Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании судебный материал по апелляционной жалобе обвиняемого Д. (основной и дополнительной) на постановление Кировского районного суда г. Иркутска от 11 декабря 2019 года, которым разрешено производство обыска на рабочем месте адвоката Д. в (данные изъяты)» по адресу: <адрес изъят>.

Заслушав обвиняемого Д. и его защитника – адвоката Фёдорова О.А., поддержавших доводы апелляционной жалобы, прокурора Цвигун С.М., полагавшую постановление суда законным, обоснованным и мотивированным, суд апелляционной инстанции

установил:

уголовное дело Номер изъят возбуждено Дата изъята и.о. руководителя СУ СК РФ по Иркутской области Я. по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 – ч. 4 ст. 159 УК РФ, в отношении Д. и иных неустановленных лиц, по факту покушения на мошенничество в отношении имущества ООО «(данные изъяты)» в особо крупном размере.

В ходе расследования по уголовному делу старший следователь (данные изъяты)П., с согласия руководителя следственного органа, обратился в суд с ходатайством о разрешении производства обыска на рабочем месте адвоката Д. в (данные изъяты) по адресу: <адрес изъят>.

В обоснование своего ходатайства следователь указал о наличии у органов предварительного следствия оснований полагать, что по данному адресу могут находиться предметы, документы, электронные носители информации, имеющие значение для уголовного дела, а также предметы и документы, изъятые из оборота.

Постановлением Кировского районного суда г. Иркутска от 11 декабря 2019 года разрешено производство обыска на рабочем месте адвоката Д. в (данные изъяты) по адресу: <адрес изъят>, в целях отыскания и изъятия предметов и документов, интересующих предварительное следствие, в том числе на электронных носителях, содержащих информацию о (данные изъяты); а также предметов и документов, изъятых из оборота.

В апелляционной жалобе обвиняемый Д. считает обжалуемое постановление незаконным, необоснованным, вынесенным с существенным нарушением требований постановления Конституционного суда РФ от 17.12.2015 № 33-П, уголовно-процессуального законодательства, ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», подлежащим отмене. Полагает, что суд, давая разрешение на производство обыска у адвоката, грубо нарушил положения п. 3.2 постановления Конституционного суда РФ от 17.12.2015 № 33-П (определения Конституционного суда РФ от 08.11.2005 № 439-О), которые цитирует. Указывает, что, несмотря на то, что уголовное дело возбуждено по общеуголовному составу преступления, не связанному с осуществлением адвокатской деятельности, судом сделано всё для того, чтобы обыск привел именно к достижению неправомерных целей органа уголовного преследования – получению информации о его (адвоката Д.) других уголовных, административных, гражданских, арбитражных делах и его клиентах. Обращает внимание, что, несмотря на то, что в резолютивной части обжалуемого постановления суд попытался конкретизировать отыскиваемые предметы, тем не менее, используемая следователем в ходатайстве о разрешении производства обыска, а судом в постановлении слово в слово повторяющая ходатайство юридическая техника построения предложения от общего к частному, - позволила следствию и легализовала действия следователя по изъятию всех адвокатских производств адвоката Д. за весь период адвокатской деятельности. Цитируя резолютивную часть обжалуемого постановления, указывает, что суд не соотнес конкретные признаки преступления, по которым возбуждено уголовное дело, с объемом отыскиваемых объектов, разрешение производства обыска не ограничивает никоим образом дискрецию следственных органов, так как суд разрешил изымать любые предметы и документы, интересующие предварительное следствие, и в том числе те, которые непосредственно относятся к событию преступления – гражданско-правовой сделке с кирпичом. Приводит положения п. 3.1 постановления Конституционного суда РФ от 17.12.2015 № 33-П, которые, по его мнению, судом проигнорированы и не применены, о том, что во время обыска, который с разрешения суда органами, осуществляющими уголовное преследование, производится в отношении адвоката, не может иметь место исследование и принудительное изъятие материалов адвокатского производства, содержащих сведения, не выходящие за рамки оказания собственно профессиональной юридической помощи доверителю в порядке, установленном законом; в противном случае значение адвокатской тайны, права на получение профессиональной юридической помощи, права на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, презумпции невиновности и права каждого не свидетельствовать против самого себя фактически обесценивалось бы. Указывает, что аналогичной точки зрения придерживается в своей практике и Европейский Суд по правам человека, полагающий, что постановление об обыске должно обеспечивать ограничение его последствий разумными пределами (постановления от 22.05.2008 по делу И. Стефанов против Болгарии и от 09.12.2004 по делу Ван Россем против Бельгии). Указывает, что Кировский районный суд г. Иркутска «в общих и широких выражениях» разрешил производство обыска в офисе адвоката, во время которого не соблюдались гарантии от вмешательства в профессиональные секреты, которые в результате были затронуты в степени, не соизмеримой какой бы то ни было преследуемой цели (постановление ЕСПЧ по делу «Колесниченко против России» от 09.04.2009, «Юдицкая и другие против России» от 12.02.2015). Ссылаясь на п. 3.2 постановления Конституционного суда РФ от 17.12.2015 № 33-П, отмечает, что конкретизация судом предмета обыска (отыскиваемого объекта) предопределяет недопустимость изъятия следователем адвокатских производств в целом. А суд не конкретизировал, какие конкретно предметы и документы подлежат отысканию и изъятию, их перечень носит открытый, а не закрытый характер, а используемые судом формулировки как «иные документы, подтверждающие выполнение договорных обязательств…» являются размытыми и неконкретными. Полагает, что у суда отсутствовали достаточные основания для выдачи разрешения на производство обыска. Указывает, что в основу разрешения обыска суд положил недопустимое доказательство – справку УФСБ по Иркутской области, содержащую в себе результат ОРД, правовая природа которой судом не изучена, законность ее не проверена, в том числе законность ОРМ в отношении адвоката – наблюдения и т.д. на основании постановления суда. Считает, что совокупность доказательств для производства обыска, на которую ссылается суд, по материалу просто отсутствует. Обращает внимание, что место производства обыска не конкретизировано, что с учетом того, что в доме № Номер изъят находится множество помещений на 4-х этажах, лишает оспариваемый документ конкретики. Приводит положения ч. 2 ст. 165 УПК РФ о правилах подсудности ходатайства о производстве следственного действия. Указывает, что местом совершения преступления не является территория Кировского района г. Иркутска, так как юридическое лицо ООО «(данные изъяты)» зарегистрировано в (данные изъяты) районе г. Иркутска, фактический офис находится в (данные изъяты) районе г. Иркутска <адрес изъят>); расчетный счет открыт в (данные изъяты) районе г. Иркутска; имущества нет. При этом отмечает, что сам обыск был проведен на территории (данные изъяты) района г. Иркутска, из чего делает вывод, что ходатайство подано следователем с нарушением правил подсудности, в связи с чем судья был обязан вынести постановление об отказе в принятии такого ходатайства к рассмотрению со ссылкой на данное основание в соответствии с п. 4 постановления Пленума Верховного суда РФ от 01.06.2017 № 19. На основании изложенного просит обжалуемое постановление отменить.

В дополнительной апелляционной жалобе обвиняемый Д. указывает, что, разрешая ходатайство следователя, суд вышел за пределы своих дискреционных полномочий, не указав в постановлении точный адрес места проведения обыска, тогда как такая информация об адресе офиса адвоката была предоставлена суду на листе материала 59 в виде скриншота с официального сайта Адвокатской палаты <адрес изъят> – <адрес изъят>, который расположен на Номер изъят этаже бизнес-центра «(данные изъяты)». Кроме того, обращает внимание, что в нарушение ст. 30 УПК РФ материал судебно-контрольного производства не содержит в себе сведений о том, каким образом он был отписан судье Саликову Д.А., при том, что с 01 сентября 2019 года действует система автоматизированного распределения всех поступающих дел и материалов в целях гарантирования соблюдения прав обвиняемого на рассмотрение его дела (материала) тем судьей, к подсудности которого оно отнесено законом. С учетом отсутствия каких-либо опознавательных сведений в материале на данный предмет полагает, что имеет место личная заинтересованность судьи с начальниками следственного органа о беспрепятственной выдаче следователю разрешения на отыскание всех интересующих следствие предметов, в том числе на электронных носителях. Считает, что подтверждением данных обоснованных, на его взгляд, сомнений является и бывшее место работы судьи (данные изъяты) и его личное близкое знакомство с руководителем В.. Указывает, что подобная чрезмерно вольная и широкая судейская дискреция является выходом за пределы, установленные ст. 30 УПК РФ, критериев распределения дел и материалов и существенно нарушает права адвоката. Просит отменить постановление суда.

В апелляционной жалобе Д. также приводит доводы об уважительности причин пропуска сроков на обжалование судебного решения, просит их восстановить. Постановлением Кировского районного суда г. Иркутска от 28 февраля 2020 года срок апелляционного обжалования Д. восстановлен.

В возражениях на апелляционную жалобу старший помощник прокурора Кировского района г. Иркутска Самойлова К.Ю. приводит свои доводы против апелляционных, полагает об отсутствии оснований для удовлетворения жалобы, как и оснований для отмены постановления.

Проверив представленный судебный материал, обсудив доводы апелляционной жалобы (основной и дополнительной), возражений, выслушав мнение сторон, суд апелляционной инстанции приходит к следующим выводам.

В соответствии со ст. 182 УПК РФ основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела.

В соответствии с п. 5.2 ч. 2 ст. 29 УПК РФ обыск в отношении адвоката в соответствии со ст. 450.1 УПК РФ производится на основании судебного решения, принимаемого в порядке ст. 165 УПК РФ, которая регламентирует порядок получения судебного решения на производство следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан.

При этом судья должен выяснить, соответствует ли ходатайство требованиям ч. 1 и 2 ст. 165 УПК РФ: подсудно ли оно данному суду, находится ли уголовное дело в производстве следователя, подавшего ходатайство, имеется ли согласие руководителя следственного органа на проведение следственного действия, содержит ли ходатайство необходимые сведения (наименование конкретного следственного действия, адрес места производства осмотра или обыска в жилище и т.д.), а также приложены ли к ходатайству материалы, требующиеся для его рассмотрения (копии постановлений о возбуждении уголовного дела и принятии уголовного дела к производству, о продлении срока предварительного расследования, о возобновлении производства по уголовному делу, материалы, подтверждающие наличие оснований для производства следственного действия, и др.).

Согласно положениям ч. 1, 2 ст. 450.1 УПК РФ обыск в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности), включая случаи, предусмотренные ч. 5 ст. 165 УПК РФ, производится только после возбуждения в отношении адвоката уголовного дела или привлечения его в качестве обвиняемого, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, в порядке, установленном ч. 1 ст. 448 УПК РФ, на основании постановления судьи о разрешении производства обыска и в присутствии обеспечивающего неприкосновенность предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну, члена совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, на территории которого производятся указанные следственные действия, или иного представителя, уполномоченного президентом этой адвокатской палаты. В постановлении судьи о разрешении производства обыска в отношении адвоката указываются данные, служащие основанием для производства указанного следственного действия, а также конкретные отыскиваемые объекты.

Часть 2 ст. 165 УПК РФ предусматривает, что ходатайство о производстве следственного действия подлежит рассмотрению единолично судьей районного суда по месту производства предварительного следствия или производства следственного действия.

При рассмотрении вышеуказанного ходатайства требования уголовно-процессуального закона судом соблюдены.

Поданной жалобой не оспариваются полномочия старшего следователя (данные изъяты) СУ СК РФ по Иркутской области П. на обращение в суд с ходатайством о разрешении производства обыска. Представленный материал подтверждает, что ходатайство заявлено надлежащим должностным лицом с согласия руководителя следственного органа, в пределах его компетенции, в рамках возбужденного уголовного дела, с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства.

Оснований для вывода о нарушении правил подсудности и рассмотрении ходатайства следователя ненадлежащим судом, как на то указано в апелляционной жалобе Д., исходя из сведений, содержащихся в представленном материале, не имеется, материал рассмотрен в соответствии с положениями ч. 2 ст. 165 УПК РФ по месту производства предварительного следствия, на которое распространяется юрисдикция Кировского районного суда города Иркутска.

Суд первой инстанции, рассмотрев заявленное ходатайство, учитывая то, что уголовное дело возбуждено в отношении конкретного лица – Д., с учетом информации о наличии у последнего статуса адвоката, зарегистрированного в адвокатской палате <адрес изъят>, на основании представленных суду материалов пришел к обоснованному выводу о необходимости дачи разрешения на производство обыска, поскольку к этому имелись основания, предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, орган следствия привел основания для производства обыска, а суд обоснованно признал их законными. В обжалуемом постановлении судом дана оценка изложенным в ходатайстве следователя обстоятельствам о наличии достаточных данных полагать, что на рабочем месте адвоката Д. могут находиться предметы и документы, имеющие значение по уголовному делу, с учетом представленных материалов, с которой соглашается суд апелляционной инстанции. Доводы, приведенные в жалобе и в суде апелляционной инстанции, об отсутствии достаточных оснований для выдачи разрешения на производство обыска, о возможности получения искомых документов иными способами, сводятся, по существу, к переоценке положенных в основу принятого решения доказательств, оснований для которой суд апелляционной инстанции не усматривает, в связи с чем отвергает и довод жалобы о порочной цели органов следствия при производстве обыска.

Отклоняя доводы, приведенные в апелляционной жалобе, суд апелляционной инстанции находит, что постановление суда должным образом мотивировано, в нем обоснована необходимость производства обыска в помещении, используемом Д. для адвокатской деятельности.

Решение принято судом первой инстанции в установленный законом срок, в соответствии с требованиями ст. 450.1 УПК РФ, на основании представленных органом предварительного расследования и исследованных в судебном заседании материалов уголовного дела и документов, которых было достаточно для принятия указанного решения.

Доводы апелляционной жалобы о не обсуждении судом первой инстанции вопроса о законности оперативно-розыскных мероприятий в отношении адвоката Д. сводятся к оценке доказательств по существу дела, которую на данном этапе уголовного судопроизводства суд давать не вправе.

Вместе с тем оснований для сомнений в достоверности сведений, изложенных в справке УФСБ России по Иркутской области № 33 от 11 декабря 2019 года, представленной в материале, суд апелляционной инстанции не усматривает, доводов об этом в апелляционной жалобе не приведено.

Доводы защитника о том, что по делу имеются только гражданско-правовые отношения, которые подменены уголовно-правовым материалом, обоснованными не являются, опровергаются сведениями, изложенными в ходатайстве следователя.

При этом апелляционная инстанция отмечает, что исходя из положений уголовно-процессуального законодательства, суд на данной стадии процесса не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут быть предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела.

Вопреки доводам автора апелляционной жалобы, место производства обыска в обжалуемом постановлении судом указано конкретно, на основании представленных следователем документов, и каких-либо обоснованных сомнений в его понимании не вызывает. Кроме того, место проведенного обыска никем, в том числе самим обвиняемым Д., не оспаривается. Таким образом, основания для проведения обыска по данному адресу являются законными.

Вопреки доводам, приведенным в жалобе, в резолютивной части обжалуемого постановления конкретно указаны объекты обыска, при этом, исходя из его буквального толкования не следует, что разрешение на производство обыска дано в целях отыскания и изъятия любых предметов и документов, интересующих предварительное следствие, а также всех адвокатских производств адвоката Д. за весь период его адвокатской деятельности, как на то указано в жалобе. Суд апелляционной инстанции находит, что указанные в судебном решении объекты поиска в ходе разрешаемого обыска, а также данные, служащие основанием для его проведения, позволяли обеспечить дифференцированный подход к исследованию и изъятию органом предварительного расследования материалов в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ.

Доводы о законности действий должностных лиц во время непосредственного производства данного следственного действия, в частности по изъятию в ходе обыска документов и предметов, в том числе адвокатских производств, не имеющих отношения к расследуемому уголовному делу, подлежат самостоятельному обжалованию и не могут быть предметом рассмотрения в данном судебном заседании при проверке законности судебного решения о разрешении производства обыска.

Судебное решение о разрешении производства обыска на рабочем месте адвоката Д. законно, обоснованно и мотивированно, принято судом с соблюдением норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих разрешение судом данного вопроса, каких-либо нарушений уголовно-процессуального законодательства, влекущих изменение или отмену данного постановления, в том числе и по доводам апелляционной жалобы, не имеется. Не противоречит оно, вопреки доводам автора жалобы, и положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод и правоприменительной практике Европейского Суда по правам человека, правовым позициям Конституционного Суда РФ, в том числе, приведенным в апелляционной жалобе, ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Решением, принятым судом первой инстанции, не допущено необоснованного вмешательства в профессиональную деятельность адвоката, поскольку в данном случае при наличии достаточных к тому оснований разрешался вопрос о проведении обыска на рабочем месте Д. в связи с подозрением его в совершении преступления, а не в связи с осуществлением им адвокатской деятельности.

Суд апелляционной инстанции не находит, что обжалуемое решение суда первой инстанции дало возможность ограничения прав Д. в степени, не соизмеримой с интересами предварительного следствия, которые в свою очередь являются обоснованными.

Объективных данных, свидетельствующих о личной заинтересованности судьи в принятом решении, материал не содержит, суду апелляционной инстанции таковых не представлено, в связи с чем указанный довод жалобы суд апелляционной инстанции находит несостоятельным. С учетом того, что в штампе, имеющемся на сопроводительном письме о направлении органами следствия материала в Кировский районный суд г. Иркутска, содержатся сведения о результатах автоматизированного распределения материала, суд апелляционной инстанции находит необоснованными доводы о нарушении положений ст. 30 УПК РФ. Оснований для проверки доводов Д. о фальсификации штампа не имеется.

Нарушений требований уголовно-процессуального закона, влияющих на законность принятого решения, судом первой инстанции не допущено, не являются таковыми и доводы Д. о нарушении процедуры судопроизводства, отраженной в протоколе судебного заседания по данному материалу. Так, несмотря на то, что в протоколе судебного заседания указано на рассмотрение уведомления, из его дальнейшего содержания следует, что судом оглашалось и рассматривалось ходатайство следователя о разрешении производств обыска на рабочем месте адвоката Д.; требований о разъяснении процессуальных прав прокурору, участвовавшему при разрешении указанного ходатайства, уголовно-процессуальный закон не содержит.

Учитывая изложенное, суд апелляционной инстанции находит, что оснований для удовлетворения апелляционных доводов Д. не имеется.

Руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

постановил:

постановление Кировского районного суда г. Иркутска от 11 декабря 2019 года, которым (данные изъяты) СУ СК РФ по Иркутской области П. разрешено производство обыска на рабочем месте адвоката Д. в (данные изъяты) по адресу: <адрес изъят>, оставить без изменения, апелляционную жалобу Д. (основную и дополнительную) – без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в соответствии с главой 47.1 УПК РФ в кассационном порядке.

Председательствующий Р.Р. Трофимова