Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании в зале суда в г. Северск гражданское дело по исковому заявлению ФИО1 к ФИО2о взыскании денежных средств за некачественно оказанные услуги, процентов, компенсации морального вреда,

установил:

ФИО1 обратился в суд с иском к ФИО2 в котором просит взыскать с ответчика в свою пользу денежные средства, уплаченные за некачественно оказанные услуги в размере 480000 руб.; проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 91107 руб.; компенсацию морального вреда в размере 100000 руб.; распределить судебные расходы.

В обоснование требований указал, что в октябре 2017 года ФИО1 и ФИО2 заключен устный договор, согласно которому ФИО2 обязался оказать ему услуги по подбору оборудования для переработки углеводородного сырья, а также осуществить консультационные услуги при монтаже оборудования на территории базы заказчика, техническому согласованию и контролю строительно-монтажных работ. ФИО2 выбран поставщик необходимого оборудования – ИП С. , с которым 12.12.2017 истец заключил договор № А-7 на проектирование, изготовление и поставку фракционной установки по переработке углеводородного сырья ФУС-30. В период сборки оборудования ФИО1 сообщил ФИО2 о намерении провести экспертизу промышленной безопасности, после чего последний, имея умысел уйти от ответственности, приобрел билет на самолет и улетел в г. Новосибирск. 20.04.2018 изготовлено заключение экспертизы промышленной безопасности, из которого следует, что установка ФУС-30 не соответствует требованиям промышленной безопасности и не может обеспечить безопасную эксплуатацию. О выводах заключения истец по телефону сообщил ФИО3, одновременно предложив возвратить денежные средства, уплаченные за оказанные им услуги. До настоящего времени денежные средства не возвращены. Полагает, что ответчик оказал ему некачественные услуги, поскольку, действуя, как представитель истца, он позволил принять некачественное оборудование. Указывает, что договором, заключенным ИП ФИО1 и ИП С. , на ответчика была возложена обязанность по осмотру оборудования после изготовления и по предъявлению требований об устранении нарушений, либо извещении истца о выявленных недостатках. Кроме того на момент проведения экспертизы ФИО2 обязан был оказывать содействие экспертам с целью проверки работоспособности оборудования и его безопасности, однако этого не сделал.

Истец ФИО1 надлежащим образом извещенный о месте и времени судебного разбирательства, в судебное заседание не явился, о причинах неявки в суд не сообщил, доказательств уважительности причин неявки в суд не представил.

Представитель истца ФИО1 ФИО5, действующий на основании доверенности от 09.11.2020, сроком на два года без права передоверия, надлежащим образом извещенный о месте и времени судебного разбирательства, в судебное заседание не явился, представил заявление, в котором просил рассмотреть дело в его отсутствие и в отсутствие истца, дополнительно представил возражение на отзыв ответчика и дополнения к исковому заявлению, в которых указал, что срок исковой давности истцом не пропущен. Датой, с которой следует исчислять срок исковой давности, считает 14.09.2018, полагая, что течение срока исковой давности прерывается на срок рассмотрение претензии ответчиком.

Ответчик ФИО2 в судебном заседании исковые требования не признал, поддержал доводы, изложенные в отзыве на исковое заявление и дополнении к нему, дополнительно пояснил, что он экспертом не является, определить соответствует ли приобретенная истцом установка требованиям промышленной безопасности он не мог, он занимался только консультированием по подбору оборудования и руководил работами монтажу оборудования, претензий к его работе у ФИО1 не возникало, об отъезде ФИО1 был извещен и не возражал. Заявил о пропуске срока исковой давности по предъявленным требованиям.

Третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора, ФИО4 в судебном заседании полагала, что исковые требования не подлежат удовлетворению, поддержала доводы ответчика.

Руководствуясь ст. 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд счел возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.

Заслушав объяснения ответчика ФИО2, третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора ФИО4, изучив письменные доказательства, суд приходит к следующему.

В соответствии с ч. 1 ст. 158 Гражданского кодекса Российской Федерации сделки совершаются устно или в письменной форме (простой или нотариальной).

В соответствии частью 1 статьи 159 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, для которой законом или соглашением сторон не установлена письменная (простая или нотариальная форма), может быть совершена устно.

По смыслу данной нормы устными могут быть все сделки, для которых закон или договор не требует письменной формы.

Согласно п. 1 ст. 779 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги.

Главой 39 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующей общие положения о возмездном оказании услуг, не предусмотрена норма об установлении письменной формы такого договора.

В соответствии со ст. 309 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями или иными обычно предъявляемыми требованиями.

Судом установлено, что в октябре 2017 года ФИО1 и ФИО2 в устной форме заключен договор, которому ФИО2 обязался оказать ФИО1 услуги по подбору оборудования для переработки углеводородного сырья, осуществить консультационные услуги при монтаже оборудования на территории базы заказчика, техническому согласованию и контролю строительно-монтажных работ, а ФИО1 – оплатить названные услуги.

Во исполнение названных условий договора истец ФИО1 произвел оплату оказанных услуг в сумме 480000 руб.

Из представленных скриншотов переписки ФИО2 с поставщиком оборудования ИП С. посредством электронной почты усматривается, что ИП С. , которому принадлежит адрес электронной почты S ФИО2, которому принадлежит адрес электронной почты M, предоставлял информацию в отношении оборудования по переработке углеводородного сырья, консультировал и представлял характеристику в отношении оборудования. ФИО2 данные характеристики направлял ФИО1 по адресу электронной почты R , осуществлял консультацию по данному оборудованию.

06.12.2017 ИП ФИО1 (покупатель) и ИП С. (поставщик) заключен договор на проектирование, изготовление и поставку оборудования №А-7, по условиям которого поставщик обязуется спроектировать, изготовить и поставить, а покупатель принять и оплатить фракционную установку по переработке углеводородного сырья ФУС-30 в соответствии с техническим заданием (приложение №2) и утвержденным проектом, являющимися неотъемлемой частью данного договора (п.1.1).

После поставки оборудования под руководством ФИО2 произведен его монтаж.

Названные обстоятельства сторонами не оспариваются, подтверждаются объяснениями ФИО2, изложенными в отзыве на исковое заявление в рамках рассмотрения гражданского дела 2-228/2021 по исковому заявлению ФИО1 к ФИО4 о взыскании неосновательного обогащения, в котором ФИО2 принимал участие в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, а также объяснениями ответчика, данными им в судебном заседании при рассмотрении настоящего гражданского дела.

Заявляя рассматриваемые требования, ФИО1 указывает, что ответчик нарушил условия договора, а именно: не присутствовал при испытании и запуске смонтированного оборудования по переработке углеводородного сырья ФУС-30. Кроме того отметил, что приобретенная по рекомендации ФИО2 установка, не соответствует требованиям промышленной безопасности и не может обеспечить безопасную эксплуатацию, что также свидетельствует о некачественно оказанной услуге по подбору оборудования.

С таким доводами суд согласиться не может по следующим основаниям.

В исковом заявлении истец указывает, что по условиям договора в обязанность ФИО2 входило: оказание услуги по подбору оборудования для переработки углеводородного сырья, консультационные услуги при монтаже оборудования, техническое согласование и контроль строительно-монтажных работ.

На необходимость исполнения таких же обязанностей ФИО2 ссылался, возражая против требований, предъявленных к ФИО4 в рамках рассмотрения гражданского дела № 2-228/2021. Аналогичные обязанности указал ответчик ФИО2 и при рассмотрении настоящего дела.

При таких данных, принимая во внимание отсутствие договора на оказание услуг в составленного письменной форме, суд приходит к выводу о том, что присутствие при запуске смонтированного оборудования по переработке углеводородного сырья ФУС-30 в обязанность ФИО2 не входило. Доказательств, которые бы с достоверностью подтверждали согласованность обязанности присутствовать при запуске оборудования истцом не представлено, материалы дела таких сведений не содержат.

В указанной связи суд не усматривает оснований для вывода о том, что отсутствие ФИО2 при испытании и запуске смонтированного оборудования по переработке углеводородного сырья ФУС-30 явилось неисполнением условий договора.

Довод о том, что такая обязанность ФИО2 следовала из договора № А-7 от 12.12.2017, заключенного ИП ФИО1 и ИП С. , несостоятелен.

Пунктом 3.2. договора на проектирование, изготовление и поставку оборудования №А-7 от 12.12.2017 предусмотрено, что представитель покупателя ФИО2 имеет, в том числе право присутствовать при испытании фракционной установки по переработке углеводородного сырья ФУС-30, однако обязанность присутствовать при испытании, указанным договором на ФИО2 не возложена. Кроме того ФИО2 не является стороной по данному договору и том, что он согласился с условиями договора, материалы дела не содержат.

Не является основанием для вывода об оказании ФИО2 услуг ненадлежащего качества и ссылка истца на приобретение оборудования, не отвечающего требованиям промышленной безопасности.

Из дела усматривается, что после проведения работ по установки оборудования по переработке углеводородного сырья ФУС-30 на основании заявки заказчика ИП ФИО1 проведена экспертиза на соответствие данного оборудования требованиям безопасности.

Из заключения экспертизы промышленной безопасности № 01/18-Х от 20.04.2018, проведенной филиалом АО НЦП «Эталон» следует, что по результатам проведенной экспертизы промышленной безопасности установки ФУС-30 заводской №001 и его составных технических устройств, установлено, что установка не соответствует требованиям промышленной безопасности и не может обеспечить безопасную эксплуатацию, поскольку

исполнение установки ФУС-30 по ГОСТ 15150-69, где климатическое условие (У) и категория размещения (1) согласно п. 1.21 инструкции по монтажу и эксплуатации, не соответствует фактическому климатическому району (Дальний Восток, Еврейская Автономная область, г. Биробиджан), где исключает возможность эксплуатации установки в осенне-весенний период (до -20°С);

имеются противоречивые данные по режиму работы установки/сосудов и фактическому исполнению. Согласно инструкции по монтажу и эксплуатации п. 1.21 и паспорту таблица 1, установка имеет исполнение в климатическом исполнении У и минимальные температуры в -20°С, соответственно. В свою очередь, в последнем абзаце п. 4 паспорта установки ФУС-30 указывается, что установка выполнена в исполнении УХЛ-3;

техническая документация на все технические устройства (паспорта и руководство по эксплуатации) не пронумерованы и не прошнурованы;

технические устройства (сосуды работающие под давлением): колонна К-1, заводской № 002; колонна К-2, заводской № 003; сборник готовой продукции, заводской № 004; сборник готовой продукции, заводской № 005; теплообменник, заводской № 006; теплообменник, заводской № 007; теплообменник, заводской № 008; емкость кубовая (печь), заводской № 009; изготовленные по недействующей нормативной документации ГОСТ Р 52630-2006, указанных в п.9 паспортов на сосуды, ОСТ 26-291-94 п.2, п.9, п. 10, п. 11 паспорта установки ФУС-30 и п.2 паспортов на сосуды;

в п.2 паспорта установки ФУС-30 указано не действующее правило ПБ 09-563-03;

в п.7 паспорта установки ФУС-30 указано не верные ГОСТ 9572-63 и ГОСТ 14994-74;

паспорта на сосуды не соответствуют приложение С, Т согласно /7/. Отсутствуют часть характеристик сосудов. Титульные листы паспортов не соответствуют ни одному из приложений, приложение Т или же приложение С, согласно /7/. Определить будет ли сосуды работать под вакуумом или нет, после выбрать соответствующую форму паспорта. Согласно инструкции по монтажу и эксплуатации ФУС-30, под налив работает техническое устройство - сборник готовой продукции;

отсутствуют чертежи сосудов: колонна К-1, заводской № 002; колонна К-2, заводской № 003; сборник готовой продукции, заводской № 004; сборник готовой продукции, заводской № 005; теплообменник, заводской № 006; теплообменник, заводской № 007; теплообменник, заводской № 008; емкость кубовая (печь), заводской № 009, согласно приложение С, Т, /7/, согласно ГОСТам ЕСКД;

в сборочном чертеже установки (идет отдельно от паспорта установки!) и чертежах на каждый сосуд, а также фактическим данным, не соответствия форм сосудов. На сборочном чертеже сосуды имеют эллиптическую форму днищ, по факту сосуды имеют плоские днища;

схемы сосудов (приложенные в паспортах на сосуды) оформлены не надлежащим образом и не заполнены. Оформить согласно ЕСКД. Также в схемах указаны не действующие нормативно-технические документы;

в документации на установку ФУС-30 отсутствуют сведения, что сборка и монтаж должны производиться с применением сварки, соответственно с привлечением сторонних организаций, имеющих на эти работы разрешительные документы;

отсутствуют руководства по эксплуатации сосудов: заводские № 002-009, согласно приложениям С, Т, /7/;

отсутствуют расчеты на прочность сосудов: заводские № 002-009, согласно приложениям С, Т, /7/;

отсутствуют схемы мест контроля сварных соединений указанных в п.5 паспортов на сосуды: заводские № 002-009;

отсутствуют: а) технологическая схема установки, б) схема подключения устройств (сосудов) и режима работы установки, в) схема обвязки трубопроводов установки п. 4.3/4/, п. 2.5/3/;

в паспортах на сосуды заводские №№002-008, разные данные по толщинам. В п. 3. паспортов на данные сосуды указаны материалы и толщины из которых изготовлены сосуды имеют отличную величину от толщин, указанных в схемах на сосуды;

на всех сосудах фактически отсутствуют люки/смотровые лючки, для осмотров и обслуживания, согласно п.2.4.1, п.2.4.3. /6/, п.4.3.1 /7/. В паспорте же п. 3 паспорта ФУС-30, указано что конструкция предусматривает данную возможность; в требованиях к монтажу п.7 паспорта установки ФУС-30, указан котёл, который не предусмотрен в установке конструктивно;

на всех сосудах отсутствует маркировка (табличка), согласно п. 10.1/7/;

отсутствуют манометры и предохранительные клапаны на сосудах, согласно п. 307,316/5/;

указатели уровня налива продукта на сосудах не соответствуют заявленным типам. Согласно схемам на сосуды и самой установки ФУС-30, предусмотрены указателей уровня прямого действия (со смотровым окном). По факту предоставлены электронные с преобразователями и сигнализаторами;

насосы НМШ 2-40-1,6/16 на 1,5кВт (зав. №№931, 932, 933) и КМ 40-32-160 на 1,1 кВт (зав. №№ 0111, 0112), не соответствуют рабочим параметрам установки ФУС-30 по температурным режимам; система КИПиА (сигнализаторы, уровнемеры) не соответствует характеристикам установки, по температурному режиму п.3.44 /4/;

на сосудах: сборник готовой продукции, заводской № 004; сборник готовой продукции, заводской № 005, емкость кубовая (печь), заводской № 009 отсутствуют технологические отверстия/штуцера/фланцевые соединения для подключения указателей уровня налива продукта;

на сосудах отсутствуют места для установок термометров;

на фланцевых соединения элементов сосудов отсутствуют крепежные элементы;

отсутствуют сведения о трубопроводной обвязке всей установки ФУС-30. Не указано согласно по каким правилам, нормам, ГОСТам и т.п. подбирать трубы и изготовлять данную обвязку установки;

заводская табличка установки ФУС-30 не соответствует паспортным данным на установку. Разные заводские номера установки по паспорту и занесенные в табличку; электроприборы не соответствуют ПУЭ. Неверно подобраны автоматические выключатели, завышены характеристики.

Вместе с тем сам по себе факт поставки некачественного оборудования поставщиком не свидетельствует о том, что ответчик оказал некачественную услугу по консультированию при выборе оборудования, его приемке и монтаже. Недостатки поставленного оборудования выявились лишь после произведенных экспертами испытаний. Доказательств тому, что ФИО2 является экспертом и мог определить соответствует ли установка требованиям промышленной безопасности, в деле нет, истцом таких доказательств не представлено. Кроме того выводов о том, что выявленные недостатки возникли вследствие некачественного монтажа оборудования, в экспертном заключении не имеется.

Таким образом, с учетом оснований заявленных требований, суд приходит к выводу, что доказательств нарушения ФИО2 условий устного договора стороной истца не представлено, а потому оснований для удовлетворения иска не имеется.

При рассмотрении дела ответчиком заявлено о пропуске срока исковой давности.

Разрешая данное ходатайство, суд приходит к следующему.

В соответствии со ст. 195 Гражданского кодекса Российской Федерации исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Согласно п. 1 ст. 196 Гражданского кодекса Российской Федерации общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со статьей 200 настоящего Кодекса.

В силу п. п. 1, 2 ст. 200 Гражданского кодекса Российской Федерации если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. По обязательствам с определенным сроком исполнения течение срока исковой давности начинается по окончании срока исполнения.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Определении от 03.11.2006 № 445-О, институт исковой давности в гражданском праве имеет целью упорядочить гражданский оборот, создать определенность и устойчивость правовых связей, дисциплинировать их участников, способствовать соблюдению хозяйственных договоров, обеспечить своевременную защиту прав и интересов субъектов гражданских правоотношений, поскольку отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты нарушенных гражданских прав приводило бы к ущемлению охраняемых законом прав и интересов ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могли бы заранее учесть необходимость собирания и сохранения значимых для рассмотрения дела сведений и фактов. Применение судом по заявлению стороны в споре исковой давности защищает участников гражданского оборота от необоснованных притязаний и одновременно побуждает их своевременно заботиться об осуществлении и защите своих прав.

О том, что установка ФУС-30 не соответствует требованиям промышленной безопасности и не может обеспечить безопасную эксплуатацию ФИО1 узнал, получив результаты экспертизы промышленной безопасности от 20.04.2018. То есть с указанной даты истец ФИО1 знал о нарушении своего права, а, следовательно, с 20.04.2018 подлежит исчислению срок исковой давности, которой истек 20.04.2021.

Настоящее исковое заявление направлено почтой в Северский городской суд Томской области 19.05.2021, что следует из информации по приему почтовой корреспонденции от представителя истца ФИО5 и подтверждается отчетом об отслеживании почтовых отправлений Почты России. Таким образом, на момент подачи иска срок исковой давности истцом пропущен.

Довод представителя истца о том, что срок исковой давности не пропущен, поскольку ответчику 25.03.2021 направлено требование возвращении денежных средств, что представитель истца рассматривает как действие по соблюдению досудебного порядка, продлевающие срок исковой давности, не может быть принят во внимание.

Пунктом 3 статьи 202 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что если стороны прибегли к предусмотренной законом процедуре разрешения спора во внесудебном порядке (процедура медиации, посредничество, административная процедура и т.п.), течение срока исковой давности приостанавливается на срок, установленный законом для проведения такой процедуры, а при отсутствии такого срока - на шесть месяцев со дня начала соответствующей процедуры.

Статьей 198 этого же Кодекса установлено, что сроки исковой давности и порядок их исчисления не могут быть изменены соглашением сторон. Основания приостановления и перерыва течения сроков исковой давности устанавливаются данным кодексом и иными законами.

Согласно пункту 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности», течение срока исковой давности приостанавливается, если стороны прибегли к несудебной процедуре разрешения спора, обращение к которой предусмотрено законом, в том числе к обязательному претензионному порядку. В этих случаях течение исковой давности приостанавливается на срок, установленный законом для проведения этой процедуры, а при отсутствии такого срока - на шесть месяцев со дня начала соответствующей процедуры.

По смыслу приведенных выше норм права и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации течение срока исковой давности приостанавливается при проведении внесудебной процедуры разрешения спора, установленной законом.

Между тем, действующее законодательство не предусматривает обязательный досудебный порядок урегулирования споров, вытекающих из договоров об оказании услуг, а направление ФИО2 требования о возвращении денежных средств не является процедурой разрешения спора во внесудебном порядке в понимании положений п. 3 ст. 202 Гражданского кодекса Российской Федерации. Следовательно, срок исковой давности в связи с направлением ответчику претензии не приостанавливался.

Таким образом, учитывая, что истцом пропущен срок исковой давности, требование ФИО1 о взыскании с ФИО2 денежных средств, уплаченных за некачественно оказанные услуги, не подлежит удовлетворению.

Учитывая, что в удовлетворении требования о взыскании денежных средств за некачественные услуги отказано, производные требования о взыскании процентов, а также требование о компенсации морального вреда удовлетворению не подлежат.

В связи с отказом в удовлетворении иска, оснований для взыскания с ответчика расходов, связанных с подачей иска, не имеется.

Руководствуясь статьями 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд

решил:

исковые требования ФИО1к ФИО2о взыскании денежных средств за некачественные услуги, процентов, компенсации морального вреда оставить без удовлетворения.

Решение может быть обжаловано в течение месяца со дня принятия решения суда в окончательной форме путем подачи апелляционной жалобы в Томский областной суд через Северский городской суд Томской области.

Председательствующий М.В. Бершанская

УИД 70RS0009-01-2021-001646-95