Север»), ИАС, ЯКВ и ТРГ не знали о проведении указанных огневых работ, а ниша скважины N 1166 в период выполнения огневых работ никем не контролировалась.

Кроме того, из материалов дела следует, что ФРФ не имел действующего квалификационного удостоверения сварщика и необходимого допуска для производства огневых работ. При этом последние производились в выходной день, в темное время суток.

Доводы апелляционных жалоб о том, что безопасность проведения огневых работ должно было обеспечить ООО «Лидер-Сервис», нельзя признать состоятельными.

Из показаний работников ООО «Лидер-Сервис» (РСВ, АВШ и других) следует, что данная организация не имела своего сварщика с допуском к огневым работам на объектах НШПП «Яреганефть». Указанные выше «дневные» и «вечерние» огневые работы на скважине проводились по инициативе и силами НШПП «Яреганефть», представители которого и должны были оформить наряд-допуск на выполнение огневых работ. При этом скважина N 1166 не была надлежащим образом передана ООО «Лидер-Сервис», поскольку акт ее приема-передачи на момент аварии не был подписан представителем заказчика.

Изложенное также подтверждается: показаниями свидетелей КМВ, КАВ, АРВ и других лиц; телефонограммой от 21.11.2019 N 2126, направленной НШПП «Яреганефть» в адрес ЦИТС ООО «Лидер-Сервис», согласно которой Нефтешахта N 1 должна была обеспечить, в том числе, подготовку скважины N 1166 к ремонту, переводников, дежурство сварочного звена для соединения переводников (без указания на проведение огневых работ под контролем подрядчика в лице ООО «Лидер-Сервис»), а ООО «Лидер-Сервис» - выполнение задач, не связанных с огневыми работами; телефонограммой ЦИТС ООО «Лидер-Сервис» в адрес НШПП «Яреганефть» от 21.11.2019 N 4767 с просьбой предоставить 22.11.2019 сварочное звено для производства сварочных работ на скважине N 1166; телефонограммой ЦИТС ООО «Лидер-Сервис» в адрес НШПП «Яреганефть» от 23.11.2019 N 4797 о том, чтобы НШПП «Яреганефть» предоставило сварочное звено для производства сварочных работ на скважине N 1166 к 8 часам 24.11.2019; телефонограммой ЦИТС ООО «Лидер-Сервис» в адрес НШПП «Яреганефть» от 24.11.2019 N 4810 о том, что в связи с непредоставлением сварочного звена бригада ООО «Лидер-Сервис», выполняющая ремонт скважины N 1166, выйдет в простой с 11 часов 24.11.2019; актом о приемке (сдаче) скважины N 1166 от 22.11.2019.

Из Плана на производство капитального ремонта скважины N 1166, содержание которого приведено выше, следует, что огневые работы проводятся только при наличии наряда-допуска, который должен быть подписан начальником КЦДНГ, а утвержден главным инженером НШПП «Яреганефть» соответственно, ответственным за их выполнение является начальник КЦДНГ.

На то, что под КЦДНГ подразумевается служба (структурное подразделение) НШПП «Яреганефть», указывают его название, показания осужденного СДВ, свидетеля МАН, сведения, представленные ООО «Лидер-Сервис», содержание Положения о взаимоотношениях между ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и подрядными организациями при оказании сервисных услуг по текущему, капитальному ремонту и освоению скважин.

Как видно из аудиозаписей телефонных переговоров начальника смены ЦИТС АЛВ за 24.11.2019, начиная с утра указанного дня, с ним неоднократно связывались работники ООО «Лидер-Сервис» по вопросу предоставления сварщика НШПП «Ярегенефть» для установки переводника на виброгружатель для расхаживания колонны скважины N 1166. АЛВ, не оспаривая обязанность НШПП «Яреганефть» в предоставлении сварщика, за решением данного вопроса обращался только к работникам НШПП «Яреганефть»: к БОБ, БАВ, а после поломки переводника – к СДВ

Также очевидно, что, не имея своего сварщика, ООО «Лидер-Сервис» не могло отвечать за безопасность огневых работ, выполняемых заказчиком их услуг, наделенным правом на осуществление контроля за ремонтом скважины, проводимым подрядной организацией.

Данный вывод не противоречит Положению о нарядной системе НШПП «Ярегнефть» и согласуется с Положением о требованиях ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» в области промышленной безопасности, охраны труда и окружающей среды при выполнении работ подрядными (сторонними, сервисными) организациями, предусматривающим, что подрядчик обеспечивает соблюдение требований промышленной безопасности при выполнении работ только персоналом самого подрядчика, привлекаемыми им субподрядными организациями и иными нанятыми им работниками.

Таким образом, оформление, подписание и выдачу наряда-допуска на огневые работы при ремонте скважины N 1166, подготовку места проведения огневых работ, проверку квалификации привлекаемых сварщиков, проведение с ними необходимых инструктажей, контроль за выполнением огневых работ и непосредственное выполнение последних должны были осуществлять работники НШПП «Яреганефть».

Ссылка стороны защиты на п. 3.1.4 ФНиП от 20.11.2017 N 485 и п. 10.1.3 Положения от 18.10.2018, предусматривающие возможность проведения огневых работ в любое время в случае ликвидации или локализации возможных аварий в соответствии с планом мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий, несостоятельна, т.к. данные нормы не освобождают лиц, имеющих отношение к организации и выполнению указанных работ, от необходимости их проведения на основании наряда-допуска и соблюдения связанных с ним требований промышленной безопасности.

Вместе с тем, из материалов уголовного дела видно, что огневые работы на устье скважины N 1166 не были вызваны неожиданными и требующими незамедлительного реагирования факторами. В рассматриваемой ситуации производился заранее спланированный, согласованный и утвержденный капитальный ремонт скважины, к тому же прямо предусматривающий необходимость соблюдения требований безопасности при проведении огневых работ.

Указание в Плане на производство капитального ремонта (освоения) скважины N 1166 целью ремонта «ликвидация аварий с эксплуатационной колонной» на обратное не указывает. Данный план не является планом мероприятий по локализации и ликвидации последствий аварий, в соответствии с которым можно было бы проводить огневые работы в вечернее время.

Не содержит каких-либо сведений, которые бы указывали на возможность проведения на скважине N 1166 огневых работ в вечернее время, и телефонограмма от 21.11.2019 N 2126, обусловившая привлечение к выполнению огневых работ на указанной скважине работников Нефтешахты N 1.

При оценке роли ФРФ в причине аварии необходимо исходить из того, что квалификационная инструкция оператора по добыче нефти и газа участка добычи нефти Нефтешахты N 1 не предполагает выполнение им огневых работ.

То обстоятельство, что ФРФ регулярно привлекался к сварочным работам, имеет соответствующее образование, проходил инструктажи по безопасному ведению огневых работ, ранее работал газосварщиком в различных организациях, не давало ему оснований для выполнения огневых работ в соответствии с требованиями, предъявляемыми к допускаемым к ним лицам, как в силу предусмотренных его должностью функциональных обязанностей, так и по причине отсутствия у него квалификационного удостоверения сварщика и соответствующего допуска.

Вопреки доводам защитника ФИО42, исполнение ФРФ заведомо незаконного распоряжения своего руководства о проведении огневых работ не освобождает его от уголовной ответственности. Он мог отказаться от выполнения данного распоряжения, как это сделали операторы по добыче нефти и газа участка добычи нефти Нефтешахты N 1 КДА и АРФ, к которым обратился ГСС до того, как связаться с ФРФ

Помимо этого, ФРФ знал, что производство огневых работ требует оформления наряда-допуска, которого ему не выдавали, притом что он мог (при условии наличия соответствующего допуска) выполнять только ту работу, которая указана в наряде-допуске.

Оценивая действия СЕВ, суд правильно исходил из его служебных обязанностей и роли в случившемся.

В соответствии с должностной инструкцией инженера 1 категории ЦИТС (он же супервайзер) СЕВ должен знать законодательные и иные нормативно-правовые акты Российской Федерации, локальные акты ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», методические материалы по вопросам, касающимся деятельности Службы, нормативно-правовые акты и нормативно-технические документы, устанавливающие требования промышленной безопасности, охраны труда и окружающей среды в отраслях надзора, распространяющиеся на деятельность предприятия, и обязан, в частности:

- п. 2.1: требовать соблюдение правил безопасности в нефтегазовой промышленности, инструкций;

- п. 2.2: осуществлять приостановку процесса ремонта скважин в случаях нарушения технологии работ, правил безопасности, охраны окружающей среды;

- п. 2.7: осуществлять контроль за качеством ремонта скважин, подготовки скважин к ремонту;

- п. 2.12: принимать другие оперативные меры при возникновении угрозы аварий с целью их предотвращения;

- п. 2.16: выполнять требования охраны труда, промышленной безопасности и пожарной безопасности;

- п. 2.24: соблюдать нормы и правила по охране труда, пожарной безопасности, требования локальных нормативных актов;

- п. 2.27: осуществлять соблюдение требований локальных актов ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», НШПП «Яреганефть».

При выполнении служебных обязанностей инженер 1 категории ЦИТС вправе:

- п. 3.1: запрашивать и получать от подразделений, отделов и групп аппарата управления НШПП «Яреганефть», Сервисных Центров и подрядных организаций необходимую информацию для качественного и своевременного выполнения закрепленных за Службой функций и своих должностных обязанностей;

- п. 3.4: запрещать и приостанавливать ведение технологических операций при нарушении требований охраны труда, промышленной безопасности.

Присутствуя на месте производства работ по ремонту скважины N 1166, СЕВ в силу служебных полномочий был обязан отреагировать на нарушение требований промышленной безопасности.

Кроме того, 24.11.2019 СЕВ находился на месте указанных работ именно с целью проследить за ходом ремонта скважины N 1166 и обеспечить необходимые условия для его проведения, что подтверждается: характером его действий на месте производства работ (наблюдение за установкой и последующей работой вибропогружателя, доклад АЛВ о поломке переводника, участие в поисках и доставке сварщика, необходимых материалов и оборудования на место производства работ); приведенными в приговоре показаниями многочисленных свидетелей о функциях СЕВ на месте работ; аудиозаписями телефонных переговоров за 24.11.2019, согласно которым главный инженер НШПП «Яреганефть» ПЮА дал АЛВ указание привлечь СЕВ к наблюдению за ремонтом скважины N 1166, а АЛВ передал данное указание СЕВ; установленным по делу фактом того, что именно работники НШПП «Яреганефть» были обязаны обеспечить производство огневых работ на скважине N 1166.

В разговоре с начальником смены ЦИТС после обнаружения задымления СЕВ сообщил о необходимости контролировать ход огневых работ непосредственно в подземных выработках под скважиной N 1166.

При указанных обстоятельствах СЕВ находился 24.11.2019 на месте проведения ремонтных работ на скважине N 1166 в силу исполнения служебного поручения, как представитель НШПП «Яреганефть». Поэтому доводы осужденного о том, что день, когда произошла авария, являлся выходным, существенного значения не имеют.

СЕВ присутствовал при поломке переводника, понимал, что с учетом изменения характера работ (анализ приведен ниже) и возможного изменения состояния скважины в результате работы вибропогружателя требуется проведение мероприятий по подготовке места огневых работ, сам встретил и доставил ФРФ на место производства ремонтных работ, где находился в течение всего времени их проведения, объяснил ФРФ, что именно он должен сделать, в связи с чем его утверждение о том, что он предполагал наличие наряда-допуска, его выдачу ФРФ, инструктаж и проверку компетенции последнего другими лицами, является несостоятельным.

При явном нарушении требований промышленной безопасности (отсутствие наряда-допуска на производство огневых работ, подготовительных мероприятий) СЕВ, следуя своей должностной инструкции, был обязан принять соответствующие меры, чего не сделал. Указанные нарушения были понятны СЕВ в силу их очевидности и его обязанности знать основные нормы промышленной безопасности.

При отсутствии надлежащей подготовки, позволяющей осуществлять руководство и контроль за выполнением огневых работ, на что ссылается осужденный СЕВ, он был обязан поставить об этом в известность начальника смены ЦИТС, чего также не сделал. Поручить осуществление контроля за проведением этих работ другому работнику НШПП «Яреганефть» он не предлагал. Более того, именно СЕВ объяснил ФРФ характер работ, которые тот должен был выполнить.

В этой связи доводы СЕВ о том, что в его полномочия не входит контроль за проведением работ повышенной опасности, на оценку приговора не влияют.

Согласно должностной инструкции начальника смены ЦИТС НШПП «Яреганефть», относящегося к категории руководителей, АЛВ должен знать законодательные и нормативно-правовые акты Российской Федерации, локальные акты ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», методические материалы по вопросам, касающимся его деятельности, нормативно-правовые акты и нормативно-технические документы, устанавливающие требования промышленной безопасности, охраны труда и окружающей среды в отраслях надзора, распространяющиеся на деятельность предприятия, положение о НШПП «Яреганефть» и др., а также обязан:

- п. 2.31: осуществлять сбор информации о проведении работ по техническому обслуживанию, ремонту и реконструкции на технологических объектах;

- п. 2.33: получать, обрабатывать и обобщать информацию о работе структурных подразделений и подрядных организаций, обслуживающих объекты НШПП «Яреганефть»;

- п. 2.34: осуществлять оперативный контроль и обработку предоставляемой информации о ходе ремонта скважин;

- п. 2.54: соблюдать нормы и правила по охране труда, пожарной безопасности и требования локальных нормативных актов;

- п. 2.56: осуществлять соблюдение требований локальных актов ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и НШПП «Яреганефть».

При этом начальник смены ЦИТС вправе:

- п. 3.1: запрашивать и получать от подразделений, отделов и групп аппарата управления НШПП «Яреганефть», Сервисных Центров и подрядных организаций необходимую информацию для качественного и своевременного выполнения закрепленных за Службой ЦИТС функций и своих должностных обязанностей;

- п. 3.2: требовать от структурных подразделений, сервисных и подрядных организаций объяснения конкретных причин невыполнения текущих планов и информацию о принятых мерах по их устранению;

- п. 3.4: запрещать и приостанавливать ведение технологических операций при нарушении требований охраны труда, промышленной безопасности;

- п. 3.13: останавливать работу при нарушении установленной технологии производства работ, правил технической эксплуатации, охраны труда, пожарной безопасности, информируя об этом начальника службы;

- п. 3.15: требовать в сроки, установленные планами работ, отчеты, информацию, а также получать материалы и документы по возникающим оперативным вопросам;

- п. 3.16: требовать от структурных подразделений, отделов, групп и служб аппарата управления, Сервисных Центров и подрядных организаций необходимую информацию, отчеты о выполнении плановых показателей и графиков, информацию об исполнении переданных через Службу распоряжений и указаний.

АЛВ подписался за ознакомление с данной инструкцией 27.11.2019, т.е. после аварии. Однако данное обстоятельство не свидетельствует о его невиновности. В этой связи суд правильно отметил, что деятельность АЛВ предполагала знание и соблюдение нормативно-правовых актов Российской Федерации в области промышленной безопасности, ведомственных нормативно-правовых актов, приказов и иных положений, утвержденных на предприятии, требований по охране труда, противопожарной безопасности, которые во многом дублируют положения должностной инструкции. Данный вывод также подтверждается положениями заключенного с осужденным трудового договора. АЛВ имеет высшее техническое образование, длительный период исполнял свои должностные обязанности в организации на опасном производственном объекте, с 2001 года занимал руководящие должности на НШПП, проходил повышение квалификации по охране труда, контролю и техническому надзору за проведением работ, по пожарно-техническому минимуму, аттестацию в области промышленной безопасности, в силу занимаемой должности был в курсе практически всех производственных процессов на предприятии, о которых собирал информацию, в том числе в день аварии.

Поэтому предположение о том, что АЛВ не знал, как начальник смены ЦИТС, своих прав и обязанностей, лишено оснований. Из показаний АЛВ этого также не следует.

Примером достоверности вывода суда в указанной части служит аудиозапись разговора между АЛВ и главным инженером НШПП «Яреганефть» ПЮА, при котором последний напомнил АЛВ, что на смене все шахты подчиняются начальнику смены ЦИТС, в том числе начальник нефтешахты, от которых АЛВ должен требовать предоставления необходимой информации.

Свидетель ГСА, на момент аварии занимавший должность начальника ЦИТС НШПП «Яреганефть», показал, что в его служебные обязанности входило, в том числе, осуществление оперативного контроля за производственными объектами Нефтешахты N 1 и иных подразделений, за выполнением ежесуточных плановых показателей по предприятию. В случае отклонения от показателей выяснялись причины путем запроса пояснений телефонограммой либо телефонного звонка начальникам участков. Также осуществлял связь с начальниками нефтешахт либо главными инженерами с целью уточнения причин снижения показателей за сутки и решения проблем. В выходные и праздничные дни данные функции осуществлял начальник смены ЦИТС, который, в частности, должен был оперативно решать вопросы с возможным выходом бригад капитального ремонта скважин в простой. Супервайзер подчиняется напрямую ему либо его заместителю ИАН, в их отсутствие или в выходной день – начальнику смены ЦИТС, которому должен доводить информацию о возможных проблемах или о ходе их решения

Свидетель ИИИ А.Н. дал схожие показания. Отметил, что при необходимости предоставления сварочного звена представитель руководства ЦИТС должен выяснять, для каких работ оно требуется, в чье подчинение уходит и влияет ли это на технологический процесс. По функциональным обязанностям начальник смены ЦИТС АЛВ в выходной день мог самостоятельно решать организационные вопросы, однако в случае проведения огневых работ должен был уведомить об этом главного инженера и диспетчера Нефтешахты N 1. Зная о подготовке огневых работ, АЛВ был обязан выяснить, согласованы ли данные работы со службами, с уведомлением начальника ЦИТС и руководства нефтешахты. Считает, что в рассматриваемой ситуации решение о проведении вечерних огневых работ принимал АЛВ

В свою очередь, СДВ, занимая должность заместителя начальника участка добычи нефти Нефтешахты N 1 НШПП «Яреганефть», в соответствии со своей должностной инструкцией был обязан знать и соблюдать нормативно-правовые акты в области промышленной безопасности локальные акты ООО «ЛУКОЙЛ-Коми», включая положение о нарядной системе и документацию по охране труда, пожарной и промышленной безопасности, экологии, промышленной санитарии по направлению своей деятельности, а также:

- п. 2.8: обеспечивать проведение выдачи и получения сменного задания в соответствии с Положением о нарядной системе НШПП;

- п. 2.9: организовывать выполнение работ повышенной опасности по нарядам-допускам в соответствии с установленным порядком (положением, инструкцией);

- п. 2.13: контролировать соблюдение работниками участка правил и норм охраны труда и промышленной безопасности;

- п. 2.27: обеспечивать выполнение персоналом участка требований инструкций по охране труда и требований технической документации, и персонально отвечать за нарушение требований промышленной безопасности и охраны труда;

- п. 2.48: выполнять требования охраны труда, промышленной и пожарной безопасности;

- п. 2.56: соблюдать производственную дисциплину, нормы и правила по охране труда, пожарной безопасности, требования локальных нормативных актов.

В рамках своих полномочий СДВ был наделен правом:

- п. 3.2: запрашивать лично или по поручению начальника участка добычи нефти и получать от руководителей и специалистов структурных подразделений необходимую информацию и документы для качественного и своевременного выполнения своих должностных обязанностей;

- п. 3.13: давать наряды и распоряжения на производство работ, обязательные для исполнения всеми работниками участка добычи нефти;

- п. 3.14: запрещать работу при нарушении правил технической эксплуатации, техники безопасности, наличии угрозы аварии или несчастного случая;

- п. 3.18: запрещать производство работ при отступлении от утвержденной технологии или работ, ведущихся с нарушением правил.

Согласно распоряжению начальника Нефтешахты N 1 от 30.04.2019 N 30 ответственными за оформление и выдачу нарядов-допусков назначены руководители структурных подразделений (участков) Нефтешахты N 1.

По делу установлено, что начальник участка добычи нефти Нефтешахты N 1 КВА с 25.11.2019 находился в отпуске, однако по согласованию с другими лицами убыл из г. Ухты 23.11.2019, о чем СДВ было известно.

В этой части КВА, будучи допрошенным в качестве свидетеля, показал, что в период его отсутствия СДВ исполнял его обязанности. Наряды на выполнение работ работниками участка выдавались им, как начальником участка, согласовывались начальником ВТБ, главным инженером. Если огневые работы требуют особого внимания, то руководитель участка добычи нефти Нефтешахты N 1 должен сам присутствовать при их проведении. СДВ знал указанный порядок выдачи нарядов и проведения огневых работ.

Утверждение осужденного СДВ о том, что распоряжение от 30.04.2019 N 30 на момент аварии издано не было, является неубедительным и основано на не подтвержденном конкретными доказательствами предположении.

Данное распоряжение не отменялось на день аварии, учитывалось судом в совокупности с иными нормативными и руководящими актами, которым не противоречит.

В распоряжении нет разделения нарядов-допусков по видам работ, что не свидетельствует о его расхождении с особыми требованиями, предъявляемыми к нарядам-допускам, выдаваемым на производство работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска и огневых работ согласно Плану на производство капитального ремонта скважины N 1166, которые, в части содержащихся в них положений о лицах, обязанных подписать наряд-допуск и руководить огневыми работами, лишь указывают на специальные или дополнительные меры безопасности.

Однако, независимо от характера работ, на выполнение которых требовался наряд-допуск, ответственное лицо, указанное в распоряжении начальника Нефтешахты N 1 от 30.04.2019 N 30 (а значит и лицо, исполняющее его обязанности), обязано организовать выдачу любого такого наряда-допуска.

Это следует не только из смысла самого распоряжения, но и показаний свидетеля КВА, положений п. 2.9 должностной инструкции СДВ

Кроме того, согласно аудиозаписи разговора, состоявшегося 24.11.2019 между СДВ и АЛВ по вопросу о выделении сварщика, АЛВ в ходе обсуждения сложившейся ситуации выразил готовность связаться с начальником Нефтешахты N 1 КАВ, на что СДВ усомнился в такой необходимости и в возможности КАВ решить проблему, пообещал подумать над ней и связаться с АЛВ позднее. Затем перезвонил АЛВ и сообщил, что нашел и направит сварщика для производства работ.

Дальнейшие детали организации огневых работ СДВ обсуждал со СЕВ

Указанные действия СДВ свидетельствуют о том, что он, вопреки доводам жалоб, не только не рассчитывал на содействие начальника Нефтешахты N 1 в решении вопроса о выделении сварщика, но и понимал, что его нет на шахте.

Осведомленность СДВ о том, что сварщик требовался для ремонта скважины N 1166, подтверждается показаниями СЕВ, АЛВ, ФРФ (о характере указаний, полученных от ГСС, сославшегося на СДВ), аудиозаписями разговоров АЛВ и СДВ В то же время, существенное значение в данном случае имеет факт того, что СДВ знал о необходимости проведения на территории шахты в выходной день и в вечернее время огневых работ и характере связанных с ними требований промышленной безопасности.

При этом, СДВ, вопреки его позиции, не просто оказал помощь в выборе лица, которое можно было бы привлечь в качестве сварщика для производства огневых работ, а фактически дал ГСС поручение выделить из числа работников участка добычи нефти Нефтешахты N 1 специалиста по сварочным работам для ремонта скважины N 1166, что тот и сделал.

Из исследованных судом доказательств следует, что до того, как ФРФ прибыл к месту производства работ, СДВ был поставлен в известность, кто именно в качестве сварщика будет производить огневые работы.

Тем самым, ФРФ был направлен для ремонта скважины N 1166 по прямому указанию СДВ, являющегося его руководителем. Только в силу подчиненности осужденному СДВ по службе ФРФ прибыл 24.11.2019 на место ремонта скважины и выполнил огневые работы.

Данное обстоятельство было очевидно для СДВ, о чем свидетельствует установленный по делу факт того, что после аварии он внес в книгу нарядов участка добычи нефти Нефтешахты N 1 запись о выдаче им 24.11.2019 наряда ФРФ на выполнение в третью смену огневых работ на скважине N 1166.

Изложенное, наряду с тем, что в выходной день 24.11.2019 начальника Нефтешахты N 1 не было на рабочем месте, указывает, как на отсутствие у СДВ оснований полагать, что КАВ примет какое-либо участие в организации огневых работ, так и на факт привлечения ФРФ к их выполнению непосредственно СДВ

При таких обстоятельствах доводы стороны защиты о том, что в рассматриваемом случае наряд-допуск должен был выдать начальник Нефтешахты N 1 (по мнению осужденного данная должность соответствует должности начальника КЦДНГ и руководителя структурного подразделения) или его заместитель, применительно к выводам о виновности СДВ определяющего значения не имеют.

Сделанная СДВ отметка в книге нарядов о проведении ФРФ работ под руководством ООО «Лидер-Сервис» свидетельствует лишь о попытке СДВ снять с себя ответственность за происшедшее с учетом изложенных выше обстоятельств, указывающих на то, что огневые работы должны были производиться исключительно силами НШПП «Яреганефть».

У СДВ не было никаких причин полагать, что ФРФ, являясь работником участка добычи нефти Нефтешахты N 1, может на законных основаниях поступить в распоряжение подрядной организации, к тому же не имеющей своего сварщика.

Не свидетельствуют об обратном и условия договора между ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и ООО «Лидер-Сервис», а также Положение о взаимоотношениях между ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и подрядными организациями…, Положение о требованиях ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» в области промышленной безопасности, охраны труда и окружающей среды при выполнении работ подрядными (сторонними, сервисными) организациями.

В силу занимаемой должности СДВ был обязан знать, что ФРФ не вправе выполнять огневые работы как по причине их отсутствия в перечне служебных обязанностей ФРФ, так и ввиду отсутствия у последнего квалификационного удостоверения сварщика и допуска для производства огневых работ.

При этом СДВ даже не поинтересовался условиями проведения огневых работ, относящихся к работам повышенной опасности категории «А» по уровню риска, к которым привлекался его подчиненный, а исходя из существа его разговора с АЛВ и внесенной им после аварии записи в книгу нарядов (о выдаче наряда на проведение ФРФ работ под руководством ООО «Лидер-Сервис»), понимал, что представитель руководства участка Нефтешахты N 1, где непосредственно производились огневые работы на устье скважины N 1166, который мог бы обеспечить их безопасность в соответствии с распоряжением от 30.04.2019 N 30 (с учетом обязанности выдать наряд-допуск), отсутствует.

Поскольку именно СДВ, зная об отсутствии у ФРФ соответствующего допуска, не имея, с учетом выходного дня, вечернего времени, характера взаимоотношений НШПП «Яреганефть» и ООО «Лидер-Сервис» и других указанных обстоятельств, оснований считать, что НШПП «Яреганефть» или ООО «Лидер-Сервис» обеспечивают соблюдение других требований промышленной безопасности при производстве работ повышенной опасности категории «А» по уровню риска, взял на себя ответственность за выделение сварщика для производства огневых работ, используя для этого свое служебное положение, то не имеют никакого значения доводы стороны защиты о том, что в рассматриваемый период времени СДВ отсутствовал на шахте, не был официально назначен исполняющим обязанности начальника участка добычи нефти Нефтешахты N 1 и не работал, поскольку у него был выходной день, а ремонтные работы на устье скважины происходили на поверхности, тогда как СДВ, в том числе, вменяется нарушение требований промышленной безопасности и должностных обязанностей, связанных с организацией производства работ на подземных участках.

Помимо этого, суд апелляционной инстанции обращает внимание на следующее.

Осведомленность АЛВ и СДВ о том, что скважина N 1166 соединялась с подземными горными выработками, с учетом занимаемых ими должностей и данных ими показаний сомнений не вызывает. В отношении АЛВ данный вывод подтверждается также аудиозаписью разговора, состоявшегося между ним и диспетчером Нефтешахты N 1 незадолго до того, как СЕВ сообщил о поломке переводника и необходимости повторного привлечения сварщика, в ходе которого АЛВ просил предупредить работников ООО «ДГСистема», чтобы они не приближались к скважине N 1166, где будут выполняться работы вибропогружателем.

Из показаний СЕВ следует, что он лично докладывал АЛВ и СДВ о характере дополнительных огневых работ, которые планировалось провести непосредственно на устье скважины после того как сломался переводник от вибропогружателя.

Оснований не доверять данным показаниям суд первой инстанции обоснованно не усмотрел, мотивировав свои выводы. Суд апелляционной инстанции соглашается с ними, учитывая при этом, что указанные СЕВ в названной части обстоятельства о его невиновности не свидетельствуют, и, соответственно, не могут быть объяснены намерением избежать предусмотренной законом ответственности.

Оспаривая в указанной части показания СЕВ, сторона защиты АЛВ и СДВ не учитывает, в частности, содержания аудиозаписей телефонных переговоров за 24.11.2019, в которых участвовали Антоновский Л.В. и Сивиль Д.В., телефонограмм и показаний отдельных свидетелей.

В телефонограмме от 21.11.2019 указывалось на необходимость дежурства сварочного звена для соединения переводников на скважине N 1166.

В телефонограмме ЦИТС ООО «Лидер-Сервис» в адрес НШПП «Яреганефть» от 23.11.2019 N 4797 предлагалось предоставить сварочное звено для производства сварочных работ на скважине N 1166 к 8 часам 24.11.2019.

Свидетель САА, работавший в ООО ПСУ «Нефтехиммонтаж», который 24.11.2019 был привлечен (без выдачи наряда-допуска) к выполнению первых («дневных») огневых работ, пояснил, что его задача заключалась в выполнении ручной дуговой электросварки. Характер работ ему подробно разъяснил БАВ (начальник участка по поддержанию пластового давления НШПП «Яреганефть»). Сначала он усилил и «доварил» металлическую конструкцию, лежавшую на земле, а потом приварил ее к колонне.

БАВ пояснил, что обратился за помощью в подрядную организацию ООО ПСУ «Нефтехиммонтаж» по просьбе представителя руководства ЦИТС ИАН, который просил найти сварщика.

Согласно аудиозаписи телефонных переговоров АЛВ тоже созванивался с БАВ в связи с поиском сварщика, затем (как видно из аудиозаписи) выходил в кабинет ИАН, после чего в разговоре с ГСА сообщил о проблеме с поиском сварщика и о том, что из кабинета ИАН разговаривал по данному вопросу с БАВ

Позднее БАВ связывался с АЛВ с просьбой передать сварщику электроды с требующимися характеристиками, которых не оказалось на месте работ.

При этом в первой половине дня 24.11.2019 АЛВ еще перед «дневными» сварочными работами в ходе телефонных разговоров, связанных с поисками сварщика, говорил собеседникам о проведении сварочных работ на устье скважины N 1166, был поставлен в известность о необходимости приварить переводник.

Из аудиозаписи телефонных переговоров видно, что СЕВ, проинформировав АЛВ о поломке переводника, сообщил о необходимости использования «резака», сварочного аппарата, просил «побольше» толстых листов металла («двадцатки»). АЛВ переспросил СЕВ по поводу «резака», обратив на данное обстоятельство особое внимание, после чего СЕВ подтвердил, что «резак» нужен для дальнейшей работы. При этом СЕВ довел до сведения АЛВ, что нужен новый сварщик, т.к. САА к тому времени уже покинул место работ.

Согласно аудиозаписи АЛВ в телефонном разговоре с ССВ сообщил о том, что сварщик нужен для устранения поломки ранее установленного переводника при помощи листов металла.

Свидетель АРФ показал, что ГСС, предлагая ему 24.11.2019 выйти на работу (до звонка ФРФ), пояснил, что помимо сварочных работ необходимо выполнить «врезку» на поверхности шахты, о чем ГСС могло быть известно только от СДВ, а тому - из смысла сказанного ему АЛВ и СЕВ

ФРФ показал, что ГСС, позвонив ему по телефону, пояснил о необходимости что-то отрезать сваркой на скважине.

Из материалов дела, на которые суд сослался в приговоре (в том числе аудиозаписи телефонного разговора АЛВ и СДВ, показаний свидетеля БДО и др.), также видно, что с ведома АЛВ для доставки СЕВ и ФРФ к месту ремонтных работ и для их проведения использовалась ПРМ (подвижная ремонтная мастерская).

В разговоре с ФИО70 (в 19:32 24.11.2019) АЛВ сообщил о продолжающихся работах на скважине N 1166.

Таким образом, суд апелляционной инстанции находит доказанным, что АЛВ был осведомлен о необходимости проведения огневых работ непосредственно на колонне устья скважины N 1166 для приваривания к ней переводника, понимал, что «дневные» работы требовали для указанных целей только сварки (на это указывали телефонограммы, переговоры с БАВ и другими лицами, не противоречат этому и показания САА) и были завершены, а после запуска вибропогружателя и поломки переводника возникла необходимость не только в сварочных, но и в газорезательных работах, с изготовлением и привариванием нового переводника, о чем следовало из сообщения СЕВ, переданного по телефону. СДВ из разговоров с АЛВ и СЕВ также понимал, что предстоит газовая резка и сварка на колонне скважины.

При этом, как отмечено выше, нет оснований не доверять согласующимся с другими доказательствами показаниям СЕВ о том, что он проинформировал СДВ (по телефону) и АЛВ (при личной встрече до прибытия ФРФ) о том, какие конкретно дополнительные огневые работы необходимо выполнить на скважине N 1166.

В этой связи стоит отметить п. 10.2.1, 10.2.2, 10.2.3 Положения о порядке организации и проведения газоопасных, огневых, ремонтных, земляных работ и работ на высоте на опасных производственных объектах НШПП «Яреганефть», утвержденного директором НШПП 18.10.2018, согласно которым: наряд-допуск на выполнение огневых работ выдается на каждый характер работ каждой бригаде, проводящей указанные работы, и действителен в течение одной смены; состав бригады исполнителей огневых работ должен быть указан в наряде-допуске на выполнение огневых работ; продление наряда-допуска на выполнение огневых работ возможно, если работа незакончена и условия ее проведения не изменились, не более чем на одну смену, руководителем цехового подразделения, на объекте которого выполняются огневые работы, или лицом его замещающим.

Нарушение данных требований АЛВ и СДВ не вменяется, однако данное обстоятельство не препятствует суду ссылаться на них, поскольку они регламентируют такие условия оформления наряда-допуска, нарушение которых не состоит в прямой причинно-следственной связи с произошедшей аварией, и не противоречат правилам промышленной безопасности, нарушение которых инкриминируется АЛВ и СДВ

Приведенные положения свидетельствуют, в числе прочего, о том, что изменение характера работ и поручение их новому исполнителю влечет необходимость выдачи нового наряда-допуска или существенного изменения ранее выданного с повторным утверждением и согласованием в установленном порядке.

С данным выводом согласуются показания допрошенных по делу лиц. Так, свидетель ПАЮ, занимавший на момент аварии должность главного механика Нефтешахты N 1, показал, что если вместо сварочных работ принимается решение о проведении газорезательных работ, то в данном случае должен быть выдан новый наряд-допуск с соблюдением предусмотренной схемы согласования.

Следует подчеркнуть показания АЛВ и СДВ в той части, что АЛВ обязательно приостановил бы ремонтные работы, а СДВ не предоставил бы сварщика, если бы они знали о выполнении огневых работ непосредственно на устье скважины N 1166.

Кроме того, по делу установлено, что САА и ФРФ проводили огневые работы в разные для них смены.

В связи с изложенным по делу установлено следующее.

Находясь 24.11.2019 на месте производства ремонта скважины N 1166 СЕВ сообщил АЛВ о необходимости проведения дополнительных огневых работ. Причем согласно аудиозаписи разговоров СЕВ и АЛВ, АЛВ и СДВ они все предполагали, что огневые работы будут проводиться в вечернее время.

АЛВ, владея информацией о поломке переводника, соединяющего обсадную колонну скважины N 1166 с вибропогружателем и об отсутствии на месте ремонтных работ ранее участвовавшего в них сварщика, при обращении к нему СЕВ за помощью в поиске другого специалиста принял непосредственное участие в организации производства дополнительных огневых работ, связавшись с СДВ, предложив ему выделить сварщика и согласившись предоставить ПРМ, понимал произошедшие изменения в характере работ, потребовавших, в том числе, применения на скважине газового резака и усиления переводника. При этом АЛВ знал, что сварщик не только был найден, но и доставлен на место работ, а, следовательно, и приступил к ним. Последнее обстоятельство также согласуется с показаниями свидетеля МСА, который заступил на работу в качестве начальника смены ЦИТС НШПП «Яреганефть» в 20 часов 24.11.2019, сменив АЛВ

СДВ, обсудив отдельные детали предстоящих работ непосредственно со СЕВ, не интересуясь соблюдением условий безопасности при их проведении, направил ФРФ на место ремонтных работ, зная, что допуска к огневым работам ФРФ не имеет. Осознавал это и сам ФРФ, а СЕВ, встретивший и доставивший ФРФ на место проведения огневых работ, поставивший перед ним производственную задачу с указанием непосредственного характера работ, наблюдавший за ними в течение всего времени их выполнения, при очевидном для него факте отсутствия иных, кроме него, представителей НШПП «Яреганефть», которые могли бы проконтролировать безопасность работ, будучи сотрудником ЦИТС, чьей одной из основных задач является обеспечение выполнения требований промышленной безопасности, компетентность ФРФ не проверил, отсутствие подготовительных мероприятий проигнорировал. Более того, при указанных обстоятельствах и с учетом распоряжения руководства находиться на месте выполнения ремонтных работ на скважине N 1166 СЕВ по факту принял на себя соответствующие контролирующие функции, которые должным образом не выполнил.

Вопреки позиции стороны защиты, СДВ исключает возможность выделения им сварщика, а АЛВ настаивает на безусловном принятии им мер к приостановке работ на скважине N 1166 при их осведомленности о характере дополнительных огневых работ (нашедшей свое подтверждение).

При этом СЕВ, АЛВ, СДВ и ФРФ не могли не осознавать очевидного для них обстоятельства, что огневые работы требуют оформления наряда-допуска, к выдаче которого в выходные дни и, к тому же, в вечернее время предъявляются особые требования, а сам наряд-допуск, подразумевающий выполнение конкретных работ, подготовительных мероприятий и мер безопасности, назначение круга отвечающих за них лиц, являлся в данном случае обязательным условием производства огневых работ, как основной документ, удостоверяющий безопасность их проведения.

Ни один из указанных осужденных не имел разумных оснований рассчитывать на то, что производившиеся 24.11.2019 на скважине N 1166 дополнительные огневые работы проводились по наряду-допуску и с соблюдением других требований промышленной безопасности.

ФРФ и СЕВ наряда-допуска не видели, в нем не расписывались, свидетелями действий, сопровождающих оформление и выдачу наряда-допуска, не являлись ввиду фактического отсутствия таковых;

АЛВ знал как о необходимости проведения новых огневых работ, ввиду того, что запланированные и ранее проведенные сварочные работы, указанные, в частности, в телефонограммах, были завершены, так и о привлечении к ним другого исполнителя, в отличие от которого первый сварщик вообще не относился к персоналу Нефтешахты N 1. Причем от СЕВ ему стало известно об изменении характера работ, потребовавших применения газовой резки колонны скважины. Он не мог не понимать, что это требует нового наряда-допуска или внесения существенных изменений в ранее выданный, даже если он заблуждался в его выдаче на проведение «дневных» огневых работ, а соответствующее оформление наряда-допуска, его утверждение и согласование в установленном порядке и, в целом, выполнение вышеназванных требований, предъявляемых к работам повышенной опасности категории «А» по уровню риска, невозможны ввиду отсутствия на рабочем месте в выходной день и в вечернее время всех подлежащих привлечению к решению вопроса о проведении огневых работ лиц, в том числе заместителя директора по производству и главного инженера НШПП «Яреганефть», не говоря уже про СДВ, фактически исполнявшего функции начальника участка добычи нефти Нефтешахты N 1, или представителя руководства участка Нефтешахты N 1, где производились ремонтные работы на устье скважины N 1166 (при отсутствии данных о его привлечении к этим работам). АЛВ и сам не оспаривает того обстоятельства, что на момент поиска второго сварщика никого из руководства на шахте не было.

Даже в случае выполнения огневых работ на объектах НШПП «Яреганефть» персоналом подрядчика (при наличии для этого возможности, которой в данном случае – и это было известно АЛВ - не было), последний может приступить к ним только после оформления наряда-допуска, согласованного с руководителем объекта заказчика (п. 2.2.41 Положения о взаимоотношениях между ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и подрядными организациями…).

Помимо этого, САА и ФРФ производили огневые работы в разные смены (применительно к их рабочему графику), поэтому при гипотетическом предположении о возможном наличии наряда-допуска у САА, АЛВ не имел оснований считать, что на время выполнения работ ФРФ наряд-допуск продлен уполномоченными лицами, которых на шахте не было.

При указанных обстоятельствах АЛВ был обязан убедиться в безопасности проведения работ, собрав необходимую информацию и обеспечив надлежащий в сложившихся условиях оперативный контроль, и при наличии оснований запретить их проведение.

По тем же причинам, не имея при установленных обстоятельствах оснований считать, что в выходной день и в вечернее время требования промышленной безопасности будут выполнены в полном объеме, а также в связи с тем, что наряд-допуск предполагает в обязательном порядке проверку компетенции ФРФ, которую бы тот не прошел, СДВ понимал, что ФРФ будет допущен к огневым работам без наряда-допуска. К тому же, СДВ, поручив подчиненному ему работнику выполнение огневых работ, не имея оснований полагать, что руководитель участка Нефтешахты N 1, где непосредственно производились огневые работы на верхней части скважины N 1166 (его представитель), начальник самой нефтешахты (с учетом доводов жалобы) или ООО «Лидер-Сервис» участвуют в их организации, не мог, по причине своего отсутствуя на рабочем месте, выполнить возложенную на него обязанность по организации работ повышенной опасности, осуществляемых вверенным ему участком (структурным подразделением нефтешахты), и в силу этого быть уверенным в соблюдении требований промышленной безопасности.

Приведенное выше обоснование вывода о том, что АЛВ и СДВ не могли не понимать необходимость оформления наряда-допуска на огневые работы, порученные ФРФ, и отсутствие условий для этого, в равной степени справедливо для ФРФ и СЕВ

Руководствуясь своими служебными и функциональными обязанностями АЛВ, СДВ, СЕВ и ФРФ имели реальную возможность и были обязаны не допустить проведения огневых работ с установленными по делу нарушениями требований промышленной безопасности.

При соблюдении хотя бы одним из указанных лиц правил промышленной безопасности вероятность возникновения пожара и наступления связанных с ним общественно-опасных последствий была бы исключена.

Обстоятельства проведения «первых» огневых работ не относятся к предмету судебного разбирательства, однако следует отметить, что согласно заключению экспертов от 31.03.2021 N 040-1/С.Э они также были проведены с грубыми нарушениями. В частности, не был выдан наряд-допуск на их проведение, рабочее место на поверхности устья скважины N 1166 и ниша этой скважины не были соответствующим образом подготовлены, сама скважина не была заглушена и др.

В связи с изложенным суд пришел к правильному выводу о том, что всеми осужденными были допущены нарушения правил промышленной безопасности на опасном производственном объекте, состоящие в причинно-следственной связи с произошедшей аварией и наступившими общественно-опасными последствиями.

Сумма материального ущерба, причиненного в результате аварии ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и ООО «ДГСистема» (14 517 225, 81 рубля и 9 004 750, 43 рубля), также нашла свое подтверждение. Выводы суда в данной части в приговоре мотивированы, сторонами не оспариваются. В силу примечания к ст. 216 УК РФ причиненный каждой организации ущерб является крупным.

Таким образом, квалификация действий БОБ, АЛВ, СДВ, СЕВ и ФРФ по ч. 3 ст. 217 УК РФ является верной.

Доводы о наличии оснований для привлечения к уголовной ответственности других лиц на отсутствие состава преступления в действиях осужденных не указывают.

Аналогичной оценки заслуживает мнение стороны защиты о вине самих потерпевших, о том, что они не должны были приступать к работам в горных выработках уклонного блока 1-3Д «Север» из-за отсутствия несгораемых перегородок в сбойке N 5. Данное обстоятельство не явилось непосредственной причиной пожара и не освобождало осужденных от обязанности соблюдения требований промышленной безопасности с учетом тех условий, в которых велись работы в уклонном блоке 1-3Д «Север».

Как видно из приведенного в приговоре описания деяния, признанного судом доказанным, вина осужденных установлена только в том, в чем они обвинялись. Выхода за пределы предъявленного обвинения судом не допущено.

Формулировка предъявленного осужденным обвинения не нарушает их право знать, в чем они обвиняются, какие именно действия (бездействие) и нарушения требований промышленной безопасности им инкриминируются и как они связаны с наступившими общественно-опасными последствиями.

Мотивы, которыми руководствовались осужденные при нарушении требований промышленной безопасности опасных производственных объектов, для квалификации содеянного значения не имеют. Вместе с тем, выводы суда в данной части достаточно убедительны и соответствуют материалам уголовного дела, а приведенные в их опровержение доводы стороны защиты основаны на избирательном подходе к оценке доказательств.

Обстоятельства, при которых осужденные совершили преступления и которые в силу ст. 73 УПК РФ подлежали доказыванию по делу, судом установлены правильно на основании достаточной и убедительной совокупности доказательств, непосредственно, объективно и всесторонне исследованных в судебном заседании, получивших надлежащую оценку в приговоре по правилам ст. 88 УПК РФ, с учетом положений п. 2 ст. 307 УПК РФ.

Положенные в основу приговора доказательства получены с соблюдением закона, не содержат неустраненных противоречий, которые бы препятствовали установлению фактических обстоятельств содеянного и свидетельствовали о невиновности осужденных.

Утверждение стороны защиты о недопустимости, как доказательства, заключения экспертной комиссии от 31.03.2021 N 040-1/С.Э является несостоятельным.

В данном случае перед экспертами были поставлены вопросы, не носившие наводящего характера, которые были разрешены ими в пределах своей компетенции, с учетом полученного образования, специальности и опыта практической деятельности.

Экспертами был выполнен анализ нормативных актов, технической и иной документации, осмотрено место аварии, проведено инструментальное обследование состояния горных выработок уклонного блока.

При разрешении вопроса о причине пожара экспертами на основании материалов дела и результатов моделирования было установлено, что наибольшая температура при развитии пожара образовалась в районе сопряжения сбойки N 5 с ходком уклонного блока 1-3Д «Север» и на участке ходка уклонного блока 1-3Д «Север» выше сбойки N 5 (порядка 30 м), что не противоречит заключению ООО «Бюро независимых экспертиз» от 24.06.2020 N 303-06/2020.

Экспертами отмечено, что на месте пожара могут выявляться как очаг пожара, так и очаг горения (место, где горение по каким-либо причинам происходило более интенсивно, чем в очаге пожара). В условиях шахты наличие постоянного разнонаправленного движения воздуха по горным выработкам может способствовать образованию очага горения на другом участке, отличном от первоначального очага пожара.

Проанализировав сведения о времени появления дыма на исходящей и поступающей струях воздуха по уклону и ходку уклонного блока 1-3Д «Север», динамике его распространения, приведя факторы, влияющие на направление движения пожара, исключив из числа возможных причин пожара неисправность электрооборудования, взрыв и иные природные явления, комиссия пришла к однозначному и надлежаще мотивированному выводу о том, что первичное возгорание произошло в районе ниши пароподающей скважины N 1166, а в месте сопряжения сбойки N 5 и ходка уклонного блока 1-3Д «Север» образовался очаг горения, ошибочно принятый экспертами ООО «Бюро независимых экспертиз» за очаг пожара.

Данный вывод, как уже отмечено, вытекал из содержания представленной документации, отражавшей состояние горных выработок после пожара, и не требовал проведения каких-либо специфических исследований, выходивших за пределы компетенции членов экспертной комиссии, которые при необходимости могли отказаться от дачи заключения либо по вопросам, выходящим за пределы их специальных знаний, либо в случаях, если представленные им материалы были недостаточны для дачи заключения, а также могли заявить о наличии оснований для привлечения к проведению экспертизы представителей других специальностей.

Доводы стороны защиты об обратном также не свидетельствуют.

Особенности протекания подземного пожара заключаются в ограничении его воздушным потоком и стенками горных выработок. Разгорание пожара в горных выработках зависит от направления и скорости вентиляционной струи и других условий.

Изложенное согласуется с показаниями допрошенного в судебном заседании специалиста ПКН, участвовавшего при осмотре уклонного блока 1-3Д «Север» и имеющего высшее пожарно-техническое образование. С учетом данных им показаний о том, что только горнотехнические специалисты обладают необходимыми знаниями в определении механизма развития пожара в шахте, об отсутствии специальных методик проведения пожарно-технических экспертиз для шахт и др., оснований в проведении именно пожарно-технической экспертизы по рассматриваемому вопросу не имелось.

Для целей оценки результатов экспертизы судом первой инстанции был допрошен эксперт ВВА, давший подробные и не противоречащие экспертному заключению разъяснения по возникшим у сторон вопросам.

Выводы экспертов о причине и месте возникновения пожара, изложенные в заключении от 31.03.2021 N 040-1/С.Э, также согласуются с другими материалами уголовного дела (показаниями очевидцев, результатами технического расследования причин аварии, группового несчастного случая, других экспертных исследований) и принимаются во внимание наряду с ними.

Кроме того, при разрешении поставленных следователем вопросов экспертами были непосредственно учтены и использованы все основные доказательства.

Причина пожара в уклонном блоке 1-3Д «Север» установлена судом на основании целого комплекса исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре материалов уголовного дела, которые в своей совокупности указывают на то, что до начала проведения ФРФ огневых работ какие-либо признаки возгорания на шахте отсутствовали, после этого были обнаружены на участке выработки, где находилась сбойка N 5, а причины пожара, не связанные с производившимися ФРФ огневыми работами на устье скважины N 1166, полностью исключены.

В силу положений ст. 196 УПК РФ назначение и производство пожарно-технической экспертизы не является обязательным для целей установления причин возгорания, если для этого достаточно иных доказательств.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции не находит оснований для признания недопустимым доказательством указанного заключения по доводам апелляционных жалоб об отсутствии у экспертов специальных познаний в области пожарно-технических исследований.

Компетенция экспертов в области промышленной безопасности сомнений не вызывает. Их квалификация подтверждена материалами дела.

Экспертиза проведена с соблюдением основных требований (ст. 200, 201, 204 УПК РФ, положений Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», распространяемых на судебно-экспертную деятельность лиц, не являющихся государственными судебными экспертами), предъявляемых к процессу проведения экспертизы и оформлению ее результатов, с применением необходимых методик (анализ, исследования). Их существенных нарушений не допущено.

Экспертное заключение является полным, непротиворечивым. Выводы экспертов мотивированы, не вызывают сомнений в их правильности и обоснованности.

Из заключения и дополняющих его материалов дела, включая показания эксперта ВВА, видно, что основанием общих выводов экспертов являлись факты, установленные ими совместно, в том числе по результатам анализа представленных материалов.

Комплексный характер экспертизы позволял экспертам сделать общие выводы по поставленным вопросам, с учетом их компетенции в оценке полученных результатов и формулировании данных выводов (ч. 2 ст. 23 Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ). Разногласий между экспертами не установлено.

Доводы стороны защиты о необходимости соблюдения общих правил проведения комплексных экспертиз (указание в заключении экспертов, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел; подписание каждым экспертом той части заключения, которая содержит описание проведенных им исследований) приведены без учета названных обстоятельств.

Ссылки в экспертном заключении на материалы уголовного дела, представленные на исследование дополнительно к ранее направленным, без приобщения следователем к делу сопроводительных документов, не свидетельствуют о нарушении экспертами запрета на самостоятельный сбор материалов для экспертного исследования, установленного п. 2 ч. 4 ст. 57 УПК РФ.

Отметка в постановлении о назначении экспертов даты разъяснения им положений ст. 57 УПК РФ и ст. 307 УК РФ, соответствующей дате вынесения указанного постановления и постановления о назначении комплексной горнотехнической судебной экспертизы, на оценку допустимости экспертного заключения, как доказательства, не влияет. Значение имеет не вызывающий каких-либо сомнений факт разъяснения экспертам их ответственности, процессуальных прав и обязанностей.

Ознакомление осужденных и их защитников с постановлением о назначении экспертизы после ее проведения не свидетельствует о наличии оснований для исключения экспертного заключения из числа допустимых доказательств или о нарушении права на защиту, поскольку, как видно из материалов уголовного дела, осужденные не были ограничены в праве заявлять ходатайства о проведении дополнительных или повторных экспертиз. Данных, убедительно свидетельствующих об ограничении права стороны защиты при проведении экспертизы, которые бы повлияли на выводы экспертов или суда об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, а также на объективность рассмотрения уголовного дела, суду не представлено.

Необходимости в расширении доказательственной базы, в том числе в назначении повторных экспертиз, апелляционный суд не усматривает.

Как следует из протокола судебного заседания, основополагающие принципы уголовного судопроизводства судом были соблюдены. Судебное разбирательство по делу проведено объективно и всесторонне. Данных о том, что суд отдавал предпочтение какой-либо из сторон, из материалов дела не усматривается. Право стороны защиты на представление доказательств, заявление ходатайств, высказывание своего мнения по рассматриваемым вопросам судом не ограничивалось. Сторонам были предоставлены равные возможности для реализации своих прав и созданы необходимые условия для исполнения их процессуальных обязанностей.

Все имеющие значение для вынесения законного и обоснованного приговора обстоятельства, включая те, на которые ссылается сторона защиты, нашли судебную оценку, в том числе с учетом результатов рассмотрения уголовного дела судом апелляционной инстанций.

Доводы апелляционных жалоб не опровергают установленных по делу и указанных выше обстоятельств, а в той части, в которой не касаются последних, на выводы суда о виновности осужденных не влияют.

При назначении наказания суд принял во внимание все значимые обстоятельства, в том числе смягчающие наказание, исчерпывающий перечень которых приведен в приговоре, отсутствие отягчающих обстоятельств, личности осужденных, характер и степень общественной опасности содеянного.

Апелляционный суд не усматривает оснований для признания в качестве смягчающих иных, не указанных в приговоре, обстоятельств, с учетом дополнительно представленных осужденным СДВ характеризующих его материалов (характеристика, письма с извинениями в адрес потерпевших, сведения о перечислении им денежных средств). Принесение потерпевшим извинений в период апелляционного производства, направление им незначительных сумм денежных средств (Потерпевший №1 20 000 рублей, Потерпевший №3 25 000 рублей) явно несопоставимо с вредом, причиненным преступлением, чтобы считать предпринятые СДВ действия в достаточной степени заглаживающими такой вред.

Оснований для применения положений ч. 6 ст. 15, ст. 53.1 и 64 УК РФ, а в отношении БОБ, АЛВ, СДВ, СЕВ также положений ст. 73 УК РФ, суд обоснованно не усмотрел. Обратное противоречило бы конкретным обстоятельствам совершенных преступлений, связанных с грубейшими нарушениями требований промышленной безопасности.

При назначении наказания СЕВ и ФРФ суд учел положения ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Необходимость назначения каждому из осужденных дополнительного наказания в виде лишения права заниматься определенной деятельностью судом мотивирована.

Назначенное осужденным наказание чрезмерно суровым не является, отвечает требованиям ст. 6, 43, 60 УК РФ.

Нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов, влекущих необходимость отмены или изменения приговора, не установлено.

Руководствуясь ст. 389.20, 389.28 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

Приговор Ухтинского городского суда Республики Коми от 9 февраля 2023 года в отношении БОБ, АЛВ, СДВ, СЕВ, ФРФ оставить без изменения, апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано сторонами в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в течение шести месяцев со дня его вынесения путем подачи жалобы в Третий кассационный суд общей юрисдикции через суд первой инстанции.

Осужденные вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Судья В.Г. Бобров