Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Рузаева А.А., апелляционным жалобам с дополнениями осужденного ФИО1 и в защиту его интересов адвокатов Петрова Ю.П. и Смакаева Р.Р. на приговор Зубово-Полянского районного суда Республики Мордовия от 11 апреля 2023 года.

Заслушав доклад судьи Мелешкиной О.В., выступления прокурора Похилько П.В., поддержавшего доводы апелляционного представления, осужденного ФИО1 и в защиту его интересов адвокатов Смакаева Р.Р., Белоглазова О.О., поддержавших доводы апелляционных жалоб и дополнений к ним,

установила:

ФИО1<данные изъяты>, ранее не судимый,

осужден по ч. 3 ст. 290 УК РФ к 5 годам лишения свободы со штрафом в размере десятикратной суммы взятки в размере 449 990 рублей с лишением права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, на 3 года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу. ФИО1 взят под стражу в зале суда.

На основании ст. 48 УК РФ ФИО1 лишен специального звания «подполковник внутренней службы».

Срок отбытия наказания постановлено исчислять со дня вступления приговора в законную силу.

В срок отбывания наказания зачтено время содержания ФИО1 под стражей с 11 апреля 2023 года до дня вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за полтора дня отбывания наказания.

Разрешена судьба вещественных доказательств.

ФИО1 осужден за то, что, являясь заместителем начальника ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республике Мордовия и временно исполняя обязанности начальника данного учреждения, то есть являясь должностным лицом, получил через посредника взятку в виде мобильного телефона «HUAWEI P30 Pro» модели «VOG-L29» стоимостью 44 999 рублей, то есть в значительном размере, за совершение незаконного действия в пользу взяткодателя, которые входили в его служебные полномочия, а равно за общее покровительство, в результате которых осужденный А.М.С. был переведен с обычных в облегченные условия отбывания наказания.

Преступления совершено в период с 10 марта 2020 года по 10 июля 2020 года в п. Озерный Зубово-Полянского района Республики Мордовия при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В судебном заседании осужденный ФИО1 вину не признал.

В апелляционном представлении государственный обвинитель прокуратуры Зубово-Полянского района Республики Мордовия Рузаев А.А. считает приговор незаконным ввиду неправильного применения уголовного закона, выразившегося в том, что в резолютивной части приговора суд в соответствии с п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ не указал вид исправительной колонии при зачете времени содержания ФИО1 под стражей. В нарушение ч. 2 ст. 81 УК РФ суд не указал на самостоятельное исполнение штрафа. В нарушение ст. 47 УК РФ суд не указал на исчисление дополнительного наказания в виде лишения права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, с момента отбывания наказания в виде лишения свободы. Не конкретизировал, что с момента вступления приговора в законную силу должен исчисляться срок наказания в виде лишения свободы. Просит приговор изменить, дополнив резолютивную часть указанием об исчислении срока отбывания наказания в виде лишения свободы, зачете в соответствии с п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ в срок лишения свободы времени содержания под стражей с 11 апреля 2023 года из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима, а также самостоятельном исполнении штрафа и исчислении срока наказания в виде лишения права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, ФИО1 с момента отбытия наказания в виде лишения свободы.

В апелляционных жалобах и дополнениях:

- адвокат Петров Ю.П. в интересах осужденного ФИО1 считает приговор незаконным, необоснованным, несправедливым ввиду нарушения норм уголовно-процессуального закона, несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела, несправедливости приговора.

Приводит суждения о том, что фактически вывод суда об организации ФИО1 проведения комиссии исправительного учреждения по рассмотрению вопроса о переводе осужденного А.М.С. с обычных условий отбывания наказания на облегченные, как установлено в приговоре, опровергает виновность ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 290 УК РФ.

Из предъявленного органом следствия обвинения следует, что ФИО1 без проведения комиссии и коллегиального рассмотрения вопроса о переводе А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания единолично вынес постановление о переводе его на облегченные условия.

Органами предварительного следствия и судом не учтено, что в период коронавирусной инфекции личный состав дежурных смен ФКУ ИК-17 был переведен на двухнедельный режим работы без возможности выхода за пределы исправительного учреждения.

Считает показания свидетеля А.М.С., положенные в основу приговора, непоследовательными, указывает, что поведение осужденного А.М.С. в период отбывания наказания позволяло ему перевестись на облегченные условия отбывания наказания без покровительства ФИО1, А.М.С. не мог написать и передать заявление о переводе на облегченные условия С.Ю.М. с 10 июля 2020 года, поскольку последний не мог в это время находиться на территории ИК-17.

Свидетель Т.С.А. подтвердил, что вопрос о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания рассматривался комиссией ИК-17.

Считает сфальсифицированными протоколы допроса свидетелей А.О.Ю. и Ю.А.С., поскольку они содержат существенные противоречия относительно дат продажи мобильного телефона, являвшегося предметом взятки по уголовному делу, не устранимые в судебном заседании, которые должны толковаться в пользу осужденного.

Показания свидетеля Т.Д.А. о систематическом нарушении осужденным А.М.С. установленного порядка отбывания наказания опровергаются показаниями свидетеля И.С.Н. о невозможности покинуть изолированный участок, а также отсутствием соответствующих рапортов. В связи с недопустимостью показаний свидетеля Т.Д.А. считает недопустимыми производные от него показания свидетеля К.Д.В.

Результаты оперативно-розыскной деятельности по уголовному делу считает полученными с нарушением Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и ведомственных инструкций. Так, обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств проведено без соответствующего рапорта на имя руководителя и распоряжения, личное дело А.М.С. было изъято без оформления протокола изъятия и в нарушение особого порядка изъятия, предусмотренного для документов с грифом «для служебного пользования», то есть без судебного решения.

Считает незаконным и необоснованным постановление Зубово-Полянского районного суда №4 от 14 января 2022 года о даче разрешения на снятие информации с технических каналов связи, поскольку оно дано при отсутствии оснований для решения вопроса о возбуждении уголовного дела органу, который не является специфичным субъектом проведения такого оперативно-розыскного мероприятия как снятие информации с технических каналов связи. Результаты оперативно-розыскного мероприятия для обработки оперативно-техническому подразделению федеральной службы безопасности не передавались. При таких данных результаты оперативно-розыскной деятельности не могли использоваться при доказывании по делу.

Считает, что суд необоснованно отклонил ходатайства стороны защиты о производстве почерковедческой и судебно-технической экспертизы, а также в приобщении к материалам уголовного дела протокола оперативного совещания от 10 июля 2020 года №27 при начальнике УФСИН России по Республике Мордовия.

Утверждает, что приговор основан на предположениях, постановлен в нарушение требований ст. 88 УПК РФ.

Просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение.

В дополнениях указывает, что ходатайство стороны защиты о признании доказательств недопустимыми, заявленное еще до начала судебного заседания – 23 января 2023 года, рассмотрено судом лишь 17 марта 2023 года, произвольно, без вынесения постановления, занесенного в протокол судебного заседания. Государственный обвинитель каких-либо доводов, опровергающих выводы стороны защиты о недопустимости доказательств, не привел. В приговоре доводы стороны защиты о недопустимости доказательств также не опровергнуты.

В приговоре суд привел в качестве доказательств суточную ведомость несения службы дежурной сменой ФКУ ИК-17, журнал учета входа (выхода) мужского персонала на охраняемый объект, журнал учета посещений сотрудниками администрации отряда строгих условий отбывания наказания, штрафного изолятора и помещения камерного типа, которые приобщены в судебном заседании по ходатайству государственного обвинителя без указания способа их получения;

- адвокат Смакаев Р.Р. в интересах осужденного ФИО1 считает приговор незаконным и необоснованным ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела и существенного нарушения уголовно-процессуального закона. Ссылаясь на описки и ошибки, перенесенные в приговор из обвинительного заключения, считает, что судом постановлен флеш-приговор.

Полагает, что прекращение уголовного дела в отношении взяткодателя на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием состава преступления, означает отсутствие состава получения взятки ФИО1

Допущенные в ходе предварительного следствия нарушения в части определения объема обвинения и пределов уголовного преследования взяткодателя и взяткополучателя не могли быть устранены в ходе судебного разбирательства, в связи с чем уголовное дело подлежало возвращению прокурору.

В дополнениях указывает, что ФИО1 был лишен права на рассмотрение его дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, поскольку председательствующий по делу судья Кузьмин Е.П. являлся лицом, заинтересованным в исходе дела.

Так, в подготовительной части судебного заседании он не разъяснил сторонам, что его брат К.А.П. является осужденным и отбывает наказание по приговору Ленинского районного суда г. Саранска Республики Мордовия от 27 июня 2022 года в исправительном учреждении, подведомственном УФСИН России по Республике Мордовия, которое, в свою очередь, являлось инициатором служебной проверки в отношении ФИО1

Председательствующим также не разъяснялось сторонам, что его сын является работником прокуратуры и поддерживает государственное обвинение по уголовным делам, что лишило стороны возможности заявить отвод по указанным основаниям.

Приведенные обстоятельства считает основанием отмены приговора и вынесения в адрес суда частного определения.

Назначение судом дополнительного наказания, предусмотренного ст. 48 УК РФ, в виде лишения специального звания подполковника внутренней службы в приговоре не мотивировано.

Просит приговор отменить, уголовное дело возвратить прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, ФИО1 из-под стражи освободить;

- осужденный ФИО1, ссылаясь на положения должностных инструкций начальника и заместителя начальника ИК-17, Положения о комиссии исправительного учреждения, приходит к выводу, что в период с 20 марта 2020 года по 6 июля 2020 года он не обладал полномочиями по привлечению осужденных к дисциплинарной ответственности и поощрению.

Оспаривает вывод суда об организации им 10 июля 2020 года проведения заседания комиссии исправительного учреждения по рассмотрению вопроса о переводе осужденного А.М.С. с обычных условий отбывания наказания в облегченные и единоличном принятии решения и вынесении постановления о переводе данного осужденного с обычных в облегченные условия.

Указывает, что данное решение принималось комиссией коллегиально, при этом на заседании он не присутствовал, что подтверждается его участием в режиме видеоконференц-связи в служебном совещании при начальнике УФСИН России по Республике Мордовия, в приобщении протокола данного заседания стороне защиты было отказано.

Показания свидетеля А.М.С. о том, что он, то есть ФИО1, обещал не применять к нему дисциплинарные взыскания, опровергаются показаниями свидетеля С.Ю.М. о том, что А.М.С. был включен в список осужденных для поощрений в связи с отсутствием нарушений.

Утверждает, что заявление о переводе на облегченные условия отбывания наказания не могло быть подписано А.М.С. 10 июля 2020 года в его, то есть ФИО1, присутствии, и в этот же день передано начальнику отряда С.Ю.М., поскольку в тот день он и С.Ю.М. отсутствовали на режимной территории ИК-17, что подтверждается табелем использования рабочего времени и учета заработной платы отдела воспитательной работы с осужденными ИК-17 за июль 2020 года. Кроме того, заявление А.М.С. о переводе его на облегченные условия содержания датировано 1 июля 2020 года.

Ставит под сомнение показания свидетеля А.М.С., данные в ходе предварительного следствия, в части указания им всех дат, которые в судебном заседании он не мог вспомнить.

Показания свидетеля А.М.С., данные в ходе судебного следствия относительно его взаимоотношений со свидетелем Т.Д.А., приведены в приговоре с искажениями.

Выводы суда о совершении им общего покровительства по службе, выразившегося в принятии мер поощрения к осужденному А.М.С., опровергаются показаниями свидетеля С.Ю.М. и письменными доказательствами, свидетельствующими об отсутствии у него как должностного лица полномочий до 6 июля 2020 года принимать меры поощрения.

Считает показания свидетеля А.М.С. как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, недостоверными, не подтверждающимися другими доказательствами.

Подвергает сомнению показания свидетеля М.Р.С., оглашенные в судебном заседании, согласно которым он вспомнил точное время, содержание телефонного разговора, имевшего место более 2 лет назад, а также технические характеристики проданного телефона. Доказательств, подтверждающих показания данного свидетеля, суду не представлено.

Свидетель Е.И.И. в судебном заседании не называл модель и марку телефона, который он по его, ФИО1 просьбе забрал из магазина DNS, и не утверждал, что именно этим телефоном он, ФИО1, впоследствии пользовался. Показания данного свидетеля приведены в приговоре с искажениями.

Показания свидетеля Т.Д.А., приведенные в приговоре, считает недостоверными, поскольку каких-либо материалов, подтверждающих совершение А.М.С. нарушений порядка отбывания наказания, не имеется, кроме того, в ходе предварительного следствия свидетель С.Ю.М. пояснил, что осужденный А.М.С. нарушений установленного порядка отбывания наказания не допускал. Поскольку рабочее место свидетеля Т.Д.А. находится в производственной зоне, а его, ФИО1, служебный кабинет - в жилой зоне, и Т.Д.А. имел иной график работы в период коронавирусной инфекции, он не мог наблюдать, как часто осужденный А.М.С. посещает его, ФИО1, кабинет.

Отрицает, что обращался к Т.Д.А. с просьбой о несоставлении рапортов о нарушениях правил внутреннего распорядка исправительного учреждения А.М.С., в судебном заседании свидетель Т.Д.А. пояснил лишь о том, что он, ФИО1, просил не выводить А.М.С. на работу, однако каких-либо решений в этой части Т.Д.А. в силу занимаемой должности принимать не мог.

Имеющиеся существенные противоречия в показаниях свидетелей Е.И.И., Т.Д.А., С.Ю.М., К.Д.В., данных на предварительном следствии, и в судебном заседании, судом не устранены, их показания, данные в судебном заседании, в приговоре приведены с искажениями, что могло повлиять на исход дела.

Показания свидетелей А.М.С., М.Р.С., Т.Д.А., Е.И.И., К.Д.В., С.Ю.М. между собой не согласуются и ничем не подтверждены.

Свидетель К.Д.В. в судебном заседании не давал показаний о том, что Т.Д.А. докладывал ему о нарушении А.М.С. правил внутреннего распорядка, его показания в этой части приведены в приговоре с искажениями, как и показания свидетеля Ш.Л.В.

Показания свидетеля Т.С.А., приведенные в приговоре, показания свидетеля С.Ю.М. на предварительном следствии, показания свидетелей М.Н.Н., Е.В.П., Н.А.И., а также характеристика осужденного А.М.С., справка о поощрениях и взысканиях полностью подтверждают законность перевода осужденного А.М.С. из обычных условий отбывания наказания в облегченные.

Оспаривая представленные стороной обвинения журнал учета входа (выхода) мужского персонала на охраняемый объект ИК-17, суточную ведомость надзора ИК-17, журнал учета посещений штрафного изолятора, помещения камерного типа, отряда строгих условий отбывания наказания, указывает, что журнал не прошнурован, листы журнала не скреплены оттиском печати, на нем отсутствует номер, основания ведения, сроки хранения, даты начала и окончания, его ведение не предусмотрено ни одним нормативно-правовым актом, что ставит под сомнение его подлинность, данные документы содержат противоречия относительно времени входа на территорию и времени проверки штрафного изолятора, помещения камерного типа, отряда строгих условий отбывания наказания.

Не соглашается с оценкой судом показаний свидетелей М.Н.Н., Е.В.П., Н.А.И.

Приведенные в приговоре в качестве доказательств протоколы осмотра места происшествия, обыска какого-либо доказательственного значения не имеют.

Считает, что стоимость мобильного телефона, якобы полученного им от осужденного А.М.С., какими-либо доказательствами не подтверждена, подлинники кассового чека и товарной накладной в материалах уголовного дела отсутствуют, их принадлежность конкретному устройству ничем не подтверждена. С учетом изложенного считает, что суд необоснованно квалифицировал его действия по признаку значительного размера взятки.

Приходит к выводу, что общего покровительства А.М.С. он не оказывал, решения о его переводе на облегченные условия не принимал, принадлежности ему приобретенного А.М.С. мобильного телефона не установлено.

Просит приговор отменить.

В дополнениях осужденный приводит доводы, аналогичные доводам вышеприведенных апелляционных жалоб и дополнений, а также, анализируя личное дело осужденного А.М.С., указывает, что последнее взыскание на него наложено 18 июля 2018 года, в связи с чем спустя 9 месяцев, то есть с мая 2019 года он мог быть переведен на облегченные условия отбывания наказания. Делает выводы, что характеризующие осужденного А.М.С. сведения, имеющиеся в его личном деле, свидетельствуют о том, что ни в каком покровительстве он не нуждался. Поощрения были получены им задолго до периода с 20 марта 2020 года по 10 июля 2020 года. 16 марта 2020 года для рассмотрения вопроса об условно-досрочном освобождении осужденного А.М.С. судом в отношении него были представлены отрицательно характеризующие материалы, что опровергает вывод суда о наличии у него с А.М.С. договоренности о покровительстве с 10 марта 2020 года. 26 мая 2020 года А.М.С. было отказано в условно-досрочном освобождении от отбывания наказания.

Представленная стороной защиты видеозапись комиссии исправительного учреждения от 10 июля 2020 года по вопросам перевода с одних условий отбывания наказания в другие и изменения вида исправительного учреждения свидетельствует о том, что решение о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания было принято коллегиально, в соответствии с Положением о комиссии, утвержденным Приказом начальника исправительного учреждения от 7 марта 2019 года №105. При этом он, ФИО1, на заседании комиссии не присутствовал, то есть никакого влияния на принятие комиссией указанного решения не оказывал.

Считает, что вывод суда о совершении им незаконных действий, входящих в его служебные полномочия, противоречит разъяснениям, изложенным в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013 года №24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», поскольку решение комиссии о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания является законным.

Давая собственную оценку показаниям свидетелей А.М.С., С.Н.А., М.Р.С., Е.И.И., А.О.Ю., Ю.А.С., Т.Д.А., К.Д.В., С.Ю.М., считает их заведомо ложными.

Считает, что при допросе указанных свидетелей суд задавал им наводящие вопросы, проявляя обвинительный уклон.

Ставит под сомнение добровольность обращения А.М.С. с заявлением о привлечении его к уголовной ответственности, полагая, что такое заявление стало результатом провокации со стороны правоохранительных органов.

Отмечает, что свидетели Т.С.А. и Ш.Л.В. не давали показаний о том, что он оказывал покровительство осужденному А.М.С., о чем необоснованно указал суд в приговоре. Напротив, считает, что показания указанных лиц подтверждают его невиновность в совершении инкриминируемого деяния.

Обращает внимание, что не получили оценку суда показания свидетеля И.С.Н., который опроверг показания свидетеля Т.Д.А. о том, что после передачи им рапортов о допущенных А.М.С. нарушениях порядка отбывания наказания они не регистрировались.

Приведенные в приговоре показания свидетелей между собой не согласуются, в судебном заседании свидетели свои показания изменили.

В приговоре не приведены показания свидетелей, данные ими при ответах на вопросы стороны защиты.

Считает недопустимым доказательством протокол осмотра предметов – оптического диска с файлом «<данные изъяты>» с 10 марта 2020 года по 5 октября 2020 года, который якобы подтверждает, что абонентский номер <№>, зарегистрированный на его имя, в период с 15 марта 2020 года по 5 октября 2020 года использовался аппаратом сотовой связи с IMEI, аналогичным тому, что имелся на приобретенном А.М.С. мобильном телефоне. В обоснование доводов указывает, что основанием получения данного диска явилось постановление Зубово-Полянского районного суда Республики Мордовия №4 от 14 января 2022 года (т. 1 л.д. 106), которое дано в отсутствие предусмотренных законом оснований для проведения оперативно-розыскного мероприятия, в связи с чем протокол осмотра предметов, как и все производные от него доказательства являются недопустимыми. Кроме того, отмечает, что источник происхождения оптического диска материалами уголовного дела не установлен. Выводы следователя об использовании принадлежащего ему абонентского номера аппаратом сотовой связи, приобретенным А.М.С., считает предположением.

Отрицает, что в его пользовании находился мобильный телефон, приобретенный осужденным А.М.С., поскольку по своему внешнему виду он не соответствует тому, что находился в его пользовании.

Выписки о движении денежных средств по счетам свидетелей М.Р.С., С.Н.А., Ю.А.С., А.О.Ю., Е.И.И. не являются доказательствами его виновности, поскольку сформированы на основании данных он-лайн банка, а не на основании запросов следователя.

Считает, что личное дело осужденного А.М.С. изъято незаконно, на момент изъятия оно могло находиться только в архиве отдела специального учета ИК-17, а не в кабинете отдела специального учета ИК-17, расположенного в административном здании. Судом первой инстанции данное обстоятельство не проверялось. Кроме того, его изъятие произведено в нарушение требований Инструкции по обеспечению режима секретности в РФ от 5 января 2004 года №3-1, то есть в отсутствие запроса и сопроводительного письма, а также предусмотренных законом оснований, учитывая, что служебная проверка в отношении него окончена 22 июля 2022 года, а уголовное дело возбуждено 15 сентября 2022 года. Содержание личного дела оглашено в судебном заседании при отсутствии согласия осужденного А.М.С. на оглашение его персональных данных.

Указывает, что заявление осужденного А.М.С. от 1 июля 2020 года о его переводе на облегченные условия отбывания наказания подписано не им, однако ходатайства стороны защиты о назначении судебной почерковедческой экспертизы подписи и рукописного текста на указанном заявлении, равно как и ходатайство о назначении судебно-технической экспертизы указанного заявления осужденного А.М.С. и исключении его из числа доказательств, судом необоснованно отклонены.

Обращает внимание, что его доводы в указанной части подтверждаются заключением специалиста №1230 от 19 мая 2023 года ООО «Самарская судебная экспертиза документов», согласно которому подпись на заявлении от 1 июля 2020 года от имени ФИО1 выполнена не самим ФИО1, а другим лицом с подражанием подлинной подписи ФИО1

Материалы служебной проверки по факту получения им, ФИО1, от родственников А.М.С. бытовых технических устройств не является доказательством его виновности.

Положенные в основу приговора Положение о комиссии исправительного учреждения, приказы о назначении на должность, должностные инструкции подтверждают его невиновность в совершении инкриминируемого деяния.

Отмечает, что в показаниях свидетеля М.Р.С. и в протоколе осмотра предметов указаны различные IMEI мобильного телефона, который якобы находился в его пользовании, в связи с чем делает вывод о том, что речь в данных доказательствах идет о разных мобильных телефонах.

Считает, что занимаемая государственным обвинителем позиция в судебном заседании свидетельствовала о его осведомленности относительно исхода дела и внепроцессуальных взаимоотношениях с судом, который на всем протяжении судебного следствия проявлял обвинительный уклон.

При назначении наказания суд не указал, в чем состоит характер и степень общественной опасности преступления, в совершении которого он обвиняется, не учел положительные характеристики, наличие наград, наличие на иждивении несовершеннолетних детей, отсутствие отягчающих обстоятельств, поведение в период предварительного и судебного следствия, влияние назначенного наказания на условия жизни его семьи. Назначенное наказание считает чрезмерно суровым.

Просит приговор отменить, оправдать его по предъявленному обвинению.

Заслушав стороны, проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционных представления и жалоб, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Вывод суда о виновности ФИО1 в получении должностным лицом через посредника взятки в значительном размере в виде иного имущества, за совершение незаконного действия в пользу взяткодателя, если указанные действия входят в служебные полномочия должностного лица, а равно за общее покровительство, при обстоятельствах, установленных судом и изложенных в описательно-мотивировочной части приговора, основан на исследованных в судебном заседании допустимых, достоверных, а в своей совокупности достаточных доказательствах, анализ и оценка которых судом даны в приговоре.

Несмотря на непризнание ФИО1 своей вины, она подтверждается следующими доказательствами:

- показаниями свидетеля А.М.С. о том, что с заместителем начальника ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республике Мордовия ФИО1 он познакомился с целью улучшения условий отбывания наказания и последующего условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, для этого ему необходимо было получать поощрения, перевестись на облегченные условия отбывания наказания, за перевод на облегченные условия отбывания наказания ФИО1 потребовал приобрести для него мобильный телефон. В марте 2020 года он заказал указанный телефон в магазине электронной техники, а его сестра С.Н.А. перевела денежные средства в размере его стоимости на банковскую карту продавца магазина в качестве оплаты, после чего ФИО1 через доверенное лицо забрал мобильный телефон, о чем сообщил ему. В последующем он, как и обещал ФИО1, к дисциплинарной ответственности не привлекался, ему были созданы благоприятные условия для перевода на облегченные условия, в июле 2020 года был переведен на облегченные условия отбывания наказания;

- оглашенными в судебном заседании показаниями свидетеля С.Н.А., согласно которым 10 марта 2020 года она по просьбе двоюродного брата А.М.С. перечислила 45 000 рублей на указанную им банковскую карту получателю «Р.С.М.»;

- оглашенными в судебном заседании показаниями свидетеля М.Р.С., менеджера магазина ООО «<данные изъяты>», согласно которым <дата> на телефон горячей линии позвонил незнакомый мужчина и зарезервировал мобильный телефон марки «HUAWEI P30 Pro» стоимостью 45 000 рублей, которые в тот же день были перечислены на его банковскую карту переводом от «С.Н.А. С.». После этого он отложил мобильный телефон марки «HUAWEI P30 Pro», <№> черного цвета как проданный, в период с 10 марта 2020 года по 30 марта 2020 года указанный телефон забрал незнакомый ему мужчина;

- показаниями свидетеля Е.И.И., согласно которым он в 2020 году по просьбе ФИО1 забрал в магазине «<данные изъяты>» г. Саранска мобильный телефон «HUAWEI» в коробке и передал ему. После этого он видел, что ФИО1 пользуется мобильным телефоном черного цвета с гнутым экраном. Через год он по просьбе ФИО1 через А.О.Ю. продал указанный мобильный телефон за 21 500 рублей, которые передал ФИО1;

- оглашенными в судебном заседании показаниями свидетелей А.О.Ю., Ю.А.С., М.А.А. об обстоятельствах продажи мобильного телефона марки «HUAWEI P30 Pro» по цене 21 500 рублей и перечислении данных денежных средств на банковскую карту Е.И.И.;

- показаниями свидетеля Т.Д.А., в 2020 году работавшего в должности начальника производственно-технического отдела центра трудовой адаптации осужденных ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республики Мордовия, о том, как он выявлял допущенные осужденным А.М.С. нарушения формы одежды, самовольное оставление рабочего места, невыхода на утреннюю зарядку и на работу, о чем составлял рапорта, которые передавал в дежурную часть ИК-17, но в последующей регистрации рапортов не убеждался. Он помнит, что ФИО1 потребовал больше не составлять на А.М.С. рапорта, так как тот исправится. После этого А.М.С. перестал выходить на работу и он, Т.Д.А., составил рапорт на его увольнение. Несмотря на то, что для перевода на облегченные условия отбывания наказания осужденный должен был добросовестно трудиться и зарабатывать минимальный размер оплаты труда, А.М.С. переведен на облегченные условия отбывания наказания;

- показаниями свидетеля К.Д.В., работавшего в 2020 году в должности главного инженера ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республике Мордовия, которому от Т.Д.А. было известно, что осужденный А.М.С. не приступал к работе, не выходил на работу, о чем Т.Д.А. составлял акты;

- показаниями свидетеля С.Ю.М., согласно которым он в 2020 году состоял в должности начальника отряда ОВР ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республики Мордовия, в котором отбывал наказание осужденный А.М.С., от которого поступило заявление о переводе на облегченные условия отбывания наказания. Затем исполняющий обязанности начальника ФКУ ИК-17 УФСИН России по РМ ФИО1 дал ему команду собрать и подготовить документы о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания, что он и сделал. На административной комиссии он не присутствовал;

- протоколом осмотра предметов от 05 декабря 2022 года, согласно которому абонентский номер +<№>, зарегистрированный на имя ФИО1, с марта по октябрь 2020 года использовался аппаратом сотовой связи с IMEI: <№>,

- выписками по счетам дебетовых карт, согласно которым на карту М.Р.С. 10 марта 2020 года с банковской карты отправителя с именем «С.Н.А.» зачислены безналичные денежные средства в сумме 45 000 рублей;

- выписками по счетам дебетовых карт Ю.А.С., А.О.Ю. и Е.И.И., согласно которым 31 марта 2021 года с банковской карты Ю.А.С. на банковскую карту А.О.Ю. произведен перевод безналичных денежных средств в сумме 21 500 рублей, которые А.О.Ю. в тот же день перевела на банковскую карту Е.И.И., а последний обналичил через банкомат.

- протоколом осмотра личного дела осужденного А.М.С., в котором содержатся:

- выписка из протокола заседания Комиссия учреждения №29 от 10 июля 2020 года о переводе осужденного А.М.С. с обычных в облегченные условия отбывания наказания с подписью председателя комиссии ФИО2;

- постановление о переводе с обычных в облегченные условия отбывания наказания осужденного А.М.С. от 10 июля 2020 года, подписанное ФИО1;

- характеристика осужденного А.М.С. от 10 июля 2020 года, утвержденная врио начальника ФКУ ИК-17 УФСИН России по РМ ФИО1, согласно которой осужденный А.М.С. характеризуется положительно;

- справка о поощрениях и взысканиях от 10 июля 2020 года осужденного А.М.С., подписанная начальником отряда С.Ю.М., согласно которой осужденный А.М.С. по 2018 год имел 12 взысканий, 1 поощрение, после 2018 года имел 3 поощрения, не имел взысканий;

- протоколами осмотра мест происшествия, осмотра предметов и документов, выемки и другими исследованными в судебном заседании доказательствами.

Приведенными доказательствами установлено, что ФИО1 получил от осужденного А.М.С. взятку в виде мобильного телефона за создание условий для перевода его на облегченные условия отбывания наказания путем непривлечения его к дисциплинарной ответственности и общего покровительства, в результате которых была создана фиктивная видимость оснований для перевода осужденного А.М.С. с обычных в облегченные условия отбывания наказания, и он был переведен в облегченные условия отбывания наказания.

Доводы, приведенные в апелляционных жалобах, о том, что выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют установленным судом фактическим обстоятельствам дела, судебная коллегия находит несостоятельными и противоречащими материалам уголовного дела.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами адвоката Смакаева Р.Р. о том, что прекращение уголовного преследования А.М.С. как взяткодателя по ч. 3 ст. 291 УК РФ на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, исключает наличие в действиях ФИО1 состава получения взятки.

Несмотря на то, что в резолютивной части постановления следователя о частичном прекращении уголовного преследования от 23 декабря 2022 года имеется ссылка на п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ как основание прекращения уголовного преследования А.М.С. по ч. 3 ст. 291 УК РФ, из текста данного постановления видно, что А.М.С. освобожден от уголовной ответственности по ч. 3 ст. 291 УК РФ согласно примечанию к ст. 291 УК РФ в связи с активным способствованием раскрытию преступления и добровольным сообщением о преступлении – даче взятки в виде мобильного телефона ФИО1, что не свидетельствует об отсутствии события и состава получения взятки ФИО1 (т. 2 л.д. 142).

Приведенное обстоятельство не могло являться основанием возвращения уголовного дела прокурору в соответствии со ст. 237 УПК РФ, поскольку не указывает на наличие неустранимых в судебном заседании препятствий к рассмотрению уголовного дела.

Факт получения ФИО1 мобильного телефона, приобретенного осужденным А.М.С. в магазине ООО «<данные изъяты>», через Е.И.И. помимо показаний свидетелей А.М.С., М.Р.С., С.Н.А. об обстоятельствах его приобретения и показаний свидетеля Е.И.И. об обстоятельствах его передачи ФИО1 подтверждается протоколами осмотра выписок по счетам дебетовых карт М.Р.С., С.Н.А., протоколом осмотра приобретенного А.М.С. и переданного ФИО1 мобильного телефона, который был изъят у последнего владельца М.А.А., в связи с чем сомнения стороны защиты, связанные с тем, что свидетели вспомнили точное время, содержание телефонного разговора, технические характеристики телефона, не свидетельствуют о недостоверности их показаний.

Версия ФИО1 о том, что он не получал данный телефон, опровергается также протоколами обыска в жилище ФИО1 и осмотра предметов, которыми установлено, что сим-карта с абонентским номером +<№>, используемая ФИО1, в период с 15 марта 2020 года по 5 октября 2020 года использовалась аппаратом сотовой связи с IMEI: <№>, именно такой IMEI имеется на мобильном телефоне марки «HUAWEI P30 Pro», который А.М.С. приобрел для ФИО1 в магазине ООО <данные изъяты>» <адрес> 10 марта 2020 года.

В последующем телефон с этим же IMEI продан через Е.И.И. и А.О.Ю.Ю.А.С. – продавцу-консультанту магазина «Скупка 13», а последним – М.А.А., у которого он был изъят и осмотрен.

Даты продажи мобильного телефона указанным лицам помимо их показаний подтверждаются протоколом осмотра мобильного телефона А.О.Ю., в ходе которого в приложении «Авито» обнаружено объявление о продаже мобильного телефона «HUAWEI P30 Pro» черного цвета, которое она разместила 31 марта 2021 года, договором купли-продажи данного телефона от 31 марта 2021 года, товарным чеком от этой же даты.

С учетом изложенного доводы стороны защиты о фальсификации показаний А.О.Ю. и Ю.А.С., поскольку протоколы их допросов на предварительном следствии содержат ссылки на продажу телефона в 2022 года, несостоятельны и свидетельствуют лишь о допущенной при составлении протокола технической описке.

Доводы стороны защиты о том, что осужденный А.М.С. не нуждался в покровительстве ФИО1 и его поведение в период отбывания наказания позволяло ему претендовать на перевод в облегченные условия отбывания наказания, опровергается показаниями осужденного А.М.С. в судебном заседании о том, что ФИО1 оказывал ему покровительство, что выразилось в получении им поощрения, отсутствии взысканий, переводе в облегченные условия отбывания наказания, а также о том, что «такой персонаж как он никогда бы не мог перевестись на облегченные условия содержания просто так», и именно по указанию ФИО1 летом 2020 года он написал заявление о переводе в облегченные условия отбывания наказания.

Эти показания осужденного А.М.С. обоснованно признаны судом достоверными, поскольку подтверждаются показаниями свидетелей Т.Д.А. и К.Д.В. о том, что, несмотря на недобросовестное отношение А.М.С. к труду, в период до перевода в облегченные условия отбывания наказания он не имел взысканий, и именно ФИО1 просил не составлять на него рапорта, а также соответствующими материалами личного дела осужденного А.М.С.

Доводы осужденного ФИО1 о том, что 26 мая 2020 года, то есть в период, когда согласно приговору он оказывал покровительство осужденному А.М.С., последнему было отказано в условно-досрочном освобождении от отбывания наказания, не свидетельствуют о том, что договоренности с ФИО1 о покровительстве осужденного А.М.С. не было.

Как следует из показаний свидетеля А.М.С., согласно договоренности с ФИО1 для условно-досрочного освобождения от отбывания наказания ему с учетом его характеристики сначала необходимо было не иметь взысканий, получить поощрения, а затем перевестись в облегченные условия отбывания наказания.

То обстоятельство, что в описании преступного деяния суд, признав установленным, что ФИО1 организовал проведение заседания комиссии исправительного учреждения по рассмотрению вопроса о переводе осужденного А.М.С. из обычных в облегченные условия отбывания наказания, далее указал, что ФИО1 единолично принял решение и вынес постановление о переводе данного осужденного из обычных в облегченные условия отбывания наказания, фактическим обстоятельствам дела не противоречит.

Так, уголовно-исполнительным законодательством предусмотрен порядок перевода осужденных из одних условий отбывания наказания в другие, в соответствии с которым решение о переводе принимается комиссией исправительного учреждения, а постановление о переводе подписывается начальником исправительного учреждения.

Однако доводы стороны защиты о том, что такой порядок исключал участие ФИО1 в принятии решения о переводе осужденного А.М.С., являются несостоятельными.

В судебном заседании установлено и судом признано доказанным, что именно при общем покровительстве ФИО1, который принимал меры к непривлечению А.М.С. к дисциплинарной ответственности, были сформированы необходимые условия для принятия комиссией исправительного учреждения решения о переводе осужденного А.М.С. из обычных в облегченные условия отбывания наказания, а именно создана фиктивная видимость законности оснований для перевода последнего из обычных в облегченные условия.

ФИО1 также был выбран период, когда А.М.С. должен был обратиться с таким заявлением, и дано указание начальнику отряда С.Ю.М. подготовить документы о переводе осужденного А.М.С. из обычных в облегченные условия отбывания наказания. В этот период ФИО1 временно исполнял обязанности начальника ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республике Мордовия, то есть в силу должности являлся председателем комиссии исправительного учреждения по переводу осужденных из одних условий отбывания в другие и обладал правом подписания таких постановлений.

Таким образом, формальное соблюдение процедуры принятия решения о переводе осужденного А.М.С. из обычных в облегченные условия отбывания наказания комиссией исправительного учреждения не свидетельствует об отсутствии в действиях ФИО1 состава получения взятки.

Тем более, что по смыслу закона получение ФИО1 взятки являлось оконченным преступлением уже в тот момент, когда он получил мобильный телефон от А.М.С., вне зависимости от его намерения в последующем совершить действия, обусловленные взяткой.

Судебная коллегия не может согласиться и с утверждениями стороны защиты о том, что ФИО1 не мог организовать проведение заседания комиссии исправительного учреждения о переводе осужденного А.М.С. в облегченные условия отбывания наказания и подписать постановление об этом 10 июля 2020 года ввиду особенностей несения службы в период коронавирусной инфекции.

Согласно описанию преступного деяния, признанного доказанным судом, ФИО1 подписал постановление о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания 10 июля 2020 года, более точное время следствием и судом не установлено.

Факт подписания ФИО1 данного документа 10 июля 2020 года подтверждается как самим постановлением о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания, в котором указана его дата - 10 июля 2020 года, и имеется подпись ФИО1, так и исследованными в судебном заседании документами, подтверждающими осуществление ФИО1 10 июля 2020 года своей трудовой функции в исправительном учреждении.

Так, несмотря на то, что в судебном заседании ФИО1 утверждал, что в период с 6 по 13 июля 2020 года он, исполняя обязанности начальника исправительной колонии, подписывал документы, находясь за пределами зоны, после исследования представленных государственным обвинителем сведений о посещении им 9, 10 и 11 июля 2020 года объектов исправительной колонии (штрафного изолятора, помещения камерного типа, отряда строгих условий отбывания наказания) пояснил, что мог осуществлять проверку данных объектов и в этой связи находиться на территории исправительной колонии в указанные дни.

Исследованный в суде апелляционной инстанции по ходатайству стороны защиты протокол оперативного совещания у начальника УФСИН России по Республике Мордовия от 10 июля 2020 года №27 также не опровергает факт нахождения ФИО1 на территории исправительной колонии 10 июля 2020 года и возможность подписания им в этом день постановления о переводе осужденного А.М.С. на облегченные условия отбывания наказания.

Данный протокол подтверждает участие в совещании начальников, заместителей начальников учреждений, курирующих кадры и воспитательную работу, однако достоверных данных об участии в этом совещании ФИО1 не содержит. Кроме того, данное заседание проводилось в режиме видеоконференц-связи, начальники учреждений и лица, их замещающие, для участия в совещании за пределы территории учреждений не выезжали.

Таким образом, исследованными в судебном заседании доказательствами установлено, что 10 июля 2020 года ФИО1 находился на территории исправительного учреждения и подписал постановление о переводе осужденного А.М.С. из обычных в облегченные условия отбывания наказания.

Каких-либо данных, указывающих на оговор ФИО1 одновременно всеми изобличающими его лицами, о заинтересованности этих лиц в исходе дела, о даче ими показаний под давлением сотрудников органов, осуществляющих предварительное расследование, судебной коллегией не установлено.

Существенных противоречий в показаниях свидетелей, которые повлияли или могли повлиять на выводы суда о виновности осужденного в совершении инкриминируемого деяния не имеется, показания допрошенных лиц приведены в приговоре в достаточном объеме, с отражением тех сведений, которые имеют отношение к установлению обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Учитывая, что свидетели давали показания об обстоятельствах 2020 года, то есть спустя 3 года, неточности относительно отдельных обстоятельств содеянного, в том числе дат, не свидетельствуют о наличии существенных противоречий в их показаниях либо их недостоверности.

Противоречия, возникшие в показаниях свидетеля А.М.С., в ходе судебного следствия устранены путем оглашения его показаний, данных на стадии предварительного расследования в порядке ч. 3 ст. 281 УПК РФ.

Что касается доводов апелляционных жалоб о том, что судом не принимались меры к устранению противоречий в показаниях других свидетелей, то ч. 3 ст. 281 УПК РФ предусматривает, что при наличии существенных противоречий между показаниями, данными на предварительном следствии, и показаниями, данными в суде, по ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний свидетеля, данных при производстве предварительного расследования. Однако оснований для заявления таких ходатайств не имелось, и сторонами они не заявлялись.

Постановленный в отношении ФИО1 приговор соответствует требованиям ст. ст. 304, 307-309 УПК РФ, с учетом которых в нем отражены все признаки преступного деяния, признанного судом доказанным, дана надлежащая оценка исследованным по делу доказательствам, как в отдельности, так и в совокупности, указано, какие из них суд положил в основу приговора, а какие отверг, приведены убедительные мотивы решения всех возникающих в ходе судебного разбирательства вопросов, с которыми соглашается и судебная коллегия.

То обстоятельство, что доказательства приведены в приговоре в том же объеме и последовательности, что и в обвинительном заключении, не свидетельствует о нарушении принципа непосредственности исследования доказательств и формальном подходе суда к оценке доказательств, поскольку они приведены в приговоре по результатам проведенного судебного разбирательства, в ходе которого все положенные в основу приговора доказательства исследовались непосредственно.

Требования ч. 3 ст. 240 УПК РФ о том, что приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании, по настоящему делу не нарушены.

Доводы стороны защиты о том, что доказательства приведены только в части, подтверждающей обвинение, несостоятельны.

Так, в приговоре приведены и получили оценку показания свидетелей защиты М.Н.Н., Е.В.П., Н.А.И., И.С.Н., однако эти свидетели давали показания лишь об общих вопросах службы в исправительном учреждении в период коронавирусной инфекции, о фактических обстоятельствах передачи взятки ФИО1 А.М.С. и взаимоотношениях последних им не было известно.

Показания свидетеля И.С.Н. о том, что ФИО1 не давал лично ему указания о не регистрации актов в отношении тех или иных осужденных, не опровергает показания свидетелей, которым такие указания поступали.

Вопреки доводам апелляционной жалобы осужденного ФИО1 суд не ссылался в обоснование его вины в совершении инкриминируемого деяния на результаты служебной проверки о получении им других бытовых технических устройств от родственников осужденного А.М.С.

Существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих безусловную отмену приговора, как и нарушений уголовно-процессуального закона, которые повлияли или могли повлиять на вынесение законного и обоснованного судебного решения, о чем указывается стороной защиты в апелляционных жалобах, в ходе предварительного расследования и в суде первой инстанции не допущено.

Доводы стороны защиты о недопустимости доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности проверялись судом как в судебном заседании, так и повторно, с учетом исследования всех доказательств по уголовному делу, в приговоре.

Оснований для признания недопустимыми доказательствами результатов оперативно-розыскной деятельности, которые, по мнению стороны защиты, не отвечают требованиям, предусмотренным Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности», судебной коллегией также не установлено.

Как усматривается из материалов уголовного дела, на момент вынесения постановления Зубово-Полянского районного суда Республики Мордовия №4 от 14 января 2022 года о проведении оперативно-розыскных мероприятий отдел собственной безопасности УФСИН России по Республике Мордовия – инициатор оперативно-розыскного мероприятия «снятие информации с технических каналов связи», располагал сведениями о противоправной деятельности ФИО1, связанной с получением взятки от осужденного А.М.С.

Разрешение на производство указанного оперативно-розыскного мероприятия дано судом в полном соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», предусматривающим, что основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий являются, среди прочего, ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о признаках совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Доводы адвоката Петрова Ю.П. о том, что управление «Л» по Республике Мордовия Главного управления ФСИН России, которому в нарушение положений ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» указанным выше постановлением суда дано разрешение на снятие информации с технических каналов связи, не является специфичным субъектом осуществления данного оперативно-розыскного мероприятия, в связи с чем его результаты недопустимы, основаны на неверном толковании закона.

В соответствии с п. 8 ст. 13 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» оперативные подразделения ФСИН относятся к числу органов, обладающих правом осуществлять оперативно-розыскную деятельность на территории Российской Федерации.

Положения ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в соответствии с которыми оперативно-розыскные мероприятия, связанные со снятием информации с технических каналов связи, проводятся с использованием оперативно-технических сил и средств органов федеральной службы безопасности, органов внутренних дел, не свидетельствуют об отсутствии у оперативных подразделений ФСИН права самостоятельно осуществлять данное оперативно-розыскное мероприятие, а предусматривают возможность использования ими технических возможностей других органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

При этом применение технических средств в рамках соответствующих оперативно-розыскных мероприятий для фиксации их хода и результатов само по себе не предопределяет необходимость вынесения о том специального судебного решения.

Обследование кабинета отдела специального учета ФКУ ИК-17 УФСИН России по Республике Мордовия произведено на основании п. 8 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» с участием понятых.

Вопреки доводам адвоката, п. 1 ст. 15 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» наделяет органы, уполномоченные осуществлять оперативно-розыскную деятельность, правом производить при проведении оперативно-розыскных мероприятий изъятие предметов, документов, предметов и материалов.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, в том числе обследования помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств от 25 августа 2022 года, в ходе которого обследован кабинет отдела специального учета ФКУ ИК-17 и изъято личное дело осужденного А.М.С., оформлены актом обследования и переданы следователю в соответствии с требованием ст. 11 указанного закона и с соблюдением Инструкции о порядке предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденной 27 сентября 2013 года.

Изъятое при производстве указанного оперативно-розыскного мероприятия личное дело осужденного А.М.С. признано вещественным доказательством, приобщено к материалам уголовного дела (т. 1 л.д. 243-244), осмотрено следователем, о чем составлен протокол осмотра (т. 1 л.д. 230-231). Содержание и принадлежность личного дела осужденному А.М.С. в ходе судебного разбирательства ни самим осужденным А.М.С., ни сторонами не оспаривалась.

В названном акте имеются записи о том, что участвующим лицам разъяснены их права и обязанности, перед началом, в ходе и по окончании обследования от упомянутых лиц заявлений и замечаний не поступило, акт ими был прочитан лично, замечаний к нему не имелось, о чем каждый из участвующих лиц расписался, удостоверив своими подписями правильность отражения хода и результатов проведения оперативно-розыскного мероприятия.

Изъятые и приобщенные к материалам уголовного дела сведения из личного дела осужденного (заявление о переводе осужденного на облегченные условия отбывания наказания, характеристика, справка о поощрениях и взысканиях, выписка из протокола заседания совета воспитателей отряда, выписка из протокола заседания Комиссии учреждения, постановление о переводе осужденного с обычных на облегченные условия отбывания наказания) признаками государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны не обладают, в связи с чем решения суда об их выемке в соответствии с ч. 2 ст. 29 УПК РФ не требовали.

Суточная ведомость несения службы дежурной сменой ФКУ ИК-17, журнал учета входа (выхода) мужского персонала на охраняемый объект, журнал учета посещений сотрудниками администрации отряда строгих условий отбывания наказания, штрафного изолятора и помещения камерного типа приобщены к материалам уголовного дела по ходатайству государственного обвинителя с соблюдением требований ст. 286 УПК РФ.

Судебная коллегия не может согласиться с доводами адвоката Смакаева Р.Р. о рассмотрении уголовного дела незаконным составом суда.

Поскольку участники судебного разбирательства должны испытывать доверие к суду, которое может быть поставлено под сомнение только на основе достоверных и обоснованных доказательств, свидетельствующих об обратном, законодатель установил в ст. 62 УПК РФ механизм отвода судьи, а в ч. 2 ст. 61 УПК РФ предусмотрел, что судья не может участвовать в производстве по уголовному делу и подлежит отводу, если имеются иные, не предусмотренные ч. 1 этой же статьи, обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.

Соответственно, беспристрастность судей, рассматривающих уголовное дело, презюмируется, пока не доказано иное.

Тот факт, что один из близких родственников судьи Кузьмина Е.П. отбывает наказание в исправительной колонии, то есть в учреждении, контроль и надзор за которым осуществляет УФСИН России по Республике Мордовия, а другой близкий родственник работает в органах прокуратуры, то есть в организации, которая является стороной по делу, не являются теми обстоятельствами, которые по смыслу ст. 61 УПК РФ исключали участие судьи в рассмотрении данного конкретного уголовного дела.

Учитывая, что сын судьи Кузьмина Е.П. работает помощником прокурора Ковылкинского района Республики Мордовия, и лично не участвовал и в силу занимаемой должности не мог участвовать в осуществлении надзора за оперативно-розыскной деятельностью, предварительным расследованием по уголовному делу, равно как и не мог участвовать в рассмотрении данного уголовного дела в суде, не свидетельствуют о наличии конфликта интересов.

УФСИН РФ по Республике Мордовия не является стороной по уголовному делу, а разрешение на производство оперативно-розыскных мероприятий по уголовному делу, инициированных отделом собственной безопасности УФСИН России по Республике Мордовия, выдавал другой судья Зубово-Полянского суда Республики Мордовия – Шиндин В.В.

Таким образом, приобщенные к апелляционной жалобе скриншот приговора в отношении родного брата судьи Кузьмина Е.П. и сведения о месте работы сына судьи не могут рассматриваться в качестве доказательств утраты судьей Кузьминым Е.П. объективности при рассмотрении уголовного дела, а выводы адвоката Смакаева Р.Р. о конфликте интересов являются лишь его предположением.

Никаких фактических обстоятельств, имеющих отношение к данным утверждениям стороны защиты, данных, свидетельствующих о возможном проявлении предвзятости, необъективности или иной заинтересованности судьи Кузьмина Е.П. в исходе дела, не установлено.

Фактов непроцессуального общения судьи со стороной обвинения, либо ситуаций, которые требовали бы урегулирования конфликта интересов, по настоящему уголовному делу, не имелось.

Кроме того, сторона защиты воспользовалась правом на заявление отвода судье, заявленный отвод рассмотрен судом в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, об отказе в его удовлетворении вынесено мотивированное постановление, подтверждающее отсутствие обстоятельств, которые позволили бы усомниться в беспристрастности судьи при рассмотрении данного дела.

Из протокола судебного заседания и его аудиозаписи усматривается, что нарушений принципа состязательности сторон, ограничения защиты на представление доказательств судом не допущено.

Председательствующий по делу судья создал стороне защиты и стороне обвинения равные условия и возможности для исполнения ими процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Заявление и ходатайства стороны защиты выносились на обсуждение сторон, после чего по ним принимались мотивированные решения, основанные на материалах дела и представленных сторонами доказательствах.

Отказ в удовлетворении ходатайства при соблюдении судом процедуры его разрешения не может быть расценен как нарушение закона и ограничение прав стороны защиты.

При этом положения ч. 2 ст. 271 УПК РФ не требуют обязательного разрешения всех заявленных сторонами ходатайств непосредственного после их поступления, в необходимых случаях при отсутствии достаточных данных, необходимых для разрешения ходатайства, их рассмотрение может быть перенесено на более позднюю стадию судебного разбирательства.

Положения ч. 2 ст. 256 УПК РФ, предусматривающей исчерпывающий перечень постановлений, подлежащих разрешению судом в совещательной комнате, судом не нарушены.

Оснований для назначения судебной почерковедческой экспертизы подписи, выполненной от имени ФИО1, на заявлении осужденного А.М.С. о его переводе на облегченные условия отбывания наказания от 1 июля 2020 года (т. 1 л.д. 234) у суда не имелось, поскольку обстоятельства подписания данного заявления не образуют объективную сторону инкриминируемого ФИО1 деяния.

По этим же основаниям приобщенное по ходатайству стороны защиты в суде апелляционной инстанции заключение специалиста №1230 ООО «Самарская судебная экспертиза документов» не опровергает выводы суда о виновности ФИО1 в совершении инкриминируемого деяния.

Кроме того, в силу ч. 1 ст. 86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ.

Сторона защиты также вправе привлекать специалиста в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 53 и ст. 58 УПК РФ.

При этом согласно УПК РФ специалист не проводит исследование вещественных доказательств и не формулирует выводы, а лишь высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами; заключение специалиста не может подменять заключение эксперта, если оно требуется по делу.

Не имелось у суда и оснований для назначения судебно-технической экспертизы заявления осужденного А.М.С., поскольку в судебном заседании на основании совокупности иных доказательств, в том числе показаний А.М.С., установлено, что осужденный действительно обращался с заявлением о его переводе в облегченные условия отбывания наказания и оно рассмотрено на заседании комиссии исправительного учреждения.

Замечания на протокол судебного заседания рассмотрены в соответствии с требованиями ст. 260 УПК РФ и отклонены с указанием мотивов принятого решения.

Оснований ставить под сомнение достоверность протокола судебного заседания, полноту и правильность изложенных в нем показаний, заявленных ходатайств и всего хода судебного разбирательства у судебной коллегии не имеется.

При этом замечания осужденного ФИО1 не свидетельствуют о неправильном отражении в протоколе судебного заседания сути показаний допрошенных лиц, каких-либо существенных моментов процедуры судебного разбирательства и фактически направлены на дословное совпадение текста письменного протокола и аудиозаписи судебного заседания, что ч. 3 ст. 259 УПК РФ не предусматривается.

Таким образом, уголовное дело рассмотрено законным составом суда, а выводы суда о виновности осужденного в совершении указанного в приговоре преступления являются обоснованными, подтверждаются исследованными в судебном заседании допустимыми, достоверными доказательствами, анализ которых содержится в приговоре.

Правовая оценка действий ФИО3 по ч. 3 ст. 290 УК РФ как получение должностным лицом через посредника взятки в значительном размере в виде иного имущества, за совершение незаконного действия в пользу взяткодателя, если указанные действия входят в служебные полномочия должностного лица, а равно за общее покровительство, соответствует описанию преступного деяния, установленного судом и изложенного в приговоре, и является правильной.

Мотивы квалификации в приговоре приведены, и судебная коллегия с ними соглашается.

Незаконные действия ФИО1 выразились в том, что он, располагая сведениями о допущенных осужденным А.М.С. нарушениях внутреннего распорядка исправительного учреждения, не принимал мер к рассмотрению вопроса о привлечении его к дисциплинарной ответственности.

Общее покровительство выразилось в необоснованном переводе осужденного А.М.С. из одних условий отбывания наказания в другие.

Вывод суда о том, что незаконные действия, за совершение которых ФИО1 получил взятку, входили к круг его служебных обязанностей, основан на надлежащей оценке судом положений руководящих документов, регламентирующих его должностные обязанности, приведенных в описании преступного деяния.

То обстоятельство, что осужденный А.М.С. был переведен на облегченные условия отбывания наказания много после получения взятки ФИО1, о чем указывает сторона защиты, не свидетельствует об отсутствии в его действиях состава взятки.

По смыслу закона ответственность за получение взятки наступает независимо от времени получения должностным лицом взятки - до или после совершения им действий (бездействия) по службе в пользу взяткодателя, а также независимо от того, были ли указанные действия (бездействие) заранее обусловлены взяткой или договоренностью с должностным лицом о передаче за их совершение взятки (п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013года №24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»).

При назначении ФИО3 наказания суд в полном соответствии с требованиями ст. ст. 6, 60 УК РФ учел характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного, смягчающие наказания обстоятельства, в том числе перечисленные в апелляционной жалобе осужденный ФИО1, а также влияние наказания на исправление осужденного и условия жизни его семьи.

Каких-либо иных обстоятельств, прямо предусмотренных законом в качестве смягчающих, сведения о которых имеются в материалах дела, но не учтенных судом, судебной коллегией не установлено.

В приговоре в полном соответствии с требованиями п. 4 ст. 307 УПК РФ приведены мотивы решения всех вопросов, относящихся к назначению ФИО1 наказания, в том числе отсутствие оснований для применения к нему положений ст. ст. 64, 73, ч. 6 ст. 15 УК РФ, которые судебная коллегия признает убедительными.

При таких обстоятельствах оснований считать назначенное ФИО1 наказание чрезмерно суровым не имеется.

Судебная коллегия не соглашается с доводами апелляционной жалобы адвоката Смакаева Р.Р. о том, что суд не мотивировал назначение ФИО1 дополнительного наказания в виде лишения специального звания.

Как следует из приговора, суд указал, что ФИО1 совершено тяжкое преступление, в период его службы в УФСИН России по Республике Мордовия, совершенное преступлением представляет большую общественную опасность и подрывает авторитет органов, исполняющих уголовное наказание, в связи с чем обоснованно назначил ему в соответствии со ст. 48 УК РФ дополнительное наказание в виде лишения специального звания.

Учитывая, что совершенное ФИО1 преступление дискредитирует звание подполковника внутренней службы, его назначение соответствует требованиям ст. ст. 43 УК РФ о его социальной справедливости, положениям ст. ст. 48, 60 УК РФ об обстоятельствах, учитываемых при назначении данного вида наказания.

При таких обстоятельствах назначение ФИО1 как основного, так и дополнительных наказаний являются обоснованным и мотивированным.

Вид исправительного учреждения верно назначен ФИО1 в соответствии с п. «б» ч. 1 ст. 58 УК РФ в исправительной колонии общего режима, как мужчине, осужденному к лишению свободы за совершение тяжкого преступления, ранее не отбывавшим лишение свободы.

Вместе с тем, учитывая, что резолютивная часть приговора должна быть сформулирована таким образом, чтобы не возникало сомнений и неясностей при исполнении приговора, апелляционное представление прокурора подлежит удовлетворению, а резолютивная часть приговора уточнению, что срок отбытия наказания в виде лишения свободы подлежит исчислению со дня вступления приговора в законную силу; время содержания ФИО1 под стражей с <дата> до дня вступления приговора в законную силу подлежит зачету в срок отбытия наказания в виде лишения свободы из расчета один день содержания под стражей за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима; наказание в виде лишения права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, распространяется на все время отбывания наказания в виде лишения свободы, но при этом его срок исчисляется с момента отбытия наказания в виде лишения свободы; наказание в виде штрафа исполнять самостоятельно.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 38919, 38920, 38928 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Зубово-Полянского районного суда Республики Мордовия от 11 апреля 2023 года в отношении ФИО1 изменить, удовлетворив апелляционное представление государственного обвинителя Рузаева А.А..

В резолютивной части приговора указать, что срок отбытия наказания в виде лишения свободы подлежит исчислению со дня вступления приговора в законную силу; время содержания ФИО1 под стражей с 11 апреля 2023 года до дня вступления приговора в законную силу подлежит зачету в срок отбытия наказания в виде лишения свободы из расчета один день содержания под стражей за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима; наказание в виде лишения права занимать должности на государственной службе, связанные с осуществлением функций представителя власти, распространяется на все время отбывания наказания в виде лишения свободы, но при этом его срок исчисляется с момента отбытия наказания в виде лишения свободы; наказание в виде штрафа исполнять самостоятельно.

В остальной части приговор оставить без изменения, апелляционные жалобы с дополнениями осужденного и в защиту его интересов адвокатов Петрова Ю.П. и Смакаева Р.Р. – без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в Судебную коллегию по уголовным делам Первого кассационного суда общей юрисдикции через суд первой инстанции в течение шести месяцев со дня вынесения апелляционного определения, а осужденным, содержащимся под стражей, – в тот же срок со дня вручения его копии, в порядке, установленном гл. 47.1 УПК РФ.

В случае пропуска указанного срока кассационная жалоба может быть подана непосредственно в суд кассационной инстанции.

Осужденный, отбывающий наказание в виде лишения свободы, вправе ходатайствовать о своем участии в судебном заседании суда кассационной инстанции, указав об этом в кассационной жалобе либо в течение 3 суток со дня получения извещения о дате, времени и месте заседания суда кассационной инстанции, если уголовное дело было передано в суд кассационной инстанции по кассационному представлению прокурора или кассационной жалобе другого лица.

Председательствующий

Судьи