Гражданский кодекс часть 1

при секретаре ФИО10, рассмотрев в открытом судебном заседании в помещении Андроповского районного суда гражданское дело по иску ФИО1 к ФИО2, ФИО5, ФИО6, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей, ФИО7, ФИО3, о признании договора купли-продажи недействительным и применении последствий недействительности сделки.

У С Т А Н О В И Л:

18 октября 2018 года ФИО1 обратилась в Андроповский районный суд с иском к ФИО2 о признании договора купли-продажи недействительным и применении последствий недействительности сделки.

Впоследствии судом к участию в деле в качестве соответчиков привлечены ФИО5, ФИО6, действующая в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей, ФИО3, ФИО3, а также орган опеки и попечительства администрации Андроповского муниципального района и Управление Росреестра по Ставропольскому краю и ООО "Новый адрес" в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельные исковые требования относительно предмета спора.

В обоснование заиленных исковых требований истец указала, что 06 марта 1995 года зарегистрировала брак с ФИО4 В период совместного проживания и за счет общих денежных средств ими на основании договора купили-продажи от 05 апреля 2000 года были приобретены домовладение и земельный участок, расположенные по <адрес>. Право собственности на указанных объекты недвижимости было зарегистрировано на имя ФИО4 В связи необходимостью проведения операции на сердце в октябре 2016 года она уехала в <адрес> и возвратилась обратно в ноябре 2017 года. При этом по просьбе своей племянницы ФИО5 она стала проживать у нее в селе Курсавка и ухаживать за ее детьми, периодически навещая мужа. В июле 2018 года она вернулась к супругу, со слов которого ей стало известно, что их общий дом и земельный участок он продал ее племяннику ФИО2 для того, чтобы он мог "обналичить" средства материнского капитала. При этом он пообещал мужу, что через несколько месяцев переоформит все обратно. Заключая указанный договор, ФИО4 нотариального согласия на продажу спорных объектов от нее не получал. Более того, в последствии он пояснил, что никаких денежных средств от ФИО2 он не получал, а указание в договоре на их получение носило формальный характер. Таким образом, на основании оспариваемой сделки она лишилась единственного жилого помещения пригодного для проживания, хотя до настоящего времени проживает в нем и несет бремя его содержания, оплачивая коммунальные услуги и необходимые налоги. 17 сентября 2018 года она обратилась в полицию с заявлением о привлечении ФИО2 к уголовной ответственности, однако в этом ей было отказано, за отсутствием в его действиях состава преступления. 10 октября 2018 года ФИО4 умер, не успев оспорить сделку купли-продажи. Полагает, что оспариваемый договор является недействительным поскольку в нарушение пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации заключен супругом в отсутствие ее нотариально удостоверенного согласия. Причем такой договор считается по ее мнению недействительным вне зависимости от того знал или не знал ФИО2 об отсутствии ее согласия на приобретение спорного имущества, поскольку положения пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации не возлагают на нее бремя доказывания данного факта. С учетом невозможности разрешения данного спора во внесудебном порядке истец обратилась в суд с настоящим иском, в котором просила признать недействительным договор купли-продажи домовладения и земельного участка, расположенных по <адрес> от 21 апреля 2017 года и применить последствия признания сделки недействительной в виде возврата ей указанного имущества.

В судебном заседании истец ФИО1, а также ее представитель адвокат ФИО11 поддержали заявленные исковые требования и просили суд удовлетворить их в полном объеме.

Ответчик ФИО2 в судебном заседании возражал против удовлетворения иска и указал, что действительно на основании договора купли-продажи прибрел с использованием средства материнского капитала у мужа его родной тети ФИО1 спорные домовладение и земельный участок. Инициатором купли-продажи был он. Договор был оформлен через его родную сестру ФИО5 которая по доверенности представляла интересы ФИО4 Оплата по договору была произведена частями, первая часть была выплачена до его подписания, а другая периодическими выплатами по мере поступления от ФИО4 соответствующей просьбы. При этом до заключения сделки, ФИО4 запретил ему рассказывать о ней ФИО1 которая на тот момент находилась в городе Пермь, пояснив, что если она узнает, то будет категорически против. Исполняя волю ФИО4 он не рассказал истцу о заключенной сделки, когда она вернулась в конце 2017 года в Курсавку из <адрес> и запретил рассказывать об этом и своей сестре ФИО5 у которой она осталась проживать после приезда. Считает, что оспариваемая сделка соответствует закону, а потому оснований для признания ее недействительной не имеется тем более, что истец проживает в доме и выселять ее никто не собирается. Относительно обеспеченности жильем пояснил, что он и его семья зарегистрирована и проживает по иному адресу, в спорном жилом помещении никогда не проживали. Расходы по содержанию спорных объектов действительно несет истец, однако только по тому, что проживет по указанному адресу и пользуется данными объектами. Просил суд отказать в удовлетворении иска в полном объеме.

В судебное заседание ответчик ФИО5 не явилась, о месте и времени рассмотрения дела извещена надлежащим образом, причины неявки не известны, ходатайства о рассмотрении дела в ее отсутствие в суд также не поступало.

Вместе с тем, ранее участвуя в судебном заседании с исковыми требованиями не согласилась и указала, что весной 2017 года ей позвонил супруг ее родной тети ФИО1 – ФИО4 и попросил продиктовать паспортные данные пояснив, что хочет оформить на нее доверенность для последующей продажи дома и земельного участка ее брату ФИО2 Сначала она не согласилась, но впоследствии по просьбе брата дала согласие и на нее была оформлена доверенность. Через некоторое время ей позвонил ФИО2 и попросил явиться в МФЦ села Курсавка для подписания договора, она приехала подписала договор от имени ФИО4 и уехала. При этом никакие денежные средства она ему не передавала и каким образом было оплачено имущество ей ничего неизвестно. Также указала, что действительно по просьбе ФИО2 она не рассказала ФИО1 которая проживала с ней о том, что ФИО4 продал дом и земельный участок ФИО2, однако в мае 2018 года все же рассказала ей об этом, на что она стала ругаться и возмущаться.

Ответчик ФИО6, действующая в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО3, и ФИО3, в судебное заседание не явилась, представив при этом ходатайство о рассмотрении дела в ее отсутствие.

При этом ранее участвуя в судебном заседании возражала против удовлетворения иска и указала, что действительно за счет средств материнского капитала и целевого займа они приобрели у родственников мужа спорные домовладение и земельный участок. Денежные средства по договору были переданы продавцу по частям, первая часть до подписания договора, а последующая выплачивалась частями по мере того, как ФИО4 просил у ее мужа дать ему денег. Также подтвердила, что она и ее семья обеспечена жилым помещением и в спорном доме никогда не проживали.

В судебном заседании представитель третьего лица органа опеки и попечительства администрации Андроповского муниципального района ФИО8 просил суд принять решение в соответствии с требованиями действующего законодательства.

Третьи лица нотариус Андроповского районного нотариального округа ФИО9, а также представитель филиала ФГБУ "ФКП Росреестра" по Ставропольскому краю ФИО14, в судебное заседание не явились, представив при этом ходатайства о рассмотрении дела в их отсутствие.

Представитель третьего лица Управления Росреестра по Ставропольскому краю, а также ООО "Новый адрес" в судебное заседание не явился, о месте и времени рассмотрения дела извещены надлежащим образом, причины неявки не известны, ходатайства о рассмотрении дела в их отсутствие в суд также не поступало.

В соответствии со статьей 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено отсутствие неявившихся лиц.

Выслушав стороны, исследовав представленные материалы дела, проверив и оценив собранные по делу доказательства в их совокупности, суд пришел к убеждению о том, что исковые требования подлежат удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии с частью 2 статьи 45 Конституции Российской Федерации каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

Статьей 11 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что суд осуществляет защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав способами, предусмотренными статьей 12 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В судебном заседании установлено и следует из материалов дела, что 06 марта 1995 года ФИО1 зарегистрировала брак с ФИО4

В силу статьи 256 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества.

Аналогичная норма закреплена и в пункте 1 статьи 33 Семейного кодекса Российской Федерации, согласно которому законным режимом имущества супругов является режим их совместной собственности, если брачным договором не установлено иное.

Согласно статье 34 Семейного кодекса Российской Федерации и развивающего ее содержание пункта 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 05 ноября 1998 года № 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", к имуществу, нажитому супругами во время брака /общему имуществу супругов/, относятся доходы каждого из супругов от трудовой деятельности, предпринимательской деятельности и результатов интеллектуальной деятельности, полученные ими пенсии, пособия, а также иные денежные выплаты, не имеющие специального целевого назначения /суммы материальной помощи, суммы, выплаченные в возмещении ущерба в связи с утратой трудоспособности вследствие увечья либо иного повреждения здоровья и другие/. Общим имуществом супругов также является любое нажитое ими в период брака движимое и недвижимое имущество, которое в силу статьей 128, 129, пунктов 1 и 2 статьи 213 Гражданского Кодекса Российской Федерации может быть объектом права собственности граждан, независимо от того, на имя кого из супругов оно было приобретено или внесены денежные средства.

Таким образом, федеральный законодатель, а вслед за ним и правоприменитель установили опровержимую презумпцию /статья 36 Семейного кодекса Российской Федерации/ режима общей совместной собственности в отношении имущества супругов, приобретенного ими в период брака.

В судебном заседании установлено и подтверждается материалами дела, что на основании договора купли-продажи от 05 апреля 2000 года ФИО4 приобрел в собственность домовладение и земельный участок, расположенные по <адрес>. Указанное право было зарегистрировано за ним в Управлении Росреестра по <адрес>, о чем в ЕГРН внесены соответствующие записи о праве.

Таким образом, судом установлено, что в период брака ФИО4 и ФИО1 было нажито имущество: домовладение и земельный участок, расположенные по <адрес>, на которое в силу приведенных выше положений закона и акта их токования распространяется режим их общей совместной собственности.

11 апреля 2017 года между ФИО4 от имени и в интересах которого на основании нотариально удостоверенной доверенности выступала ФИО5 с одной стороны и ФИО2, ФИО15, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО3 и ФИО3, с другой был заключен договор купли-продажи по условиям которого покупатели приобрели в собственности по 1/4 доли в праве каждый спорные домовладение и земельный участок.

Цена по договору определена сторонами в размере 450.000 рублей, из которых 16.974 рубля – личные средства покупателей, а 433.026 рублей – кредитные денежные средства предоставленные ООО "Новый адрес", которые будут погашены за счет средств материнского /семейного/ капитала в соответствии с сертификатом, выданным на имя ФИО6

Согласно условиям договора, заемные средства предоставляются ФИО6 в два этапа: первый этап – 130.000 рублей перечисляются ей на счет в течение десяти дней после подписания договора займа, второй – 303.026 рублей в течение дести дней после предоставления договора купли-продажи /с использованием заемных средств, с обременением ипотека в силу закона/ право собственности по которому зарегистрировано в Управлении Росреестра по Ставропольскому краю.

Из договора следует, что часть покупной цены в размере 146.974 рубля ФИО4 получил до подписания договора купли-продажи, а оставшуюся часть в размере 303.026 рублей должен будет получить в течение трех банковский дней после получения ФИО6 заемных средств от ООО "Новый адрес".

При этом стороны согласовали, что до полной оплаты недвижимого имущества, оно не будет находится у продавца в залоге.

Право собственности на указанное имущество было зарегистрировано за ФИО2, ФИО15, ФИО3 и ФИО3 в Управлении Росреестра по Ставропольскому краю, о чем в ЕГРН были внесены соответствующие записи о праве, а также об обременении данных объектов ипотекой в силу закона в пользу ООО "Новый адрес".

Судом также установлено и подтверждается объяснениями истца, а также делом правоустанавливающих документов, что нотариально удостоверенного согласия на заключение оспариваемой сделки ФИО1 не давала.

07 октября 2018 года ФИО4 умер, о чем 10 октября 2018 года составлена запись акта о смерти.

В силу статьи 1142 Гражданского кодекса Российской Федерации истец ФИО1 является единственным наследником его имущества.

В качестве основания для признания договора купли-продажи от 11 апреля 2017 года недействительным ФИО1, и ее представитель указывают на отсутствие ее нотариально удостоверенного согласия на отчуждение имущества как это регламентировано положениями пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации, чем были существенно нарушены ее права и законные интересы. Считают, что исходя из конструкции пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации недействительность сделки не может быть поставлена в зависимость о то того, докажет ли истец факт того, что покупатели заключая сделку знали или должны были знать об отсутствии на момент совершения сделки ее согласия на ее заключение.

В этой связи полагают, что добросовестность покупателей для целей признания сделки недействительной, совершенной с недвижимым имуществом одним супругов в отсутствие согласия другого правого значения, не имеет, такая сделка является недействительной в силу одного только факта отсутствия нотариально удостоверенного согласия супруга, на отчуждение имущества.

Отвечая на поставленные перед судом вопросы и как следствие разрешая спор по существу, суд вопреки утверждениям истца, оценит поведение ответчиков на соответствие принципу субъективной добросовестности содержание которого раскрывается словами "не знал или не должен был знать", применительно к настоящему спору их "извинительное" незнание об отсутствии на момент заключения сделки согласия ФИО1 на ее совершение.

И так, согласно пункту 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации для заключения одним из супругов сделки по распоряжению имуществом, права на которое подлежат государственной регистрации, сделки, для которой законом установлена обязательная нотариальная форма, или сделки, подлежащей обязательной государственной регистрации, необходимо получить нотариально удостоверенное согласие другого супруга.

Супруг, чье нотариально удостоверенное согласие на совершение указанной сделки не было получено, вправе требовать признания сделки недействительной в судебном порядке в течение года со дня, когда он узнал или должен был узнать о совершении данной сделки.

Действительно конструкция указанной выше нормы не содержит оговорки о недействительности сделки только при условии отсутствия извинительного незнания контрагента по ней /покупателя/ об отсутствии у отчуждателя согласия его супруга на ее совершение, подобно той которая закреплена в пункте 3 статьи 253 Гражданского кодекса Российской Федерации согласно которому совершенная одним из участников совместной собственности сделка, связанная с распоряжением общим имуществом, может быть признана недействительной по требованию остальных участников по мотивам отсутствия у участника, совершившего сделку, необходимых полномочий только в случае, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об этом.

Однако, это не означает, что в схожих по существу правоотношениях суд лишен возможности поставить под контроль субъективную добросовестность контрагента по сделке /покупателя/ относительно его незнания об отсутствии согласия третьего лица /не участвующего в сделке супруга – сособственника/ на ее совершение, только лишь на том основании, что объектом отчуждения является недвижимая вещь, а отчуждателем супруг /сособственник/.

Напротив, наличие в основаниях приобретения общей собственности брачно-семейных отношений учитывая их специфику /статья 1 Семейного кодекса Российской Федерации, взаимное уважение, доверие, ответственность перед друг другом и т.д./ при вхождении в договор одного из супругов по распоряжению их общим недвижимым имуществом с третьим лицом по мнению суда увеличивает в соответствии с правилом "кто ближе к источнику риска на том его и больше" как раз риск супруга не участвующего в сделке и возлагает именно на него претерпевание негативных последствий от недобросовестного поведения его супруга реализовавшего его и не получившего нотариального согласия на это от другого супруга, а потому такой риск не может быть переложен на добросовестных участников оборота, только лишь на том основании, что очуждателем имущества является лицо состоящее в браке не получившее согласие на отчуждение от другого супруга.

Иное, ограничительное толкование положений пункта 3 статьи 35 Семенного кодекса Российской Федерации в силу правила "summum jus est summa injuria – самый строгий закон есть величайшая несправедливость" приводило бы к лишению добросовестных участников оборота в споре с не участвующим в сделке супругом по поводу недвижимой вещи, всякой защиты, а деятельность суда сводило бы к "механическим" констатациям факта отсутствия нотариально удостоверенного согласия на совершение сделки по принципу "нет согласия нет сделки" и лишало бы его возможности в таком споре встать на защиту добросовестной стороны, что в силу отведенной ему роли в правовом государстве является недопустимым ни при каких обстоятельствах.

В правоте своих рассуждений, то есть о необходимости учета субъективной добросовестности приобретателя по договору при оспаривании сделки совершенной одним из супругов в отсутствие согласия другого, суд находит поддержку в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2013 года № 2076-О, согласно которому положения пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации регламентирующие порядок распоряжения общим имуществом супругов должны истолковывается в системной связи со статьей 253 Гражданского кодекса Российской Федерации о владении, пользовании и распоряжении имуществом, находящимся в совместной собственности и направлены на конкретизацию положений статьи 35 /части 1 и 2/ Конституции Российской Федерации и защиту имущественных прав участников гражданского оборота.

В то же время в целях правового регулирования сделок требующих согласия на их совершение, Федеральным законом от 07 мая 2013 года № 100-ФЗ, Гражданский кодекс Российской Федерации был дополнен статьей 157.1. "Согласие на совершение сделки", а также статьей 173.1. "Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления".

Согласно статье 173.1 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, совершенная без согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, необходимость получения которого предусмотрена законом, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия. Она может быть признана недействительной по иску такого лица или иных лиц, указанных в законе /пункт 1/.

Поскольку законом не установлено иное, оспоримая сделка, совершенная без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, может быть признана недействительной, если доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об отсутствии на момент совершения сделки необходимого согласия такого лица или такого органа /пункт 2/.

Таким образом, после введения нового правового регулирования сделок, требующих согласия на их совершение, положения пункта 3 статьи 35 Семейного кодекса Российской Федерации о последствиях неполучения супругом нотариального согласия другого супруга на совершение сделки по распоряжению недвижимым имуществом, должны быть истолкованы в системной связи не со статьей 253 Гражданского кодекса Российской Федерации, а с положениями статьи 173.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, что подтверждается разъяснениями данными в пункте 55 Постановления Пленумом Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации".

Таким образом, новое правовое регулирование также обязывает суд к учету субъективной добросовестности на стороне покупателя в споре по поводу недействительности сделки по распоряжению недвижимым имуществом с не участвующим в сделке супругом чье нотариально удостоверенное согласие на ее заключение не было получено.

В этой связи суд оценивая поведение ответчиков – покупателей на соответствие субъективной добросовестности приходит убеждению о том, что на момент заключения оспариваемой сделки они знали, что спорное имущество является общим имуществом ФИО1 и ФИО4, а также об отсутствии согласия истца на совершение сделки по его отчуждению в их пользу.

Так, из объяснений ответчика ФИО2 следует, что спорное имущество было приобретено у мужа его родной тети ФИО1 – ФИО4, а потому ему известно, что оно было приобретено ими в период брака и является их общей собственностью. Ответчик также пояснил, что ФИО4, запретил ему рассказывать о планируемой сделке истцу, пояснив, что ели она узнает о ней то будет против ее заключения.

Данные обстоятельства подтверждаются материалами проверки сообщения о преступлении №, содержащими аналогичные по существу объяснения ФИО2

Таким образом, судом установлено, что на момент заключения оспариваемой сделки ФИО2 достоверно знал о том, что приобретаемое имущество является общим имуществом ФИО1 и ФИО4, и приобретается им в отсутствии согласия ФИО1 на ее заключение.

Более того, последующее поведение ответчика запретившего рассказывать истцу о совершенной сделки ФИО5 с которой истец стала проживать после приезда из города Перми исключает какое-либо его извинительное незнание, а на против указывает, что он намеренно скрывал от истца, что стал собственником спорного имущества, опасаясь вероятнее всего оспаривания сделки с ее стороны.

Презумпцию знания об указанных обстоятельствах суд считает необходимым распространить и на ФИО6, действующую на момент заключения оспариваемой сделки в своих интересах и в интересах несовершеннолетних ФИО3 и ФИО3, поскольку она является супругой ФИО2, а потому признается знающей об указанных фактах.

В своей совокупности, указанные выше обстоятельства, по мнению суда, бесспорно, свидетельствуют о том, что ФИО2 и ФИО6, действующая в своих интересах и в интересах несовершеннолетних ФИО3 и ФИО3, являются недобросовестным контрагентами, осведомленными об отсутствии согласия ФИО1 на заключение сделки.

Согласно пункту 1 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Принимая во внимание, что на момент заключения оспариваемой сделки истец ФИО1 надавала нотариально удостоверенного согласия на заключение, о чем покупатели по договору знали, то указанная сделка как нарушающая требования закона и как следствие права и законные интересы истца подлежит признанию недействительной.

Пунктом 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре /в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге/ возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

В связи с признанием сделки недействительной, а также смертью стороны по ней и нахождения спорного имущества в фактическом владении истца, суд удовлетворяет требования о применении последствий призвания сделки недействительной путем восстановления в ЕГРН записи о праве собственности ФИО16 на спорное имущество и погашения записей о праве на данное имущество за ответчиками, и выплаты истцом ответчикам уплаченной по договору покупной суммы в размере 146.974 рубля.

При этом определяя размер подлежащей выплате покупной цены, суд исходит их того, что в условиях распределении бремени доказывания ответчиками был доказан факт передачи продавцу только указанной выше суммы, а потому именно данная сумма как полученная по недействительному договору подлежит возвращению им в порядке реституции.

В соответствии со статьей 98 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает возместить с другой стороны все понесенные по делу судебные расходы. В случае, если иск удовлетворен частично, указанные в настоящей статье судебные расходы присуждаются истцу пропорционально размеру удовлетворенных судом исковых требований.

Согласно части 1 статьи 88 и статьи 94 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебные расходы состоят из государственной пошлины и издержек, связанных с рассмотрением дела.

Учитывая, что заявленные исковые требования удовлетворены судом в полном объеме то с ответчиков в пользу истца в равных долях с каждого подлежит взысканию уплаченная сумма государственной пошлины в размере уплаты 300 рублей.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд

Р Е Ш И Л:

Исковые требования ФИО1 к ФИО2, ФИО5, ФИО6, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей, ФИО7, ФИО3, о признании договора купли-продажи недействительным и применении последствий недействительности сделки – удовлетворить.

Признать договор купли-продажи домовладения и земельного участка, расположенных по <адрес>, от 11 апреля 2017 года заключенный между ФИО4 от имени и в интересах которого на основании нотариально удостоверенной доверенности выступала ФИО5 и ФИО2, ФИО6, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО7 и ФИО3 – недействительным.

Применить последствия недействительности недействительной договора купли-продажи от 11 апреля 2017 года путем:

O погашения в ЕГРН записи о праве общей долевой собственности ФИО2, ФИО6, ФИО7 и ФИО3 на домовладение и земельный участок, расположенные по <адрес> и восстановлении в ЕГРН записи о праве собственности на указанные объекты за ФИО4, и

O взыскании с ФИО1 в пользу ФИО2, ФИО6, ФИО7 и ФИО3 уплаченной по договору суммы в размере 146.974 рубля.

Взыскать с ФИО2, ФИО5, ФИО6, ФИО7 и ФИО3 в пользу ФИО1 сумму государственной пошлины в размере 300 рублей, то есть по 60 рублей с каждого.

Решение может быть обжаловано в Ставропольский краевой суд в течение месяца со дня его принятия в окончательной форме путем подачи апелляционной жалобы через Андроповский районный суд.

Судья П.О. Куцуров