Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в судебном заседании апелляционное представление государственного обвинителя Кустова А.Н., апелляционную жалобу защитника осужденного ФИО1 - адвоката Артемьева А.В., на приговор Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 24 мая 2021 года, которым

ФИО1, <данные изъяты>

<данные изъяты>

осужден:

- по ч. 1 ст.291.2 УК РФ к 08 месяцам исправительных работ с удержанием из заработной платы 10 процентов в доход государства;

- по ч. 1 ст.285 УК РФ к 3 годам 3 месяцам лишения свободы.

На основании ч.2 ст.69, п. «в» ч. 1 ст.71 УК РФ, по совокупности преступлений, путем частичного сложения наказаний, к наказанию в виде 3 лет 4 месяцев лишения свободы.

На основании ч. 3 ст.73 УК РФ назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком 3 года 6 месяцев.

На основании ч.5 ст.73 УК РФ возложено исполнение определенных обязанностей: встать на учет в специализированный государственный орган, осуществляющий контроль за поведением условно осужденных; являться в указанный государственный орган на регистрацию в установленные им дни; не менять места жительства без уведомления специализированного государственного органа; работать.

Меру процессуального принуждения в виде обязательства о явке, постановлено отменить по вступлении приговора в законную силу.

Изложив обстоятельства дела, содержание приговора, доводы апелляционного представления государственного обвинителя, с дополнением к нему, и апелляционной жалобы адвоката, заслушав выступление прокурора Гоголевой О.Г., поддержавшей апелляционное представление с дополнением к нему, адвоката Артемьева А.В. и осужденного ФИО1, просивших об удовлетворении апелляционной жалобы, суд

УСТАНОВИЛ:

ФИО2 признан виновным в том, что, получил взятку лично в размере, не превышающем десяти тысяч рублей, а также совершил использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, так как это деяние совершено из корыстной заинтересованности и повлекло существенное нарушение охраняемых законом интересов общества, государства.

Преступления совершены в <адрес> при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В апелляционном представлении и дополнении к нему государственный обвинитель Кустов А.Н. считает приговор подлежащим изменению в связи с его мягкостью.

Полагает, что при постановлении приговора судом не в полной мере принято во внимание, что осужденным совершен ряд преступлений направленных против интересов государственной службы. Указанные преступления имеют высокую степень общественной опасности.

Отмечает, что судом первой инстанции установлено, что ФИО1, действительно получил взятку в размере, не превышающим десяти тысяч рублей, а также совершил использование должностных лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние совершено из корыстной заинтересованности и повлекло существенное нарушение охраняемых законом интересов общества, государства.

Просит приговор изменить, ФИО1 за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст.291.2 УК РФ, усилить наказание до 10 месяцев исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства, и в соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ от назначенного наказания освободить, в связи с истечением срока давности, учитывая, что данное преступление относится к категории небольшой тяжести, а со дня его совершения истекли два года.

По ч. 1 ст. 285 УК РФ назначить ФИО1 наказание в виде 3 лет 3 месяцев лишения с отбыванием наказания, согласно ст. 58 УК РФ, в колонии-поселении.

В остальной части автор представления просит приговор оставить без изменения.

В апелляционной жалобе защитника осужденного ФИО1 адвокат Артемьев А.В. с приговором Южно-Сахалинского городского суда от 24 мая 2021 года не согласен, находит его незаконным, необоснованным и немотивированным, вынесенным без учёта всех обстоятельств дела.

Обращает внимание суда апелляционной инстанции на то, что норма об ответственности за злоупотребление должностными полномочиями является общей по отношению к большинству норм о преступлениях главы 30 УК РФ (за исключением статей 288,291,293 УК РФ). Данные нормы содержат специальные виды должностных злоупотреблений, поэтому согласно правилу, установленному в ч. 3 ст. 17 УК РФ, уголовная ответственность наступает только по специальной норме, совокупность по ст. 285 УК РФ отсутствует. Действия лица квалифицируются по совокупности преступлений, только если злоупотребление должностными полномочиями образует самостоятельный состав преступления, и такая совокупность является реальной.

Полагает, что действия ФИО1 ч. 1 ст. 291.2 УК РФ и по ч. 1 ст. 285 УК РФ не образуют совокупности преступлений, поскольку в описательной части каждого из составов преступлений приведены совершенно одинаковые мотивы, которыми по версии следствия, руководствовался ФИО1, и изложены одни и те же, совершенные им действия, что свидетельствует о том, что в нарушение ч.3 ст. 17 УК РФ, одни и те же действия ФИО1 дважды квалифицированы как преступления, предусмотренные разными статьями уголовного закона.

Указывает, что по смыслу уголовного закона объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 285 УК РФ выражается в действии (бездействии) должностного лица, совершенных вопреки интересам службы, а незаконные действия против интересов службы, совершенные должностным лицом за взятку, представляют собой часть диспозиции ст. 291.2 УК РФ

Из предъявленного обвинения следует, что действия ФИО1 по злоупотреблению им своими должностными полномочиями ( ч. 1 ст. 285 УК РФ), повлекли существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившиеся в не привлечении Б.А.А. к административной ответственности за совершение последним административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.7 КоАП РФ, за мелкую взятку в размере 5 000 рублей.

При этом, действия ФИО1 по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ по получению им взятки лично в размере, не превышающем десяти тысяч рублей, повлекли те же самые последствия, что и его действия по злоупотреблению им своими должностными полномочиями ( ч. 1 ст. 285 УК РФ).

По смыслу закона, если совершенное лицом нарушение по службе состоит исключительно в получении мелкой взятки, что повлекло последствия, предусмотренные как основным составом должностного злоупотребления, так и квалифицирующим составом мелкой взятки, а именно, существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, то применению подлежит ч. 1 ст. 291.2 УК РФ, как специальная норма.

Совокупность же с ч. 1 ст. 285 УК РФ возможна только в случае, когда мелкая взятка не входит в объективную сторону злоупотребления должностными полномочиями, либо, когда каждое из должностных преступлений влечет «собственные» общественно опасные последствия, например, в случае не составления ФИО1 протокола об административном правонарушении и не отстранении Б.А.А. от управления транспортным средством, если бы последний совершил преступление в сфере дорожного движения, предусмотренное ст. 264 УК РФ.

Таким образом, получение мелкой взятки, в данном случае, представляет собой вид использования полномочий вопреки интересам службы и не требует дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Обращает внимание суда апелляционной инстанции на совокупность доказательств, на которую ссылается государственный обвинитель в своих прениях.

Указывает, что в основу доказательства вины ФИО1 в совершении инкриминируемых ему преступлений судом первой инстанции положены показания свидетеля Б.А.А.. Однако, по данному уголовному делу Б.А.А. допрошен более пяти раз, при этом его окончательные показания существенно отличались от первоначальных. Кроме того, данные показания постоянно корректировались следователем в ходе допросов практически сразу же после производства следственных и процессуальных действий с участием ФИО1.

Отмечает, что Б.А.А. вразумительно не ответил, почему он обратился с явкой с повинной спустя 2 месяца со дня инкриминируемых ФИО1 событий, пояснял, что не мог ходить с таким грузом на душе. Однако, в своих показаниях, изложенных в протоколе очной ставки от 18 ноября 2019 года, Б.А.А. пояснял, что, спустя два месяца со дня, когда он, якобы дал взятку ФИО1, к нему приехали сотрудники ФСБ и сообщили о том, что у них имеется информация о том, что он давал взятку ФИО1 через своего знакомого Р.А.Х.. При этом его предупреждали, что, если он не сообщит о даче взятки сотруднику ГИБДД, он будет привлечён к уголовной ответственности.

Сторона защиты считает, что явку с повинной Б.А.А. написал не добровольно, а его вынудили к этому сотрудники ФСБ, пригрозив уголовным преследованием. Тем самым, вынудили его оговорить ФИО1 в совершении преступления. В суде Б.А.А. давал путаные показания относительно того, куда он обращался с заявлением о написании явки с повинной о даче взятки.

Обращает внимание, что 18 ноября 2019 года - Б.А.А. был дополнительно допрошен в качестве свидетеля, где в ходе допроса его показания были скорректированы следствием в угоду предъявленного ФИО1 обвинения, а именно, Б.А.А. придумана подробная версия того, как и куда он обращался с заявлением о написании явки с повинной. Однако, стороне защиты не ясно, почему такие показания Б.А.А. не дал при проведении очной ставки с ФИО1.

Кроме того, согласно показаниям Б.А.А., когда он вернулся к тому месту, где был ранее остановлен сотрудниками ГИБДД, выходя из своего автомобиля, он держал купюру достоинством 5 000 рублей в правой руке. Однако, при просмотре в судебном заседании видеозаписи достаточно ясно видно, что в правой руке Б.А.А. ничего нет, и согласно данной видеозаписи Б.А.А. ничего ФИО1 не передавал ни в момент открытия капота автомобиля, ни под капотом.

Автор жалобы считает, что к показаниям Н.Л.А., данными как на предварительном следствии, так и в судебном заседании, необходимо относиться критически, поскольку, она является супругой Б.А.А. и любыми средствами готова ему помочь в той ситуации, в которой оказался Б.А.А..

Свидетель Б.А.С., давая показания в суде, пояснял, что когда Б.А.А. второй раз приехал к месту их дислокации, а именно пятому километру северо-западного объезда г. Южно-Сахалинска, то он увидел в левой руке у выходящего из автомобиля Б.А.А. документы, по внешнему виду схожими с водительским удостоверением. Вместе с тем, суд первой инстанции считает, что Б.А.С. не мог видеть данного факта, поскольку в этот момент отвернулся и его показания вызваны желанием помочь ФИО1 избежать уголовной ответственности. Однако, на видеозаписи видно, что в момент, когда Б.А.А. выходил из автомобиля Б.А.С. смотрел в его сторону и отвернулся позже, кода Б.А.А. открыл капот автомобиля.

Суд первой инстанции в доказанность вины ФИО1 закладывает показания Г.А.С., который не назвал источник получения информации относительно Б.А.А. и ФИО1, а также пояснил, что в телефонных переговорах между ФИО1 и Р.А.Х. идет речь о замаскированной взятке, и что выражения «пятый» и «десятый» километр означают пять и десять тысяч рублей соответственно. Данные пояснения он дает исходя из своего опыта, при этом на вопрос защиты, обладает ли он какими-либо специальными познаниями, ответил, что он не лингвист.

Показания свидетеля К.М.С., согласно которым он пояснял, что первоначально они вызвали Б.А.А. и опрашивали его, после чего больше не встречались. После оглашения показаний, изложенных в протоколе его допроса, показал, что настаивает на оглашенных показаниях, однако, они противоречат его показаниям данным в судебном заседании. В остальном на вопросы стороны защиты К.М.С. ничего не вспомнил.

Свидетель Д.Д.А показал в судебном заседании о том, что в случае, когда лицо уезжает с места остановки и возвращается с документами, подтверждающими его право на управление транспортным средством, то сотрудник может быть подвергнут дисциплинарной ответственности за не оформление административного правонарушения.

При постановлении приговора суд в обоснование вины ФИО1 в инкриминируемых преступлениях ссылается на заключение эксперта № 739 от 27 декабря 2019 года, согласно выводам которой:

- в представленных на исследование аудиозаписях телефонных переговоров идет речь о коммуникативном намерении гр. Б.А.А. передать денежные средства;

- денежные средства предназначены для решения ситуации, в которой оказался гр. Б.А.А.;

- инициатором передачи денежных средств является гр. Б.А.А.;

- в аудиозаписях телефонных разговоров признаки маскировки его содержательных элементов имеются;

- значение содержательных элементов: речевые репрезентанты, в контексте обозначающие предметы речи («2 рубля», «пять рублей», «до пятерки», «есть копейка еще», «по минимуму», «символически», «на это», «10-ый километр», «пятый только»), являются эксплицитно и имплицитно выраженными контекстуальными синонимами, входят в понятие «деньги» и обозначают «денежные средства»;

- роли и функции собеседников в речевой ситуации, представленной на аудиозаписях: в отношении «Б» и «Р» на «Р» направлено действие «Б», «Р» способен помочь или оспорить действия «Б», так как обладает большей свободой действий и возможностей, чем «Б»; в отношениях «Р» и «С» на «С» направлено действие «Р», «С» способен оказать содействие или оспорить действия «Р», так как обладает равной с «Р» свободой действий и возможностей;

- характер волеизъявления участников коммуникации: лицо «Б» (Б.А.А.) по отношению к лицу «Р» (Р.А.Х.) - просьба (помоги, пожалуйста);*: лицо «Р» (Р.А.Х.) по отношению к лицу «С» (ФИО1) - просьба («если что, сможешь там по минимуму»); лицо «Р» (Р.А.Х.) по отношению к лицу f«6»; (ФИО1) — повторная просьба («да я Хотел за него», может он там так на это, так на это, символически»); лицо «С» по отношению к лицу «Р» (Р.А.Х.) — предложение («10 километр ему нормально будет»);

- в речевой ситуации, представленной на аудиозаписях, идет речь о событии, действиях, их субъектах и участниках, а также об обстоятельствах действий или событий (см. решение вопросов в контексте экспертизы и/или ответы на вопросы 1-7).

При этом суд первой инстанции ссылается на то, что при выполнении экспертизы эксперту разъяснены права, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, а также он предупрежден о даче заведомо ложного заключения по ст. 308 УК РФ.

Для разъяснения неясностей в сведениях, изложенных в заключении эксперта № 739 от 27 декабря 2019 года, стороной защиты в судебное заседание был приглашен специалист - кандидат педагогических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин института работников образования Сахалинской области Щ.О.А., которая отвечая на вопросы участников судебного процесса, пояснила, что по запросу ФИО1 производила исследование копий предоставленных документов (вышеуказанного заключения эксперта, стенограмм разговоров, карточки маршрута патрулирования) и четырех аудиофайлов, а также исследование специальной литературы в области лингвистики для разъяснения вопросов, входящих в профессиональную компетенцию.

Отвечая на вопросы участников судебного разбирательства и суда, специалист Щ.О.А. пояснила, что ею анализировались сведения, изложенные в представленных документах и аудиофайлах. Целью данного этапа исследования явилось выделение значимых сведений необходимых для решения поставленных экспертных задач, а именно:

1. в разговоре СТ2 между Р.А.Х. (Р) и ФИО1 (С) речь о передаче кому-либо денежных средств не идет. Об этом -свидетельствует отсутствие номинативной (объективной) лексики тематической группы «Передача денежных средств», отсутствие синонимических, местоименных, перефрастических и иных замен;

2. в разговорах на четырех аудиофайлах СТ1-СТ4, представленных на исследование, речь о получении ФИО1 денежных средств в размере 5 000 рублей не идет;

3. в разговоре СТ1 между Б.А.А. (А) и Р.А.Х. (Р) о том, что на предложение Б.А.А. (А) о передаче ФИО1 (С) денежных средств последний ответил согласием, информации нет. На предложение Б.А.А. (А) о передаче денежных средств, как следует из содержания исследуемого текста СТ1, ФИО1 (С) ответил категорическим недвусмысленным отказом (С: "«Нет») и прекращением коммуникации (А: «И пошел в машину»).

4. тематика разговора между Р.А.Х. и ФИО1 в СТЗ: 1) выражение просьбы лицом Р (Р.А.Х.) к лицу С (ФИО1) в отношении третьего лица А (Б.А.А.) находящегося с Р: дружественных/приятельских или иных отношениях, без уточнения содержания просьбы («Что там?»); 2) обсуждение сложности реализации условий встречи/разговора между ФИО1 (С) и Б.А.А. (А) в силу экстралингвистических (объективных) факторов, возможно, удаленность патрулирования/местонахождения экипажа и другое (см. Карточку маршрута патрулирования).

Также в судебном заседании специалист Щ.О.А. пояснила, что эксперты и специалисты при решении подобных вопросов всегда ориентируются прежде всего на речевые факты, свидетельствующие о получении кем-то либо, передаче кому-либо денежных средств, которые ею в ходе исследования представленных материалов и аудиофайлов обнаружены не были.

Текст разговора между Р.А.Х. и ФИО1 повышено плицитен, есть не проясненные места, текст еще и элипптаен, то есть имеются пропуски отдельных слов, эти пропуски слов можно восстановить, только прибегая ко всему контексту. В ходе исследования были установлены контексты разговоров между Р.А.Х. и ФИО1, а также между Р.А.Х. и Б.А.А.. В ходе анализа данных контекстов выяснилось, что контекст не достаточен для того, чтобы делать однозначное заключение из разговоров о передаче денежных средств.

Специалист Щ.О.А. указала, что в ходе исследования очень важно было обнаружить в разговорах между коммуникантами категоричный отказ - слово «нет» и прекращение коммуникации «нет, и пошел в машину». Эксперт и специалист может брать на себя ответственность при даче заключения тогда, когда можно четко и однозначно верболизовать, (однозначно, четко обозначить) недостающие элементы, то есть обозначить словом. В данной ситуации - это невозможно.

В четырех разговорах, представленных на исследование, нет ни одного речевого факта о получении ФИО1 денежных средств в размере 5 000 рублей. В разговорах есть несколько тем, которые соответствуют сложившейся ситуации, но они касаются уточнения места, транспортного средства, но тем касающихся передачи денежных средств нет.

Речевой факт - это то, что можно понять однозначно, то что не нужно специально домысливать, не нужно специально производить каких-либо коммуникативных преобразований. Выражения: «2 рубля», «пять рублей», «до пятерки», «есть копейка еще», «по минимуму», «символически», «на это», содержаться только в разговоре Б.А.А., у которого есть определенные намерения, но это не означает, что другая сторона принимает эти условия и как-то старается им соответствовать. Это вопрос о намерении другого человека в данном случае Б.А.А., который планирует таким образом разрешить данную ситуацию. Но в разговоре есть ответ ФИО1 «Нет», который четко прозвучал и четко представлен в разговоре и есть прекращение коммуникации, так как он просто уходит в машину. Эксперт не имеет права анализировать намерения.

К фразам «10-ый километр» и «5-ый километр» можно приписывать все, что угодно. Данные выражения являются речевыми фактами, но они не свидетельствуют о передаче денежных средств. В разговоре между Р.А.Х. и ФИО1 идет речь именно о 10-ом километре и есть та лексика, которая указывает на эту тематику «пересечь», «доехать», то есть эксперт должен подкрепиться чем-то, чтобы утверждать, но здесь ответ может быть только из области гипотез или предположений. Информации здесь недостаточно. В лингвистике есть такое понятие информативно недостаточный текст или контекст, он таков.

Указывает, что на предложения государственного обвинителя эксперт допустила, что разговор может быть на другую тематику и что это, например, разговор двух наркоманов и тогда его можно интерпретировать как что-то связанное с количеством какого-то вещества и трактовать можно по-разному, в зависимости от того какая схема в голове у осознающего и что он готов в этом увидеть. Если бы осознающему не сказали, что речь идет о лицах, занимающих определенное должностное положение и находящихся в соответствующей референтной ситуации, можно было предположить все, что угодно. Из фразы: «Десятый километр, я думаю, ему сложновато, скорее всего, будет пересечь. Почему? Ну, доехать до него вообще», адвокат считает, какой-либо информации взять невозможно. Она, как специалист, не имеет право взять из этой фразы информацию о том, что речь идет о 10 000 рублей. Есть карточка маршрута патрулирования, и это тоже факт, которая включает 5 и 10 километр. Данная карточка убеждает ее в том, что речь идет именно о километрах, а не о деньгах.

Также Щ.О.А. пояснила, что неоднократно делала экспертизы по подобным ситуациям, но про километры не встречала ни разу, речь шла о многих вещах, которые действительно читаемы и из них извлекается информация. Из представленных ей на исследование материалов и аудиозаписей утверждать на сто процентов, что речь идет о передаче взятки либо не передаче взятки нельзя. Ответ только вероятный и он не может быть лингвистически значимым доказательством в суде. Такие тексты не дают достаточной информации, чтобы однозначно утверждать о чем-либо.

Автор апелляционной жалобы указывает, что специалист Щ.О.А. пояснила, что ею в период с 13 ноября по 18 ноября 2020 года произведено исследование копий предоставленных документов (вышеуказанного заключения эксперта, стенограмм разговоров, карточки маршрута патрулирования) и четырех аудиофайлов, а также исследование специальной литературы для разъяснения вопросов, входящих в профессиональную компетенцию, по итогам которого ею вынесено заключение от 18 ноября 2020 года. Все обстоятельства, сведения и выводы, изложенные в данном заключении, она подтверждает, на них настаивает.

Однако, суд первой инстанции относится к данным пояснениям и заключению специалиста критически, посчитав, что это личное мнение Щ.О.А., при даче заключения специалисту не разъяснялись права, предусмотренные ст. 58 УПК РФ и она не предупреждалась об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ.

Вместе с тем, сторона защиты не соглашается с таким выводом суда, поскольку специалист Щ. перед дачей пояснений в суде была также как и эксперт, производивший экспертизу по делу, предупреждена об уголовной ответственности по ст. 307, 308 УК РФ, и ей судом были разъяснены ее процессуальные права. Данный специалист имеет необходимые познания в области лингвистики, они подтверждены соответствующими документами, имеющимися в распоряжении суда, у нее достаточно большой опыт в области производства лингвистических экспертиз - 24 года.

Кроме того, суд первой инстанции, признавая недопустимым доказательством заключение специалиста Щ., указал, что ей для дачи заключения были предоставлены копии материалов уголовного дела, в том числе постовая ведомость расстановки нарядов дорожно-патрульной службы от 28 июня 2019 года, согласно которой ФИО1 нес службу на участке патрулирования - автодорога Южно-Сахалинск 5-й километр, что могло повлиять на объективность сделанных ею выводов.

Обращает внимание суда апелляционной инстанции, что для производства экспертизы эксперту К. была также направлена копия постановления о ее назначении, в котором были изложены обстоятельства о подозрении ФИО1 в получении взятки от Б.А.А. в размере 5 000 рублей. В данном случае суд не посчитал, что данные обстоятельства могли повлиять на выводы эксперта о том, что произошел сам факт взятки? Эксперту, после прочтения предоставленного в его распоряжение постановление о назначении экспертизы, проще было согласиться с позицией следствия и сделать выводы о наличии в разговорах между ФИО1 и Р.А.Х., Б.А.А. и Р.А.Х. замаскированных разговоров о получении ФИО1 взятки от Б.А.А..

Полагает, что судом первой инстанции немотивированно отказано в ходатайстве стороны защиты о назначении повторной судебной лингвистической экспертизы.

Сторона защиты считает, что показания Б.А.А. лживы, противоречивы и непоследовательны, даны им под принуждением сотрудников ФСБ, с целью избежать уголовной ответственности за дачу взятки должностному лицу. Б.А.А. имеет судимость, находится под административным надзором, и чтобы избежать уголовной ответственности за дачу взятки, оговорил ФИО1 путем написания явки с повинной, что позволило следствию за дачу нужных показаний впоследствии освободить Б.А.А. от привлечения к уголовной ответственности по примечанию к ст. 291 УК РФ

Так же автор жалобы указывает, что заявление об утере водительского удостоверения Б.А.А. написал в органы ГИБДД спустя месяц после произошедших событий. Таким образом, следствием и судом не опровергнут тот факт, что на момент остановки транспортного средства под управлением Б.А.А. 28 июня 2019 года водительское удостоверение находилось либо могло находиться у Б.А.А. при себе, и он предъявил его в тот день ФИО1.

Обращает внимание суда апелляционной инстанции на то, что состав ст. 291 УК РФ - материальный, то есть должен быть изъят предмет преступного посягательства либо предмет, который послужил средством для совершения преступления. Однако, денежной купюры номиналом 5 000 рублей в ходе предварительного расследования изъято не было. Да и по всей видимости не могло быть изъято, поскольку Б.А.А. под принуждением сотрудников ФСБ обратился в правоохранительные органы только спустя два месяца. Сторона защиты сомневается, что передача Б.А.А. денежных средств ФИО1 вообще происходила в действительности 28 июня 2019 года в какой-либо сумме.

Указывает, что из переговоров между Б.А.А. и Р.А.Х. достаточно ясно слышно о том, что Б.А.А. за что-то благодарит Р.А.Х., при этом Б.А.А. говорит, что будет должен Р.А.Х.. Каких-либо разговоров о том, что ФИО1 намекал либо взял у Б.А.А. денежные средства в какой-либо сумме, нет. Это также подтвердила в ходе допроса в суде специалист Щ., пояснив, что из представленных аудиозаписей телефонных разговоров сделать однозначного вывода о денежных средствах и их передачи от кого-либо кому-либо невозможно.

Адвокат считает, что совокупность доказательств вины ФИО1 в инкриминируемых ему преступлениях является не достаточной, а также сомнительной не позволяющей в должной мере однозначно признать его виновным в совершенном деянии.

Просит приговор отменить, ФИО1 оправдать за недоказанностью в совершении преступления.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционного представления с дополнениями к нему государственного обвинителя Кустова А.Н., апелляционной жалобы адвоката Артемьева А.В., выслушав мнения сторон, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

Вопреки доводам апелляционной жалобы адвоката, вывод суда о виновности осужденного ФИО1 в получении взятки, не превышающей 10000 рублей, и в использовании им, как должностным лицом, своих служебных полномочий вопреки интересам службы, из корыстной заинтересованности, повлекшем существенного нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, соответствует фактическим обстоятельствам, установленным судом первой инстанции. Этот вывод подтверждается совокупностью всесторонне исследованных в судебном заседании доказательств, подробно приведенных в приговоре и признанных судом первой инстанции допустимыми и относимыми к существу рассматриваемого дела.

При этом в соответствии с положениями п. 2 ст. 307 УПК РФ суд привел причины, по которым признал достоверными одни доказательства и отверг другие. Доказательства, принятые судом за основу, добыты и исследованы в соответствии с требованиями УПК РФ, оценены судом по правилам ст. ст. 87, 88 УПК РФ.

Так, ФИО1 в соответствии с приказом начальника УМВД России по Сахалинской области от 25 февраля 2019 года № 215 л/с назначен на должность инспектора (дорожно-патрульной службы) 1 взвода 2 роты отдельного специализированного батальона дорожно-патрульной службы Государственной инспекции безопасности дорожного движения УМВД России по Сахалинской области с 28 февраля 2019 года.

Проанализировав в приговоре и другие, соответствующие нормативные документы, регламентирующие служебную деятельность ФИО1, суд пришел к правильному выводу о том, что в период инкриминируемых преступлений он являлся должностным лицом, осуществляющим функции представителя власти в правоохранительном органе.

В ходе судебного разбирательства на основе исследованных доказательств и их всесторонней оценки достоверно установлено, что 28 июня 2019 года в период времени с 09 часов 28 минут до 09 часов 45 минут ФИО1 при осуществлении надзора за дорожным движением и выявлении нарушения правил дорожного движения со стороны Б.А.А., находившегося за рулем автомобиля, лишенного права на управление транспортным средством, мер по пресечению правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.7 КоАП РФ, не принял, к административной ответственности Б.А.А. за совершение данного административного правонарушения не привлек, получив за это мелкую взятку от Б.А.А. в виде денег в сумме 5000 рублей, и позволил последнему на автомобиле покинуть место преступления. Таким образом, ФИО1, использовал свои служебные полномочия вопреки интересам службы, из корыстной заинтересованности, своим преступным бездействием укрыл от учета и регистрации факт совершения Б.А.А. административного правонарушения, не пресек дальнейшее участие Б.А.А., лишенного права управления транспортным средством, как источника повышенной опасности, в дорожном движении, чем дискредитировал авторитет государственных органов государственной службы в системе провоохранительных органов Российской Федерации, на которую возлагаются задачи по предупреждению и пресечению административных правонарушений.

Вина ФИО1 в вышеуказанных деяниях, установлена материалами уголовного дела и подтверждается приведенными в приговоре доказательствами, а именно:

- показаниями свидетеля Б.А.А., данными в ходе предварительного следствия и подтвердившего их в судебном заседании, из которых следует что за совершение административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.24 КоАП РФ он был лишен права управления транспортными средствами сроком на 12 месяцев, однако 28 июня 2019 года управлял принадлежащим ему автомобилем, и в период времени с 09 часов, двигаясь на участке дороги <адрес> – <адрес>, был остановлен сотрудниками ГИБДД. Так как в связи с лишением права управления транспортным средством водительского удостоверения у него не было, он предоставил страховой полис и свидетельство регистрации транспортного средства. На объяснение Б.А.А. о том, что ему очень необходима машина и ему не нужно, чтобы его привлекали к административной ответственности и отстраняли от управления автомобилем, сотрудник, которому были переданы документы, спросил « ну и какие твои предложения». Б.А.А.сказал. что у него есть 2000 рублей, на что сотрудник покачал головой, продемонстрировав отказ, и направился к своему служебному автомобилю вместе с документами. Б.А.А. позвонил своему знакомому сотруднику ГИБДД, объяснил ему ситуацию и попросил помочь решить проблему, пояснив, что у него есть 5000 рублей, но для этого необходимо съездить домой и взять деньги. Инспектор, которому Б.А.А. предлагал 2000 рублей, переговорив с кем-то по мобильному телефону, вышел из машины и, подойдя к Б.А.А., спросил: «Ну что ты?». На что Б.А.А. ответил, что он готов отдать 5000 рублей, но 3000 рублей у него дома. Сотрудник сказал: «Ну езжай». Б.А.А. съездил домой, взял денежные средства, и на своем же автомобиле вернулся на то место, где его остановили. Припарковав автомобиль, Б.А.А. вышел из него. Инспектор, с которым он договаривался о передаче денег, увидев Б.А.А., сам подошел к его автомобилю. Подойдя, сотрудник попросил открыть капот, сказав, что ему необходимо сверить номер кузова и номер, указанный в страховке и ПТС. Б.А.А. открыл капот, держа денежные средства в кулаке правой руки. В тот момент, когда инспектор начал смотреть под капот Б.А.А. передал ему в руки денежные средства в размере 5000 рублей, одной купюрой. После чего сотрудник вернул Б.А.А. документы от автомобиля, и он уехал. 20 августа Б.А.А. решил добровольно сообщить о даче взятки сотруднику ГИБДД.

- в ходе очной ставки между подозреваемым ФИО1 и Б.А.А., последний подтвердил факт дачи взятки, повторив обстоятельства, при которых это произошло.

- показаниями свидетеля Н.Л.А., на предварительном следствии и в суде, об известных ей обстоятельствах дачи ее супругом Б.А.А. взятки инспектору ДПС, в связи с чем она настаивала на том, чтобы об этом факте супруг сообщил в правоохранительные органы.

- показаниями свидетеля Б.А.С., осуществлявшего патрулирование вместе с инспектором ФИО1, которые по известным ему обстоятельствам не противоречат показаниям свидетеля Б.А.А.

- показаниями свидетелей К.М.С., С.Н.Н., Д.Д.А, Я.Е.А., Г.А.С., несущими в себе информацию, важную для понимания и правильной оценки всех фактических обстоятельств дела и поведенческих аспектов сторон: ФИО1, с позиции соответствия его поведения требованиям к служебному поведению сотрудника ОВД, с учетом его должностного(статусного) положения, и Б.А.А., нарушившего правила ПДД, решившего сообщить правоохранительным органам о даче взятки.

Виновность ФИО1, кроме изложенных, подтверждается и другими доказательствами, содержащимися в материалах уголовного дела, в том числе: аудиозаписями от 28 июня 2019 года с телефонными разговорами между Р.А.Х., ФИО1 и Б.А.А.; протоколом явки с повинной Б.А.А., в которой он сообщил о даче взятки в сумме 5000 рублей сотруднику ГИБДД; протоколом осмотра места происшествия – участка местности где произошла передача денежных средств; нормативными документами, регламентирующими служебную деятельность ФИО1 заключением эксперта К.Е.А., исследовавшего аудиозаписи телефонных переговоров и пришедшего к выводу, что речь в них идет о передаче денежных средств для решения ситуации в которой оказался Б.А.А., с использованием замаскированных содержательных элементов- репрезентантов, являющимися синонимами и входящими в понятие «деньги» и обозначающими «денежные средства»; другими доказательствами, анализ и оценка которых приведены в приговоре.

Исследованные доказательства получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и оценены судом с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности. Оснований ставить под сомнение достоверность доказательств, положенных в основу приговора, не имеется, так как они согласуются между собой и подтверждаются другими добытыми доказательствами.

Судебное следствие проведено с достаточной полнотой и с соблюдением основополагающих принципов уголовного судопроизводства. Суд апелляционной инстанции соглашается с выводами суда первой инстанции о допустимости доказательств исследованных в судебном заседании.

Суд первой инстанции тщательно проверил все показания подсудимого и свидетелей и оценил их в совокупности с другими доказательствами по делу. Как видно из приговора, суд не ограничился только указанием на доказательства, но и дал им надлежащую оценку, мотивировав свои выводы о предпочтении одних доказательств перед другими.

Суд первой инстанции очень внимательно рассмотрел и подробно мотивировал несостоятельность версии подсудимого ФИО1 о том, что он предоставил Б.А.А. возможность съездить домой за водительским удостоверением, которое якобы тот забыл дома, что Б.А.А. и сделал, привезя удостоверение для того, чтобы ФИО1 убедился в его наличии, поэтому под капотом автомобиля происходила не передача взятки, а сверка номеров кузова автомобиля с номером указанном в свидетельстве о регистрации.

Признавая эту версию несостоятельной, суд первой инстанции сослался на следующие доказательства, опровергающие ее, исследованные в судебном заседании: постановление Южно-Сахалинского городского суда от 17 мая 2018 года о лишении Б.А.А. права управления транспортными средствами на 1 год ( т. 1 л.д. 118-121); заявление Б.А.А. от 18 июля 2018 года начальнику ОГИБДД УМВД России по г. Южно-Сахалинску об утрате водительского удостоверения( т. 1 л.д. 160).

Довод апелляционной жалобы адвоката Артемьева А.В. о том, что, поскольку заявление об утрате водительского удостоверения Б.А.А. написал в органы ГИБДД спустя месяц после произошедших событий, то это означает, чтона момент остановки транспортного средства под управлением Б.А.А. 28 июня 2019 года водительское удостоверение находилось либо могло находиться у Б.А.А. при себе, и он предъявил его в тот день ФИО1, и данный факт не опровергнут следствием и судом, является несостоятельным.

Во-первых, потому что в заявлении Б.А.А. от 18 июня 2018 года не содержится пояснений об обстоятельствах и времени утраты водительского удостоверения, а имеется только информация о невозможности сдать водительское удостоверение в орган ГИБДД по причине его утраты.

Во-вторых, сведения, полученные в ходе прослушивания телефонных переговоров между Б.А.А. и Р.А.Х., зафиксированные в протоколе осмотра предметов(документов) от 22 октября 2019 года, подтверждают, что Б.А.А. не имел водительского удостоверения, о чем он сообщил Р.А.Х.28 июня 2019 года (т. 2 л.д. 64-71).

Таким образом, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что Б.А.А. не мог представить водительское удостоверение ФИО1, поскольку на период инкриминируемых ему событий Б.А.А. водительского удостоверения не имел.

Доводы апелляционной жалобы адвоката о том, что явка с повинной была дана Б.А.А. под давлением сотрудников ФСБ, суд апелляционной инстанции находит несостоятельными, поскольку сведения, изложенные в явке с повинной, согласуются с протоколами следственных действий с участием Б.А.А., они исследовались судом и недопустимыми доказательствами не признавались, из перечня доказательств стороны обвинения, не исключались. Согласно протоколу судебного заседания ходатайств о признании недопустимым и исключении из доказательств явки с повинной подсудимым и его адвокатом не заявлялось.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, все доводы о невиновности ФИО1, проверялись судом первой инстанции, результаты проверки отражены в приговоре с указанием мотивов принятых решений. В целом, доводы защитника направлены на переоценку имеющихся доказательств по делу. Суд апелляционной инстанции, проверив доводы, приведенные в апелляционной жалобе, приходит к выводу о том, что они полностью опровергаются изложенными в приговоре доказательствами, которые не содержат существенных противоречий, согласуются между собой и являются достоверными и допустимыми.

Обстоятельства, на которые ссылается защитник в апелляционной жалобе в обоснование невиновности ФИО1, аналогичны по существу доводам, на которых строилась защита в суде первой инстанции, фактически они были предметом проверки судом первой инстанции и отвергнуты за несостоятельностью. Таким образом, доводы апелляционной жалобы не ставят под сомнение выводы, изложенные в приговоре, и не свидетельствуют о невиновности ФИО1 в использовании им своих служебных полномочий вопреки интересам службы из корыстной заинтересованности, и в получении взятки в виде денег в размере, не превышающей 10000 рублей.

Утверждение адвоката Артемьева А.В. о необоснованности отклонения доказательства, - заключения специалиста Щ.О.А., которое было представлено стороной защиты, и ненадлежащей оценке ее показаний, данных в ходе судебного разбирательства, не имеет объективного подтверждения. Суд оценил эти доказательства в соответствии с требованиями ст. ст. 17, 88 УПК РФ, и отклонил с приведением мотивов принятого решения.

Исследовав представленное стороной защиты заключение специалиста, автором которого являлась Щ.О.А., суд правильно усомнился в его процессуальной состоятельности, поскольку исследование ею было проведено на основании материалов, представленных защитником без соблюдения порядка, установленного уголовно-процессуальным законом, специалист в ходе исследования не предупреждался об уголовной ответственности за дачу ложного заключения. Суд обоснованно пришел к выводу о невозможности признания данного заключения специалиста доказательством, порочащим заключение эксперта К.Е.А., от 27 декабря 2019 года, правильно оценив его, как ненадлежащее, не соответствующее признаку допустимости доказательств.

Оснований не согласиться с соответствующими выводами суда первой инстанции у суда апелляционной инстанции не имеется.

Кроме того, с учетом доводов апелляционной жалобы адвоката, оценивая показания Щ.О.А. в суде первой инстанции, суд апелляционной инстанции считает, что не следует игнорировать пределы ее компетентности как специалиста в вопросе восприятия и оценки ситуации, основанной на представленных ей материалах дела, если они были представлены ей объективно и в полном объеме, и факта отражения этой ситуации фигурантами дела в речевой форме.

В суде первой инстанции исследовалось содержание CD- R диска с записью телефонных разговоров между Б.А.А., Р.А.Х., ФИО1

Из содержания фрагмента разговора между Р.А.Х.(Р) и ФИО1 (С) следует:

Р.: Это, да я хотел за него, че там? Я думал, может он там тебе, как на это, так на это символически.

С.: Ну, понятно. 10-й километр нормально будет ему?

Р.: А. ну, 10-й километр, я думаю, ему сложновато скорее всего будет пересечь.

С.: Почему?

Р.: Ну

С.: Там доехать до него вообще …(нецензурная лексика)

Р.: В прошлый раз он говорит: «пятый только», потому что у меня такая же с ним ситуация была.

……….

С.: Ладно. Хорошо, но ты скажи ему (протокол осмотра вещественного доказательства CD- R диска, т.2 л.д.68).

Согласно заключения эксперта К.Е.А., № 739 от 27 декабря 2019 года, в данном речевом контексте слова и выражения « на это», «символически», «10-ый километр», « пятый только» являются контекстуальными синонимами, входят в понятие деньги и обозначают «денежные средства» ( т. 2 л.д.51).

С выводом эксперта согласуются показания свидетеля Б.А.А. и свидетеля Г.А.С., состоящего в должности оперативного сотрудника ОРЧ СВ УМВД России по <адрес>, имеющего практический стаж в органах 18 лет, из них 5 лет в собственной безопасности.

Так, в судебном заседании Г.А.С. пояснил, что «при получении взяток или иных благ материального характера, они (речь идет о сотрудниках правоохранительных органов, причастных к делам о взяточничестве) завуалировано говорят о месте, размере и способе получения взятки. Кто-то говорит о рыбе: три, пять хвостов. В данном случае говорилось о таком понятии, как километр. При прослушивании телефонных переговоров в рамках данного уголовного дела, состоялся диалог между двумя сотрудниками, в том числе, ФИО1, который в ходе разговора употреблял понятие - километр: пятый километр, десятый километр. Из их разговора было понятно, что речь идет о денежный средствах в размере 5 тысяч, 10 тысяч.» ( протокол судебного заседания, т. 3 л.д. 27).

Что касается специалиста Щ.О.А., то из ее пояснений следует, что она неоднократно делала экспертизы по подобным ситуациям, но про километры не встречала ни разу, речь шла о многих вещах, которые действительно читаемы и из них извлекается информация. Из представленных ей на исследование материалов и аудиозаписей она не может утверждать на сто процентов, что речь идет о передаче взятки либо не передаче взятки. По мнению специалиста Щ.О.А. такие тексты не дают достаточной информации, чтобы однозначно утверждать о чем-либо.

Вместе с тем, такие преступления как дача взятки и ее получение, являются максимально латентными, с использованием мер конспирации, позволяющих сохранять в тайне от посторонних совершаемые действия, и вести разговоры в завуалированной форме, дающей неосведомленному лицу минимум информации, позволяющей судить об истинном смысле разговора.

При таких обстоятельствах невозможность специалиста Щ.О.А. проведения лингвистического анализа словесных обозначений, используемых фигурантами дела в контексте рассматриваемой внеязыковой ситуации, которая была представлена ей материалами уголовного дела, на предмет их семантического(смыслового) сходства, суд апелляционной инстанции связывает с объективными причинами: либо отсутствием в практике специалиста такого опыта, либо не предоставлением ей материалов дела, касающихся исследуемой ситуации, в полном объеме. Таким образом, в любом случае пределы компетенции специалиста Щ.О.С. в рассматриваемом вопросе ограничены, ее выводы носят чисто теоретический, схоластический характер, и ее заключение, в отличие от заключения эксперта К.Е.А., не может быть признано достоверным доказательством.

Обстоятельства совершенных преступлений, установленные судом, изложены в приговоре в пределах предъявленного обвинения.Оценив доказательства в совокупности, суд верно квалифицировал действия ФИО1 по ч. 1 ст. 291.2 и ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Как установлено судом, совершение ФИО1 преступления против интересов службы в органах внутренних дел было связано с нарушением требований п.п. 6.7, 6.11. 6.12, 7.3 Административного регламента Министерства внутренних дел Российской Федерации по осуществлению федерального государственного надзора за соблюдением участниками дорожного движения требований законодательства Российской Федерации в области безопасности дорожного движения, п.п. 8.22,8.23,8.32, 8.45 Должностной инструкции, п. 2 ч.1 ст. 27 Федерального закона «О полиции».

В связи с этим суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что совершенные ФИО1 деяния повлекли существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, выразившееся в дискредитации службы в органах внутренних дел, на которую возлагаются задачи по предупреждению и пресечению административных правонарушений.

В соответствии с п. 15. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" ответственность по статье 285 УК РФ наступает также за умышленное неисполнение должностным лицом своих обязанностей в том случае, если подобное бездействие было совершено из корыстной или иной личной заинтересованности, объективно противоречило тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими должностными полномочиями, и повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013 г. N 24 "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях" под незаконными действиями (бездействием), за совершение которых должностное лицо получило взятку (часть 3 статьи 290 УК РФ), следует понимать такие действия (бездействие), которые состоят в неисполнении служебных обязанностей, либо действия, которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать.

В соответствии с п. 22 этого же постановления Пленума ВС РФ совершение должностным лицом за взятку действий (бездействие), образующих самостоятельный состав преступления, не охватывается объективной стороной преступлений, предусмотренных статьей 290 УК РФ. В таких случаях содеянное взяткополучателем подлежит квалификации по совокупности преступлений как получение взятки за незаконные действия по службе и по соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, служебный подлог, фальсификацию доказательств и т.п.

Таким образом, вопреки доводам апелляционной жалобы адвоката Артемьева А.В., квалификация действий осужденного ФИО1 по каждому из преступлений: по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ и ч. 1 ст. 285 УК РФ, соответствует фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, и основана она на правильном применении уголовного закона с учетом разъяснений, содержащихся в пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" и пунктах 6, 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09 июля 2013 г. N 24 "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях".

Наказание ФИО1 за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 291.2 и ч. 1 ст. 285 УК РФ назначено в соответствии с требованиями, установленными ст. 6, ч. 2 ст. 43, ст. 60 УК РФ, с учетом характера и степени тяжести совершенных преступлений, смягчающего наказание обстоятельства – наличия на иждивении малолетнего ребенка, отсутствием отягчающих обстоятельств, данных о личности осужденного, влияния наказания на исправление ФИО1, а также с учетом иных обстоятельств, имеющих значение при разрешении данного вопроса.

При этом суд обоснованно не усмотрел оснований для назначения ФИО1 наказания с применением положений ч. 6 ст. 15, ст. 64 УК РФ, что мотивировал в приговоре.

Так как преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 285 УК РФ относится к категории средней тяжести, а преступление, квалифицированное по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ к категории небольшой тяжести, суд с учетом их характера и степени общественной опасности, личности подсудимого, руководствуясь принципом справедливости наказания, посчитал возможным за преступление средней тяжести назначить ФИО1 наиболее строгое из предусмотренных санкцией статьи наказание в виде лишения свободы, а за преступление небольшой тяжести в виде исправительных работ.

Назначая окончательное наказание по совокупности преступлений, суд применил принцип частичного сложения наказаний, с учетом положения п. «в» ч.1 ст. 71 УК РФ, устанавливающей порядок определения сроков при сложении разных видов наказания.

Исходя из положений ст. 73 УК РФ, суд пришел к мотивированному о возможности исправления ФИО1 без реального отбывания им наказания в виде лишения свободы, назначив ему условное осуждение с возложением определенных обязанностей.

В приговоре суд подробно мотивировал свой вывод о возможности исправления ФИО1 при применении положений ст. 73 УК РФ. Суд апелляционной инстанции находит выводы суда убедительными и оснований для исключения из осуждения ФИО1 указания на применение к нему условного осуждения, и направления его для отбывания наказания в исправительное учреждение, не видит, поскольку назначенное наказание является справедливым, соразмерным содеянному, отвечает целям наказания, установленным ч. 2 ст. 43 УК РФ, оснований считать назначенное наказание чрезмерно мягким не усматривается.

Вместе с тем, приговор подлежит изменению.

Так, в соответствии с обжалуемым приговором ФИО1 признан виновным в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 291.2 УК РФ, которое он совершил 28 июня 2019 года. Согласно положений ч. 2 ст. 15 УК РФ данное преступление относится к категории небольшой тяжести, поскольку санкция указанной статьи предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до одного года. В соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ, лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли два года после совершения преступления небольшой тяжести.

По состоянию на 2 августа 2021 года истек срок привлечения ФИО1 к уголовной ответственности за указанное преступление.

С учетом изложенного, суд апелляционной инстанции полагает необходимым изменить обжалуемое судебное решение и освободить осужденного ФИО1 от наказания, назначенного за совершение преступления, предусмотренного по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ.

В остальном приговор соответствует требованиям ст. 297 УПК РФ, оснований не согласиться с которым не имеется.

С учетом вносимого судом апелляционной инстанции изменения, доводы апелляционного представления государственного обвинителя-помощника прокурора г. Южно-Сахалинск Кустова А.Н. в этой части подлежат удовлетворению.

Руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20,389.28 УПК РФ, судья

ПОСТАНОВИЛ:

Приговор Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 24 мая 2021 года в отношении ФИО1 изменить.

Освободить ФИО1 от назначенного наказания по преступлению, предусмотренному ч. 1 ст. 291.2 УК РФ в связи с истечением сроков давности уголовного преследования на основании п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ.

Считать ФИО1 осужденным по ч. 1 ст. 285 УК РФ к 3 годам 3 месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года 6 месяцев.

В остальном приговор Южно-Сахалинского городского суда Сахалинской области от 24 мая 2021 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, апелляционное представление с дополнением к нему удовлетворить частично, апелляционную жалобу адвоката Артемьева А.В. оставить без удовлетворения.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в кассационном порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в Девятый кассационный суд общей юрисдикции.

Кассационные жалоба, представление, подлежащие рассмотрению в порядке, предусмотренном статьями 401.7 и 401.8 настоящего Кодекса, могут быть поданы через суд первой инстанции в течение шести месяцев со дня вступления в законную силу приговора или иного итогового судебного решения.

Судья Сахалинского областного суда В.И. Лавлинский