Гражданский кодекс часть 1

1.10.2019 подсудимый был принят на должность участкового врача-терапевта ОГБУЗ «Белгородская центральная районная больница» (далее «Белгородская ЦРБ»), которая располагалась в д. 77 по ул. Королёва в с. Стрелецкое.

В соответствии с должностной инструкцией на Николаенко, среди прочего, были возложены обязанности по осмотру пациентов, постановке диагноза, оценке тяжести состояния пациента, разработке плана лечения больных, назначению лабораторных и инструментальных исследований с учётом клинической картины, назначению и контролю лечения в соответствии с установленными правилами и стандартами, руководству работой среднего и младшего медперсонала, контролю проведения диагностических и лечебных процедур.

В 14-м часу 14.02.2020 в терапевтическое отделение больницы поступила ЧТВ с диагнозом: «(информация скрыта)». После обследования врачом-терапевтом ВЕА у неё был выявлен низкий уровень гемоглобина в крови, установлен клинический диагноз: «(информация скрыта)» и принято решение о проведении гемотрансфузии (переливание крови).

Порядок проведения данной процедуры был строго регламентирован действовавшим на тот момент приказом Минздрава России от 2.04.2013 № 183н «Об утверждении правил клинического использования донорской крови и (или) её компонентов» (далее – Приказ № 183н).

В соответствии с ним, подтверждающее определение группы крови по системе ABO и резус-принадлежности, а также фенотипирование по антигенам C, c, E, e, С^w, K и k и определение антиэритроцитарных антител у реципиента (пациента) должно осуществляться в клинико-диагностической лаборатории (п. 8).

Реципиентам, имеющим в анамнезе посттрансфузионные осложнения, беременность, должен быть произведён индивидуальный подбор компонентов крови в клинико-диагностической лаборатории (п. 9).

У взрослых реципиентов определение антигенов эритроцитов C, c, E, e, С^w, K и k должно проводиться с использованием реагентов, содержащих соответствующие антитела (в том числе у реципиентов с отягощённым трансфузионным анамнезом, имеющих антитела к антигенам эритроцитов, реципиентов, нуждающихся в многократных (в том числе повторных) трансфузиях донорской крови и (или) ее компонентов (п. 22. п.п. «в»).

В соответствии с п. 25 указанного Приказа, при плановой трансфузии врач, её проводящий, помимо прочего, обязан по данным медицинской документации, отражающей состояние здоровья реципиента, и данным на этикетке контейнера с кровью удостовериться, что фенотипы реципиента и донора совместимы.

Кроме того, и при плановой, и при экстренной трансфузии врачом должны быть проведена проба на индивидуальную совместимость крови реципиента и донора, а также биологическая проба (п.п. 25, 26).

При плановой трансфузии для предупреждения реакций и осложнений, а также аллоиммунизации реципиентов проводятся совместимые трансфузии с использованием эритроцитов доноров, фенотипированных по 10 антигенам (A, B, D, C, c, E, e, С^w, K и k) для групп реципиентов, указанных в п.п. «в» п. 22 (п. 32).

При переливании эритроцитсодержащих компонентов донорской крови врач, проводящий трансфузию, должен провести контрольную проверку группы крови донора и реципиента по системе ABO, а также пробы на индивидуальную совместимость (п. 12).

После этого, в соответствии с п.п. 13, 14 Приказа № 183н, врач должен выполнить биологическую пробу, которая проводится даже в случае индивидуально подобранных в клинико-диагностической лаборатории или фенотипированных эритросодержащих компонентов.

Последняя проводится посредством однократного переливания 10 мл донорской крови со скоростью 2 - 3 мл (40 - 60 капель) в минуту в течение 3 - 3,5 минут. После этого переливание прекращается и в течение 3-х минут осуществляется наблюдение за состоянием реципиента, контролируется его пульс, число дыхательных движений, артериальное давление, общее состояние, цвет кожи, измеряется температура тела. Данная процедура повторяется дважды. При появлении в этот период клинических симптомов: озноб, боли в пояснице, чувства жара и стеснения в груди, головной боли, тошноты или рвоты, врач, проводящий трансфузию, должен её немедленно прекратить (п. 15).

После окончания трансфузии реципиент должен находиться под наблюдением врача, её проводящего, не менее 3-х часов (п. 20).

Кроме того, действия врача, осуществляющего трансфузию, регламентировались также Приказом Минздрава РФ от 25.11.2002 № 363 «Об утверждении Инструкции по применению компонентов крови» (далее – Приказ № 363).

В соответствии с данной Инструкцией, проведение пробы на индивидуальную совместимость и биологической пробы в начале трансфузии является обязательным, а врач, производящий переливание крови, независимо от проведённых ранее исследований и имеющихся записей, непосредственно у постели реципиента обязан лично провести следующие контрольные исследования:

- перепроверить группу крови реципиента по системе АВ0, сверить полученный результат с данными в истории болезни;

- перепроверить группу крови по системе АВ0 донорского контейнера и сопоставить результат с данными на его этикетке;

- сравнить группу крови и резус-принадлежность, обозначенные на контейнере, с результатами исследования, ранее внесенными в историю болезни и только что полученными;

- провести пробы на индивидуальную совместимость по системам АВ0 и резус эритроцитов донора и сыворотки реципиента;

- уточнить у реципиента фамилию, имя, отчество, год рождения и сверить их с указанными на титульном листе истории болезни;

- провести биологическую пробу.

Из общих положений указанной Инструкции следует, что переливание крови имеет право проводить лечащий или дежурный врач, имеющий специальную подготовку.

Для переливания крови Ч в день её поступления в больницу по заявке врача В из ОГБУЗ «Станция крови Белгородской области» в «Белгородскую ЦРБ» поступило 2 пакета эритроцитарной массы (крови) без проведения её фенотипирования.

Учитывая то, что ещё до поступления крови рабочая смена В закончилась и она покинула здание больницы, а в 16 часов 14.02.2020 к исполнению обязанностей дежурного врача терапевтического отделения «Белгородской ЦРБ» приступил Николаенко, он во время своего дежурства был наделён организационно-распорядительными полномочиями, в том числе, по руководству работой подчинённого ему среднего и младшего медицинского персонала, а также организации проведения гемотрансфузии Ч.

В период времени с 16 часов до 17 часов 20 минут подсудимый организовал 2 такие медицинские процедуры с его личным участием, а также с участием действовавшей по его указанию медицинской сестры БИВ

Вместе с тем, достоверно зная о состоянии здоровья Ч, в том числе о посттрансфузионных осложнениях и наличии у неё беременности в анамнезе, Николаенко не удостоверился, что фенотипы реципиента и её донора совместимы, то есть фактически не определил совместимость по фенотипу крови. Более того, перед гемотрансфузией подсудимый не провёл контрольную проверку пробы на индивидуальную совместимость крови, не провёл биологическую пробу, не осуществлял наблюдение за Ч во время переливания и не прекратил его проведение при наличии медицинских показаний для этого.

Таким образом, гемотрансфузия Ч проведена с грубыми нарушениями п.п. 8, 9, 12, 13, 14, 15, 22, 25, 26 и 32 Приказа № 183н и п.п. 1, 2 Приказа № 363, и ввиду преступной небрежности Николаенко ей была перелита несовместимая кровь. Это привело к развитию у Ч(информация скрыта), проявившегося в виде (информация скрыта), повлекших причинение тяжкого вреда её здоровью, опасного для жизни, вызвавшего развитие угрожающего жизни состояния.

От гемотрансфузии по поводу (информация скрыта)Ч в 19-м часу 17.02.2020 скончалась в медицинском учреждении.

В судебном заседании Николаенко свою вину не признал, заявив, что кровь Ч 14.02.2020 не переливал. По обстоятельствам предъявленного обвинения пояснил, что в пятницу 14.02.2020 в 16 часов заступил на дежурство в «Белгородскую ЦРБ», где он работал терапевтом. Ещё в обед к ним поступила пациентка Ч, лечащим врачом которой была ВЕА. По медицинским показаниям последняя заказала и около 15 часов получила из «Станции крови Белгородской области» 2 дозы крови для переливания Ч. Примерно в 16 часов она начала процедуру гемотрансфузии и ей в этом помогала медицинская сестра БИВ. У него, как у дежурного врача, было очень много специфических обязанностей, он фактически отвечал за всю больницу и постоянно перемещался по ней, стараясь держать всё на контроле. По общему правилу, лечащий врач, который заказывал кровь для переливания, всегда эту процедуру и проводил. Так получилось и в этот день, и ВЕА осуществила гемотрансфузию Ч. Вместе с тем, он периодически заходил в палату к последней и видел, что переливание проходит в штатном режиме, а состояние больной соответствовало норме. Когда ВЕА ушла домой он не знает, но Ч она ему по дежурству не передавала, то есть не рассказывала о её состоянии и не просила вместо неё осуществить переливание крови.

Около 19 часов ему сообщили, что Ч стало плохо. Когда он пришёл к ней в палату, то увидел, что у неё наступила дыхательная недостаточность, в связи с чем, ей дали кислород. На следующий день он по экстренным показаниям хотел осуществить ей гемотрансфузию ещё раз, заказал 1 пакет крови, но заведующий переубедил его это делать, в связи с чем, эта кровь была утилизирована.

В ходе его дежурства он оказывал всю необходимую медицинскую помощь Ч, её состояние периодически улучшалось, но, несмотря на все усилия его самого и его коллег, вечером 17.02.2020 она скончалась.

Несмотря на то, что он не осуществлял гемотрансфузию потерпевшей, заверил суд, что ей переливалась совместимая кровь, что подтверждалось как информацией с каждого пакета донорской крови, поступившего со «Станции крови», так и проведёнными медицинским персоналом больницы пробами. Считает, что в смерти Ч нет ни чьей вины, проведённая в их лечебном заведении 14.02.2020 гемотрансфузия не могла привести к таким тяжким последствиям, а последняя могла умереть, в том числе, и от коронавируса, симптомы которого у неё имелись.

Заявил, что свидетели, сообщившие суду о том, что кровь Ч 14.02.2020 переливала не ВЕА, а он, оговаривают его.

Несмотря на такие показания подсудимого, его вина в совершении инкриминируемого деяния подтверждена показаниями потерпевшей, свидетелей и экспертов, протоколами осмотров места происшествия и вещественных доказательств, заключениями экспертиз и иными доказательствами.

Так, 18.02.2020 в следственный комитет поступило заявление ОМН с просьбой провести проверку по факту ненадлежащего оказания медицинской помощи её матери ЧТВ в «Белгородской ЦРБ» в период с 15.02.2020 по 17.02.2020 (т. 1 л.д. 54).

В судебном заседании потерпевшая рассказала, что раньше у неё была мать – ЧТВ, (информация скрыта). Несмотря на возраст, мать никакими серьёзными или хроническими заболеваниями не страдала, а её беспокоила только (информация скрыта). Но в конце 2019 года у неё понизилось давление и они обратились по этому поводу в различные платные медицинские клиники. В одной из них у матери выявили низкий гемоглобин в крови, в связи с чем, 24.01.2020 её госпитализировали в «Белгородскую ЦРБ». Лечащим врачом у неё была ВЕА, которая установила ей диагноз «(информация скрыта)». В больнице мать лечилась до 4.02.2020, когда в связи с улучшением состояния её выписали. Вместе с тем, через непродолжительное время маме вновь стало хуже, и 14.02.2020 её вновь госпитализировали в «Белгородскую ЦРБ». Это была пятница, и дежурным врачом в тот день был Николаенко. Вместе с тем, от кого-то из медицинского персонала потерпевшая узнала, что лечащим врачом мамы являлась ВЕА, но в тот день она её в больнице не видела. Когда вечером в день госпитализации ОМН пришла навестить маму, ей проводили переливание 2-го пакета крови. Одна из медицинских сестёр сказала ей, что эту процедуру назначил лечащий врач, и, несмотря на жалобы мамы на ухудшение самочувствия, боли в груди и одышку, успокоила, сказав, что эта кровь обогащена кислородом и состояние больной должно улучшиться.

Когда она проведывала маму на следующий день, узнала, что состояние последней ухудшилось, её перевели в отдельную палату и надели кислородную маску. Какая-то женщина-врач сказала ей, что маме перелили не ту кровь и теперь возникла необходимость перелить новую кровь. Также она жаловалась, что ей приходится исправлять ошибки других.

16.02.2020 маме вновь перелили кровь, но её состояние не улучшилось. Тогда её перевели в реанимацию, где вечером 17.02.2020 она умерла.

Считает, что матери оказали некачественную медицинскую помощь, переливание крови 14.02.2020 произвели с грубейшими нарушениями, а дежурный врач при этом вообще не присутствовал. Хотя по всем инструкциям обязан был находиться рядом и лично провести ряд специфических проб донорской крови. Это она знает потому, что сама является медицинским работником.

Аналогичные показания на предварительном следствии дал супруг умершей – ЧНА Он рассказал, что переливанием крови его супруге 14.02.2020 занимался дежурный доктор Николаенко, которого он знал ещё с предыдущей госпитализации жены – с 24.01.2020. Несмотря на то, что супруге после переливания крови стало хуже, лично Николаенко успокаивал его и говорил, что это реакция организма на кровь, обогащённую кислородом. Также он говорил, что в ближайшее время супруге станет лучше. Вместе с тем, этого не произошло и 16.02.2020 ей вновь перелили кровь. Однако, её состояние ухудшалось и вечером 17.02.2020 она умерла в реанимации (т. 1 л.д. 127-131).

ВЕА в судебном заседании подтвердила, что являлась лечащим врачом Ч при её госпитализации в «Белгородскую ЦРБ» и 24.01.2020, и 14.02.2020. При лечении Ч в январе, она выставила ей диагноз «(информация скрыта)», по поводу чего ей кто-то из дежурных врачей проводил переливание крови. В связи с улучшением состояния, Ч в начале февраля была выписана, но после обеда в пятницу 14.02.2020 вновь обратилась за медицинской помощью. По решению заведующего, последняя была госпитализирована и она – ВЕА – взяла у неё все необходимые анализы для повторного переливания крови. Донорскую кровь она заказала на станции переливания крови, но когда последняя поступила в больницу, её смена закончилась и она уже ушла домой. Дежурным врачом в больнице после неё оставался Николаенко, который и должен был осуществить переливание крови Ч. В понедельник 17.02.2020 она узнала, что пациентке стало плохо и вечером она скончалась. После этого её и Николаенко вызвала зам. главного врача ТНГ, которая психологически надавила на неё и заставила переписать протокол переливания крови. Такие свои действия ТНГ мотивировала тем, что данные протоколы должны составлять лечащие врачи. Несмотря на то, что она – ВЕА – фактически не переливала кровь Ч, она была вынуждена переписать протокол, ранее составленный Николаенко. А первоначальные протоколы, составленные последним, они все вместе в кабинете ТНГ разорвали и выбросили.

Свои первые показания от 9.04.2020 (т. 1 л.д. 234-237) о том, что кровь Ч 14.02.2020 переливала именно она, ВЕА не подтвердила, заявив, что их дала ввиду зависимости от руководства «Белгородской ЦРБ», где она в тот момент ещё работала.

ТНГ в судебном заседании показания в об оказанном на неё давлении при переписывании протоколов переливания крови Ч не подтвердила. Она заявила, что в феврале 2020 года работала в «Белгородской ЦРБ» зам. главного врача. Не оспаривая обстоятельств лечения у них Ч, свидетель пояснила, что протоколы трансфузии должен заполнять тот врач, который эту процедуру и проводит. У них в заведении принято, что врач, заказавший донорскую кровь, должен её сам и перелить пациенту. Исходя из имеющихся в медицинской карте Ч протоколов трансфузии от 14.02.2020, видно, что кровь ей переливала ВЕА. Вместе с тем, когда после смерти Ч они разбирались в произошедшем, то ВЕА и Николаенко рассказывали ей, что кровь данной пациентке переливал именно подсудимый, несмотря на то, что заказывала её ВЕА. Почему последняя составила протоколы трансфузии от своего имени, она не знает.

БИВ суду рассказала, что работает медсестрой в «Белгородской ЦРБ». 14.02.2020 она была на работе и по указанию врача В брала кровь у Ч для анализов и последующей трансфузии. Когда донорская кровь поступила в больницу из станции переливания крови, после определённых процедур она показала её В, которая одобрила процедуру переливания. Это происходило примерно в 16 часов в ординаторской, где также находился дежурный врач Николаенко. После проверки крови на индивидуальную совместимость и проведения биологической пробы, она перелила 1 пакет донорской крови Ч. На самочувствие последняя не жаловалась. Когда она стала переливать пациентке 2-й пакет крови, у неё закончился рабочий день, она передала смену, отпросилась у Николаенко и ушла с работы.

Уточнила, что фактически кровь Ч 14.02.2020 переливала она, а за её смену подсудимый 1 раз заходил к ней в палату и интересовался самочувствием.

ПЕЕ участникам судебного заседания рассказала, что в воскресенье 16.02.2020 дежурила в «Белгородской ЦРБ» и приняла смену от Николаенко. Он ей передал больную Ч, которой ранее проводилось переливание крови. Так как она плохо перенесла эту процедуру, ПЕЕ решила её повторить. Она сделала углубленный анализ крови, заказала 2 пакета соответствующей крови на станции переливания и по всем правилам лично осуществила трансфузию. После этого Ч стало немного легче, но, тем не менее, на следующий день она умерла.

Также ПЕЕ уточнила, что после дежурства Николаенко остался 1 пакет неиспользованной донорской крови, которую она утилизировала, поскольку она была разморожена и от неё Ч стало плохо.

Медсёстры ЛГА и ШЛН в суде подтвердили показания врача ПЕЕ. Уточнили, что для экстренного переливания крови Ч в воскресенье 16.02.2020 они получали и по всем правилам, с участием врача переливали пациентке индивидуально подобранную донорскую кровь. Ухудшения состояния больной после указанной процедуры зафиксировано не было.

Ещё одна медсестра «Белгородской ЦРБ» - ЕИА – в судебном заседании рассказала, что дежурила 15.02.2020 вместе с врачом Николаенко. По заявке последнего к ним поступил 1 пакет донорской крови, но подсудимый запретил её капать Ч, так как она ей не подходила. В связи с этим, она лично 16.02.2020 утилизировала эту кровь в раковину. Но так как этого делать было нельзя, она составила не соответствующий действительности протокол о переливании этого пакета Ч. Признала в суде, что поступила незаконно, за что ей на работе объявили выговор.

Палатная медсестра «Белгородской ЦРБ» РНН подтвердила суду, что в субботу 15.02.2020 по поручению врача Николаенко привозила в больницу 1 пакет донорской крови со станции переливания. Её судьбу она не знает, но уточнила, что общее состояние Ч было нормальным. Лишь к ночи у неё появилась небольшая одышка, в связи с чем, ей дали кислородную маску.

Заместитель главного врача «Белгородской ЦРБ» ГСН в суде рассказала, что возглавляла комиссию, проводившую внутреннее расследование причин произошедшего с Ч. Она пояснила, что в ходе анализа мед. карты последней никаких существенных нарушений, допущенных медицинскими работниками больницы, которые могли бы повлечь её смерть, допущено не было. Уточнила также, что с 16 часов 14.02.2020 дежурным врачом в больнице являлся Николаенко, который нёс ответственность за состояние всех пациентов. Кроме того, сообщила, что медицинские документы переписывать запрещено, а протокол переливания крови должен вести тот врач, который проводил все пробы и непосредственно осуществлял эту медицинскую процедуру.

Эти показания подтверждены идентичными по своей сути информацией главного врача «Белгородской ЦРБ» и Актом проведения внутреннего контроля качества оказания медицинской помощи Ч. В них указано, что:

- гемотрансфузия Ч была проведена по экстренным показаниям;

- лечащим врачом В в мед. документации отражены не полные сведения о тяжести общего состояния пациентки, что не повлияло на качество оказания мед. помощи;

- требования Приказа № 183н при переливании крови Ч соблюдены (т. 2 л.д. 226-230).

Вместе с тем, при неоднократных судебно-медицинских исследованиях по настоящему уголовному делу, в том числе и трупа Ч, эта информация была опровергнута.

Так, при первоначальной судебно-медицинской экспертизе трупа № 214 установлено, что смерть Ч наступила в «Белгородской ЦРБ» в 18 часов 57 минут 17.02.2020 от гемотрансфузии по поводу (информация скрыта) (т. 3 л.д. 148-153).

С целью определения качества оказания мед. помощи Ч, её своевременности и объёма, по делу была назначена комплексная судебно-медицинская экспертиза.

В соответствии с её выводами, содержащимися в заключении № 48, смерть Ч наступила в результате развития осложнения гемотрансфузий от 24.01.2020, 14.02.2020 и 16.02.2020 – (информация скрыта). При лечении Ч произошло несвоевременное распознание (информация скрыта) осложнения, в связи с чем, не отменены последующие трансфузии. Трансфузия 16.02.2020 проведена с соблюдением требований, но оказала кульминационное значение в (информация скрыта) осложнений.

Эксперты пришли в выводу, что в периоды с 24.01.2020 по 4.02.2020 и с 14.02.2020 по 17.02.2020 Ч оказывалась ненадлежащая медицинская помощь. Гемотрансфузии 24.01.2020 и 14.02.2020 были проведены с нарушением требований Приказа № 183н, так как не проведено фенотипирование по антигенам С, с, Е, е, С^w, К, к и определение антиэритроцитарных антител у реципиента, не произведён индивидуальный подбор компонентов крови в клинико-диагностической лаборатории, поскольку у пациентки в анамнезе имелось 2 беременности, что является показанием к данному мероприятию. Вследствие указанных нарушений, 24.01.2020 Ч произведена трансфузия с наличием в крови донора специфических антител к антигенам системы НLА, экспрессированными на мембранах лейкоцитов реципиента Ч. Образование комплексов антиген-антитело привело к активации нейтрофилов, запустивших каскад патологических реакций, впоследствии вызвавших осложнение трансфузии в виде (информация скрыта).

Ввиду этого, эксперты пришли к единому мнению, что между ненадлежащим оказанием медицинской помощи и наступившим неблагоприятным исходом – смертью пациентки – имеется прямая причинная связь.

Кроме того, эксперты указали, что переливание несовместимой крови привело к развитию (информация скрыта), проявившегося в виде (информация скрыта), которые квалифицированы как причинившие тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни (т. 3 л.д. 198-218).

Один из проводивших данное судебно-медицинское исследование эксперт – ЛВВ, допрошенный в судебном заседании по инициативе стороны защиты, свои выводы не поддержал. Проанализировав медицинскую карту Ч за период её лечения с 14 по 17 февраля 2020 года, заявил, что ей переливалась совместимая кровь, а смерть пациентки, по его мнению, наступила от (информация скрыта), на развитие которого медицинские работники, в том числе и дежурный врач, в сложившейся ситуации не могли повлиять.

Врач гемотолог БСС в судебном заседании рассказала, что по медицинским показаниям Ч имелись основания для экстренного переливания крови 24.01.2020 и 14.02.2020. В таких случаях не требуется определение фенотипа крови, так как это занимает определённое время, что может отрицательно сказаться на здоровье пациента.

Учитывая то, что Ч разными врачами было проведено несколько гемотрансфузий, последняя из которых – врачом ПЕЕ – с соблюдением требований Приказа № 183н, следователем по делу была назначена повторная комплексная судебно-медицинская экспертиза с целью, в том числе, установления влияния каждого переливания крови на наступление смерти потерпевшей.

Выводы экспертов ООО «Экспертная организация «Воронежский центр медицинских экспертиз», куда было назначено данное исследование, содержатся в заключении № 21/21 (т. 4 л.д. 42-88).

В соответствии с ними, непосредственной причиной смерти Ч является переливание несовместимой крови, что привело к развитию (информация скрыта), проявившегося в виде (информация скрыта).

Также эксперты пришли к выводу, что в периоды госпитализаций Ч в «Белгородской ЦРБ» как с 24.01.2020 по 4.02.2020, так и с 14.02.2020 по 17.02.2020 имелись дефекты организационного характера, а также диагностики и лечения, которые состоят в причинно-следственной связи со смертью пациентки. В результате всех гемотрансфузий 24.01.2020, 14.02.2020 и 16.02.2020 в совокупности Ч причинён тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека. Вместе с тем, в прямой причинно-следственной связи со смертью последней находится только гемотрансфузия, проведённая 14.02.2020, поскольку именно тогда стало развиваться угрожающее жизни состояние.

Конкретизируя свои ответы, эксперты указали на следующие дефекты трансфузии от 14.02.2020, которые не соответствовали требованиям Приказа № 183н:

- резус-фактор крови определялся не лечащим врачом у постели больного, а в лаборатории;

- индивидуальный подбор донорской крови для Ч не обеспечивался;

- совместимость крови по фенотипу, как требуется при повторных гемотрансфузиях, не проведена;

- пробы на индивидуальную и биологическую совместимость проводили медицинские сёстры, не имея на это право;

- врач не проводил пробы на индивидуальную и биологическую совместимость перед гемотрансфузией, тем самым не обеспечил профилактику несовместимого переливания крови. Таким образом, врач безответственно переложил свою обязанность на некомпетентную в данном вопросе медицинскую сестру, то есть грубо нарушил регламент проведения гемотрансфузий.

Врач-трансфузиолог СЛС, входящая в экспертную комиссию при производстве указанной экспертизы, в судебном заседании свои выводы подтвердила. Уточнила, что процесс переливания крови – это очень серьёзная медицинская процедура, которая осуществляется по установленным более 300 лет назад правилам и жёстко регламентирована специальными нормативными актами. В 2020 году таковым был Приказ № 183н. Согласно этим правилам, все подробно описанные в Приказе манипуляции с кровью больного и донорской кровью должен выполнять лично врач, проводящий переливание. Средний медицинский персонал не имел права даже касаться этой крови. Несмотря на то, что, исходя из медицинской документации, кровь Ч полностью совпадала с донорской кровью, при выполнении всех предписаний Приказа можно было установить их несовместимость и не допустить летального исхода.

Категорически заявила, что Ч была перелита несовместимая кровь, а по настоящему делу была проигнорирована сама суть врача, поскольку лицо, обязанное осуществить гемотрансфузию, самоустранилось от этого, фактически переложив свои прямые обязанности на медицинский персонал.

В результате осмотров приобщённых к делу медицинских карт Ч установлено, что гемотрансфузию в «Белгородской ЦРБ» ей делали несколько раз.

Так, из мед. карты стационарного больного № 245 следует, что Ч находилась на лечении в «Белгородской ЦРБ» с 24.01.2020 по 4.02.2020 по поводу основного заболевания – (информация скрыта). Была выписана в удовлетворительном состоянии, с улучшением. Несмотря на то, что её лечащим врачом была ВЕА, переливание 2-х пакетов донорской крови в день госпитализации осуществлялось врачом Николаенко (т. 3 л.д. 1-46).

Мед. картой стационарного больного № 506 (т. 3 л.д. 47-93) подтверждено, что повторно Ч с тем же диагнозом была госпитализирована в 13 часов 17 минут 14.02.2020. Её лечащим врачом вновь стала ВЕА, которая провела первичный осмотр, составила все необходимые медицинские документы, где указала о необходимости проведения гемотрансфузии. Согласно протоколам указанной процедуры, переливание крови Ч осуществлялось дважды врачом В в день её госпитализации - с 16-00 до 16-40 и с 16-45 до 17-20, а также трижды 16.02.2020 врачом ПЕЕ – с 13-00 до 14-00, с 15-30 до 16-30 и с 16-35 до 17-40.

В ходе выемки документов в «Центре крови Белгородской области» установлено, что эритроцитная масса для указанных гемотрансфузий выдавалась в следующие дни и время:

- 2 дозы в 14 часов 42 минуты 14.02.2020 по заявке врача В

- 1 доза в 11 часов 40 минут 15.02.2020 по заявке врача Николаенко;

- 2 дозы в 15 часов 6 минут 16.02.2020 по заявке врача ПЕЕ (т. 2 л.д. 187,189, 192, т. 4 л.д. 142-145).

Николаенко 1.10.2019 был принят на работу в «Белгородскую ЦРБ» врачом-терапевтом и 14.02.2020 и 15.02.2020 находился на дежурстве, что подтверждается соответствующим приказом, его свидетельством об аккредитации, должностной инструкцией и графиком дежурств (т. 2 л.д. 96, 123, 124-126, 138-142).

Трудовой договор с ним был расторгнут уже после смерти Ч – 31.07.2020 (т. 4 л.д. 236).

Место происшествия, которым являлась палата (номер обезличен) терапевтического отделения «Белгородской ЦРБ», где потерпевшей переливалась кровь, была процессуальным образом осмотрена с фиксацией её основных характеристик (т. 4 л.д. 106-112).

Медицинские карты Ч, заявки на получение донорской крови, а также накладные на её выдачу были надлежащим образом изъяты, осмотрены и обоснованно приобщены к делу в качестве вещественных доказательств (т. 2 л.д. 231-244, т. 3 л.д. 1-46, 47-93, 94-96, 97-108, т. 4 л.д. 132-138, 139-141, 146-147, т. 5 л.д. 31-32).

Таким образом, тщательный анализ представленных сторонами доказательств позволяет суду сделать однозначный вывод, что при поступлении в больницу 14.02.2020 Ч занималась её лечащий врач ВЕА, которая провела её первичный осмотр, приняла решение о гемотрансфузии и заказала соответствующую донорскую кровь.

Но ввиду окончания рабочей смены, непосредственно переливанием крови занимался уже дежурный врач Николаенко, который при осуществлении указанной медицинской процедуры должен был строго выполнять требования Приказа № 183н, тщательно регламентирующий производство гемотрансфузии.

Вместе с тем, подсудимый безответственно переложил свою обязанность на некомпетентных в данном вопросе медицинских сестёр, перед гемотрансфузией лично не определил фенотип переливаемой крови, не провёл пробы на индивидуальную и биологическую совместимость, чем не обеспечил профилактику несовместимого переливания крови. Таким образом, он грубо нарушил регламент проведения гемотрансфузий, допустил переливание Ч несовместимой крови, что причинило тяжкий вред её здоровью и привело к смерти.

Доводы стороны защиты о переливании Ч совместимой крови, что, по их мнению, подтверждается её медицинской документацией, суд считает необоснованными. Учитывая то, что Николаенко грубо нарушил порядок проведения гемотрансфузии и лично не убедился в совместимости донорской крови с кровью потерпевшей, мнение защиты об их полной фактической идентичности не влияет на выводы суда о виновности подсудимого.

В основу обвинительного приговора суд кладёт установленный факт того, что 14.02.2020 гемотрансфузию Ч проводил именно Николаенко, и именно после этого у неё стало развиваться угрожающее жизни состояние, повлекшее смерть.

К показаниям подсудимого о непричастности к переливанию крови 14.02.2020 суд относится критически и расценивает как способ защиты, выбранный с целью уйти от ответственности за содеянное.

В качестве допустимых доказательств суд принимает все исследованные в судебном заседании судебно-медицинские экспертизы, каждая из которых, по мере расследования уголовного дела, уточняла и дополняла предшествующую.

Суд отмечает, что все экспертизы проведены уполномоченными лицами, имеющими высшее медицинское образование и значительный стаж работы по экспертной деятельности, предупреждёнными об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Выводы экспертов мотивированы и научно обоснованы, их правильность у суда не вызывает сомнений.

Назначение и проведение повторной комплексной судебно-медицинской экспертизы в ООО «Экспертная организация «Воронежский центр медицинских экспертиз» не противоречит требованиям УПК РФ. Данное общество имеет свой устав и соответствующую лицензию на осуществление медицинской деятельности. Компетенция экспертов подтверждена имеющимися в деле копиями их дипломов, удостоверений и свидетельств об образовании, а их беспристрастность заверена подписями о разъяснении прав и ответственности, предусмотренных ст. 57 УПК РФ и ст.ст. 307, 310 УК РФ. Поэтому требование стороны защиты о недопустимости данного заключения экспертов ввиду его выполнения коммерческой организацией, является необоснованным.

Выводы указанной экспертизы относительно последствий гемотрансфузии, проведённой в 13 часов 16.02.2020, суд во внимание не принимает, так как в судебном заседании достоверно установлено, что таковая не проводилась, а соответствующий протокол не соответствует действительности.

Мнение адвокатов и подсудимого о надлежащем оказании Ч медицинской помощи и вероятности её смерти от неустановленного заболевания, опровергается научно обоснованными экспертными выводами.

По этим же причинам суд критически относится и к показаниям в суде эксперта Л, поскольку они опровергаются, в том числе, и его выводами, сделанными в составе медицинской комиссии.

Из материалов дела усматривается, что показания потерпевшей и свидетелей об обстоятельствах лечения Ч последовательны и по своему смыслу непротиворечивы, все они подтверждаются письменными доказательствами, изложенными в приговоре. Оснований для оговора Николаенко в судебном заседании не установлено. В связи с чем, суд признаёт данные показания достоверными, а все исследованные доказательства – достаточными для вывода о причастности подсудимого к совершению инкриминируемого преступления.

Действия Николаенко суд квалифицирует по ст. 109 ч. 2 УК РФ – причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

Преступление совершено подсудимым по неосторожности. Нарушая порядок и процедуру переливания крови, подсудимый по роду своей деятельности предвидел возможность наступления общественно - опасных последствий своих действий (причинения тяжкого вреда здоровью пациента, повлекшее его смерть), но без достаточных к тому оснований легкомысленно рассчитывал на их предотвращение.

Принимая во внимание то, что Николаенко являлся врачом, находился на дежурстве и был обязан в силу своих должностных обязанностей оказывать качественную медицинскую помощь Ч, суд считает доказанным и квалифицирующий признак преступления.

По этим же причинам не опровергает выводы суда о виновности подсудимого и отсутствие в деле информации о присутствии его перед совершением преступления на занятиях в «Белгородской ЦРБ», посвящённых темам, связанным с переливанием трансфузионных сред или правилам использования донорской крови и (или) её компонентов (т. 2 л.д. 202-204).

При назначении наказания суд учитывает характер и степень общественной опасности совершённого преступления, данные о личности подсудимого, смягчающее ответственность обстоятельство, влияние назначенного наказания на его исправление и на условия жизни его семьи.

Подсудимый впервые совершил неосторожное ятрогенное преступление, ранее к административной ответственности не привлекался. По месту жительства, где он проживает с (информация скрыта) супругой и их малолетним ребёнком, характеризуется удовлетворительно. По месту работы в «Белгородской ЦРБ», несмотря на молодой возраст и небольшой стаж работы, зарекомендовал себя как грамотный, квалифицированный и имеющий глубокие теоретические и практические навыки специалист. С августа 2020 года по настоящее время работает (информация скрыта), где также характеризуется как целеустремлённый, высокомотивированный и ответственный сотрудник, постоянно повышающий свой профессиональный уровень (т. 4 л.д. 154, 156-159, 160, т. 5 л.д. 2-3).

Обстоятельством, смягчающим наказание Николаенко, суд признаёт наличие у него малолетнего ребёнка.

Исходя из целей наказания и принципа его справедливости, закреплённых в ст.ст. 6, 43 УК РФ, суд считает, что восстановление социальной справедливости, исправление Николаенко и предупреждение совершения им новых преступлений могут быть достигнуты с назначением наказания в виде ограничения свободы.

Учитывая положения ст. 78 УК РФ о сроках давности уголовного преследования и то, что после совершения преступления небольшой тяжести прошло более 2-х лет, подсудимый в соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 302 УПК РФ подлежит освобождению от наказания на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Рассматривая заявленный в судебном заседании гражданский иск, суд приходит к следующим выводам:

ввиду скоропостижной смерти Ч по причине ненадлежащего оказания ей медицинской помощи, супруг умершей – ЧНА – просил взыскать в качестве компенсации морального вреда с «Белгородской ЦРБ» 2.000.000 рублей, а её дочери – ОМН и ЗАН – по 1.500.000 рублей каждой.

Свои требования гражданские истцы обосновали большой степенью горя, страданий и нравственных переживаний, вызванных преждевременной смертью родного человека. Указали, что после произошедшего они до настоящего времени испытывают душевные муки, в связи с чем их психическое здоровье резко ухудшилось. Это стало причиной (информация скрыта), который Ч перенёс буквально через год после смерти супруги.

Не соглашаясь с доводами стороны обвинения о некачественном лечении Ч, находящемся в прямой причинно-следственной связи с её смертью, представитель «Белгородской ЦРБ» просил в удовлетворении гражданского иска отказать.

Исходя из того, что Николаенко являлся врачом «Белгородской ЦРБ» и совершил инкриминируемое преступление во время выполнения своих профессиональных обязанностей, суд считает, что гражданский иск, в соответствии со ст. 1079 ГК РФ, обоснованно предъявлен к указанному юридическому лицу.

Признавая подсудимого виновным в инкриминируемом преступлении, суд считает, что в результате смерти Ч её супруг и дочери претерпели моральный вред, однако конкретная сумма требований является чрезмерной.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, учитывая характер и степень нравственных страданий гражданских истцов, материальное положение гражданского ответчика, оценивая указанные обстоятельства на разумной и справедливой основе, суд присуждает ЧНА 1.000.000 рублей, а ОМН и ЗАН по 800.000 рублей каждой по данному основанию.

Вопрос о вещественных доказательствах решается судом в соответствии с требованиями ст. 81 УПК РФ.

Руководствуясь ст.ст. 307-309 УПК РФ, суд

П Р И Г О В О Р И Л:

признать Николаенко Игоря Вячеславовича виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 109 ч. 2 УК РФ, и назначить ему наказание в виде ограничения свободы сроком на 2 года.

Запретить осуждённому в период отбывания наказания менять место жительства ((адрес обезличен)) и выезжать за пределы г. Белгорода и Белгородского района и области без согласия уголовно-исполнительной инспекции.

Возложить на Николаенко И.В. обязанность являться 1 раз в месяц для регистрации в уголовно-исполнительную инспекцию.

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 302 УПК РФ освободить Николаенко И.В. от отбывания наказания на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ - в связи с истечением срока давности уголовного преследования.

Меру пресечения осуждённому до вступления приговора в силу оставить подписку о невыезде и надлежащем поведении.

Гражданский иск удовлетворить частично.

Взыскать с ОГБУЗ «Белгородская центральная районная больница» в качестве компенсации морального вреда в пользу ЧНА 1.000.000 рублей, в пользу ОМН и ЗАН по 800.000 рублей каждой.

Вещественные доказательства – заявки на получение донорской крови и медицинские карты - хранить при уголовном деле.

Приговор может быть обжалован в судебную коллегию по уголовным делам Белгородского областного суда через Белгородский районный суд Белгородской области в течение 10 суток со дня провозглашения.

Председательствующий И.Д. Захаров

Справка: приговор Белгородского районного суда Белгородской области от 1 марта 2022 года в отношении Николаенко Игоря Вячеславовича изменить.

Приговор о взыскании с ОБГУЗ «Белгородская центральная больница» в качестве компенсации морального вреда денежных средств в пользу потерпевших ЧНА, ОМН и ЗАН отменить, направив материалы дела в этой части на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

В остальной части приговор оставить без изменения.

Апелляционную жалобу гражданского ответчика удовлетворить частично; апелляционную жалобу защитника оставить без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в Первый кассационный суд общей юрисдикции в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в течение 6 месяцев со дня вступления приговора в законную силу. Осужденный вправе ходатайствовать о своем личном участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Приговор27.04.2022