Гражданский кодекс часть 1

(лица, участвующие в деле, о месте и времени рассмотрения дела извещены надлежащим образом в порядке статей 121, 123 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе публично, путем размещения информации о времени и месте судебного заседания на Интернет-сайте Семнадцатого арбитражного апелляционного суда),

рассмотрев в судебном заседании апелляционные жалобы лиц, в отношении которых совершена оспариваемая сделка, ФИО3,

ФИО5 и должника ФИО1

на определение Арбитражного суда Свердловской области

от 27 октября 2021 года

вынесенное в рамках дела №А60-33949/2020

об удовлетворении заявления финансового управляющего ФИО10 о признании сделок недействительными и применении последствий недействительности сделок,

о признании несостоятельным (банкротом) ФИО1 (ОГРНИП <***>, ИНН <***>),

заинтересованные лица с правами ответчика: ФИО3, ФИО13, ФИО5,

установил:

Определением Арбитражного суда Свердловской области от 27.07.2020 после устранения недостатков, послуживших основанием для оставления без движения, принято к производству заявление индивидуального предпринимателя ФИО8 (далее – ИП ФИО8, кредитор) о признании ФИО1 (далее – ФИО1, должник) несостоятельным (банкротом).

Определением Арбитражного суда Свердловской области от 05.10.2020

заявление ИП ФИО8 признано обоснованным, в отношении должника введена процедура, применяемая в деле о банкротстве граждан – реструктуризация долгов гражданина, финансовым управляющим утвержден ФИО10, член Ассоциации арбитражных управляющих саморегулируемая организация «Центральное Агентство Арбитражных управляющих».

Решением Арбитражного суда Свердловской области от 10.03.2021 в отношении должника введена процедура, применяемая в деле о банкротстве граждан – реализация имущества гражданина, финансовым управляющим утвержден ФИО10

В настоящее время финансовым управляющим должника являетсяФИО11, член ААУ «ЦФОП АПК» (определение арбитражного суда от 05.05.2021).

В рамках настоящего дела о банкротстве, 28.12.2020 финансовый управляющий должника ФИО10 (далее – конкурсный управляющий) обратился в арбитражный суд с заявлением, в котором, с учетом принятого в дальнейшем в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) уточнения требований, просил признать недействительным ряд сделок по отчуждению принадлежащего должнику недвижимого имущества: квартиры, площадью 106,20 кв.м., расположенной по адресу: <...>, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193; нежилого помещения (офис), площадью 24,40 кв.м., расположенного по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305; нежилое помещение (паркинг), площадь 29,30 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1306; нежилое помещение (паркинг), площадью 20,20 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1463; нежилое помещение (паркинг), площадью 19,20 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1444, а именно: договоры дарения от 03.07.2018, от 09.07.2018 (4 договора), заключенные между ФИО1 и ФИО3 (далее – ФИО3); договоры купли-продажи от 01.12.2020, от 20.12.2020 (два договора), заключенные между ФИО3 и ФИО13 (далее - ФИО13); договор купли-продажи от 20.12.2020, заключенный между ФИО3 и ФИО5 (далее - ФИО5) и о применении последствий признания данных сделок недействительными в виде обязания ФИО3 возвратить в конкурсную массу должника нежилое помещение (паркинг), площадью 29,30 кв.м., расположенное по адресу: <...> л.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1306; ФИО13 - квартиру, площадью 106,20 кв.м., расположенной по адресу: <...>. кв.65, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193 и нежилые помещения (паркинги), площадью 20,20 кв.м., кадастровый номер: 66:41:0303080:1444 и 19,20 кв.м., кадастровый номер: 66:41:0303080:1444, расположенные по адресу: <...>; ФИО5 - нежилое помещение (офис), площадью 24.40 кв.м., расположенный по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305. В качестве правового основания приведены положения пункта 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), статьи 10, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ).

Определением Арбитражного суда Свердловской области от 27.10.2021

заявление финансового управляющего удовлетворено; оспариваемые договоры дарения от 03.07.2018, от 09.07.2018 между ФИО1 и ФИО3, договоры купли-продажи от 01.12.202, от 20.12.2020 между ФИО3 и ФИО13, от 20.12.2020 между ФИО13 и ФИО5 признаны недействительными (ничтожными) сделками. Применены последствия недействительности данных сделок в виде обязания ФИО3 возвратить в конкурсную массу должника нежилое помещение (паркинг), площадь 29,30 кв.м., расположенное по адресу: <...> л.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1306; ФИО13 - квартиру, площадью 106,20 кв.м., расположенной по адресу: <...>. кв.65, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193 и нежилые помещения (паркинги), площадью 20,20 кв.м., кадастровый номер: 66:41:0303080:1444 и 19,20 кв.м., кадастровый номер: 66:41:0303080:1444, расположенные по адресу: <...>; ФИО5 - нежилое помещение (офис), площадью 24.40 кв.м., расположенный по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305.

Не согласившись с вынесенным определением, должник ФИО1, ФИО3 и ФИО5 обратились с апелляционными жалобами, в которых просят указанный судебный акт отменить.

В своей апелляционной жалобе должник указывает на то, что оспариваемое определение суда содержит выводы не только в отношении ФИО3, но и сына ФИО14, который не является лицом, участвующим в настоящем обособленном споре, поэтому суд не вправе устанавливать какие-либо факты в отношении него. Отмечает, что факт того, что после отчуждения нескольких объектов недвижимого имущества в пользу своей дочери в собственности должника остались лишь три объекта недвижимого имущества не означает отсутствие у него активов для погашения задолженности перед ФИО8, при этом, суд первой инстанции не дал какую-либо оценку представленному ФИО1 в материалы дела анализу принадлежащих ему активов. Обращает внимание на то, что 25.12.2020 финансовым управляющим ФИО10 были поданы заявления о признании сделок дарения между ФИО1 и ФИО3 недействительными, а 26.12.2020 поданы заявления для государственной регистрации перехода права собственности на объекты к ФИО5 и ФИО13, таким образом, по состоянию на 26.12.2020г. ФИО1 и ФИО3 не могли располагать сведениями об оспаривании заключенных между ними договоров дарения. Полагает, что в материалы дела было представлено достаточно доказательств, подтверждающих, что факт дарения должником ФИО3 спорных объектов недвижимости имел место намного ранее 05.08.2019; в данном случае фактические обстоятельства дела однозначно свидетельствуют о том, что факт дарения между сторонами оспариваемой сделки в действительности был произведен, однако в результате объективных препятствий произошел существенный разрыв во времени между моментом дарения и моментом государственной регистрации, в связи с чем, указанная судом первой инстанции презумпция совершения сделки на дату государственной регистрации права собственности опровергается, ввиду чего применению не подлежит. Поясняет, что ФИО3 не по своей воле затягивала процедуру регистрации перехода права собственности спорного имущества, в силу близких отношений между сторонами сделки дарения ФИО3 не могла настоять на юридическом завершении дарения, которое произошло ранее, при этом, разрыв во времени между фактическим дарением и государственной регистрацией перехода права связан не с целью причинить интересы кредиторам, так как на 2014 год их у ФИО1 не было, а из-за недоверчивости ФИО1 к избраннику дочери. Отклоняя доводы должника о том, что его неплатежеспособность возникла лишь после предъявления к нему требований Акционерного общества «Альфа-Банк» (далее – АО «Альфа-Банк», Банк) по договорам поручительства в начале 2020 года, суд первой инстанции не дал какой-либо оценки проведенному ФИО1 сравнительному анализу кредиторской задолженности по состоянию на 2014г, июль 2018 года и на 05.08.2019, а также его активов на эти же даты, из которых следует, что по состоянию на 2014 год и на июль 2018 года у него отсутствовали какие-либо непогашенные обязательства, по состоянию на август 2019 года - существовала просроченная задолженность перед рядом кредиторов, но активы позволяли произвести расчет с данными кредиторами. Считает необоснованными ссылки суда как подтверждение неплатежеспособности должника на договоры займа между ФИО1 и ФИО15, отмечая, обязательства ФИО1 перед ФИО15 по сути были обязательствами перед контролируемым должником лицом – Акционерным обществом «СМУ-3» (далее – АО «СМУ-3»); в данном случае ФИО1 был лишь посредник между ними, потому что ФИО16 согласился дать заем лишь лично должнику в силу межличностных взаимоотношений между ними. Указывает на то, что должник являлся поручителем по кредитным соглашениям об открытии невозобновляемой кредитной линии в российских рублях, заключенных АО «Альфа-Банк» с обществом с ограниченной ответственностью «Транспорттрейд» (далее – ООО «Транспорттрейд»), обществом с ограниченной ответственностью «СМУ-3 СТРОЙ» и в мае 2018 года, при этом, в момент заключения кредитных договоров и договоров поручительства у Банка отсутствовали сомнения в платежеспособности как заемщиков, так и поручителей. Считает, что ссылки АО «Альфа-Банка» на тот факт, что неплатежеспособность ФИО1 возникла в момент заключения договоров его поручительства, означает, что сделка поручительства является мнимой, а значит - права и обязанности по ней у сторон не возникли. Отмечает, что финансовое состояние должника (поручителя), входящего в одну группу с заемщиком, на момент заключения договоров поручительства расценивалось Банком как допустимое для совершения обеспечительных сделок, исходя из платежеспособности и способности к возврату кредитных средств; пояснения АО «Альфа-Банка», которые свидетельствовали бы об ином, говорит о противоречивом поведении Банка как участника настоящего дела. С учетом изложенного, полагает, что финансовым управляющим не доказан факт прекращения исполнения должником каких-либо обязательств по состоянию на дату заключения сделок и что у ФИО1 на эту дату не осталось имущества достаточного для удовлетворения тех обязательств, что были не исполнены.

ФИО3 в своей апелляционной жалобе приводит доводы о реальности договоров дарения от 03.07.2018 и 09.07.2018 и отсутствии оснований для признания сделки недействительной по статье 170 ГК РФ. Отмечает, что квартира, расположенная по адресу: <...> изначально использовалась семьей Е-вых, при этом, ФИО14 по указанному адресу никогда не проживал и спорной квартирой не пользовался, поскольку был зарегистрирован и фактически проживал по адресу: <...>. Таким образом, отчуждению спорной квартиры сопутствовало отсутствие у должника необходимости использования ее для проживания, что препятствует выводу о мнимом характере оспариваемой сделки и о том, что должник вплоть до настоящего времени осуществляет права владения и пользования этим имуществом. Поясняет, что ФИО3 и ее семья действительно проживали в спорной квартире до июня 2021 года, неся сопутствующие для собственника соответствующего имущества расходы, связанные с бременем его содержанием, что подтверждается представленными в материалы дела квитанциями и чеками-ордерами на оплату. Отмечает, что в данном случае доводы, которые приводит финансовый управляющий для целей квалификации договоров дарения от 03.07.2018, 09.07.2018 как ничтожных сделок по правилам статьи 170 ГК РФ (отчуждение имущества в пользу аффилированного лица в ущерб интересам кредиторов при фактическом сохранении должника прав владения и пользования имуществом), не свидетельствуют о том, что в условиях конкуренции норм обстоятельства совершения оспариваемой сделки выходят за пределы диспозиции пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, при этом, заявляя о недействительности сделки по статье 170 ГК РФ, финансовый управляющий не указал, чем в условиях конкуренции норм о действительности сделок обстоятельства о выявленных нарушениях выходили за пределы диспозиции части 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. Не соглашается с выводами суда о том, что как минимум с 2015 года должник имел признаки неплатежеспособности, отмечая, что полученные должником в заем от ФИО15 наличные денежные средства в дальнейшем были внесены им на открытый на его имя как индивидуального предпринимателя счет в публичном акционерном обществе «Финансовая корпорация Открытие» (далее – ПАО «Финансовая корпорация Открытие») и в последующем перечислены на расчетный счет ООО «СМУ-3 СТРОЙ», и далее переданы в публичное акционерное общество МТС Банк как первоначальный взнос по кредиту, при этом, к деятельности ФИО1 указанные денежные средства не имели никакого отношения; задолженность перед ФИО15 погашена в полном объеме, что было установлено в рамках дела №А60-31963/2020. Поясняет, что должнику и его супруге ФИО17 12.05.1993 от государства была предоставлена четырехкомнатная квартира по адресу: <...>; указанная квартира была приватизирована ФИО17 в единоличную собственность на основании договора передачи квартиры в собственность граждан от 12.05.1993; позднее, при заключении договоров обмена и купли-продажи ФИО1 была приобретена квартира по адресу: <...>, в которой семья ФИО1 проживала до 2011 года, при этом, детям должника - ФИО3 и ФИО14 не была выделена жилая площадь при обмене четырехкомнатной квартиры, денежная компенсация так же не была предоставлена на приобретение иного жилья; 26.04.2011 перед свадьбой ответчика во исполнение обязательства по наделению жилой площадью дочери, родителями ФИО1 и ФИО17 с привлечением заемных средств была приобретена квартира по адресу: <...> для семьи ФИО3; в 2015 году данная квартира была продана, семья ФИО3 переехала в новую квартиру по адресу: <...>, приобретенную для нее ФИО1, при этом, несмотря на безвозмездный характер сделки, негативные последствия в результате ее совершения для должника не наступили, так как какие-либо обязательства перед кредиторами в как в 2011 году, так и в 2014 году отсутствовали. Полагает необоснованным вывод суда о заключении договоров дарения в августе 2019 года, то есть, с момента государственной регистрация перехода права собственности. По мнению апеллянта, существенное значение в данном случае имеет исполнение договоров дарения и фактическое владение ответчиком спорными объектами недвижимости, а не момент государственной регистрации права собственности. Поясняет, что фактически с ноября 2014 года ФИО3 пользовалась квартирой и паркингами по адресу: <...> как своими собственными, следовательно, именно в данный период произошел факт дарения спорных объектов недвижимости, однако в силу обстоятельств произошел разрыв между фактической передачей недвижимости и юридическим оформлением дарения, при этом, являясь профессиональным участником рынка недвижимости, ФИО1не мог не знать о необходимости регистрации перехода права собственности на недвижимость; применительно к рассматриваемому случаю непередача договоров дарения для государственной регистрации перехода права собственности была обусловлена конфликтной ситуацией в семье: родители ответчика ФИО1 и ФИО17 не доверяли ее избраннику, поэтому не хотели официально оформлять дарение недвижимости дочери, а она не требовала юридического оформления сделки во избежание открытых конфликтов, с учетом того, что заявитель и его семья и так проживали в спорной квартире и пользовались паркингами. Также апеллянт приводит доводы о недоказанности наличия у должника на момент заключения оспариваемых договоров дарения, а также на момент регистрации перехода права собственности на объекты недвижимости признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества. Не соглашается с выводом суда о том, что в результате совершения оспариваемых сделок кредиторам должника был причинен вред, поскольку как на момент заключения оспариваемых договоров дарения, так и на дату регистрации перехода права собственности (05.08.2019) у ФИО1 было достаточно имущества для погашения требований, срок исполнения которых наступил, в полном объеме. Так, ФИО1 владел иной недвижимостью, транспортными средствами, долями в хозяйственных обществах. Отмечает, что в данном случае, оформляя договоры дарения недвижимого имущества, ФИО18 и ФИО3 лишь юридически оформили сложившийся порядок пользования квартирой, паркингами и офисом. В отношении сделок со ФИО13 и ФИО5 поясняет, что мотивом, по которому ФИО3 произвела отчуждение спорного имущества, являлось необходимость получения в максимально короткий срок денежных средств как для финансовой поддержки родителей ФИО1 и ФИО17, так и своей собственной семьи, при этом, сам по себе факт знакомства ФИО13 со сватьей ФИО1 не является основанием для признания данных лиц аффилированными, при этом, обстоятельства, установленные определением Арбитражного суда Свердловской области от 28.04.2021 по делу №А60-31933/2020, постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.08.2021, не имеют значения для рассмотрения настоящего обособленного спора, поскольку данными судебными актами установлена лишь аффилированность ФИО19 и ФИО1, аффилированность покупателя ФИО13 и ФИО1 не установлена. Отмечает, что спорная квартира и паркинги были реализованы по рыночной цене, при этом, в материалы дела было представлено достаточно доказательств, подтверждающих наличие как у ФИО13, так и у ФИО5 финансовой возможности приобрести спорные объекты недвижимости. Поясняет, что продолжала проживать со своей семьей в проданной квартире в соответствии с условиями договора аренды жилого помещения от 30.12.2020, по условиям которого срок аренды спорной квартиры составлял с 30.12.2020 по 30.06.2021, при этом, стороны согласовали, что в качестве оплаты за проживание и коммунальные услуги ФИО3 передает ФИО13 мебель и технику по прилагаемому к договору аренды перечню, стоимость которой стороны оценили в более чем 400 000 руб.; начиная с 25.06.2021 ФИО3 с семьей зарегистрирована и проживает по адресу: <...>. В материалах дела отсутствуют доказательства, свидетельствующих о наличии аффилированности между ФИО1, ФИО3 и ФИО5, что исключает осведомленность последнего о якобы противоправной цели по выводу имущества из конкурсной массы. Кроме того, не ясно в чем заключается интерес ФИО5, являющегося действующим арбитражным управляющим, в участии в сомнительной цепочке сделок по выводу имущества из конкурсной массы ФИО1, напротив, ФИО5 в полном объеме раскрыл цели приобретения и способы использования спорного имущества (офиса) после сделки, представив в материалы дела документы, свидетельствующие о сдаче имущества в аренду, использовании адреса офиса в качестве юридического адреса арендатора, доказательства внесения арендных платежей.

ФИО5 в своей апелляционной жалобе просит обжалуемое определение акт отменить, перейти к рассмотрению спора по правилам, установленным для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции, отказав в удовлетворении заявленных требований. В обосновании своей позиции указывает на документальную подтвержденность наличия у него на дату заключения оспариваемого договора купли-продажи от 20.12.2020 финансовой возможностиприобрести спорное имущество - нежилое помещение (офис), площадью 24.40 кв.м., расположенный по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305. В частности, согласно налоговой декларациям 3-НДФЛ за 2018 год им были получены доходы в сумме 4 442 937,25 руб., за 2019 год - в сумме 5 920 643,74 руб., за 2020 год – в сумме 3 644 692 руб.; кроме того, согласно выписке по расчетному счету ФИО5 только на расчетный счет поступило более 2 млн.руб., в том числе 1 млн.руб. в декабре 2020 года. Также в 2020 годы у ФИО5 имелись денежные средства на вкладах в публичном акционерном обществе Банк ВТБ (далее – ПАО Банк ВТБ) в сумме 1656485,48 руб., что подтверждается справкой о доходах и суммах налога физических лиц, и в Акционерном обществе «Тинькоф Банк» в сумме 541392,90 руб., что подтверждается справкой о доходах и суммах налога физических лиц. Таким образом, по состоянию на дату совершения оспариваемой сделки доходы ФИО5 были более чем достаточны для приобретения спорного имущества, стоимостью 2 500 000 руб., а также достаточными для обеспечения нормальной жизнедеятельности его самого и членов его семьи (чистый доход составлял 46 000 руб., что составляет среднемесячную номинальную заработную плату работников по полному кругу организаций в целом по экономике Российской Федерации в 1991-2021 годах по данным Госкомстата Российской Федерации). В опровержении вывода суда о сомнительном характере произведенных ФИО5 в счет оплаты стоимости спорного недвижимого имущества платежей, указывает на то, что все условия договора купли-продажи нежилого помещения от 25.12.2020 были добросовестно исполнены ФИО5 в течение пяти рабочих дней с момента регистрации перехода права собственности, при этом, материалами дела подтверждается, что объект недвижимости был приобретен по рыночной цене. Полагает необоснованными и противоречащими материалам дела выводы суда о круговой передачи денег, при этом, факт того, что оплата производилась частями, не противоречит действующему законодательству; из представленных документов не следует, что данные денежные средства отправлялись назад ФИО5 или передавались иным способом, транзитный характер перечислений документально не подтвержден и не имеет никакого отношения к оплате по данной сделке. Поясняет, что в декабре 2020 года он обратился к риэлтору ФИО20 с просьбой подыскать офисное помещение в Верх-Исетском районе г.Екатеринбурга, площадью 20-40 кв.м., о чем был заключен агентский договор от 10.12.2020 №23; в течение недели с момента заключения указанного договора ФИО20 сообщил ФИО5 о том, что нашел требуемое помещение в ЖК «Аристократ» по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, которое принадлежало ФИО3, при этом, ФИО20 подтвердил, что не ставил ФИО5 в известность о родственных связях должника и ФИО3, так как не считал это существенным для совершения сделки. Таким образом, какие-либо факты, подтверждающие недобросовестность ФИО5 отсутствуют, тогда как есть достоверные доказательства того, что ФИО5 не знал и не должен был знать о каких-либо обременениях и рисках связанных с предметом сделки, соответственно, он является добросовестным приобретателем спорного имущества, который внес денежные средства через расчетный счет и был финансово состоятельным для приобретения спорного помещения. Относительно сдачи спорного имущества в аренду поясняет, что 30.12.2020 Управлением Федеральной службы государственной регистрации кадастра и картографии по Свердловской области (далее – Управление Росреестра по Свердловской области) был зарегистрирован переход права собственности по договору купли-продажи нежилого помещения от 25.12.2020 от ФИО3 на ФИО5; 01.01.2021 ФИО5 был заключен договор аренды нежилого помещения с обществом с ограниченной ответственностью «Группа содействия» (далее – ООО «Группа содействия»), при этом, основной причиной аренды данного помещения было получение и использование юридического адреса, что и было сделано (соответствующие записи были внесены в единый государственный реестр юридических лиц); в свою очередь, ООО «Группа содействия» сдала спорное помещение в субаренду обществу с ограниченной ответственностью «Лагуна Эксперт», которая арендовала его до покупки ФИО5, что последним никогда не отрицалось; ООО «Лагуна Эксперт» оплату арендных платежей осуществляла в адрес ООО «Группа содействия» в безналичной форме, кроме того, помимо арендных платежей, также производила оплату коммунальных платежей. Нарушение норм процессуального права усматривает в непривлечении к участию в обособленном споре ФИО20, что исключает возможность применения ФИО5 суброгационных требований в отношении указанного лица о возмещении убытков, что является нарушением прав ФИО5 как добросовестного приобретателя спорного объекта, а также в необоснованном отказе в привлечении к участию в споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора супругу должника ФИО17, поскольку в настоящее время в производстве суда общей юрисдикции рассматривается иск ФИО17 к должнику о разделе совместно нажитого имущества.

До начала судебного заседания от финансового управляющего должника ФИО11 (далее – финансовый управляющий), кредиторов Акционерного общества «Альфа-Банк» (далее – АО «Альфа-Банк»), ИП ФИО8 поступили письменные отзывы на апелляционные жалобы, согласно которым просят обжалуемое определение суда оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

От ФИО5 поступили письменные возражения на отзывы на апелляционные жалобы.

Ко дню судебного заседания (01.02.2022) от ФИО3 поступило ходатайство о приобщении к материалам дела флеш-носителя с видеозаписью со свадьбы 11.06.2011; копий запроса ФИО3 о предоставлении информации от 13.10.2021 в адрес ФИО21 (далее – ФИО21) и ответа на него от 25.10.2021; договора от 16.05.2011 №1-СВВ05/11, заключенного между ФИО14 и ФИО21; акта оказанных услуг от 30.06.2011.

В просительной части апелляционной жалобы должником было заявлено ходатайство о приобщении к материалам дела выписок по счетам ФИО1 от 01.04.2015.

Представители финансового управляющего ФИО11, кредиторов АО «Альфа-Банк» и ИП ФИО8 возразили против удовлетворения данного ходатайства.

Представитель ФИО5 оставил рассмотрение заявленного ФИО3 ходатайства о приобщении к материалам дела дополнительных документов на усмотрение суда.

Судом апелляционной инстанции заявленные ФИО3 и ФИО1 ходатайства рассмотрены в порядке статьи 159 АПК РФ и отклонены на основании части 2 статьи 268 АПК РФ в виду отсутствия уважительных причин для непредставления указанных документов суду первой инстанции.

Протокольным определением от 01.02.2022 в судебном заседании в порядке статьи 163 АПК РФ был объявлен перерыв до 01.02.2022 до 16 час. 15 мин., в связи с отсутствием подключения к сети Интернет.

После перерыва судебное заседание продолжено 01.02.2022 в 16 час. 18 мин. с использованием системы веб-конференции информационной системы «Картотека арбитражных дел» в прежнем составе суда, при участии представителя должника, ФИО3, ФИО5, АО «Альфа-Банк», ИП ФИО8 и представителя финансового управляющего ФИО11 в Семнадцатом арбитражном апелляционном суде.

Представители должника ФИО1 и ФИО3 доводы своих апелляционных жалоб поддержали в полном объеме, на отмене обжалуемого определения суда настаивали, против удовлетворения апелляционных жалоб друг друга, а также апелляционной жалобы ФИО5 возражений не заявили.

Представитель ФИО5 доводы своей апелляционной жалобы поддержал в полном объеме, на отмене определения суда настаивал; разрешение апелляционных жалоб должника ФИО1 и ФИО3

оставил на усмотрение суда.

Представители финансового управляющего должника ФИО11, кредиторов АО «Альфа-Банк» и ИП ФИО8 против позиции апеллянтов возражали по мотивам, изложенным в письменных отзывах на апелляционные жалобы.

Иные лица, участвующие в деле и не явившиеся в заседание суда апелляционной инстанции, уведомлены о времени и месте рассмотрения апелляционной жалобы надлежащим образом. В силу статей 156, 266 АПК РФ неявка лиц не является препятствием для рассмотрения апелляционной жалобы в их отсутствие.

Законность и обоснованность обжалуемого судебного акта проверены арбитражным судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренном статьями 266, 268 АПК РФ.

Как установлено судом и следует из материалов дела, в период с 03.07.2018 по 09.07.2018 между ФИО1 (даритель) и ФИО3 (одаряемый)было заключено пять договоров дарения, а именно:

- от 03.07.2018, согласно которому Даритель безвозмездно передает, а Одаряемый принимает в дар жилое помещение (квартиру), площадью 106,20 кв.м., расположенную по адресу: <...>, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193.

Отчуждаемое жилое помещение (квартира) принадлежит Дарителю на праве собственности (номер и дата государственной регистрации от 25.11.2014 №66-66-01/524/2014-21 (пункт 2 договора).

Согласно пункту 2 указанного договора в отчуждаемом жилом помещении (квартире) зарегистрированы: ФИО3, ФИО22, ФИО23 и сохраняет право пользования отчуждаемым жилым помещением.

Переход права собственности по договору дарения от 03.07.2018 был зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Свердловской области 05.08.2019 (регистрационная запись №66:41:0303080:1193-66/001/2019-2).

- от 09.07.2018, согласно которому Даритель безвозмездно передает, а Одаряемый принимает в дар нежилое помещение, площадью 24,40 кв.м., расположенного по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305.

Отчуждаемое нежилое помещение принадлежит Дарителю на праве собственности (номер и дата государственной регистрации от 03.11.2015 №66-66/001-66/001/430/2015-2366/1 (пункт 2 договора).

Переход права собственности по договору дарения от 03.07.2018 был зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Свердловской области 06.08.2019 (регистрационная запись №66:41:0303080:1305-66/001/2019-3).

- от 09.07.2018, согласно которому Даритель безвозмездно передает, а Одаряемый принимает в дар нежилое помещение, площадь 29,30 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1306.

Отчуждаемое нежилое помещение принадлежит Дарителю на праве собственности (номер и дата государственной регистрации от 03.11.2015 №66-66/001-66/001/430/2015-2367/1 (пункт 2 договора).

- от 09.07.2018, согласно которому Даритель безвозмездно передает, а Одаряемый принимает в дар нежилое помещение машино-место, площадью 19,20 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1444.

Отчуждаемое нежилое помещение принадлежит Дарителю на праве собственности (пункт 2 договора).

Переход права собственности по договору дарения от 03.07.2018 был зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Свердловской области 06.08.2019.

- от 09.07.2018, согласно которому Даритель безвозмездно передает, а Одаряемый принимает в дар нежилое помещение машино-место, площадью 20,20 кв.м., расположенное по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1463.

Отчуждаемое нежилое помещение принадлежит Дарителю на праве собственности (пункт 2 договора).

В дальнейшем, жилое помещение (квартира), площадью 106,20 кв.м., расположенная по адресу: <...>, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193, а также нежилые помещения (паркинги), площадью 19,20 кв.м. с кадастровым номером: 66:41:0303080:1444 и 20,20 кв.м. с кадастровым номером: 66:41:0303080:1463, 19,20 кв.м., расположенные по адресу: <...> были реализованы ФИО3 в пользу ФИО13 по договорам купли-продажи от 01.12.2020 и от 20.12.2020; нежилое помещение, площадью 24,40 кв.м., расположенного по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305 было реализовано ФИО5 по договору купли-продажи от 20.12.2020.

Определением Арбитражного суда Свердловской области от 27.07.2020

на основании заявления ИП ФИО8 в отношении должника возбуждено настоящее дело о банкротстве.

Определением Арбитражного суда Свердловской области от 05.10.2020 в отношении должника введена процедура реструктуризация долгов гражданина, финансовым управляющим утвержденФИО10

Решением Арбитражного суда Свердловской области от 10.03.2021 в отношении должника введена процедура реализация имущества гражданина, финансовым управляющим утвержден ФИО11 (определение арбитражного суда от 05.05.2021).

Ссылаясь на то, что в результате заключения указанных выше договоров дарения от 03.07.2018 и от 09.07.2018 между ФИО1 и ФИО3; договоров купли-продажи от 01.12.2020 и от 20.12.2020 между ФИО3 и ФИО13 и договора купли-продажи от 20.12.2020 между ФИО3 и ФИО5 произошел вывод ликвидных активов должника (пяти объектов недвижимости), при этом, ФИО1 не получил встречное исполнение за переданное недвижимое имущество; полагая, что оспариваемые сделки отвечают признакам мнимой и совершены с целью причинения вреда имущественным правам должника и его кредиторов при злоупотреблении сторонами сделок своими правами, финансовый управляющий обратился в арбитражный суд с требованиями о признании данных сделок недействительными (ничтожными) на основании пункта 2 статьи 61.2, статей 10, 168, 170 ГК РФ.

Суд первой инстанции, придя к выводу о том, что имеются все условия для признания оспариваемых сделок недействительными и применения последствий их недействительности, признал заявленные требования обоснованными.

Изучив материалы дела в порядке статьи 71 АПК РФ в их совокупности, проанализировав нормы материального и процессуального права, обсудив доводы апелляционной жалобы, суд апелляционной инстанции считает, что определение суда первой инстанции отмене не подлежит, исходя из следующего.

В соответствии с частью 1 статьи 223 АПК РФ, пунктом 1 статьи 32 Закона о банкротстве дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам АПК РФ с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

Согласно пункту 1 статьи 213.1 Закон о банкротстве отношения, связанные с банкротством граждан и не урегулированные настоящей главой, регулируются главами I-III.1, VII, VIII, параграфом 7 главы IX и параграфом 2 главы XI настоящего Федерального закона.

В соответствии с пунктом 1 статьи 213.32 Закона о банкротстве заявление об оспаривании сделки должника-гражданина по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве, может быть подано финансовым управляющим по своей инициативе либо по решению собрания кредиторов или комитета кредиторов, а также конкурсным кредитором или уполномоченным органом, если размер его кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов, составляет более десяти процентов общего размера кредиторской задолженности, включенной в реестр требований кредиторов, не считая размера требований кредитора, в отношении которого сделка оспаривается, и его заинтересованных лиц.

Право на подачу заявления об оспаривании сделки должника-гражданина по указанным в статье 61.2 или статье 61.3 Закона о банкротстве основаниям возникает с даты введения реструктуризации долгов гражданина.

В силу пункта 1 статьи 61.8 Закона о банкротстве заявление об оспаривании сделки должника подается в арбитражный суд, рассматривающий дело о банкротстве должника, и подлежит рассмотрению в деле о банкротстве должника.

Согласно пункту 1 статьи 61.1 Закона о банкротстве сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации (далее – ГК РФ), а также по основаниям и в порядке, которые указаны в настоящем Федеральном законе.

Пункт 1 статьи 213.32 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 29.06.2015 №154-ФЗ) применяется к совершенным с 01.10.2015 сделкам граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями. Сделки указанных граждан, совершенные до 01.10.2015 с целью причинить вред кредиторам, могут быть признаны недействительными на основании статьи 10 ГК РФ по требованию финансового управляющего или конкурсного кредитора (уполномоченного органа) в порядке, предусмотренном пунктами 3-5 статьи 213.32 (в редакции Федерального закона от 29.06.2015 №154-ФЗ).

Поскольку оспариваемые финансовым управляющим договоры дарения и купли-продажи были заключены 03.07.2018, 09.07.2018, 01.12.2020, 20.12.2020, то есть после 01.10.2015, то финансовый управляющий имел право оспорить данные сделки как по специальным основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве, так и по общим основаниям, предусмотренным гражданским законодательство (в частности, по основаниям, предусмотренным ГК РФ).

Заявление о признании должника банкротом принято арбитражным судом 27.07.2020; оспариваемые сделки дарения совершены 03.07.2018 и 09.07.2018(даты регистрации перехода права собственности 05.08.2019 и 06.09.2019), то есть менее, чем за три года до возбуждения дела о банкротстве, в связи с чем, они подпадают под период подозрительности, установленный пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Из содержания заявления следует, что в качестве оснований для признания оспариваемых сделок недействительными финансовым управляющим были приведены положения пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, статей 10, 168, 170 ГК РФ.

В соответствии с пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов и если другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка). Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

Цель причинения вреда имущественным правам кредиторов предполагается, если на момент совершения сделки должник отвечал признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества и сделка была совершена безвозмездно или в отношении заинтересованного лица, либо направлена на выплату (выдел) доли (пая) в имуществе должника учредителю (участнику) должника в связи с выходом из состава учредителей (участников) должника, либо совершена при наличии одного из следующих условий:

стоимость переданного в результате совершения сделки или нескольких взаимосвязанных сделок имущества либо принятых обязательства и (или) обязанности составляет двадцать и более процентов балансовой стоимости активов должника, а для кредитной организации - десять и более процентов балансовой стоимости активов должника, определенной по данным бухгалтерской отчетности должника на последнюю отчетную дату перед совершением указанных сделки или сделок;

должник изменил свое место жительства или место нахождения без уведомления кредиторов непосредственно перед совершением сделки или после ее совершения, либо скрыл свое имущество, либо уничтожил или исказил правоустанавливающие документы, документы бухгалтерской отчетности или иные учетные документы, ведение которых предусмотрено законодательством Российской Федерации, либо в результате ненадлежащего исполнения должником обязанностей по хранению и ведению бухгалтерской отчетности были уничтожены или искажены указанные документы;

после совершения сделки по передаче имущества должник продолжал осуществлять пользование и (или) владение данным имуществом либо давать указания его собственнику об определении судьбы данного имущества.

Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 5 постановления от 23.12.2010 №63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63) разъяснил, что пункт 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве предусматривает возможность признания недействительной сделки, совершенной должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов (подозрительная сделка). В силу этой нормы для признания сделки недействительной по данному основанию необходимо, чтобы оспаривающее сделку лицо доказало наличие совокупности всех следующих обстоятельств:

а) сделка была совершена с целью причинить вред имущественным правам кредиторов;

б) в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов;

в) другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели должника к моменту совершения сделки.

В пункте 6 названого постановления Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации указал, что согласно абзацам 2-5 пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве цель причинения вреда имущественным правам кредиторов предполагается, если налицо одновременно два следующих условия:

а) на момент совершения сделки должник отвечал признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества;

б) имеется хотя бы одно из других обстоятельств, предусмотренных абзацем 2-5 пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Помимо периода «подозрительности» оспариваемой по специальным основаниям сделки, в предмет доказывания по делам об оспаривании подозрительных сделок должника по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве входят обстоятельства причинения вреда имущественным правам кредиторов, с установлением цели (направленности) сделки, и факт осведомленности другой стороны сделки об указанной цели должника на момент ее совершения.

Согласно пункту 7 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 №63 в силу абзаца 1 пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве предполагается, что другая сторона сделки знала о совершении сделки с целью причинить вред имущественным правам кредиторов, если она признана заинтересованным лицом (статья 19 этого Закона) либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

При определении вреда имущественным правам кредиторов следует иметь в виду, что в силу абзаце 32 статьи 2 Закона о банкротстве под ним понимается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приведшие или могущие привести к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества.

В силу пункта 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). При этом добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (пункт 5 статьи 10 ГК РФ).

По смыслу пункта 1 статьи 10 ГК РФ под злоупотреблением правом понимается умышленное поведение лиц, связанное с нарушением пределов осуществления гражданских прав, направленное исключительно на причинение вреда третьим лицам. Для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным лицам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер, при котором не остается сомнений в истинной цели совершения сделки.

Согласно пункту 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу пункта 5 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.

К числу ничтожных относятся мнимые сделки, то есть сделки, совершенные лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (пункт 1 статьи 170 ГК РФ).

В статьи 170 ГК РФ закреплено, что мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна; притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Для признания сделки недействительной на основании указанной нормы необходимо установить, что на момент совершения сделки стороны не намеревались создать правовые последствия, характерные для сделок данного вида. При этом обязательным условием признания сделки мнимой является порочность воли каждой из ее сторон. Мнимая сделка не порождает никаких правовых последствий и, совершая мнимую сделку, стороны не имеют намерений ее исполнять либо требовать ее исполнения.

Согласно пункту 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 №25) следует учитывать, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним. Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 ГК РФ.

Норма пункта 1 статьи 170 ГК РФ направлена на защиту от недобросовестности участников гражданского оборота.

Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Реальной целью мнимой сделки может быть, например, искусственное создание задолженности стороны сделки перед другой стороной для последующего инициирования процедуры банкротства и участия в распределении имущества должника либо для создания искусственных оснований для получения и удержания денежных средств должника.

В то же время для этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление факта того, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно порождаемых такой сделкой, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной.

Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Совершая сделку лишь для вида, стороны правильно оформляют все документы, но создать реальные правовые последствия не стремятся. Поэтому факт расхождения волеизъявления с волей устанавливается судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон. Обстоятельства устанавливаются на основе оценки совокупности согласующихся между собой доказательств. Доказательства, обосновывающие требования и возражения, представляются в суд лицами, участвующими в деле, и суд не вправе уклониться от их оценки (статьи 65, 168, 170 АПК РФ).

Таким образом, доказыванию подлежат обстоятельства того, что при совершении спорной сделки стороны не намеревались ее исполнять; оспариваемая сделка действительно не была исполнена, не породила правовых последствий для третьих лиц.

Из материалов дела следует, что в обоснование заявленных требований финансовый управляющий приводил доводы о том, что в результате совершения оспариваемых сделок произошло безвозмездное отчуждение принадлежащего должнику ликвидного имущества (квартира, офис и три паркинга (машино-места)).

Как было указано выше, первоначально недвижимое имущество было отчуждено в пользу ФИО3 по договорам дарения от 03.07.2018 и от 09.07.2018, при этом регистрация перехода права собственности на объекты, являющиеся предметом дарения, была произведена лишь 05.08.2019 и 06.08.2019, то есть, по истечении более чем одного года после заключения оспариваемых договоров.

Факт аффилированности сторон спорной сделки - должника и его дочери ФИО3является подтвержденным, лицами, участвующим в деле, не оспаривается.

При рассмотрении настоящего спора судом установлено и материалами дела подтверждено, что решением Кировского районного суда г.Екатеринбурга от 29.04.2019 (вступило в законную силу 26.07.2019) с ФИО1 в пользу ИП ФИО8 были взысканы денежные средства в сумме 1 273 200 руб.

Решением Кировского районного суда г.Екатеринбурга от 19.03.2019 (вступило в законную силу 02.07.2019) с ФИО1 в пользу ИП ФИО8 взысканы денежные средства в сумме 120 500 руб.

Решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга от 07.08.2019 (вступило в законную силу 13.09.2019) с ФИО1 в пользу ИП ФИО8 взысканы денежные средства в сумме 1 165 840,02 руб.

Из материалов дела следует, что в рамках настоящего дела о банкротстве 25.12.2020 финансовым управляющим поданы заявления о признании недействительными сделок, связанных с дарением шести объектов недвижимого имущества, с ходатайством о принятии обеспечительных мер, при этом, на следующий день - 26.12.2020 единовременно по всем спорным объектам должником и его дочерью были поданы заявления о регистрации перехода права собственности на объекты к ФИО5, ФИО13, а также к ФИО24 (сделка с участием последнего рассматривается иным составом суда).

При таких обстоятельствах, следует согласиться с выводом суда о том, что в данном случае, регистрация перехода права собственности на объекты недвижимого имущества должника к ФИО3 была осуществлена единовременно в условиях принятия вышеуказанных судебных актов о взыскании задолженностей с ФИО1

В силу правовой природы договора дарения, его фактических условий, не подразумевающих встречного предоставления одариваемым дарителя, должник никакого встречного исполнения по данной сделке не получил, таким образом, совершение сделки не имело для должника экономической выгоды.

Согласно отчету финансового управляющего о своей деятельности, помимо спорных объектов недвижимости, должнику ФИО1 на праве собственности принадлежали жилой дом с земельным участком под ним, расположенные по адресу: <...>, которые обременены залогом в пользу АО «Альфа-Банк», и квартира по адресу: <...>, являющаяся на текущий момент единственным пригодным для проживания должника жилым помещением.

Вопреки утверждениям должника, каких-либо доказательств наличия у него иных объектов недвижимого имущества, равно как и надлежащих и достаточных доказательств, свидетельствующих о том, что после совершения оспариваемых договоров дарения имущественное положение должника позволяло обеспечить исполнение обязательств перед ИП ФИО8, в материалы дела представлено не было (статья 65 АПК РФ).

Из представленных в материалы дела документов следует, что в период с 27.03.2015 по 24.12.2018 между должником (Заемщик) и ФИО15 (займодавец) были заключены следующие договоры займа: от 27.03.2015 (по состоянию на 26.02.2019 остаток задолженности 50 млн.руб.), от 01.08.2015 на сумму 50 млн.руб., от 02.11.2016 (по состоянию на 26.02.2019 остаток задолженности составляет 10 млн.руб.), от 31.08.2018 на сумму 30 млн.руб., от 24.12.2018 на сумму 25 млн.руб.

При этом, займы, полученные у ФИО15, и проценты по ним гасились ФИО1 не из собственных средств, а за счет наличных поступлений в кассы подконтрольных должнику компаний, а так же за счет имущества этих компаний, что, в частности, подтверждается определением Арбитражного суда Свердловской области от 25.10.2019 по делу №А60-50999/2019 об утверждении мирового соглашения, в соответствии с которым стороны (ФИО15 и АО «СМУ-3») согласовали сумму задолженности ФИО1 по договорам займа в размере 84 225 000 руб., в том числе 75 000 000 руб. основной долг и 4 500 000 руб. проценты за пользование заемными денежными средствами за период с июля по октябрь 2019 года включительно, а также 300 000 руб. неустойки за несвоевременную оплату процентов и 4 425 000 руб. неустойка за несвоевременное исполнение требования о досрочном возврате суммы займа, при этом, АО «СМУ-3» обязалось передать в собственность ФИО15 в счет погашения обязательств ФИО1 недвижимое имущество (земельный участок с расположенными на нем зданиями и сооружениями).

Таким образом, фактически ФИО1 погасил имеющиеся у него обязательства перед ФИО15 имуществом подконтрольного ему юридического лица.

При этом, требования АО «СМУ-3» исполнившего обязательства за должника перед ФИО15, перед ООО «ТранспортТрейд» в размере 92 034 833 руб. 52 коп. основного долга включены в третью очередь реестра требований кредиторов.

Исходя из изложенного, суд первой инстанции верно установил, что на момент заключения оспариваемых договоров дарения должник обладал признаками неплатежеспособности и недостаточности имущества, при этом верно отметив, что факт того, что ранее 2020 года в отношении ФИО1 не было введено процедуры банкротства объясняется финансовыми взаимоотношениями ФИО1 и его подконтрольных компаний, и которые им использовались в целях исполнения собственных обязательств в ситуации сокрытия данного факта от кредиторов контролируемых им обществ.

Доказательства того, что у должника имеется имущество, в результате реализации которого возможно удовлетворение требований кредиторов, в материалах дела отсутствуют.

Применительно к обстоятельствам настоящего обособленного спора, апелляционный суд соглашается с выводами суда первой инстанции, что действия сторон следует расценивать, как попытку вывести ликвидное имущество от возможного обращения на него взыскания, что причинило вред кредиторам должника, выразившийся в уменьшении потенциальной конкурсной массы и в отсутствии реальной возможности получить удовлетворение своих требований к должнику за счет переданного по оспариваемым сделкам имущества, при этом, в силу одностороннего характера сделок должник никакого встречного исполнения по ним не получил, в данном случае безвозмездная передача имущества повлекла за собой уменьшение конкурсной массы должника, что является препятствием для осуществления расчетов с кредиторами и нарушает их права и охраняемые законом интересы, при этом, ФИО1 и ФИО3(дочь) не могли не знать о такого рода последствиях своих действий.

На основании изложенного, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о доказанности финансовым управляющим совокупности условий позволяющих признать оспариваемые договоры дарения от 03.07.2018 и от 09.07.2018 недействительными (ничтожными) на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, статей 10, 168 ГК РФ как совершенных в условиях злоупотребления правом с намерением причинить вред кредиторам должника, с целью вывода из собственности ФИО1 ликвидного актива, за счет которого могли быть удовлетворены требования кредиторов.

Изложенные в апелляционных жалобах должника и ФИО3 доводы об отсутствии у должника признаков неплатежеспособности на момент совершения оспариваемых сделок подлежат отклонению, поскольку опровергаются установленными по делу вышеуказанными фактическими обстоятельствами.

Кроме того, сама по себе недоказанность признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки не блокирует возможность квалификации такой сделки в качестве недействительной, учитывая, что цель причинения вреда имущественным правам кредиторов может быть доказана и иным путем, в том числе на общих основаниях (статьи 9 и 65 АПК РФ).

Доводы апелляционных жалоб о том, что судами неправомерно приняты во внимание даты государственной регистрации права собственности ФИО3 на спорные объекты в ЕГРН, а не даты совершения сделок, заявлены без учета правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 09.07.2018 по делу N 307-ЭС18-1843, согласно которой для целей оспаривания в рамках дела о банкротстве сделки по отчуждению недвижимого имущества, ключевое значение имеет дата государственной регистрации перехода права собственности, а не дата подписания соглашения.

Указания апеллянтов на то, что применительно к рассматриваемому случаю непередача договоров дарения для государственной регистрации перехода права собственности была обусловлена конфликтной ситуацией в семье: родители ответчика ФИО1 и ФИО17 не доверяли ее избраннику, поэтому не хотели официально оформлять дарение недвижимости дочери, а она не требовала юридического оформления сделки во избежание открытых конфликтов, с учетом того, что заявитель и его семья и так проживали в спорной квартире и пользовались паркингами не могут быть приняты судом апелляционной инстанции во внимание, поскольку, как верно указано судом первой инстанции, в данном случае юридической значение имеет факт того, когда ФИО1 в объективной форме выразил свое безусловное волеизъявление передать спорные объекты недвижимости в собственность дочери, при этом, очевидно, что единственным объективным доказательством этого факта являются подписанные сторонами договоры дарения, а до этого момента, как следует из пояснений ФИО1 его одолевали сомнения в благонадежности своего зятя; ФИО3 могла сколь угодно пользоваться спорным имуществом «как своим» с согласия собственника, но «своим» де-юре для приобретателя оно стало не ранее надлежащим образом оформленного волеизъявления дарителя.

Судом апелляционной инстанции также принимается во внимание, что заключение оспариваемых договоров дарения также не имело для должника и экономической выгоды, а напротив, повлекло выбытие имущества, подлежащего включению в конкурсную массу для целей удовлетворения требований к должнику, то есть причинило вред имущественным правам кредиторов.

При этом, мотивы совершения сделок, обусловленные изменением жизненных обстоятельств, внутрисемейной ситуации, возникновением иных предпосылок передачи титула владения имуществом члену семьи должником перед судами в достаточной степени не раскрыты.

В дальнейшем, часть полученного ФИО3 в дар от должника имущества, а именно: квартира, площадью 106,20 кв.м., расположенная по адресу: <...>, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193, а также нежилые помещения (паркинги), площадью 19,20 кв.м. с кадастровым номером: 66:41:0303080:1444 и 20,20 кв.м. с кадастровым номером: 66:41:0303080:1463, 19,20 кв.м., расположенные по адресу: <...> была реализована ею в пользу ФИО13

Судом установлено и материалами дела подтверждено, что на момент совершения оспариваемой сделки по отчуждению квартиры, площадью 106,20 кв.м., расположенная по адресу: <...>, кадастровый номер: 66:41:0303080:1193 (01.12.2020) в отношении данного объекта недвижимости существовал запрет на совершение распорядительных действий, при этом, аресты на указанную квартиру и иное принадлежащее должнику имущество были обусловлены наличием у последнего неисполненных обязательств, в связи чем, ФИО13 не могла не знать о вовлеченности приобретаемых объектов в сферу разбирательств по задолженностям ФИО1

Последующее приобретение парковочных мест ФИО13 было обусловлено приобретением квартиры, в связи с чем, как верно указано судом первой инстанции, в данном случае оценка добросовестности ФИО13 при покупке парковочных мест должна осуществляться в контексте добросовестности ответчика при приобретении квартиры.

В пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 №35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» разъяснено, что в силу пунктов 3-5 статьи 71 и пунктов 3-5 статьи 100 Закона о банкротстве проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором - с другой стороны. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.

При оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д.

Изложенная правовая позиция по аналогии может быть применена и при оценке обоснованности заявления о признании сделки недействительной.

Из материалов дела следует, что в подтверждение наличия у ФИО13 финансовой возможности произвести оплату стоимости приобретенных объектов недвижимости последней в материалы дела были представлены справки о доходах и суммах налога физических лица за 2018, 2019, 2020 года, а также договор купли-продажи транспортного средства от 05.04.2019 на сумму 900 000 руб.

Изучив данные документы в совокупности, проанализировав сведения, содержащиеся в них, суд первой инстанции, установив, что сумма документально подтвержденных ФИО13 доходов за период 2018-2020 года составляет не более 2 774 669,84 руб. (за 2018 год получено доходов на 434 877,62 руб., за 2019 год - 56 974,25 руб.; за 2020 год - 772 817,97 руб.), без учета ежедневных расходов на обеспечение нормального существования в течение трех лет, пришел к обоснованному выводу о недоказанности наличия у ФИО13 финансовой возможности произвести единовременную оплату приобретенного ею у должника недвижимого имущества в размере 10 400 000 руб.

При этом, представленные в материалы дела договор купли-продажи транспортного средства от 05.04.2019 и документы о продаже ФИО25 08.05.2020 принадлежащего ему недвижимого имущества за 7 500 000 руб., а также о том, что ФИО26 имела в собственности квартиру, расположенную по адресу: <...> (экземпляр договора о продаже квартиры не представлен) правомерно не были приняты судом во внимание в качестве доказательства, однозначно свидетельствующих о наличии какой-либо связи с произведенными ФИО13 оплатами по оспариваемым сделкам.

Каких-либо иных надлежащих доказательств наличия у ФИО13в данный период иных источников получения дохода (заработной платы, выручки от предпринимательской деятельности, от выплаты подлежащих налоговому декларированию дивидендов по акциям и долям участия в хозяйственных обществах, получения в порядке наследования, и др.), совершении ею сделок по продаже дорогостоящего имуществанепосредственно перед заключением спорных договоров купли-продажи либо аккумулирования соответствующей суммы, к примеру, на банковском счете, их снятия денежных средств в даты близкие к дате совершения оспариваемых сделок (01.12.2020 и 20.12.2020) в размере 10 400 000 руб. либо вывода ее из оборота в материалы дела представлено не было.

Помимо этого, проанализировав движение денежных средств по счетам ФИО3 (№40817810616542076056) и ФИО13 (№42307810616266512197), открытых в публичном акционерном общества «Сбербанк России», суд первой инстанции установил, что между ФИО3 и ФИО13 имела место «круговая» передача наличных денежных средств в пределах суммы 3 000 000 руб., при этом, документально подтвержден только факт расчетов ФИО13 с ФИО3 на сумму 7 601 000 руб. (платежи от 27.12.2020, 19.01.2021 и 28.01.2020), тогда как совокупная цена объектов составляла 10 400 000 руб.

При этом, судом первой инстанции также обоснованно были приняты во внимание приведенные ФИО13 в представленных в материалы дела в дополнениях №3 к отзыву на заявление пояснения о том, что спорные объекты были найдены ей в связи с наличием тесных деловых и личных (в том числе финансовых) связей между ФИО13 и ФИО27 (сын должника), а также с ФИО19 (теща ФИО27 - сына ФИО1).

Таким образом, обладая информацией о существенных финансовых затруднениях должника и о наличии обусловленных этим судебных споров в отношении имущества ФИО1, его ближайшие родственники (в частности, сын ФИО27, через которого, со слов самой ФИО13, она приобрела спорную квартиру, и дочь ФИО3) не могли не сообщить приобретателю спорного имущества об основаниях возникновения соответствующих обременении и требований.

Более того, в дополнениях №3 к отзыву ФИО13 в лице своего представителя прямо указывала на то, что, в связи с финансовыми затруднениями у ФИО1 в 2020 году его детьми ФИО3 и ФИО14 было принято решение материально помочь ему посредством продажи, полученной от него в дар спорной недвижимости.

Принимая во внимание изложенное, суд первой инстанции пришел к верному выводу о том, что, совершая оспариваемые сделки, дочь ФИО1 не могла не знать о наличии кредиторской задолженности отца и наличии требований к нему, о наличии до 04.12.2020 арестов в отношении спорных объектов недвижимости, о наличии настоящего обособленного спора, при этом, в условиях осведомленности об указанных обстоятельствах ими были приняты решения о переоформлении спорных объектов недвижимости на своих близких знакомых (деловых партнеров), которые в свою очередь, также не могли не знать о наличии вышеуказанных обстоятельств.

Представленными в материалы дела доказательствами и данными ФИО3 в суде первой инстанции устными пояснениями также подтверждается, что, вопреки условиям договоров купли-продажи (в пункте 6 договоров содержится условие о том, что объекты переданы в день подписания договоров и стороны не имеют к друг другу претензий по вопросу передачи объектов) на момент рассмотрения настоящего спора по существу ФИО3 со своей семьей проживала в спорной квартире.

Таким образом, оценив по правилам статьи 71 АПК РФ представленные в материалы дела доказательства в их взаимосвязи и совокупности, с учетом заинтересованности лиц, а также недоказанности того, что в спорный период финансовое положение ФИО13 позволяло ей единовременно произвести оплату спорного имущества (4-х объектов недвижимости) в размере 10 400 000 руб., учитывая, что после совершения оспариваемых сделок ФИО3 и члены ее семьи продолжали проживать в спорной квартире по адресу: <...>, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о никакой иной цели, кроме как вывод активов из-за угрозы применения норм о реституции, у ФИО3 не имелось, при этом ФИО13 действовала недобросовестно, исключительно помогая должнику и ФИО3 реализовать их противоправный замысел.

Изложенные в апелляционной жалобе ФИО3 доводы о недоказанности того, что ФИО13 является заинтересованным (аффилированным) по отношению к должнику лицом подлежат отклонению, поскольку из представленных в материалы дела доказательств и пояснений сторон следует, что данное лицо не является посторонним и неизвестным должнику лицом, а имеет более близкие, дружеские связи с его семьей.

Относительно требования о признании недействительным договора купли-продажи от 20.12.2020, заключенного между ФИО13 и ФИО5, в отношении нежилого помещения, площадью 24,40 кв.м., расположенного по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, кадастровый номер: 66:41:0303080:1305, то в данном случае суд первой инстанции пришел к следующим выводам.

Из материалов дела следует, что при рассмотрении настоящего спора в суде первой инстанции ФИО5 пояснял, что в декабре 2020 года он обратился к риэлтору ФИО20 с просьбой подыскать офисное помещение в Верх-Исетском районе г.Екатеринбурга, площадью 20-40 кв.м., о чем был заключен агентский договор от 10.12.2020 №23; в течение недели с момента заключения указанного договора ФИО20 сообщил ФИО5 о том, что нашел требуемое помещение в ЖК «Аристократ» по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, которое принадлежало ФИО3

Вместе с тем, ставя под сомнения вышеизложенные обстоятельства, финансовый управляющий и кредитор ФИО8 указывали на то, что в действительности ФИО20 является практикующим юристом, который на протяжении длительного периода времени был представителем ФИО1 и юридических лиц, в которых ФИО1 являлся участником, а также членов семьи ФИО1 (в частности, до возбуждения дела о банкротстве в отношении ФИО1 ФИО20 вел все судебные дела по искам ИП ФИО8 от имени должника и компании, участником которой являлся ФИО1 (ООО «СМУ-3 Строй»), соответственно, ввиду своей деятельности был полностью проинформирован о наличии неисполненных ФИО1 обязательств.

Таким образом, принимая во внимание высокую степень информированности и вовлеченности ФИО20 по всем судебным делам ФИО1 и членов его семьи; учитывая, что согласно ответу Управления Росреестра по Свердловской области от 15.06.2021 арест на приобретенный ФИО5 у ФИО3 через ФИО20 объект недвижимости (офис), который был наложен в рамках судебных разбирательств, участником которых являлся ФИО20 как представитель ФИО1) был снят 04.12.2020, при этом, на тот момент между ФИО5 и ФИО20 действовал агентский договор от 01.12.2020, а сам ФИО20 в судебном заседании от 13.07.2021 подтвердил, что вся информация о спорном объекте недвижимости была получена им от членов семьи ФИО1 в силу имеющихся с ними устойчивых деловых отношений, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что, обладая всем объемом информации о судебных спорах ФИО1, ФИО20 не мог не сообщить такую информацию покупателю ФИО5 (принципалу по агентскому договору от 01.12.2020).

Доводы ФИО5 об обратном подлежат отклонению, поскольку действия по приобретению спорного объекта в интересах данного лица осуществлялись ФИО20, в связи с чем, презюмируется, что ФИО5 знал или должен был знать о наличии правопритязаний в отношении спорного объекта.

Кроме того, из представленных ФИО5 в материалы дела документов следует, что наряду с договором купли-продажи от 25.12.2020, в тот же день 25.12.2020 между ФИО3 и ФИО5 было заключено дополнительное соглашение от 25.12.2020 , согласно которому стоимость спорного объекта недвижимости была увеличена с 1 500 000 руб. до 2 500 000 руб., при том, что в перечне документов, копии которых были представлены по запросу суда из Управления Росреестра по Свердловской области, указанное дополнительное соглашение отсутствует.

При этом, в данном случае, суд первой инстанции обоснованно посчитал заслуживающими внимание доводы кредиторов о том, что заключение независимыми участниками гражданского оборота дополнительного соглашения к договору купли-продажи недвижимости в день заключения самого договора само по себе не имеет под собой разумных объяснений, кроме как сокрытие реального умысла лиц, совершающих сделку, при этом дополнительное соглашение, которым почти в два раза увеличивается цена сделки, не направлено на государственную регистрацию перехода права, несмотря на то, что оно возникло одновременно с заключением основного договора; такого рода поведение не свойственно добросовестному участнику гражданского оборота, имеющему цель приобретения права собственности на объект недвижимого имущество, в связи с чем, единственным объяснением таких действий может служить составление такого дополнительного соглашения для целей придания видимости рыночного характера цены притворной сделки, являющейся предметом оспаривания.

В подтверждение наличия у ФИО5финансовой возможности произвести оплату стоимости приобретенного объекта недвижимости последним в материалы дела были представлены налоговые декларациям 3-НДФЛ за 2018, 2019, 2020 год, выписки по расчетному счету ФИО5, справки Банка ВТБ (ПАО) и АО «ТИНЬКОФФ БАНК» о доходах и суммах налога физических лиц за 2020 год.

Суд первой инстанции, исследовав данные документы в порядке статьи 71 АПК РФ, проанализировав сведения, содержащиеся в них, правомерно не усмотрел оснований для вывода о недоказанности того, что ФИО5 мог располагать достаточными финансовыми ресурсами для оплаты стоимости спорного имущества в размер 2 500 000 руб.

В частности, изучив представленные ФИО5 налоговые декларациям 3-НДФЛ за 2018, 2019, 2020 год, суд первой инстанции, установив, что суммарный доход ФИО5 (за вычетом расходов, уменьшающих налоговую базу по НДФЛ) за 2018-2020 года составил 4 166 265 руб., пришел к обоснованному выводу о том, что такой размер доходов, с учетом разумных расходов на обеспечение текущей жизнедеятельности ФИО5 и членов его семьи в течение 2018-2020 годах не может являться бесспорным подтверждением достаточности у него средств на приобретение объекта стоимостью 2 500 000 руб.

Представленные в материалы дела выписки по счету ФИО5 правомерно не были приняты судом первой инстанции в качестве безусловных доказательств, подтверждающих наличие у ответчика достаточных для оплаты спорного объекта денежных средств, поскольку данные документы содержат информацию только о приходных операциях и не содержат информацию о расходных операциях, а также не содержат информацию об остатках на счете (прежде всего, на дату осуществления расчетов по спорной сделке).

Кроме того, установив, что сведения об указанных в представленных ответчиком справках в Банк ВТБ (ПАО) и в АО «Тинькоф Банк» о доходах и суммах налога физических лиц за 2020 год доходах включены в сведения об общем размере доходов, отраженных в декларации ФИО5 за 2020 год, при этом, в данных справках отражены вычеты по коду 201 на суммы, равные сумме полученного дохода (код вычета 201 - Расходы по операциям с ценными бумагами, обращающимися на организованном рынке ценных бумаг), что свидетельствует о том, что все отраженные в них доходы ФИО5 были направлены на приобретение ценных бумаг (а не на оплату спорного объекта недвижимости), суд первой инстанции верно критически отнесся к данным документам.

Суд апелляционной инстанции, соглашается с данной оценкой вышеперечисленным доказательствам.

Помимо этого, проанализировав представленные в материалы дела выписки по расчетному счету ФИО3, открытому в ПАО «Сбербанк России» в совокупности с представленными ФИО5 платежными документами суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о том, что между ФИО3 и ФИО5 имела место «круговая» передача наличных денежных средств в пределах суммы 1 400 000 руб.

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о доказанности материалами дела совершения оспариваемых сделок на безвозмездной основе, а также того, что в данном случае имели место согласованные действия взаимосвязанных лиц, которые не отвечают принципам разумности и экономической целесообразности.

На основании изложенного, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о доказанности совокупности условий позволяющих признать оспариваемые договоры дарения от 03.07.2018, от 09.07.2018 между ФИО1 и ФИО3 и договоры купли-продажи от 01.12.202, от 20.12.2020 (две штуки) между ФИО3 и ФИО13 и договор купли-продажи от 20.12.2020 между ФИО13 и ФИО5недействительными (ничтожными) на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, статей 10, 168, 170 ГК РФ как совершенные в условиях злоупотребления правом с целью сокрытия спорного ликвидного имущества от кредиторов ФИО1, создания препятствий для его возврата в конкурсную массу должника посредством отчуждения в пользу внешне добросовестных приобритателей.

Согласно части 2 статьи 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

В силу части 1 статьи 61.6 Закона о банкротстве все, что было передано должником или иным лицом за счет должника или в счет исполнения обязательств перед должником, а также изъято у должника по сделке, признанной недействительной в соответствии с главой III.1 Закона о банкротстве, подлежит возврату в конкурсную массу. В случае невозможности возврата имущества в конкурсную массу в натуре приобретатель должен возместить действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества, в соответствии с положениями ГК РФ об обязательствах, возникающих вследствие неосновательного обогащения.

Как указал Верховный Суд Российской Федерации в определении от 31.07.2017 по делу №305-ЭС15-11230, при признании судом цепочки сделок притворными как прикрывающими сделку между первым продавцом и последним покупателем возврат имущества от конечного покупателя ее первоначальному продавцу осуществляется с использованием реституционного механизма, а не путем удовлетворения виндикационного иска.

В данном случае, поскольку отчуждение недвижимого имущества осуществлено в отсутствие встречного предоставления, суд первой инстанции правомерно посчитал возможным применить последствия признания сделки недействительной в виде обязания ФИО3, а также ФИО13 и ФИО5 (последних приобретателей) вернуть в конкурсную массу должника спорные объекты недвижимости.

Доводы ФИО5 о нарушение судом норм процессуального права, выразившееся в непривлечении к участию в рассмотрении заявлении финансового управляющего ФИО20, что исключает возможность применения ФИО5 суброгационных требований в отношении указанного лица о возмещении убытков, и является нарушением прав ФИО5 как добросовестного приобретателя спорного объекта, а также в необоснованном отказе в привлечении к участию в споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора супругу должника ФИО17, поскольку в настоящее время в производстве суда общей юрисдикции рассматривается иск ФИО17 к должнику о разделе совместно нажитого имущества, судом апелляционной инстанции рассмотрены и признаны подлежащими отклонению в силу следующего.

В соответствии с частями 1 и 3 статьи 51 АПК РФ третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, могут вступить в дело на стороне истца или ответчика до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в первой инстанции арбитражного суда, если этот судебный акт может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон. Они могут быть привлечены к участию в деле также по ходатайству стороны или по инициативе суда. О вступлении в дело третьего лица либо о привлечении третьего лица к участию в деле или об отказе в этом арбитражным судом выносится определение.

Таким образом, третье лицо без самостоятельных требований - это предполагаемый участник материально-правового отношения, связанного по объекту и по составу с тем, которое является предметом разбирательства в арбитражном суде. Основанием для вступления в дело третьего лица может является возможность предъявления иска к третьему лицу или возникновения права на иск у третьего лица, обусловленная взаимосвязанностью основного спорного правоотношения между стороной и третьим лицом. Целью участия третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, является предотвращение неблагоприятных для них последствий и в отличие от третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора, интересы третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований на предмет спора, не противоречат интересам истцов или ответчиков, на стороне которых третьи лица выступают.

Из приведенных в апелляционной жалобе ФИО5 доводов, равно как из содержания обжалуемого определения суд апелляционный инстанции не усматривает наличие выводов суда, которые затрагивали бы права и интересы ФИО20 и ФИО17

То обстоятельство, что в настоящее время в производстве суда общей юрисдикции рассматривается иск ФИО17 к должнику о разделе совместно нажитого имущества, равно как и то, что, действуя от имени ФИО5, на основании агентского договора от 10.12.2020 №23 ФИО20 нашел помещение в ЖК «Аристократ» по адресу: г.Екатеринбург, ул.Мельникова, д.38, которое принадлежало ФИО3, и предложил ФИО5 для приобретения еще не свидетельствуют о том, что обжалуемым судебным актом затрагиваются их права и обязанности.

Таким образом, оспариваемый судебный акт соответствует нормам действующего законодательства права, сделанные в нем выводы, в целом соответствуют обстоятельствам дела, нарушений норм материального и процессуального права, влекущих безусловную отмену судебного акта, судом апелляционной инстанции не установлено.

Иные доводы, изложенные в апелляционных жалобах, судом апелляционной инстанции отклоняются, поскольку они направлены на переоценку фактических обстоятельств и представленных доказательств, правильно установленных и оцененных судом первой инстанции, опровергаются материалами дела и не отвечают требованиям действующего законодательства. Каких-либо оснований для отмены определения суда первой инстанции, по приведенным в жалобах доводам не имеется.

С учетом изложенного, определение суда первой инстанции отмене не подлежит, апелляционные жалобы следует оставить без удовлетворения.

В соответствии со статьей 110 АПК РФ расходы по уплате государственной пошлины по апелляционной жалобе относятся на ее заявителей.

Руководствуясь статьями 258, 266, 268, 269, 271, 272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Семнадцатый арбитражный апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда Свердловской области от 27 октября 2021 года по делу № А60-33949/2020 оставить без изменения, апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в порядке кассационного производства в Арбитражный суд Уральского округа в срок, не превышающий месяца со дня его принятия, через Арбитражный суд Свердловской области.

Председательствующий

Г.Н. Мухаметдинова

Судьи

Т.С. Герасименко

О.Н. Чепурченко