Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам подсудимого Д. и его защитника-адвоката Савватеевой Т.А. на постановление Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия) от 30 ноября 2021 года, которым уголовное дело в отношении

Д., родившегося _______ года в .........., гражданина .........., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 292 УК РФ, ч. 1 ст. 307 УК РФ,

возвращено прокурору Республики Саха (Якутия) на основании п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Также данным постановлением мера пресечения в отношении Д. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении оставлена без изменения.

Заслушав доклад председательствующего судьи, выслушав мнение сторон, суд апелляционной инстанции

У С Т А Н О В И Л:

Органом предварительного следствия Д. обвиняется в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 292 УК РФ, ч. 1 ст. 307 УК РФ.

Исследовав представленные сторонами доказательства, судом первой инстанции по собственной инициативе был поставлен на обсуждение вопрос о возращении данного уголовного дела прокурору на основании п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, поскольку фактические обстоятельства дела, изложенные в обвинительном заключении, свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления.

Обжалуемым постановлением Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия) от 30 ноября 2021 года уголовное дело в отношении Д. возвращено прокурору Республики Саха (Якутия) для устранения препятствий его рассмотрения судом. Суд, возвращая уголовное дело прокурору, указал, что из предъявленного обвинения и фактических обстоятельств, установленных в ходе судебного разбирательства, следует, что преступные действия Д. повлекли нарушение прав и законных интересов несовершеннолетних потерпевших Л., Ф., В., их законных представителей А., Ж., К., а также Б., Т. и Е.. Кроме того, своими умышленными действиями Д. нарушил охраняемые законом интересы государства, выразившиеся в нарушении нормальной деятельности федерального государственного органа по осуществлению в соответствии с законодательством Российской Федерации полномочий в сфере уголовного судопроизводства. Указанные обстоятельства свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий Д. как более тяжкого преступления, за которое может быть назначено более строгое наказание.

В апелляционной жалобе подсудимый Д. выражает несогласие с постановлением суда. Считает, что судом первой инстанции оставлено без должного внимания правовая позиция, высказанная Верховным Судом Республики Саха (Якутия) по настоящему делу в апелляционном определении от 15 июля 2021 года, а именно в той части, что Д. при проведении допросов несовершеннолетних потерпевших в отсутствие психологов, с выполнением за них подписей в протоколах допроса, в то же время не исказил фактических обстоятельств подлинности сведений, сообщенных несовершеннолетними потерпевшими об обстоятельствах совершения в отношении них преступлений, и не внёс каких-либо заведомо ложных сведений.

Подсудимый находит обжалуемое постановление незаконным и подлежащим отмене, полагает, что внесение в протокол допроса несовершеннолетних потерпевших недостоверных сведений о присутствии психологов в силу малозначительности является не преступлением, а несущественным, устранимым нарушением, не способным повлечь нарушение охраняемых прав и законных интересов граждан и государства. Признание протоколов допросов потерпевших недопустимым доказательством, не препятствует правосудию, так как показания потерпевших как доказательства не выпали из совокупности доказательств по уголовному делу.

Ссылается на ст. 190 УПК РФ и указывает, что протокол допроса является лишь средством фиксации показаний допрашиваемого лица, данный вид доказательств является восполнимым.

Полагает, что не являются тождественными показания потерпевшего и протоколы следственных действий и судебных заседаний, и потому исключение протоколов допросов потерпевших из объема доказательств не исключает возможность использование показаний потерпевших для доказывания обстоятельств, предусмотренных статьей 73 УПК РФ.

Отмечает, что в силу части 1 статьи 389.17 УПК РФ, существенными нарушениями уголовно-процессуального закона являются только такие нарушения, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения, а потому выражает несогласие с выводами суда о том, что действиями подсудимого были нарушены права и законные интересы несовершеннолетних потерпевших и их законных представителей, перечисленные в статях 42, 45 УПК РФ.

Указывает, что часть 6 статьи 166, часть 7 статьи 190, часть 4 статьи 191 УПК РФ, часть 2 статьи 24 Конституции РФ связывает возникновение прав и обязанностей специалистов с их участием в следственных действиях, а потому считает, что отсутствие специалиста-психолога при допросе несовершеннолетнего потерпевшего, исключает какую-либо возможность возложения на него обязанностей и ответственности, вытекающих из положений статей 58, 191 УПК РФ.

Право, предусмотренное ч. 2 ст. 24 Конституции РФ у Б., Т. и Е. не нарушено, поскольку в ходе уголовного судопроизводства по обвинению Г. они не относятся к стороне защиты или обвинения, а процессуально являются свидетелями.

Полагает, что какая-либо связь между вменяемыми ему действиями и возможностью нарушения прав перечисленных лиц не усматривается.

Подсудимый считает, что право несовершеннолетних потерпевших и их законных представителей на доступ к правосудию в результате его действий не нарушено, поскольку дело по обвинению Г. было направлено им в суд для рассмотрения по существу.

Полагает, что его действия не нарушили охраняемые законом интересы государства, так как не создали угрозы освобождения виновного лица от уголовной ответственности.

Подсудимый полагает, что судом не указано, какие именно фактические обстоятельства им установлены, которые являются основанием для квалификации его действий как более тяжкого преступления.

Далее приводит содержание показания участников уголовного дела, выражает несогласие с показаниями З., поскольку суд не принимал меры к устранению нарушений, допущенных следователем.

Из приговора Нерюнгринского городского суда PC (Я) от 30.04.2020 г. следует, что доказательства, указанные выше, признаны недопустимыми доказательствами лишь при постановлении приговора в совещательной комнате, следовательно, решение о признании недопустимыми доказательствами судом оглашено одновременно с приговором.

Полагает, что прямой причинно-следственной связи между отменой приговора Нерюнгринского городского суда PC (Я) от 30.04.2020 и признанием показаний несовершеннолетних Л. от 05.10.2018, Ф. от 09.10.2018, В. от 11.10.2018 недопустимыми доказательствами в связи с нарушением требований ч. 1 ст. 191 УПК РФ, не имеется.

По мнению подсудимого, в материалах уголовного дела нет каких-либо сведений о том, что признание доказательств недопустимыми привело к затягиванию судебного разбирательства, о нарушении охраняемых законом интересов государства, выразившиеся в нарушении нормальной деятельности федерального государственного органа. Нет подтверждений подрыва авторитета СК РФ, путем формирования негативного мнения в обществе о возможности внесения в официальные документы заведомо ложных сведений. Формулировка о возможном вынесении судом решения на основании подложных доказательств, является предположением.

Кроме того, полагает, что при принятии решения судом не принята во внимание вся совокупность доказательств по уголовному делу. Так, подсудимому не предоставлено право дать показания по существу обвинения, не оглашены показания подсудимого, отраженные в обвинительном заключении.

Полагает, что судом в нарушение ч. 1 ст. 299 УПК РФ сделаны выводы об оценке доказательств, о виновности, указав следующее: «Как следует из предъявленного обвинения и фактических обстоятельств, установленных в ходе судебного разбирательства, преступные действия Д. повлекли нарушение прав и законных интересов...», «Кроме того, своими умышленными действиями Д. нарушил...».

Ссылаясь на Постановление Президиума Свердловского облсуда от 29 мая 2002 г. по делу С. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. N 5, подсудимый Д. оспаривает квалификацию содеянного и преступность деяния, полагает, что протоколы допросов не являются официальными документами, поскольку не могут предоставлять и лишать прав, возлагать или освобождать от обязанностей в силу своей юридической природы, потому внесение в них подсудимым недостоверных сведений об участии психологов не может расцениваться как нарушение прав и законных интересов несовершеннолетних потерпевших, их законных представителей, а также психологов, либо охраняемых законом интересов общества или государства. Вывод касаемо официальных документов подтверждается кассационным определением Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 11.06.2020 по делу № ....

Выражает несогласие с указанием суда о необходимости признания лиц потерпевшими по уголовному делу, поскольку указанное не требует возврата уголовного дела прокурору.

Просит постановление отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе суда.

В апелляционной жалобе защитник-адвокат Савватеева Т.А. считает постановление суда незаконным и необоснованным, поскольку суд не указал в обжалуемом постановлении о том, какие конкретно установленные им фактические обстоятельства являются основанием для квалификации действий Д. как более тяжкого преступления.

По мнению защитника, выводы суда ничем не аргументированы, не подтверждаются материалами дела, и сделаны без учета следующих обстоятельств

- При оценке существенности вреда необходимо учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации, характер и размер понесенного ею материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п.

- В обвинении, изложенном в обвинительном заключении, отсутствует указание на существенное нарушение прав и законных интересов граждан и охраняемых законом интересов государства.

- Данные в ходе предварительного следствия показания несовершеннолетних потерпевших Л., Ф., В., их законных представителей А., Ж., К., а также Б., Т. и Е., которые были оглашены в судебном заседании, свидетельствуют об отсутствии существенного нарушения их прав.

- В материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующие о нарушении охраняемых законом интересов государства.

- В ходе предварительного следствия по уголовному делу в отношении Д. неоднократно рассматривался вопрос на предмет наличия существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства, в т.ч. о возможном наличии в его действиях составов преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 292 УК РФ, и принимались процессуальные решения, которые на сегодняшний день не отменены ни прокурором, ни судом. Так, по мнению защитника, судом не приняты во внимание постановление о частичном прекращении уголовного преследования от 20.11.2020 г. (том 2 л.д. 39-43), письмо начальника отдела по надзору за процессуальной деятельностью органов СК РФ по PC (Я) М. от 19.11.2020 г. (том 2 л.д. 38), постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 17.12.2020 г. (том 5 л.д. 169-175).

По мнению защитника, вывод суда о наличии оснований для квалификации действий Д. как более тяжкого преступления сделан без учета того, что в действиях Д. вообще отсутствует состав какого-либо преступления, в том числе и служебный подлог.

Полагает, что протоколы допросов несовершеннолетних потерпевших не могут быть признаны официальными документами и, соответственно, не могут быть предметом служебного подлога. Исходя из положений ст. ст. 42, 164, 166, 190, 191 УПК РФ, протоколы допросов не определяют статус участников уголовного судопроизводства и не являются документами, предоставляющими какие-либо права и обязанности участникам уголовного судопроизводства.

Указывает, что предусмотренный УПК РФ объем прав и обязанностей потерпевших возникает не при составлении протокола их допроса, а с момента принятия решения о признания потерпевшим (ч. 1 ст. 42 УПК).

Адвокат приходит к выводу о том, что необеспечение участия психолога при допросе несовершеннолетних потерпевших и последующее внесение в протокол допроса сведений об участии психолога, никак не повлияло на права несовершеннолетних Л., Ф., В.) и их законных представителей, и, тем более, не нарушило их права на защиту, а также на реализацию прав, предусмотренных ст. ст. 42, 45 УПК РФ, и не ограничило их доступ к правосудию, так как статус потерпевших и законных представителей у них сохранился.

Считает, что никакие права и обязанности на психологов фактически не возлагались, так как данные лица не были привлечены к участию в следственном действии, фактически не участвовали и подпись от их имени была проставлена следователем.

Отмечает, что судом первой инстанции допущено нарушение ч. 1.3 ст. 237, ч. 2 ст. 8, ч. 3 ст. 15, ч. 1 ст. 299 УПК РФ, а именно суд дал оценку действиям Д. и сделал вывод о совершении им общественно-опасного деяния и о виновности.

Просит отменить постановление и направить дело на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе судей.

В заседании суда апелляционной инстанции подсудимый Д. и его защитник – адвокат Савватеева Т.А. доводы апелляционной жалобы и дополнения поддержали, просили постановление суда отменить.

Прокурор Наумова Т.И. против доводов апелляционной жалобы и дополнения подсудимого Д. возразила и просила постановление суда оставить без изменения.

Проверив материалы дела, доводы апелляционной жалобы и дополнения, суд находит постановление законным и обоснованным по следующим основаниям.

Согласно ст. 237 ч. 1 п. 6 УПК РФ, судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях, если фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном акте, свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого, как более тяжкого преступления.

Вопреки доводам подсудимого Д., судом в обжалуемом постановлении приведены конкретные основания для возвращения уголовного дела прокурору.

Так, согласно предъявленному Д. обвинения, его действия «повлекли нарушение прав и законных интересов несовершеннолетних потерпевших Л., Ф., В., их законных представителей А., Ж., К. на защиту и реализацию прав, предусмотренных ст. 42, 45 УПК РФ, а также ограничение их доступа к правосудию.

Своими действиями Д. нарушил законные права и законные интересы Б., Т. и Е., поскольку в связи с использованием их имен и специальностей, как участников следственных действий, в соответствии с ч. 6 ст. 166, ч. 7 ст. 190 и ч. 4 ст. 191 УПК РФ на них незаконно возложены права по внесению в протокол следственного действия замечаний о его дополнении и уточнении как участников следственных действий и обязанности по обеспечению прав и законных интересов несовершеннолетних по ограждению от возможного отрицательного влияния допроса на психику этих лиц, а также нарушено их право, предусмотренное ч. 2 ст. 24 Конституции РФ, согласно которому органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечивать каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы.

Также, своими умышленными действиями Д. нарушил охраняемые законом интересы государства, выразившиеся в нарушении нормальной деятельности федерального государственного органа по осуществлению в соответствии с законодательством Российской Федерации полномочий в сфере уголовного судопроизводства, а также в виде подрыва авторитета Следственного комитета России, сформировав негативное мнение в обществе о возможности внесения в официальные документы заведомо ложных сведений должностными лицами из иной личной заинтересованности, вопреки закону, интересам службы и государства».

Данные обстоятельства, свидетельствуют о том, что органами предварительного следствия дана неверная квалификация деяниям Д., неправильно установлен объект посягательства, не принято во внимание то обстоятельство, что действия Д. повлекли нарушение прав и законных интересов несовершеннолетних Л., Ф., В., их законных представителей А., Ж., К., а также Б., Т. и Е., а также то обстоятельство, что следователь при производстве предварительного следствия действует в интересах правосудия.

Наличие указанных нарушений, как обоснованно указал суд в обжалуемом постановлении, является препятствием для рассмотрения судом уголовного дела по существу.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что изложенные в обвинительном заключении фактические обстоятельства не соответствуют той норме уголовного закона, по которой квалифицированы действия Д., и с учетом требований ст. 252 УПК РФ принял правильное решение о возвращении данного уголовного дела прокурору на основании ст. 237 ч. 1 п. 6 УПК РФ.

Неправильная квалификация судом фактически совершенного деяния и неверное установление оснований уголовной ответственности влекут вынесение неправосудного решения.

В судебном разбирательстве не допускается изменение квалификации деяния в сторону ухудшения положения подсудимого. Установление обстоятельств совершения преступления относится к исключительной компетенции органов предварительного следствия.

Суд не вправе самостоятельно изменить существо предъявленного обвинения и дополнить его в части указания обстоятельств совершения преступления, его способов, мотивов, целей и последствий. При этом от существа обстоятельств предъявленного обвинения зависит определение пределов судебного разбирательства и порядок реализации прав всех участников уголовного судопроизводства.

Доводы подсудимого Д. и его защитника Савватеевой Т.А. о том, что в действиях Д. отсутствует состав преступления, о том, что его действиями не нарушены охраняемые законом права несовершеннолетних Л., Ф., В., их законных представителей А., Ж., К., а также Б., Т. и Е., а также интересы государства, о том, что он не внес в протоколы следственных действий каких-либо заведомо ложных сведений, о том, что протоколы допросов не являются официальными документами, на данном этапе судом рассмотрены быть не могут, поскольку суд не вправе делать выводы об оценке доказательств, о виновности обвиняемого.

Судом вынесено постановление после исследования в судебном заседании представленных сторонами доказательств.

Наличие в материалах дела постановления следователя о частичном прекращении уголовного преследования от 20.11.2020 г. (том 2 л.д. 39-43), письмо начальника отдела по надзору за процессуальной деятельностью органов СК РФ по PC (Я) М. от 19.11.2020 г. (том 2 л.д. 38), постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 17.12.2020 г. (том 5 л.д. 169-175) не является препятствием для возвращения судом уголовного дела прокурору.

Нарушений норм уголовно-процессуального закона, влекущих отмену судебного решения, не имеется. Причем, вопреки доводам апелляционной жалобы защитника, суд в постановлении не делал выводы об оценке доказательств, обоснованно руководствуясь установленным в ч. 1.3 ст. 237 УПК РФ запретом указывать статью Особенной части УК РФ, по которой деяние подлежит новой квалификации, а также делать выводы об оценке доказательств и о виновности обвиняемого либо другого лица.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции не находит оснований для удовлетворения апелляционных жалоб.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

постановление Нерюнгринского городского суда Республики Саха (Якутия) от 30 ноября 2021 года о возвращении уголовного дела в отношении Д. прокурору Республики Саха (Якутия) для устранения препятствий его рассмотрения судом – оставить без изменения, а апелляционные жалобы подсудимого Д. и его защитника-адвоката Савватеевой Т.А. - без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в Девятый кассационный суд общей юрисдикции в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ.

Жалобы подаются непосредственно в Девятый кассационный суд общей юрисдикции и рассматриваются в порядке, предусмотренном ст.ст. 401.10-401.12 УПК РФ.

Подсудимый вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении материалов уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий И.Е. Мунтяну