Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению Попова ФИО8 к ФИО2 ФИО9 о взыскании неосновательного обогащения, судебных расходов,

установил:

ФИО1 обратился в суд с иском к ФИО2, просил взыскать с ответчика в его пользу сумму неосновательного обогащения в размере 10000000 руб., расходы на оплату государственной пошлины – 58200 руб. В обоснование исковых требований указал, что ДД.ММ.ГГГГ года между ним и ответчиком был заключен меморандум взаимопонимании в отношении сделки купли-продажи общества с ограниченной ответственностью «Промышленный сельскохозяйственный банк» (далее – ООО «Промсельхозбанк»), по условиям которого стороны договорились о заключении в будущем сделок, направленных на приобретение истцом у ответчика доли в уставном капитале данного общества в размере 100 % по цене, определяемой в п. 1 раздела 2 меморандума, с внесением аванса в размере 10000000 руб. в срок до 23 мая 2017 года, со сроком совершения сделки – до 10 июня 2017 года. ДД.ММ.ГГГГ года истец платежным поручением № 1611 перечислил на счет ответчика оплату долей в уставном капитале
ООО «Промсельхозбанк» денежные средства в размере 10000000 руб., полагая, что договор купли-продажи будет совершен в ближайшее время в оговоренные сторонами сроки. Указание в назначении платежа «возврат займа по договору б/н от
17 апреля 2017 года» явилось следствием допущенной технической ошибки в оформлении платежного поручения, что подтверждается отсутствием каких-либо иных, кроме меморандума, договорных отношений между сторонами. До настоящего времени сделка купли-продажи долей в уставном капитале ООО «Промсельхозбанк» между сторонами не заключена. Кроме того, из сведений о данном юридическом лице по состоянию на
15 июня 2018 года истцу стало известно, что ответчику принадлежит доля в уставном капитале ООО «Промсельхозбанк» только в размере 10 %, а не 100 %, как указывал ФИО2 при подписании меморандума. 10 октября 2017 года ФИО1 направил в адрес ответчика претензию о возврате авансового платежа, однако до настоящего времени денежные средства не возвращены, удерживаются ответчиком без наличия каких-либо законных оснований.

От ответчика поступили возражения на исковое заявление, в которых он просит в удовлетворении исковых требований отказать в полном объеме. В доводах возражений указано на то, что истцом не представлено в материалы дела доказательств, подтверждающих факт неосновательного обогащения. Утверждение о том, что денежные средства в сумме 10000000 руб. были перечислены ФИО1 на банковский счет ответчика в оплату долей в уставном капитале ООО «Промсельхозбанк» на основании меморандума о взаимопонимании в отношении сделки купли-продажи банка, не соответствует действительности в виду того, что денежные средства в действительности были перечислены в счет исполнения договора займа, заключенного между ответчиком и истцом 17 апреля 2017 года. Указанное обстоятельство подтверждается самим истцом, предоставившим платежное поручение от ДД.ММ.ГГГГ года № №, в котором в качестве основания платежа ФИО1 указано «возврат займа по договору б/н от
17 апреля 2017 года». В настоящее время в виду того, что обязательства по договору займа были истцом исполнены надлежащим образом, а после погашения долга по договору займа прошло более года, договор займа не сохранился. При этом представленными доказательствами подтверждена реальная платежеспособность ответчика на момент предоставления займа истцу. Утверждение истца, о том, что указание в назначении платежа «возврат займа по договору б/н от 17 апреля 2017 года» явилось следствием допущенной технической ошибки в оформлении платежного поручения № №, свидетельствует об осуществлении гражданских прав истцом исключительно с намерением причинить ответчику вред, то есть с заведомо недобросовестным осуществлением гражданских прав, направленным на безосновательное взыскание денежных средств. Данное указание назначения платежа не может являться технической ошибкой, поскольку произведенная оплата являлась исполнением обязанностей истца по реальному договору займа, а кроме того при осуществлении платежа банком, осуществляющим операцию по перечислении денежных средств, в силу требований действующего законодательства не могли быть не затребованы доказательства, обосновывающие перечисление денежных средств в столь крупном размере, а следовательно, истцом для осуществления вышеуказанного перевода денежных средств в обязательном порядке был предоставлен банку договор займа от 17 апреля 2017 года. В
ст. 6 Федерального закона от 07 августа 2001 года № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» предусмотрено, что операция с денежными средствами или иным имуществом подлежит обязательному контролю, если сумма, на которую она совершается, равна или превышает 600000 руб. либо равна сумме в иностранной валюте, эквивалентной
600000 руб. или превышает ее, а по своему характеру данная операция относится к операции по банковским счетам (вкладам). Сведения об операциях с денежными средствами или иным имуществом, подлежащих обязательному контролю, представляются непосредственно в уполномоченный орган организациями, осуществляющими операции с денежными средствами или иным имуществом. В
п. 14 ст. 7 указанного федерального закона на клиентов кредитной организации возложена обязанность предоставлять организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом, информацию, необходимую для исполнения указанными организациями требований настоящего Федерального закона, включая информацию о своих выгодоприобретателях, учредителях (участниках) и бенефициарных владельцах. Таким образом, вышеперечисленные нормы права обязывали ФИО1 для осуществления перевода денежных средств на счет ответчика предоставить банку договор займа от ДД.ММ.ГГГГ года. В противном случае ему было бы отказано в осуществлении перевода денежных средств. Вышеуказанные обстоятельства свидетельствуют о том, что истец, действуя недобросовестно, намеренно скрывает договор займа, по которому был произведен платеж ответчику, с намерением причинить ущерб. Меморандум о взаимопонимании в отношении сделки купли-продажи ООО «Промсельхозбанк» от
ДД.ММ.ГГГГ года не является доказательством, отвечающим признакам относимости, устанавливающим правоотношения между сторонами, касающиеся обязательств по оплате денежных средств. Никакого дополнительного соглашения в соответствии с положениями меморандума, регулирующего форму вносимого аванса, а также содержащего информацию о банковских реквизитах, на которые следует перечислять денежные средства, в случае принятия сторонами условия, о том, что аванс должен быть внесен в форме денежных средств, между сторонами не заключалось. Более того, в меморандуме содержится условие, согласно которому он не является документом, влекущим возникновение юридических прав и обязанностей сторон, а устанавливает общие принципы и предполагаемые условия оформления будущей сделки, в том числе для целей дальнейшего обсуждения и облегчения подготовки договора или соглашений и других юридических документов, необходимых для совершения сделки, оговоренной в настоящем меморандуме. Кроме того, тот факт, что в представленном истцом меморандуме никоим образом не урегулирован вопрос, касающийся порядка возврата аванса, в случае его уплаты, свидетельствует о рамочном характере указанного меморандума и при отсутствии дополнительного соглашения, регулирующего согласование формы оплаты аванса, подтверждает безденежность обязательства истца.

Истцом был представлен письменный отзыв на возражения, в котором он указывает на то, что в соответствии с условиями заключенного ДД.ММ.ГГГГ года между сторонами меморандума о взаимопонимании в отношении сделки купли-продажи
ООО «Промсельхозбанк» истец в этот же день перечислил на счет ответчика авансовый платеж для оплаты долей в уставном капитале банка в размере 10000000 руб., полагая, что договор купли-продажи будет заключен в ближайшее время до 10 июня 2017 года. Однако сделка по передаче истцу права собственности на доли в уставном капитале банка в установленные меморандумом сроки не была совершена и действия, направленные на совершение такой сделки, ответчиком не предпринимались. ФИО2, зная о безосновательности получения им денежных средств, в добровольном порядке не возвратил их истцу. При этом истец при предоставлении платежного поручения о переводе денежных средств в материалы дела не подтверждал наличие договора займа между сторонами, напротив, в иске прямо указано, что договор займа, на который ссылается ответчик, не существовал как в предшествующий, так и в последующие после 17 апреля 2017 года периоды, а наименование платежа указано неверно вследствие допущенной технической ошибки в оформлении платежного поручения. Надлежащим доказательством существования обязательственных отношений из договора займа между гражданами, сумма которого превышает 1000000 руб. может являться оригинал договора займа, заключенного в письменной форме, оригинал расписки заемщика или иного документа, удостоверяющего передачу ему займодавцем определенной денежной суммы. Однако ответчик не представил в подтверждение своих возражений ни одного из вышеперечисленных документов, указав, что они, в отсутствие с его стороны должной осмотрительности, утеряны, Представленная ФИО2 справка об обороте денежных средств за период с 01 марта 2016 года по 31 марта 2017 года и остатке на
01 апреля 2017 года в размере 0,00 руб. по счету ответчика, то есть накануне заключения договора займа, на который ссылается истец в обоснование своих требований, может лишь свидетельствовать об отсутствии у ответчика денежных средств в достаточном размере для предоставления их в заем другим лицам в указанный период времени. При этом, в случае, если бы договор займа существовал в действительности, ФИО2, ссылающийся на указанный банковский документ, мог бы предоставить иные доказательства выдачи займа в безналичной форме, а именно заверенную соответствующим банком выписку по счету ответчика, либо платежное поручение о перечислении суммы займа истцу. Само утверждение о том, что в наименовании назначении платежа допущена ошибка, не может быть доказательством злоупотребления правом, поскольку истец представил доказательства, подтверждающие цель перечисления денежных средств, а ответчик в свою очередь не смог предоставить доказательств, обуславливающих его позицию. В соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 6 Федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступных путем, и финансированию терроризма» обязательному контролю подлежат операции по банковским счетам (вкладам), а именно: открытие вклада (депозита) в пользу третьих лиц с размещением в него денежных средств в наличной форме; перевод денежных средств за границу на счет (вклад), открытый на анонимного владельца, и поступление денежных средств из-за границы со счета (вклада), открытого на анонимного владельца; зачисление денежных средств на счет (вклад) или списание денежных средств со счета (вклада) юридического лица, период деятельности которого не превышает трех месяцев со дня его регистрации, либо зачисление денежных средств на счет (вклад) или списание денежных средств со счета (вклада) юридического лица в случае, если операции по указанному счету (вкладу) не производились с момента его открытия. Учитывая, тот факт, что безналичный перевод 10000000 руб. ответчику не относится ни к одному из вышеперечисленных видов банковских операций, кредитная организация, которая исполняла поручение ФИО1, не была обязана запрашивать договор займа, а истец не был обязан его предоставлять. Более того, ФИО1 имел статус VIP-клиента в данной кредитной организации, в связи с чем дополнительных оснований у работников банка запрашивать документы по указанной операции в целях реализации мер по внутреннему контролю не возникало. Согласно п. 2 раздела III меморандума покупатель должен внести аванс в размере 10000000 руб. Данное условие меморандума сформировано сторонами с целью получения продавцом подтверждения действительности намерений покупателя по приобретению долей в уставном капитале банка. Перечислив денежные средства на счет ФИО2, истец рассчитывал на исполнение ответчиком договоренностей, достигнутых сторонами при подписании меморандума, однако сделка по передаче истцу права собственности на доли в уставном капитале банка в сроки и в порядке, предусмотренные меморандумом, не была совершена и действия, направленные на совершение такой сделки, ответчиком не предпринимались. Кроме того, из сведений о юридическом лице ООО «Промсельхозбанк», содержащихся в Едином государственном реестре юридических лиц по состоянию на 05 декабря 2017 года, истцу стало известно, что ответчику принадлежит доля в уставном капитале данного банка размером 10 % уставного капитала, а не 100 %, как подтвердил ответчик и из чего исходил истец при подписании меморандума. Таким образом, договор купли - продажи долей в уставном капитале банка на условиях, определенных в меморандуме, не может быть заключен, поскольку ответчик ввел истца в заблуждение относительно размера принадлежащей ему доли в уставном капитале. Банковские реквизиты были переданы ответчиком истцу на простом бумажном носителе в день заключения меморандума и оплаты аванса, а безналичная форма оплаты аванса согласована сторонами устно. В противном случае, ответчик, действуя добросовестно, вернул бы полученные денежные средства. В действующем законодательстве РФ не содержится императивных норм о порядке согласования условий о возврате аванса, вместе с тем само понятие аванса не предусматривает необходимости согласовывать порядок его возврата, так как при добросовестном поведении участников гражданских правоотношений, аванс, являющийся одним из способов обеспечения обязательств, должен остаться у принимающей стороны в случае успешной реализации сделки, по которой он был уплачен. Спорные денежные средства были перечислены ФИО1 ответчику 23 мая 2017 года, то есть в день заключения меморандума, в размере и в срок, установленный этим меморандумом. При этом ответчик не может подтвердить существование и действительность заемных отношений в любой период времени, равно как и не может подтвердить условий, при которых данные денежные средства могли быть переданы им истцу в качестве займа, а сам факт выдачи займа незнакомому лицу в указанном размере на месячный срок в отсутствие какого-либо обеспечения не соответствует обычаям делового оборота нашего времени.

В судебном заседании представитель истца ФИО3 поддержал исковые требования в полном объеме, дал пояснения, аналогичные изложенному в иске и отзыве на возражения ответчика, просил исковые требования удовлетворить в полном объеме.

Представитель ответчика Михайлова С.В. в судебном заседании исковые требования не признала, дала пояснения, аналогичные по содержанию письменным возражениям, просила в удовлетворении исковых требований отказать.

Стороны, извещенные о времени и месте судебного разбирательства надлежащим образом, в судебное заседание не явились, в их интересах действуют представители, истец просил рассмотреть дело без его участия, ответчик о причинах неявки не сообщил, ходатайств об отложении дела слушанием от них не поступало, в связи с чем суд, учитывая мнение представителей сторон, полагает возможным на основании положений ч.ч. 3, 5 ст. 167 ГПК РФ рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

Заслушав объяснения участников процесса, изучив материалы дела, исследовав письменные доказательства, суд приходит к выводу об удовлетворении исковых требований по следующим основаниям.

В силу ст.ст. 12, 56 ГПК РФ правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений.

В соответствии с п. 1 ст. 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество.

На основании п. 1 ст. 1103 ГК РФ правила, предусмотренные гл. 60 ГК РФ (обязательства вследствие неосновательного обогащения), подлежат применению также к требованиям одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством.

Таким образом, для возникновения обязательств из неосновательного обогащения необходимы приобретение или сбережение имущества за счет другого лица, отсутствие правового основания такого сбережения или приобретения, отсутствие обстоятельств, предусмотренных ст. 1109 ГК РФ.

Для того чтобы констатировать неосновательное обогащение в соответствии с
п. 1 ст. 1102 ГК РФ необходимо отсутствие у лица оснований (юридических фактов), дающих ему право на получение имущества. Такими основаниями могут быть договоры, сделки, причинение вреда другому лицу, действия граждан и юридических лиц и иные предусмотренные ст. 8 ГК РФ основания возникновения гражданских прав и обязанностей.

Для подтверждения факта возникновения обязательства из неосновательного обогащения истец должен доказать наличие в совокупности следующих обстоятельств: сбережение имущества (неосновательное обогащение) на стороне приобретателя; возникновение убытков на стороне потерпевшего, являющихся источником обогащения приобретателя (обогащение за счет потерпевшего); отсутствие надлежащего правового основания для наступления указанных имущественных последствий. Недоказанность хотя бы одного из перечисленных обстоятельств влечет отказ в удовлетворении иска о взыскании неосновательного обогащения.

В соответствии с п. 2 ст. 1102 ГК РФ правила, предусмотренные настоящей главой, применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли.

Судом на основании представленных по делу доказательств установлено и не оспаривалось сторонами, что 23 мая 2017 года между ФИО1 (покупателем) и
ФИО2 (продавцом) был заключен меморандум о намерении совершить сделку по приобретению ООО «Промсельхозбанк», согласно которому покупатель приобретет у продавца пакет акций в размере 100 % по цене, определяемой в соответствии с разделом 2 меморандума.

В силу п. 2 раздела 3 меморандума стороны договорились, что после подписания данного меморандума в срок до 2 мая 2017 года покупатель ФИО1 вносит аванс в размере 10000000 руб. в согласованной сторонами форме, при этом в п. 1 этого же раздела установлено, что стороны приложат все усилия, чтобы договор купли-продажи долей банка (предварительный и основной) были согласованы сторонами в срок не позднее
01 июня 2017 года, а в п. 4 раздела 1 закреплено, что стороны ожидают, что сделка будет завершена не позднее 10 июня 2017 года. Под завершением сделки понимается получение стороной продавца ФИО2 денежных средств за пакет в полном объеме, а стороной покупателя ФИО1 – прав собственности на пакет акций.

В заключительных положениях в разделе 4 определено, что настоящий меморандум не является документом, влекущим возникновение юридических прав и обязанностей сторон, устанавливает общие принципы и предполагаемые условия оформления будущей сделки, в том числе для целей дальнейшего обсуждения и облегчения подготовки договоров и/или соглашений и других юридических документов, необходимых для совершения сделки, оговоренной в меморандуме, который вступает в силу в день его подписания.

Оценивая в соответствии с положениями ст. 67 ГПК РФ письменное доказательство, а именно меморандум, суд приходит к выводу о том, что между ФИО1 со стороны покупателя и ФИО2 со стороны продавца 23 мая 2017 года был заключен меморандум, которым согласованы условия осуществления действий, свидетельствующих и направленных на реализацию намерения по заключению договора купли-продажи пакета акций ООО «Промсельхозбанк», в том числе по внесению авансового платежа, его размера и срока уплаты.

Согласно платежному поручению № 1611 ФИО1 23 мая 2017 года перечислил в безналичном порядке ФИО2 денежные средства в размере 10000000 руб. Данное обстоятельство также подтверждается выписками с банковских счетов истца и ответчика, не оспаривалось сторонами в ходе рассмотрения дела.

В данном платежном поручении № № в качестве назначения платежа указано «возврат долга по договору б/н от 17 апреля 2017 года».

Истцом в иске заявлено, что данное назначение платежа было отражено в платежном поручении ошибочно. При этом обращено внимание на то, что меморандумом о взаимопонимании от 23 мая 2017 года был установлен конфиденциальный режим ведения переговоров по заключению договора купли-продажи ООО «Промсельхозбанк» и подписанию данного меморандума во избежание причинения убытков банку, о чем указано в тексте самого меморандума, вследствие чего указание в назначении платежа фактических данных привело бы к нарушению достигнутых между сторонами договоренностей о сохранении совершаемых действий в тайне.

При этом сторона ответчика, оспаривая обоснованность заявленных исковых требований, ссылалась на наличие долговых обязательств, оформленных договором займа от 17 апреля 2017 года, по условиям которого ФИО2 в указанную дату наличными денежными средствами ФИО1 была передана в долг сумма в размере 10000000 руб. сроком на 12 месяц без начисления процентов за пользование займом, однако срок возврата был нарушен истцом на неделю в связи с возникшими трудностями, возврат займа был осуществлен в безналичной форме 23 мая 2017 года.

Суд признает указанную позицию ответчика несостоятельной в связи со следующим.

В соответствии со ст. 434 ГК РФ договор может быть заключен в любой форме, предусмотренной для совершения сделок, если законом для договоров данного вида не установлена определенная форма. Если стороны договорились заключить договор в определенной форме, он считается заключенным после придания ему условленной формы, хотя бы законом для договоров данного вида такая форма не требовалась.

В ст. 807 ГК РФ установлено, что по договору займа одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества. Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей.

Согласно ст. 808 ГК РФ договор займа между гражданами должен быть заключен в письменной форме, если его сумма превышает не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда. В подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему займодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.

По смыслу ст. 162 ГК РФ несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства.

В силу ст. 60 ГПК РФ обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами.

Стороной ответчика письменный договор займа от 17 апреля 2017 года суду не представлен, указано на его утрату после принятия исполнения обязательств от должника. При этом ФИО1 отрицал факт наличия каких-либо денежных обязательств перед ФИО2, кроме как по заключенному между ними меморандуму от
23 мая 2017 года. Письменных доказательств, свидетельствующих о наличии долговых обязательств между сторонами, возникших 17 апреля 2017 года, в том числе передачи денежных средств в сумме 10000000 руб. от ответчика истцу, суду в нарушение требований ст.ст. 12, 56, 60 ГПК РФ не представлено.

Одновременно с этим в опровержение позиции ФИО2 о наличии у ФИО1 долговых обязательств перед ним вследствие отсутствия необходимости в получении займа и самостоятельной платежеспособности ФИО1 на указанную дату совершения договора займа – 17 апреля 2017 года в материалы дела представлена выписка по счету истца, согласно которой 10 апреля 2017 года на его счет были зачислены денежные средства в размере 62545585,30 руб., по состоянию на 20 мая 2017 года остаток денежных средств на счете составлял 213000000 руб.

Вместе с тем из представленных в материалы дела письменных доказательств, в том числе сведений по счетам ФИО2, не усматривается, что у него на указанную им дату заключения договора займа с истцом – 17 апреля 2017 года имелись денежные средства в размере 10000000 руб. для передачи их в долг.

При таких обстоятельствах суд признает недоказанным факт наличия между сторонами заключенного договора займа от 17 апреля 2017 года, каких-либо долговых обязательств ФИО1 перед ФИО2 на основании такого договора, во исполнение которых истцом 23 мая 2017 года были перечислены спорные денежные средства.

Доводы стороны ответчика об обязанности ФИО1 при перечислении в безналичной форме суммы в размере 10000000 руб. на счет ФИО2 предоставить в банк документ, являющийся основанием такого перечисления, в соответствии с требованиями Федерального закона от 07 августа 2001 года № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» суд не принимает во внимание, поскольку в силу
ст. 6 указанного закона обязательному контролю подлежат операции по банковским счетам (вкладам), а именно: открытие вклада (депозита) в пользу третьих лиц с размещением в него денежных средств в наличной форме; перевод денежных средств за границу на счет (вклад), открытый на анонимного владельца, и поступление денежных средств из-за границы со счета (вклада), открытого на анонимного владельца; зачисление денежных средств на счет (вклад) или списание денежных средств со счета (вклада) юридического лица, период деятельности которого не превышает трех месяцев со дня его регистрации, либо зачисление денежных средств на счет (вклад) или списание денежных средств со счета (вклада) юридического лица в случае, если операции по указанному счету (вкладу) не производились с момента его открытия. Осуществленный истцом платеж к перечисленным категориям операций не относится, в связи с чем у банка отсутствовала обязанность по истребованию у ФИО1 документа, на основании которого были перечислены денежные средства ответчику. Банковская или иная кредитная организация имеет право в случае необходимости потребовать предоставления такого документа – основания совершения банковской операции, при этом представленными в материалы дела доказательствами не подтверждается, что АО «Русский международный банк» таким правом при переводе денежных средств ФИО1 23 мая 2017 года воспользовался.

Исходя из анализа буквального толкования условий меморандума от
23 мая 2017 года, изложенных в п. 2 раздела 3 об обязанности покупателя ФИО1 внести продавцу ФИО2 в срок до 23 мая 2017 года аванс в размере
10000000 руб., а именно размера авансового платежа и срока его внесения, даты и суммы перечисленных истцом на счет ответчика денежных средств, отсутствия между сторонами подтвержденных в определенном законом порядке иных денежных обязательств, суд признает установленным факт перечисления ФИО1 на счет ФИО2
23 мая 2017 года платежным поручением № 1611 авансового платежа в размере
10000000 руб. во исполнение достигнутых предварительных договоренностей по заключению договора купли-продажи ООО «Промсельхозбанк», оформленных меморандумом о взаимопонимании от 23 мая 2017 года, а указание назначения платежа «возврат долга по договору займа б/н от 17 апреля 2017 года» – допущенной технической ошибкой при оформлении платежного поручения.

Из выписки из Единого государственного реестра юридических лиц следует, что по состоянию на 15 июня 2018 года договор купли-продажи ООО «Промсельхозбанк» между сторонами в соответствии с подписанным ими меморандумом не заключен. Данное обстоятельство, а именно факт невыполнения ФИО2 договоренностей, достигнутых при подписании 23 мая 2017 года меморандума, было подтверждено в ходе рассмотрения дела сторонами и не оспаривалось ответчиком.

С учетом изложенного, принимая во внимание, что у ФИО2 вследствие несовершения сделки купли-продажи ООО «Промсельхозбанк» в соответствии с достигнутыми договоренностями по меморандуму о взаимопонимании от 23 мая 2017 года отсутствовали основания для сохранения авансового платежа в размере 10000000 руб., перечисленного 23 мая 2017 года ФИО1, какие-либо иные обязательства между сторонами, во исполнение которых денежные средства могли быть сбережены ответчиком отсутствуют, суд признает спорные денежные средства неосновательным обогащением ФИО2, в связи с чем исковые требования ФИО1 к нему о взыскании данного неосновательного обогащения с ответчика суд признает обоснованными и подлежащими удовлетворению.

В силу ч. 1 ст. 98 ГПК РФ стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает возместить с другой стороны все понесенные по делу судебные расходы.

Платежным поручением от 26 декабря 2017 года № 17 подтверждается факт оплаты истцом при подаче иска в суд государственной пошлины в размере 58200 руб.

Учитывая, что исковые требования ФИО1 к ФИО2 удовлетворены в полном объеме, в соответствии со ст. 98 ГПК РФ, ст. 333.19 Налогового кодекса РФ суд полагает необходимым взыскать с ответчика в пользу истца расходы по оплате государственной пошлины в указанном размере.

На основании вышеизложенного и руководствуясь ст.ст. 194-199 ГПК РФ, суд

решил:

исковые требования Попова ФИО10 к ФИО2 ФИО11 о взыскании неосновательного обогащения, судебных расходов удовлетворить.

Взыскать с ФИО2 ФИО12 в пользу Попова ФИО13 неосновательное обогащение в размере 10000000 (десяти
миллионов) руб., расходы по оплате государственной пошлины – 58200 (пятьдесят восемь тысяч двести) руб.

На решение суда может быть подана апелляционная жалоба в Саратовский областной суд через Фрунзенский районный суд г. Саратова в течение месяца со дня изготовления мотивированного решения – 21 августа 2018 года.

Судья О.В. Степаненко