Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе адвоката Деминой О.П. с дополнениями осужденного ФИО1 на приговор мирового судьи судебного участка № 1 Пермского судебного района Пермского края от 3 сентября 2020 года и апелляционное постановление Пермского районного суда Пермского края от 20 ноября 2020 года в отношении

ФИО1, родившегося <данные изъяты>, гражданина <данные изъяты>, несудимого,

осужденного по ч. 1 ст. 143 УК РФ к штрафу в размере 100 000 рублей,

мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении до вступления приговора в законную силу оставлена без изменения,

гражданский иск <данные изъяты> о компенсации морального вреда, причиненного преступлением, оставлен без рассмотрения.

Разрешена судьба вещественных доказательств.

Апелляционным постановлением приговор изменен: из описательно-мотивировочной части исключены выводы суда «без назначения дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должность или заниматься определенной деятельностью». Этот же приговор отменен в части разрешения гражданского иска, дело передано на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе суда в порядке гражданского судопроизводства.

Заслушав доклад судьи Чистяковой Н.И., выступления осужденного ФИО1 и адвоката Деминой О.П., поддержавших доводы жалобы с дополнением, прокурора Буракова М.В., полагавшего о законности обжалуемых решений, судебная коллегия

установила:

ФИО1 признан виновным в нарушении требований охраны труда лицом, на которое возложены обязанности по их соблюдению, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью <данные изъяты>

Преступление совершено 31 мая 2019 года в п. Сокол Пермского района Пермского края при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе адвокат Демина О.П. не соглашается с судебными решениями в отношении ФИО1, считает их незаконными, необоснованными, просит отменить, оправдать ФИО1 в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.

Оспаривает вывод суда о том, что с <данные изъяты> не проводился инструктаж по технике безопасности. Отмечает, что это утверждение суда опровергается показаниями ФИО1 и <данные изъяты> Кроме того суд сам указал в приговоре о прохождение <данные изъяты> 13 мая 2019 года вводного инструктажа и инструктажа на рабочем месте. Обращает внимание на то, что страховочный пояс потерпевшему предоставлялся, однако он сам не пожелал им воспользоваться. Кроме того, применение страховочного пояса на вертолете МИ-8Т ничем не регламентировано, а в связи с переходом потерпевшего из одного отсека в другой возможность его использования исключалась. Сообщает, что предоставление при выполнении работ на вертолете инвентарных лесов, подмостей, устройств и средств подмащивания, подъемников (вышек), строительных фасадных подъемников, подвесных лесов (люлек), машин или механизмов регламентировано «Правилами по охране труда при работе на высоте», которые не адаптированы к работам на высокорасположенных агрегатах вертолета МИ-8Т, следовательно, их применение являлось невозможным.

Указывает на то, что суд не учел наличие у потерпевшего своих средств индивидуальной защиты, использование которых он проигнорировал. Суд не дал оценку действиям потерпевшего, вставшего на отсек и нарушившего запрет, тем самым спровоцировавшего свое падение. По мнению защитника, причинная связь между падением потерпевшего и проведением либо не проведением с ним инструктажа, отсутствует.

Настаивает на том, что <данные изъяты> не был допущен работодателем (ФИО1) к выполнению работ, ему не выдавалась карта-наряд и пооперационная ведомость по линии планера и двигателей. Работы 30 мая 2019 года проводились самим ФИО1, согласно п. 88 Федеральных авиационных правил инженерно-авиационного обеспечения Государственной авиации. Считает важным отсутствие акта приема-передачи вертолета от заказчика подрядчику, поскольку данный факт снимает с подрядчика ответственность происходящего на воздушном судне.

Обращает внимание на то, что в судах первой и апелляционной инстанции заявлялись ходатайства о назначении по делу экспертиз, в которых защите было отказано. Ставит под сомнение факт подписания трудового договора самим потерпевшим. Отмечает, что подписи в трудовом договоре, в карточке учета выдачи средств индивидуальной защиты, инструктажа по технике безопасности были выполнены одним лицом.

В дополнениях к кассационной жалобе адвоката осужденный ФИО1 повторяет доводы о том, что не допускал <данные изъяты> к работам на вертолете, работы по установке гасителя вибрации выполнял сам с разрешения ответственного – <данные изъяты> и в соответствии с п. 88 Правил. Направление <данные изъяты> в командировку, по его мнению, не является допуском потерпевшего к выполнению работ на вертолете, к тому же решение об этом принимал не он, а технические директора <данные изъяты> и <данные изъяты> Считает, что не должен был контролировать <данные изъяты> по прибытии того на аэродром, поскольку в соответствии п. 88 упомянутых Правил это являлось обязанностью <данные изъяты> Настаивает на том, что на 31 мая 2019 года <данные изъяты> был обучен охране труда по специальности, у него имелось свидетельство гражданского специалиста на обслуживание вертолета. Не отрицает, что <данные изъяты><данные изъяты> находился на вертолете в целях выполнения работ в интересах <данные изъяты> однако акцентирует внимание на том, что разрешение на выполнение работ потерпевшему дано не было, то есть действовал он самовольно. Считает, что в основу обвинительного приговора положены недопустимые доказательства: трудовой договор от 13 мая 2019 года № 29 и протокол следственного эксперимента от 16 января 2020 года. Указывает на то, что <данные изъяты> проигнорировал подписание трудового договора, отказался зафиксировать факт проведения с ним инструктажа в журнале, доверил сделать это иному лицу. Проводя следственный эксперимент, следователь определил места креплений страховочного пояса, сделав вывод о том, что фиксация должна была выдержать человека, что противоречит п. 117 Правил по охране труда при работе на высоте. Отмечает, что в судебных решениях не приведена норма, которая обязывала бы использовать страховочную привязь. Просит учесть, что инструкция по технической эксплуатации вертолета предписывает специалисту перемещаться на высоко расположенных агрегатах вертолета, имея три точки опоры, однако <данные изъяты> это правило нарушил.

В возражениях на кассационную жалобу транспортный прокурор Шутов С.Ю., находя ее доводы необоснованными, просит оставить их без удовлетворения, а судебные решения - без изменения.

Проверив материалы уголовного дела, выслушав выступления сторон, обсудив доводы кассационных жалоб, судебная коллегия не находит оснований для их удовлетворения.

В соответствии с ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Таких нарушений, вопреки доводам стороны защиты, судом не допущено.

Выводы суда о виновности ФИО1 в совершении преступления при установленных судом обстоятельствах подтверждаются достаточной совокупностью всесторонне исследованных в суде с участием сторон и оцененных по правилам ст.ст. 73, 88 и 307 УПК РФ доказательств, с учетом обстоятельств, которые могли существенно повлиять на выводы суда. При этом суд дал правильную и подробную оценку всем доказательствам, представленным как стороной обвинения, так и стороной защиты, привел убедительные мотивы, по которым он признал достоверными одни доказательства и отверг другие.

К показаниям ФИО1, отрицавшего свою виновность, суд обоснованно отнесся критически, поскольку они не соответствуют установленной судом объективной картине произошедших событий. Судом тщательно проверялись доводы осужденного, поддержанные и в кассационной инстанции, об отсутствии в его действиях состава инкриминируемого преступления. Критичное отношение суда к такой позиции осужденного является верным, его показания признаны неубедительными с приведением в приговоре подробных доказательств, с изложением мотивов принятых решений, не согласиться с которыми оснований у судебной коллегии не имеется.

Служебный статус и должностные полномочия ФИО1 и <данные изъяты> установлены исследованными судом доказательствами, стороной защиты не оспариваются.

Исследовав должностную инструкцию и трудовой договор ФИО1, суд пришел к правильному выводу о том, что на осужденного в силу его служебного положения возложены обязанности по обеспечению соблюдения требований охраны труда.

Как следует из трудового договора <данные изъяты> работодатель обязан обеспечивать безопасность и условия труда, обеспечивать средствами индивидуальной защиты, обучать работника безопасным методам и приемам выполнения работ, проводить инструктаж по охране труда, стажировку на рабочем месте и проверку знаний требований охраны труда.

В соответствии с приказом и дополнительным соглашением к трудовому договору от 13 мая 2019 года <данные изъяты> поручено выполнение дополнительной работы по должности инженер по техническому обслуживанию авиационной техники по планеру и двигателю.

В соответствии с приказами от 27 и 29 мая 2019 года ФИО1 и <данные изъяты> были командированы в <данные изъяты> в целях выполнения работ по техническому обслуживанию вертолета Ми-8Т.

31 мая 2019 года в ходе выполнения технического обслуживания вертолета, находясь на высоте 2,7 м, <данные изъяты> потерял равновесие и упал на асфальтированную площадку, получив сочетанную травму, причинившую тяжкий вред здоровью.

Довод ФИО1 о том, что <данные изъяты> приступил к выполнению работ самостоятельно без его указания, опровергается не только показаниями потерпевшего о выполнении работ 30 и 31 мая 2019 года по устному указанию осужденного, который, помимо этого, в эти дни указывал объем работы, но и показаниями свидетеля <данные изъяты> согласно которым он выполнял регламентные работы на вертолете совместно с <данные изъяты> и ФИО1 по указанию последнего; показаниями свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что 30 мая 2019 года <данные изъяты> и приехавший позже специалист <данные изъяты> по указанию ФИО1 выполнили установку гасителя вибрации, ФИО1 присутствовал при начале и окончании работ, 31 мая 2019 года ФИО1 также находился в 10-15 м от вертолета, при этом в эти дни ФИО1 не говорил своим специалистам не приступать к работам при отсутствии акта приема-передачи вертолета; об этих же обстоятельствах показал свидетель <данные изъяты> дополнив, что 31 мая 2019 года ФИО1 приехал на машине, в которой находилось оборудование и инструменты для выполнения работ, он видел, как <данные изъяты> выполнял работы на вертолете; показаниями свидетеля <данные изъяты> согласно которым 30 мая 2019 года ФИО1 не только знал о проведении <данные изъяты> но и сам помогал ему в этом, а 31 мая 2019 года видел, как <данные изъяты> выполняет работы без страховки.

Таким образом, судом достоверно установлено, что <данные изъяты> приступил к работе по поручению работодателя.

При этом, оспаривание принадлежности подписи в трудовом договоре <данные изъяты> на что обращает внимание ФИО1 со ссылкой на заключение специалиста, приложенное к кассационной жалобе, на исход дела не влияет, поскольку обязанность по обеспечению соблюдения требований охраны труда возложена на работодателя, в данном случае на ФИО1

Согласно показаниям потерпевшего инструктаж по технике безопасности при выполнении технического обслуживания авиационной техники на высоте и по охране труда ФИО1 не проводился, средства индивидуальной защиты ФИО1 не выдавались.

Данные показания подтверждены совокупностью доказательств, в числе которых:

показания свидетеля <данные изъяты> согласно которым 30 и 31 мая 2019 года ФИО1 инструктаж по технике безопасности не проводил;

показания свидетеля <данные изъяты> о том, что инструктаж с работниками <данные изъяты> не проводился;

показания свидетеля <данные изъяты> из которых следует, что никаких инструктажей с <данные изъяты> он не проводил, средства индивидуальной защиты не выдавал, поскольку это не входило в его обязанности инженера, обязанности технического директора в мае 2019 года не исполнял, приказ подписал в середине июня 2019 года, в это же время по просьбе сотрудника отдела кадров поставил свою подпись в журнале инструктажей, средства индивидуальной защиты в <данные изъяты> не выдавались, знания правил охраны труда не проверялись;

заключение эксперта, согласно которому подписи в карточке выдачи средств индивидуальной защиты и в журнале инструктажа по технике безопасности при выполнении технического обслуживания авиационной техники выполнены не <данные изъяты>

акт о несчастном случае на производстве, из которого следует, что причинами произошедшего с <данные изъяты> явились: - неосторожность <данные изъяты> выразившаяся в использовании при проходе к двигательному отсеку в качестве опоры кожух, закрывающий выхлопной патрубок правого двигателя с надписью «не становиться»; - необеспечение ФИО1 безопасных условий труда при техническом обслуживании вертолета Ми-8, выразившееся в организации данных работ без использования средств защиты от падения с высоты; сопутствующая причина – необеспечение ФИО1 создания и функционирования системы управления охраной труда, определяющей риски, возникающие из специфики выполнения работ при техническом обслуживании вертолета Ми-8; фактов грубой неосторожности в действиях пострадавшего не установлено.

Доводы стороны защиты о том, что потерпевший прошел надлежащее обучение, у него имелось свидетельство специалиста по техническому обслуживанию вертолета, не могут свидетельствовать о невиновности осужденного, поскольку не исключают обязанность последнего обеспечить безопасные условия труда и охрану труда работника, обучение и проверку знаний работы на высоте, чего не было осуществлено ФИО1 до выполнения работ.

Согласно протоколу осмотра вертолет Ми-8Т оснащен страховочным тросом.

Регламентом технического обслуживания вертолета Ми-8 предусмотрено, что при выполнении работ в районе высоко расположенных агрегатов следует применять страховочные пояса.

Из ответа <данные изъяты> следует, что на практике в случае использования страховочных поясов их закрепление осуществляется за подходящие для этого элементы конструкции в соответствии с указаниями ответственного технического специалиста.

Свидетели <данные изъяты> отрицали возможности использования страховочного троса, при этом последний в ходе следственного эксперимента показал допустимость фиксации карабина страховочного пояса к частям вертолета.

Сведения о неиспользовании страховочного троса на практике, на чем акцентирует внимание ФИО1, не освобождали его от возложенной на него обязанности по обеспечению работника указанным оборудованием.

Судом достоверно установлено, что последствия в виде тяжкого вреда здоровью <данные изъяты> наступили в результате как бездействия ФИО1, так и небрежности, допущенной <данные изъяты>

Причинная связь между нарушением специальных правил, допущенным ФИО1, и наступившими последствиями в виде вреда здоровью <данные изъяты> установлена судом, подтверждена исследованными доказательствами. Обоснование допущенных ФИО1 нарушений в приговоре приведено со ссылкой на конкретные нормы нормативных правовых актов.

При таких обстоятельствах оснований для вынесения оправдательного приговора не имелось.

Поведение потерпевшего учтено при назначении наказания.

Доводы адвоката и осужденного не содержат новых обстоятельств, которые не были предметом обсуждения судов первой и апелляционной инстанций, по сути, направлены лишь на переоценку доказательств, оснований для которой судебная коллегия не усматривает. При этом каких-либо противоречий, позволяющих трактовать их в пользу виновного, вопреки его доводам, судебной коллегией не установлено.

Не может свидетельствовать об этом и приложенное к кассационной жалобе заключение специалиста, согласно которому подпись в трудовом договоре выполнена не <данные изъяты> а на вопрос одним или разными лицами выполнены подписи в трудовом договоре, журнале инструктажа и личной карточке ответить не представилось возможным.

Статья 17 УПК РФ предоставляет суду право оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью, при этом никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.

Указанные принципы уголовно-процессуального закона означают, что выводы суда о виновности осужденного не могут быть основаны только на выводах эксперта и специалиста, и само заключение эксперта, как и заключение специалиста, не имеет заранее установленной силы по отношению к другим доказательствам, что все доказательства оцениваются в их совокупности.

Заключение специалиста не может подменить собой заключение эксперта. Как следует из текста данного заключения, специалист указал на исследование не оригиналов документов, а их изображений.

Приведенное в приговоре заключение эксперта сделано на основе проведенных в соответствии с главой 27 УПК РФ экспертных исследований, специалистом в своей области, отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ и Федерального закона от 31 мая 2011 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Его выводы в достаточной степени мотивированы, каких-либо противоречий, ставящих их под сомнение, не имеется. Указанное заключение подтверждено совокупностью доказательств, в связи с чем обоснованно принято судом в качестве доказательства виновности осужденного.

Представленное суду кассационной инстанции письмо заместителя министра гражданской авиации от 10 мая 1990 года о том, что до разработки конструктивного бюллетеня промышленности, предусматривающего места крепления страховочных привязей, разрешено выполнение ТО с откидных капотов, не свидетельствует об отсутствии состава преступления в действиях ФИО1 Следует отметить, что в этом же письме указано о проведении внепланового инструктажа по мерам безопасности при работе на высокорасположенных частях вертолета, чего не было сделано ФИО1

Юридическая оценка действий ФИО1 по ч. 1 ст. 143 УК РФ является верной.

Совокупность исследованных судом доказательств, вопреки доводам стороны защиты, являлась достаточной для разрешения уголовного дела (ч. 1 ст. 88 УПК РФ). Учитывая изложенное, назначения экспертиз, на проведении которых настаивали адвокат и осужденный, не требовалось. Предусмотренных ст.ст. 196, 207 УПК РФ оснований для назначения подобных экспертных исследований не имелось.

Отказ суда в удовлетворении заявленных ходатайств, исходя из положений ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ, не свидетельствует о наличии существенных нарушений уголовного и уголовно-процессуального закона, повлиявших на исход дела, то есть на его разрешение по существу.

Довод осужденного о том, что приговор основан на недопустимых доказательствах, противоречит материалам дела.

Данных о том, что предварительное следствие и судебное разбирательство проводились предвзято либо с обвинительным уклоном, из материалов дела не усматривается.

Председательствующий, руководствуясь ст.ст. 15, 243 УПК РФ, обеспечил состязательность и равноправие сторон в ходе судебного заседания для всестороннего и объективного рассмотрения дела.

Право ФИО1 представлять доказательства, выдвигать свои версии инкриминированного ему деяния и требовать их проверки, на предварительном следствии и в суде нарушено не было.

Все доводы и версии, выдвигавшиеся стороной защиты, судом тщательно проверялись и были отвергнуты по мотивам, изложенным в приговоре.

Несогласие осужденного и адвоката с оценкой доказательств, представленных как стороной обвинения, так и стороной защиты, данной судом, не может свидетельствовать о какой-либо заинтересованности в исходе данного уголовного дела.

Наказание ФИО1 назначено с соблюдением общих начал назначения наказания, закрепленных в ст. 60 УК РФ, принципов справедливости (ст. 6 УК РФ), с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о личности виновного, влияния назначенного наказания на его исправление и условия жизни его семьи, совокупности смягчающих наказание обстоятельств.

Каких-либо обстоятельств, прямо предусмотренных уголовным зако-ном в качестве смягчающих, но не учтенных судом на момент вынесения приговора, не установлено.

Проверка законности, обоснованности и справедливости приговора в апелляционном порядке проведена в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Апелляционное постановление отвечает положениям ст. 389.28 УПК РФ, содержит мотивы принятого решения. Все доводы, изложенные в апелляционных жалобах, были тщательно проверены судом апелляционной инстанции, на них даны аргументированные ответы, правильность которых сомнений не вызывает.

Руководствуясь п. 1 ч. 1 ст. 401.14 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

кассационную жалобу адвоката Деминой О.П. с дополнениями осужденного ФИО1 на приговор мирового судьи судебного участка № 1 Пермского судебного района Пермского края от 3 сентября 2020 года и апелляционное постановление Пермского районного суда Пермского края от 20 ноября 2020 года в отношении ФИО1 оставить без удовлетворения.

Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции может быть обжаловано в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.

Председательствующий

Судьи