Гражданский кодекс часть 1

об оставлении без удовлетворения заявления конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО2, ФИО3, а также наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5,

по делу № А40-223555/16 о несостоятельности (банкротстве) ООО «Мобайл Дриллинг Дивижн»

при участии в судебном заседании:

от ФИО5: ФИО6, по дов. от 27.07.2022

от ФИО5: ФИО7, паспорт, по письменному заявлению

ФИО5, лично, паспорт

от ФИО5: ФИО6, по дов. от 26.07.2022

от ФИО3: ФИО8, по дов. от 06.08.2020

от ФИО2: ФИО9, по дов. от 30.04.2021

ФИО1, лично, паспорт

Иные лица не явились, извещены.

У С Т А Н О В И Л:

Решением Арбитражного суда города Москвы от 26.04.2019 ООО «Мобайл Дриллинг Дивижн» признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждён ФИО1, соответствующие сведения опубликованы в газете «Коммерсантъ» №79 от 08.05.2019.

В Арбитражный суд города Москвы поступило заявление конкурсного управляющего ФИО1 о привлечении ФИО3, ФИО4 к субсидиарной ответственности в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) ООО «Мобайл дриллинг дивижн».

Определением Арбитражного суда города Москвы от 11.02.2021 в порядке ст. 46 АПК РФ, в качестве соответчиков, наследников ФИО4 - привлечены ФИО5 и ФИО5.

Определением Арбитражного суда города Москвы от 21.10.2021 к участию в деле в качестве соответчика привлечен ФИО2 в порядке ст.46 АПК РФ.

Определением Арбитражного суда города Москвы от 29 апреля 2022 года заявление конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО2, ФИО3, а также наследников ФИО4 – ФИО5 и ФИО5 оставлено без удовлетворения.

Не согласившись с вынесенным определением, конкурсный управляющий должника обратился в Девятый арбитражный апелляционный суд с апелляционной жалобой, ссылаясь на его незаконность и необоснованность, полагает, что имеет место неполное выяснение обстоятельств, имеющих значение для дела; недоказанность имеющих значение для дела обстоятельств, которые суд посчитал установленными; несоответствие выводов, изложенных в судебном акте, обстоятельствам дела, неправильное применение норм материального права.

От ФИО2, ФИО3, ФИО5, ФИО5 поступили отзывы на апелляционную жалобу.

Апеллянт поддержал доводы апелляционной жалобы в полном объеме.

Представители ФИО2, ФИО3, ФИО5, ФИО5 возражали на доводы апелляционной жалобы.

Иные лица, участвующие в деле, уведомленные судом о времени и месте слушания дела, в судебное заседание не явились, в соответствии с абзацем 2 части 1 статьи 121 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации информация о времени и месте судебного заседания была опубликована на официальном интернет-сайте http://kad.arbitr.ru, в связи с чем, апелляционная жалоба рассматривается в их отсутствие, исходя из норм ст. 121, 123, 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Законность и обоснованность принятого определения проверены в соответствии со статьями 266, 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Согласно части 5 статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в случае, если в порядке апелляционного производства обжалуется только часть решения, арбитражный суд апелляционной инстанции проверяет законность и обоснованность решения только в обжалуемой части, если при этом лица, участвующие в деле, не заявят возражений.

Пределы апелляционной жалобы устанавливаются по ее доводам, а не просительной части жалобы. То есть, если в апелляционной жалобе заявитель оспаривает судебные акты в части, а в просительной части жалобы просит отменить их полностью, то следует понимать, что судебные акты оспорены только в той части, о которой идет речь в доводах жалобы. Само по себе указание в просительной части апелляционной жалобы требования об отмене судебных актов в полном объеме без приведения соответствующих мотивов процессуального значения не имеет (определение Верховного Суда Российской Федерации от 05.12.2016 N 302-ЭС15-17338 по делу N А58-4189/2014, постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 23.04.2019 N Ф04-1035/2019 по делу N А03-583/2018).

Учитывая, что доводы апелляционной жалобы заключаются только в части отказа в удовлетворении требований в отношении ответчиков ФИО3, наследников ФИО5, ФИО5, жалоба рассматривается в пределах заявленных в ней доводов, законность и обоснованность судебного акта проверяется только в обжалуемой части на основании части 5 статьи 268 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Суд апелляционной инстанции, изучив материалы дела, исследовав и оценив имеющиеся в материалах дела доказательства, проверив доводы апелляционной жалобы, считает, что имеются основания для отмены обжалуемого судебного акта в части отказа в удовлетворении заявления конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО3, наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5 в силу следующего.

В соответствии с частью 1 статьи 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным настоящим Кодексом с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

В силу части 1 статьи 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации пункта 1 статьи 32 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» дела о банкротстве рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными Законом о банкротстве.

Судом первой инстанции установлено, что ФИО4 с 21.11.2007 являлся единственным участником должника, ФИО3 –руководителем должника.

Обращаясь в суд с настоящим заявлением, конкурсный управляющий указывал, что фактическим основанием ответственности ФИО2, ФИО3 и ФИО4 (в лице его наследников) является совершение последними сделок, признанных судом недействительными (перечисления денежных средств ООО «МИКО» и ООО «МУБР») в период с сентября 2016 года по апрель 2017 года.

Фактическим основанием ответственности ФИО2, по мнению конкурсного управляющего, может являться совершение сделок, признанных судом недействительными (перечисления денежных средств ООО «МИКО» и ООО «МУБР»).

Также заявитель ссылался на не передачу ФИО4 (в лице его наследников) и ФИО3 бухгалтерской и иной документации должника в связи с признанием последнего банкротом.

Из материалов дела следует, что ФИО4 умер 28.07.2017.

Наследниками являются ФИО5 и ФИО5, что подтверждается свидетельством о праве на наследство от 29.06.2018.

По общему правилу в состав наследства входит все имущество и долги наследодателя, за исключением случаев, когда имущественные права и обязанности неразрывно связаны с личностью наследодателя либо если их переход в порядке наследования не допускается федеральным законом (статьи 418 и 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункт 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.05.2012 N 9 «О судебной практике по делам о наследовании» (далее - постановление N 9).

Субсидиарная ответственность по обязательствам должника (несостоятельного лица) является разновидностью гражданско-правовой ответственности и наступает в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов подконтрольного лица. В части, не противоречащей специальному регулированию законодательства о банкротстве, к данному виду ответственности подлежат применению положения глав 25 и 59 Гражданского кодекса Российской Федерации (пункт 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).

Из этого следует, что долг, возникший из субсидиарной ответственности, должен быть подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (статья 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации). Вопреки выводам судов не имеется каких-либо оснований для вывода о том, что обязанность компенсировать свое негативное поведение (возместить кредиторам убытки), возникающая в результате привлечения к субсидиарной ответственности, является неразрывно связанной с личностью наследодателя. Равным образом гражданское законодательство не содержит запрета на переход спорных обязательств в порядке наследования.

Долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. Иное толкование допускало бы возможность передавать наследникам имущество, приобретенное (сохраненное) наследодателем за счет кредиторов незаконным путем, предоставляя в то же время такому имуществу иммунитет от притязаний кредиторов, что представляется несправедливым.

Исходя из этого для реализации права кредитора на судебную защиту не имеет значения момент предъявления и рассмотрения иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности: до либо после его смерти.

В последнем случае иск подлежит предъявлению либо к наследникам, либо к наследственной массе (при банкротстве умершего гражданина - § 4 главы X Закона о банкротстве) и может быть удовлетворен только в пределах стоимости наследственного имущества (пункт 1 статьи 1175 Гражданского кодекса Российской Федерации). При этом не имеет значения вошло ли непосредственно в состав наследственной массы то имущество, которое было приобретено (сохранено) наследодателем за счет кредиторов в результате незаконных действий, повлекших субсидиарную ответственность (в п. 22 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ N 1 (2019).

Исходя из вышеприведенной правовой позиции ВС РФ, в настоящем споре, суд первой инстанции правомерно установил наследников умершего ответчика и привлек их для участия в деле в качестве соответчиков (в порядке правопреемства) в пределах наследственной массы.

Федеральным законом от 29.07.2017 N 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» Закон о банкротстве дополнен главой III.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».

Согласно пункту 3 статьи 4 Федерального закона от 29.07.2017 г. N 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной ст. 10 Федерального закона от 26.10.2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу настоящего Федерального закона), которые поданы с 1 июля 2017 г., производится по правилам Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (в редакции настоящего Федерального закона).

По смыслу пункта 2 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 27.04.2010 г. N 137 «О некоторых вопросах, связанных с переходными положениями Федерального закона от 28.04.2009 г. N 73-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», а также исходя из общих правил о действии закона во времени (пункт 1 статьи 4 Гражданского кодекса Российской Федерации) положения Закона о банкротстве в редакции Закона N 266-ФЗ о субсидиарной ответственности соответствующих лиц по обязательствам должника применяются, если обстоятельства, являющиеся основанием для их привлечения к такой ответственности (например, дача контролирующим лицом указаний должнику, одобрение контролирующим лицом или совершение им от имени должника сделки), имели место после дня вступления в силу Закона N 266-ФЗ.

Если же данные обстоятельства имели место до дня вступления в силу Закона N 266-ФЗ, то применению подлежат положения о субсидиарной ответственности по обязательствам должника Закона о банкротстве в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона N 266-ФЗ, независимо от даты возбуждения производства по делу о банкротстве.

Однако предусмотренные Законом о банкротстве в редакции Закона N 266-ФЗ процессуальные нормы о порядке рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности подлежат применению судами после 01.07.2017 независимо от даты, когда имели место упомянутые обстоятельства или было возбуждено производство по делу о банкротстве.

Следовательно, как верно указал суд первой инстанции, поскольку обстоятельства, в связи с которыми конкурсным управляющим заявлены требования о привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности (в части совершения сделок должником), имели место до вступления в силу Федерального закона N 266-ФЗ, то настоящий спор в данной части подлежит рассмотрению с применением норм материального права, предусмотренных статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции без учета Федерального закона N 266-ФЗ).

В части основания – не передачи документации должника конкурсному управляющему следует руководствоваться нормами материального права, Закона о банкротстве в редакции Федерального закона N 266-ФЗ.

Учитывая тот факт, что предусмотренное статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ) такое основание для привлечения к субсидиарной ответственности как «признание должника несостоятельным вследствие поведения контролирующих лиц» по существу мало чем отличается от предусмотренного действующей в настоящее время статьей 61.11 Закона основания ответственности в виде «невозможности полного погашения требований кредитора вследствие действий контролирующих лиц», а потому значительный объем разъяснений норм материального права, изложенных в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее - постановление N 53), может быть применен и к статье 10 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ.

При этом как ранее, так и в настоящее время процесс доказывания обозначенных выше оснований привлечения к субсидиарной ответственности был упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска (Определение Верховного суда РФ от 30 сентября 2019 г. N 305-ЭС19-10079).

В силу абзаца третьего пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц в том числе в случае причинения вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве.

Ответственность, предусмотренная статьей 10 Закона о банкротстве, является гражданско-правовой и при ее применении должно быть доказано наличие состава правонарушения, включающего наличие вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинно-следственную связь между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом, вину причинителя вреда.

При установлении вины контролирующих должника лиц (органа управления и акционеров должника) необходимо подтверждение фактов их недобросовестности и неразумности при совершении спорных сделок, и наличия причинно-следственной связи между указанными действиями и негативными последствиями (ухудшение финансового состояния общества и последующее банкротство должника).

Согласно положениям пункта 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Из разъяснений Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, изложенных в постановлении от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», следует, что арбитражным судам необходимо принимать во внимание, что негативные последствия, наступившие для юридического лица в период времени, когда в состав органов юридического лица входил директор, сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности его действий (бездействия), так как возможность возникновения таких последствий сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности.

Поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска.

Так, в обоснование своих доводов управляющий ссылался на ранее признанные недействительными сделками перечисления денежных средств, произведенные должником по платежным поручениям № 259 от 15.09.2016, 446 от 20.09.2016, 6 от 03.03.2017, 1 от 03.04.2017, 18 от 03.04.2017, 204 от 05.04.2017, 222 от 07.04.2017, 209 от 06.04.2017, 230 от 11.04.2017, 246 от 21.04.2017, 251 от 24.04.2017 на общую сумму 69 518 380 рублей в пользу ООО «Металлургическая Инвестиционная Компания» (Определение Арбитражного суда г. Москвы от 10.03.2020 по настоящему делу); произведенные должником за период с 15.11.2016 года по 24.04.2017 года на сумму 12 493 350 руб. 96 коп. в пользу ООО «МУБР» (Определение Арбитражного суда г. Москвы от 19.10.2020г. по настоящему делу).

Отклоняя указанные доводы, суд первой инстанции пришел вывод о том, что обстоятельства предполагаемого причинения вреда имущественным правам кредиторов, которые могли возникнуть в результате совершения должником сделок по перечислению денежных средств в пользу ООО «МИКО» и ООО «МУБР», не находятся в причинной связи как с действиями ФИО3, так и с действиями ФИО4, а также и ФИО2

Однако, указанные выводы суда первой инстанции не основаны на нормах права и фактических обстоятельствах дела.

Судом первой инстанции не было учтено, что вступившим в законную силу судебным актом подтверждено совершение бывшим директором ФИО3 и ФИО4, как контролирующими должника лицами, сделки с предпочтением (ООО «МИКО»), то есть нарушающей права иных кредиторов общества (не аффилированных должнику).

Факт совершения недействительной сделки, в результате которой из имущественной сферы должника выбыли денежные средства в сумме 69 518 380, подтверждается материалами дела и вступившим в силу судебным актом, как и причинно-следственная связь, поскольку ФИО3 и ФИО4 в период перечисления денежных средств являлись руководителем должника, его единственным участником, а также руководителем и участником ООО «МИКО».

Кроме того, заявителем указывалось на совершение контролирующими должника лицами еще одной недействительной сделки, а именно перечисление денежных средств по расчетному счету должника (85 платежных поручений) в пользу ООО «МУБР» на общую сумму 12 493 350, 96 руб., в том числе в адрес третьих лиц за ООО «МУБР».

Так, Определением Арбитражного суда г. Москвы от 19.10.2020г. по настоящему делу признаны недействительными сделки по перечислению денежных средств, произведенные должником за период с 15.11.2016 года по 24.04.2017 года на сумму 12 493 350 руб. 96 коп. в пользу ООО «МУБР». Применены последствия недействительности в виде взыскания с ООО «МУБР» в пользу ООО «Мобайл Дриллинг Дивижн» денежных средств в размере 12 493 350 руб. 96 коп.

Оценивая обстоятельства совершения сделок, суд, в частности указал на то, что оспариваемые платежи были совершены в период с 03.03.2017 года по 24.04.2017 года.

На дату совершения оспариваемой сделки у должника уже имелись неисполненные обязательства.

Хозяйственная целесообразность сделки, предполагающей ежемесячное (несколько раз в месяц) перечисление значительного объема денежных средств, а также разумность и добросовестность сторон, ее заключивших, не подтверждены.

Судом в рамках указанного спора было установлено, что 100% доля участия в ООО «МУБР» принадлежала ФИО4, аналогично доле участия в уставном капитале должника. Оценив представленные в материалы дела доказательства на основании статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в их совокупности, суд пришел к выводу о наличии между обществом, должником и ООО «МУБР» длительных доверительных отношений, ввиду чего, ООО «МУБР» должно было, либо могло знать о неплатежеспособности должника на дату совершения сделки.

Таким образом, суд в указанном обособленном споре пришел к выводу о том, что указанные платежи совершены с целью причинения вреда кредиторам и со злоупотреблением правом, целью и результатом платежей явился вывод денежных средств в пользу аффилированной компании и лишение возможности кредиторов удовлетворить свои требования в полном объеме.

Таким образом, ранее судом установлено совершение оспариваемой сделки между заинтересованными лицами на невыгодных для должника условиях, направленной на причинение вреда имущественным правам кредиторов должника; Денежные средства в размере 12 493 350 руб. 96 коп. могли быть направлены на расчеты с имевшимися на тот момент у общества кредиторами.

Из представленных ФИО3 документов следует также, что между ним и ООО «МУБР» имелись трудовые отношения (в материалы дела приобщена копия трудового договора). ФИО3 занимал руководящую должность и в ООО «МУБР».

Таким образом, ФИО3 и ФИО4, в преддверии банкротства должника, при наличии иных кредиторов общества, в совокупности по двум недействительным сделкам незаконно перечислили с расчетного счета должника зависимым лицам (ООО «МИКО», ООО «МУБР») денежные средства в размере более 82 000 000 рублей в обход иных кредиторов, что неизбежно повлекло невозможность ведения дальнейшей хозяйственной деятельности и расчетов с кредиторами.

Также следует отметить, что в настоящее время размер требований кредиторов, включенных в реестр, составляет с учетом финансовых санкций 64 101 320 рублей.

Таким образом, в отсутствие совершения указанных сделок, должник имел возможность погасить требования всех кредиторов и продолжить финансово-хозяйственную деятельность.

В этой связи апелляционный суд полагает доказанными противоправность поведения и вины ФИО3 и ФИО4 (ст. 401 ГК РФ), так и причинно-следственной связи между противоправным поведением и неблагоприятными последствиями для кредиторов, то есть имеются все элементы, необходимые для возложения на ответчиков субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

При этом, доказательства того, что поведение директора и участника должника являлись добросовестными и разумными, а сами денежные средства перечислялись в интересах общества, не представлены (статья 65 АПК РФ).

ФИО3 ссылался на тот факт, что он не являлся фактически контролирующим должника лицом, не мог подписывать договоры, и не имел доступа к расчетным счетам должника, всей финансово-хозяйственной деятельностью руководил ФИО4

Кроме того, указывал, что в момент освобождения офиса должника он находился в командировке, а о признании ООО «МДД» банкротом узнал лишь при получении заявления о привлечении его к ответственности.

Однако, доводы ФИО3 о том, что он фактически не осуществлял функций единоличного исполнительного органа, а лишь формально значился директором, не имел возможности самостоятельного принятия решений, осуществления платежей, не подтверждаются материалами дела.

Так, согласно представленному ответчиком трудовому договору, ФИО3, напротив, был уполномочен на руководство всей финансово-хозяйственной деятельностью, имел право принимать решения, подписывать любые документы и распоряжаться имуществом должника.

Кроме того, все платежные поручения от имени должника подписывались ФИО3, в том числе платежные поручения о перечислении денежных средств в пользу ООО «МИКО» и ООО «МУБР», о чем свидетельствуют копии платежных поручений в материалах указанных обособленных споров и признании этих платежей недействительными сделками.

Доказательств совершения указанных платежей каким-либо иным лицом в материалы дела не представлено.

Доводы ответчика со ссылкой на протоколы допроса свидетелей, удостоверенные нотариально, из которых следует, что ФИО3 не осуществлял фактическое руководство должником, отклоняются судом, т.к. не могут быть приняты во внимание, ввиду того, что представленные в материалы дела показания свидетелей не свидетельствуют безусловно об отсутствии у ответчика статуса контролирующего лица должника. Так, из протокола от 12.10.2020г. опроса свидетеля ФИО10 (заместитель директора по экономической безопасности) следует, что ФИО3 был поставлен в известность о договоренностях с контрагентами, подписывая соответствующие договоры.

Ссылка ФИО3 на то, что само по себе наличие на копиях платежных поручений электронной его подписи не исключает возможности ее использования иными лицами, несостоятельна.

Указанные доводы носят предположительный и надуманный характер, не подтверждаются какими-либо доказательствами.

Презумпция статуса контролирующего лица ФИО3 не опроверг путем представления надлежащих и достаточных доказательств.

Апелляционный суд также отмечает, что даже номинальное руководство обществом не является безусловным основанием для освобождения от ответственности, предусмотренной абзацем четыре пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве.

Согласно в п.6. Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (далее - номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).

В этом случае, по общему правилу, номинальный и фактический руководители несут субсидиарную ответственность, предусмотренную статьями 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве, а также ответственность, указанную в статье 61.20 Закона о банкротстве, солидарно (абзац первый статьи 1080 ГК РФ, пункт 8 статьи 61.11, абзац второй пункта 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве).

Вместе с тем в силу специального регулирования (пункт 9 статьи 61.11 Закона о банкротстве) размер субсидиарной ответственности номинального руководителя может быть уменьшен, если благодаря раскрытой им информации, недоступной независимым участникам оборота, были установлены фактический руководитель и (или) имущество должника либо фактического руководителя, скрывавшееся ими, за счет которого могут быть удовлетворены требования кредиторов.

Рассматривая вопрос об уменьшении размера субсидиарной ответственности номинального руководителя, суд учитывает, насколько его действия по раскрытию информации способствовали восстановлению нарушенных прав кредиторов и компенсации их имущественных потерь (пункт 1 статьи 1064 ГК РФ).

Таким образом, оснований для уменьшения размера субсидиарной ответственности ФИО3, а тем более для полного освобождения его от ответственности, исходя из обстоятельств настоящего дела, не усматривается.

В этой связи, имелись по данному основанию для привлечения ФИО3 и в лице наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5.

Далее, подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве законодательно установлена презумпция наличия причинно-следственной связи между несостоятельностью должника и действиями (бездействием) контролирующего лица при не передаче им документов бухгалтерского учета и (или) отчетности, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

Обязанность доказывания наличия оснований для привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности (наличия установленных законом презумпций) лежит на заявителе.

Применяя при разрешении споров о привлечении к субсидиарной ответственности презумпции, связанные с не передачей, сокрытием, утратой или искажением документации (подпункты 2 и 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), необходимо учитывать следующее.

Как разъяснено в пункте 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее - Постановление N 53), лицо, обратившееся в суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности, должно представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.

В свою очередь, привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названную презумпцию, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности, подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

Под существенным затруднением проведения процедур банкротства понимается, в том числе невозможность выявления всего круга лиц, контролирующих должника, его основных контрагентов, а также: невозможность определения основных активов должника и их идентификации; невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы; невозможность установления содержания принятых органами должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов.

Согласно пункту 2 статьи 126 Закона о банкротстве руководитель должника в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего обязан обеспечить ему передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей.

Указанное требование закона обусловлено, в том числе и тем, что отсутствие необходимых документов бухгалтерского учета не позволяет конкурсному управляющему иметь полную информацию о деятельности должника и совершенных им сделках и исполнять обязанности, предусмотренные пунктом 2 статьи 129 Закона о банкротстве, в частности, принимать меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц; предъявлять к третьим лицам, имеющим задолженность перед должником, требования о ее взыскании в порядке, установленном Законом о банкротстве.

В связи с этим невыполнение руководителем должника без уважительной причины требований Закона о банкротстве о передаче конкурсному управляющему документации должника свидетельствует, по сути, о недобросовестном поведении, направленном на сокрытие информации об имуществе должника, за счет которого могут быть погашены требования кредиторов.

Для целей удовлетворения заявления о привлечении бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности по заявленным основаниям необходимо обосновать, что отсутствие документации должника, либо отсутствие в ней полной и достоверной информации, существенно затруднило проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве. При этом под существенным затруднением, как указано выше, понимается, в том числе невозможность выявления активов должника.

Таким образом, бывший руководитель должника может быть привлечен к субсидиарной ответственности при доказанности совокупности следующих условий: объективной стороны правонарушения, связанной с установлением факта неисполнения бывшим руководителем обязательств по передаче документации либо отсутствия в ней соответствующей информации; вины бывшего руководителя должника, исходя из того, принял ли он все меры для надлежащего исполнения обязательств по ведению и передаче документации, при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота (пункт 1 статьи 401 Гражданского кодекса Российской Федерации); причинно-следственной связи между отсутствием документации (отсутствием в ней информации или ее искажением) и невозможностью удовлетворения требований кредиторов.

Помимо объективной стороны правонарушения, связанной с установлением факта неисполнения руководителем должника обязательства по передаче конкурсному управляющему должником документации либо отсутствия в ней соответствующей информации, необходимо установить вину руководителя, исходя из того, принял ли он все меры для надлежащего исполнения обязательств по ведению и передаче документации, при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота.

Именно поэтому предполагается, что не передача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов.

Решением суда от 23.04.2019 г. (дата объявления резолютивной части) суд обязал руководителя должника ООО «Мобайл Дриллинг Дивижн» в течение трех дней с даты утверждения конкурсного управляющего передать бухгалтерскую и иную документацию должника, печати и штампы, материальные и иные ценности должника конкурсному управляющему. Акт приема-передачи представить в суд.

16.12.2019 на принудительное исполнение решения суда выдан исполнительный лист.

Из материалов дела следует, что указанное решение Арбитражного суда города Москвы, равно как и требование п.2 ст. 126 Закона о банкротстве не исполнено ФИО3 как бывшим руководителем должника.

Доказательств обратного материалы дела не содержат.

ФИО3 не оспаривается, что документы, подтверждающие наличие дебиторской задолженности, а также документы по имуществу бывшим руководителем должника конкурсному управляющему не переданы.

В связи с тем, что документы, подтверждающие наличие дебиторской задолженности отсутствуют, невозможно формирование и предъявление исковых заявлений о взыскании задолженности с третьих лиц, тем самым становится невозможным формирование конкурсной массы должника.

В связи с этим, невыполнение руководителем должника без уважительной причины требований Закона о банкротстве о передаче конкурсному управляющему документации должника свидетельствует, по сути, о недобросовестном поведении, направленном на сокрытие информации об имуществе должника, за счет которого могут быть погашены требования кредиторов.

Согласно последнему сданному балансу должника, активы общества на 2016 год составляли 281149 тыс. руб., из них 25993т.р. - основные средства, запасы - 16893т.р., дебиторская задолженность - 46892т.р., прочие оборотные активы - 2684т.

Однако, не передача бывшим руководителем документации должника конкурсному управляющему привела к существенному затруднению в проведении настоящей процедуры банкротства, т.к. невозможно определить и идентифицировать основные активы должника, принять меры по взысканию дебиторской задолженности.

Вопреки доводам ответчика, им не были приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по закону.

Доводы ФИО3 о невозможности передачи документации должника ввиду того, что она хранилась в арендованном помещении, а в период отсутствия ФИО3 в офисе документация была вывезена иным арендатором, отклоняются апелляционным судом, как не подтвержденные надлежащими и достаточными доказательствами.

Только лишь показания свидетелей, удостоверенные нотариально, не могут подтвердить данные обстоятельства.

Заявление от 24.10.2017 ФИО3 в налоговую инспекцию об увольнении по собственному желанию или разъяснении порядка увольнения в связи со смертью учредителя, также не подтверждает невозможность передачи документации.

Добросовестный и разумный руководитель обязан совершить действия по истребованию документации у предыдущего руководителя (применительно к статье 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации) либо по восстановлению документации иным образом (в частности, путем направления запросов о получении дубликатов документов в компетентные органы, взаимодействия с контрагентами для восстановления первичной документации и т.д.), чего ответчиком сделано не было.

В данном случае, апелляционный суд, удовлетворяя заявление о привлечении ФИО3 к субсидиарной ответственности, исходит из того, что заявитель в достаточной степени обосновали наличие существенных затруднений в проведении в отношении должника процедуры конкурсного производства, вызванных отсутствием документации и активов должника.

Сами по себе ссылки ФИО3 на отсутствие у него документации, отсутствии сведений о ее нахождении, не являются основаниями для освобождения его от субсидиарной ответственности.

В связи с чем, указанная презумпция ответчиком не опровергнута, отсутствие вины не доказано.

Таким образом, ФИО3 в нарушение требований Закона о банкротстве не исполнена обязанность по передаче документации должника в полном объеме, в том числе, для взыскания дебиторской задолженности должника.

Какие-либо акты передачи документации, описи почтового вложения об отправке документов в адрес управляющего в материалы дела не представлены.

Данные обстоятельства не были учтены судом первой инстанции.

Таким образом, ФИО3 подлежит привлечению к субсидиарной ответственности за не передачу документации должника.

Умерший ответчик ФИО4 в лице наследников ФИО5 и ФИО5 по данному основанию к субсидиарной ответственности привлечению не подлежит, поскольку данная обязанность возложена на единоличный исполнительный орган должника.

В отношении ФИО2 суд апелляционной инстанции отмечает, что ранее, вступившим в законную силу уже было отказано в удовлетворении заявления конкурсного управляющего должника ФИО11 о привлечении ФИО2 к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Механизированное УБР» за неисполнение обязанности по передаче конкурсному управляющему документации бухгалтерского учета и иной документации должника. В рамках указанного обособленного спора установлено, что ФИО2 с момента истечения срока трудового договора (22.11.2017) не являлся генеральным директором должника.

Определением Арбитражного суда города Москвы 17.09.2021 установлено, что вследствие уклонения участника должника от продления его (ФИО2) полномочий, а также от заключения нового трудового договора на новый срок, ФИО2 не только не имел каких-либо обязанностей по управлению должником, но также был лишен фактической возможности распоряжаться денежными средствами и имуществом должника (ввиду отсутствия решения о продлении его полномочий), заработную плату не получал.

В отношении срока исковой давности.

Как установил суд первой инстанции, ответчиками заявлено о пропуске срока исковой давности на подачу заявления о привлечении к субсидиарной ответственности.

Суд, принимая во внимание дату утверждения конкурсного управляющего и время обращения с требованием в суд, сделал вывод о пропуске годичного срока исковой давности конкурсным управляющим.

Мотивируя указанный вывод о пропуске срока, суд резюмирует, что с момента своего утверждения конкурсный управляющий должен был сразу знать о наличии оснований для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.

Однако, апелляционный суд полагает, что указанный вывод ошибочный, положения действующего законодательства о сроке исковой давности и правилах его расчета применены неверно.

В силу части 1 статьи 200 Гражданского кодекса РФ если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

Согласно позиции, изложенной в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 06.08.2018 N 308-ЭС17-6757(2,3) по делу N А22-941/2006, по смыслу действовавшей на момент возникновения обстоятельств, являющихся основанием для привлечения контролировавших должника лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, редакции статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также последующих редакций данной статьи и статьи 10 Закона о банкротстве исковая давность по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности в любом случае не могла начать течь ранее момента возникновения у истца права на иск и объективной возможности для его реализации.

Применяемая норма абзаца четвертого пункта 5 статьи 10 Закона о банкротстве содержала указание на необходимость применения двух сроков исковой давности: - однолетнего субъективного, исчисляемого по правилам, аналогичным пункту 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации; - трехлетнего объективного, исчисляемого со дня признания должника банкротом.

Согласно разъяснениям, данным в пункте 21 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2018), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04.07.2018, срок исковой давности по требованию о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности по долгам должника-банкрота, по общему правилу, начинает течь с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий или кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности.

Учитывая объективную сложность получения арбитражным управляющим, кредиторами отсутствующих у них прямых доказательств того, что лицо давало указания должнику-банкроту и его контролирующим лицам, судами должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, сформированная на основании анализа поведения упомянутых субъектов.

Исходя из изложенного, субъективный срок исковой давности исчисляется с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о совокупности следующих обстоятельств: лице, контролирующем должника; неправомерных действиях (бездействии) данного лица, причинивших вред кредитором и влекущих за собой субсидиарную ответственность, недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами.

Право на обращение с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности не могло возникнуть ранее утверждения конкурсного управляющего, получения им документации должника и установления невозможности погашения требований кредиторов.

Суд первой инстанции установил, что конкурсное производство в отношении ООО «МДД» было открыто решением Арбитражного суда г. Москвы 26.04.2019. Полный текст решения опубликован 28.04.2019г.

С заявлением о привлечении к ответственности конкурсный управляющий обратился в суд 07.05.2020г., т.е., как посчитал суд, с пропуском годичного срока исковой давности.

Вместе с тем, недопустимо отождествлять даты введения в отношении должника процедуры банкротства и утверждения судом конкурсного управляющего с датой начала течения срока исковой давности обоснована.

Действительно, исковая давность подлежит исчислению не ранее даты наделения полномочиями конкурсного управляющего, к которой прибавляется период времени, необходимый для разумного и добросовестного арбитражного управляющего на получение информации о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности.

По мнению суда первой инстанции, о признании должника банкротом и назначении его конкурсным управляющим Мании А.А. должен был узнать 28.04.2019, а значит, и о наличии оснований для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности, что, в принципе, является необоснованным выводом.

Суд апелляционной инстанции соглашается с доводами конкурсного управляющего ООО «МДД» о том, что на дату признания должника банкротом в силу объективных причин, в том числе из-за отсутствия каких-либо документов о финансово-хозяйственной деятельности должника, не имелось каких-либо сведений о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности ФИО3 и ФИО4, как контролирующих должника лиц по обязательствам ООО «МДД».

У заявителя также отсутствовали документы должника, из которых он мог бы установить причины возникновения неплатежеспособности, дату возникновения неплатежеспособности и недостаточности имущества, контролирующих должника лиц, степень участия каждого из ответчиков в доведении ООО «МДД» до состояния неплатежеспособности (банкротства), а также, в рассматриваемом случае, об обстоятельствах совершения сделок, приведших к банкротству.

Таким образом, при решении вопроса о привлечении ФИО3, ФИО4 по обязательствам должника управляющему было необходимо, как минимум, запросить и получить информацию о должнике у бывшего руководителя должника, временного управляющего, уполномоченного органа (ФПС РФ), в кредитной организации, у службы судебных приставов, у регистрирующих органов, проанализировать материалы дела о банкротстве, обособленных споров в деле о банкротстве, материалы судебных разбирательств с участием должника, иные документы и информацию, провести инвентаризацию активов должника.

Так, с заявлением о признании сделки должника с ООО «МИКО» конкурсный управляющий обратился 16.07.2019г.

В частности, для установления лица, совершавшего перечисления денежных средств от имени должника, конкурсным управляющим запрашивались копии платежных поручений по оспариваемым платежам в ПАО «ПРОМСВЯЗЬБАНК».

Исходя из них, стало известно о совершении платежей за подписью ФИО3

Таким образом, годичный срок на обращение в суд конкурсным управляющим не пропущен.

Относительно срока исковой давности в части требований о привлечении ФИО3 в связи с не передачей документации должника после назначения конкурсным управляющим в 2019 году и в последующем, то он, по общему правилу, составляет три года в связи с другой редакцией закона № 266-ФЗ, подлежащего применению к этим правоотношениям.

В этой связи, определение Арбитражного суда г. Москвы от 29 апреля 2022 по делу № А40-223555/16 подлежит отмене в части отказа в удовлетворении заявления конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО3, наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5.

В соответствии с п. 7 ст. 61.16 Закона о банкротстве если на момент рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по основанию, предусмотренному ст. 61.11 настоящего Федерального закона, невозможно определить размер субсидиарной ответственности, арбитражный суд после установления всех иных имеющих значение для привлечения к субсидиарной ответственности фактов выносит определение, содержащее в резолютивной части выводы о доказанности наличия оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности и о приостановлении рассмотрения этого заявления до окончания расчетов с кредиторами либо до окончания рассмотрения требований кредиторов, заявленных до окончания расчетов с кредиторами.

С учетом общедоступных сведений, размещенных в карточке дела на официальном интернет-сайте http://kad.arbitr.ru и в карточке должника на официальном интернет-ресурсе ЕФРСБ, суд апелляционной инстанции установил, что в данный момент мероприятия по формированию конкурсной массы не завершены.

Поскольку в настоящее время не завершены мероприятия конкурсного производства по пополнению конкурсной массы (а затем, соответственно, по расчетам с кредиторами), суд апелляционной считает возможным приостановить рассмотрение заявления в части размера субсидиарной ответственности до окончания расчетов с кредиторами.

Нарушений норм процессуального права, влекущих безусловную отмену судебного акта, судом апелляционной инстанции не установлено.

Руководствуясь ст. ст. 176, 266 - 271, 272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда г. Москвы от 29 апреля 2022 по делу № А40-223555/16 отменить в части отказа в удовлетворении заявления конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО3, наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5.

Привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Мобайл Дриллинг Дивижн» ФИО3, наследников ФИО4 - ФИО5 и ФИО5 в пределах наследственной массы.

Производство по обособленному спору в части определения размера субсидиарной ответственности приостановить до окончания расчета с кредиторами.

В остальной части определение Арбитражного суда г. Москвы от 29 апреля 2022 по делу № А40-223555/16 оставить без изменения.

Постановление вступает в законную силу со дня принятия и может быть обжаловано в течение одного месяца со дня изготовления в полном объеме в Арбитражный суд Московского округа.

Председательствующий судья: В.В. Лапшина

Судьи: Е.Ю. Башлакова-Николаева

Д.Г. Вигдорчик