Определение № А33-10809-18/18 от 15.04.2022 АС Красноярского края

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

Красноярск

Резолютивная часть определения объявлена в судебном заседании 15 апреля 2022 года.

В полном объеме определение изготовлено 22 апреля 2022 года.

Арбитражный суд Красноярского края в составе судьи Шальмина М.С. , рассмотрев всудебном заседании заявление конкурсного управляющего Коноваловой Марии Андреевны о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности,

в деле по заявлению общества с ограниченной ответственностью «Трансслес» (ОГРН <***>, ИНН <***>) о признании себя несостоятельным (банкротом),

с привлечением к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора на стороне ответчиков: Центральный банк Российской Федерации, ФИО2,

при участии в судебном заседании:

конкурсного управляющего ФИО1,

от ответчика ФИО3: ФИО4, представителя по доверенности от 20.07.2021,

от ответчика ПАО «Промсвязьбанк»: ФИО5, представителя по доверенности от 25.09.2019,

от ответчика ФИО6: ФИО7, представителя по доверенности от 17.11.2021,

от ответчика ФИО8: ФИО9, представителя по доверенности от 20.11.2021,

от ответчика ФИО10: ФИО11, представителя по доверенности от 17.11.2021,

от ответчика ФИО12: ФИО13, представителя по доверенности от 26.08.2021,

от ответчика ФИО14: ФИО15, представителя по доверенности от 14.07.2021 (в режиме онлайн),

от ответчика ФИО16: ФИО17, представителя по доверенности от 06.04.2022; ФИО18, представителя по доверенности от 06.04.2022 9 (в режиме онлайн),

от ПАО Национальный банк «ТРАСТ»: ФИО19, представителя по доверенности от 08.06.2021 (в режиме онлайн),

при составлении протокола судебного заседания помощником судьи Агаларовой А.В.,

установил:

общество с ограниченной ответственностью «Трансслес» (далее – должник) обратилось в Арбитражный суд Красноярского края с заявлением о признании себя несостоятельным (банкротом).

Определением от 07.05.2018 заявление принято к производству.

Определением от 13.06.2018 заявление общества с ограниченной ответственностью «Трансслес» о признании себя банкротом признано обоснованным, в отношении должника введена процедура наблюдения. Временным управляющим утвержден ФИО20.

Решением суда от 30.01.2019 общество с ограниченной ответственностью «Трансслес» признано банкротом, в отношении должника открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена ФИО1.

31.12.2020 (с учетом уточнения) в Арбитражный суд Красноярского края поступило заявление конкурсного управляющего ФИО1 о солидарном привлечении к субсидиарной ответственности: ПАО «Промсвязьбанк», ФИО21, ООО «ПСБ-Менеджмент», ФИО3, ФИО16, ФИО14, ФИО22, ФИО23, ФИО10, ФИО12, ФИО6, ФИО8.

Определением от 29.06.2021 заявление принято к производству. Судебное разбирательство откладывалось.

Иные лица, участвующие в деле,извещенные надлежащим образом о времени и месте судебного заседания путем направления копий определения иразмещения текста определения на официальном сайте Арбитражного суда Красноярского края в сети Интернет по следующему адресу: http://krasnoyarsk.arbitr.ru, в судебное заседание не явились. В соответствии с частью 1 статьи 123, частями 2, 3 статьи 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассматривается в отсутствие указанных лиц.

В судебном заседании конкурсный управляющий поддержала заявленные требования в полном объеме, на соответствующий вопрос суда указала на отсутствие ходатайства о назначении судебной экспертизы.

Суд исследовал материалы основного дела о банкротстве №А33-10809/2018 (11 том).

Представители ответчиков возражали против удовлетворения заявленных требований, согласно доводам, изложенным в отзывах.

Конкурсный управляющий на соответствующий вопрос суда пояснила, что не заявляет требование о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом.

Представитель ПАО Национальный банк «ТРАСТ» поддержала ранее, изложенную позицию.

Исследовав представленные доказательства, оценив доводы лиц, участвующих в деле, арбитражный суд пришел к следующим выводам.

Согласно статье 32 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ (далее по тексту - Закон о банкротстве) дела о банкротстве юридических лиц рассматриваются по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными настоящим Федеральным законом.

Частью 3 статьи 4 указанного Закона определено, что рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закон о банкротстве (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу настоящего Федерального закона), которые поданы с 1 июля 2017 года, производится по правилам Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (в редакции настоящего Федерального закона).

Как следует из материалов дела, заявление конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности подано в арбитражный суд 31.12.2020, то есть после вступления указанных изменений.

При этом применимая к спорным правоотношениям редакция Закона о банкротстве определяется с учетом следующего.

Порядок введения в действие соответствующих изменений в Закон о банкротстве с учетом Информационного письма Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27.04.2010 N 137 "О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 N 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее - Информационное письмо ВАС РФ от 27.04.2010 N 137) означает следующее.

Правила действия процессуального закона во времени приведены в пункте 4 статьи 3 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, где закреплено, что судопроизводство в арбитражных судах осуществляется в соответствии с федеральными законами, действующими во время разрешения спора, совершения отдельного процессуального действия или исполнения судебного акта.

Между тем, действие норм материального права во времени, подчиняется иным правилам, а именно п. 1 ст. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие; действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

В пункте 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 27.04.2010 N 137 указано, что положения Закона о банкротстве в редакции Закона N 73-ФЗ (в частности, статья 10) и Закона о банкротстве банков в редакции Закона N 73-ФЗ (в частности, статьи 4.2 и 14) о субсидиарной ответственности соответствующих лиц по обязательствам должника применяются, если обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности (например, дача контролирующим лицом указаний должнику, одобрение контролирующим лицом или совершение им от имени должника сделки), имели место после дня вступления в силу Закона N 73-ФЗ. Если же данные обстоятельства имели место до дня вступления в силу Закона N 73-ФЗ, то применению подлежат положения о субсидиарной ответственности по обязательствам должника Закона о банкротстве в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона N 73-ФЗ (в частности, статья 10), и Закона о банкротстве банков в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона N 73-ФЗ (в частности, пункт 3 статьи 9.1 и статья 14), независимо от даты возбуждения производства по делу о банкротстве должника. Вместе с тем, предусмотренные указанными Законами в редакции Закона N 73-ФЗ процессуальные нормы о порядке привлечения к субсидиарной ответственности (пункты 6 - 8 статьи 10 Закона о банкротстве и подпункт 2 пункта 1 статьи 50.10 Закона о банкротстве банков) подлежат применению судами после вступления в силу Закона N 73-ФЗ независимо от даты, когда имели место упомянутые обстоятельства или было возбуждено производство по делу о банкротстве.

Приведенная правовая позиция свидетельствует о том, что в целях привлечения лица к субсидиарной ответственности применяются материально-правовые нормы, действовавшие в тот период времени, когда виновные действия были совершены таким лицом. При этом нормы процессуального права применяются в редакции, действующей на момент рассмотрения данного заявления.

Нормы о субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц были определены законодателем в разное время следующими положениями:

- статья 10 Закона о банкротстве в редакции от 28.04.2009 (N 73-ФЗ) (действует по отношению к нарушениям, совершенным с 05.06.2009 по 29.06.2013);

- статья 10 Закона о банкротстве в редакции от 28.06.2013 (N 134-ФЗ) (действует по отношению к нарушениям, совершенным с 30.06.2013 по 29.07.2017);

- глава III.2 Закона о банкротстве в редакции от 29.07.2017 (действует по отношению к нарушениям, совершенным с 30.07.2017).

Отсутствие документов бухгалтерского учета и (или) отчетности и прочих обязательных документов должника-банкрота, - это, по сути, лишь презумпция, облегчающая процесс доказывания состава правонарушения с целью выравнивания процессуальных возможностей сторон спора. При этом обстоятельства, составляющие презумпцию, не могут подменять обстоятельства самого правонарушения и момент наступления обстоятельств презумпции может не совпадать с моментом правонарушения. Смысл этой презумпции в том, что если лицо, контролирующие должника-банкрота, привело его в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов, то во избежание собственной ответственности оно заинтересовано в сокрытии следов содеянного. Установить обстоятельства содеянного и виновность контролирующего лица возможно по документам должника-банкрота. В связи с этим, если контролирующее лицо, обязанное хранить документы должника-банкрота, скрывает их и не представляет арбитражному управляющему, то подразумевается, что его деяния привели к невозможности полного погашения требований кредиторов. Таким образом, правонарушение контролирующего должника лица выражается не в том, что он не передал бухгалтерскую и иную документацию должника конкурсному управляющему, а в его противоправных деяниях, повлекших банкротство подконтрольного им лица и, как следствие, невозможность погашения требований кредиторов. Исходя из этого, время совершения правонарушения должно определяться не моментом, с которого у него возникла просрочка в передаче документов, а действиями по доведению им общества до несостоятельности. Обстоятельства, подтверждающие объективное банкротство подконтрольного лица, могут быть установлены, в том числе из косвенных признаков, таких например, как прекращение платежей по обязательствам и т.п. (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 30.01.2020 N 305-ЭС18-14622(4,5,6) по делу N А40-208525/2015, Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2020)" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 10.06.2020)).

Поскольку в качестве фактических обстоятельств, послуживших основанием для обращения с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника указывается на совершение неправомерных действий за период с 2013 года по 2018 год, то к спорным отношениям применимы нормы материального права, регламентированные Законом о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.04.2009 N 73-ФЗ в период, выпадающий на действие указанного закона. Статья 10 Закона о банкротстве, в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ о субсидиарной ответственности контролирующих лиц, вступила в силу 30.06.2013, следовательно, к неправомерным действиям, выпадающим после указанной даты применимы нормы материального права, регламентированные данным Законом о банкротстве.Глава III.2 Закона о банкротстве в редакции от 29.07.2017, вступила в силу 30.07.2017, следовательно, к неправомерным действиям, выпадающим после указанной даты применимы нормы материального права, регламентированные данным Законом о банкротстве.

Кроме того, действующие положения главы III.2 Закона о банкротстве применимы в отношении спорных правоотношений только в части процессуальных норм, поскольку в силу части 4 статьи 3 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судопроизводство в арбитражных судах осуществляется в соответствии с федеральными законами, действующими во время разрешения спора и рассмотрения дела (далее - рассмотрение дела), совершения отдельного процессуального действия или исполнения судебного акта.

Правомерность указанного подхода подтверждается также, сложившейся судебной практикой, в том числе Определением Верховного суда Российской федерации №308- ЭС18-12844 от 24.10.2018; Определением Верховного суда Российской федерации №306- ЭС 18-5407 от 23.05.2018.

Пунктом 2 статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об общества с ограниченной ответственностью) установлено, что члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества, члены коллегиального исполнительного органа общества, а равно управляющий несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами.

Заявление о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, а также заявление о возмещении должнику убытков, причиненных ему его учредителями (участниками) или его органами управления (членами его органов управления), по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации, рассматривается арбитражным судом в деле о банкротстве должника.

Предметом рассмотрения по настоящему делу является требование конкурсного управляющего о привлечении в солидарном порядке ПАО «Промсвязьбанк», ФИО21, ООО «ПСБ-Менеджмент», ФИО3, ФИО16, ФИО14, ФИО22, ФИО23, ФИО10, ФИО12, ФИО6, ФИО8 к субсидиарной ответственности за заключение невыгодных сделок. В судебном заседании, конкурсный управляющий на соответствующий вопрос суда ответила, что не заявляет требование о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом.

Согласно пункту 4 статьи 10 Закона о банкротстве субсидиарная ответственность по обязательствам должника в случае недостаточности у него имущества может быть возложена на контролирующих должника лиц, если признание должника несостоятельным (банкротом) явилось следствием действий и (или) бездействия указанных лиц.

При этом по смыслу указанной нормы, пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц в том числе, если причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона (абзац третий пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве).

В силу п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица в том числе, если причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

Следует учитывать, что субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц является гражданско-правовой, в связи с чем возложение на ответчика обязанности нести субсидиарную ответственность осуществляется по правилам статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, и потому для их привлечения к субсидиарной ответственности необходимо доказать наличие в их действиях противоправности и виновности, а также наличие непосредственной причинно-следственной связи между соответствующими виновными и противоправными действиями (бездействием) и наступившими вредоносными последствиями в виде банкротства соответствующего предприятия.

Как следует из разъяснений, содержащихся в пункте 22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 01.07.1996 N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (часть вторая пункта 3 статьи 56 Гражданского кодекса Российской Федерации), суд должен учитывать, что указанные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями. К числу лиц, на которые может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам признанного несостоятельным (банкротом) юридического лица, относятся, в частности, лицо, имеющее в собственности или доверительном управлении контрольный пакет акций акционерного общества, собственник имущества унитарного предприятия, давший обязательные для него указания, и т.п.

Требования к указанным в данном пункте лицам, несущим субсидиарную ответственность, могут быть предъявлены в ходе конкурсного производства. В случае удовлетворения судом взысканные суммы зачисляются в состав имущества должника, за счет которого удовлетворяются требования кредиторов.

Из содержания приведенных правовых норм следует, что необходимым условием для возложения субсидиарной ответственности по обязательствам должника на учредителя, участника или иных лиц, которые имеют право давать обязательные для должника указания либо имеют возможность иным образом определять его действия, является наличие причинно-следственной связи между действиями данных лиц и банкротством должника.

Применение норм права о привлечении к субсидиарной ответственности допустимо при доказанности следующих обстоятельств:

- надлежащего субъекта ответственности, которым является собственник, учредитель, руководитель должника, иные лица, которые имеют право давать обязательные для должника указания либо иным образом имеют возможность определять его действия;

- факта несостоятельности (банкротства) должника, то есть признания арбитражным судом или объявления должника о своей неспособности в полном объеме удовлетворять требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей;

- наличия причинно-следственной связи между обязательными указаниями, действиями вышеперечисленных лиц и фактом банкротства должника;

- вины контролирующего лица должника в несостоятельности (банкротстве) предприятия.

При этом в соответствии с пунктом 2 статьи 401, пунктом 2 статьи 1064 Гражданского кодекса отсутствие вины доказывается лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.

Исходя из общих положений о гражданско-правовой ответственности для привлечения к субсидиарной ответственности, предусмотренной пунктом 4 статьей 10 и пунктом 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, необходимо установить наличие причинно-следственной связи между совершенными контролируемым лицом сделками и наступлением банкротства должника.

Верховным Судом РФ в Определении № 305-ЭС18-13210 (2) от 07.10.2021 по делу № А40-252160/2015 сформирована позиция, что при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание, следующее:

1)  наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);

2)  реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное – состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки);

3) ответчик является инициатором (соучастником) такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий (далее - критерии; пункты 3, 16, 21, 23 постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).

В дальнейшем вышеуказанное Определение Верховного Суда РФ включено в пункт 15 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ № 4 (2021).

Согласно пунктам 1 и 3 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.

В соответствии с частью 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, обязано доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается в обоснование своих требований и возражений.

В таблице №1, приложенной к письменным пояснениям от 16.02.2022, конкурсный управляющий указывает, что контролирующими должника лицами, совершены следующие сделки и действия, которые являются основанием для привлечения их к субсидиарной ответственности:

Как следует из материалов дела и не оспаривается лицами, участвующими в деле, в разные периоды времени руководителями ООО «Трансслес» являлись следующие лица:

- ФИО10 в период с 19.02.2013 по 21.04.2014;

- ФИО12 в период с 22.04.2014 по 09.02.2015;

- ФИО6 в период с 10.02.2015 по 01.09.2017;

- ФИО8 в период с 02.09.2017 по 24.05.2018.

При этом материалами дела подтверждается (решения единственного участника, протоколы заседания Совета директоров и пр.) и лицами, участвующими в деле, не оспаривается, что членами Совета директоров должника – ООО «Трансслес» в разные периоды времени являлись следующие лица:

- ФИО3 в период с 16.10.2012 по 15.10.2014;

- ФИО16 в период с 17.10.2012 по 21.04.2014;

- ФИО14 в период с 15.10.2014 по 14.10.2015;

- ФИО22 в период с 15.10.2014 по 15.10.2017;

- ФИО23 в период с 15.10.2015 по 30.03.2017.

Обращаясь в суд с настоящим заявлением, конкурсный управляющий указывает, что фактический контроль за деятельностью должника – ООО «Трансслес», через своих сотрудников (ФИО3; ФИО16; ФИО14; ФИО22; ФИО23) осуществляли в том числе, ПАО «Промсвязьбанк», ФИО21 и ООО «ПСБ-Менеджмент».

Пунктом 2 статьи 44 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" (далее - Закон об общества с ограниченной ответственностью) установлено, что члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества, члены коллегиального исполнительного органа общества, а равно управляющий несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами.

При определении вреда имущественным правам кредиторов следует иметь в виду, что в силу абзаца 32 статьи 2 Закона о банкротстве под ним понимается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приведшие или могущие привести к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества.

Согласно ст. 2 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.04.2009 N 73-ФЗ контролирующее должника лицо - это лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем два года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.

Согласно ст. 2 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ контролирующее должника лицо - это лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем три года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.

В соответствии с частью 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве, если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, в целях настоящего Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

В пункте 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" указано, что осуществление фактического контроля над должником возможно вне зависимости от наличия (отсутствия) формально-юридических признаков аффилированности (через родство или свойство с лицами, входящими в состав органов должника, прямое или опосредованное участие в капитале либо в управлении и т.п.); суд устанавливает степень вовлеченности лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в процесс управления должником, проверяя, насколько значительным было его влияние на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника; суд может признать лицо контролирующим должника по любым иным доказанным основаниям (пункт 5 статьи 61.10), которые прямо в законе не указаны; перечень оснований и обстоятельств, перечисленных в пунктах 3 - 7 указанного постановления, не является исчерпывающим.

Данные разъяснения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 подлежат применению при оценке действий контролирующих должника лиц в части, не противоречащей положениям статьи 10 Закона о банкротстве.

Согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов (аффилированности, установление конечного бенефициара) допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие, наличие статуса руководителя либо учредителя должника, указанного в Едином государственном реестре юридических лиц), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений.

В соответствии с абзацами 1 и 2 пункта 1 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 06.07.2016, при наличии доказательств, свидетельствующих о существовании причинно-следственной связи между действиями контролирующего лица и банкротством подконтрольной организации, контролирующее лицо несет бремя доказывания обоснованности и разумности своих действий и их совершения без цели причинения вреда кредиторам подконтрольной организации. Субсидиарная ответственность участника наступает тогда, когда в результате его поведения должнику не просто причинен имущественный вред, а он стал банкротом, то есть лицом, которое не может удовлетворить требования кредиторов и исполнить публичные обязанности вследствие значительного уменьшения объема своих активов под влиянием контролирующего лица.

Из системного толкования пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве необходимым условием возложения субсидиарной ответственности на участника является наличие причинно-следственной связи между использованием им своих прав и (или) возможностей в отношении контролируемого хозяйствующего субъекта и совокупностью юридически значимых действий, совершенных подконтрольной организацией, результатом которых стала ее несостоятельность (банкротство).

Таким образом, суд приходит к выводу, что необходимым условием отнесения лица к числу контролирующих должника является наличие у него фактической возможности давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия.

Согласно правовой позиции, изложенной в пункте 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - постановление от 21.12.2017 N 53), согласно которой руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом (пункт 3 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В этом случае, по общему правилу, номинальный и фактический руководители несут субсидиарную ответственность, предусмотренную статьями 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве, а также ответственность, указанную в статье 61.20 Закона о банкротстве, солидарно (абзац первый статьи 1080 ГК РФ, пункт 8 статьи 61.11, абзац второй пункта 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве).

В соответствии с пунктом 1 статьи 19 Закона о банкротстве заинтересованными лицами по отношению к должнику признаются:

- лицо, которое в соответствии с Законом о защите конкуренции входит в одну группу лиц с должником;

- лицо, которое является аффилированным лицом должника.

Заинтересованными лицами по отношению к должнику - юридическому лицу признаются также: руководитель должника, а также лица, входящие в совет директоров (наблюдательный совет), коллегиальный исполнительный орган или иной орган управления должника, главный бухгалтер (бухгалтер) должника, в том числе указанные лица, освобожденные от своих обязанностей в течение года до момента возбуждения производства по делу о банкротстве; лица, находящиеся с физическими лицами, указанными в абзаце втором настоящего пункта, в отношениях, определенных пунктом 3 настоящей статьи; лица, признаваемые заинтересованными в совершении должником сделок в соответствии с гражданским законодательством о соответствующих видах юридических лиц.

Заинтересованными лицами по отношению к должнику-гражданину признаются его супруг, родственники по прямой восходящей и нисходящей линии, сестры, братья и их родственники по нисходящей линии, родители, дети, сестры и братья супруга (пункты 2, 3 статьи 19 Закона о банкротстве).

В соответствии с частью 1 статьи 9 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон N 135-ФЗ) группой лиц признается совокупность физических лиц и (или) юридических лиц, соответствующих одному или нескольким признакам из следующих признаков:

1) хозяйственное общество (товарищество, хозяйственное партнерство) и физическое лицо или юридическое лицо, если такое физическое лицо или такое юридическое лицо имеет в силу своего участия в этом хозяйственном обществе (товариществе, хозяйственном партнерстве) либо в соответствии с полномочиями, полученными, в том числе на основании письменного соглашения, от других лиц, более чем пятьдесят процентов общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции (доли) в уставном (складочном) капитале этого хозяйственного общества (товарищества, хозяйственного партнерства);

2) юридическое лицо и осуществляющие функции единоличного исполнительного органа этого юридического лица физическое лицо или юридическое лицо;

3) хозяйственное общество (товарищество, хозяйственное партнерство) и физическое лицо или юридическое лицо, если такое физическое лицо или такое юридическое лицо на основании учредительных документов этого хозяйственного общества (товарищества, хозяйственного партнерства) или заключенного с этим хозяйственным обществом (товариществом, хозяйственным партнерством) договора вправе давать этому хозяйственному обществу (товариществу, хозяйственному партнерству) обязательные для исполнения указания;

4) юридические лица, в которых более чем пятьдесят процентов количественного состава коллегиального исполнительного органа и (или) совета директоров (наблюдательного совета, совета фонда) составляют одни и те же физические лица;

5) хозяйственное общество (хозяйственное партнерство) и физическое лицо или юридическое лицо, если по предложению такого физического лица или такого юридического лица назначен или избран единоличный исполнительный орган этого хозяйственного общества (хозяйственного партнерства);

6) хозяйственное общество и физическое лицо или юридическое лицо, если по предложению такого физического лица или такого юридического лица избрано более чем пятьдесят процентов количественного состава коллегиального исполнительного органа либо совета директоров (наблюдательного совета) этого хозяйственного общества;

7) физическое лицо, его супруг, родители (в том числе усыновители), дети (в том числе усыновленные), полнородные и неполнородные братья и сестры;

8) лица, каждое из которых по какому-либо из указанных в пунктах 1 - 7 настоящей части признаку входит в группу с одним и тем же лицом, а также другие лица, входящие с любым из таких лиц в группу по какому-либо из указанных в пунктах 1 - 7 настоящей части признаку;

9) хозяйственное общество (товарищество, хозяйственное партнерство), физические лица и (или) юридические лица, которые по какому-либо из указанных в пунктах 1 - 8 настоящей части признаков входят в группу лиц, если такие лица в силу своего совместного участия в этом хозяйственном обществе (товариществе, хозяйственном партнерстве) или в соответствии с полномочиями, полученными от других лиц, имеют более чем пятьдесят процентов общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции (доли) в уставном (складочном) капитале этого хозяйственного общества (товарищества, хозяйственного партнерства).

В соответствии со статьей 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (далее - Закон N 948-1) под аффилированными лицами понимаются физические и юридические лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.

Аффилированными лицами юридического лица являются:

- член его Совета директоров (наблюдательного совета) или иного коллегиального органа управления, член его коллегиального исполнительного органа, а также лицо, осуществляющее полномочия его единоличного исполнительного органа;

- лица, принадлежащие к той группе лиц, к которой принадлежит данное юридическое лицо;

- лица, которые имеют право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

- юридическое лицо, в котором данное юридическое лицо имеет право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

- если юридическое лицо является участником финансово-промышленной группы, к его аффилированным лицам также относятся члены Советов директоров (наблюдательных советов) или иных коллегиальных органов управления, коллегиальных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы, а также лица, осуществляющие полномочия единоличных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы.

При этом в пункте 4 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 53 разъяснено, что по смыслу взаимосвязанных положений абзаца второго статьи 2, пункта 2 статьи 3, пунктов 1 и 3 статьи 61.10 Закона о банкротстве для целей применения специальных положений законодательства о субсидиарной ответственности, по общему правилу, учитывается контроль, имевший место в период, предшествующий фактическому возникновению признаков банкротства, независимо от того, скрывалось действительное финансовое состояние должника или нет, то есть принимается во внимание трехлетний период, предшествующий моменту, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов (далее - объективное банкротство).

На основании изложенного, в целях отнесения ответчиков к контролирующим должника лицам, необходимо установить период объективного банкротства ООО «Трансслес». В связи с чем, доводы ответчиков о формальной привязке периода контроля к дате возбуждения дела о банкротстве несостоятельны и подлежат отклонению судом.

Как указал Верховный суд Российской Федерации в Определении от 20.07.2017 № 309-ЭС17-1801 по делу № А50-5458/2015, показателей только бухгалтерской отчетности для вывода о наступлении условий, предусмотренных статьей 9 Закона о банкротстве, недостаточно.

Исходя из системного толкования пункта 1 статьи 3 и пункта 1 статьи 13 Федерального закона Российской Федерации от 06.12.2011 N 402-ФЗ "О бухгалтерском учете" (далее - Закон о бухгалтерском учете) бухгалтерской (финансовой) отчетностью является информация о финансовом положении экономического субъекта на отчетную дату, финансовом результате его деятельности и движении денежных средств за отчетный период, систематизированная в соответствии с требованиями, установленными Законом о бухгалтерском учете, которая должна давать достоверное представление о финансовом положении экономического субъекта на отчетную дату, финансовом результате его деятельности и движении денежных средств за отчетный период, необходимое пользователям этой отчетности для принятия экономических решений. Вместе с тем, снижение чистых активов юридического лица не является безусловным основанием полагать, что должник был неспособен исполнить свои обязательства, поскольку структура активов и пассивов баланса находится в постоянной динамике в связи с осуществлением хозяйственной деятельности.

Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 18.07.2003 N 14-П также указал, что формальное превышение размера кредиторской задолженности над размером активов, отраженное в бухгалтерском балансе должника, не является свидетельством невозможности общества исполнить свои обязательства. Такое превышение не может рассматриваться как единственный критерий, характеризующий финансовое состояние должника, а приобретение отрицательных значений не является основанием для немедленного обращения в арбитражный суд с заявлением должника о банкротстве.

Показатели, с которыми законодатель связывает обязанность должника по подаче заявления должника в арбитражный суд, должны объективно отображать наступление критического для общества финансового состояния, создающего угрозу нарушений прав и законных интересов других лиц. Действующее законодательство не предполагает, что руководитель общества обязан обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании общества банкротом, как только активы общества стали уменьшаться, наоборот данные обстоятельства позволяют принять необходимые меры по улучшению его финансового состояния.

Из пункта 2 раздела I «Практика применения положений законодательства о банкротстве» Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации №2 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 06.07.2016 следует, что обязанность руководителя по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный менеджер, находящийся в сходных обстоятельствах, в рамках стандартной управленческой практики, учитывая масштаб деятельности должника, должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

Если руководитель должника докажет, что само по себе возникновение признаков неплатежеспособности либо обстоятельств, названных в абзацах пятом, седьмом пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве, не свидетельствовало об объективном банкротстве (критическом моменте, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей), и руководитель несмотря на временные финансовые затруднения добросовестно рассчитывал на их преодоление в разумный срок, приложил максимальные усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, такой руководитель с учетом общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе предполагающих по общему правилу наличие вины) освобождается от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана являлось разумным.

Конкурсный управляющий в письменных пояснениях от 16.02.2022 указывает, что признаки объективного банкротства возникли у ООО «Трансслес» в 2013 году. Данные пояснения конкурсного управляющего основаны на отрицательных показателях бухгалтерских балансов за 2011-2018 гг.,в части капитала и резервов.

Действительно, при исследовании материалов основного дела о банкротстве №А33-10809/2018 (том №11), судом установлено, что в соответствии с бухгалтерскими балансами ООО «Трансслес» за период с 2015 года (который включает показатели за 2012-2015 гг.) по 30.09.2017, показатели капитала и резервов имели отрицательные значения, которые составляли: на 31.12.2012 (-233 977 руб.); на 31.12.2013 (-408 480 руб.); на 31.12.2014
(-713 832 руб.); на 31.12.2015 (- 934 143 руб.); на 31.12.2016 (-890 486 руб.); на 30.09.2017 (-1 065 112 руб.).

Таким образом, на протяжении всего периода, который составляет 6 лет (с 2012 года по 30.09.2017), должник имел отрицательные показатели капитала и резервов, которые в свою очередь ежегодно только увеличивались в своих отрицательных значениях. Следовательно, если следовать логике конкурсного управляющего, который связывает объективное банкротство с отрицательными показателями капитала и резервов, то уже в 2012 году должник имел признаки объективного банкротства. Вместе с тем, такой подход конкурсного управляющего нельзя признать обоснованным, поскольку он не учитывает всю совокупность финансово-хозяйственной деятельности ООО «Трансслес».

При этом следует учитывать, что большая часть сделок, заключение которых, по мнению конкурсного управляющего, привело к банкротству ООО «Трансслес» в 2013 году, совершена, в том числе в период с 2014 по 2018 гг., что за пределами даты объективного банкротства должника, на которую ссылается конкурсный управляющий. Следовательно, если следовать логике конкурсного управляющего, то сделки заключенные после 2013 года никак не могли привести к наступлению объективного банкротства общества в 2013 году.

Кроме того, из материалов дела следует и лицами, участвующими в деле не оспаривается, что между ООО «Промсвязьбанк» и ООО «Трансслес» заключен кредитный договор <***> об открытии кредитной линии (с установленным лимитом выдачи) от 26.09.2017, в соответствии с которым Банк предоставил должнику кредитную линию с лимитом выдачи в размере 10 000 000 руб., а также кредитный договор <***> от 26.12.2016, в соответствии с которым Банк предоставил должнику кредит в размере 30 000 000 руб.

В пункте 2 статьи 5 Федерального закона от 02.12.1990 N 395-1 "О банках и банковской деятельности" указано, что размещение банком привлеченных денежных средств в виде кредитов, осуществляется банковскими организациями от своего имени и за свой счет. Банк самостоятельно принимает решение о предоставлении кредита, исходя из имеющихся у него свободных ресурсов. Таким образом, кредитная организация, оценивая свои риски, вправе отказать в предоставлении кредита потенциальному заемщику, поскольку не обязана предоставлять денежные средства каждому лицу, которое обратилось в целях получения кредита.

Исходя из изложенного, принимая во внимание, что проявляя должную заботу и осмотрительность, кредитные учреждения перед предоставлением заемных денежных средств самостоятельно осуществляют проверку финансового состояния заемщика, оценивая свои возможности и предполагаемые риски. Именно Банк, выдавая кредит, заинтересован в проверке платежеспособности и кредитоспособности заемщика. Следовательно, Банк, выдавая должнику в 2016 и 2017 гг. кредиты, самостоятельно оценивал финансовое состояние должника, а учитывая состоявшийся факт выдачи кредитов, у ПАО Промсвязьбанк» не имелось объективных ожиданий того, что финансовое состояние должника отвечало признакам объективного банкротства в даты выдачи кредитов.

Следовательно, ПАО «Промсвязьбанк» вступая в 2016-2017 гг. в правоотношения с ООО «Трансслес» было уверено в благонадежности данного контрагента, а следовательно, и в его платежеспособности, как минимум в указанный период.

Факт отсутствия признаков объективного банкротства в 2013 году подтверждается и письмом от 25.05.2016 №71, адресованным директором ООО «Трансслес» ФИО6 председателю Совета директоров ООО «Трансслес» ФИО27, в котором указаны показатели финансово-хозяйственной деятельности должника. Так, исходя из данного письма следует, что за период с 09.02.2015 по настоящий момент (25.05.2016) деятельность предприятия можно охарактеризовать как положительную. Относительно к 2014 году возросло производство продукции, вырос объем продаж, предприятие из собственных средств своевременно и в полном объеме выплачивает заработную плату сотрудникам, своевременно уплачивает налоги и иные платежи в бюджет, полностью выплачена задолженность по налогам за предыдущие периоды, предприятие начало рассчитываться за поставки сырья на 63 000 000 руб., снизились остатки готовой продукции на складах, наработан стабильный рынок сбыта продукции, предприятие заработало положительный имидж на рынке сбыта. О фальсификации указанного письма в порядке статьи 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, лица, участвующие в деле, не заявляли. Какие-либо ходатайства о назначении экспертизы в материалы дела не поступили. Какие-либо доказательства, опровергающие обстоятельства, указанные в данном письме, в материалы дела не представлены.

Кроме того, в ходе судебного заседания, состоявшегося 25.02.2022, конкурсный управляющий ООО «Трансслес» подтвердил факт погашения картотек №2 по расчетному счету должника в 2014-2015 годах.

Представленная конкурсным управляющим в материалы дела переписка по электронной почте не свидетельствует о наличии у должника признаков объективного банкротства в 2013 году, а лишь указывает на наличие у должника временных финансовых трудностей и о действиях руководство по их преодолению. Об успешности этих действий свидетельствует тот факт, что должник смог продолжать свою хозяйственную деятельность, в том числе в 2016-2017 гг. и получить прибыль.

Доводы ПАО «Промсвязьбанк» об исключении из числа доказательств переписки по электронной почте, отклоняются судом, т.к. факт такого взаимодействия (по электронной почте) не отрицали представители членов Совета директоров общества, но однозначно не смогли подтвердить содержание за давностью событий.

В рассматриваемом случае, при определении даты объективного банкротства конкурсный управляющий ссылается на множество не связанных между собой сделок и юридических фактов, некоторые из которых произошли уже после 2013 года, не анализируя при этом состояние активов и обязательств должника в момент их совершения и наличие причинно-следственной связи между сделками и объективным банкротством общества.

При этом из анализа финансового состояния должника, представленного временным управляющим 17.01.2019 в материалы основного дела о банкротстве ООО «Трансслес», следует, что со второго квартала 2016 года по первый квартал 2017 года должник получал прибыль, что не может свидетельствовать об объективном банкротстве предприятия. Так, показатели чистой нераспределенной прибыли, оставшейся после уплаты налога на прибыль и других аналогичных обязательных платежей по состоянию на 01.04.2016 составили 9 485 тыс. руб., по состоянию на 01.07.2016 – 27 945 тыс. руб., по состоянию на 01.10.2016 – 6 070 тыс. руб., по состоянию на 01.01.2017 – 43 657 тыс. руб.

Рассмотрев доводы конкурсного управляющего об искажении бухгалтерской отчетности, суд считает необходимым указать, что учет в активах и пассивах юридического лица дебиторской и кредиторской задолженности аффилированных лиц не свидетельствует об искажении бухгалтерской отёчности и не влечет искусственное увеличение активов и пассивов на основании следующего.

Так, в качестве дебиторской задолженности, которая сформировалась перед аффилированными лицами, конкурсный управляющий ссылается на задолженность ООО «ТД Премьер», которая как указывает конкурсный управляющий, сформировалась в 2014 году. Вместе с тем, какие-либо первичные документы, подтверждающие образование данной задолженности (договоры, акты, накладные, счета и пр.), а также свидетельствующие об аффилированности данного дебитора с должником, в материалы дела не представлены. В связи с чем, в рассматриваемом случае, суду не только не представляется возможным прийти к выводу об аффилированности данных лиц, но и в целом не представляется возможным определить, за какой именно период образовалась данная задолженность, что как следствие блокирует возможность её отнесения на тот или иной период бухгалтерского баланса с целью корректировки бухгалтерских показателей.

Исходя из доводов конкурсного управляющего, следует, что показатели бухгалтерских балансов необходимо скорректировать на кредиторскую задолженность, которая образовалась перед аффилированными лицами: АО «ЛДК Игирма», ООО «СП СЭЛ-Тайрику» (в настоящее время кредитор ООО «Контрактком») и ООО«Транс – Сибирская лесная компания».

При этом судом установлено, что вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.11.2021 по делу №А33-10809-4/2018 требование ООО «Контрактком» в размере 60 944 588,23 руб. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. Определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.09.2021 по делу №А33-10809-3/2018 требование ООО «Транс-Сибирская лесная компания» в размере 100 263 006 руб. 66 коп. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. Определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.11.2021 по делу №А33-10809-27/2018 требованиеООО «Контрактком» в размере 49 474 553,96 руб. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты.

Итого, общий размер требований аффилированных лиц признанных подлежащими удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты, составляет 210 682 148,85 руб. Доказательства наличия такой задолженности в большем размере, в материалы дела не представлены. В связи с чем, доводы конкурсного управляющего об ином размере задолженности отклоняются судом.

 Вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала (Определение ВС РФ от 15.02.2018 г. № 305-ЭС17-17208).

В силу ст. 14 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", уставный капитал общества определяет минимальный размер его имущества, гарантирующего интересы его кредиторов.

Таким образом, уставный капитал является имуществом общества, принадлежащим ему на праве собственности. Наделение общества уставным капиталом по правилам ст. 14 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" не порождает обязанности общества по возврату имущества, внесенного в качестве вклада в уставный капитал, а также по уплате штрафных санкций (процентов). Следовательно, увеличение уставного капитала не влечет возникновение кредиторской задолженности Общества.

На основании изложенного, суд, соглашается с позицией конкурсного управляющего о том, что в результате заключения спорных сделок с вышеуказанными аффилированными лицами, фактически на сумму 210 682 148,85 руб. был увеличен уставный капитал ООО «Трансслес». Следовательно, указанная сумма подлежит учету в бухгалтерских балансах в составе показателей «уставный капитал» и подлежит исключению из показателей кредиторской задолженности и долгосрочных заемных обязательств. В связи с чем, с учетом такого перераспределения, показатели бухгалтерских балансов, с учетом дат заключения спорных сделок (25.06.2013, 14.03.2013, 03.06.2013, 27.12.2013, 30.04.2013, 21.04.2015) будут выглядеть следующим образом:

Таким образом, перераспределение активов, с учетом аффилированной кредиторской задолженности не привело к существенному изменению показателей бухгалтерских балансов, а лишь снизило показатели заемных обязательств и кредиторской задолженности, что наоборот улучшает показатели ООО «Трансслес» в спорные периоды. В связи с чем, сделать однозначный вывод о том, что неверное отражение вышеуказанной задолженности существенно ухудшило финансовое положение должника, нельзя. Следовательно, доводы конкурсного управляющего в данной части отклоняются судом.

Проанализировав отрицательное заключение ООО «Аудиторская-оценочная Компания «Аудит-Эксперт» от 07.04.2021 о недостоверности бухгалтерской отчетности за 2017 год, суд не усматривает оснований для принятия его в качестве достаточного доказательства, поскольку оно не отвечает признакам полноты, достоверности и обоснованности, при том, что в данном заключении специалисты, делая отрицательные выводы, указывают на недостаточность представленной информации. Какие-либо доказательства, свидетельствующие о том, что аудитором подвергалась исследованию и оценки показатели всей непрерывной цепочки производственной деятельности ООО «Трансслес», не представлены. В то время как дата объективного банкротства связывается не с наступлением формальной совокупности условий для признания общества банкротом, а с превышением совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов (пункт 4 Постановления N 53). При этом какое-либо обоснование необходимости учитывать отрицательное заключение ООО «Аудиторская-оценочная Компания «Аудит-Эксперт» от 07.04.2021 в качестве доказательства признаков объективного банкротства, которые, по мнению конкурсного управляющего, наступили в 2013 году, учитывая, что аудитор исследует отчетность за 2017 год, не представлено.

Представленная ПАО «Промсвязьбанк» рецензия №02/08 от 08.04.2022 на данное заключение, согласно которой заключение содержит многочисленные нарушения, ошибки, неточности и противоречия, в связи с чем, полученный результат является искаженным, не является по своему содержанию экспертным заключением, а представляет собой частное мнение одного лица относительно экспертного заключения, произведенного другим лицом, которое также выражено без исследования всей совокупности обстоятельств.

Более того, согласно ст. 4 Федерального закона от 30.12.2008 N 307-ФЗ "Об аудиторской деятельности" (далее - Закон об аудиторской деятельности) аудитором признается физическое лицо, получившее квалификационный аттестат аудитора и являющееся членом одной из саморегулируемых организаций аудиторов, а также работником аудиторской организации на основании трудового договора между ним и аудиторской организацией.

В то же время Закон об аудиторской деятельности устанавливает случаи, при которых аннулируется квалификационный аттестат аудитора.

В соответствии с п. 6 ч. 1 ст. 12 Закона об аудиторской деятельности квалификационный аттестат аудитора аннулируется в случае неучастия аудитора в осуществлении аудиторской деятельности в течение двух последовательных календарных лет.

Из приложенных к рецензии №02/08 от 08.04.2022 документов следует, что рецензент ФИО28, написавший рецензию на аудиторское заключение, является аудитором на основании аттестата №006001 от 24.10.1994 со сроком действия до 24.10.2000, т.е. с истекшим сроком. Квалификационный аттестат №К013576 от 30.03.2004 аннулирован Приказом Минфина России №1048 от 21.11.2019. Доказательств обратного, в материалы дела не представлено. Данные обстоятельства являются дополнительным основанием отсутствия у суда правовых оснований для учета данной рецензии в качестве надлежащего и допустимого доказательства.

На основании изложенного, суд приходит к выводу, что конкурсным управляющим не доказано наличие объективного банкротства должника в 2013 году. Доказательств обратного в материалы дела не представлено. Судом установлено, что в указанный конкурсным управляющим период, а также после него, должник достаточно долго осуществлял свою хозяйственную деятельность и имел от неё положительный экономический эффект.

При этом учитывая объем представленных доказательств и непредставление конкурсным управляющим всей совокупности доказательств, характеризующих и раскрывающих всей картины финансового состояния и деятельности должника, суду не представляется возможным установить иную точную дату наступления объективного банкротства должника.

Также суд учитывает, что с заявлением о банкротстве ООО «Трансслес» обратился сам должник 26.04.2018, а производство по делу на основании данного заявления возбуждено определением суда от 07.05.2018. В связи с чем, учитывая вышеизложенное и принимая во внимание, что точную дату наступления объективного банкротства определить не представляется возможным, то суд в целях отнесения ответчиков к категории контролирующих должника лиц, в рассматриваемом случае считает необходимым исходить из даты обращения должника с заявлением о своём банкротстве, т.е. из 26.04.2018.

Таким образом, с учетом положений закрепленных в статье 2 Закона о банкротстве и в части 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве, определяющих глубину периода влияния на деятельность должника (2 и 3 года соответственно), учитывая период руководства ФИО10 (с 19.02.2013 по 21.04.2014), ФИО12 (с 22.04.2014 по 09.02.2015), а также период членства в Совете директоров должника: ФИО3 (с 16.10.2012 по 15.10.2014), ФИО16 (с 17.10.2012 по 21.04.2014) и ФИО14 (с 15.10.2014 по 14.10.2015), суд приходит к выводу, что указанные лица в течении более чем двух и трех лет назад (в зависимости от редакции, подлежащей применению к каждому ответчику) до подачи должником заявления о своём банкротстве являлись контролирующими должника лицами.

При этом суд учитывает, что исходя из таблицы №1, приложенной к письменным пояснениям от 16.02.2022, конкурсный управляющий указывая сделки должника, которые по его мнению привели к банкротству ООО «Трансслес», в числе контролирующих лиц должника, которым вменяется их заключение/согласование, не указывает ФИО14 и ФИО12 В данной части, конкурсным управляющим не раскрыто, какие именно, действия (бездействие) ФИО14 и ФИО12 привели к банкротству ООО «Трансслес» и какое негативное влияние оказывали данные лица на деятельность ООО «Трансслес». Одного лишь факта того, что ФИО12 являлся в спорный период руководителем должника, а ФИО14 входил в Совет директоров общества недостаточно для вывода о наличии оснований для их привлечения к субсидиарной ответственности. Кроме того, следует учитывать, что часть сделок, поименованных конкурсным управляющим, заключены либо до участия ФИО14 в Совете директоров и руководства ФИО12, либо после освобождения их от занимаемых должностей.

Таким образом, суд установил, что период хозяйственной деятельности общества под контролем ФИО10, ФИО12, ФИО3, ФИО16 и ФИО14 был вне пределов исследования двухгодичного и трехгодичного, установленного законом срока, для определения возможности контролирующих должника лиц давать обязательные указания должнику или иным образом определять его действия.

При таких обстоятельствах ФИО10, ФИО12, ФИО3, ФИО16 и ФИО14 не являются субъектами субсидиарной ответственности и у суда отсутствуют правовые основания для возложения на них ответственности по обязательствам должника. В связи с чем, в данной части требования конкурсного управляющего не подлежат удовлетворению.

Не может быть отнесено к контролирующему должника лицу и ООО «ПСБ-Менеджмент», учитывая отсутствие в материалах дела каких-либо доказательств, подтверждающих, что указанное юридическое лицо входило в состав органов управления должника и принимало либо оказывало существенное влияние на деятельность должника, а также на руководителей или членов органов управления должника. Одного лишь письма от 25.05.2017 №71, в котором упоминается ООО «ПСБ-Менеджмент» недостаточно для таких выводов. Документы, свидетельствующие о том, чтоООО «ПСБ-Менеджмент» осуществляло оперативное управление ООО «Трансслес», не представлены.

Из материалов дела усматривается лишь факт того, что ООО «ПСБ-Менеджмент» является аффилированным лицом с ПАО «Промсвязьбанк». Однако, понятие аффилированности не тождественно понятию контролирующего должника лица.

Таким образом, по смыслу Закона о банкротстве ООО «ПСБ-Менеджмент» не является контролирующим должника лицом, поскольку материалы дела не содержат бесспорных и достаточных доказательств того, что данное юридическое лицо имело право давать или давало обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом. В связи с чем, требования конкурсного управляющего, предъявленные к ООО «ПСБ-Менеджмент», не подлежат удовлетворению.

При этом суд не может согласиться с доводами ПАО «Промсвязьбанк» о том, что оно не является контролирующим должника лицом, на основании следующего.

Исходя из представленной в материалы дела переписки сотрудников ООО «Трансслес» и членов директоров ФИО22, ФИО16, а также решений участников, протоколов Совета директоров, внутренних документов ПАО «Промсвязьбанк», справок и пояснений ответчиков, судом установлено, что:

- ФИО22 в период с 15.10.2014 по 15.10.2017 являлся членом Совета директоров ООО «Трансслес», а также с 2009 года по настоящее время, занимает и занимал руководящие должности в ПАО «Промсвязьбанк», в частности в спорный период являлся руководителем группы по работе с проблемными активами корпоративного бизнеса;

- ФИО23 в период с 15.10.2015 по 30.03.2017 являлся членом Совета директоров ООО «Трансслес», а также с 2014 года по настоящее время, занимает и занимал руководящие должности в ПАО «Промсвязьбанк», в частности в спорный период являлся руководителем по финансовому анализу отдела финансового анализа проектов Департамента финансового консалтинга, начальником управления Финансово-аналитического управления. Входил в состав кредитного комитета.

Статьей 23 Устава ООО «Трансслес» установлено, что к компетенции совета директоров отнесены определение приоритетных направлений деятельности общества, утверждение перспективных планов и основных программ, в том числе бюджета (п. 15.1), избрание генерального директора (п. 15.5), обеспечение эффективного контроля над деятельностью генерального директора (п. 15.6).

Из протоколов заседания Совета директоров ООО «Трансслес» от 03.02.2016, от 01.02.2017 следует, что члены Совета директоров ФИО22 и ФИО23 принимают, в том числе решения по следующим вопросам повестки дня: о прекращении полномочий генерального директора Общества и прекращения трудового договора; об избрании генерального директора; о заключении трудового договора.

Более того, как следует из переписки сотрудников ООО «Трансслес» и сотрудников ПАО «Промсвязьбанк», все решения оформляются и доводятся до ООО «Трансслес» сотрудниками ПАО «Промсвязьбанк».

В материалах дела имеется переписка сотрудников ООО «Трансслес» и членов совета директоров ФИО22, ФИО16, из содержания которой следует, что указанные лица также решали вопросы финансирования, обеспечения сырьем и организации работы предприятия.

В своих отзывах, а также в судебном заседании, ответчики указывают, что указанные действия были совершены в рамках осуществления ими трудовых функций в ПАО «Промсвязьбанк» и по его указанию. Данные обстоятельства не опровергнуты лицами, участвующими в деле.

Таким образом, Совет директоров ООО «Трансслес» руководствовался полученными от профильных служб исполнительных органов ПАО «Промсвязьбанк» информацией при принятии решений относительно деятельности ООО «Трансслес».

Какие-либо доказательства, свидетельствующие о том, что сотрудники ПАО «Промсвязьбанк», входящие в Совет директоров ООО «Трансслес», самостоятельно приняли решение о вхождении в Совет директоров ООО «Трансслес», а также самостоятельно без участия ПАО «Промсвязьбанк» принимали те или иные управленческие решения в деятельности ООО «Трансслес», в материалы дела не представлены.

На основании изложенного, суд соглашается с позицией конкурсного управляющего о том, что ПАО «Промсвязьбанк» фактически в спорный период осуществляло руководство текущей хозяйственной деятельности ООО «Трансслес» через своих сотрудников, которые входя в Совет директоров ООО «Трансслес» выполняли указания Банка, т.е. фактически выступали представительными органами ПАО «Промсвязьбанк», путем принятия управленческих решений, в частности по избранию руководителя, определяли дальнейшую модель ведения бизнеса ООО «Трансслес» по указанию банка.

Совокупность данных обстоятельств со всей очевидностью указывает на то, что ПАО «Промсвязьбанк» в спорный период являлось контролирующим должника лицом, а учитывая, что ФИО21 в спорный период являлся председателем правления ПАО «Промсвязьбанк», то он также наделяется статусом контролирующего должника лицом. Какие-либо доказательства, опровергающие данные выводы суда, не представлены. В связи с чем, доводы лиц, участвующих в деле, об обратном отклоняются судом как необоснованные.

Отклоняются судом и ссылки на определение Арбитражного суда Красноярского края от 27.01.2022 по делу №А33-10809-21/2018, которым отказано в признании недействительными кредитных договоров, заключенных между должником и ПАО «Промсвязьбанк», учитывая, что данный судебный акт не вступил в законную силу и обжалуется в апелляционной инстанции.

Таким образом, руководители ФИО6, ФИО8, члены Совета директоров ФИО22 и ФИО23, а также ПАО «Промсвязьбанк» и ФИО21, являются контролирующими должника лицами, в том понятии, которое закреплено в статье 2 Закона о банкротстве, а также в части 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве.

Как следует из позиции, изложенной в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 22.06.2020 по делу N 307-ЭС19-18723(2,3), А56-26451/2016 при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание следующее:

1)  наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);

2)  реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям;

масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное - банкротное - состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки);

3) ответчик является инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий (далее - критерии; пункты 3, 16, 21, 23 постановления N 53).»

В соответствии с абзацами 1 и 2 пункта 1 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2016), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 06.07.2016, при наличии доказательств, свидетельствующих о существовании причинно-следственной связи между действиями контролирующего лица и банкротством подконтрольной организации, контролирующее лицо несет бремя доказывания обоснованности и разумности своих действий и их совершения без цели причинения вреда кредиторам подконтрольной организации. Субсидиарная ответственность участника наступает тогда, когда в результате его поведения должнику не просто причинен имущественный вред, а он стал банкротом, то есть лицом, которое не может удовлетворить требования кредиторов и исполнить публичные обязанности вследствие значительного уменьшения объема своих активов под влиянием контролирующего лица.

Согласно абзацу 7 пункта 2 Постановления от 30.07.2013 N 62 под сделкой на невыгодных условиях понимается сделка, цена и (или) иные условия которой существенно в худшую для юридического лица сторону отличаются от цены и (или) иных условий, на которых в сравнимых обстоятельствах совершаются аналогичные сделки (например, если предоставление, полученное по сделке юридическим лицом, в два или более раза ниже стоимости предоставления, совершенного юридическим лицом в пользу контрагента). Невыгодность сделки определяется на момент ее совершения; если же невыгодность сделки обнаружилась впоследствии по причине нарушения возникших из нее обязательств, то директор отвечает за соответствующие убытки, если будет доказано, что сделка изначально заключалась с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения.

В пункте 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" разъяснено, что под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения - появлению признаков объективного банкротства. Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

Вместе с тем, вышеуказанные сделки, поименованные, конкурсным управляющим в Таблице №1 были совершены до возбуждения дела о несостоятельности (банкротстве). При этом под вредом, причиненным имущественным правам кредиторов, понимается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приводящие к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества (статья 2 Закона о банкротстве).

Действительно, вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 01.10.2020 по делу №А33-10809-16/2018признан недействительной ничтожной сделкой - договор займа от 25.06.2013 № ЛДК/45-06/13-З, заключенный между акционерным обществом «Лесопильно-деревообрабатывающий комплекс Игирма» (ИНН <***>, ОГРН <***>) и обществом с ограниченной ответственностью «Трансслес» (ИНН <***>, ОГРН <***>). Из данного судебного акта следует, что между ООО «Трансслес» (заемщик) и АО «ЛДК Игирма» (займодавец) заключен договор займа № ЛДК/45-06/13-З от 25.06.2013, по условиям которого займодавец передает заемщику в собственность денежные средства в размере 10 000 000 рублей в качестве займа сроком на один год, а заемщик обязуется вернуть указанную сумму займа и выплатить заемщику проценты за весь срок пользования займом в размере 10% годовых (пункты 1.1, 1.2 договора). Дополнительным соглашением № 1 сумма займа увеличена до 50 000 000 рублей, оплата процентов производится после возврата суммы займа. Дополнительным соглашением № 2 от 20.06.2014 внесены изменения в договор, установлено, что сумма 50 000 000 предоставляется сроком на два года. Дополнительным соглашением № 3 от 14.04.2015 внесены изменения в договор, установлено, что сумма 50 000 000 предоставляется сроком на три года. Соглашением к договору займа от 24.12.2015 установлен размер процентов за пользование суммой займа в размере 13,5% годовых. Соглашением к договору займа от 01.06.2016 срок возврата суммы займа определен до 31.10.2016, размер процентов увеличен до 14% годовых. Дополнительным соглашением от 31.10.2016 срок возврата суммы займа установлен до 31.12.2017.Доказательств возврата суммы займа в материалы дела не представлено.Конкурсным управляющим представлены в материалы дела доказательства в подтверждение того, что должник и ЗАО «ЛДК ИГИРМА» фактически входили в одну группу лиц.В материалы дела представлена достаточная совокупность доказательств того, что ООО «Трансслес» и ЗАО «ЛДК Игирма» входят в одну группу компаний. Наличие признаков заинтересованности между данными лицами установлено вступившими в законную силу судебными актами.Займ должнику предоставлен в условиях недостаточности собственных денежных средств АО «ЛДК Игирма», при этом, срок возврата займа неоднократно продлевался, мер по принудительному взысканию задолженности не предпринималось.Представленные в материалы дела доказательства свидетельствуют о том, что у ООО «Трансслес» и АО «ЛДК Игирма» имелся единый центр принятия экономических решений.Представленной конкурсным управляющим перепиской подтверждается, что фактически денежные средства в группе компаний перераспределялись с использованием одних и тех же финансовых ресурсов, юридические лица группы компаний вели совместную деятельность, планирование бюджетов группы осуществлялось из единого центра, любая компания группы могла запрашивать денежные средства у другой компании по согласованию с центром (ООО «Русская лесная группа») посредством планирования внутригрупповых оборотов, согласования расходов, оптимизации оперативного потока. Основной задачей группы компаний являлось формирование бездефицитного бюджета холдинга. Указанные выше обстоятельства свидетельствуют о наличии корпоративных взаимоотношений между ООО «Трансслес» и АО «ЛДК Игирма».Фактически из материалов дела следует, что должнику ООО «Трансслес» предоставлены денежные средства на основании договора займа лицом, входящим с должником в одну группу компаний. При этом, срок возврата займа неоднократно продлевался, меры по истребованию задолженности не принимались. Подобные условия договоров существенно отличаются от обычного делового оборота, поскольку обычным условием договора займа является его возвратность. Соответственно, совершенные сделки не были доступны иным участникам оборота, не входящим в холдинг «Русская лесная группа». Доказательств принятия мер принудительного взыскания задолженности до даты возбуждения дела о банкротстве в материалы дела не представлено. Таким образом, несмотря на то, что займ предоставлен в 2013 году сроком на один год (продлен дополнительными соглашениями до 31.12.2017), ответчиком не предпринимались меры по истребованию задолженности. Фактически, вышеуказанное поведение свидетельствует об отсутствии у АО «ЛДК Игирма» получать встречное исполнение по договору займа, о безвозмездном характере предоставления денежных средств в связи с движением финансовых потоков и активов внутри группы компаний. При этом, судом установлено, что на момент предоставления должнику денежных средств, ООО «Трансслес» имело признаки имущественного кризиса.Подобная схема взаимоотношений свидетельствуют о наличии корпоративных отношений между ООО «Трансслес» и АО «ЛДК Игирма», а не гражданско-правовых. Таким образом, безвозмездное предоставление денежных средств должнику ООО «Трансслес» в данном конкретном случае (учитывая подконтрольность всех сторон одному лицу) свидетельствует о том, что действительная воля сторон была направлена не на создание правоотношений из договора займа, а на финансирование деятельности должника (докапитализацию).С учетом вышеуказанной правовой позиции, судом установлено наличие правовых оснований для признания совершенных сделок недействительными (ничтожными), поскольку судом установлено, что действительным намерением сторон при совершении данных сделок была передача денежных средств должнику в качестве капиталозамещающего финансирования его хозяйственной деятельности.

Далее, вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.11.2021 по делу №А33-10809-4/2018требование ООО «Контрактком» в размере 60 944 588,23 руб. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. Из данного судебного акта следует, что определением от 20.11.2018 по делу № А33-10809-4/2018 требование АО «ЛДК Игирма» было включено в третью очередь реестра требований кредиторов должника – общества с ограниченной ответственностью «Трансслес» в размере 285 033 451 руб. 54 коп. основного долга, образовавшегося в связи с неисполнением договоров поставки № ЛДК/70-05/16-П от 31.05.2016, № ЛДК/21-12/12-КП от 03.11.2012, договора уступки права (требования) № СЭЛ/56-06/17, договора займа № ЛДК/45-06/13-3. Таким образом, требование АО «ЛДК Игирма» было основано на доводах о неисполнении обязательств по договорам поставки, по договору уступки и по договору займа. Решением от 03.06.2021 заявление о пересмотре определения арбитражного суда от 20.11.2018 по делу №А33-10809-4/2018 по новым обстоятельствам удовлетворено. Отменено определение арбитражного суда от 20.11.2018 в части включения в реестр требований кредиторов должника - общества с ограниченной ответственностью «Трансслес» требования акционерного общества «Лесопильно-деревообрабатывающий комплекс Игирма» в размере 60 944 588,23 рублей, на основании договора № ЛДК/45-06/13-3 от 25.06.2013. Признавая договор займа от 25.06.2013 № ЛДК/45-06/13-З недействительными, суд указал на корпоративный характер предоставления денежных средств, а также на то, что заключение данного договора носило формальный характер, действительная воля сторон была направлена на безвозмездную передачу денежных средств в качестве финансирования деятельности должника. При этом само по себе признание недействительными договоров займа не является основанием для отказа во включении требований в реестр требований кредиторов. Признавая договоры займа недействительными, суд указал на необходимость иной квалификации сложившихся между сторонами отношений и применения к ним норм, связанных с корпоративным финансированием. Между тем, факт предоставления АО "ЛДК Игирма" денежных средств ООО «Трансслес» лицами, участвующими в деле, не оспаривались и не опровергнуты в установленном порядке. Таким образом, исходя из обстоятельств дела, установленных судом следует, что требование кредитора представляет собой компенсационное финансирование и не может конкурировать с требованиями независимых кредиторов, в связи с чем подлежит удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. На основании изложенного, суд приходит к выводу о необходимости к понижению очередности удовлетворения требования кредитора, в связи с чем требование ООО «Контрактком» в размере 60 944 588,23 руб. признается обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты: после погашения требований, указанных в пункте 4 статьи 142 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», но приоритетно по отношению к требованиям лиц, получающих имущество должника по правилам пункта 1 статьи 148 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и пункта 8 статьи 63 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края о 14.03.2020 по делу №А33-10809-10/2018 признаны недействительными сделками договоры займа № СЭЛ/192-03/13-З от 14.03.2013, договор займа №СЭЛ/223-06/13-З от 03.06.2013, договор займа №СЭЛ/302-12/13-З от 27.12.2013. Из данного судебного акта следует, что между ООО «Совместное предприятие Сибэкспортлес-Тайрику» (займодавец) в лице управляющей компании ООО «Русская Лесная Группа» и ООО «Трансслес» (заемщик) были заключены договоры займа: договор займа № СЭЛ/192-03/13-З от 14.03.2013, согласно которому займодавец передает заемщику денежную сумму в размере 10 000 000,00 руб., а заемщик обязуется вернуть указанную сумму займа и уплатить проценты на условиях договора. Согласно п. 2.2 договора заемщик обязуется возвратить сумму займа в срок до 13.03.2014. Дополнительными соглашениями к договору займа срок возврата займа продлевался. Дополнительным соглашением от 01.03.2017 срок возврата был продлен до 31.12.2017. договор займа № СЭЛ/223-06/13-З от 03.06.2013, согласно которому займодавец передает заемщику денежную сумму в размере 6 000 000,00 руб., а заемщик обязуется вернуть указанную сумму займа и уплатить проценты на условиях договора. Дополнительным соглашением от 01.08.2013 условие о сумме займа было изменено, раздел 1 договора займа был изложен в следующей редакции: «По настоящему договору займодавец передает заемщику денежную сумму в размере 11 063 669,00 рублей, а заемщик обязуется вернуть указанную сумму займа и уплатить проценты на условиях договора». Согласно п. 2.2 договора заемщик обязуется возвратить сумму займа в срок до 02.06.2014. Дополнительными соглашениями к договору займа срок возврата займа продлевался. Дополнительным соглашением от 31.10.2016 срок возврата был продлен до 31.12.2017. Договор займа № СЭЛ/302-12/13-З от 27.12.2013, согласно которому займодавец передает заемщику денежную сумму в размере 50 000 000,00 руб., а заемщик обязуется вернуть указанную сумму займа и уплатить проценты на условиях договора. Согласно п. 2.2 договора заемщик обязуется возвратить сумму займа в срок до 26.12.2014. Дополнительными соглашениями к договору займа срок возврата займа продлевался. Дополнительным соглашением от 26.12.2016 срок возврата был продлен до 26.12.2017.Оценив в совокупности представленные в материалы дела доказательства, учитывая конкретные обстоятельства по делу, положения статей 9, 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд пришел к выводу о том, что конкурсным управляющим подтверждено отсутствие цели достижения правовых последствий заключения договора займа денежных средств, а именно - получение дохода от заключенных договоров займа в виде уплаты процентов за пользование займом; создание видимости правоотношений займа, прикрывающих схему взаимоотношений внутригруппового перераспределения финансовых средств, финансирования текущей деятельности должника, находящегося в кризисном состоянии заинтересованным лицом в целях создания подконтрольной задолженности.

Далее, вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.11.2021 по делу №А33-10809-27/2018требование ООО «Контрактком» в размере 49 474 553,96 руб. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. Из данного судебного акта следует, что признавая договоры займа № СЭЛ/192-03/13-3 от 14.03.2013, № СЭЛ/302-12/13-3 от 27.12.2013, № СЭЛ/223-06/13-3 от 03.06.2013 недействительными, суд указал на корпоративный характер предоставления денежных средств, а также наличие у ООО «Трансслес» и ООО «СП «СЭЛ-Тайрику» единого центра принятия экономических решений. При этом само по себе признание недействительными договоров займа не является основанием для отказа во включении требований в реестр требований кредиторов. Признавая договоры займа недействительными, суд указал на необходимость иной квалификации сложившихся между сторонами отношений и применения к ним норм, связанных с корпоративным финансированием. Между тем, факт предоставления ООО СП «СЭЛ-Тайрику» денежных средств ООО «Трансслес» лицами, участвующими в деле, не оспаривались и не опровергнуты в установленном порядке.Таким образом, исходя из обстоятельств дела, установленных судом следует, что требование кредитора представляет собой компенсационное финансирование и не может конкурировать с требованиями независимых кредиторов, в связи с чем подлежит удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты.

Также, вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 03.091.2021 по делу №А33-10809-3/2018 требованиеООО «Транс-Сибирская лесная компания» в размере 100 263 006 руб. 66 коп. признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты. Из данного судебного акта следует, что в обоснование заявленного требования кредитор ссылался на наличие задолженности, образовавшейся в связи с неисполнением обязательств по договорам поставки № 1715/02-01 от 21.04.2015 и № 1913/02-01 от 30.04.2013. Между ООО «Транслес» и ООО «Транс-Сибирская лесная компания» заключены следующие договоры поставки: Договор поставки пиломатериалов № 1715/02-1 от 21.04.2015, на основании которого ООО «Транс-Сибирская лесная компания» обязалось поставлять пиломатериал на условиях 100% предоплаты. За период с 27.04.2015 по 31.12.2015 должником получено пиломатериала на сумму 77 151 176,47 руб., при этом предоплата не перечислялась. Дополнительными соглашениями к договору срок оплаты установлен до 31.05.2016, при этом, частичная оплата за ООО «Транслес» была произведена ООО «Сибэкспортлес-Трейд». Договор поставки пиломатериалов № 1913/02-01 от 30.04.2013, на основании которого ООО «Транс-Сибирская лесная компания» обязалось поставлять пиломатериал на условиях 100% предоплаты. За период с 06.06.2013 по 01.11.2014 должником получено пиломатериалов на сумму 31 318 510,37 руб., при этом предоплата не перечислялась. Соглашением от 20.10.2016 к договору срок оплаты установлен до 31.05.2016.Факт поставки пиломатериала не оспорен.В определении Арбитражного суда Красноярского края от 01.10.2020 по делу №А33-10809-11/2018 отражены следующие обстоятельства совершения сделок. 1. Должник и ООО «Транс-Сибирская лесная компания» фактически входили в одну группу лиц; 2. Перечисленные выше компании контролировались одними и теми же физическими лицами.3. В материалы дела представлена достаточная совокупность доказательств того, что ООО «Транслес», ООО «Транс-Сибирская лесная компания», ООО «СЭЛ-Трейд» входят в одну группу компаний. Также в определении от 01.10.2020 указано, что материалы дела представлена переписка между ООО «Транслес» и ООО «Русская Лесная Группа», носящая очевидный корпоративный характер в связи с согласованием финансирования, организационными вопросами работы холдинга.4. Представленные в материалы дела доказательства свидетельствуют о том, что у ООО «Транслес», ООО «ТЛСК», ООО «СЭЛ-Трейд» имелся единый центр принятия экономических решений. Указанные выше обстоятельства свидетельствуют о наличии корпоративных взаимоотношений между ООО «Транслес», ООО «ТСЛК», ООО «СЭЛ-Трейд».Подобная схема взаимоотношений свидетельствуют о наличии корпоративных отношений между ООО «Транслес» и ООО «ТСЛК», а не гражданско-правовых.Таким образом, безвозмездное предоставление пиломатериала должнику ООО «Трансслес» в данном конкретном случае (учитывая подконтрольность всех сторон одному лицу) свидетельствует о том, что действительная воля сторон была направлена не на создание правоотношений из договора поставки, а на финансирование деятельности должника (докапитализацию).

В силу части 2 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в постановлении от 21.12.2011 № 30-П, признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение его стабильности и общеобязательности, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения в установленном законом порядке, принимаются судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела.

Несогласие участника спора с обстоятельствами, ранее установленными вступившим в законную силу судебным актом при разрешении другого дела, не дает оснований суду, рассматривающему иной спор, констатировать по собственной инициативе иные обстоятельства.

Таким образом, вступившим в законную силу судебными актами подтверждается, что договор займа с АО "ЛДК Игирма" №45-06/13-3 от 25.06.2013, договор займа с ООО "СП СЭЛ-Тайрику" №СЭЛ/192-03/13-3 от 14.03.2013, договор займа с ООО "СП СЭЛ-Тайрику" №СЭЛ/223-06/13-3 от 03.06.2013, договор займа с ООО "СП СЭЛ-Тайрику" №СЭЛ/302-12/13-3 от 27.12.2013, договор поставки с ООО "ТСЛК" №1913/02-01 от 30.04.2013, договор поставки с ООО "ТСЛК" №1715/02-1 от 21.04.2015, являлись способами финансирования деятельности ООО «Трансслес». Следовательно, в результате заключения данных сделок не произошло увеличение размера реестра требований кредиторов должника, что указывает на отсутствие доказательств причинения вреда кредиторам указанными сделками. Компенсационное финансирование подразумевает под собой получение должником имущественной выгоды и дополнительного финансирования, а не нанесения убытков. Субординацией данных требований права независимых кредиторов были защищены. Факт нанесения убытков должнику заключением данных сделок - отсутствует. Учитывая подтверждённый вступившими в законную силу судебными актами факт предоставления займов и исполнения обязательств по поставке, суд отклоняет доводы конкурсного управляющего о фиктивности данной задолженности.

Более того, конкурсный управляющий в дополнительных пояснениях от 16.02.2022 указывает, что АО «ЛДК Игирма» и ООО «СП СЭЛ-Тайрику» в рамках осуществляемого компенсационного финансирования оплачивали задолженность должника перед ПАО «Промсвязьбанк» на общую сумму 38 068 931,34 руб. Следовательно, суд соглашается с позицией ответчиков о том, что компенсационное финансирование со стороны аффилированных лиц достигло своей цели - были погашены социально значимые обязательства, обязательства перед банком и организация смогла продолжить функционирование и погашать иные долги. По результатам такого финансирования в настоящий момент отсутствует вышеуказанная задолженность перед бюджетом, внебюджетными фондами, уменьшена задолженность перед банком, а требования, вытекающие из компенсационного финансирования понижены в очередности, что позволяет увеличить долю погашения независимых кредиторов.

Рассмотрев доводы конкурсного управляющего о формировании фиктивной кредиторской задолженности в результате заключения договора поставки с АО "ЛДК Игирма" №ОМФ/243-03/18-П от 12.03.2018 и договора займа № ЛДЗ/63-02/13з от 07.02.2013 с ООО "ЛЗД Тира", судом установлено следующее.

Вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 13.03.2020 по делу №А33-10809-6/2018 АО «ЛДК Игирма» отказано во включении задолженности в размере 6 523 782 руб. 53 коп. в реестр требований кредиторов должника. Из данного судебного акта следует, что 12.03.2018 между АО «Лесопильно-деревообрабатывающий комплекс Игирма» (поставщик) и ООО «Трансслес» (покупатель) подписан договор поставки товара №ОМФ/243-03/18-П, по условиям которого поставщик передает в собственность лесоматериал хвойных пород, а покупатель обязан принять и оплатить товар (п. 1.1 договора). Однако, оказательства, подтверждающие фактическую передачу поставленного товара, в деле отсутствуют. Также отсутствуют какие-либо доказательства фактического использования должником приобретенного товара. Отсутствуют доказательства выбытия товара от должника.Непредставление заявителем доказательств, подтверждающих факт доставки пиломатериала, в совокупности с остальными доказательствами, установленными по данной сделке (наличие недостатков в оформлении товарной накладной, несогласованность условий договора поставки по цене и объему поставляемого товара, нахождение как кредитора, так и должника в предбанкротном состоянии в период заключения договора, наличие у должника перед кредитором на момент заключения договора задолженности в размере более 280 млн.руб., установление факта аффилированности сторон сделки), являются основанием для вывода о недоказанности факта реальности поставки пиломатериалов.Таким образом, исследовав представленные кредитором в обоснование своих доводов документы, арбитражный суд пришел к выводу о том, что данные документы не подтверждают факт передачи поставщиком товара по представленной в материалы дела накладной от 19.03.2018. В нарушение статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации АО «ЛДК Игирма» не представило доказательства, бесспорно свидетельствующие о реальности совершенных хозяйственных операций и фактической поставки товара.Арбитражный суд приходит к выводу, что реальное исполнение АО ЛДК Игирма договора от 12.03.2018 по поставке товара в адрес ООО «Трансслес» не доказано, указанная сделка совершена для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.Договор поставки, представленный в подтверждение факта поставки, является недействительной сделкой и не влечет юридических последствий. При указанных обстоятельствах у ООО «ЛДК Игирма» отсутствует денежное требование к ООО «Трансслес». Отсутствие данного требования влечет отказ в удовлетворении требования кредитора о включении в реестр требований кредиторов.

Вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Красноярского края от 15.11.2019 по делу №А33-10809-5/2018 ООО «Сибирский лес» отказано во включении в составе третьей очереди 10 122 302,74 руб. задолженности. Из данного судебного акта следует, что 07.02.2013 между ООО «ЛЗД Тира» и ООО «Трансслес» заключен договор займа №ЛЗД/63-02/13з, в соответствии с условиями которого займодатель передаёт заёмщику в собственность денежные средства в сумме 5 000 000 руб., а заёмщик обязуется вернуть указанную сумму займа в обусловленный настоящим договором срок и уплатить указанные в договоре проценты. 10.07.2013 между ООО «ЛЗД Тира» (сторона – 1) и ООО «Сибирская лесная компания» (сторона – 2) заключен договор №ЛЗД/175-07/13Пд, в соответствии с условиями которого сторона – 1 с согласия кредитора ОАО «Промсвязьбанк» переводит на сторону – 2 долг в размере 151 164 073 долларов США, 3 736 806 евро, 120 556 183 рублей. В качестве оплаты за перевод долга сторона-1 уступает стороне-2 принадлежащие ей права (требования) к должникам, указанным в приложении 2 к договору. В том числе, в качестве оплаты ООО «Сибирская лесная компания» по договору перевода долга были переданы права требования к ООО «Трансслес», вытекающие из договора займа №ЛЗД/63-02/13з от 07.02.2013 в размере 6 263 373,28 руб., из них 5 966 184,50 руб. – основной долг. В дальнейшем, 05.12.2013 между ООО «Сибирская лесная компания» (первоначальный должник) и ООО «СибЛес» (новый должник) был заключен договор о переводе долга №СЛК/218-12/13Пд. В соответствии с пунктом 1.1 договора о переводе долга первоначальный должник с согласия кредитора ОАО «Промсвязьбанк» переводит на нового должника долг, возникший на основании кредитных договоров. В соответствии с пунктом 2.2.1 договора о переводе долга в качестве оплаты за перевод долга первоначальный должник уступает новому должнику принадлежащие ему права (требования) к должникам, указанным в приложении 31 к договору о переводе долга. В том числе, в качестве оплаты ООО «СибЛес» были переданы права требования к ООО «Трансслес», вытекающие из договора займа №ЛЗД/63-02/13з от 07.02.2013 в размере 6 263 373,28 руб., из них 5 966 184,50 руб. – основной долг. Таким образом, в результате заключения договоров перевода долга от 10.07.2013 и от 05.12.2013 право требования к ООО «Трансслес» по договору займа от 07.02.2013 перешло к ООО «Сибирский лес», которое обратилось с требованием о включении задолженности в реестр. Однако, в материалы дела не представлены доказательства того, что заемные отношения носили гражданско-правовой характер. Все стороны взаимоотношений договора займа: ООО ЛЗД «Тира», ООО «Трансслес», ООО «Сибирская лесная компания», ООО «СибЛес», являются аффилированными и находятся в процедуре банкротства. Процедура конкурсного производства в отношении ООО ЛЗД «Тира» завершена. Исходя из установленных по делу обстоятельств, судом установлена фактическая аффилированность ООО «ЛЗД Тира», ООО «Трансслес», ООО «Сибирская лесная компания», ООО «Сибирский лес», являющихся фактически одной группой лиц, осуществляющей свою деятельность с использованием одних и тех же финансовых ресурсов, поскольку данные лица вели совместную деятельность, финансировали указанную деятельность из общих средств.Согласованные действия ООО ЛЗД «Тира» и ООО «Трансслес», свидетельствуют о том, что воля указанных лиц при заключении договора займа не была направлена на достижение правовых последствий, возникающих из заемных правоотношений.С учетом установленной заинтересованности между всеми сторонами сделок, принимая во внимание их корпоративную природу, суд приход к выводу о мнимости заключенных сделок и их совершении со злоупотреблением правом. Исходя из совокупности представленных в материалы дела доказательств, суд полагает, что в данном случае в действиях ООО «Сибирский лес» имеется направленность на искусственное увеличение кредиторской задолженности в нарушение интересов добросовестных кредиторов должника с целью необоснованного влияния на процедуру банкротства и причинения вреда имущественным интересам кредиторов должника, в связи с чем, требование ООО «Сибирский лес» включению в реестр требований кредиторов ООО «Трансслес» не подлежит.

Таким образом, учитывая, что вступившими в законную силу судебными актами отказано во включении в реестр требований кредиторов, требований основанных на договоре поставки №ОМФ/243-03/18-П от 12.03.2018 и договоре займа № ЛДЗ/63-02/13з от 07.02.2013, суд приходит к выводу, что заключение данных сделок не привело ни к уменьшению имущественной массы должника, ни к необоснованному увеличению обязательств. Доказательств, свидетельствующих о том, что совершение данных сделок повлекло банкротство должника, не представлено, в связи с чем, у суда отсутствуют основания полагать, что совершение указанных конкурсным управляющим сделок является основанием для привлечения контролирующих должника лиц к ответственности.

Доводы конкурсного управляющего в части неистребования дебиторской задолженности от ООО "ТД Премьер Инвест", возникшей в 2014 году, не свидетельствуют о наличии оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, учитывая, что какие-либо первичные документы, подтверждающие образование данной задолженности (договоры, акты, накладные, счета, судебные акты и пр.), а также свидетельствующие об аффилированности данного дебитора с должником, в материалы дела не представлены. В связи с чем, в рассматриваемом случае, суду не представляется возможным прийти к выводу об аффилированности данных лиц и обоснованности образования дебиторской задолженности ООО "ТД Премьер Инвест". Сам по себе факт прекращения исполнительного производства по мотиву невозможности установления местонахождения дебитора не указывает на фиктивность данной дебиторской задолженности и виновность контролирующих должника лиц по её неистребованию. Наличие же исполнительного производства наоборот указывает на истребование дебиторской задолженности в принудительном порядке. При этом суд учитывает, что в данной части конкурсный управляющий просит привлечь к субсидиарной ответственности руководителей ФИО25 и ФИО8 Однако, какие-либо доказательства, указывающие на виновность именно данных лиц в неистребовании дебиторской задолженности, не представлены. Один лишь факт того, что данные лица в спорный период являлись руководителями должника не указывает на их безусловную виновность в доведении до банкротства ООО «Трансслес» в результате образования данной дебиторской задолженности.

В качестве еще одного из оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, конкурсный управляющий ссылается на заключение соглашения об отступном от 17.03.2016 с ООО «Приангарский ЛПК», по условиям которого прекращаются обязательства ООО «Трансслес» по договору №ПС 103-15 от 26.06.2015 в размере 38 977 439,74 руб. путем передачи ООО «Приангарский ЛПК» бывших в употреблении транспортных средств в общем количестве 16 единиц стоимостью 39 273 173 руб. Конкурсный управляющий указывает, что балансовая стоимость имущества переданного по отступному составляла 54 727 323,53, а учитывая, что стоимость имущества определена сторонами в размере 39 273 173 руб., то конкурсный управляющий полагает, что в результате заключения соглашения об отступном ООО «Трансслес» получило убыток на сумму 15 749 883,79 руб., что привело к возникновению или увеличению неплатежеспособности и реального ущерба должнику.

Вместе с тем, конкурсный управляющий не учитывает, что по условиям пункта 2.1 соглашения об отступном от 17.03.2016, стоимость передаваемого имущества определена исходя из рыночной стоимости транспортных средств, определенной по результатам независимой оценки. В своем отзыве ответчик ФИО25 указывает, что данный отчет об оценке оставался у ООО «Трансслес» после прекращения полномочий ФИО6, кроме того, по счету ООО «Трансслес» должна проходить оплата на оценочную компанию в начале 2016 года. Данные обстоятельства не опровергнуты надлежащими доказательствами.

Ссылки конкурсного управляющего на балансовую стоимость имущества несостоятельны, учитывая, что она всегда отличается от рыночной, так как балансовая стоимость представляет собой разницу между полной первоначальной стоимостью имущества, принимаемой в расчет на момент их постановки на бухгалтерский баланс, и суммой амортизации начисленной за период эксплуатации, тогда как под рыночной стоимостью объекта оценки понимается наиболее вероятная цена, по которой данный объект оценки может быть отчужден на открытом рынке в условиях конкуренции.

Согласно статье 409 ГК РФ по соглашению сторон обязательство может быть прекращено предоставлением взамен исполнения отступного (уплатой денег, передачей имущества и т.п.).

Таким образом, в результате заключения соглашения об отступном от 17.03.2016, задолженность ООО «Трансслес» в размере 38 977 439,74 руб. погашена путем передачи ООО «Приангарский ЛПК» бывших в употреблении транспортных средств в общем количестве 16 единиц стоимостью 39 273 173 руб.

В силу пункта 80 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" по смыслу пункта 2 статьи 167 ГК РФ взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, считаются равными, пока не доказано иное.

Вышеуказанная сделка недействительной не признана. Доказательства убыточности данной сделки, в материалы дела не представлены. Следовательно, должник получил равноценное встречное предоставление по соглашения об отступном от 17.03.2016. Также не представлены доказательства, свидетельствующие, что в результате заключения соглашения об отступном произошёл вывод активов должника, в результате которого должник потерял способность выполнять свою основную деятельность. В данной части доводы конкурсного управляющего являются голословными. Кроме того суд учитывает, что соглашение об отступном со стороны должника подписано руководителем ФИО25, а какие-либо доказательства свидетельствующие, что данная сделка совершена при одобрении Совета директоров общества, в материалы дела не представлены.

Также, в качестве одного из оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, конкурсный управляющий ссылается заключение кредитного договора с ПАО "Промсвязьбанк" №0.816-16-1-0 от 28.12.2016, №0460-17-2-0 от 26.09.2017.

Как следует из материалов дела, между ПАО «Промсвязьбанк» и ООО «Трансслес» заключены следующие кредитные договоры:

- кредитный договор <***> об открытии кредитной линии (с установленным лимитом выдачи) от 26.09.2017. В соответствии с п. 2.4. кредитного договора, Банк обязался открыть Заемщику кредитную линию с лимитом выдачи в размере 10 000 000 рублей РФ, на срок по 25.09.2020, включительно, на следующие цели: пополнение оборотных средств на закупку сырья, в совокупности с ограничениями использования кредита, указанными в п.5.5 настоящего договора, применяемыми в случае, если они прямо не противоречат указанной цели использования кредита.

- кредитный договор <***> от 26.12.2016. В соответствии с п. 2.2. кредитного договора, Банк обязался предоставить Заемщику кредит в размере, 30 .000 000,00 рублей РФ, со сроком полного погашения 23.03.2018, включительно, на следующие цели: пополнение оборотных средств на закупку сырья в совокупности с ограничениями использования кредита, указанными в п.5.5 настоящего договора, применяемыми в случае, если они прямо не противоречат указанной цели использования кредита.

Определением суда от 26.11.2018 по делу № А33-10809-2/2018 требования АО «Автовазбанк» были включены в третью очередь реестра требований кредиторов должника в размере 817 212 749,74 руб. основного долга. Указанные требования возникли в том числе из кредитных договоров <***> от 26.12.2016 в размере 32 891 255,91 руб. и <***> от 26.09.2017 в размере 10 750 410,97 руб. В дальнейшем определением Арбитражного суда Красноярского края от 24.06.2019 произведена замена в порядке процессуального правопреемства по делу № А33-10809/2018 о банкротстве ООО «Трансслес» конкурсного кредитора АО «Автовазбанк» на его правопреемника - Банк «ТРАСТ» (ПАО), в связи с реорганизацией в форме присоединения.

При этом как следует из материалов дела и не оспаривается сторонами, на дату заключения кредитных договоров между ПАО «Промсвязьбанк» и ООО «Трансслес» у должника не было задолженности перед иными кредиторами. Данные обстоятельства не оспорены лицами, участвующими в деле.

Целью заключения кредитных договоров для банка является получение прибыли за счет выплаты процентов за пользование кредитом, а для должника - получение дополнительных денежных средств для производственно-хозяйственной деятельности. Данные цели вступления в правоотношения между банком и должником соответствуют как видам деятельности данных юридических лиц, так и целям их создания.

Суд также учитывает, что особенностью рынка кредитования юридических лиц является возможность невозврата части выданных денежных средств, что является рисками обычной банковской деятельности. При таких обстоятельствах, предоставляя кредит по договору, банк действовал как юридическое лицо в соответствии с его видом деятельности при заключении договора.

С учетом характера экономической деятельности должника, целей и обстоятельств его создания, которое осуществляет свою деятельность, в том числе за счет привлеченных средств и занимается строительством/созданием производственного деревообрабатывающего комплекса, который в будущем будет выпускать продукцию, реализация которой покроет его расходы и издержки, является нормальной и соответствует общераспространенной модели развития аналогичных предприятий. Сам по себе факт того, что банк предоставил многомиллионный кредит, став фактически мажоритарным кредитором должника (без учета процессуального правопреемства), свидетельствует о соответствии выбранной модели экономического развития предприятия критериям, установленным банком для финансирования бизнес проектов.

Сама по себе выдача кредитов и ввод в Совет директоров ООО «Трансслес» сотрудников ПАО «Промсвязьбанк» не является основанием для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, учитывая отсутствие в материалах дела доказательств, что такое участие банка привело к банкротству ООО «Трансслес». Арбитражный суд учитывает, что Банк не является профессиональным субъектом в деревообрабатывающем бизнесе. Однако, одно лишь данное обстоятельство не является основанием для привлечения банка к субсидиарной ответственности, поскольку оно не имеет характерных признаков виновности. Учитывая, что Банк осуществляет значительные финансовые вливания в деятельность ООО «Трансслес», за счет которых осуществляется приобретение основных средств и с помощью которых должник длительное время получает прибыль от своей производственной деятельности, то отсутствие профессионализма у банка в области деревообрабатывающей промышленности нельзя признать виновным поведением, вызвавшим банкротство общества. Фактически заключение кредитных договоров было направлено на пополнение оборотных средства должника и стабилизацию его обычной хозяйственной деятельности. Заключение банком кредитных договоров с должником не может являться основанием для привлечения банка к субсидиарной ответственности.

Доказательства, свидетельствующие об инициировании банком сделок, повлекших причинение убытков должнику, в материалы дела не представлены. Как и не представлены доказательств того, что перечисление, полученных от ПАО «Промсвязьбанк» кредитов в 2016 и 2017 годах, кредиторам, в последствии исключенных из ЕГРЮЛ, произошло по фиктивным обязательствам. Доводы конкурсного управляющего не имеют документального подтверждения. Фиктивность отношений ООО «Трансслес» с ООО «Вертикаль», ООО «ПромРесурс», ООО «Форест», не подтверждается какими-либо доказательствами. В связи с чем, одних лишь обстоятельств исключения контрагентов должника из ЕГРЮЛ недостаточно для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.

Также недостаточно одного лишь письма от 25.05.2016 №71, в котором сообщается о дальнейшей неэффективности ведения бизнеса, для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в отсутствие каких-либо доказательств, подтверждающих показатели производственной деятельности ООО «Трансслес».

При этом доводы ЦБ РФ о том, что основания для привлечения ПАО «Промсвязьбанк» к субсидиарной ответственности отсутствуют по причине того, что в отношении ПАО «Промсвязьбанк» осуществляются меры по предупреждению банкротства с участием Банка России (санация), отклоняются судом, поскольку наличие таких мер не является препятствием для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц. В противном случае может сложиться ситуация при которой виновные лица используя такую меру восстановления платежеспособности, в том числе путем смены собственника имущества, могут быть освобождены от ответственности, что не предусмотрено действующим законодательством. Выбор поведения (санация, временная администрация, инициирование банкротства) в отношении кредитного учреждения находится в пределах субъективного контроля самого ЦБ РФ.

Оценив в соответствии с требованиями статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации представленные конкурсным управляющим доказательства, суд не может установить наличие причинно-следственной связи между заявленными действиями (бездействием) контролирующих должника лиц и наступлением неблагоприятных последствий в виде банкротства общества.

Доказывание наличия оснований для удовлетворения заявления является обязанностью лиц, заявивших соответствующие требования к лицам, которые могут быть привлечены к субсидиарной ответственности.

В соответствии с частью 2 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса РФ лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий. Согласно части 2 статьи 41 Арбитражного процессуального кодекса РФ лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные настоящим Кодексом неблагоприятные последствия.

Таким образом, права участников процесса неразрывно связаны с их процессуальными обязанностями, поэтому в случае нереализации участником процесса предоставленных ему законом прав последний несет риск наступления неблагоприятных последствий, связанных с несовершением определенных действий.

Исследовав представленные лицами, участвующими в деле, документы, суду не представляется возможным сделать вывод о том, что сделки заключены на нерыночных условиях и привели к причинению ущерба кредиторам, должнику, а также, что вышеперечисленные действия, в том числе по вводу в Совет директоров ООО «Трансслес» сотрудников ПАО «Промсвязьбанк», привели к банкротству ООО «Трансслес».

В соответствии с частью 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Таким образом, конкурсный управляющий, обратившись с настоящим заявлением, в соответствии с положениями статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, обязано представить доказательства в обоснование своих доводов. Принцип состязательности состоит в том, что стороны в арбитражных судах обязаны сами защищать свои интересы: заявлять требования, приводить доказательства, обращаться с ходатайствами, а также осуществлять иные действия для защиты своих прав. Суд не обязан оказывать помощь участникам процесса и давать консультации по поводу того, с помощью чего следует доказывать те или иные обстоятельства и каким образом. Суд должен создать условия для того, чтобы лица, участвующие в деле, могли реализовывать свои права. В том случае, если лица, участвующие в деле, не имеют возможности получить от других лиц необходимые доказательства, суд должен оказать содействие в их получении, например, путем направления запроса для истребования документов от организаций. Суд сам не осуществляет сбор доказательств, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом, например, по делам, вытекающим из публичных правоотношений. Арбитражный суд лишь определяет обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права.

Исходя из принципа состязательности, подразумевающего, в числе прочего, обязанность раскрывать доказательства, а также сообщать суду и другим сторонам информацию, имеющую значение для разрешения спора, нежелание стороны опровергать позицию процессуального оппонента должно быть истолковано против нее (статья 9, часть 3 статьи 65, часть 3.1 статьи 70 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Таким образом, конкурсный управляющий, обращаясь в суд за судебной защитой нарушенных прав должен понимать, что только от его активности в большей степени зависит принятие судом соответствующего судебного акта, а бездействие и надежда на суд могут повлечь за собой негативные последствия.

В материалах дела отсутствуют доказательства, которые препятствовали бы конкурсному управляющему на основании статей 9, 41 АПК РФ давать объяснения арбитражному суду, приводить свои доводы по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам, а также возражать против доводов других лиц или заявить ходатайство о назначении экспертизы.

В судебном заседании на соответствующий вопрос суда, конкурсный управляющий указала на отсутствие намерений обращаться с ходатайством о назначении судебной экспертизы.

В абзаце втором пункта 3 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 23 от 04.04.2014 "О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе" разъяснено, что если при рассмотрении дела возникли вопросы, для разъяснения которых требуются специальные знания, и согласно положениям Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации экспертиза не может быть назначена по инициативе суда, то при отсутствии ходатайства или согласия на назначение экспертизы со стороны лиц, участвующих в деле, суд разъясняет им возможные последствия незаявления такого ходатайства (отсутствия согласия).

В случае если такое ходатайство не поступило или согласие не было получено, оценка требований и возражений сторон осуществляется судом с учетом положений статьи 65 АПК РФ о бремени доказывания исходя из принципа состязательности, согласно которому риск наступления последствий несовершения соответствующих процессуальных действий несут лица, участвующие в деле (часть 2 статьи 9 АПК РФ).

Указывая на убыточность совершенных сделок, заявитель по правилам части 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, должен доказать обоснованность своих доводов, в том числе, путем инициирования проведения судебной экспертизы.

Между тем, как следует из материалов дела, никто из лиц, участвующих в деле, ходатайств о проведении экспертизы по установлению убыточности совершенных сделок, не заявил.

Арбитражный процесс основывается на принципе осуществления гражданских прав своей волей и в своем интересе (статья 1 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В условиях непредставления заявителем доказательств убыточности совершенных сделок, в результате заключения которых должник стал банкротом и при не реализации права на обращение с ходатайством о проведении экспертизы по делу (части 2 статьи 64, части 1 статьи 82 АПК РФ), арбитражный суд должен разрешить дело по имеющимся доказательствам (части 2 статьи 9, частей 2 и 3 статьи 41 АПК РФ, абз. 3 п. 3 постановления Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 N 23 "О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе").

Назначение судом экспертизы по собственной инициативе возможно в случае если назначение экспертизы предписано законом или предусмотрено договором. В данном случае обстоятельства, свидетельствующие о возможности назначения судом такой экспертизы по своей инициативе за счет средств федерального бюджета, отсутствуют.

Заявитель право на заявление ходатайства о проведении экспертизы не использовал, как и не представил иные внесудебные заключения экспертов по вопросу убыточности совершенных сделок, в результате заключения которых наступило банкротство должника, что влечет для этого лица соответствующие правовые последствия.

При этом даже факт совершения сделки приведшей к негативным экономическим последствиям, сам по себе не является безусловным основанием для привлечения контролирующих лиц должника к субсидиарной ответственности, поскольку необходимо доказать совокупность условий для ее наступления. Не доказано заявителем и то обстоятельство, что в результате совершения спорных сделок было ухудшено финансовое состояние должника или утрачено имущество должника. Не представлено заявителем доказательств того, что именно совершение спорных сделок привело к банкротству должника, которое в такой ситуации стало неизбежным.

Более того, закрепленная в действующем гражданском праве Российской Федерации свобода договора предусматривает предоставление участникам гражданских правоотношений в качестве общего правила возможности по своему усмотрению решать вопрос о вступлении в договорные отношения с другими участниками и определять условия таких отношений, а также заключать договоры, как предусмотренные, так и не предусмотренные законом, но не противоречащие ему.

По смыслу правовой позиции Конституционного суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 24.02.2004 N 3-П, предпринимательская деятельность представляет собой самостоятельную, осуществляемую на свой риск деятельность, цель которой - систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. Субъекты предпринимательской деятельности обладают самостоятельностью и широкой дискрецией, поскольку в силу рискового характера такой деятельности существует объективные пределы возможности судов выявить наличие деловых просчетов. В связи с изложенным, судебный контроль не призван проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых субъектами предпринимательской деятельности.

Предпринимательская деятельность согласно статье 2 Гражданского кодекса Российской Федерации осуществляется на свой риск, к которому относятся, в том числе, и негативные последствия осуществляемой деятельности.

Согласно статье 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Арбитражный суд полагает, что заявитель не подтвердил какими-либо безусловными доказательствами недобросовестность и противоправность действий ответчиков. Достоверные доказательства того, что действия ответчиков являлись направленными на причинение вреда должнику либо его кредиторам, вывод имущества должника в материалы дела не представлены.

Поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства, безусловно свидетельствующие о наличии противоправного характера поведения лиц, о привлечении к ответственности которых заявлено, наличии вреда, причинно-следственной связи между противоправным поведением и причиненным вредом, суд приходит к выводу об отсутствии достаточных и безусловных оснований, которые позволили бы установить признаки и основания для возложения субсидиарной ответственности на ФИО6, ФИО8, ФИО22, ФИО23, ПАО «Промсвязьбанк» и ФИО21

В силу изложенных обстоятельств, поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства, безусловно свидетельствующие о наличии противоправного характера поведения ФИО6, ФИО8, ФИО22, ФИО23, ПАО «Промсвязьбанк» и ФИО21 и материалами дела не подтверждается причинно-следственная связь между противоправным поведением и причиненным вредом, то у суда отсутствуют правовые основания для самостоятельной квалификации предъявленного требования в качестве убытков.

На основании вышеизложенного, правовых оснований для удовлетворения заявленных требований не имеется, в связи с чем, в удовлетворении заявленных конкурсным управляющим требований следует отказать.

Рассмотрев доводы ответчиков о пропуске срока исковой давности, суд приходит к следующим выводам.

На основании статьи 195 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс) исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Пунктом 1 статьи 196 Гражданского кодекса срок исковой давности установлен в три года.

Статья 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28.04.2009 N 73-ФЗ) не содержала положений, ограничивающих срок подачи заявления о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности, а также не содержала каких-либо специальных сроков исковой давности. Следовательно, при применении статьи 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28.04.2009 N 73-ФЗ) следует исходить из общего срока исковой давности в три года, установленного пунктом 1 статьи 196 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с пунктом 5 статьи 10 Закона о банкротстве, в ред. Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ, заявление о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным пунктами 2 и 4 настоящей статьи, может быть подано в течение одного года со дня, когда подавшее это заявление лицо узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом. В случае пропуска этого срока по уважительной причине он может быть восстановлен судом.

В силу пункта 5 статьи 61.14 Закона о банкротстве, в действующей редакции, заявление о привлечении к ответственности по основаниям, предусмотренным названной главой, может быть подано в течение трех лет со дня, когда лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) и не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности.

Сроки, указанные в абзаце 1 пункта 5 и абзаце 1 пункте 6 статьи 61.14 Закона о банкротстве, являются специальными сроками исковой давности (пункт 1 статьи 197 Гражданского кодекса Российской Федерации), начало течения которых обусловлено субъективным фактором (моментом осведомленности заинтересованных лиц). При этом, данные сроки ограничены объективными обстоятельствами: они в любом случае не могут превышать трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) или со дня завершения конкурсного производства и десяти лет со дня совершения противоправных действий (бездействия). Исковая давность применяется судом только по заявлению контролирующего должника лица, сделанному до вынесения определения о приостановлении производства по делу, содержащего вывод о наличии оснований для привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности, определения о привлечении к ответственности (если производство по обособленному спору не приостанавливалось), решения о привлечении к ответственности (если спор разрешен вне рамок дела о банкротстве) (пункт 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации) (пункт 58 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" (далее - постановление Пленума N 53).

В силу пункта 59 Постановления Пленума N 53, предусмотренный абзацем 1 пункта 5 статьи 61.14 Закона о банкротстве, срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, по общему правилу, исчисляется с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности - о совокупности следующих обстоятельств: о лице, имеющем статус контролирующего, его неправомерных действиях (бездействии), причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами (без выяснения точного размера такой недостаточности). Течение срока исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности (например, ранее введения первой процедуры банкротства, возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом, прекращения производства по делу о банкротстве на основании абз. 8 п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве на стадии проверки обоснованности заявления о признании должника банкротом).

Согласно пункту 1 статьи 200 ГК РФ срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, по общему правилу, начинает течь с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий или кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности - о совокупности следующих обстоятельств: о лице, контролирующем должника (имеющем фактическую возможность давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия), неправомерных действиях (бездействии) данного лица, причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами. При этом в любом случае течение срока исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности (пункт 59 Постановления N 53, определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2018 N 302-ЭС14-1472(4,5,7)).

Как указано в пункте 21 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2018), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04.07.2018, учитывая объективную сложность получения арбитражным управляющим, кредиторами отсутствующих у них прямых доказательств того, что лицо давало указания должнику-банкроту и его контролирующим лицам, судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, сформированная на основании анализа поведения упомянутых субъектов.

Привлечение к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц является крайней мерой, позволяющей кредиторам получить удовлетворение своих требований в рамках дела о банкротстве. Процедура банкротства должника занимает длительное время, кредиторы на протяжении этого времени находятся в ожидании удовлетворения своих денежных требований, следовательно, при удовлетворении судом заявления о привлечении к субсидиарной ответственности необходимо обеспечить возможность своевременного пополнения конкурсной массы за счет средств субсидиарного должника. В противном случае утрачивается экономический смысл привлечения к субсидиарной ответственности (Определение Верховного Суда РФ от 01.04.2016 N 302-ЭС14-1472 по делу N А33-1677/2013).

Как следует из материалов дела,решением арбитражного суда от 30.01.2019 (резолютивная часть от 24.01.2019) общество с ограниченной ответственностью «Трансслес» признано банкротом, в отношении должника открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена ФИО1. С настоящим заявлением о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, конкурсный управляющий обратился 31.12.2020, а с уточнением 21.06.2021.

Закон о банкротстве в редакции Закона N 73-ФЗ не содержал положений, ограничивающих срок подачи заявления о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности.

По смыслу положений статьи 10 Закона о банкротстве в редакции упомянутого Закона срок давности по заявлению о привлечении собственника к субсидиарной ответственности мог исчисляться не ранее даты завершения реализации имущества предприятия и окончательного формирования конкурсной массы (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 07.06.2012 N 219/12, далее - постановление N 219/12).

При этом нормами Закона N 134-ФЗ не предусмотрена возможность его применения к правоотношениям, возникшим до вступления его в силу.

Следовательно, сокращенный срок исковой давности, установленный абзацем четвертым пункта 5 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона N 134-ФЗ, согласно которому заявление о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности может быть подано в годичный срок, не подлежит применению к правоотношениям, регулируемым Законом N 73-ФЗ, поскольку указанное противоречит нормам о действии закона во времени.

Вменяемые контролирующим должника лицам нарушения, имели место в период с 2013 по 2018 год, то есть как в период действия правил о субсидиарной ответственности в редакции Закона N 73-ФЗ, Закона N 134-ФЗ, так и в период так и в период действия правил о субсидиарной ответственности в новой редакции от 29.07.2017.

На основании изложенного, суд приходит к выводу, что трехгодичный срок исковой давности не пропущен конкурсным управляющим.

Из вступившего в законную силу определения Арбитражного суда Красноярского края от 27.01.2021 по делу №А33-10809/20118 о продлении срока конкурсного производства следует, что в третью очередь реестра требований кредиторов включены требования кредиторов на общую сумму 1 211 657 601,58 руб. Требования кредиторов первой и второй очереди отсутствуют. Реестр требований кредиторов закрыт 02.04.2019. Погашение требований кредиторов не производилось. Как следует из отчета конкурсного управляющего от 19.01.2021 инвентаризации имущества проведена 15.04.2019. По результатам инвентаризации в конкурсную массу должника включено имущество общей стоимостью 146 881 616,79 руб., в том числе: 126 087 878,62 руб. – основные средства (оборудование в количестве 91 ед., техника в количестве 14 ед., 26 объектов недвижимого имущества, права аренды земельных участков), 2 959 352,92 руб. – запасы, 17 834 385,25 руб. – дебиторская задолженность. Согласно отчетам об оценке №230/1-083-2019 от 15.08.2019, №840/19-НО от 16.08.2019, №841/19-О от 16.08.2019 рыночная стоимость основных средств составляет 286 183 517 руб., товарно-материальных ценностей (запасы) 2 508 952,41 руб.

При этом из вступившего в законную силу определения Арбитражного суда Красноярского края от 27.01.2021 по делу №А33-10809/20118 о продлении срока конкурсного производства следует, что в третью очередь реестра требований кредиторов включены требования кредиторов на общую сумму 1 000 975 452,73 руб.

Таким образом, после субординации требований аффилированных лиц, которая осуществлена после обращения в суд с настоящим заявлением, общий размер кредиторской задолженности, включенный в реестр требований кредиторов, снизился в незначительном размере. Следовательно, данные обстоятельства не могли существенным образом повлиять на выводы конкурсного управляющего о размере кредиторской задолженности.

На основании изложенного, уже по состоянию на август 2019 года, размер требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов (с учетом последующей субординации) более чем в 3 раза превышал размер активов должника.

Какие-либо доказательства, свидетельствующие о том, что конкурсный управляющий рассчитывал за счет выполнения иных мероприятий (оспаривание сделок и пр.) произвести такое пополнение конкурсной массы либо снизить размер кредиторской задолженности, при котором размер активов должника станет превышать размер требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, в материалы дела не представлены.

Учитывая, что конкурсный управляющий не ссылается на неисполнение бывшим руководителем должника обязанности по передаче документов конкурсному управляющему, таких оснований для привлечения к субсидиарной ответственности не заявлено, судебные акты об истребовании у бывшего руководителя должника бухгалтерской и иной документации отсутствуют, принимая во внимание факт проведения конкурсным управляющим инвентаризации, суд приходит к выводу, что конкурсный управляющий, как минимум в дату проведения инвентаризации (апрель 2019 года), располагал первичными документами должника, из которых с точной достоверностью мог установить список контролирующих должника лиц, к которым в рамках настоящего обособленного спора предъявлены требования. Доказательств обратного в материалы дела не представлено.

На основании изложенного, в рассматриваемом случае конкурсный управляющий мог с достоверностью узнать об обстоятельствах, послуживших основанием для привлечения к субсидиарной ответственности ответчиков, не ранее даты проведения оценки рыночной стоимости имущества должника – август 2019 года.

Таким образом, обратившись с заявлением о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности 31.12.2020, даже с учетом уточнения от 21.06.2021, которое по сути является требованием, принятым судом в порядке статьи 130 АПК РФ, конкурсный управляющий пропустил годичный срок субъективной исковой давности.

В силу пункта 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

При указанных обстоятельствах истечение срока исковой давности является дополнительным основанием для отказа в удовлетворении заявленных требований в части правонарушений, к которым он подлежит применению с учетом правил действия закона во времени.

Руководствуясь статьями 32, 60, 61.19 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», статьями 184, 185, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Красноярского края

О П Р Е Д Е Л И Л:

В удовлетворении заявленных требований отказать.

Разъяснить, что настоящее определение может быть обжаловано в течение десятидневного срока с момента его вынесения путем подачи апелляционной жалобы в Третий арбитражный апелляционный суд через Арбитражный суд Красноярского края.