Гражданский кодекс часть 1

Арбитражный суд Челябинской области в составе судьи Осипова А.А., при ведении протокола судебного заседания секретарем Силкиной О.С., рассмотрев в открытом судебном заседании заявление конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Контракт» ФИО1 о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО2, ФИО7, ФИО3,

при участии в судебном заседании:

конкурсного управляющего должника – ФИО1, паспорт,

представителя конкурсного управляющего должника – ФИО4, действующей на основании доверенности от 09.01.2020, паспорт,

представителя ответчиков ФИО2, ФИО3 – ФИО5, действующей на основании доверенности от 26.04.2018,

ответчика – ФИО3, паспорт,

ответчика – ФИО2, паспорт;

УСТАНОВИЛ:

определением Арбитражного суда Челябинской области от 05.06.2015 возбуждено производство по делу о банкротстве общества с ограниченной ответственностью «Контракт» (далее - общество «Контракт», должник).

Определением Арбитражного суда Челябинской области от 02.10.2015 в отношении общества с ограниченной ответственностью «Контракт» введена процедура, применяемая в деле о банкротстве – наблюдение, временным управляющим должника утвержден ФИО1 (далее – конкурсный управляющий ФИО1), являющийся членом Некоммерческого партнерства «Краснодарская межрегиональная саморегулируемая организация арбитражных управляющих «Единство».

Решением Арбитражного суда Челябинской области от 26.01.2016 общество с ограниченной ответственностью «Контракт» было признано банкротом и введена процедура, применяемая в деле о банкротстве – конкурсное производство, конкурным управляющим утвержден ФИО1, член Некоммерческого партнерства «Краснодарская межрегиональная саморегулируемая организация арбитражных управляющих «Единство» (адрес: 445051, <...>, тел. <***>; адрес для направления корреспонденции арбитражному управляющему: 454091, г. Челябинск, а/я 13007).

Определением заместителя председателя Арбитражного суда Челябинской области от 23.01.2019 ФИО6 произведена замена судьи Хаванцева А.А. судьей Осиповым А.А. по рассмотрению заявления конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Контракт» ФИО1 о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО2, ФИО7, ФИО3 в рамках дела № А76-13327/2015.

Конкурсный управляющий должника ФИО1 обратился в суд с заявлением, в котором просит привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам должника солидарно ФИО2, ФИО7, ФИО3 (далее – ФИО2, ФИО7, ФИО3, ответчики) в размере 16 919 350 рублей 15 копеек по следующим основаниям:

1)неподача в нарушение статьи 9 Закона о банкротстве заявления о признании должника банкротом ФИО2 и ФИО7
Так, ФИО2 являлся директором должника с 09.03.2010 по 30.04.2015 и должен был подать заявление не позднее 01.02.2014. ФИО7 назначен директором с 30.04.2015, т.е. не позднее 30.05.2015 должен был обратиться в суд с аналогичным заявлением.

2)Доведение должника до банкротства путем совершения и одобрения ФИО2, ФИО7 сделок, которые причинили существенный вред кредиторам должника, а именно заключение договора от 01.07.2012 между обществом «Контракт» и обществом «Архстрой-Сервис» и договора купли-продажи нежилого помещения от 26.12.2014 № 1-12/2014, между обществом «Контракт» и обществом «Энерго-Ресурс».

3)Непередача бухгалтерской и иной документации в качестве основания для привлечения к субсидиарной ответственности вменяется ФИО2, ФИО7, ФИО3

Данное заявление рассматривается судом с учетом неоднократных уточнений принятых в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

В обоснование заявленных требований по первому эпизоду конкурсный управляющий должника приводит следующие доводы.

Директором общества «Контракт» в период с 09.03.2010 по 30.04.2015 являлся ФИО2 По итогам 2013 года у должника уже имелась непогашенная задолженность перед обществом «Строй Ресурс» на сумму 416 623 рубля, которая в настоящее время включена в реестр требований кредиторов должника. Коэффициент абсолютной ликвидности по состоянию на 01.01.2014 составил 0,32, однако к концу года принял значение 0. Коэффициент текущей ликвидности практически ровнялся 0. Показатель обеспеченности обязательств должника с его активами в течение периода с 01.01.2013 по 31.12.2014 не превышал значения 0,36, хотя должен равняться 1. Коэффициент степени платежеспособности по текущим обязательствам со значения 3,59 увеличился до 24.,36. Доля просроченной кредиторской задолженности на 01.01.2013 равна 42,87%, а на 31.12.2014 данный показатель принял значение 119,28%. Совокупность представленных данных, по мнению конкурсного управляющего, указывает на наличие признаков объективного банкротства общества «Контракт», соответственно, ФИО2 не позднее 01.02.2014 должен был подать в суд заявление о признании общества «Контракт» несостоятельным (банкротом).

В период с 30.04.2015 по дату возбуждения дела о банкротстве (05.06.2015) директором должника являлся ФИО7, который в свою очередь весь период времени являлся учредителем должника.
По аналогичным основаниям он должен был обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом не позднее 30.05.2015, чего также не сделал.

По второму эпизоду заявления о привлечении к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства путем совершения сделок конкурсный управляющий приводит следующие доводы.

В период руководства деятельностью должника ФИО2, а также при 100% участии в уставном капитале общества «Контракт» ФИО7 01.07.2012 заключен договор между должником (исполнитель) и обществом «Архстрой-Сервис» (заказчик), где учредителем также является ФИО8, по условиям которого общество «Контракт» обязуется с использованием собственных, а также арендуемых транспортных средств и оборудования предоставить их в пользование общества «Архстрой-Сервис» для выполнения строительных работ. В период с 27.05.2013 по 29.09.2014 должник предоставил транспортные средства обществу «Архстрой-Сервис», однако за указанный период времени оплаты в размере 15 924 121 рубль 14 копеек не поступило. Общество «Архстрой-Сервис» являлось основным должником общества «Контракт», неисполнение обязательств по оплате и привела к банкротству последнего. Также между обществом «Контракт» (продавец) и обществом «Энерго-Ресурс» (покупатель) заключен договор купли-продажи от 26.12.2014 № 1-12/2014, по которому покупателю продано недвижимое имущество – нежилое помещение № 2, общей площадью 539 кв.м., расположенное по адресу: <...>. Цена по договору составила 3 427 500 рублей. При этом оплата проведена путем заключение соглашения о взаимозачете от 12.01.2015 на сумму 3 500 000 рублей. На момент совершения указанной сделки общество «Энерго-ресурс» также являлось аффилированным к должнику лицом, т.к. директором указанного общества была жена ФИО7 – ФИО9

Совокупность вышеуказанных сделок, совершенных с аффилированными лицами, по мнению конкурсного управляющего должника, причинили существенный вред независимым кредиторам. В качестве дополнительного обоснования своих доводов по второму эпизоду конкурсным управляющим должника представлены объяснения относительно модели экономических связей между обществом «Контракт» и обществом «Архстрой-Сервис».

По третьему эпизоду заявления о привлечении к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства ввиду непередачи бухгалтерской и иной документации должника конкурсный управляющий указывает следующее.

Согласно бухгалтерскому балансу должника за 2014 год числятся запасы в размере 4 697 000 рублей и дебиторская задолженность на сумму 44 022 000 рублей. При этом имеется дебиторская задолженность и к аффилированным к должнику лицам: обществу «Проспект и Ко», обществу «Архстрой-Сервис» на общую сумму 27 620 364 рубля 37 копеек. За вычетом аффилированной дебиторской задолженности, остаток составил 16 401 635 рублей 63 копейки. В совокупности с непереданными запасами сумма составила 21 098 635 рублей 63 копейки. В свою очередь размер неудовлетворенных требований в совокупности составляет 16 919 350 рублей 15 копеек. В случае если бы вся документация и имущество было переданы, общество «Контракт» смогло расплатиться по долгам со всеми кредиторами, однако непередача вышеуказанного имущества, имущественных прав и сведений о нем не позволили сформировать конкурсную массу. При этом по данному основанию вменяется ответственность ФИО3, которая, по мнению конкурсного управляющего должника, будучи главным бухгалтером должника, является также контролирующим должника лицом. Именно ФИО3 уклонилась от исполнения обязанности по передаче документов и имущества конкурсному управляющему должника.

ФИО2, ФИО3 и их представитель возражали против удовлетворения заявленных требований, а также представители многочисленные отзывы и пояснения на заявление конкурсного управляющего должника, в которых содержатся следующие доводы.

Относительно ответчика ФИО3 конкурсным управляющим должника не доказан факт того, что указанное лицо является контролирующим должника лицом. Само по себе должность главного бухгалтера не может являться основанием для отнесения ответчика к числу контролирующих должника лиц. Обязанность по передаче документов бухгалтерского учёта, иной документации, информации об имущества должника, его запасов по определению суда от 06.05.2016 в рамках рассматриваемого дела возложена на ФИО7, а не на ФИО3 При таких обстоятельствах отсутствуют основания для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО3 увеличение задолженности по заработной плате в пользу ФИО2 и ФИО3 обусловлено невыплатой должником заработной платы за период с 01.10.2014 по 31.03.2015.

Относительно ФИО2 в отзывах и пояснениях отмечается, что сами по себе данные бухгалтерского баланса, низкие показатели коэффициентов не могут служить доказательством возникновения признаков объективного банкротства общества «Контракт». Кредиторская задолженность в размере 416 623 рубля перед обществом «Строй Ресурс» сама по себе также не может свидетельствовать о наличии у должника признаков объективного банкротства и возникновения обязанности у ФИО2 подать заявление о признании должника банкротом 01.02.2014. Данный довод обосновывается также многочисленной судебной практикой. По состоянию на 01.01.2014 требования кредиторов к обществу «Контракт» не предъявлялись. ФИО2 ожидал расчета с обществом «Контракт» от общества «Проспект и Ко». Несмотря на аффилированность организаций между собой общество «Проспект и Ко», общество «Контракт» осуществляли фактическую деятельность в группе компаний по строительству дома, после введения дома в эксплуатацию 22.12.2014 должник ожидал расчета с ним, чего не произошло, т.е. до этого момента директор должника исходил из возможности поступления денежных средств. Аналогичные доводы заявлены и в отношении дебиторской задолженности в отношении общества «Архстрой-Сервис». Договор от 01.07.2012 не мог привести к причинению существенного вреда и объективному банкротству должника, т.к. ФИО2 исходил из реальности совершенной сделки, во исполнение услвоий данного договора транспортные средства переданы обществу «Архстрой-Сервис», однако оплата не поступила. Относительно договора купли-продажи от 26.12.2014 № 1-12/2014, заключенного с обществом «Энерго-Ресурс» (покупатель) ответчик полагает, что данная сделка не привела к банкротству должника, а позволила погасить взаимную задолженность сторон.

Дополнительно указывается на то, что ФИО2 является номинальным руководителем. Фактически все управленческие решения в группе компаний общества «Проспект и Ко», общества «Контракт», общества «Архстрой-Сервис» принимались ФИО7, на которого и надлежит возложить ответственность за доведение должника банкротом. Фактически полный контроль в группе компаний был сосредоточен в руках ФИО7

ФИО2 в материалы дела представлен также план выхода из кризиса предприятия.

От ФИО7 также поступил отзыв на заявление конкурсного управляющего должника, в котором он возражает против удовлетворения требований в отношении себя, и поддерживает заявление в части привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО2, ФИО3 В обоснование необходимости привлечения к ответственности указанных лиц, ФИО7 указал на то, что ему не передана, надлежащим образом, вся документация в отношении должника, что указывает на их недобросовестность. По мнению ФИО7, соответчики ФИО2, ФИО3 не передали в полном объеме документы и бухгалтерскую отчетность ввиду недостоверности сведений, указанных в ней. Техника использовалась не по назначению, в интересах ФИО2 ФИО7 также указывает на то, что предпринимал меры по выводу должника из банкротства, так за счет личных средств погашена задолженность перед обществом «Челиндбанк».

О времени и месте рассмотрения дела стороны извещены надлежащим образом, в судебное заседание ответчик ФИО7 не явился, явку своего представителя не обеспечил.

В соответствии со статьями 123, 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дело рассмотрено судом в отсутствие ответчика ФИО7 и его представителей.

Судом также отмечается, что в отношении ФИО7 возбуждено дело о банкротстве физического лица № А76-7544/2017. Согласно решению суда от 28.08.2017 финансовым управляющим ответчика назначен ФИО10

Согласно пункту 6 статьи 213.25 Закона о банкротстве финансовый управляющий в ходе реализации имущества гражданина от имени гражданина ведет в судах дела, касающиеся имущественных прав гражданина, в том числе об истребовании или о передаче имущества гражданина либо в пользу гражданина, о взыскании задолженности третьих лиц перед гражданином. Гражданин также вправе лично участвовать в таких делах.

Заявление (иск) о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО7 касается его имущественных прав.

С четом указанных положений суд приходит к выводу о том, что финансовый управляющий должника по имущественным искам и требованиям в ходе процедуры реализации является законным представителем ФИО7 Однако настоящим Законом не запрещено личное участие ответчика в данном споре. Специального привлечения финансового управляющего ФИО7 в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, в силу вышеуказанной нормы не требуется.

При этом ФИО10 знал о начавшемся процессе. В частности, в ходе рассмотрения заявления о привлечении ФИО7 к субсидиарной ответственности в отношении данного ответчика были применены обеспечительные меры, что подтверждается определением суда от 03.04.2018 (л.д. 13-15 т. 2). В свою очередь ФИО10 на данное определение подал апелляционную жалобу, суд апелляционной инстанции уведомил финансового управляющего, что подтверждается уведомлением о вручении (л.д. 62 т. 2).

Также в ходе рассмотрения настоящего заявления ФИО10 подал заявление об отмене обеспечительных мер (л.д. 7-8 т.3). Его заявление рассмотрено судом первой инстанции и удовлетворено на основании определения суда от 01.08.2018 (л.д. 19-20 т. 3), снят арест с имущества ФИО7 в рамках рассмотрения спора о его привлечении к субсидиарной ответственности.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции приходит к выводу о том, что ФИО10 знал о начавшемся процессе по рассмотрению спора о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО7 Однако ФИО7 самостоятельно представлял свои интересы при рассмотрении настоящего заявления, что допустимо в силу пункта 5 статьи 213.25 Закона о банкротстве.

В соответствии со статьей 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 1 статьи 32 Закона о банкротстве дела о банкротстве юридических лиц рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации с особенностями, установленными настоящим Федеральным законом.

В силу пункта 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, введенной в действие Федеральным законом от 05.05.2014 № 99-ФЗ с 01.09.2014, лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени (пункт 3 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации), обязано возместить по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, убытки, причиненные по его вине юридическому лицу.

Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе, если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.

Исходя из пункта 3 статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации, лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Такую же обязанность несут члены коллегиальных органов юридического лица (наблюдательного или иного совета, правления и т.п.).

Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (далее – Федеральный закон № 266-ФЗ) Закон о банкротстве был дополнен главой III.2 об ответственности контролирующих лиц, а статья 10 прежней редакции Закона о банкротстве была признана утратившей силу.

Пунктом 3 статьи 4 Федерального закона № 266-ФЗ установлено, что рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу Федерального закона № 266-ФЗ), которые поданы с 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве в редакции Федерального закона № 266-ФЗ. Данное разъяснение касается применения процессуальных норм.

Для установления состава правонарушения в отношении действий, совершенных привлекаемыми к ответственности лицами до вступления в силу упомянутого Закона, применяются материально-правовые нормы Закона о банкротстве, действовавшие до вступления в силу Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ.

Ввиду периода времени, к которому относятся обстоятельства, с которыми конкурсный управляющий связывает ответственность контролирующих должника лиц, настоящий спор должен быть разрешен с применением пунктов 2 и 4 ст. 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ (в части применения норм материального права).

Требование о привлечении к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве представляет собой групповой косвенный иск, так как предполагает предъявление полномочным лицом в интересах группы лиц, объединяющей правовое сообщество кредиторов должника, требования к контролирующим лицам, направленного на компенсацию последствий их негативных действий по доведению должника до банкротства (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 06.08.2018 № 308-ЭС17-6757 (2, 3). Такой иск фактически точно так же направлен на возмещение вреда, причиненного контролирующим лицом кредитору, из чего следует, что генеральным правовым основанием данного иска выступают в том числе положения статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в пунктах 2, 6, 15, 22 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – постановление № 53).

Особенность требования о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности заключается в том, что оно по сути опосредует типизированный иск о возмещении причиненного вреда, возникшего у кредиторов в связи с доведением основного должника до банкротства. Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания (в том числе посредством введения презумпций вины ответчика – пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве в настоящей редакции). Особенностью данного иска по сравнению с рядовым иском о возмещении убытков выступает также и порядок определения размера ответственности виновного лица (пункт 11 статьи 61.11 названного Закона), правила об исковой давности и т.д.

Согласно пункту 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ), если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.

Пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц при наличии одного из следующих обстоятельств:

причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона;

документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

В соответствии с данной редакцией статьи 10 Закона о банкротстве:

- презумпция наступления банкротства по вине контролирующих лиц применяется в отношении лиц, которые совершили сделки, являющиеся существенно невыгодными для должника, что в итоге привело к его банкротству;

- размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника. Размер ответственности контролирующего должника лица подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого лица.

Соответствующие редакции статьей 10 Закона о банкротстве применяются судом в зависимости от времени предполагаемого совершения вменяемых ответчикам действий (бездействия).

Из разъяснений, изложенных в пункте 23 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53, следует, что установленная подпунктом 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом следует учитывать, что значительно влияют на деятельность должника, например, сделки, отвечающие критериям крупных сделок (статья 78 Закона об акционерных обществах, статья 46 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и т.д.). Рассматривая вопрос о том, является ли значимая сделка существенно убыточной, следует исходить из того, что таковой может быть признана в том числе сделка, совершенная на условиях, существенно отличающихся от рыночных в худшую для должника сторону, а также сделка, заключенная по рыночной цене, в результате совершения которой должник утратил возможность продолжать осуществлять одно или несколько направлений хозяйственной деятельности, приносивших ему ранее весомый доход. Если к ответственности привлекается лицо, являющееся номинальным либо фактическим руководителем, иным контролирующим лицом, по указанию которого совершена сделка, или контролирующим выгодоприобретателем по сделке, для применения презумпции заявителю достаточно доказать, что сделкой причинен существенный вред кредиторам.

Учитывая тот факт, что предусмотренное статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ) такое основание для привлечения к субсидиарной ответственности как «признание должника несостоятельным вследствие поведения контролирующих лиц» по существу мало чем отличается от предусмотренного действующей в настоящее время статьей 61.11 Закона основания ответственности в виде «невозможности полного погашения требований кредитора вследствие действий контролирующих лиц», а потому значительный объем разъяснений норм материального права, изложенных в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление № 53), может быть применен и к статье 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ.

При этом как ранее, так и в настоящее время процесс доказывания обозначенных выше оснований привлечения к субсидиарной ответственности был упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.

Судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника.

Презумпция совершения невыгодной сделки может применяться тогда, когда инициированная контролирующим лицом невыгодная сделка являлась существенно невыгодной, в том числе применительно к масштабам деятельности должника. В частности, надлежит дать правовую оценку существенности произведенным ответчиком манипуляциям с конкурсной массой, а именно, сопоставить размер неудовлетворенных требований кредиторов с размером потерь от невыгодных сделок.

Следует отметить, что сам по себе факт отказа в признании недействительной сделки не препятствует применению указанной доказательственной презумпции. Применение рассматриваемой доказательственной презумпции не ограничено случаями признания сделок недействительными на основании статей 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве (презумпция включает такие сделки, а не ограничивается ими). Основным условием применения презумпции является причинения сделкой существенного вреда

Как ранее, так и в настоящее время действовала презумпция, согласно которой отсутствие (непередача руководителем арбитражному управляющему) финансовой и иной документации должника, существенно затрудняющее проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, указывает на вину руководителя. Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника.

Предполагается, что целью такого сокрытия, скорее всего, является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. К таковым, в частности, могут относиться сведения о заключении заведомо невыгодных сделок, о выводе активов и т.п., что само по себе позволяет применить иную презумпцию субсидиарной ответственности (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 в нынешней редакции Закона о банкротстве, абзац третий пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ). Кроме того, отсутствие определенного вида документации затрудняет наполнение конкурсной массы, например, посредством взыскания дебиторской задолженности, возврата незаконно отчужденного имущества

Именно поэтому предполагается, что непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов. Однако, когда передача документации становится невозможной ввиду объективных факторов, находящихся вне сферы контроля директора, соответствующая презумпция применена быть не может.

Данный подход нашел свое отражение в определении Верховного Суда Российской Федерации от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079 и пункте 18 обзора судебной практики Верховного суда Российской Федерации № 4 (2019), утвержденный Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 25.12.2019.

Из материалов дела следует, что определением Арбитражного суда Челябинской области от 05.06.2015 возбуждено производство по делу о банкротстве общества с ограниченной ответственностью «Контракт».

В период с 09.03.2010 по 30.04.2015 директором должника являлся ФИО2

С 30.04.2015 по дату введения процедуры конкурсного производства директором должника являлся ФИО7

При этом согласно Выписке из Единого государственного реестра юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ) в отношении общества «Контракт» 100% участником должника являлся ФИО7 (л.д. 50-59 т. 2).

Также ФИО7 и ФИО2 не отрицаются родственные связи между собой (двоюродные братья).

Таким образом, ФИО2 и ФИО7 являются контролирующими должника лицами.

Как ранее указывалось, в качестве основания для привлечения к субсидиарной ответственности за доведение до банкротства в заявлении конкурсного управляющего указано на совершение сделок, приведших к неплатёжеспособности должника и непередача ему бухгалтерской и иной документации в отношении должника.

Первый эпизод, вменяемый ФИО7 и ФИО2, заключение договора от 01.07.2012 между обществом «Контракт» и обществом «Архстрой-Сервис» и договора купли-продажи нежилого помещения от 26.12.2014 № 1-12/2014, между обществом «Контракт» и обществом «Энерго-Ресурс».

Договору от 01.07.2012, заключенному между обществом «Контракт» и обществом «Архстрой-Сервис», оценку дал суд апелляционной инстанции в постановлении от 29.09.2017 по делу № А76-24409/2015 (л.д. 76-85 т. 1, л.д. л.д. 87-96 т. 2).

Указанным постановлением суда апелляционной инстанции установлены следующие обстоятельства и сделаны следующие выводы.

Между обществом «Контракт» (исполнитель) и обществом «Архстрой-Сервис» (заказчик) заключен договор на оказание услуг автомобильным транспортом и строительными машинами от 01.07.2012 по условиям которого исполнитель обязуется собственным транспортом, а также арендованной или привлеченной со стороны техникой предоставить заказчику строительные машины и автотранспорт с обслуживающим персоналом по заявкам последнего, а заказчик обязуется принять строительные машины и автотранспорт для производства работ под руководством ответственных лиц заказчика.

Стороны согласовали транспортные средства, подлежащие предоставлению в количестве 9 единиц техники:

1. а/к ран, Q = 25 т, стрела 21,7 м;

2. бульдозер с рыхлителем;

3. газель 3302 тент L = 3 м;

4. гусеничный кран: стреловое исполн. эл/дизель (базир. 111 000 р. в пределах г. Челябинска); - башенно-стрел. исполн. эл/дизель (базир. 159 000 р. в пределах г. Челябинска);

5. панелевоз г/п 20 т;

6. полуприцеп длина 12 м, г/п 20 т;

7. самопогрузчик, кузов 8,5 м, грузоп. 10 т.;

8. фронтальный погрузчик ковш 0,78 куб.м.;

9. фронтальный погрузчик ковш 1,8 куб.м.

Ссылаясь на акты, отражающие выполнение работ за период с 27.05.2013 по 29.09.2014, претензию от 24.01.2015, оставленную без ответа должником и акты сверок на 31.12.2013 и за 2014 год кредитор, с учетом третейского соглашения от 20.02.2015 (л.д. 100-105 материалов третейского разбирательства, приложение к делу), общество «Контракт» обратилось с иском в третейский суд.

Решением Первого арбитражного третейского суда от 03.08.2015 требования ООО «Контракт» были удовлетворены в полном объеме.

Судом первой инстанции требование общества «Контракт» о включении в реестр требований кредиторов общества «Архстрой-Сервис» на основании определения от 12.07.2017 по делу № А76-24409/2015 удовлетворено.

Вместе с тем, суд апелляционной инстанции не согласился с указанным судебным актом, отменил его и отказал обществу «Контракт» в удовлетворении заявленных требований.

Суд указал, что общество «Архстрой-Сервис» и общество «Контракт» через ФИО7 являются аффилированными лицами. ООО «Контракт» совместно с аффилированными лицами, допускали недобросовестное поведение, преследуя единую экономическую цель.Наращивание задолженностей внутри созданной схемы позволяет аффилированным лицам в любой момент предъявить требование при введении процедур банкротства.

Автокран Q = 25 т, стрела 21,7 м, самопогрузчик кузов 8,5 м грузоподъемностью 10 т и фронтальный погрузчик ковш 1,8 куб.м. CLG являются собственностью ФИО7, являющегося участником обоих обществ. Названная техника передана ФИО7 обществу «Контракт». Вместе с тем доказательств оплаты в пользу ФИО7 за использование техники не были представлены.

Длительное отсутствие требования к обществу «Архстрой-Сервис» свидетельствует об отсутствии намерения предъявления требования, поскольку общество «Архстрой-Сервис» и общество «Контракт» имели общие хозяйственные интересы и цели.

О создании видимости действительных хозяйственных отношений свидетельствует также то обстоятельство, что из 9-ти единиц техники, указанных в договоре с ООО «Контракт» 3 единицы (газель 3302, панелевоз г/п 20т и полуприцеп длина 12м г/п 20 т) являются собственностью общества «Архстрой-Сервис». При разумном и добросовестном ведении хозяйственной деятельности такие действия исключены.

Такие действия характерны для аффилированных обществ, подконтрольных одним участникам, которые фактически не разделяют деятельность созданных ими обществ, а ведут бизнес совместно, основываясь на доверительных отношениях, как единое общество, при этом документально все хозяйственные операции для третьих лиц сопровождаются по каждому обществу в отдельности. Как правило, работники в таких обществах совмещают функции путем официального оформления и по совместительству, либо, имея трудоустройство в одном предприятии, решают задачи и оказывают услуги исходя из потребностей группы предприятий.

Принимая во внимание установленные судом апелляционной инстанции обстоятельства взаимоотношений сторон по договору, а также то обстоятельство, что транспортные средства, на которых должнику оказывались услуги, принадлежат участнику общества «Архстрой-Сервис», действия ООО «Контракт» по передаче техники следует оценивать как действия участника обществ направленные на оказание безвозмездной помощи учредителя должнику и не более.Фактическое разделение правоотношений между обществом «Архстрой-Сервис» и обществом «Контракт» отсутствовало, ввиду принадлежности «бизнеса» одному лицу.

В основном ООО «Контракт» осуществляло свою деятельность не самостоятельно, а в совокупности с аффилированными ему прямо или косвенно лицами.

Суд первой инстанции в рамках расстраиваемого обособленного спора соглашается с указанными выводами суда апелляционной инстанции, изложенными в постановлении от 29.09.2017 по делу № А76-24409/2015.

Суд еще раз обращает внимание лиц, участвующих в деле на то, что 100% учредителем должника является ФИО7, и он же является 50% учредителем общества «Архстрой-Сервис».

Заключение такого договора с аффилированным лицом, по которому в пользование передается в большей мере имущество, не принадлежащее должнику, а принадлежащее ФИО7, а также самому обществу «Архстрой-Сервис» указывает на сомнительный характер самой сделки, а также на отсутствие какой-либо экономической целесообразности в совершении данной сделки. В этой связи представляется неразумным обществу «Контракт», его директору ФИО2, учредителю – ФИО7 рассчитывать на поступление оплаты по указанному договору.

Фактически из пояснений самого ФИО2 следует, что хозяйственная деятельность должника построена на заключении и исполнении сделок с аффилированными лицами, сделки по осуществлению эконмической деятельности приносящей должнику доход с независимыми кредиторами, должником не заключались.

Отсутствие реальной хозяйственной деятельности должника, направленной на систематическое извлечение прибыли и привело к банкротству общества «Контракт».

Данный вывод подтверждается так и совершением второй сделки, заявленной конкурсным управляющим должника – договора купли-продажи нежилого помещения от 26.12.2014 № 1-12/2014 (л.д. 137-138 т. 1), заключенного между обществом «Контракт» (продавец) и обществом «Энерго-Ресурс» (покупатель) на сумму 3 427 500 рублей. Данная сделка на основании определения суда от 22.12.2016 по делу № А76-13321/2015 признана недействительной и применены последствия недействительности сделки.

В соответствии с пунктом 1.1. договора ООО «Контракт» (Продавец) обязуется передать в собственность ООО «Энерго-Ресурс» (Покупатель) принадлежащие Продавцу недвижимое имущество:

- нежилое помещение № 1,общей площадью 29,3 кв.м., расположенное по адресу: <...>, кадастровый номер 74:14:0101001:2576;

- нежилое помещение № 2, общей площадью 539 кв.м., расположенное по адресу: <...>, кадастровый номер 74:14:0101001:2606.

Согласно пункту 2.1. цена договора составляет 3 427 500 руб., их них стоимость нежилого помещения № 1 составляет 732 500 руб., стоимость нежилого помещения № 2 составляет 2 695 000 руб.

Соглашением о проведении взаимозачета от 12 января 2015 ООО «Энерго-Ресурс» (Покупатель) уменьшил задолженность ООО «Контракт» (Продавец) на сумму 3 500 000 руб. по обязательствам, возникшим из Договора от 29.10.2013 на выполнение СМР (л.д. 141 т. 1).

Признавая данную сделку недействительной, суд пришел к следующим выводам.

Директором общества «Контракт» на момент заключения сделки являлся ФИО2 (находится в родственных отношениях с участником общества ФИО7 - двоюродный брат, что не оспаривается ответчиком). Генеральным директором ООО «Энерго-Ресурс» на момент заключения сделки была ФИО9 (жена ФИО7). На настоящий момент ФИО7 является единственным участником в обоих предприятиях и директором в ООО «Энерго-Ресурс», что позволяет сделать вывод о том, что ООО «ЭнергоРесурс» является также аффилированным к должнику лицом.

Данная сделка заключена 26.12.2014, т.е. за полгода за возбуждения дела о банкротстве в отношении общества «Контракт» и признана недействительной по статье 61.3 Закона о банкротстве.

При этом фактически данное имущество являлось основным активом должника, сведений о наличии иного ликвидного имущества у должника ответчиками по делу не представлено.

В постановлении суда апелляционной инстанции от 29.09.2017 по делу № А76-24409/2015 также указано, что совершение сделки по отчуждению недвижимого имущества общества «Контракт» в пользу общества «Энерго-Ресурс» свидетельствует о совершении обществом «Контракт» с аффилированными ему лицами недобросовестных действий, направленных на уклонение расчетов с кредиторами.

Сопоставив размер совершенной сделки (фактически 3 500 000 рублей) с размером заявленных требований о привлечении к субсидиарной ответственности (16 919 350 рублей 15 копеек), суд полагает, что само по себе указанная сделка не могла явиться причиной банкротства.

В обоснование данного вывода также указывают пояснения конкурсного управляющего должника и ответчиков о том, что отчужденное имущество фактически не использовалось в финансово-хозяйственной деятельности должника.

Однако, как обоснованно отметил суд апелляционной инстанции в рамках дела № А76-24409/2015, аффилированные через ФИО7, лица строили свою хозяйственную деятельность на основе общности экономических интересов, при этом допуская недобросовестное поведение, в рамках единой экономической цели.

Проанализировав данные сделки, суд первой инстанции приходит к выводу о том, что сами по себе они не привели к банкротству должника, однако именно данные сделки раскрывают причину объективного банкротства должника, раскрывая хозяйственную деятельность и связи должника.

Из анализа указанных сделок следует, что должник с момента своего создания под учредительством ФИО7 самостоятельную экономическую деятельность не вел. Из представленных в материалы дела документов не следует, что общество «Контракт» осуществляло какую-либо хозяйственную деятельность с независимыми кредиторами, которая позволила бы должнику формировать свою прибыльную составляющую. Напротив, все обязательства выстраивались только с аффилированными кредиторами, что подтверждается вышеуказанными сделками. Фактически формировалась аффилированная дебиторская задолженность к обществу «Архстрой-Сервис», а также к еще одному лицу – обществу «Проспект и Ко», где 100% учредителем также является ФИО7 Так, из определения суда от 26.10.2015 по делу № А76-3528/2015 (л.д. 166-169 т. 4) следует, что с обществом «Проспект и Ко» заключен аналогичный договор на предоставление со стороны общества «Контракт» автотранспортных средств заказчику. Задолженность по данному договору составила 11 696 243 рубля 23 копейки.

Фактически основания часть дебиторской задолженности должника состоит из аффилированной задолженности общества «Проспект и Ко» и общества «Архстрой-Сервис» в сумме 27 620 364 рубля 37 копеек.

Экономическая модель введения бизнеса выстроена именно ФИО7 как основным бенефициаром всех трех организаций таким образом, что общество «Контракт» аккумулировало у себя создание искусственной дебиторской задолженности посредством заключения договоров об оказании услуг по передаче транспортных средств в пользу общества «Архстрой-Сервис» и общества «Проспект и Ко», причем передаваемые транспортные средства, как уже ранее было установлено, в большой своей массе не были собственностью должника.

Данная недобросовестная модель ведения бизнеса выстроена ФИО7 целенаправленно, при этом, в чем необходимость создания такой модели ведения бизнеса, ФИО7 не раскрыто.

Более того, в дальнейшем предприняты действия по выводу из имущественной массы должника единственного ликвидного актива должника: нежилого помещения № 1, общей площадью 29,3 кв.м., расположенное по адресу: <...>, кадастровый номер 74:14:0101001:2576; нежилого помещения № 2, общей площадью 539 кв.м., расположенное по адресу: <...>, кадастровый номер 74:14:0101001:2606 по договору от 26.12.2014 № 1-12/2014.

Данная сделка на основании решения единственного участника общества «Контракт» от 26.12.2014 № 9 одобрена именно ФИО7 (л.д. 30 т. 4), что лишний раз указывает на недобросовестное поведение учредителя должника, которое привело к банкротству должника.

Основная причина банкротства должника отсутствие реальных договоров с независимыми кредиторами, которым общество «Контракт» оказывало бы услуги и извлекало прибыль. При этом согласно выписке из ЕГРЮЛ в отношении должника его основным видом экономической деятельности является деятельность в области права и бухгалтерского учета, однако доказательств осуществления данной деятельности в материалы дела не представлено.

При таких обстоятельствах суд первой инстанции приходит к выводу о наличии всех необходимых оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в рамках указанного эпизода ФИО7

При этом доводы ФИО7, что им предпринимались меры по погашению кредиторской задолженности перед АО «Челиндбанк» по кредитному договору от 22.05.2013 (л.д. 34-37 т. 4), в частности путем внесения задолженности за счет своих средств, не является экономически обоснованным планом по выходу из кризиса, а наоборот в совокупности с решением единственного участника от 22.05.2013 № 7 о заключении кредитного договора (л.д. 31 т. 4), дополнительно указывает на то, что весь контроль за деятельностью должника находился в руках ФИО7

Однако вышеизложенные выводу не являются основанием для освобождения ФИО2 от данного вида ответственности, т.к. руководителем должника являлся именно он, соответственно, данное лицо также обладало статусом контролирующего должника лица, но при этом суд учитывает степень вины такого руководителя.

Согласно пункту 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 Руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (далее - номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).

В этом случае, по общему правилу, номинальный и фактический руководители несут субсидиарную ответственность, предусмотренную статьями 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве, а также ответственность, указанную в статье 61.20 Закона о банкротстве, солидарно (абзац первый статьи 1080 ГК РФ, пункт 8 статьи 61.11, абзац второй пункта 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве).

Вместе с тем в силу специального регулирования (пункт 9 статьи 61.11 Закона о банкротстве) размер субсидиарной ответственности номинального руководителя может быть уменьшен, если благодаря раскрытой им информации, недоступной независимым участникам оборота, были установлены фактический руководитель и (или) имущество должника либо фактического руководителя, скрывавшееся ими, за счет которого могут быть удовлетворены требования кредиторов.

Рассматривая вопрос об уменьшении размера субсидиарной ответственности номинального руководителя, суд учитывает, насколько его действия по раскрытию информации способствовали восстановлению нарушенных прав кредиторов и компенсации их имущественных потерь (пункт 1 статьи 1064 ГК РФ).

В случае уменьшения размера субсидиарной ответственности номинального руководителя фактический руководитель несет субсидиарную ответственность в полном объеме. В той части, в которой ответственность номинального руководителя не была уменьшена, он отвечает солидарно с фактическим руководителем (пункт 1 статьи 1064, абзац первый статьи 1080 ГК РФ).

Приведенные разъяснения об уменьшении размера субсидиарной ответственности номинального руководителя распространяются как на случаи привлечения к ответственности за неподачу (несвоевременную подачу) должником заявления о собственном банкротстве, так и на случаи привлечения к ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов (пункт 1 статьи 6 ГК РФ, пункт 9 статьи 61.11 Закона о банкротстве).

Таким же образом должны решаться вопросы, связанные с наличием статуса контролирующего лица у номинальных и фактических членов органов должника (в том числе участников корпораций, учредителей унитарных организаций), ликвидаторов и членов ликвидационных комиссий, а также вопросы, касающиеся привлечения их к субсидиарной ответственности (пункт 1 статьи 6 ГК РФ, пункт 9 статьи 61.11 Закона о банкротстве).

В данном случае ФИО2 и его представитель неоднократно указывали на то, что фактически все ключевые решения в управлении обществом «Контракт» принимались его учредителем ФИО7

В подтверждение данного довода в материалы дела представлены документы, на которых стоит виза ФИО7 в качестве согласования на совершение определенных действий, в частности, счета на оплату от 17.07.2014 № 42, от 01.02.2013 № 5, спецификации железобетонных изделий (л.д. 113-122 т. 3).

При этом ФИО2 не являлся учредителем общества «Контракт». Как уже ранее указал суд, основным источником дохода должника являлись сделки с аффилированными должнику лицами - обществом «Архстрой-Сервис» и обществом «Проспект и Ко» по передаче в их пользование транспортных средств для выполнения строительных работ. Учредителем указанных обществ также являлся ФИО7 В свою очередь ФИО2 в состав учредителей, как должника, так и указанных обществ не входил. Также, как установлено судом, часть транспортных средств, которые общество «Контракт» передавало в пользование обществу «Архстрой-Сервис», принадлежало ФИО7 В материалах дела также имеется решение единственного участника общества «Контракт» от 26.12.2014 № 9

Из показаний свидетелей также следует, что ключевые вопросы в деятельности должника выполнялись только с согласования ФИО7, несмотря на то, что ФИО2 всегда находился на рабочем месте, подписывал документы.

На номинальный характер деятельности ФИО2 указывает также, то обстоятельство, что для целей выплаты ему заработной платы как генерального директора потребовалось обращение в суд с заявлением о выдаче судебного приказа, что подтверждается судебным приказом от 31.03.2015 по делу № 2-415/2015, в рамках которого с общества «Контракт» в пользу ФИО2 взыскано 106 011 рублей 51 копейка задолженности по выплате заработной платы (л.д. 40 т. 4).

Таким образом, суд приходит к выводу о том, что ФИО2 являлся номинальным руководителем должника, однако данное обстоятельство не освобождает в полном объеме ФИО2 от ответственности.

Доводы конкурсного управляющего должника, согласно которым ФИО2 является реальным руководителем, со ссылкой на то, что право подписи было именно у него, подлежат отклонению, т.к. при любых обстоятельствах от имени юридического лица без доверенности подписывает документы именно единоличный исполнительный орган, однако вопрос о наличии признаков номинальности в управлении обществом исследуется судом исходя из фактической возможности директора полностью самостоятельно принимать все решения в обществе. В данном случае суд полагает, что такая возможность отсутствовала, т.к. конечным бенефициаром и лицом, контролирующим все сделки должника, является ФИО7

Так, ФИО2, являясь руководителем должника должен был разумно понимать и осознавать, что сосредоточение экономической деятельности должника только внутри группы компаний с аффилированными лицами не является стандартной практикой ведения предпринимательской деятельности. Фактически общество «Контракт» нельзя назвать самостоятельным юридическим лицом, т.к. вся прибыль должника зависела от аффилированных к должнику лиц общества «Архстрой-Сервис», общества «Проспект и Ко», учредителями которых являлся ФИО7

Разумный и добросовестный руководитель должника должен был осознавать, что избранная модель экономической деятельности должника неизбежно приведет к банкротству, т.к. фактически все имущество должника являлось составной частью имущества группы компаний, контролирующейся ФИО7

Доводы ФИО2 о наличии у него экономически обоснованного плана по выходу из кризиса, путем истребования дебиторской задолженности у обществ «Архстрой-Сервис» и «Проспект и Ко» подлежат отклонению
(л.д. 27-28 т. 4). Истребование задолженности у аффилированных лиц по заключенным с ними сделками не может являться экономическим планом предотвращения кризисной ситуации. В условиях кризиса руководитель должен предпринять все необходимые меры для предотвращения банкротства должника, при этом наиболее эффективные меры, возможно предпринять только при наличии независимых контрагентов. Так, например, руководитель должника в результате неисполнения обязательств обществами «Пропсект и Ко», «Архстрой-Сервис» должен был в такой ситуации потребовать возврата сданного в пользование имущества, с последующей их передачей новым контрагентам и последующим затребованием оплаты от указанных организаций, в том числе направление претензий, исков в суд. Однако данных действий совершено не было. ФИО2 не предпринял каких-либо реальных мер по выводу предприятия из кризиса, не предпринял попыток по перепрофилированию деятельности должника или по осуществлению им основного вида предпринимательской деятельности. Также ФИО2 не обращался в кредитные организации за получением кредита для погашения задолженности перед кредиторами.

Указанное бездействие ФИО2 посредством ожидания поступления денежных средств от аффилированных с должником организаций не может являться экономически обоснованным планом выхода из кризиса.

Ссылка ФИО2 на то, что до 27.05.2013 общество «Архстрой-Сервис» вносило платежи в пользу должника, а также на то, что должник ожидал окончания строительства недвижимого имущества вышеуказанным лицом, ввиду чего исходил из реальности заключенных сделок, отклоняются судом первой инстанции, т.к. ФИО2 в любом случае должен был предпринимать меры по расчету с независимыми кредиторами для целей недопущения банкротства должника, однако таких мер как уже ранее указал суд, не совершалось.

С учетом изложенных обстоятельств, ФИО2 также подлежит по данному эпизоду привлечению к субсидиарной ответственности, но при этом учитывая статус номинального руководителя должника суд полагает возможным установить размер такой ответственности в 10% доле от размера ответственности ФИО7

Следующим эпизодом привлечения к субсидиарной ответственности является непередача конкурсному управляющему должника бухгалтерской и иной документации, что привело к невозможности формирования конкурсной массы. По данному основанию конкурсный управляющий просит привлечь к ответственности ФИО2, ФИО7 и ФИО3

Из материалов дела следует, что последним руководителем должника до введения процедуры конкурсного производства являлся ФИО7
(с 30.04.2015). До этого момента руководителем должника выступал
ФИО2 В свою очередь ФИО3 никогда не являлась руководителем должника, а выполняла функции главного бухгалтера.

В отношении ФИО7, ФИО2 факт их контроля над деятельностью общества установлен.

Относительно ФИО3 конкурсный управляющий должника отмечает, что в данном случае ее следует отнести к контролирующим должника лицам.

В обоснование данных доводов конкурсный управляющий должника ссылается на то, что вся документация находится у ФИО3, которая уклонилась от ее передачи конкурсному управляющему. Данные бухгалтерского баланса, как полагает конкурсный управляющий, носят недостоверный характер. При таких обстоятельствах ФИО11 следует признать контролирующим должника лицом, к указанным выводам присоединился также ответчик – ФИО7

Вместе с тем, каких-либо доказательств реальности того, что от решений, принимаемых ФИО3, зависело развитие общество, что именно ей согласовывались ключевые сделки в обществе, что именно она являлась одним из ключевых центров принятия решения, конкурсным управляющим должника в материалы дела не представлено (статья 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Вопрос об истребовании документации и ее нахождении у ФИО3 являлся предметом рассмотрения суда первой инстанции в рамках настоящего дела.

Так, из определения суда от 06.05.2016 по делу № А76-13327/2015
(л.д. 45-49 т. 2) следует, что ФИО2 являлся директором ООО «Контракт» в период с 09.03.2010 по 30.04.2015. С 30.04.2015 прекращен трудовой договор с главным бухгалтером ООО «Контракт» - ФИО3 При увольнении как ФИО2, так и ФИО3 вся имевшаяся в их распоряжении документация ООО «Контракт» была передана вновь назначенному руководителю должника ФИО7 Факт передачи был зафиксирован в актах приема-передачи от 30.04.2015. В силу Федерального закона « О бухгалтерском учете» на ФИО3 возлагалась исключительно организация бухгалтерского учета должника, следует признать, что ФИО3 не относятся к лицам, которые в силу Закона либо иного правомочия обязаны были обеспечивать хранение имущества и документов должника и передать их конкурсному управляющему.Достоверных данных относительно того, что имущество либо документы должника находятся у ФИО3 и ФИО2 в деле не имеется.

С учетом изложенных обстоятельств суд пришел к выводу о том, что вся документация и имущество должника переданы ФИО7 При таких обстоятельствах ходатайство об истребовании удовлетворено в отношении ФИО7, В отношении ФИО3 в удовлетворении заявления отказано.

Согласно данным бухгалтерского баланса за 2014 год основные средства должника составили «1 969 000», запасы «4 697 000», дебиторская задолженность «44 022 000» (л.д. 121-128 т. 1).

Таким образом, по итогам 2014 года за должником числилось имущество и дебиторская задолженность совокупность которой показывает достаточность денежных средств у должника для погашения задолженности перед кредиторами, как по текущим, так и по «реестровым» платежам.

При этом каких-либо пояснений и документации, которая бы раскрывала состав основных средств, запасов и дебиторской задолженности ФИО7 в материалы дела не представлено.

Конкурсный управляющий должника представил пояснения относительно части дебиторской задолженности в отношении общества «Проспект и Ко» и общества «Архстрой-Сервис», которая составляет 27 620 364 рубля 37 копеек, и оценка которой уже ранее дана судом в рамках рассматриваемого обособленного спора.

Относительно оставшейся дебиторской задолженности на сумму 16 401 635 рублей 63 копейки, запасов на сумму 4 697 000 рублей, основных средств на сумму 1 969 000 никаких пояснений от ФИО7 не поступило.

В этой связи суд полагает, что действительно у конкурсного управляющего имелись объективные препятствия в формировании конкурсной массы должника.

С учетом того, что в отношении ФИО3 установлен факт отсутствия за ней статуса контролирующего должника лица и не представлено доказательств нахождения документации у нее, в отношении данного ответчика суд первой инстанции отказывает в удовлетворении требований конкурсного управляющего.

В отношении ФИО2 суд также не находит оснований для удовлетворения заявления конкурсного управляющего по данному эпизоду, т.к. исходя из определения суда от 06.05.2016, вступившего в законную силу, следует, что все документы переданы новому руководителю – ФИО7

При таких обстоятельствах, с учетом также того, что именно ФИО7 фактически контролировал всю деятельность должника, именно он какой основной бенефициар подлежит привлечению к субсидиарной ответственности по обязательствам должника по указанному эпизоду. Данное определение ФИО7 не оспорено.

Доказательств того, что у него отсутствует такая документация в материалы дела не представлено. Определение суда от 06.05.2016 им не оспорено и по настоящее время не исполнено.

В силу пункта 4 статьи 10 Закон о банкротстве размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника.

Размер ответственности контролирующего должника лица подлежит соответствующему уменьшению, если им будет доказано, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине этого лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет этого лица.

В данном случае совокупный размер текущих требований и требований «реестровых» и «зареестровых» кредиторов должника по расчету конкурсного управляющего составил 16 919 350 рублей 15 копеек.
В подтверждение указанной суммы в материалы дела представлены реестр требований кредиторов (л.д. 15-43 т. 1, л.д. 145-152 т. 4)., реестр текущих обязательств (л.д. 38-39 т. 4).

Данный расчет проверен судом, признан арифметически верным и не оспорен ответчиками.

С учетом изложенных обстоятельств ФИО7 за доведение до банкротства должника подлежит привлечению к субсидиарной ответственности на сумму 16 919 350 рублей 15 копеек.

В свою очередь ФИО2 как номинальный руководитель должника подлежит привлечению к субсидиарной ответственности солидарно с ФИО7 в пределах 10% от общего размера субсидиарной ответственности, что составляет 1 691 935 рублей.

Также конкурсным управляющим должника заявлено о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО7, ФИО2 ввиду неподачи ими заявления о признании должника банкротом в порядке статьи 9 Закона о банкротстве.

Согласно пункту 1 статьи 9 Закона о банкротстве руководитель должника обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случае, если:

удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами;

органом должника, уполномоченным в соответствии с его учредительными документами на принятие решения о ликвидации должника, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

органом, уполномоченным собственником имущества должника - унитарного предприятия, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

обращение взыскания на имущество должника существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника;

должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества;

имеется не погашенная в течение более чем трех месяцев по причине недостаточности денежных средств задолженность по выплате выходных пособий, оплате труда и другим причитающимся работнику, бывшему работнику выплатам в размере и в порядке, которые устанавливаются в соответствии с трудовым законодательством;

настоящим Федеральным законом предусмотрены иные случаи.

В силу пункта 2 статьи 10 закона о банкротстве нарушение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в случаях и в срок, которые установлены статьей 9 настоящего Федерального закона, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых настоящим Федеральным законом возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и подаче такого заявления, по обязательствам должника, возникшим после истечения срока, предусмотренного пунктами 2 и 3 статьи 9 настоящего Федерального закона.

Из приведенных норм права следует, что возможность привлечения лиц, названных в пункте 2 статьи 10 Закона о банкротстве, к субсидиарной ответственности по указанным в данной норме основаниям возникает при наличии совокупности следующих условий: возникновение одного из перечисленных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве обстоятельств; неподача указанными в пункте 2 статьи 10 этого же Закона лицами заявления о банкротстве должника в течение месяца с даты возникновения соответствующего обстоятельства; возникновение обязательств должника, по которым указанные лица привлекаются к субсидиарной ответственности, после истечения срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве.

При этом установлению подлежат не только точные даты возникновения перечисленных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве обстоятельств и возникновения у соответствующего лица обязанности подать заявление о банкротстве должника, но также и точная дата возникновения обязательства, к субсидиарной ответственности по которому привлекается лицо из перечисленных в пункте 2 статьи 10 Закона о банкротстве оснований.

При исследовании совокупности указанных обстоятельств следует учитывать, что обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель в рамках стандартной управленческой практики должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, упомянутых в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

Указанная правовая позиция сформирована в «Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2016)», утвержденном Постановлением Президиума Верховного Суда от 06.07.2016, в дальнейшем выражена в положениях статьи 61.12 Закона о банкротстве и развита в Постановлении № 53.

При этом заявитель должен доказать не просто существование у должника задолженности перед кредиторами, а наличие оснований, обязывающих руководителя обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом, в частности, наличие у должника признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества, либо наличие других обстоятельств, предусмотренных статьей 9 Закона о банкротстве.

При этом в любом случае размер ответственности за данное нарушение может быть сформирован исключительно за счет возникновения новых обязательств перед кредиторами, которые возникли после истечения срока на обращение в суд с заявлением о банкротстве.

В соответствии со статьей 2 Закона о банкротстве под недостаточностью имущества понимается превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей над стоимостью имущества (активов) должника, под неплатежеспособностью - прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств.

В соответствии с частью 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основания своих требований и возражений. Следовательно, на лицах, привлекаемых к субсидиарной ответственности, лежит бремя опровержения наличия вины и причинно-следственной связи.

Как ранее указывалось, в период с 09.03.2010 по 30.04.2015 директором должника являлся ФИО2

С 30.04.2015 по дату введения процедуры конкурсного производства директором должника являлся ФИО7

Конкурсный управляющий в отношении ФИО2 указывает на то, что уже по итогам 2013 года должник обладал признаками неплатёжеспособности и не позднее 01.02.2014 должен был обратиться в суд с заявлением о признании общества «Контракт» несостоятельным (банкротом).

В обоснование данных доводов конкурсный управляющий ссылается на данные анализа финансового состояния общества «Контракт» (л.д. 88-101 т. 1), согласно которым:

коэффициент абсолютной ликвидности должника по состоянию на 01.01.2014 составил 0,32, однако к концу года принял значение 0%

- коэффициент текущей ликвидности практически ровнялся 0;

- показатель обеспеченности обязательств должника с его активами в течение периода с 01.01.2013 по 31.12.2014 не превышал значения 0,36, хотя должен равняться 1;

- коэффициент степени платежеспособности по текущим обязательствам со значения 3,59 увеличился до 24,36;

- доля просроченной кредиторской задолженности на 01.01.2013 равна 42,87%, а на 31.12.2014 данный показатель принял значение 119,28%.

Совокупность представленных данных, по мнению конкурсного управляющего должника, указывает на наличие признаков объективного банкротства общества «Контракт».

Также в материалы дела представлены бухгалтерские балансы за 2013 и 2014 года (л.д. 121-136 т. 1), из которых можно сделать следующие выводы.

Так в 2013 году основные средства должника составляли 4 210 000 рублей, запасы 5 015 000 рублей, дебиторская задолженность 14 367 000 рублей, кредиторская задолженность краткосрочная 8 833 000 рублей, кредиторская задолженность долгосрочная 21 437 000 рублей, при этом чистая прибыль составила 1 457 000 рублей.

Несмотря на низкие коэффициенты текущей ликвидности, обеспеченности обязательств должника с его активами, размера кредиторской задолженности, финансовые показатели должника за 2013 год нельзя назвать убыточными, указывающие на однозначную неплатежеспособность должника. Суд полагает, если бы в дальнейшем ФИО2 и ФИО7, не замыкали производственно-хозяйственную деятельность только на аффилированных к должнику организациях, а вели предпринимательскую деятельность с независимыми контрагентами, общество «Контракт» смогло бы осуществлять свою деятельность.

При этом наличие задолженности свыше 300 000 рублей, а именно в сумме 416 263 рубля, что установлено решением суда от 16.09.2014 по делу № А76-12169/2014, не может являться достаточным обоснованием признаков неплатёжеспособности должника (л.д. 46-51 т. 1).

Анализ показателей бухгалтерского учета 2014 год ввиду фактического «простоя» предприятия за данный период уже позволяет прийти к выводу о наличии реальных признаков неплатежеспособности должника.

Так размер основных средств с 4 210 000 рублей резко снизился до 1 969 000 рублей, запасы предприятия с 5 015 000 рублей упали до 4 697 000 рублей, при этом возник рост дебиторской задолженности до 44 022 000 рублей, который, по мнению суда, обусловлен формированием такой задолженности в отношении аффилированных обществ «Проспект и Ко» и «Архстрой-Сервис». Долгосрочная кредиторская задолженность по сравнению с предыдущим периодом выросла в 2 раза до 43 862 000 рублей.
В итоге убыток должника составил «- 2 568 000» рублей.

С учетом избранной модели введения бизнеса ФИО2 об этом обстоятельстве уже должен был знать по состоянию на 31.12.2014 года, а значит, не позднее 01.02.2015, должен был подать заявление о признании должника банкротом.

Вместе с тем, судом установлено, что ФИО2 являлся номинальным руководителем, и возможность его реального обращения в суд с таким заявлением ограничена фактическим контролем за деятельностью должника со стороны ФИО7

При таких обстоятельствах суд первой инстанции приходит к выводу о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника за неподачу заявления за период с 01.02.2015 по 29.04.2015, однако с учетом установления обстоятельств привлечения к субсидиарной ответственности за доведение до банкротства на сумму 1 691 935 рублей, суд полагает возможным исходить из указанного размера ответственности. Установления отдельно требования каждого кредитора в данном случае не требуется, т.к. размер субсидиарной ответственности контролирующего должника лица за доведение должника до банкротства поглощает размер субсидиарной ответственности за неподачу заявления. Иной подход приводит к двойному взысканию субсидиарной ответственности с одного лица.

Относительно ФИО7 суд отмечает, что до 30.04.2015 он являлся учредителем должника. Учредитель должника на дату возбуждения дела о банкротстве в отношении общества «Контракт» не являлся субъектом исполнения обязанности по возбуждению дела о банкротстве юридического лица. Пункт 3.1, предусматривающий соответствующую обязанность для собственников бизнеса, введен в действие только Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ, при этом настоящее дело возбуждено 05.06.2015.

Вместе с тем, с 30.04.2015 по дату возбуждения дела о банкротстве (05.06.2015) директором должника являлся ФИО7 С учетом того, что он фактически контролировал всю деятельность должника и именно им разработана такая модель введения бизнеса, при которой должник фактически не мог самостоятельно, без аффилированных организаций, осуществлять свою деятельность, суд приходит к выводу о том, что не позднее 31.05.2015 у него возникла обязанность обратиться в суд с заявлением о признании общества «Контракт» несостоятельным (банкротом), соответственно, имеются основания его привлечения к субсидиарной ответственности по данному условию, тем более в указанный небольшой промежуток времени по расчету конкурсного управляющего должника возникла задолженность перед уполномоченным органом на сумму 182 965 рублей, которая не оспорена ФИО7 (л.д. 79-83, 88-89 т. 4).

Однако с учетом того, что дело о банкротстве по заявлению уполномоченного органа - Федеральной налоговой службы России в лице Инспекции Федеральной налоговой службы по Центральному району г. Челябинска возбуждено уже 05.06.2015, а также с учетом привлечения ФИО7 к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства на сумму 16 919 350 рублей 15 копеек, суд первой инстанции полагает возможным также исходить из зачетной природы субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства и за неподачу заявления о признании его банкротом. То есть размер субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства поглощает размер субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом.

На момент рассмотрения настоящего заявления все конкурсные мероприятия в отношении должника завершены, пополнение конкурсной массы должника за счет реализации имущества, признания сделок недействительными т.п. уже не планируется и не проводится, поэтому суд по существу также определил размер субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.

Таким образом, заявление конкурсного управляющего должника подлежит частичному удовлетворению.

К субсидиарной ответственности по обязательствам должника на сумму 16 919 350 рублей 15 копеек подлежит привлечению ФИО7

Солидарно к субсидиарной ответственности по обязательствам должника подлежат привлечению ФИО7, ФИО2 в сумме 1 691 935 рублей.

В удовлетворении заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО3 суд первой инстанции отказывает.

Руководствуясь статьей 10 Федерального закона
от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», статьями 184, 185, 187, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд

ОПРЕДЕЛИЛ:

1.Заявление конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Контракт» ФИО1 о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника ФИО2, ФИО7, ФИО3 – удовлетворить частично.

2.Привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам общества с ограниченной ответственностью «Контракт» ФИО7 в размере 16 919 350 рублей 15 копеек.

3.Привлечь солидарно к субсидиарной ответственности по обязательствам общества с ограниченной ответственностью «Контракт» ФИО7, ФИО2 в размере 1 691 935 рублей.

4.В удовлетворении остальной части заявления конкурсного управляющего должника – отказать.

5.Определение подлежит немедленному исполнению и может быть обжаловано в течение десяти дней с даты принятия определения в Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд путем подачи жалобы через Арбитражный суд Челябинской области.

Судья А.А. Осипов