Гражданский кодекс часть 1

Судебная коллегия по уголовным делам 1-го Восточного окружного военного суда в составе: председательствующего - Писцова С.В., судей Мартыненко Ю.А. и Пестрикова О.В., при секретаре судебного заседания Поляковой Е.О., с участием прокурора отдела военной прокуратуры Восточного военного округа майора юстиции Лавриненко А.Г., представителя потерпевшего Ергиной С.В., осужденного Киприянова И.С. и его защитника - адвоката Гарьюнг И.И. рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы указанных осужденного и защитника на приговор Краснореченского гарнизонного военного суда от 28 сентября 2020 года, которым военнослужащий <данные изъяты>

Киприянов Иван Сергеевич, <данные изъяты>

осужден за совершение преступления, предусмотренного ч.4 ст.160 УК РФ к лишению свободы на срок 2 года 8 месяцев, с лишением права занимать должности на государственной гражданской службе и в органах местного самоуправления, связанные с выполнением административно-хозяйственных полномочий, на срок 1 год 6 месяцев.

Заслушав доклад судьи Писцова С.В., выступления осужденного Киприянова И.С. и его защитника-адвоката Гарьюнг И.И. в поддержку доводов апелляционных жалоб, а также заключение прокурора Лавриненко А.Г., полагавшего необходимым приговор оставить без изменения, судебная коллегия,-

установила:

Киприянов признан виновным в присвоении вверенного ему чужого имущества, с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере при следующих указанных в приговоре обстоятельствах.

Являвшийся заместителем командира войсковой части № Киприянов, воспользовавшись тем, что 8 автомобилей Камаз-4310 решением командира войсковой части № были перемещены под ответственность Киприянова в соседнюю войсковую часть № по адресу: <адрес>, желая обогатиться, осуществляя прямой умысел, направленный на противоправное обращение вверенного ему по службе имущества в свою пользу, в один из дней февраля 2017 года договорился с гражданином С1 о продаже тому названной техники за 560 000 рублей.

В период с 15 февраля по 3 марта 2017 года Киприянов отдавал указания подчинённому - технику технической части С2 отбуксировать эту технику по 1-2 единицы в день за пределы войсковой части № в уединённое место для передачи С1, что С2 и выполнил. За каждую переданную С1 единицу техники Киприянов получал от него по 70 000 рублей и распорядился этими средствами по своему усмотрению.

В результате незаконной продажи названной техники общей стоимостью 2 494 130 рублей Министерству обороны Российской Федерации причинён ущерб на указанную сумму.

В апелляционных жалобах осужденный Киприянов, считая приговор суда незаконным, необоснованным, несправедливым и постановленным с существенными нарушениями требований уголовно-процессуального закона, просит его отменить и возвратить уголовное дело прокурору.

В обоснование своей просьбы автор жалобы указывает, что приговор суда изложен в неясных и в непонятных выражениях, а изложенные в описательно-мотивировочной части приговора выводы суда не основаны на доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. Признавая его виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям, суд в приговоре не привел обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в его действиях таких признаков.

Киприянов считает ошибочным вывод суда о том, что в силу требований п.п.242 и 248 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах РФ он был обязан осуществлять полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию, хранению и сбережению имущества войсковой части №.

Автор жалобы утверждает, что изложенные в приговоре выводы суда не соответствуют его показаниям, фактически данным в ходе судебного следствия. Часть его показаний относительно произошедших событий вовсе не приведена в приговоре. Также в приговоре искажены и не в полном объеме приведены показания представителя потерпевшего П, свидетелей С3, С4, С5, С6, С7, С8, С9, С2, С10, С11, С12, С13, С14, С1, С15, С16, С17, С18, С19, С20 и С21, С22, С23, С24, С25, С26, С27, С28 и С29, что позволило суду уклониться от надлежащей оценки доказательств по уголовному делу и повлияло на вывод суда о его виновности в инкриминируемом деянии.

Киприянов полагает, что в приговоре искажены показания эксперта Э1 и специалиста СПЕЦ1, что повлияло на определение размера ущерба и юридическую квалификацию деяния. Осужденный полагает, что привлеченный к участию в деле в качестве специалиста СПЕЦ2 не имеет необходимого для этого образования.

Изложенные обстоятельства в их совокупности, по мнению Киприянова, свидетельствуют о нарушении судом принципов оценки доказательств и состязательности сторон.

Автор жалобы обращает внимание, что в приговоре суд дает оценку поведению иного лица до, во время преступления, а также после его совершения, в том числе действиям этого лица по внесению собственных средств в счет возмещения причиненного ущерба. При этом уголовное дело в отношении иного лица - С30 не возбуждалось и в суд не поступало, а судебное разбирательство проводилось лишь в отношении него, т.е. Киприянова, что, по его мнению, свидетельствует о нарушении судом требований ст.252 УПК РФ, определяющей пределы судебного разбирательства. Помимо этого суд в приговоре приводит свои выводы о непричастности к преступлению С1, С31, С2, С12, С9 и С8.

Киприянов полагает, что вывод суда о том, что в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий С30 о своей причастности к хищению имущества и получению денежных средств не сообщал, а в ходе разговора в рамках проводившегося оперативно-розыскного мероприятия желал закончить разговор с ним, сути которого не понимал, противоречит заключению экспертов и их показаниям в суде.

Суд не дал оценку приобщенным к материалам уголовного дела заявлениям, обращениям и жалобам в различные следственные и надзорные органы с просьбой о возбуждении уголовного дела в отношении С30.

Осужденный указывает, что его действия были связаны с исполнением обязательного для него приказа и распоряжения, в связи с чем имелись достаточные основания для его освобождения от уголовной ответственности в соответствии со ст.42 УК РФ. При этом вывод суда о том, что в связи с убытием в академию он не находился в зависимости и подчинении у С30, автор жалобы считает ошибочным, поскольку в силу требований Устава внутренней службы ВС РФ он, как младший по воинскому званию военнослужащий подчиняется старшему по воинскому званию даже при отсутствии прямого подчинения.

Помимо этого Киприянов указывает, что положения уголовно-процессуаль-ного закона не допускают отказа суда при рассмотрении заявления, ходатайства, отвода или жалобы участника уголовного судопроизводства от исследования и оценки всех приводимых в них доводов, а также мотивировки решений путем указания на конкретные, достаточные с точки зрения принципа разумности, основания, по которым эти доводы отвергаются судом.

Однако все промежуточные решения суда, вынесенные при разрешении ходатайств и отводов суду и прокурору, этим требованиям закона не соответствовали. Все выносимые судом постановления были основаны на искаженных доводах стороны защиты, при этом подменялся смысл подаваемых ходатайств, а вынесенные судом постановления никакой мотивировки не содержали. Неоднократно в постановлениях суда даты их вынесения не соответствовали реальным датам, фамилия, имя, отчество подсудимого указывались неверно, целые абзацы судебных постановлений не имели отношения к рассматриваемому вопросу.

При разрешении вопроса о назначении судебного заседания судьей было необоснованно отказано в проведении предварительного слушания, со ссылкой на отсутствие ходатайства стороны защиты об этом. Однако сторона защиты заявляла соответствующие ходатайства, которые имеются в материалах уголовного дела.

В апелляционных жалобах защитник Гарьюнг, считая приговор суда незаконным, необоснованным, несправедливым и постановленным с существенными нарушениями требований уголовно-процессуального закона, просит его отменить и возвратить уголовное дело прокурору.

Автор жалобы указывает, что приговор суда обоснован доказательствами, которые судом хоть и не были признаны недопустимыми, однако являются таковыми, поскольку получены с нарушением норм федерального закона. Стороной защиты было заявлено ходатайство об исключении этих доказательств, которое судом рассмотрено формально, при этом часть ходатайства судом была оставлена без рассмотрения, и доводы стороны защиты не получили оценки ни в постановлении об исключении доказательств, ни в приговоре.

Защитник полагает, что в нарушение установленного ст.15 УПК РФ принципа состязательности сторон суд фактически выступал на стороне обвинения. Указывает, что суд в каждом случае обязывал сторону защиты в полной мере обосновывать свои ходатайства, в то время как стороной обвинения доказательства представлялись без мотивировки их относимости к делу. Помимо этого суд неоднократно безосновательно отказывал в удовлетворении ходатайств стороны защиты.

Также защитник указывает на несоответствие изложенных в приговоре выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Так, вывод суда о принадлежности 2-х автомобилей Камаз-4310 с номерами № и ХТС № к имуществу Министерства обороны РФ на момент инкриминируемого Киприянову деяния не соответствует действительности, поскольку в материалах уголовного дела имеются сведения только о 6-ти единицах техники. Следовательно, указанное в приговоре количество вмененной похищенной техники не подтверждается материалами уголовного дела.

Стоимость похищенного у Министерства обороны РФ имущества в размере 2 494 130 рублей также определена неверно, поскольку в соответствии с положениями Федерального закона "О материальной ответственности военнослужащих" размер причиненного ущерба определяется с учетом степени износа имущества по установленным на день обнаружения ущерба нормам, но не ниже стоимости лома (утиля) этого имущества.

Автомобили Камаз-4310, являющиеся предметами преступного посягательства, были 1987, 1990, 1991 годов выпуска, и срок их службы определен заводом-изготовителем продолжительностью в 30 лет. Поскольку решений довольствующего органа о продлении службы этих единиц техники не имелось, то на март 2017 года 2 единицы техники уже выслужили установленный для них срок службы 30 лет, у 3 единиц техники оставался срок службы 3 года, и у одной единицы - 4 года.

Материалы уголовного дела содержат данные учета воинской части и сведения о стоимости похищенного имущества, при этом размер ущерба был определен в соответствии с требованиями п.25 приказа Минфина РФ от 1 декабря 2010 года №157н постоянно действующей комиссией воинской части на основании приказа командира воинской части с привлечением специалиста-бухгалтера. Сведения о стоимости похищенного имущества имеются и в иных материалах уголовного дела, из которых следует, что стоимость 6 похищенных единиц техники составляет 1 280 337,2 рублей, а размер ущерба по состоянию на 24 апреля 2019 года составляет 875 069 рублей 48 копеек.

Автор жалобы обращает внимание, что при назначении Киприянову наказания суд учел характер и степень общественной опасности совершенного им преступления, выраженного в хищении имущества государства. Однако, указав в описательно-мотивировочной части приговора на неисправность и неукомплектованность похищенных единиц техники, эти обстоятельства фактически оставил без внимания при назначении наказания.

Обосновывая свой довод о несправедливости назначенного наказания, защитник также указывает, что суд не принял во внимание активное содействие Киприянова раскрытию и расследованию преступления, наличие у него почетного звания "Ветеран труда", нахождение на его иждивении неработающей супруги и престарелых родителей, нуждающихся в уходе в связи с их состоянием здоровья, совершение преступления впервые и раскаяние в содеянном, принесение извинений потерпевшему за содеянное как в устной, так и в письменной форме, добровольное возмещение ущерба в размере 1 237 572 рубля, участие Киприянова в обеспечении жизнедеятельности воинской части, в том числе приобретение им необходимых для ремонта и укомплектования объектов воинской части и военной техники материальных средств, добросовестное поведение последнего в ходе предварительного следствия, и его активное участие в этот же период в научно-исследовательской деятельности и в общественной жизни.

Защитник полагает, что при разрешении вопроса о назначении наказания суд должным образом не учел сведения о личности Киприянова, который награжден многочисленными ведомственными наградами, грамотами, благодарностями и поздравительными письмами от вышестоящего командования как по службе, так и за достигнутые результаты в научной работе, имеет спортивные достижения, является автором и соавтором различных научно-исследовательских работ и ряда опубликованных научных статей, положительно характеризуется по месту жительства и в быту, а также имеет поручительство от коллективов отделов и кафедр по месту учебы. Помимо этого защитник обращает внимание на имущественное положение семьи осужденного, единственным доходом которой являлось его денежное довольствие, а также наличие трех непогашенных кредитов на общую сумму 1 600 000 рублей.

По мнению защитника, совокупность вышеприведенных данных позволяла суду при назначении Киприянову наказания применить положения ст.64 и ч.6 ст.15 УК РФ.

Государственный обвинитель Сизов в своих возражениях, указав на несостоятельность доводов апелляционных жалоб осужденного Киприянова, просил указанные жалобы оставить без удовлетворения.

Рассмотрев материалы дела, доводы апелляционных жалоб и возражений на них, выслушав выступления сторон, суд апелляционной инстанции не находит оснований для отмены либо изменения приговора.

Судебное разбирательство по делу проведено объективно и всесторонне, с соблюдением требований закона о состязательности и равноправии сторон и с выяснением всех юридически значимых для правильного разрешения уголовного дела обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Сторонам суд создал необходимые условия для исполнения их процессуальных обязанностей и реализации предоставленных прав, которыми они реально воспользовались.

Сведений о том, что предварительное следствие и судебное разбирательство проводилось предвзято либо с обвинительным уклоном, и что суд отдавал предпочтение какой-либо из сторон, из материалов уголовного дела не усматривается.

Вопреки утверждению осужденного, в полном соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изложенными в п.7 постановления от 22 декабря 2009 года №28 "О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству" при разрешении вопроса о назначении судебного заседания было отказано в удовлетворении ходатайства стороны защиты о проведении предварительного слушания, поскольку это ходатайство не содержало каких-либо мотивов и оснований для его проведения.

Все заявленные ходатайства рассмотрены и разрешены в соответствии с законом, с учетом мнений сторон, а решения по ним отражены в протоколе судебного заседания либо в виде отдельных процессуальных документов, с которыми судебная коллегия полагает необходимым согласиться.

Что же касается поставленного осужденным Киприяновым вопроса об опечатках в промежуточных судебных решениях в указании его фамилии, имени и отчества, датах судебных постановлений и иных опечатках, то допущенные судом опечатки не могут служить основанием для отмены этих судебных актов, поскольку никоим образом не влияют на правильность и обоснованность изложенных в них выводов суда. Вопрос об исправлении допущенных опечаток может быть разрешен судом в порядке ст.ст.396-397 УПК РФ.

То обстоятельство, что в ходе следственных и процессуальных действий следователь указывал о возможной причастности Киприянова к хищению имущества Министерства обороны РФ, чем, по мнению стороны защиты, нарушил принцип презумпции невиновности, анализировалось судом первой инстанции при разрешении ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом. Отказывая в удовлетворении ходатайства, суд обоснованно не усмотрел в данном случае предусмотренных ст.237 УПК РФ оснований для возвращения уголовного дела прокурору и правильно указал, что следователь, осуществляя уголовное преследование в рамках возложенного на него в силу занимаемой должности бремени, обязан указывать в своих документах сведения о том, в чем именно подозревается лицо, и документы, на которые ссылалась сторона защиты в обоснование своего ходатайства - протоколы следственных действий и запросы, были направлены именно на достижение цели объективного расследования уголовного дела.

Не усматривая в данном случае оснований для возвращения уголовного дела прокурору, судебная коллегия отмечает, что процессуальная деятельность следователя была направлена на поиск и сбор доказательств в целях изобличения лиц, причастных к хищению, при этом выводы органа предварительного следствия не являются обязательными для суда, который принимает решение о виновности либо невиновности обвиняемого лишь по итогам судебного разбирательства.

В суде всесторонне и полно исследовались показания свидетелей, протоколы следственных действий, заключения экспертов и другие представленные сторонами доказательства, а также выяснялись и устранялись причины противоречий в них. Позиция стороны защиты как по делу в целом, так и по отдельным деталям обвинения доведена до сведения суда с достаточной полнотой и определенностью. Показания свидетелей и иные доказательства в приговоре изложены в необходимом объеме, в соответствии с материалами уголовного дела и протоколом судебного заседания, без каких-либо искажений в сторону ухудшения положения осужденного.

В приговоре дана правильная оценка всем исследованным доказательствам, как в отдельности, так и в совокупности, приведены убедительные аргументы принятых решений по этим вопросам, с которыми судебная коллегия полагает необходимым согласиться.

Приговор соответствует требованиям ст.ст.304, 307-309 УПК РФ.

В частности, в приговоре, как это предусмотрено требованиями ст.307 УПК, содержится описание преступных действий осужденного с указанием места, времени, способа их совершения, изложены доказательства его виновности по подтвержденному в суде обвинению, приведены основания, по которым эти доказательства признаны достоверными, сформулированы выводы о квалификации действий осужденного, а также по другим вопросам, подлежащим разрешению при постановлении приговора.

Вопреки утверждению стороны защиты, приговор суда постановлен на доказательствах, отвечающих требованиям допустимости.

Так, показания свидетелей: С31 (протоколы допросов от 28 февраля, 26 марта, 12 и 15 октября 2018 года), С4 (протокол допроса от 10 октября 2018 года), С7 (протоколы допросов от 28 февраля и 5 октября 2018 года), С2 (протоколы допросов от 28 февраля, 26 марта, 20 апреля, 25 и 27 сентября 2018 года), С12 (протоколы допросов от 3 и 4 сентября 2018 года), С13 (протокол допроса от 7 сентября 2018 года), С18 (протокол допроса от 7 сентября 2018 года), С15 (протокол допроса от 1 марта 2018 года, протокол очной ставки от 1 марта 2018 года), С21 (протокол допроса от 11 июля 2018 года), С23 (протокол допроса от 3 августа 2018 года), С32 (протокол допроса от 3 марта 2018 года), С9 (протокол допроса от 5 июля 2018 года), С8 (протоколы допросов от 28 февраля и 19 июля 2018 года), С11 (протокол допроса от 27 сентября 2018 года), С19 (протокол допроса от 6 марта 2018 года), С5 (протоколы допросов от 28 февраля и 29 июня 2018 года), С1 (протоколы допросов от 20 апреля и 28 августа 2018 года) получены надлежащими должностными лицами органов предварительного следствия в ходе допросов названных свидетелей, проводившихся в полном соответствии с требованиями ст.ст.164, 187, 189, 192 УПК РФ. Результаты проведенных допросов оформлены соответствующими протоколами, которые отвечают требованиям ст.ст.166, 190 и 192 УПК РФ. Изложенное указывает на отсутствие процессуальных нарушений, влекущих за собой необходимость признания доказательств недопустимыми.

Что же касается доводов осужденного о самом содержании показаний каждого из указанных свидетелей, то вопрос их соответствия другим исследованным по делу доказательствам не влияет на оценку этих показаний с точки зрения допустимости как доказательств по уголовному делу.

Доводы Киприянова о несоответствии протоколов осмотров предметов (документов) от 22 февраля, 3, 4, 9, 17, 18 апреля и 16 июня 2018 года критериям допустимости доказательств ввиду участия в их производстве в качестве понятых заинтересованных лиц, судебная коллегия отвергает, поскольку каких-либо доказательств, объективно свидетельствующих о заинтересованности ФИО1, ФИО2, ФИО3, ФИО4, ФИО5 и ФИО6 в разрешении уголовного дела отсутствуют и сторонами суду не представлены. То обстоятельство, что каждый из указанных лиц дважды принимал участие в проводившихся следственных действиях, само по себе не свидетельствует об их заинтересованности в данном уголовном деле.

Поскольку уголовно-процессуальный закон не содержит запретов на изложение в протоколах осмотров выводов следователя относительно результатов проведенных им следственных действий, то утверждения Киприянова о необходимости признания по этому основанию недопустимыми доказательствами протоколов осмотров предметов (документов) от 5 и 28 апреля, 17 октября 2018 года также являются несостоятельными.

Надлежащими доказательствами являются заключения экспертов, проводивших судебные техническую, психолого-лингвистическую и товароведческую экспертизы.

Нарушений уголовно-процессуального закона, а также требований Федерального закона от 31 мая 2001 года №73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" при назначении и производстве, влекущих признание данных заключений экспертов недопустимыми доказательствами, не допущено.

Согласно положениям ч.2 ст.195 УПК РФ судебная экспертиза производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.

В силу ст.11 Федерального закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", к иным экспертам из числа лиц, обладающих специальными знаниями, относятся эксперты негосударственных судебно-экспертных учреждений, а также лица, не работающие в судебно-экспертных учреждениях.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п.5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2010 года №28 "О судебной экспертизе по уголовным делам" в определенных случаях, производство может быть поручено государственным судебно-экспертным учреждениям, обслуживающим другие территории, негосударственному судебно-экспертному учреждению или лицу, не работающему в судебно-экспертном учреждении, в том числе сотруднику научно-исследовательского учреждения, вуза, иной организации, обладающему специальными знаниями и имеющему в распоряжении необходимое экспертное оборудование.

При этом суд обоснованно исходил из того, что экспертам Э2, проводившему судебную техническую экспертизу, экспертам Э3 и Э4, проводившим судебную психолого-лингвистическую экспертизу, эксперту Э1, проводившей судебную товароведческую экспертизу, были разъяснены процессуальные права и обязанности экспертов, предусмотренные ст.57 УПК РФ, они предупреждены об уголовной ответственности по ст.307 УК РФ, им предоставлены материалы дела, достаточные для дачи заключения. Осужденный и его защитники при назначении и проведении по делу судебной экспертизы в полном объеме реализовали права и гарантии, установленные ст.ст.47 и 198 УПК РФ. Оспариваемые стороной защиты вышеуказанные заключения экспертов в полной мере соответствует требованиям ст.204 УПК РФ, выполнены экспертами, имеющими необходимые специальные познания, их выводы основываются на избранных научно-технических методиках, и не вызывают сомнений в их объективности и достоверности.

Вопреки утверждению осужденного, материалы уголовного дела содержат сведения о наличии у экспертов образования и стажа работы по специальности, необходимых для производства ими соответствующих экспертных исследований: у эксперта Э3 - высшего образования по специальности "практическая психология" (диплом Хабаровского педагогического университета от 22 июня 1995 года), ученой степени кандидата психологических наук (диплом кандидата наук от 20 апреля 2001 года), а также стажа экспертной деятельности в области юридической и социальной психологии 24 года, у эксперта Э2 - высшего образования с присуждением квалификации "инженер по специальности "многоцелевые гусеничные и колесные машины" (диплом ФГВОУВПО "Пермский военный институт внутренних войск МВД РФ" от 19 июня 2010 года), а также сведения о прохождении им военной службы в должности начальника автомобильной службы технической части воинской части и общем стаже работы по специальности свыше 8 лет.

Процессуальные права и обязанности, а также ответственность за дачу заведомо ложного заключения эксперту Э2 были разъяснены следователем до начала проводившихся в период с 15 по 31 мая 2018 года экспертных исследований, о чем свидетельствует исполненная этим экспертом 15 мая 2018 года отметка непосредственно в постановлении следователя от 2 апреля 2018 года о признании Э2 экспертом. В связи с этим ссылка осужденного на имеющуюся в заключении эксперта повторную запись о разъяснении процессуальных прав и обязанностей и предупреждении эксперта об уголовной ответственности по ст.307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения уже после начала экспертных исследований беспредметна.

Безосновательно утверждение осужденного о наличии основания для отвода эксперта Э2 ввиду его привлечения к участию в деле в качестве специалиста - председателя комиссии, проверявшей наличие техники в роте обеспечения (ПАПУ) на этапе прокурорской проверки, поскольку в силу положений п.1 ч.1 ст.70 УПК РФ предыдущее участие эксперта в производстве по делу в качестве специалиста не является основанием для отвода.

То обстоятельство, что Э2 не включен в государственный реестр экспертов-автотехников вовсе не имеет какого-либо определяющего значения, поскольку названное лицо было привлечено к участию в деле в качестве эксперта, проводившего иной вид экспертных исследований.

Утверждение осужденного о недопустимости заключения эксперта Э2 в качестве доказательства по делу ввиду того обстоятельства, что в нем не указаны все участвовавшие в производстве экспертизы лица, судебная коллегия считает несостоятельным исходя из следующего. Заявление Киприянова об участии в экспертизе следователя голословно и опровергается показаниями допрошенных эксперта Грицкова и следователя Пуя, сообщивших, что, хотя экспертиза и проводилась в помещении 57 военного следственного отдела гарнизона, но названный следователь участия в ее проведении не принимал. Не влияет на правильность этого вывода и то обстоятельство, что в одном помещении с экспертом Э2 находился представитель Министерства обороны РФ, который лишь представлял ему для изучения учетные документы и формуляры автомобилей.

Не свидетельствует о необходимости признания недопустимым доказательством заключения экспертов, проводивших судебную психолого-лингвистическую экспертизу, ссылка осужденного на отсутствие в названии этого документа указания на то, что это именно заключение экспертов, поскольку из текста самого заключения это обстоятельство бесспорно усматривается.

В соответствии с ч.2 ст.201 УПК РФ в заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной судебной экспертизы, указывается какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвовавший в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность. Вопреки утверждению осужденного, заключение экспертов Э3 и Э4 этим требованиям закона отвечает в полной мере.

Надлежащими доказательствами являются и заключения эксперта-автотехника от 3 августа 2018 года №№286, 287, 288, 289, от 19 июля 2019 года №288/э.

Вопреки утверждению осужденного, в указанных заключениях не содержится выводов эксперта-автотехника по автомобилям Камаз-53213. Из материалов уголовного дела следует, что таковые в распоряжение эксперта не предоставлялись и им не исследовались. При этом допрошенный в судебном заседании эксперт Петров показал, что для производства экспертных исследований ему предоставлялись автомобили Камаз-4310 военного образца, а указания на автомобили Камаз-53213 в его заключениях были допущены им ошибочно при изложении в каждом из заключений одного из вопросов следователя и суда, поставленных на разрешение эксперта, и не повлияли на правильность его выводов по определению первоначальных маркировок рам автомобилей. Изложенное в своей совокупности указывает на то, что допущенные экспертом опечатки не могут служить основанием для признания его заключений недопустимыми доказательствами, поскольку не влияют на правильность и обоснованность изложенных в них выводов.

Что же касается утверждения Киприянова об обязанности эксперта-автотехника в каждом случае производства судебной экспертизы при осмотре объектов определять марку и модель исследуемых автомобилей, ссылающегося в обоснование данного утверждения на Методические рекомендации по производству судебных экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях системы Министерства юстиции РФ (утверждены приказом Минюста от 20 декабря 2002 года №346), то эти утверждения осужденного не соответствуют вышеуказанным Методическим рекомендациям, п.2.4 которых предписывает в исследовательской части заключения эксперта излагать результаты осмотра представленных на экспертизу объектов, действия, проводившиеся при этом с вещественными доказательствами (разборка, сборка и т.д.), процесс исследования и его результаты. Названные предписания экспертом-автотехником в каждом случае были выполнены в полном объеме, поскольку исследовательская часть каждого из его заключений содержит результаты внешнего осмотра исследуемых объектов, в том числе детального исследования участков рам автомобилей и нанесенных на них маркировок, что и являлось непосредственным объектом исследований эксперта, ход исследований с указанием применяемых экспертом методов исследований и полученные результаты.

Обоснованно судом первой инстанции, с учетом данных о наличии у СПЕЦ3 высшего образования с присуждением квалификации инженера по специальности "Автомобили и автомобильное хозяйство" (диплом выдан Дальневосточным высшим военным автомобильным училищем 12 июня 2005 года), а также стажа работы по специальности, последний был допущен к участию в деле в качестве специалиста и дал суду показания о различиях в модификациях автомобилей Камаз-4310, Камаз-43101 и Камаз-43106.

Беспредметными считает судебная коллегия доводы Киприянова о недопустимости в качестве доказательств рапорта о проведении оперативного опознания личности от 6 марта 2018 года и протокола его опознания свидетелем С1 от 6 марта 2018 года, поскольку указанные рапорт и протокол следственного действия не приведены в приговоре в качестве доказательств и не использовались судом в обоснование изложенных в приговоре выводов.

Вывод гарнизонного военного суда о виновности Киприянова в хищении вверенного ему имущества в форме присвоения основан на фактических обстоятельствах дела, установленных в судебном заседании.

Виновность осужденного в совершении этих действий подтверждается показаниями свидетелей С3, С4, С5, С6, С7, С8, С9, С2, С10, С11, С12, С13, С14, С1, С15, С16, С20 и С21, С22, С23, С26, С29 и других, а также исследованными в судебном заседании протоколами следственных действий, вещественными доказательствами и иными документами.

Гарнизонный военный суд, делая вывод о доказанности виновности осужденного в инкриминируемом деянии, правильно исходил не из отдельно взятой части представленных сторонами и исследованных в ходе разбирательства по делу доказательств, а из всей их совокупности, которая является достаточной для вывода суда о совершении осужденным преступления при обстоятельствах и в том объёме, которые изложены в приговоре.

Вопреки утверждениям авторов жалоб, гарнизонный военный суд пришел к правильному выводу о том, что похищенное имущество было вверено Киприянову по службе.

В силу разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изложенных в п.23 постановления от 30 ноября 2017 года №48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", понятие вверенности виновному похищенного имущества связывается с условиями, при которых похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества.

Из показаний свидетеля С20 - командира войсковой части № следует, что им Киприянову была поставлена задача на время планируемой проверки воинской части переместить автомобили Камаз-4310 из числа неисправной заштатной техники роты обеспечения (ПАПУ) на территорию другой воинской части. Об этом же суду сообщил свидетель С4, который в конце января-начале февраля 2017 года присутствовал при осмотре машин в хранилищах его подразделения командиром воинской части и Киприяновым и постановке указанной задачи последнему.

Кроме того свидетели С4 и С3 показали, что в тот же вечер на проводимом командиром воинской части служебном совещании Киприянов приказал С4 переместить 8 автомобилей Камаз-4310 на территорию войсковой части №.

Показаниями свидетелей С5, С6, С7, С8 и С2 подтверждается перемещение в соответствии с вышеуказанным приказом Киприянова в течение трех дней в начале февраля 2017 года из войсковой части № в войсковую часть № восьми неисправных и разукомплектованных автомобилей Камаз-4310, а из показаний С2 также следует, что после выполнения последовавших указаний Киприянова о подготовке этих автомобилей к дальнейшей транспортировке, он также по указанию осужденного в феврале 2017 года отбуксировал названные восемь автомобилей за территорию воинской части, где передал С1, который погрузил их на эвакуатор и увез в неизвестном направлении.

Изложенное свидетельствует о несостоятельности довода осужденного о том, что указанное военное имущество ему не было вверено, поскольку из показаний названных свидетелей следует, что он в силу специального поручения своего непосредственного начальника о перемещении военной техники на период предстоящей проверки на территорию другой воинской части осуществлял полномочия по распоряжению и управлению имуществом, явившимся предметом хищения.

Правильно гарнизонным военным судом был установлен объем похищенных материальных средств, а также их стоимость.

Принадлежность Министерству обороны РФ в лице войсковой части № автомобилей Камаз-4310 с идентификационными номерами №, №, №, №, № и № подтверждается исследованными в суде первой инстанции учетными данными ФГКУ "Управление финансового обеспечения Министерства обороны РФ по Хабаровскому краю", согласно которым указанные автомобили поступили в роту обеспечения (ПАПУ) названной воинской части в декабре 2012 года, а также сведениями о регистрации этих транспортных средств в органах военной автомобильной инспекции.

То обстоятельство, что автомобили с идентификационными номерами № и № на бюджетном учете в ФГКУ "Управление финансового обеспечения Министерства обороны РФ по Хабаровскому краю" не состоят, вовсе не свидетельствует о том, что они выбыли из распоряжения Министерства обороны РФ, поскольку, как это правильно указано в приговоре гарнизонного военного суда, эти автомобили до 2011 года находились на регистрационном учете в органах военной автомобильной инспекции, а после снятия с такового в отношении них правомочными должностными лицами не принималось решений о списании, уничтожении либо реализации.

В силу п.25 Инструкции по применению единого плана счетов бухгалтерского учета для органов государственной власти (государственных органов), органов местного самоуправления, органов управления государственными внебюджетными фондами, государственных академий наук, государственных (муниципальных) учреждений, утвержденной приказом Минфина России от 1 декабря 2010 №157н (далее - Инструкция), определение текущей оценочной стоимости нефинансового актива осуществляется методом рыночных цен на основании данных о сделках с аналогичным или схожим активом, совершенных без отсрочки платежа, и должны быть подтверждены документально, а в случаях невозможности документального подтверждения - экспертным путем. При определении текущей оценочной стоимости в целях принятия к бухгалтерскому учету объекта нефинансового актива комиссией по поступлению и выбытию активов, созданной в учреждении на постоянной основе, используются данные о ценах на аналогичные материальные ценности, полученные в письменной форме от организаций-изготовителей; сведения об уровне цен, имеющиеся у органов государственной статистики, а также в средствах массовой информации и специальной литературе, экспертные заключения (в том числе экспертов, привлеченных на добровольных началах к работе в комиссии по поступлению и выбытию активов) о стоимости отдельных (аналогичных) объектов нефинансовых активов.

Показаниями свидетелей С33 и С20 подтверждается, что сведения о стоимости недостающего автомобильного имущества, указанные в протоколе заседания комиссии войсковой части № по определению оценки ущерба автомобильного имущества от 22 февраля 2018 года №14 и в приказе командира указанной воинской части от 22 февраля 2018 года №93, не соответствовали фактической стоимости автомобилей. При этом С20 сообщил, что стоимость похищенных автомобилей была искусственно занижена и показана как лом металлов в целях скорейшего погашения суммы недостачи.

С учетом изложенного, суд первой инстанции обоснованно отверг данные о стоимости похищенных материальных средств, представленные соответствующей комиссией воинской части.

Поскольку автомобили Камаз с идентификационными номерами № и № на бюджетном учете в ФГКУ "Управление финансового обеспечения Министерства обороны РФ по Хабаровскому краю" не состояли вовсе, а из показаний допрошенных свидетелей и специалистов следует, что результаты работы комиссии войсковой части № действительное состояние и стоимость остальных шести похищенных автомобилей Камаз не отражают, то при определении стоимости похищенных материальных средств суд первой инстанции в полном соответствии с п.25 Инструкции исходил из сведений об этом, указанных в заключении эксперта-товароведа Э1, которая, с учетом возраста техники, положила в основу расчёта стоимости максимально возможные показатели неисправности и разукомплектованности каждого из автомобилей – на 90%.

При таких обстоятельствах судебная коллегия считает обоснованным оценку совокупной стоимости похищенных автомобилей на основании заключения эксперта в размере 2 494 130 рублей.

Должным образом судом были проверены заявления Киприянова об исполнении им приказа непосредственного начальника по реализации в качестве металлолома 8-ми автомобилей Камаз и причастности в связи с этим к инкриминируемому ему деянию иных лиц. Поскольку эти заявления Киприянова не нашли своего объективного подтверждения, то обоснованно были отвергнуты судом с приведением соответствующих мотивов в приговоре. Правильность этих выводов каких-либо сомнений у судебной коллегии не вызывает

При этом судом, вопреки доводам осужденного, не было допущено нарушений требований ст.252 УПК РФ, определяющей пределы судебного разбирательства лишь в отношении подсудимого и только по предъявленному ему обвинению. Оценка поведения иных, помимо Киприянова, лиц и выводы суда в отношении них обусловлены необходимостью проверки в том числе и заявления Киприянова о его непричастности к совершению преступления, и не свидетельствует о наличии оснований для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст.237 УПК РФ.

Правильно судом были отвергнуты показания Киприянова о том, что все полученные от реализации автомобилей Камаз денежные средства им были переданы С30, поскольку эти показания противоречат показаниям лиц, на которых он сослался как на непосредственных участников этих передач - С20, С21, С22 и С23.

Отвергая показания свидетеля С24 о том, что тот в марте 2017 года видел, как Киприянов принёс из автомобиля С1 пачку денег, завернул её в бумагу и на территории воинской части передал её водителю С20, суд обоснованно исходил из характера взаимоотношений Киприянова и С24, а также из того, что вышеуказанные показания последнего противоречат совокупности исследованных по делу доказательств.

Вопреки мнению стороны защиты, квалификация действий Киприянова, как хищения в форме присвоения, совершенного в пользу других лиц, в полной мере соответствует установленным судом обстоятельствам, требованиям закона и разъяснениям, данным в п.23 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года №48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате".

Так как для реализации умысла на хищение Киприянов задействовал подчиненного ему по службе С2, отдавая ему указания о перемещении техники, якобы для ремонта, из войсковой части № к С1, суд пришел к правильному выводу, что преступление осужденным было совершено с использованием служебного положения.

Стоимость похищенного в размере 2 494 130 рублей, с учетом п.4 примечания к ст.158 УК РФ, расценивается как особо крупный размер хищения.

Таким образом, квалификация действий Киприянова по ч.4 ст.160 УК РФ как присвоение чужого имущества, совершенное с использованием служебного положения и в особо крупном размере, является правильной.

Как усматривается из материалов дела, в ходе судебного разбирательства исследовались обстоятельства, характеризующие личность осужденного и иные данные, которые подлежат учету при назначении наказания, в частности, его привлечение к уголовной ответственности впервые, исключительно положительные характеристики по месту учебы, службы, жительства и в быту, наличие множества ведомственных и иных наград, благодарностей, дипломов, грамот, в том числе от Центральной избирательной комиссии, его научную, рационализаторскую и изобретательскую, активную общественную деятельность, многочисленные достижения в спорте, а также состояние здоровья престарелых родителей, которым он оказывал материальную помощь, положительные отзывы о нем супруги и родителей, бывших сослуживцев, от профессорско-преподавательского состава и учащихся академии.

В качестве обстоятельств, смягчающих наказание Киприянова, суд признал наличие у него малолетних детей, а также добровольное возмещение имущественного ущерба, причиненного в результате преступления.

Следовательно, отмеченные защитником в апелляционной жалобе обстоятельства, в том числе и наличие у Киприянова звания "Ветеран труда", которое, вопреки доводам авторов жалоб в силу положений Указа Президента РФ от 7 сентября 2010 года №1099 "О мерах по совершенствованию наградной системы Российской Федерации", не относится к числу входящих в государственную наградную систему Российской Федерации почетных званий Российской Федерации, суду первой инстанции были известны и приняты во внимание при назначении наказания.

Поскольку материалы уголовного дела не содержат данных о том, что осужденный сообщил органу предварительного следствия какую-либо информацию, имеющую значение для раскрытия и расследования преступления, то судебная коллегия считает безосновательным довод защитника о необходимости признания в качестве смягчающего наказания обстоятельства активное содействие Киприянова в раскрытии и расследовании преступления.

Вместе с тем, как это и предписывают общие начала назначения наказания суд при определении вида и размера наказания в первую очередь учел характер и степень общественной опасности совершенного Киприяновым деяния, связанного с использованием им своего служебного положения, в результате которого Министерству обороны РФ был причинен ущерб в особо крупном размере.

Это обстоятельство позволило гарнизонному военному суду прийти к правильному выводу о том, что достижение целей наказания в данном случае возможно только лишь при условии назначения Киприянову наказания в виде лишения свободы с его реальным отбыванием.

Вопреки мнению защитника, фактическое состояние похищенных осужденным единиц автомобильной техники было учтено судом при определении стоимости похищенного имущества и не подлежит повторному учету в качестве самостоятельного обстоятельства при разрешении вопроса о назначении ему наказания за содеянное.

Надлежащим образом судом было учтено и влияние назначенного Киприянову наказания в виде лишения свободы на условия жизни его семьи, поскольку назначение названного вида уголовного наказания не лишает его возможности оказывать близким родственникам материальную помощь.

Таким образом, наказание Киприянову назначено в соответствии с требованиями ст.ст.6 и 60 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, конкретных обстоятельств содеянного, данных о личности осужденного, а также влияния назначенного наказания на его исправление и на условия жизни его семьи.

Назначенное Киприянову наказание является справедливым и оснований для его смягчения не усматривается.

Руководствуясь ст.389.13, п.1 ч.1 ст.389.20 и ст.389.28 УПК РФ, судебная коллегия,-

определила:

приговор Краснореченского гарнизонного военного суда от 28 сентября 2020 года по уголовному делу в отношении Киприянова Ивана Сергеевича оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденного и его защитника Гарьюнг И.И. – без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке в Кассационный военный суд через суд первой инстанции в течение шести месяцев со дня его вынесения, а осужденным, содержащимся под стражей – в тот же срок, со дня вручения ему копии апелляционного определения.

В случае подачи кассационной жалобы, осужденный Киприянов И.С. вправе ходатайствовать о своем участии в заседании суда кассационной инстанции, поручить осуществление своей защиты избранному им защитнику, отказаться от защитника, либо ходатайствовать перед судом кассационной инстанции о назначении ему защитника.

Председательствующий:

Судьи: