Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационному представлению заместителя прокурора Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Горобченко А.В., кассационным жалобам представителей потерпевшего <данные изъяты><данные изъяты> на апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 5 декабря 2022 года в отношении

ВОЛКОВА Владимира Владимировича, родившегося <данные изъяты>, несудимого,

осужденного приговором Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 18 июля 2022 года по ч. 4 ст. 160 УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении изменена на заключение под стражу, взят под стражу в зале суда.

Срок отбывания наказания исчислен со дня вступления приговора в законную силу, с зачетом в него в соответствии с п. «б» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ времени содержания под стражей с 14 января 2019 года по 11 марта 2019 года и с 18 июля 2022 года до дня вступления приговора в законную силу из расчёта один день содержания под стражей за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима; на основании ч. 3.4 ст. 72 УК РФ времени нахождения под домашним арестом с 12 марта 2019 года по 13 мая 2019 года из расчёта два дня нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы.

Взысканы с Волкова В.В. в пользу <данные изъяты> денежные средства в сумме 183 975 154 рублей 74 копеек.

Обращено взыскание на имущество, арестованное на основании постановлений Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры.

Арест, наложенный на имущество, сохранен до исполнения приговора в части гражданского иска в пределах срока исковой давности.

Разрешена судьба вещественных доказательств.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 5 декабря 2022 года приговор Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 18 июля 2022 года в отношении Волкова В.В. отменен, уголовное дело направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе.

Мера пресечения Волкову В.В. изменена с содержания под стражей на подписку о невыезде и надлежащем поведении, Волков В.В. из-под стражи освобожден.

Постановлением судьи Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 27 февраля 2023 года кассационное представление заместителя прокурора Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Горобченко А.В., кассационные жалобы представителей потерпевшего <данные изъяты><данные изъяты> переданы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.

Кассационным определением Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 28 марта 2023 года апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 5 декабря 2022 года отменено, уголовное дело передано на новое судебное рассмотрение в тот же суд второй инстанции в ином составе.

Кассационным определением Верховного Суда Российской Федерации от 8 июня 2023 года кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 28 марта 2023 года отменено, уголовное дело передано на новое кассационное рассмотрение.

Заслушав доклад судьи Чипизубовой О.А., выступления прокурора Кузьминой О.В. и представителей потерпевшего <данные изъяты><данные изъяты> поддержавших доводы кассационных представления и жалоб, адвоката Долженкова В.Н., подсудимого Волкова В.В. и представителей заинтересованных лиц <данные изъяты> Сычевой Е.А., возражавших против их удовлетворения, судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

приговором Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 18 июля 2022 года Волков В.В. признан виновным в растрате денежных средств, принадлежащих <данные изъяты> в общей сумме 183 975 154, 74 рубля, вверенных ему, совершённой с использованием своего служебного положения, группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере.

Судом апелляционной инстанции приговор отменён, уголовное дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд, в ином составе суда.

В кассационном представлении заместитель прокурора Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Горобченко А.В. просит апелляционное определение отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство в суд апелляционной инстанции в ином составе суда. В обоснование указывает, что судом второй инстанции проигнорированы доказательства виновности Волкова В.В., представленные стороной обвинения и положенные в основу приговора; в апелляционном определении доказательства приведены выборочно, в нем не содержится указаний о том, какие именно из приведённых в приговоре доказательств являются противоречивыми и какие выводы суда первой инстанции содержат существенные противоречия, повлиявшие или способные повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности Волкова В.В., на правильность применения в отношении него уголовного закона или на определение меры наказания. Суд апелляционной инстанции, не установив конкретных нарушений требований ст. ст. 87, 88 УПК РФ, которые были допущены судом первой инстанции при оценке доказательств, в апелляционном определении дал им собственную, иную оценку. Кроме того, показания эксперта <данные изъяты> в апелляционном определении изложены лишь в той части, в которой они могут быть расценены как свидетельствующие о зависимости эксперта от одной из сторон по делу. В апелляционном определении не дана оценка финансово-хозяйственной деятельности <данные изъяты> в части аффилированности <данные изъяты> к <данные изъяты>; не содержится выводов о наличии служебной или иной зависимости эксперта <данные изъяты> от сторон и их представителей либо о его заинтересованности в исходе дела. Вопреки выводам суда апелляционной инстанции, заключение специалиста <данные изъяты> № 04/15-01 от 4 июня 2015 года соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, выполнено компетентным специалистом <данные изъяты> по поставленным вопросам и сомнений не вызывает, оснований для признания его недопустимым доказательством не имеется. Судом второй инстанции оставлены без внимания показания самого <данные изъяты> согласно которым на момент проведения исследования он обладал стажем по специальности 14 лет, имеет знания законодательства о страховании, обладает необходимым опытом оказания юридических и финансовых услуг. Приобщённое к материалам уголовного дела стороной защиты лингвистическое исследование специалиста <данные изъяты> сделанное на заключение специалиста <данные изъяты> также не является основанием для признания указанного заключения допустимым доказательством, поскольку специалист в соответствии с ч. 1 ст. 51 УПК РФ не наделён полномочиями по оценке заключений эксперта, это относится к исключительной компетенции суда. Выводы суда апелляционной инстанции относительно недопустимости отчёта № 1/09-14 вызывают сомнения, так как уголовно-процессуальный закон не предусматривает предупреждение об ответственности за дачу заведомо ложных показаний специалистов, а также запрета на проведение исследования в негосударственных учреждениях. Указанный отчет был оценен судом наряду с иными представленными сторонами доказательствами. Обращает внимание на несоответствие действительности выводов суда апелляционной инстанции о том, что доводы апелляционной жалобы о недопустимости заключения экспертов не являлись предметом рассмотрения суда первой инстанции; о нарушении права на защиту, выразившемся в ограничении права на назначение повторной экспертизы, поскольку такие ходатайства были заявлены и разрешены в ходе предварительного и судебного следствия. Помимо показаний эксперта <данные изъяты> а также части экспертизы, выполненной им, поставленных под сомнение судом апелляционной инстанции, в материалах дела имеются иные бесспорные доказательства, свидетельствующие об отсутствии обоснованности заключения сделок перестрахования и подтверждающие выводы эксперта <данные изъяты> (показания свидетелей <данные изъяты><данные изъяты> приказы <данные изъяты> об установлении собственного удержания, переписка между сотрудниками <данные изъяты> отчёты формы № 6, № 2), которые судом апелляционной инстанции необоснованно оставлены без внимания, а показания указанных лиц поставлены под сомнение ввиду того, что они лишь подтверждают выводы эксперта <данные изъяты><данные изъяты> Данный вывод не основан на законе, противоречив, не отвечает положениям ч. 1 ст. 88 УПК РФ. Не соответствует установленным обстоятельствам дела и утверждение суда второй инстанции о необоснованности выводов суда относительно виновности Волкова В.В. ввиду наличия в деле показаний свидетеля <данные изъяты> о том, что ей, как члену Совета директоров <данные изъяты>, было известно о заключении договоров перестрахования с <данные изъяты><данные изъяты> и нареканий данный факт не вызывал, так же как и не усматривалось, по мнению свидетеля, конфликта интересов во взаимосвязи Волкова В.В. с названной страховой компанией. Аффилированность руководителей <данные изъяты><данные изъяты> Волкова В.В. и <данные изъяты> к <данные изъяты> достоверно установлена и не оспаривается стороной защиты. При этом из материалов дела и показаний свидетелей <данные изъяты> следует, что ни Волков В.В., ни <данные изъяты> будучи генеральными директорами, не уведомляли совет директоров о наличии заинтересованности при совершении сделок с <данные изъяты> Факт информированности свидетеля <данные изъяты> не может являться доказательством невиновности Волкова В.В. в растрате имущества <данные изъяты> Показания остальных свидетелей, содержание которых подробно приведено в обвинительном приговоре, признанные судом первой инстанции достоверными и согласующимися с другими доказательствами, в апелляционном определении не раскрыты, изложены выборочно и в той части, в которой они, по мнению судебной коллегии, свидетельствуют об отсутствии в действиях Волкова В.В. состава преступления. При этом суд апелляционной инстанции не дал оценки всем доказательствам в их совокупности, в соответствии с правилами, предусмотренными ст. 87, ч. 1 ст. 88 УПК РФ. Суд второй инстанции также лишь формально, без анализа и всесторонней оценки в апелляционном определении сослался на заключение специалиста № 04/15-01 от 4 июня 2015 года и заключение экспертов № 521, 522/04-1 от 30 апреля 2020 года, которые оценивались судом первой инстанции в приговоре как доказательства, подтверждающие виновность Волкова В.В. в совершении инкриминируемых ему преступлений, сведя всё к доводам об аффилированности эксперта <данные изъяты> и недостаточной компетенции специалиста <данные изъяты><данные изъяты> Таким образом, суд апелляционной инстанции, не соглашаясь с оценкой доказательств, данной судом первой инстанции, не привёл конкретных нарушений уголовно-процессуального закона, фактических данных, которые послужили основанием для отмены приговора. Несогласие суда апелляционной инстанции с выводами, изложенными в приговоре, об оценке исследованных доказательств, а также относительно установленных на их основе фактических обстоятельств дела, не препятствует суду апелляционной инстанции принять законное и обоснованное решение, в том числе самостоятельно оценить материалы дела, влияющие на доказывание обстоятельств в соответствии с требованиями ст. 73 УПК РФ. Необоснованными являются и выводы суда апелляционной инстанции, касающиеся обращения взыскания на арестованное имущество. Обращает внимание, что решения Ханты-Мансийского районного суда, которыми наложены аресты на принадлежащие <данные изъяты> денежные средства и здание, были обжалованы в апелляционном порядке стороной защиты и заинтересованными лицами, и вышестоящим судом оставлены в силе, а доводы апелляционных жалоб отклонены. Вместе с тем судом апелляционной инстанции при наличии указанных им нарушений, несмотря на имеющиеся в силу закона полномочия, решение о снятии арестов со спорного имущества не принято. Вопреки требованиям ч. 4 ст. 389.19 УПК РФ суд апелляционной инстанции, согласившись с доводами апелляционной жалобы об отводе эксперта, недопустимости доказательств, фактически предрешил дальнейшую судьбу по уголовному делу, чем допустил существенное нарушение уголовно-процессуального закона. Кроме того, в описательно-мотивировочной части определения указано о согласии с доводами апелляционного представления, которое фактические не приносилось.

В кассационной жалобе представитель потерпевшего <данные изъяты><данные изъяты> просит апелляционное определение отменить, изменить территориальную подсудность и направить уголовное дело на новое апелляционное рассмотрение в апелляционную инстанцию суда другого субъекта Российской Федерации. В обоснование указывает, что апелляционное определение является незаконным и необоснованным, фактически переписанным с апелляционной жалобы стороны защиты; в его основу положены противоречивые выводы, двоякое толкование норм закона, а также необоснованные выводы о заинтересованности и ненадлежащей квалификации специалистов и экспертов, проводивших исследования в рамках уголовного дела. Более того, доводы о заинтересованности и служебной зависимости эксперта <данные изъяты> от потерпевшей стороны проверялись как на предварительном следствии, так и в судебном заседании и не нашли своего подтверждения. Также судом апелляционной инстанции сделан необоснованный вывод о ненадлежащей квалификации сотрудника <данные изъяты> - специалиста <данные изъяты> не указано, в чём именно это выражено. Кроме того, суд апелляционной инстанции, фактически встав на сторону защиты, указал, что неознакомление потерпевшей стороны с постановлением о назначении экспертизы (№ 3042 от 30 апреля 2019 года) до её проведения не может быть отнесено к существенным нарушениям закона и прав потерпевшей стороны, влекущим признание доказательства недопустимым, тогда как положенное в основу обвинения заключение специалиста № 1/09-14, проведённое аудитором <данные изъяты> до возбуждения уголовного дела, ограничило права обвиняемого и его защитника задавать свои вопросы, заявить отвод эксперту. Указанный вывод суда апелляционной инстанции сделан исключительно в интересах стороны защиты, является двояким толкованием закона. Помимо этого апелляционная инстанция указала, что в ходе предварительного и судебного следствия было ограничено право стороны защиты ходатайствовать о производстве дополнительных либо повторных экспертиз, что не соответствует действительности. Так, в ходе предварительного расследования сторона защиты воспользовалась своим правом и заявила ходатайство о постановке дополнительных вопросов при проведении комплексной бухгалтерско-экономической судебной экспертизы в <данные изъяты> Следователем данное ходатайство удовлетворено частично, ряд вопросов был дополнительно включён в постановление о назначении экспертизы, соответственно, права стороны защиты нарушены не были. Кроме того, комплексная бухгалтерско-экономическая судебная экспертиза от 30 апреля 2020 года №№ 521, 522/04-1 как раз и была назначена следователем в государственном учреждении <данные изъяты> в целях уточнения выводов заключений специалистов и экспертиз, в том числе ввиду наличия ангажированной и нелегитимной комплексной судебной финансово-правовой экспертизы в сфере страхования от 30 апреля 2019 года № 3042, проведённых в негосударственных учреждениях. Отмечает, что судом первой инстанции в приговоре дана надлежащая оценка экспертному заключению № 3042 от 30 апреля 2019 года, как полученному в нарушение требований ст. 198 УПК РФ, и, соответственно, показания эксперта <данные изъяты> по данной экспертизе, данные им в ходе судебного заседания, обоснованно признаны недопустимым доказательством. Суд первой инстанции, проанализировав имеющиеся в материалах дела экспертизы и заключения специалистов, а также допросив в ходе судебного разбирательства экспертов и специалистов, дал оценку всем доказательствам в совокупности с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, указав, что комплексная бухгалтерско-экономическая судебная экспертиза <данные изъяты> от 30 апреля 2020 года №№ 521, 522/04-1 отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ, назначена и проведена для уточнения выводов экспертиз и заключений специалистов, содержит однозначные выводы, свидетельствующие о причинении противоправными действиями Волкова В.В. <данные изъяты> материального ущерба. Проведение дополнительной или повторной экспертизы не требовалось. В этой связи выводы апелляционной инстанции о ненадлежащей оценке доказательств судом первой инстанции не основаны на материалах дела и законе. Кроме того, суд второй инстанции фактически признал недопустимым доказательством комплексную бухгалтерско-экономическую судебную экспертизу <данные изъяты><данные изъяты> от 30 апреля 2020 года №№ 521, 522/04-1 лишь на основании ничем не подкреплённых суждений о зависимости эксперта <данные изъяты> от потерпевшей стороны, а также необоснованно поставил под сомнение показания представителей потерпевшей стороны <данные изъяты><данные изъяты> Указанными ничем не подтверждёнными суждениями суд апелляционной инстанции фактически исключил из обвинения всю доказательственную базу и прямые доказательства - допросы свидетелей, подтверждающие виновность Волкова В.В. в инкриминируемом преступлении. При этом апелляционная инстанция фактически указала о необходимости признания допустимыми доказательствами представленные стороной защиты исследования специалистов, в том числе проведённые в негосударственных организациях. Также суд апелляционной инстанции при отмене приговора указал, что, исходя из показаний свидетеля <данные изъяты> Совету директоров было известно о заключении договоров перестрахования с <данные изъяты> конфликта интересов во взаимосвязи Волкова В.В. с <данные изъяты> не усмотрено, вследствие чего ущерба не имеется. Вместе с тем эти показания сопоставлялись судом первой инстанции с иными доказательствами и полностью опровергнуты показаниями свидетелей <данные изъяты> (ревизор <данные изъяты><данные изъяты> (возглавляла Совет директоров). Показания <данные изъяты><данные изъяты> судом первой инстанции верно оценены критически, поскольку она лично заинтересована в сокрытии противоправной деятельности Волкова В.В., так как в период инкриминируемого преступления являлась председателем Совета директоров <данные изъяты> и в силу своих служебных полномочий по контролю за эффективной хозяйственной деятельностью подведомственного ей государственного учреждения должна была своевременно выявить и пресечь длящееся годами многомиллионное хищение, чего сделано не было. Это обстоятельство подтверждено имеющимся в материалах уголовного дела представлением следователя в адрес Губернатора Ханты-Мансийского автономного округа - Югры о принятии мер по устранению нарушений закона, способствовавших совершению преступления, в связи с ненадлежащим исполнением обязанностей представителей правительства Ханты-Мансийского автономного округа - Югры в Совете директоров <данные изъяты> При этом суд апелляционной инстанции не принял во внимание показания в судебном заседании первого заместителя Губернатора Ханты-Мансийского автономного округа - Югры <данные изъяты> курирующего финансовый и экономический блок, изобличившего Волкова В.В. и подтвердившего факт причинения <данные изъяты> многомиллионного ущерба.

В кассационной жалобе представитель потерпевшего <данные изъяты> - адвокат Костечко С.Н. также просит апелляционное определение отменить, изменить территориальную подсудность и направить дело на новое апелляционное рассмотрение в апелляционную инстанцию суда другого субъекта Российской Федерации. В обоснование, помимо доводов, аналогичных изложенным в кассационном представлении и кассационной жалобе <данные изъяты> указывает, что суд второй инстанции, подвергая критике доказательства стороны обвинения, полностью проигнорировал такие же факты и обстоятельства, имеющиеся в доказательствах, представленных стороной защиты. В этой связи дает собственную оценку этим доказательствам. Считает, что суд апелляционной инстанции незаконно указал на наличие оснований для отвода эксперта <данные изъяты> поскольку он находится в зависимости от потерпевшей стороны, т.к. <данные изъяты> где он является генеральным директором, ранее оказывало услуги <данные изъяты> - дочерней компании <данные изъяты> Однако это не соответствует действительности, т.к. в деле нет ни одного доказательства, свидетельствующего о каком-либо административно-властном подчинении, служебной или иной зависимости между <данные изъяты> его руководителями и менеджерами с <данные изъяты> либо потерпевшей стороной по настоящему уголовному делу. Более того, привлечение эксперта <данные изъяты> к даче заключения по настоящему уголовному делу не было инициировано потерпевшей стороной, процессуальное решение принималось следователем самостоятельно без каких-либо ходатайств со стороны участников уголовного судопроизводства. Обвиняемые и их защитники были ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы, и им разъяснены предусмотренные ст. 198 УПК РФ права. Экспертиза, в проведении которой участвовал <данные изъяты> является комплексной, вместе с ним исследования проводил другой эксперт, который подтвердил сделанные <данные изъяты> выводы, при проведении исследования применившим методику «Монте-Карло», которой более 70 лет, она является одним из основных инструментов финансовых аналитиков для оценки фундаментальной стоимости компаний и вычисления чистой приведённой стоимости инвестиционных проектов. Указывая на наличие обоснованных сомнений в квалификации специалиста <данные изъяты> и подвергая сомнению данное им заключение от 4 июня 2015 года № 04/15-01 (том 38, л.д. 145-183), суд апелляционной инстанции не привёл никаких конкретных фактов, не указал, какие именно выводы специалиста не обоснованы, каким доказательствам по делу они противоречат, кроме того, что специалист работает в <данные изъяты> которое ранее по заданию потерпевшей стороны проводило оценку объективности и обоснованности заключения <данные изъяты><данные изъяты> договоров перестрахования, правильности и обоснованности взаимных расчётов. Однако суд апелляционной инстанции без какой-либо проверки, дублируя в апелляционном определении доводы апелляционной жалобы, повторил ошибку стороны защиты, которая путает понятия «эксперт», «специалист», «заключение эксперта» и «заключение специалиста», а потому дал неверную оценку их процессуальному статусу. Заключение специалиста <данные изъяты> согласуется в основном и в существенных деталях с другими доказательствами по делу, дано незаинтересованным лицом, обладающим специальными познаниями и значительным стажем финансово-правовой деятельности. Наличие у специалиста соответствующего образования, специальных познаний в области финансово-правовой деятельности и стажа работы в указанной сфере подтверждено имеющимися в уголовном деле документами. Сделанный в апелляционном определении вывод о том, что вывод суда первой инстанции о фиктивности договоров перестрахования сделан без оценки всей совокупности доказательств и, в частности, показаний свидетеля <данные изъяты> также противоречит материалам дела: оценка правомерности или противоправности действий лица относится к компетенции суда, а потому частное мнение лица не может свидетельствовать о невиновности подсудимого, материалами дела доказано, что факультативно-облигаторный договор перестрахования приоритета был заключён <данные изъяты> только с <данные изъяты> подобные договоры больше ни с кем не заключались. Считает, что правоотношения между <данные изъяты> являлись способом вывода денежных средств; доказательствами по делу установлено, что финансовое состояние <данные изъяты> позволяло в период с 2005 по 2011 год не перестраховывать собственное удержание (приоритет). Волков В.В. и <данные изъяты> в своих показаниях подтвердили, что размер перестраховочной премии рассчитывался ими без привязки к прямым договорам страхования и заложенной в договоре страхования пропорции, а рассчитывался путём прибавления определённой суммы к сумме убытков, начисленных для <данные изъяты> то есть договоры перестрахования заключались лишь для прикрытия незаконной деятельности Волкова В.В. по выводу принадлежащих потерпевшей стороне денежных средств. Ущерб и виновность Волкова В.В. подтверждены письменными доказательствами, показаниями допрошенных свидетелей. Принятие апелляционным судом показаний <данные изъяты> в качестве оснований к отмене обвинительного приговора явно свидетельствует о незаконном вмешательстве органов исполнительной власти Ханты-Мансийского автономного округа - Югры в отправление правосудия при рассмотрении настоящего уголовного дела в суде апелляционной инстанции. Указанные обстоятельства являются основанием для отвода всему составу суда Ханты-Мансийского автономного округа - Югры, что делает невозможным участие судей при повторном рассмотрении настоящего уголовного дела при его направлении на новое апелляционное рассмотрение.

От адвоката Долженкова В.Н., представителя заинтересованного лица Ильченко С.Н. поступили возражения, в которых они указывают на несостоятельность доводов кассационных представления и жалоб, просят оставить их без удовлетворения, а апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 5 декабря 2022 года - без изменения.

Проверив уголовное дело, обсудив доводы кассационных представления и жалоб, выслушав мнения участников судебного разбирательства, судебная коллегия приходит к следующему.

В соответствии с ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются не любые нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, а только существенные и повлиявшие на исход дела.

Таких нарушений относительно принятого судом апелляционной инстанции решения об отмене приговора Ханты-Мансийского районного суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 18 июля 2022 года в отношении Волкова В.В. с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство суд кассационной инстанции не усматривает, исходя из следующего.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Приговор признается таковым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального кодекса и основан на правильном применении уголовного закона.

В силу ст. 15 УПК РФ функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга; суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороны защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

При этом, исходя из требований УПК РФ, именно суд первой инстанции обязан надлежаще, всестороннее и объективно проверить все доказательства, представленные сторонами и исследованные в судебном заседании, дать им надлежащую оценку.

В соответствии со ст.ст. 87, 88 УПК РФ проверка доказательств производится судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство. При этом каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относительности, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

По смыслу закона при постановлении приговора должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам. Суд должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие отвергнуты.

Таким образом, доказательства могут быть положены в основу выводов суда о виновности подсудимого лишь после их проверки и оценки по правилам, установленным ст.ст. 87, 88 УПК РФ.

Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

Согласно ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана, т.е. должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены.

Суд не вправе уклоняться от оценки и проверки доводов, приводимых в защиту обвиняемого.

Эти и другие требования УПК РФ судом первой инстанции нарушены, на что верно указано в апелляционном определении.

Так, приговором признано установленным, что Волков В.В. в период с 01.01.2005 по 16.05.2010 лично, являясь генеральным директором <данные изъяты>, основными видами деятельности которой является личное страхование, имущественное страхование, страхование ответственности, а также перестрахование, а в период с 17.05.2010 по 10.01.2012 - посредством <данные изъяты> (уголовное дело в отношении которого прекращено в связи с истечением срока давности), действуя на основании преступного умысла о растрате вверенных им денежных средств указанной компании в пользу подконтрольного Волкову В.В. <данные изъяты> по предварительному сговору с <данные изъяты> против воли собственника и вопреки законным интересам <данные изъяты> используя свое служебное положение, растратил 183 975 154, 74 рубля.

Хищение осуществлялось путем безвозмездного перечисления денежных средств с расчетных счетов указанной страховой компании на расчетные счета <данные изъяты> под видом перестраховочных премий по договорам собственного удержания (приоритета), осознавая, что финансовое состояние <данные изъяты> за период с 2005 по 2011 год позволяло не перестраховывать собственное удержание (приоритет), являющееся экономически обоснованной суммой, в пределах которой страховая компания оставляет (удерживает) на своей ответственности определенную долю страховых рисков, передавая в перестрахование суммы, превышающие этот уровень.

При этом Волков В.В. ежегодно поручал <данные изъяты> организовывать через подчиненных сотрудников департамента перестрахования <данные изъяты> заключение с <данные изъяты> договоров факультативно-облигаторного перестрахования собственного удержания (приоритета) <данные изъяты> обеспечив при этом для <данные изъяты> ежегодное положительное сальдо в виде разницы между полученными перестраховочными премиями и понесенными убытками в заранее оговоренных размерах от 10 до 52 миллионов рублей путем необоснованного завышения размера перестраховочных премий по указанным договорам, что последний и делал, давая соответствующие распоряжения подчиненным сотрудникам <данные изъяты>

В результате этого в период с 29.04.2005 по 09.02.2011 между страховой компанией <данные изъяты> через <данные изъяты> в 2005, 2006, 2007, 2008, 2009 и 2010 годах были заключены договоры перестрахования (кавер-ноты), согласно которым <данные изъяты> за обусловленную плату (перестраховочную премию) приняло на себя обязательство возместить <данные изъяты> пропорционально от 20 до 36 % расходов, подпадающих под ее приоритет и возникших в результате осуществления ею страховой выплаты по договорам страхования, заключенным <данные изъяты> и выборочно переданным в перестрахование в соответствующий период.

При этом сотрудники департамента перестрахования на основании распоряжений <данные изъяты> о том, что суммарный ежегодный размер перестраховочной премии, подлежащей перечислению в пользу <данные изъяты> по указанным договорам перестрахования, всегда должен превышать размер убытков, которые понесет <данные изъяты> по договорам перестрахования на суммы от 10 до 52 миллионов рублей по итогам каждого календарного года: <данные изъяты> – в период с 29.04.2005 по 02.12.2017 и <данные изъяты> которому передавались указания через <данные изъяты> – в период с 03.12.2007 по 10.01.2012, производили расчет указанной выше перестраховочной премии путем прибавления к сумме, которая рассчитывалась в качестве доли <данные изъяты> в убытках <данные изъяты> по договорам страхования по итогам каждого календарного года, суммы денежных средств, установленной Волковым В.В. безотносительно условий заключенных договоров перестрахования.

Таким образом, размер фактически полученных <данные изъяты> от <данные изъяты><данные изъяты> денежных средств был всегда больше понесенных расходов по указанным договорам перестрахования на определенную Волковым В.В. по итогам каждого года сумму, в связи с чем заключенные договоры являлись фиктивными, так как при любых обстоятельствах, вне зависимости от наступления страховых случаев, при условии выполнения указаний о необоснованном расчете перестраховочных премий, приносили <данные изъяты><данные изъяты> только материальный ущерб, то есть являлись формой растраты.

Начисленная и оплаченная доля <данные изъяты> в убытках <данные изъяты><данные изъяты> по указанным договорам перестрахования составила 236 350 928,90 рубля, а рассчитанная в соответствии с указаниями Волкова перестраховочная премия – 420 325 183, 64 рубля.

После осуществления <данные изъяты> соответствующих расчетов перестраховочной премии для <данные изъяты> и поступления в <данные изъяты> сформированных на их основании расчетов дебет-нот и счетов на оплату Волков В.В. лично в период с 29.04.2005 по 16.05.2010, а в период с 17.05.2010 по 10.01.2012 - посредством <данные изъяты> с целью незаконного обогащения <данные изъяты> систематически согласовывал платежные поручения, реестры платежей и распоряжения на перечисление денежных средств на расчетные счета <данные изъяты> для последующего перечисления <данные изъяты> в качестве перестраховочных премий по указанным договорам перестрахования, в результате чего в период с 29.04.2005 по 10.01.2012 денежные средства <данные изъяты> в общей сумме 183 975 154, 74 рубля, включающей брокерское вознаграждение в сумме 10 482 087, 44 рубля, были растрачены.

Указанные действия Волкова В.В. квалифицированы судом первой инстанции по ч. 4 ст. 160 УК РФ – как растрата, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере.

Волков В.В. вину в совершении инкриминируемого преступления не признал.

В ходе судебного следствия он и его защитник настаивали, что при заключении договоров перестрахования с <данные изъяты> Волков В.В. не имел никакого корыстного умысла. Напротив, действовал исключительно в интересах <данные изъяты>, все договоры носили возмездный характер и были полностью исполнены (в отличие от многих других контрагентов <данные изъяты> не являлись фиктивными, а в 2006 году <данные изъяты> вообще выплатило больше, чем получило от <данные изъяты>. Эти договоры, как и десятки иных аналогичных договоров, заключенных в этот же период с иными страховыми организациями, являлись общепринятым механизмом подстраховки собственной ответственности <данные изъяты>, гарантией выполнения обязательств перед клиентами, способом защиты собственного капитала. Заключение договоров перестрахования имущества стоимостью, не превышающей 500 000 долларов (под которые попадали самые уязвимые объекты с точки зрения страхового риска, в том числе ветхий деревянный жилой фонд), именно с <данные изъяты> являлось вынужденным, поскольку иные компании, занимающиеся перестрахованием, в том числе иностранные, на такие условия не соглашались и отказывались. Более того, <данные изъяты><данные изъяты> в то время по оборотам было на несколько порядков выше, чем <данные изъяты> в силу ранее занимаемой в <данные изъяты> должности Волков В.В. знал его финансовое положение и мог адекватно оценивать его возможности отвечать по обязательствам. Договоры перестрахования были экономически обоснованными, а факультативно-облигаторная форма была избрана именно из-за невозможности составить точные перечни объектов страхования из-за их огромного количества; понятия «приоритет» и «собственное удержание» в этих договорах различны, в то время как в предъявленном обвинении они значатся как идентичные. Также они обращали внимание на отсутствие законодательного запрета на перестрахование приоритета страховой организации; на то, что Волков В.В. не скрывал факт своей «аффилированности» <данные изъяты> от учредителей <данные изъяты> никаких указаний <данные изъяты> или <данные изъяты> относительно того, чтобы размер перестраховочной премии, подлежащей перечислению в пользу <данные изъяты> по указанным договорам перестрахования, всегда должен превышать размер убытков, которые понесет <данные изъяты> по договорам перестрахования, он не давал.

Эти и другие существенные показания Волкова В.В., влияющие на исход дела, полностью согласовывались с аналогичными показаниями <данные изъяты> который хоть и согласился на прекращение уголовного дела в отношении него в связи с истечением срока давности, тем не менее, вину не признал, дал подробные показания, свидетельствующие об отсутствии в их с Волковым В.В. действиях состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК РФ.

В подтверждение правдивости их показаний сторона защиты обращала внимание суда на заключения экспертов от 26.02.2015 и 30.04.2019., данные по итогам исследований, проведенных еще в ходе предварительного следствия, по назначению следователя; на ответ Центрального банка России на запрос следователя; на заключения и показания специалистов – <данные изъяты><данные изъяты> показания экспертов <данные изъяты> а также ссылалась на требования законодательства, действующие в исследуемый период времени, показания свидетелей <данные изъяты> а также самого <данные изъяты> данные суду и на следствии, но не приведенные в приговоре, и другие доказательства.

Из содержания приговора следует, что никаких конкретных выводов, опровергающих эти доводы стороны защиты, суд не привел, а в качестве прямых доказательств виновности Волкова В.В. изложил в приговоре показания:

представителя потерпевшего <данные изъяты> который, сославшись на изучение внутренних документов <данные изъяты> сведения, сообщенные некими сотрудниками Департамента перестрахования <данные изъяты> а также <данные изъяты> сообщил о выявлении факта заключения многочисленных договоров с <данные изъяты> с которой были аффилированы Волков В.В. и <данные изъяты> Также из этих сведений усматривались хищения по договорам перестрахования, заключенным не в интересах <данные изъяты> По пояснениям <данные изъяты> эти взаимоотношения с <данные изъяты> осуществлялись по указаниям Волкова В.В. и <данные изъяты> с целью прямого вывода денежных средств, ежегодно он получал указания от своих руководителей <данные изъяты> которые получали, в свою очередь, указания от Волкова В.В. и <данные изъяты> об обеспечении положительного сальдо в пользу <данные изъяты> что каждый год составляло около 20 000 рублей. Также <данные изъяты> сообщил, что, по его мнению, экономической целесообразности в этом не было, поскольку своих собственных средств для покрытия рисков у <данные изъяты> было достаточно, в связи с чем перестрахование не требовалось;

свидетеля <данные изъяты> (которая только с 2013 года вошла в состав Совета директоров <данные изъяты> в последующем стала председателем и до мая-июня 2018 года была членом Совета директоров), в ходе следствия сообщившей, что по результатам проверки выявлена аффилированность <данные изъяты> а также, что Волков В.В. и <данные изъяты> перестраховывали в этом <данные изъяты> свой приоритет, что было экономически нецелесообразно для <данные изъяты> так как действующая на тот момент облигаторная защита страхового портфеля была достаточна для управления страховыми рисками, дополнительное перестрахование части приоритета означало отказ <данные изъяты><данные изъяты> от части своего дохода либо прибыли. Также настаивала, что в исследованный период времени основная часть страхового портфеля <данные изъяты> состояла из договоров, заключенных с Правительством ХМАО по страхованию государственного имущества. Данные договоры были заключены на очень выгодных условиях, поскольку страховались наименее убыточные объекты, по которым была высокая страховая премия, страховые случаи происходили редко, а сумма страхового возмещения по ним – низкая. Кроме того, собственные средства <данные изъяты> позволяли оставлять риски, попадающие под свой приоритет, на 100 %;

свидетеля <данные изъяты> – с сентября 2012 года по апрель 2021 года занимавшего должность генерального директора <данные изъяты><данные изъяты> согласно которым после того, как он возглавил эту компанию, по поручению акционеров был проведена аудиторская проверка и выявлен факт перестрахования приоритета небольшой компанией <данные изъяты> что являлось экономически нецелесообразным и рациональных причин перестрахования не имелось, поскольку передавалось в перестрахование низкорискованное имущество. По сути, перестрахование приоритета являлось передачей выгодной части бизнеса третьему лицу и <данные изъяты> однако экономического смысла это делать не было, своих финансовых средств хватало, чтобы покрыть страховые риски;

свидетеля <данные изъяты> - ранее занимавшего в <данные изъяты> должность заместителя директора Департамента перестрахования, согласно которым в исследуемый период времени договоры по перестрахованию приоритета заключались только с <данные изъяты> т.е. часть убытков оставалась за <данные изъяты> часть ответственности передавалась в <данные изъяты> что являлось экономически нецелесообразным. Договор перестрахования был безубыточным, т.е. имел минимальные риски. В 2011 году <данные изъяты> указал ему об обеспечении прибыли <данные изъяты> по итогам года в размере 20 000 000 рублей, в связи с чем формировались убытки, составлялись счета, чтобы премия обеспечивала указанную сумму. В ходе очной ставки со свидетелем <данные изъяты> сообщил, что наличие возможности не перестраховывать собственное удержание – это его субъективное мнение;

свидетеля <данные изъяты><данные изъяты> указавшего, что, по его мнению, перестрахование лимита собственного удержания у <данные изъяты> не имело никакого экономического смысла.

Достоверность и допустимость этих показаний должны были быть подвергнуты тщательной проверке в ходе судебного разбирательства, в том числе путем сопоставления с другими доказательствами, выяснения причин противоречий между ними, а также наличия или отсутствия оснований для оговора Волкова В.В. и заинтересованности в его незаконном осуждении.

От выполнения этих и других требований УПК РФ суд первой инстанции уклонился.

Так, суд не дал какой-либо оценки наличию существенных противоречий между показаниями <данные изъяты> который в ходе очной ставки с последним, а также в судебном заседании опровергал показания <данные изъяты> настаивая, что никаких указаний относительно взаимодействия с <данные изъяты> от Волкова В.В. и <данные изъяты> не поступало, указаний о необходимости положительного сальдо <данные изъяты> и завышения суммы страховых премий он Немерещенко О.В. не давал. При этом предложение перестрахования приоритета ежегодно рассылалось всему рынку, а не только <данные изъяты>

Кроме того, вопреки показаниям <данные изъяты><данные изъяты> о выборочном перестраховании только безубыточных и наименее подверженных риску объектов, <данные изъяты> сообщал в судебном заседании, что в перестрахование <данные изъяты> передавались все застрахованные объекты имущественного страхования, строительно-монтажные, спецтехника, так называемый имущественный комплекс договоров. При этом перестрахование 20 % приоритета не означает отказ от прибыли для компании 20 %.

О перестраховании всего государственного и муниципального имущества, находящегося в реестре государственной и муниципальной собственности, сообщали в судебном заседании и иные свидетели, в том числе <данные изъяты> работающая в <данные изъяты>

Кроме того, в ходе очной ставки с <данные изъяты> также указывал, что размер приоритета зависел от условий иностранных компаний, которые не соглашались заключать договоры перестрахования с приоритетом ниже 500 000 долларов. Соответственно, <данные изъяты> была вынуждена принять такие условия, однако указанная сумма была слишком велика для нее, поэтому руководство приняло решение дополнительно перестраховать приоритет.

При допросе в качестве свидетеля 22 октября 2019 года <данные изъяты> относительно обстоятельств, при которых заключались договоры перестрахования между <данные изъяты> рассказал, что это произошло из-за того, что надежные иностранные перестраховочные компании требовали по облигаторному договору исходящего перестрахования сумму приоритета не менее 15 000 000 рублей, которую экономически <данные изъяты><данные изъяты> установить не могла. С учетом позиции Совета директоров было принято решение о перестраховании указанного приоритета путем заключения факультативно-облигаторного договора, которым занимался он, изучив рынок и проведя переговоры в разных страховых компаниях, по результатам чего единственной компанией, согласившейся на заключение такого договора, стала <данные изъяты> Волков В.В. и <данные изъяты> в процессе выбора перестраховщика никакого участия не принимали и о каких-либо особых договоренностях с руководством этого <данные изъяты> не говорили. Данная компания обладала соответствующими лицензиями и была крупнее <данные изъяты> На вопрос следователя о том, давал ли он указания <данные изъяты> о том, чтобы по результатам календарного года положительное сальдо составляло не менее той или иной суммы, например 20 000 000 рублей, ответил, что прибыль <данные изъяты> невозможно было предусмотреть заранее, т.к. невозможно предугадать наступление всех страховых случаев. Единственное, что ему говорилось <данные изъяты> и он доводил это до <данные изъяты><данные изъяты> – то, что они должны максимально исчерпать бюджет, заложенный на перестрахование, чтобы в следующем году Совет директоров этот бюджет не урезал, что можно было сделать только путем увеличения количества переданных в перестрахование объектов. Других указаний <данные изъяты> он не давал (т. 50 л.д. 136-141).

Между тем эти показания <данные изъяты> вообще в приговоре не приведены, несмотря на их исследование в судебном заседании, и никакой оценки не получили, в том числе недостоверными не признаны.

Показания, данные им в ходе предварительного следствия, в приговоре изложены лишь выборочно, в той части, в которой ими подтверждается версия стороны обвинения, что само по себе ставит под сомнение объективность суда первой инстанции.

Более того, как видно из протокола судебного заседания, подробные аргументы стороны защиты о наличии у <данные изъяты> и свидетелей обвинения <данные изъяты> оснований для оговора Волкова В.В. судом первой инстанции не проверены.

Показания свидетелей <данные изъяты> представителя потерпевшего Шовканова Д.А. о том, что у <данные изъяты> имелись свои финансовые средства, чтобы покрыть страховые риски, без ссылок на какие-либо документы и расчеты (в связи с чем суд апелляционной инстанции обоснованно указал на их субъективность), не согласуются с показаниями специалиста <данные изъяты> (имеющего квалификационные аттестаты ЦАЛАК Минфина РФ в области общего аудита и аудита страховщиков, высшее юридическое и экономическое образование, стаж работы по экономической специальности и стаж экспертной работы более 20 лет), предупрежденного судом об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ, согласно которым анализ бухгалтерского баланса <данные изъяты> а также ее отчета о прибылях и убытках прямо свидетельствует о том, что за период с 2005 по 2011 год выплаты по договорам страхования превышали собственные средства указанной страховой компании. В обоснование специалист сослался на конкретные данные из этих документов, достоверность которых под сомнение никем не поставлена, в ходе судебного следствия они исследованы. В частности, согласно расчетам специалиста из них следует, что сумма собственных средств <данные изъяты> в 2005 году составляла 1 млрд 237 млн 348 тыс. рублей, а суммы выплат по всем договорам страхования за этот же год – 1 млрд 416 млн 85 тыс. рублей, аналогичным образом ситуация складывалась и в период с 2006 по 2011 год с приведением конкретных расчетов.

Объективные причины и основания, по которым <данные изъяты> может быть заинтересован в исходе дела, в приговоре не приведены, а произведенные им расчеты, как и заключения, а также показания иных специалистов, на которые ссылалась сторона защиты, отвергнуты судом первой инстанции не потому, что они являются недостоверными или неправильными, а потому, что «мнение специалистов может быть использовано сторонами для обоснования проведения тех или иных следственных действий, истребования документов и назначения дополнительной или повторной судебных экспертиз, что в данном случае не требуется».

При этом суд оставил без внимания требования ст. 58 УК РФ, согласно которым специалист может привлекаться еще и для разъяснения сторонам, а также суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, что по данному уголовному делу, безусловно, требовалось в связи с особенностями инкриминированного Волкову В.В. преступления в сфере страхования.

Кроме того, суд указал на то, что специалисты выполняли исследования на основании только адвокатских запросов и по представленным защитникам документам, то есть в отсутствие полного пакета документов, необходимых для проведения экспертизы.

Между тем заключение специалиста <данные изъяты> и его показания, представленные стороной обвинения, по этим же основаниям суд не отверг (несмотря на то, что исследование он также проводил «в отсутствие полного пакета документов»), а привел иные критерии их допустимости.

К тому же, как видно из протокола судебного заседания, в судебном заседании надлежащим образом не проверено и достоверно не установлено, что отсутствие у специалистов, на чьи заключения ссылалась сторона защиты, каких-либо иных документов, помимо тех, которые ими исследовались, повлияло или могло повлиять на ответы, данные ими на поставленные вопросы.

Многочисленные доводы стороны защиты о том, что <данные изъяты> вообще не обладает специальными познаниями, необходимыми для дачи заключения по поставленным перед ним вопросам; собственного исследования не проводил, фактически скопировал отчет, ранее составленный <данные изъяты> по заказу заинтересованного в исходе дела <данные изъяты> никакой оценки суда первой инстанции не получили, что имело существенное значение, поскольку содержание данного им заключения свидетельствует о том, что фактически им производились финансовые расчеты и приведены суждения относительно экономической (а не правовой) нецелесообразности договоров перестрахования. Между тем, требуется ли для этого экономическое образование, судом не выяснено и не установлено.

В этой связи, отменяя приговор, суд апелляционной инстанции верно обратил на данное обстоятельство внимание, указав на то, что <данные изъяты> имеет лишь юридическое образование.

Заключение экспертов № 3042 от 30 апреля 2019 года (т. 40 л.д. 66-130) (данное по итогам комплексной судебной финансово-правовой экспертизы в сфере страхования, назначенной СУ СК РФ по ХМАО-Югры, проведенной лицами, имеющими юридическое и экономическое образование, стаж работы экспертами от 12 до 20 лет, свидетельства, подтверждающие прохождение курсов повышения квалификации в области страхования, в том числе эксперта Торгово-промышленной палаты РФ <данные изъяты> проанализировавшими все представленные следствием документы, касающиеся деятельности <данные изъяты> и пришедшими к выводу о том, что размеры фактически выплаченной <данные изъяты> перестраховочных премий по договорам перестрахования в пользу <данные изъяты> являются экономически обоснованными, рыночными и не содержат для <данные изъяты> заведомо невыгодных условий, ущерб в результате заключения договоров страхования <данные изъяты> не причинен) суд признал недопустимым доказательством, исходя лишь из того, что оно получено без ознакомления потерпевшей стороны с постановлением о ее назначении.

На этом же основании отвергнуты судом первой инстанции и показания эксперта <данные изъяты> данные им в судебном заседании.

Однако такие выводы полностью противоречат требованиям УПК РФ, которые, как верно указано в апелляционном определении, не предусматривают такого основания для признания каких-либо доказательств недопустимыми.

Опровергая доводы стороны защиты о заинтересованности эксперта <данные изъяты> (самостоятельно изъявившего желание участвовать при проведении экспертизы), чьи выводы положены в основу обвинительного приговора, суд в приговоре сослался лишь на тот факт, что его заинтересованность проверялась следствием, каких-либо оснований, предусмотренных ст. 70 УК РФ, выявлено не было. Тем самым суд первой инстанции устранился от собственной проверки и оценки данного обстоятельства, чем допустил существенное нарушение требований УПК РФ и фактически встал на сторону обвинения.

При этом, так же как и специалисты, на выводы которых ссылалась сторона защиты, указанный эксперт исходил не из всего «пакета документов» относительно деятельности страховых организаций, а лишь некоторой части из них, определенной по собственному усмотрению, что не помешало суду первой инстанции признать данное им заключение допустимым и достоверным доказательством.

Доводы стороны защиты, приводимые в ходе судебного разбирательства, о том, что при составлении этого заключения эксперт <данные изъяты> не учитывал ряд важных сведений и данных, не имевшихся в его распоряжении, не рассчитал совокупный объем страховых обязательств по всему портфелю страховых рисков, застрахованных <данные изъяты> не рассчитал объем активов, который страховая компания имела возможность направлять на осуществление страховых выплат, а также о существенных недостатках избранного этим экспертом метода для проведения исследования, о том, что он не владеет достаточными познаниями и специальной терминологией, связанной со страхованием, судом также не только не оценены, но и, как видно из протокола судебного заседания, не проверены.

К тому же в приговоре суд сослался только на выводы эксперта <данные изъяты> согласно которым собственных средств <данные изъяты> достаточно для урегулирования убытков собственными силами, оставив без внимания, что из описательно-мотивировочной части данного им заключения, без наличия специальных познаний фактически не представляется возможным проверить их обоснованность и достоверность. Указанный вывод основан не на конкретных данных, а на предположениях, в силу использования экспертом метода «Монте-Карло» с реализацией 50 000 сценариев со случайными параметрами.

Ходатайство стороны защиты о назначении повторной экспертизы, действительно, рассмотрено судом первой инстанции, однако содержание постановления, вынесенного по итогам его рассмотрения, свидетельствует о том, что это сделано формально, доводы о необходимости ее проведения отвергнуты без надлежащего обоснования, соответствующего требованиям УПК РФ.

В этой связи представляется обоснованной ссылка суда второй инстанции в апелляционном определении на то, что УПК РФ не предполагает ограничение права стороны защиты при недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при наличии сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличии противоречий в выводах экспертов на ходатайство и проведение повторной экспертизы. Произвольный отказ в удовлетворении заявленного ходатайства об этом, если обстоятельства, об установлении которых просит сторона, имеют значение для разрешения уголовного дела, не допускается.

Иные многочисленные доказательства, представленные стороной защиты и свидетельствующие о невиновности Волкова В.В., суд первой инстанции также отверг, фактически сославшись лишь на то, что они опровергаются доказательствами стороны обвинения.

Однако такой подход к оценке доказательств, избранный судом, в данном деле не может быть признан обоснованным и отвечающим правилам ст. 88 УПК РФ, поскольку аналогичный принцип оценки доказательств (в том числе с точки зрения заинтересованности лиц) мог быть применен и к доказательствам стороны защиты.

В приговоре не приведено надлежащих мотивов, причин и оснований, почему доказательства обвинения опровергают доказательства защиты, а не наоборот.

Вопреки требованиям ст. ст. 87, 88, 307 УПК РФ, отвергая доводы осужденного, суд исходил лишь из части исследованных доказательств, не дав оценку и не сопоставив их с теми, которые согласуются с позицией стороны защиты, имеются в протоколе судебного заседания и материалах уголовного дела, но не отражены в приговоре.

Помимо этого, согласно требованиям УПК РФ, разъясненным в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре», суд в описательно-мотивировочной части приговора не вправе ограничиться перечислением доказательств или указанием на протоколы процессуальных действий и иные документы, в которых они отражены, а должен раскрыть их основное содержание.

Несмотря на это, содержание большей части письменных доказательств в приговоре не раскрыто вообще, в связи с чем из него неясно, какое доказательственное значение они имеют для установления обстоятельств инкриминируемого Волкову В.В. деяния; часть описания преступного деяния, признанного судом доказанным, содержанием приведенных в приговоре доказательств вообще не подтверждена.

Из протокола судебного заседания видно, что суд первой инстанции не создал необходимые условия для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела; формально отнесся к выяснению существенных обстоятельств, имеющих значение для дела, и составлению приговора, выборочно изложив в нем исследованные доказательства, не дав им собственную надлежащую оценку, соответствующую требованиям ст.ст. 87, 88 УПК РФ.

Изложенное само по себе дает все основания полагать, что Волков В.В. был лишен права на всестороннее, справедливое и объективное судебное разбирательство судом первой инстанций, приговор не соответствует требованиям ст. 297 УПК РФ, в связи с чем никаких правовых оснований признавать его законным у суда апелляционной инстанции не имелось.

При этом приведенные в апелляционных жалобах доводы стороны защиты о его невиновности суд второй инстанции был лишен возможности проверить, поскольку от надлежащего выяснения всех обстоятельств, имеющих существенное значение для принятия правильного итогового решения, суд первой инстанции фактически уклонился.

Изучив уголовное дело, судебная коллегия приходит к выводу о том, что допущенные судом первой инстанции нарушения не могли быть устранены в ходе апелляционного рассмотрения дела, поскольку суд первой инстанции, допустив нарушения фундаментальных основ уголовного судопроизводства, проявив формальный подход к судебному разбирательству по уголовному делу и составлению приговора, фактически не осуществил свои полномочия по такому разбирательству, а суд апелляционной инстанции не вправе подменять собой правомочия суда первой инстанции.

При таких обстоятельствах, несмотря на то, что в соответствии с требованиями УПК РФ суд апелляционной инстанции обладает широкими полномочиями, в том числе по оценке доказательств, уголовное дело верно передано на новое судебное рассмотрение, в ходе которого и подлежат надлежащей проверке как все доводы кассационных жалоб о виновности Волкова В.В., так и аргументы стороны защиты об обратном.

Вопреки рассуждениям кассационных жалоб, выводов, предрешающих решение суда первой инстанции, в том числе об отсутствии в действиях Волкова В.В. состава преступления, о допустимости или недопустимости конкретных доказательств, в апелляционном определении не содержится. В нем лишь указано на допущенные нарушения УПК РФ и обстоятельства, оставленные без внимания, а также не получившие надлежащей оценки суда первой инстанции, которые подлежат проверке при новом рассмотрении уголовного дела.

При этом решение об обращении взыскания на имущество, арестованное по данному уголовному делу, принято судом первой инстанции также с существенным нарушением требований действующего законодательства.

Во-первых, вопросы, связанные с обращением взыскания на имущество, в том числе на которое ранее был наложен арест, подлежат разрешению в соответствии с главой восьмой Федерального закона «Об исполнительном производстве» № 229-ФЗ, определяющей условия и порядок принудительного исполнения судебных актов, вступивших в законную силу, Федеральной службой судебных приставов и ее территориальных органов.

Во-вторых, само по себе наличие в уголовном деле постановлений о наложении ареста на имущество не освобождало суд первой инстанции от проверки наличия или отсутствия оснований, предусмотренных ст. 115 УПК РФ, для сохранения данного ареста на момент вынесения приговора.

Однако данные обстоятельства в ходе судебного следствия не поверялись и со сторонами фактически не обсуждались, несмотря на то, что арестованный дом по адресу: <данные изъяты><данные изъяты> принадлежит не осужденному, а его несовершеннолетним детям на основании договора дарения от их матери <данные изъяты> для которых (исходя из непроверенных судом первой инстанции доводов адвокатов) этот дом является единственным жильем; а также часть имущества, собственником которого Волков В.В. никогда не был, принадлежит <данные изъяты> Наличие или отсутствие преступного характера происхождения этого имущества судом не выяснялось.

Вопреки требованиям ч. 4 ст. 7, ч. 5 ст. 307 УПК РФ, мотивированного обоснования принятого судом решения относительно арестованного имущества в приговоре не содержится.

При таких обстоятельствах само по себе указание в апелляционном определении на отсутствие в уголовном деле процессуальных решений о продлении сроков ареста на это имущество, а также выводы относительно отчета № 1/09-14 на исход дела не повлияли.

Что касается доводов стороны обвинения, приведенных при рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции, о наличии оснований для отвода судьи суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Чистовой Н.В., то они не могут быть признаны состоятельными, поскольку сам по себе факт того, что она является дочерью <данные изъяты> ранее занимавшей должность заместителя председателя Думы ХМАО-Югры, не свидетельствует о личной либо косвенной заинтересованности судьи в рассмотрении данного уголовного дела. Иных достоверных сведений, свидетельствующих об обратном, суду кассационной инстанции не представлено и из материалов уголовного дела не установлено. Из протокола судебного заседания видно, что при рассмотрении апелляционных жалоб никем из участников процесса, в том числе присутствующим в судебных заседаниях представителем потерпевшего <данные изъяты> заявлений об отводе судьи Чистовой Н.В. не поступало и никаких сведений, которые могли бы свидетельствовать о ее заинтересованности в исходе дела, не сообщалось.

С учетом изложенного, а также принципа правовой определённости, запрещающего отмену судебного решения по формальным основаниям, а не с целью исправить ошибку, имеющую существенное значение, оснований для отмены апелляционного определения суд кассационной инстанции не усматривает, в связи с чем кассационное представление и кассационные жалобы подлежат оставлению без удовлетворения.

Руководствуясь ст. 401.14 УПК РФ, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

кассационное представление заместителя прокурора Ханты-Мансийского автономного округа – Югры Горобченко А.В., кассационные жалобы представителей потерпевшего <данные изъяты><данные изъяты> на апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 5 декабря 2022 года оставить без удовлетворения.

Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции может быть обжаловано в порядке, предусмотренном главой 47.1 УПК РФ, в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.

Председательствующий

Судьи