Гражданский кодекс часть 1

Суд апелляционной инстанции Иркутского областного суда в составе председательствующего Першина В.И., при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Мархеевым А.М.,

с участием прокурора Славянской Ю.А.,

осужденных ФИО1, ФИО2, ФИО3,

защитников - адвокатов Черкашиной О.В., Кравцова Р.В., Каниной Н.Е., Измайловой О.С., Ефремова Р.Д.,

представителя потерпевшего БАНК – ФИО4,

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе с дополнениями представителя потерпевшего ФИО5 на приговор Октябрьского районного суда г. Иркутска от 21 марта 2019 года, которым

ФИО1, родившийся Дата изъята в <адрес изъят>, гражданин РФ, имеющий высшее образование, разведенный, не работающий, зарегистрированный и проживающий по адресу: <адрес изъят>, не судимый,

осужден по ч. 1 ст. 176 УК РФ к лишению свободы сроком на 3 года, в соответствии со ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком 2 года, с возложением обязанностей согласно ч. 5 ст. 73 УК РФ;

ФИО2, родившийся Дата изъята в <адрес изъят>, гражданин РФ, имеющий среднее техническое образование, женатый, работающий генеральным директором ООО «ФИО», зарегистрированный по адресу: <адрес изъят>, проживающий по адресу: <адрес изъят>, не судимый,

ФИО3, родившийся Дата изъята в <адрес изъят>, гражданин РФ, имеющий высшее образование, разведенный, имеющий несовершеннолетнего ребенка, являющийся индивидуальным предпринимателем, зарегистрированный и проживающий по адресу: <адрес изъят>, не судимый,

Мера пресечения в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3 в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.

Решен вопрос о вещественных доказательствах.

Выслушав стороны, проверив материалы уголовного дела, суд апелляционной инстанции

УСТАНОВИЛ:

По приговору суда ФИО1, ФИО2, ФИО3 признаны виновными и осуждены за незаконное получение кредита, то есть за получение кредита руководителем организации путем представления банку заведомо ложных сведений о финансовом состоянии организаций, причинившее крупный ущерб.

Преступление совершено в период с апреля 2015 года по 6 августа 2015 года в г. Иркутске при обстоятельствах, установленных судом и изложенных в приговоре.

Установленные судом первой инстанции фактические обстоятельства содеянного заключаются в том, что ФИО1, ФИО2, ФИО3, имея финансовые обязательства, возникшие на основании договоров займа от 28 октября 2014 года и от 10 апреля 2014 года на сумму 452 601 900 рублей, скрыли указанный факт от сотрудников БАНК. Кроме того при оформлении кредита на сумму 330 млн. рублей не предоставили сведения о наличии решения Иркутского районного суда Иркутской области от 17 июля 2015 года о взыскании задолженности по указанным договорам займа, что повлияло на положительное решение вопроса о предоставлении кредита.

В судебном заседании суда первой инстанции ФИО1, ФИО2, ФИО3 вину в предъявленном обвинении не признали.

В апелляционной жалобе с дополнениями представитель потерпевшего БАНК – ФИО5 выражает несогласие с приговором суда, считает его незаконным, нарушающим права и законные интересы потерпевшего. Указывает, что приговор вынесен при наличии обстоятельств, свидетельствующих о необходимости направления уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом. Представленное в суд апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года свидетельствует, по мнению представителя потерпевшего, о наличии в действиях ФИО1, ФИО2 и ФИО3 более тяжкого преступления. Считает противоречивыми и несостоятельными выводы суда об отсутствии оснований для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Выводы суда об отсутствии у осужденных умысла на невозвращение полученных кредитов, о том, что они не имели возможности завладеть кредитными денежными средствами и обратить их в свою собственность, в связи с чем объективная сторона не содержит признаков состава мошенничества, что решение судебной коллегией по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года не меняет способ преступления, предусмотренного ст. 176 УК РФ, являются противоречивыми, несоответствующими фактическим обстоятельствам дела, не соответствуют позициям высших судебных инстанции по аналогичным делам. Выводы суда об отсутствии корыстной цели в связи с частичным возвратом кредитов и наличием залогов противоречит разъяснениям, содержащимся в п.п. 2, 25, 30 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». Частичный возврат кредитов сам по себе не может свидетельствовать об отсутствии признаков хищения, в данном случае являлся одним из элементов мошеннической схемы. Частичный возврат задолженности был произведен для того, чтобы создать у потерпевшего впечатление о намерении осужденных надлежащим способом исполнить свои обязательства, то есть имелась цель сокрытие факта мошенничества. Время, в течение которого вносились платежи по кредитам, использовалось для вывода активов и создания условий для окончательного завладения похищенными денежными средствами. Также целям маскировки мошеннической схемы служило предоставление залогов и поручительств по кредиту, что подтверждается результатами контроля состояния залогов, проведенного банком. Предметы залогов переданы вновь образованным юридическим лицам, обращение на них взыскания было исключено, поручители совместно с должниками были подвергнуты банкротству. Приводит практику других судов об оценке частичного погашения кредита как действий, совершаемых с целью сокрытия преступления и создания ложного представления о своей добросовестности. Считает, что умысел осужденных представляет типичную схему хищения денежных средств с использованием гражданско-правовых инструментов, придающих мошенническим действиям внешние признаки законности. В рамках данной схемы у всех лиц, которые выступали заемщиками, поручителями и залогодателями по кредитным договорам, была заблаговременно создана мнимая задолженность из договоров займа и цессии перед третьим лицом – ФИО6 С начала 2014 года ФИО1 осуществлялся вывод со счетов обществ на свои личные счета денежных средств, по задолженности из договоров займов и цессий было обеспечено вынесение и вступление в силу судебных актов о ее взыскании, одновременно совершались действия в целях получения кредитов в банке. Задолженность перед ФИО6 по основному долгу превышает задолженность перед банком. В течение 4 месяцев с момента получения кредитов регистрировались новые юридические лица, на которые переводился основной бизнес и предметы залога по кредитам. Считает, что с этого момента произошло окончательное завладение похищенным, поскольку принятые меры создают ситуацию, в которой банк теряет возможность вернуть выданные кредитные средства в процедурах банкротства. Последовательность событий, их скоротечность, согласованность и одновременность действий всех задействованных в преступной схеме юридических и физических лиц, свидетельствуют о том, что все события охватывались единым умыслом, и имели единую цель, которая не ограничивается получением кредитов, но включает в себя и завладение денежными средствами, и уклонение от их возврата, то есть образует состав мошенничества. Приводя разъяснения, содержащиеся в п.п. 5, 11, 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года № 48, полагает, что не основаны на законе выводы суда о том, что невозможность завладения чужым имуществом и обращения его в свою собственность свидетельствуют об отсутствии признаков мошенничества. Приобретение права собственности на похищенное не является элементом хищения. Квалифицирующими элементами состава преступления является поступление имущества во владение виновного и получение им возможности пользоваться и распоряжаться похищенным по своему усмотрению. Завладение и распоряжение по данному делу были установлены. Кредитные средства были получены и израсходованы. Тот факт, что осужденные еще до распоряжения денежными средствами сообщили потерпевшему о том, каким способом они намереваются ими распорядиться, не свидетельствует о законности такого распоряжения. Его незаконность определяется противоправностью завладения, которая, в свою очередь, вытекает из обмана потерпевшего и умысла на хищение, имевшего место при получении кредитов. Приводя разъяснения, содержащиеся в п.п. 14, 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года № 48, указывает, что для оценки умысла определяющее значение имеет экономическое содержание договоров займа от 10 апреля 2014 года и 28 октября 2014 года, цель их заключения, субъективное отношение участников сделок к их последствиям. Указанные вопросы являлись предметом исследования в рамках гражданского дела. Приводит содержание апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года. Указывает, что вступившим в законную силу судебным актом установлены обстоятельства, подлежащие признанию судом без дополнительной проверки в порядке ст. 90 УПК РФ, а именно: ничтожность, в силу мнимости, договоров займа от 10 апреля 2014 года и 28 октября 2014 года, договоров уступки прав требований от 29 апреля 2015 года; отсутствие у ФИО1, ООО «ДК «Алма», ООО «ТД «ФИО», ООО «Майс Трэйд» денежных обязательств из договора займа перед ООО «АльянсГрупп» и ООО «БайкалПродукт»; отсутствие у указанных лиц денежных обязательств из договоров цессии перед ФИО6 и отсутствие у ФИО6 статуса кредитора указанных лиц; заключение указанных договоров займов и цессии без цели создать соответствующие им правовые последствия, их фактическое неисполнение и отсутствие у сторон договоров намерений их исполнять; направленность договоров на создание искусственной задолженности в нарушение прав и законных интересов БАНК; включение в реестр требований кредиторов должников и поручителей по договорам займа необоснованных требований ФИО6, приведшее к нарушению прав и законных интересов БАНК как кредитора, имеющего обоснованные требования. Согласно выводам суда по гражданскому делу, банк был введен в заблуждение не относительно реального финансового состояния должников, а относительно отсутствия договоров займа, создающих видимость ухудшения такого состояния, и отсутствия у заемщиков вернуть кредитные средства. Осужденным было заведомо известно, что возникшая из договоров займа задолженность являлась мнимой, то есть реально не существовала. Мнимая задолженность не оказывает влияния на финансовое положение должников. Ссылаясь на Федеральный закон от 6 декабря 2011 года № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете» указывает, что как юридически, так и фактически обязательств из договоров займа на момент получения кредитов не существовало, хотя юридический факт их ничтожности еще не был установлен в судебном порядке. Факт отсутствия обязательств по договорам займа был заведомо известен осужденным, являлся элементом их умысла при совершении хищения кредитных денежных средств БАНК и последующем банкротстве. Считает необоснованным довод суда о том, что недействительность договоров займа не меняет способ совершения преступления, предусмотренного ст. 176 УК РФ. Суд неоднократно ссылался на реальность отношений, возникших из договоров займов, как на основание квалификации, на показания осужденных, свидетелей, а также на выводы заключения финансово-аналитической экспертизы. Приводя выдержки из приговора суда указывает, что все выводы суда о наличии у осужденных умысла на незаконное получение кредита, основаны на неверном, опровергнутом вступившим в законную силу судебным актом предположении, что кредиторская задолженность по договорам займа реально существовала, и что имелись реальные экономические причины, исключающие выдачу кредита. Указанные выводы не имеют под собой фактических и правовых оснований. Тот факт, что задолженности из договоров займа не существовало, и осужденные заведомо и достоверно знали об ее отсутствии, заключая сделки в целях создания искусственной задолженности и причинения ущерба банку, свидетельствует о несоответствии фактических обстоятельств дела приговору. Приговор суда противоречит апелляционному определению судебной коллеги по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года, поскольку устанавливает реальность отношений, признанных судом апелляционной инстанции мнимыми. Приговор суда фактически создает условия для продолжения преступных действий, поскольку установление реальности договоров займа предполагает возможность включения мнимых требований ФИО6 в реестр требований кредиторов, в ущерб интересам потерпевшего. Анализ последующих действий, таких как умышленная передача на баланс подконтрольных осужденным и не задействованных в кредитовании компаний залогового имущества, последующее контролируемое банкротство и другое, в совокупности с формированием мнимой задолженности, свидетельствует о наличии у осужденных прямого умысла, направленного на хищение денежных средств БАНК, с последующей ликвидацией в ходе банкротства компаний-должников, и ухода от ответственности. Учитывая, что размер ущерба, причиненного БАНК, превышает 6000000 рублей, считает, что в действиях осужденных имеются признаки преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159.1 УК РФ, а не ст. 176 УК РФ. Просит приговор суда отменить, уголовное дело на основании п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ возвратить прокурору.

В возражениях на апелляционную жалобу представителя потерпевшего БАНК - ФИО5 защитники - адвокаты Черкашина О.В., Канина Н.Е., Измайлова О.С., Ефремов Р.Д. просили отказать в удовлетворении жалобы, при этом подробно мотивировали свою позицию.

Апелляционным постановлением Иркутского областного суда от 9 июля 2019 года приговор суда оставлен без изменения.

Постановлением суда кассационной инстанции – Президиума Иркутского областного суда от 9 декабря 2019 года указанное выше апелляционное постановление Иркутского областного суда от 9 июля 2019 года отменено, уголовное дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции представитель потерпевшего БАНКФИО4 доводы апелляционной жалобы поддержал, просил приговор суда отменить, уголовное дело на основании п.6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ возвратить прокурору.

Прокурор Славянская Ю.А. возражала по доводам апелляционной жалобы с дополнениями, просила приговор суда оставить без изменения.

Осужденные ФИО1, ФИО2, ФИО3, защитники - адвокаты Черкашина О.В., Кравцов Р.В., Канина Н.Е., Измайлова О.С., Ефремов Р.Д. возражали против удовлетворения доводов апелляционной жалобы с дополнениями.

Выслушав стороны, обсудив доводы апелляционной жалобы с дополнениями, представленных возражений, суд апелляционной инстанции находит доводы апелляционной жалобы с дополнениями подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

Согласно ч.2 ст.297 УПК РФ приговор суда признается законным, обоснованным и справедливым, если он основан на правильном применении уголовного закона и постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона.

Указанным требованиям закона приговор суда первой инстанции не отвечает.

Согласно ч. 1 ст. 389.17 УПК РФ основаниями отмены судебного решения судом апелляционной инстанции являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных законом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

В соответствии с п. 5 ст. 389.15, ч. 3 ст. 389.22 УПК РФ обвинительный приговор суда первой инстанции подлежит отмене с возвращением уголовного дела прокурору, если при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке будут выявлены обстоятельства, указанные в ч. 1 и п. 1 ч. 1.2 ст. 237 УПК РФ.

Согласно п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях, если в ходе судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований для квалификации действий обвиняемых, как более тяжкого преступления.

По смыслу закона обвинительное заключение исключает возможность постановления приговора, если в ходе предварительного расследования допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения.

Приговор суда в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3, установивший их виновность в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.176 УК РФ, нельзя признать законным, он подлежит отмене с возвращением уголовного дела прокурору.

Как видно из материалов дела, представителем потерпевшего в ходе рассмотрения судом первой инстанции уголовного дела были заявлены ходатайства о возвращении данного уголовного дела прокурору на том основании, что в действиях подсудимых усматриваются признаки более тяжких преступлений, предусмотренных ст. 196, ч. 4 ст. 159, ч. 4 ст. 174.1 УК РФ. В обоснование своих доводов представители потерпевшего ссылались на обстоятельства, установленные апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 г.

Оставляя эти ходатайства без удовлетворения, суд первой инстанции ссылался на ст. 237 УПК РФ и на Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 года № 18-П и пришел к выводу, что ходатайства заявлены преждевременно, а доводы представителя потерпевшего сводятся к собственной субъективной оценке сведений, изложенных в обвинительном заключении. Вместе с тем суд не учел правовые позиции, изложенные в Постановлении Конституционного Суда РФ № 16-П от 2 июля 2013 г. и положения п.6 ч.1 ст. 237 УПК РФ. Доводы о правовом значении обстоятельств, установленных апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года, суд первой инстанции оставил без внимания.

В ходе рассмотрения настоящего уголовного дела в суде первой инстанции апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года было отменено решение Иркутского районного суда Иркутской области от 17 июля 2015 года, вынесено новое решение, согласно которому договоры займа и поручительства от 10 апреля 2014 года и 28 октября 2014 года, договоры цессии от 29 апреля 2015 года признаны недействительными, поскольку сторонами не доказана реальность и правомерность возникновения заемных обязательств. Судебная коллегия по гражданским делам пришла к выводу, что заключенные договоры являются мнимыми сделками, т.к. выраженное в указанных договорах волеизъявление сторон не соответствовало их внутренней воле и не было направлено на возникновение последствий, соответствующих займу, цессии. Заключенные сделки стороны фактически не исполняли и исполнять не намеревались.

Надлежащей оценки апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда от 8 октября 2018 года в приговоре суда не получило. Указание суда первой инстанции о том, что признание договоров займа недействительными не меняет способ совершения преступления, предусмотренного ст. 176 УК РФ, не отвечает требованиям законности.

Суд первой инстанции не учел положения ст.90 УПК РФ, согласно которым обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такое решение не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Постановлении от 21 декабря 2011 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений ст.90 УПК РФ в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко», признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела. Тем самым преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности. Кроме того в уголовном судопроизводстве результатом межотраслевой преюдиции может быть принятие судом данных только о наличии либо об отсутствии какого-либо деяния или события, установленного в порядке гражданского судопроизводства.

Выводы суда первой инстанции о наличии в действиях осужденных состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.176 УК РФ, основаны на признании достоверными фактов, фиктивность которых установлена судебным актом от 8 октября 2018 года, принятым в рамках гражданского судопроизводства. Таким образом, суд пришел к выводу, противоречащему вступившему в законную силу апелляционному определению судебной коллегии по гражданским делам Иркутского областного суда. При таких обстоятельствах, обжалуемый приговор суда создал конкуренцию судебных актов, недопустимость которой следует из принципа правовой определенности.

Кроме того суд первой инстанции не дал надлежащей оценки и иным доводам, выдвигаемым представителями потерпевшего. Так, не дано оценки утверждению потерпевшей стороны о том, что частичное погашение кредитов служило средством введения в заблуждение кредитора на время вывода активов и организации банкротства должников; о том, что предметы залога были целенаправленно скрыты от потерпевшего, выведены в собственность специально созданных для этого юридических лиц в целях невозможности обращения на них взыскания. Не учтены судом первой инстанции и разъяснения, содержащиеся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 года № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», в том числе о том, что обман как способ совершения хищения или приобретения права на чужое имущество может состоять в сознательном сообщении (представлении) заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений, либо в умолчании об истинных фактах, либо в умышленных действиях, направленных на введение владельца имущества или иного лица в заблуждение. Сообщаемые при мошенничестве ложные сведения (либо сведения, о которых умалчивается) могут относиться к любым обстоятельствам, в частности к юридическим фактам и событиям.

Устранение указанных нарушений может повлечь за собой установление фактических обстоятельств, свидетельствующих о совершении ФИО1, ФИО2, ФИО3 более тяжкого преступления.

В соответствии с правовыми позициями, изложенными в Постановлении Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 № 16-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда» ограничение права суда на выбор нормы уголовного закона, подлежащей применению, или на возвращение уголовного дела прокурору, ставило бы решение суда в зависимость от решения органов предварительного расследования, обоснованность которого и составляет предмет судебной проверки. Суд вправе самостоятельно и независимо выбрать подлежащие применению нормы уголовного закона в случаях, когда в ходе судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления.

Приведенные существенные нарушения уголовно-процессуального закона путем ограничения гарантированных законом прав потерпевших, несоблюдения процедуры судопроизводства повлияли на вынесение законного и обоснованного судебного решения. При таких обстоятельствах приговор в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3 подлежит отмене, а уголовное дело направлению прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Отменяя приговор с направлением дела прокурору, суд апелляционной инстанции полагает необходимым оставить без изменения меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.22, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

Приговор Октябрьского районного суда г. Иркутска от 21 марта 2019 года в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3 отменить.

Уголовное дело возвратить прокурору Октябрьского района г.Иркутска для устранения препятствий его рассмотрения судом в порядке п.6 ч.1 ст.237 УПК РФ.

Апелляционную жалобу с дополнениями представителя потерпевшего ФИО5 удовлетворить.

Меру пресечения в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3 в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении оставить без изменения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в кассационном порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ.

Председательствующий: Першин В.И.

Копия верна: судья Першин В.И.