Гражданский кодекс часть 1

защитника – адвоката Адвокатской конторы №34 Нижегородской областной коллегии адвокатов – Матасова А.А., представившего удостоверение (номер обезличен) и ордер (номер обезличен),

при секретаре Гаспарян С.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело с апелляционными жалобами защитника – адвоката Матасова А.А. на постановление мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области ФИО2 от 25 января 2017 года об отказе в прекращении уголовного дела по обвинению ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ, по основанию, предусмотренному п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, на приговор мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области ФИО2 от 24 марта 2017 года, которым:

ФИО1,(дата обезличена) года рождения, уроженка (адрес обезличен), гражданка РФ, зарегистрированная и проживающая по адресу: (адрес обезличен), имеющая среднее специальное образование, работающая продавцом-кассиром в ООО «Электро», имеющая малолетнего ребенка, (дата обезличена) рождения, не военнообязанная, не судимая,

осуждена за совершение преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ, к штрафу в размере 6000 (шесть тысяч) рублей,

мера пресечения ФИО1 не избиралась,

изучив уголовное дело, доводы апелляционных жалоб защитника, выслушав участников процесса, суд

У С Т А Н О В И Л :

В подготовительной части судебного заседания при рассмотрении настоящего уголовного дела судом первой инстанции защитником подсудимой ФИО1 – адвокатом Матасовым А.А. было заявлено ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении ФИО1 на основании п.4 ч.1 ст. 27 УПК РФ в связи с наличием вступившего в законную силу постановления Кстовского городского суда Нижегородской области от 10.09.2016 года, которым ФИО1 признана виновной в совершении деяния, описанного в обвинительном заключении, и которым ей назначено наказание. Постановлением мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области от 25 января 2017 года в удовлетворении данного ходатайства было отказано.

Приговором мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области от 24 марта 2017 года ФИО1 признана виновной и осуждена за совершение публичного оскорбления представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей, при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

ФИО1 вину в совершении инкриминируемого ей преступления не признала.

В апелляционных жалобах защитник ФИО1 – Матасов А.А. просит постановление от 25.01.2017 г. и приговор от 24.03.2017 г. мирового судьи отменить, уголовное дело отношении ФИО1 прекратить (т.2 л.д. 75-83, 84-86). Защитник указывает, что в ходе судебного разбирательства было выявлено, что ФИО1 постановлением Кстовского городского суда Нижегородской области от 10.09.2016 г. привлечена к административной ответственности за совершение правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ, то есть за мелкое хулиганство, которое выразилось в том, что ФИО1, находясь в общественном месте у (адрес обезличен), в 00 час. 25 мин. 10 сентября 2016 года выражалась грубой нецензурной бранью, тем самым нарушая общественный порядок и общественную нравственность, выражая явное неуважение к обществу, на требования сотрудников полиции прекратить противоправные действия, не реагировала. Постановление вступило в законную силу 21 сентября 2016 года. Защитник считает, что правонарушения по ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ, за которое ФИО1 подвергнута наказанию, и по ст. 319 УК РФ, за которое она осуждена обжалуемым приговором, по сути являются теми же самыми. Совпадают время, место и объективная сторона деяния. Установленные судом в порядке административного производства факты относятся к тому же самому поведению с тем же сотрудником полиции, признанным потерпевшим по уголовному делу. Обвинение в совершении преступления полностью включает в себя факты административного правонарушения и наоборот. По мнению защитника, в данном случае имелись все основания для прекращения уголовного дела на основании п.п. 4-5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, отказ суда первой инстанции в удовлетворении ходатайства защиты о прекращении уголовного дела основан на том, что в отношении ФИО1 не имеется вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению, что в данном случае противоречит практике Европейского суда по правам человека по вопросам толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также практике Верховного Суда РФ.

Защитник ссылается на нормы ч. 3 ст. 1 УПК РФ, ст. 1 Федерального закона от 30.03.1998 № 54-ФЗ, ч.1 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства.

Согласно решениям Европейского суда по правам человека («ФИО3 против России», «Хмель против Российской Федерации») административное (по российской классификации) правонарушение «мелкое хулиганство» является уголовным по смыслу ст. 4 Протокола № 7 Конвенции.

Если первая санкция имела уголовно-правовой характер, правонарушения являются теми же самыми, уголовное дело подлежит прекращению, так как иное нарушает предусмотренный национальным и международным правом запрет на повторное осуждение за одно и то же преступление.

В подтверждение своей позиции защитник приводит практику Верховного Суда РФ (постановление президиума Верховного Суда РФ № 82-П14 от 30.07.2014 г., кассационное определение судебной коллегии Верховного Суда РФ от 06.10.2004 г. № 50-004-36).

Автор жалобы указывает, что непрекращение уголовного дела судом при наличии оснований в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и безусловным основанием отмены приговора от 24.03.2017 г. и постановления от 25.01.2017г.

Кроме того, в жалобе на приговор защитник указывает, что ряд выводов суда, изложенных в нем, не соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела, в основу приговора положены недопустимые доказательства.

Так, в основу приговора положены показания потерпевшего С.Д.А. и свидетеля Б., данные ими в ходе предварительного следствия, в том числе в ходе очных ставок. Их показания в ходе очных ставок были оглашены в суде без соблюдения предусмотренного ч. 3 ст. 281 УПК РФ порядка: без указания существенных противоречий, без выяснения мнения защиты. Протокол допроса свидетеля Б. в ходе судебного заседания не исследовался. Потерпевшему С.Д.А. и свидетелю Б. в суде не были заданы вопросы на предмет подтверждения оглашенных показаний. Кроме того, в связи с наличием противоречий оглашались показания потерпевшего С.Д.А., свидетеля А. в полном объеме, а не в части, которая содержит противоречия, что, по мнению защитника, нарушает ч. 3 ст. 281 УПК РФ.

Защитник считает, что у полицейских отсутствовали мотивы для задержания ФИО1. Из показаний потерпевшего С.Д.А. следует, что ФИО1 находилась в общественном месте в состоянии опьянения, в связи с чем он потребовал от нее проследовать в ОМВД России по Кстовскому району для установления личности. Из показаний свидетеля Б. следует, что ФИО1 было предложено проследовать в отдел полиции, поскольку в ее действиях был усмотрен состав административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.1 КоАП РФ, - «мелкое хулиганство». Свидетель А. не смогла пояснить причину, по которой полицейские попросили ФИО1 сесть к ним в машину. Суд взял за основу показания свидетеля Б., не проанализировав расхождение в показаниях свидетелей.

Кроме того, автор жалобы указывает, что судом не дана оценка протоколу задержания ФИО1 по ст. 19.3 КоАП РФ, приобщенному к материалам дела по ходатайству стороны защиты, согласно которому она была задержана в связи с совершение данного правонарушения в 02 часа 05 мин. 10.09.2016 г., тогда как согласно рапорту полицейского С.Д.А., положенному судом в основу приговора, ФИО1 была задержана 10.09.2016 г. в 00 час. 30 мин. по другому адресу в связи с грубой нецензурной бранью в его адрес.

По мнению защитника, в ходе судебного заседания не были достоверно установлены время и место совершения преступления. Показаниям потерпевшего С.Д.А. и свидетеля А., согласно которым события происходили с 00 час. 20 мин. до 00 час. 30 мин., противоречат показания свидетеля Б., согласно которым события происходили во время сумерек, которые согласуются с показаниями ФИО1, свидетеля К.. Относительно места преступления потерпевший С.Д.А. и свидетель Б. показали, что оскорбление было у служебного автомобиля, а свидетель А. – когда шли от подъезда к машине.

Также защитник указывает, что в ходе судебного разбирательства не установлено, как ФИО1 оскорбила полицейского С.Д.А., в приговоре не приведены конкретные слова и выражения, что не позволяет установить, что они были обращены именно к потерпевшему. Показания потерпевшего С.Д.А., свидетелей Б. и А. в этой части, по мнению защитника, расходятся.

Защитник, кроме того, полагает, что сторона обвинения не доказала наличие у ФИО1 умысла на публичное оскорбление полицейского, поскольку ФИО1 не могла ожидать, что в ночное время в спальном районе кто-то, кроме полицейских, сможет ее услышать, не видела свидетеля А., в приговоре отсутствуют несомненные мотивы для определения формы вины ФИО1.

В судебном заседании осужденная ФИО1 и ее защитник адвокат Матасов А.А. доводы апелляционных жалоб защитника поддержали, при этом просили постановление от 25.01.2017 г. и приговор от 24.03.2017 г. мирового судьи отменить, оправдать ФИО1 за отсутствием события преступления. Осужденная ФИО1 указала, что данного преступления не совершала, события, указанного в приговоре, не было. Она гуляла с собакой, кроме нее около дома было еще двое мужчин, которые лезли в окно. Сотрудники полиции ее задержали, возможно, решив, что она с ними заодно. К ней было применено насилие со стороны сотрудников полиции, по данному факту возбуждено уголовное дело. Считает, что уголовное дело в отношении нее было «состряпано», чтобы прикрыть незаконные действия сотрудников полиции. Оплатила штраф, назначенный ей в качестве наказания по ст. 20.1 ч. 2 КоАП РФ, о чем представила подтверждающие документы. Защитник Матасов А.А. указал, что суд первой инстанции 25.01.2017 г. отверг предложенный стороной защиты компромисс – прекращение уголовного дела на основании п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, поле чего сторона защиты борется за оправдание ФИО1. Суду представлены показания свидетеля защиты К., результат исследования ФИО1 с помощью полиграфа. Судом отказано в удовлетворении ходатайств защиты об истребовании сведений о телефонных соединениях свидетеля А. с целью проверки ее доказательств, правдивость которых вызывает сомнения, а также в получении сведений о лицах, которые были задержаны на месте преступления. Доказательства, представленные сотрудниками полиции, вызывают сомнения. Имеются рапорта, протоколы задержания ФИО1, в которых время не совпадает. Представленная суду второй инстанции справка сотрудника полиции Б. противоречит его показаниям, данным в ходе очной ставки.

Потерпевший С.Д.А. возражал против жалоб защитника, просил оставить их без удовлетворения. Указал, что с обжалуемыми приговором и постановлением мирового судьи согласен, считает их законными и обоснованными, а вину ФИО1 полностью доказанной.

Участвующий в суде апелляционной инстанции прокурор Фехретдинова Ю.В. доводы апелляционных жалоб защитника не поддержала, просила в их удовлетворении отказать, обжалуемые постановление и приговор мирового судьи оставить без изменения как законные и обоснованные. Полагала, что доводы жалоб основаны на вольной трактовке п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, в которой указан перечень актов, которые в силу преюдиции препятствуют уголовному преследованию лица. Среди этих актов отсутствует такой, как постановление о привлечении лица к уголовной ответственности. Поскольку в отношении ФИО1 нет в наличии вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению, а также неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела - нет оснований для прекращения уголовного преследования в отношении нее. Аналогичные выводы содержатся в обжалуемых постановлении и приговоре мирового судьи, которые являются верными. Нельзя говорить о том, что в результате привлечения ФИО1 к административной ответственности за мелкое хулиганство к ней была применена санкция уголовно-правового характера. Кроме того, у административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ, и у преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ, разные объекты посягательства. Вина ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ, подтверждается исследованными судом первой инстанции доказательствами, положенными в основу приговора, которые являются допустимыми. Выводы суда мотивированы, доводам защиты дана надлежащая оценка, они обоснованно отвергнуты.

В соответствии с ч. 7 ст. 389.13 УПК РФ с согласия сторон апелляционные жалобы рассмотрены судом апелляционной инстанции без проверки доказательств, которые были исследованы судом первой инстанции.

Проверив материалы уголовного дела, доводы апелляционных жалоб защитника, оценив дополнительно представленные доказательства, выслушав мнение участников процесса, суд апелляционной инстанции находит обжалуемые постановление и приговор подлежащими отмене, а апелляционные жалобы защитника подлежащими частичному удовлетворению по следующим основаниям.

Проверив доводы жалоб защитника, суд приходит к выводу, что судом первой инстанции действительно был нарушен порядок оглашения показаний потерпевшего С.Д.А. и свидетеля Б., данных ими в ходе очных ставок с ФИО1 при производстве предварительного расследования. Из протокола судебного заседания (т. 2 л.д. 42) следует, что они были оглашены государственным обвинителем в ходе исследования письменных материалов дела, без соблюдения требований ст. 281 УПК РФ, что исключает возможность ссылаться на них в приговоре. Кроме того, показания свидетеля Б., данные в ходе его допроса при производстве предварительного расследования, не оглашались в судебном заседании, что также свидетельствует о несостоятельности ссылки на них в приговоре (т. 2 л.д. 58). Вместе с тем суд апелляционной инстанции не разделяет доводы защиты о том, что были нарушены требования ч. 3 ст. 281 УПК РФ при оглашении в ходе судебного разбирательства показаний потерпевшего С.Д.А. и свидетеля А., данных при допросах при производстве предварительного расследования. Из протокола судебного заседания следует, что их показания были оглашены по ходатайству государственного обвинителя, разрешенному судом после выслушивания мнения сторон, в связи с наличием существенных противоречий. Оглашение показаний целиком, а не только в части противоречий, не свидетельствует о нарушении требований ст. 281 УПК РФ.

Довод жалобы защитника об отсутствии у полицейских мотивов для задержания ФИО1 не нашел своего подтверждения, опровергается показаниями потерпевшего С.Д.А., свидетелей Б., А., Л., которые не содержат существенных противоречий, протоколом и постановлением по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ. Из показаний всех указанных свидетелей следует, что ФИО1 находилась в общественном месте с признаками алкогольного опьянения, при этом выражалась нецензурной бранью. Ссылка защитника на отсутствие в приговоре оценки протокола административного задержания ФИО1 в связи с совершением административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 19.3 КоАП РФ, является несостоятельной. Согласно протоколу судебного заседания данный документ по ходатайству защитника был приобщен к материалам уголовного дела, однако не исследовался в ходе судебного разбирательства (т. 2 л.д. 45), в связи с чем, ему не может быть дана оценка в приговоре. В суде апелляционной инстанции данный протокол был исследован, указанное в нем время задержания ФИО1 не совпадает со временем ее задержания, указанным в рапорте С.Д.А.. Однако задержание ФИО1 в 02 часа 05 мин. 10.09.2016 г. в связи с совершением административного правонарушения, предусмотренного ст. 19.3 ч. 1 КоАП РФ, не исключает возможность ее задержания в 00 час. 30 мин. того же дня в связи с тем, что она выражалась нецензурной бранью в адрес сотрудника полиции С.Д.А., как указано в его рапорте.

Довод жалобы защитника о том, что не установлены достоверно время и место совершения преступления, также не нашел своего подтверждения. Предъявленное ФИО1 обвинение и приговор суда содержат указание на конкретные время и место совершения преступления: 10.09.2016 г. в период времени с 00 час. 20 мин. до 00 час. 30 мин. около (адрес обезличен), что подтверждается исследованными судом доказательствами, в том числе показаниями потерпевшего С.Д.А., свидетелей Б., А.. Суждение свидетеля Б., что было недостаточно темно, является субъективным, не опровергает установленное время, как и показания ФИО1 и свидетеля К., которые не смогли назвать точное время произошедших событий. Показания свидетелей и осужденной ФИО1 не содержат существенных противоречий относительно места совершения преступления, подтверждают, что все произошло около подъезда (адрес обезличен).

Также несостоятельным является довод стороны защиты о том, что не установлен факт оскорбления ФИО1 полицейского ФИО4, поскольку приговор не содержит конкретных слов оскорбления, что не позволяет установить и адресат оскорбления. Приговор не может содержать ненормативную лексику. Показания потерпевшего С.Д.А., свидетелей Б., А. не содержат существенных противоречий и позволяют установить, что высказывания ФИО1 были грубыми, нецензурными, оскорбительными, были обращены к С.Д.А. Суд первой инстанции, оценивая доказательства в совокупности, обоснованно критически отнесся к показаниям осужденной ФИО1, расценив их как способ защиты, а также к показаниям свидетеля К., поскольку из показаний потерпевшего, других свидетелей, осужденной следует, что К. на месте происшествия не было.

Доводам стороны защиты об отсутствии у ФИО1 умысла на публичное оскорбление полицейского судом первой инстанции дана надлежащая оценка, они обоснованно признаны несостоятельными, поскольку общественное место, публичность - наличие постороннего лица, грубая нецензурная брань в адрес сотрудника полиции свидетельствуют о том, что действия ФИО1 носили умышленный, публичный характер. Кроме того, из выступления осужденной ФИО1 в суде апелляционной инстанции следует, что на момент появления сотрудников полиции, кроме нее около дома было еще двое мужчин, что также свидетельствует о публичности ее деяния.

Ходатайство защитника Матасова А.А. об истребовании в ОМВД России по Кстовскому району сведений о лицах, задержанных и содержащихся в КАЗ за период 09-10.09.2016 г. судом апелляционной инстанции было оставлено без удовлетворения. Из приобщенного и исследованного в суде апелляционной инстанции протокола очной ставки между потерпевшей ФИО1 и свидетелем Б. в рамках уголовного дела, возбужденного по ст. 286 УК РФ, следует, что при задержании ФИО1 около дома находились молодые люди, которые позже были доставлены в ОМВД России по Кстовскому району. Вместе с тем, из представленной прокурором в суд апелляционной инстанции справки сотрудника полиции Б. от (дата обезличена) следует, что двое молодых людей, о которых идет речь в его показаниях, не задерживались сотрудниками полиции ОМВД России по Кстовскому району 09-10.09.2016 г., в КАЗ в указанный период не содержались. В связи с чем, нет оснований для истребования указанной информации в ОМВД России по Кстовскому району. Суд не усматривает противоречий между справкой Б. и его показаниями в ходе очной ставки, поскольку доставление лиц не свидетельствует об их задержании и содержании в КАЗ.

Кроме того, судом апелляционной инстанции было оставлено без удовлетворения ходатайство защитника об истребовании у оператора сотовой связи сведений о соединениях абонента А., поскольку сторона защиты не обосновала невозможность представления данного доказательства в суд первой инстанции, указав, что такого ходатайства в суде первой инстанции не заявлялось, хотя ничто этому не препятствовало.

Таким образом, довод стороны защиты об отсутствии события преступления не нашел своего подтверждения, нет оснований для оправдания ФИО1 по ст. 319 УК РФ.

Вместе с тем, суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что довод стороны защиты о наличии оснований для отмены обжалуемых постановления, приговора и прекращения уголовного дела на основании п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ нашел свое подтверждение и заслуживает внимания.

Судом установлено, что постановлением Кстовского городского суда Нижегородской области от 10 сентября 2016 года ФИО1 признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ, в связи с мелким хулиганством, то есть нарушением общественного порядка, выражающим явное неуважение к обществу, сопровождающимся нецензурной бранью в общественных местах, сопряженным с неповиновением законному требованию представителя власти, ей назначено наказание в виде административного штрафа в размере 1000 рублей. Постановлением суда установлено, что данное правонарушение имело место 10 сентября 2016 года в 00 час. 25 мин. у (адрес обезличен) и выразилось в том, что ФИО1, находясь в общественном месте, выражалась грубой нецензурной бранью, тем самым нарушая общественный порядок, проявляя явное неуважение к обществу, на требования сотрудников полиции прекратить противоправные действия не реагировала. Протокол об административном правонарушении был составлен полицейским ОР ППСП ОМВД России по Кстовскому району С.Д.А.. Постановление суда не обжаловалось, вступило в законную силу 21.09.2016 г., наказание исполнено, штраф ФИО1 уплачен 15.11.2016 г..

В тоже время ФИО5 приговором мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области от 24 марта 2017 г. признана виновной в публичном оскорблении представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей и осуждена по ст.319 УК РФ. Из приговора следует, что указанное преступление было совершено ФИО1 10 сентября 2016 г. в период времени с 00 час. 20 мин. до 00 час. 30 мин. около подъезда (адрес обезличен) и выразилось в том, что на замечание находившегося при исполнении своих должностных обязанностей сотрудника полиции С.Д.А. по поводу нахождения в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения ФИО1 стала выражаться нецензурной бранью в общественном месте, на требование сесть в служебный автомобиль для следования в отдел полиции с целью установления личности и составления протокола об административном правонарушении стала выражаться грубой нецензурной бранью в адрес С.Д.А..

Анализ вышеприведенных судебных актов, а также показаний подсудимой ФИО1, потерпевшего С.Д.А., свидетелей Б., А. позволяет установить, что ФИО1 осуждена по ст. 319 УК РФ за совершение тех же самых действий, за которые ранее была привлечена к ответственности по ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ в рамках административного судопроизводства, то есть дважды понесла наказание.

Установленные судом в ходе административного судопроизводства факты стали основным элементом обвинения ФИО1 в совершении преступления, который относится к тому же самому поведению, в том же месте, в то же время, по отношению к тому же сотруднику полиции, признанному потерпевшим.

Следовательно, сопоставительный анализ постановления о назначении административного наказания и приговора мирового судьи позволяет констатировать, что вмененные ФИО1 в качестве административного правонарушения действия не просто взаимосвязаны по времени с действиями, квалифицированными органами предварительного следствия как преступление по ст. 319 УК РФ, а фактически пересекаются с последними, взаимонакладываются друг на друга, по сути образуя для каждого из них элементы единого непрерывно продолжаемого деяния, имевшего место в едином для них пространственно-временном контенте.

Обвинение в совершении преступления полностью включает в себя факты административного правонарушения и, напротив, административное правонарушение не содержит каких-либо элементов, которые бы отсутствовали в обвинении в совершении преступления.

Таким образом, после того как решение по делу об административном правонарушении в отношении ФИО1 вступило в силу, ей было предъявлено обвинение в совершении преступления, относящегося к тому же ряду фактов, и она была привлечена к ответственности в порядке уголовного судопроизводства.

В данном случае фактически имеет место конкуренция норм КоАП РФ и УК РФ, предусматривающих юридическую ответственность за совершенное ФИО1 деяние, которое носит публичный характер. В результате привлечения ФИО1 к административной ответственности по ч. 2 ст. 20.1 КоАП РФ государство в лице компетентных органов применило к ней меру государственного принуждения за совершенное противоправное деяние, она претерпела определенные лишения государственно-властного характера, что по смыслу закона исключает повторное применение к ней мер государственного принуждения, в том числе в порядке привлечения к уголовной ответственности, за то же самое деяние.

В соответствии с закрепленным в ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации принципом никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление.

Аналогичное положение закреплено в ч. 2 ст. 6 УК РФ, согласно которой никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление.

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению является основанием для прекращения уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого.

Учитывая, что к моменту вовлечения ФИО1 в сферу уголовного преследования в отношении нее в рамках административного производства по инициативе уполномоченных органов государства уже была реализована судебная процедура, имевшая своей целью привлечение ФИО1 к административной ответственности за деяние, в дальнейшем инкриминированное ей как преступление, исходя из вышеизложенных обстоятельств, у следствия отсутствовали правовые основания для повторной реализации функции обвинения ФИО1 уже в уголовно-наказуемом деянии при наличии неотмененного в установленном законом порядке постановления суда по делу об административном правонарушении.

В соответствии с п. 1 ст. 254 УПК РФ в случаях, если во время судебного разбирательства будут установлены обстоятельства, указанные в п. 3-6 части 1 ст. 27 УПК РФ, суд прекращает уголовное дело в судебном заседании.

В соответствии с ч. 3 ст. 1 УПК РФ общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью законодательства РФ, регулирующего уголовное судопроизводство.

В соответствии со ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства. Российская Федерация является участницей данной Конвенции, которая была ратифицирована Федеральным законом № 54-ФЗ от 30 марта 1998 г., согласно ст. 1 которого практика Европейского суда по правам человека признана Россией обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней.

Согласно правовой позиции, выраженной в Постановлениях Европейского суда по правам человека «ФИО3 против Российской Федерации», «Хмель против Российской Федерации», недопустимо повторное преследование за одно и то же правонарушение, даже если первое преследование было в рамках производства по делу об административном правонарушении, которое по своей сути имеет признаки уголовного, а второе – в рамках уголовного производства.

В Постановлении Европейского суда по правам человека «Хмель против Российской Федерации» от 12.12.2013 г. указаны три критерия, которые следует учитывать при определении того, имело ли место «обвинение в уголовном преступлении». Первый критерий – это классификация правонарушения по национальному законодательству, который не является решающим, тем более, что российским законодательством административные правонарушения включают и те, которые имеют признаки уголовных, но по своей сути являются недостаточно тяжкими для того, чтобы регулироваться уголовным правом и процессом; второй – характер правонарушения; третий – степень серьезности наказания, которому может быть подвергнуто лицо, исходя из максимально возможного наказания. Общий характер такого правонарушения как «мелкое хулиганство», а также суровость потенциального наказания в виде административного ареста сроком до 15 суток, являются достаточными основаниями для того, чтобы преследование лица за такое правонарушение подпадало под понятие «в уголовном порядке» для целей статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции. По делу Хмель против Российской Федерации» Европейский суд пришел к выводу, что привлечение лица к административной ответственности за мелкое хулиганство, которое приравнивается к «уголовному порядку» по смыслу этого термина в тексте Конвенции, и возбуждение после того, как решение суда стало окончательным (вступило в законную силу), уголовного дела в связи с теми же фактическими обстоятельствами, по которому оно впоследствии вновь было признано виновным, является нарушением статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции.

О признании данной правовой позиции Российской Федерацией свидетельствует постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июля 2014 г. № 82-П14, которым в связи с установлением Европейским Судом по правам человека нарушения статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и повторным осуждением Хмеля за те же действия, за которые он ранее был подвергнут наказанию в порядке административного судопроизводства, приговор суда в отношении него в части осуждения по ст. 319 УК РФ был отменен.

Согласно указанию суда кассационной инстанции, которое в соответствии с ч. 6 ст. 401.16 УПК РФ обязательно при повторном рассмотрении данного уголовного дела судом нижестоящей инстанции, проанализировав обстоятельства дела, сопоставив их с постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июля 2014 г. № 82-П14, суд приходит к выводу, что обжалуемые приговор и постановление мирового судьи подлежат отмене в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ выразилось в непрекращении уголовного дела судом при наличии оснований, предусмотренных ст. 254 УПК РФ, а уголовное дело - прекращению на основании п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, с признанием за ФИО1 права на реабилитацию.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 134, 389.15, 389.17, 389.20, 389.21 УПК РФ, суд

П О С Т А Н О В И Л:

Апелляционные жалобы защитника – адвоката Матасова А.А. удовлетворить частично.

Постановление мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области от 25 января 2017 года – отменить.

Приговор мирового судьи судебного участка № 2 Кстовского судебного района Нижегородской области от 24 марта 2017 года в отношении ФИО1, осужденной по ст. 319 УК РФ, - отменить.

Уголовное дело по обвинению ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ, прекратить на основании п. 4 ч. 1 ст.27 УПК РФ

Признать за ФИО1 право на реабилитацию.

Апелляционное постановление вступает в законную силу немедленно, но может быть обжаловано в порядке, установленном главой 47.1 УПК РФ, непосредственно в суд кассационной инстанции.

Судья Е.Ю. Беликова