Гражданский кодекс часть 1

при ведении протокола секретарем судебного заседания Чаринцевой В.В., рассмотрел в открытом судебном заседании апелляционную жалобу публичного акционерного общества «Челябинвестбанк» на определение Арбитражного суда Челябинской области от 31.08.2020 по делу № А76-4308/2016 о частичном удовлетворении заявления о привлечении к субсидиарной ответственности.

В заседании приняли участие представители:

публичного акционерного общества «Челябинвестбанк» – ФИО1 (паспорт, доверенность от 02.10.2019);

ФИО8, – ФИО2 (паспорт, доверенность от 05.05.2018).

Определением Арбитражного суда Челябинской области от 11.04.2016 по заявлению общества с ограниченной ответственностью «Компания «АльфаОйл» возбуждено производство по делу о банкротстве общества с ограниченной ответственностью «Топливный ресурс», г. Челябинск (далее – ООО «Топливный ресурс», должник).

Решением суда от 30.01.2017 (резолютивная часть от 19.01.2017) ООО «Топливный ресурс» признано несостоятельным (банкротом), в отношении должника введено конкурсное производство. Определением суда от 16.08.2018 конкурсным управляющим утверждён ФИО3 (далее – конкурсный управляющий).

Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении общества с ограниченной ответственностью Управляющую компанию «Автомир» (ИНН <***>, далее – Компания «Автомир»), ФИО4, ФИО8, ФИО5, как контролирующих должника лиц, к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 976 503 349 руб. 92 коп. (вх. №4604 от 30.01.2018).

Определением от 21.11.2019 арбитражный суд по ходатайству заявителя привлек к участию в деле в качестве соответчика ФИО6.

Определением от 23.10.2019 к участию в обособленном споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечен ФИО7.

Определением суда от 31.08.2020 (резолютивная часть от 11.06.2020) заявление конкурсного управляющего удовлетворено частично. К субсидиарной ответственности по требованиям к должнику привлечены ФИО4 и ООО Управляющая компания «Автомир». Приостановлено рассмотрение заявления в части требования к указанным ответчикам до окончания расчетов с кредиторами. В удовлетворении заявления конкурсного управляющего по требованиям к прочим ответчикам отказано.

Не согласившись с вынесенным сдобным актом, ПАО «Челябинвестбанк» обратилось с апелляционной жалобой, в которой просило судебный акт изменить, привлечь к субсидиарной ответственности ФИО5 и ФИО8

По мнению апеллянта, признаки у должника наступили 06.06.2015. Согласно решению Арбитражного суда Челябинской области от 11.04.16 по делу А76-572/2016 ООО «Группа» обратилось в Арбитражный суд Челябинской области с исковым заявлением к ООО «Топливный ресурс» о взыскании суммы задолженности за поставленный в рамках договора поставки от 27.05.2015 № АНП-019/15 товар в размере 696 663 руб., неустойки в размере 36 006 руб. 93 коп., всего 732 669 руб. 93 коп. В обоснование заявленных требований указано, что истцом в адрес ответчика поставлен товар согласно договору поставки от 27.05.2015 №АНП-019/15. Товар принят ответчиком, но до настоящего времени не оплачен, что явилось основанием для обращения с исковым заявлением в суд. Следовательно, с 06.06.2015 ООО «Топливный ресурс» не имело возможности удовлетворить требования кредиторов. В материалах дела имеются исчерпывающие доказательства того, что именно с этой даты, а не с какой-либо другой у должника возникли признаки банкротства, обязывающие установленных Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) лиц обратиться в суд с заявление о признании его несостоятельным (банкротом).

ФИО5 являлся директором должника в период с 03.02.2014 по 02.09.2015, ФИО8 являлась директором должника в период с 02.09.2015 по 11.05.2016. В силу положений Закона о банкротстве заявление о признании должника несостоятельным (банкротом) должно было быть подано руководителем ФИО5 не позднее 03.07.2015, а руководителем ФИО8 не позднее 02.10.2015 с даты ее назначения. В материалах судебного дела отсутствуют доказательства невозможности ознакомления ФИО5 и ФИО8 со всеми бухгалтерскими документами, позволяющими установить финансовое состояние должника и наличие у него признаков несостоятельности, а также препятствующие им исполнить обязанность по направлению в суд заявления о признании должника несостоятельным (банкротом).

Определением суда от 14.10.2020 апелляционная жалоба принята к производству суда, судебное заседание назначено на 19.11.2020.

10.11.2020 от ПАО «Челябинвестбанк» поступили дополнительные пояснения к апелляционной жалобе (рег. № 47217). В которых отмечено, что ответчиками не приведены доказательства, в достаточной степени подтверждающие отсутствие у них возможности осуществлять надлежащий контроль за финансово – хозяйственной деятельностью должника, осознавать характер осуществляемых ими сделок и операций и их возможные последствия для должника. Судом установлено, что отрицательное сальдо расчетов с ООО «Сибнефть 74» сформировалось, начиная с мая 2015 года. Должник, начиная с 06.06.2015, имеет непрерывную просрочку исполнения обязательств перед ООО «Группа» по оплате поставленного товара на сумму 647 125 руб. В августе 2015 года должник просрочил уплату ПАО «Челябинвестбанк» процентов по кредитам за июль 2015 года. 28.10.2015 ФИО8 направила в ПАО «Челябинвестбанк» письмо с просьбой переноса сроков возврата кредитов, мотивировав тяжелым финансовым положением. Ни ФИО5, ни ФИО8 не воспрепятствовали выводу активов должника на ООО «Сибнефть 74» путем поставки товара без встречной оплаты, а напротив содействовали ФИО4 в осуществлении указанных действий.

Дополнения приняты к рассмотрению (статьи 49, 260 Арбитражного процессуального кодекс Российской Федерации, далее – АПК РФ).

От ФИО8 поступил отзыв на апелляционную жалобу, в котором возражала по доводам жалобы. ФИО8 поясняла, что была устроена на работу в ООО «Топливный ресурс» именно как опытный менеджер по продажам, как ей было пояснено при трудоустройстве, с целью наладить торговую деятельность предприятия, а не как руководитель. ФИО8 не имела доступ к системе бухгалтерии 1-С, интернет-банку и счетам предприятия, всегда действовала по указанию и под контролем собственника бизнеса и его финансовой группы. Это подтверждается показаниями свидетелей по делу, и не опровергнуто никакими доказательствами. Ни информации, ни реальных соответствующих полномочий у ФИО8 на подачу заявления о признании предприятия банкротом, с целью исключения возникновения необоснованных финансовых обязательств, не было. Отмечено, что податель апелляционной жалобы указывает, что ООО «Топливный ресурс» не имело возможности удовлетворить требования кредиторов с 06.06.2015. В качестве обоснования этой даты кредитор указывает на решение о взыскании с ОО «Топливный ресурс» в пользу ООО «Группа», вынесенное 11.04.2016 Арбитражным судом Челябинской области по делу А76-572/2016. При изучении электронной карточки дела А76-572/2016 установлено, что иск был подан 13.01.2016, к производству принят 20.01.2016, а рассмотрен 11.04.2016 Следовательно, иск ООО «Группа» был подан, принят судом и рассмотрен уже после того как ФИО8 перестала быть директором общества «Топливный ресурс».

Отзыв приобщен к материалам дела (статья 262 АПК РФ).

16.11.2020/25.11.2020 от конкурсного управляющего должника поступила письменная позиция (отзыв), в которой поддержал доводы апелляционной жалобы банка. Отзыв приобщен к материалам дела (статья 262 АПК РФ).

17.11.2020 от ФИО8 поступили письменные пояснения (отзыв), которые приобщены к материалам дела (статья 262 АПК РФ).

Протокольным определением апелляционного суда в судебном заседании 19.11.2020 объявлен перерыв до 26.11.2020.

25.11.2020 от ПАО «Челябинвестбанк» поступили дополнительные пояснения, которые приняты к рассмотрению (статьи 49, 260 АПК РФ).

В судебном заседании представитель подателя жалобы поддержал доводы апелляционной жалобы, представитель ФИО8 возражала по доводам жалобы.

Иные, лица участвующие в деле, о времени и месте рассмотрения апелляционной жалобы извещены надлежащим образом, в судебное заседание представители не явились.

В соответствии со статьями 156, 123 АПК РФ дело рассмотрено судом апелляционной инстанции в отсутствие неявившихся участников процесса.

Судебный акт пересматривается в пределах доводов жалоб, в части отказа удовлетворении требования к ФИО5 и ФИО8 (пункт 5 статьи 268 АПК РФ).

Законность и обоснованность судебного акта проверены судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренном главой 34 АПК РФ.

Как установлено судом и следует из материалов дела, ООО «Топливный ресурс» создано 22.02.2012. Основным видом деятельности при создании общества была указана торговля оптовая моторным топливом, включая авиационный бензин.

С 13.01.2014 в Едином государственном реестре юридических лиц (ЕГРЮЛ) содержатся сведения о том, что единственным участником ООО является Компания «Автомир», директором и крупнейшим участником (75%) которой является ответчик ФИО4 (л.д. 13-16 т. 1).

Ответчик ФИО5 был назначен на должность директора ООО «Топливный ресурс» решением единственного участника от 03.02.2014 (л.д. 10 т. 1), а освобожден – решением от 02.09.2015, которым директором ООО была назначена ответчик ФИО8 (л.д. 8 т. 1).

В качестве даты прекращения полномочий ФИО8, как директора, конкурсный управляющий указывает на 11.05.2016, связывая это с моментом передачи ФИО8 документов общества представителю единственного участника (акт представлен в электронном виде – л.д. 88 т. 1). В ЕГРЮЛ сведения о ФИО8 как директоре содержались вплоть до введения процедуры конкурсного производства.

Конкурсный управляющий в обоснование заявленных требований указал на то, что ответчики являются контролирующими должника лицами ввиду исполнения ими в разное время полномочий единоличного исполнительного органа либо в самом обществе-должнике, либо в управляющей организации, а Компания «Автомир» - в силу того, что являлась единственным участником общества-должника.

В первоначальном заявлении конкурсный управляющий, ссылаясь лишь на общий размер реестровых и текущих требований, а также цитируя нормы Закона о банкротстве, не указывал конкретные действия (бездействие), которые, по мнению заявителя, лежат в основе требования о субсидиарной ответственности.

В письменных пояснениях от 03.07.2018 (л.д. 83 т. 1) конкурсный управляющий относительно ответчика ФИО5 указал на то, что данный ответчик исполнял обязанности директора ООО «Топливный ресурс» в период с 03.02.2014 по 02.09.2015 и участвовал в одобрении ряда сделок по выдаче обеспечения (поручительства и залога) по внутригрупповым обязательствам. Кроме этого, ФИО5 от имени должника 21.05.2015 были совершены сделки по отчуждению транспортных средств (автомобилей «КАМАЗ» и полуприцепов «НЕФАЗ») по заниженной стоимости. В этом конкурсный управляющий усматривает причинение ущерба кредиторам и причинно-следственную связь с возникновением признака несостоятельности.

Применительно к ответчику ФИО8 конкурсный управляющий указал в объяснениях на период исполнения ею обязанностей директора ООО «Топливный ресурс» - с 02.09.2015 по 11.05.2016, а также на совершение двух вредоносных сделок по передаче имущества должника (двух грузовых автофургонов) в аренду и по передаче имущества должника в уставный капитал ООО «СГ». Кроме этого, применительно к данному ответчику заявитель указывает на неисполнение обязанности по передаче документации должника.

В отношении ответчика Компании «Автомир» заявитель указывает на то, что данное лицо на протяжении всего периода деятельности должника являлось единственным участником данного общества, а с 11.05.2016 фактически приняло на себя управление делами общества с освобождением от должности директора ФИО8 Компания «Автомир», как указывает заявитель, является контролирующим лицом по отношению ко всем юридическим лицам, входившим в экономическую группу («Автомир»), в интересах которых были совершены вредоносные сделки (выдача поручительства и залога).

Относительно ответчика ФИО4 конкурсный управляющий указал, что данное лицо являлся с 2003 года директором Компании «Автомир» и фактически контролировал должника и другие предприятия экономической группы.

Помимо этого, в объяснениях от 03.07.2018 конкурсный управляющий указал на такое основание субсидиарной ответственности, как неподача заявления о банкротстве.

Соответствующая обязанность, по мнению конкурсного управляющего, возникла у ФИО5 не позднее 03.06.2015, когда был получен неоплаченный впоследствии товар от конкурсного кредитора ООО «Группа».

Ответчик ФИО8, как полагает заявитель, должна была обратиться с заявлением о банкротстве непосредственно после вступления в должность руководителя, поскольку признаки неплатежеспособности к этому моменту уже возникли.

В отношении ответчика Компании «Автомир» заявитель указывает на то, что данное лицо как единственный участник общества-должника должно было инициировать принятие решения об обращении с заявлением о банкротстве.

Расчет требований, возникших после просрочки исполнения обязанности по подаче заявления о банкротстве, конкурсный управляющий приводит в письменных объяснениях от 07.12.2018 (л.д. 11 т. 2).

Применительно к ответчику ФИО6 конкурсный управляющий в ходатайстве от 31.10.2019 (л.д. 107 т. 8) указывает то, что данное лицо являлось директором ООО «Нефтепродукт», а также ООО «Сибнефть74» (далее – общество «Сибнефть74») и «Нефтетрансойл». ООО «Нефтепродукт», в свою очередь, являлось контрагентом должника по признанным недействительными сделкам купли-продажи транспортных средств. Помимо этого, как указал заявитель, общества «Нефтепродукт» и «Сибнефть74» являлись получателями безвозмездных имущественных предоставлений со стороны должника. В связи с этим, как полагает заявитель, ФИО6 извлек выгоду и должен быть причислен к контролирующим должника лицам.

ПАО «Челябинвестбанк» в представленном письменном мнении (л.д. 40- 46 т. 2) поддержало заявленные требования конкурсного управляющего.

Кредитор указывает на то, что должник, начиная с 06.06.2015, имел непрерывную просрочку в исполнении обязательств по оплате товара перед ООО «Группа». Эту дату кредитор считает моментом наступления объективного банкротства. По утверждению кредитора, общество-должник входило в экономическую группу компаний «Автомир», одним из направлений деятельности которой являлась оптово-розничная торговля нефтепродуктами. В декабре 2014 года банк, как крупнейший кредитор группы компаний, был уведомлен о том, что в рамках экономической группы произошли структурные изменения, в силу которых деятельность по оптовой торговле топливом была переведена с ООО «Нефтепродукт» на должника.

Согласно данным, представленным группой «Автомир» в письме от 10.12.2014, на ООО «Топливный ресурс» переводилась договорная база, а также планировалось передать товарные остатки. Новая схема деятельности предполагала выдачу кредитов должнику с учетом тех экономических параметров (объемов выручки), которые при ведении аналогичной деятельности имело ООО «Нефтепродукт».

По информации, доведенной до банка, должник должен был произвести оплату полученных товарных остатков обществу «Нефтепродукт», которое, в свою очередь, должно было погасить выданные ему ранее кредиты.

По договорам от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015 банк выдал должнику кредиты на общую сумму 160 000 000 руб., рассчитывая на то, что предложенный план по переводу оптовой торговли на должника будет реализован в полном объеме с сохранением объемов выручки.

Вместе с тем, как указывает кредитор, показатели выручки ООО «Топливный ресурс» не достигли плановых значений. По мнению кредитора, это связано с тем, что контролирующие должника лица планомерно уменьшали товарный оборот, направляя свободные средства на обслуживание кредитов.

Сами кредитные договоры от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015 (<***>) кредитор считает убыточными для должника и повлекшими снижение товарных оборотов ввиду возросшей кредитной нагрузки.

По мнению банка, указанные сделки следует квалифицировать как причинившие существенный вред кредиторам, что влечет применение соответствующей презумпции банкротства по вине контролирующих лиц.

В качестве сделок, повлекших окончательную утрату должником возможности осуществления реабилитационных мероприятий, кредитор указывает на выдачу 30.06.2015 поручительств по обязательствам других компаний экономической группы (ОООО «ЧелябинскМАЗсервис», «КамазАвтоМаркет», «МБ Урал») перед публичным акционерным обществом «АК Барс» Банк (далее – Банк «АК Барс») на общую сумму 374 212 742 руб. 60 коп.

По мнению кредитора, выдача таких поручительств противоречила интересам должника как самостоятельного юридического лица. Кроме этого, ПАО «Челябинвестбанк» указывает на вредоносность совершённой 07.07.2015 сделки по переводу с ООО «Нефтепродукт» на должника долга перед Банком «АК Барс» на сумму 154 583 639 руб. 37 коп., а также на получение в ПАО «Челябинвестбанк» целевого кредита по договору от 14.07.2015 <***> на сумму 94 500 000 руб. с целью погашения задолженности общества «Нефтепродукт» перед данным банком, что также являлось фактическим переводом долга.

ПАО «Челябинвестбанк» также ссылается на те сделки, которые указал конкурсный управляющий, а также на неисполнение обязанности по подаче заявления о банкротстве руководителями должника в период с 06.06.2015. Кредитор также указывает на то, что в июле 2015 года должник в обеспечение по кредитному договору от 14.07.2015 <***> выдал залог на имевшиеся в тот момент в наличии товары в обороте (бензин, дизельное топливо, сжиженный газ) на общую сумму 118 000 000 руб., которые отсутствовали на момент введения процедуры конкурсного производства, поскольку объем товарных остатков планомерно снижался ввиду недостаточности у должника оборотных средств в период с июля 2015 года. В дополнении от 01.03.2019 (л.д. 18 т. 3) ПАО «Челябинвестбанк» приводит данные об оборотах по счетам должника в течение 2015 года, указывая на существенное снижение выручки в 3 квартале 2015 года.

В дополнении от 09.04.2019 (л.д. 110 т. 3) ПАО «Челябинвестбанк» указывает на то, что доводы ответчиков ФИО5 и ФИО8 о номинальном характере их полномочий как руководителей не могут служить основанием для освобождения их от ответственности, поскольку раскрытая ответчиками информация о фактических контролирующих лицах не является существенной.

В дополнении от 01.07.2019 (л.д. 49 т. 5) кредитор привел доводы о том, что анализ движения средств по счету должника свидетельствует о том, что в период между 14.01.2015 и 13.07.2015 должник приобрел топлива на сумму 138 423 923 руб. 61 коп. - больше, чем реализовал в этот же период. Это, по мнению кредитора, свидетельствует о том, что на момент заключения договора залога товаров в обороте должник располагал значительными товарными запасами.

Конкурсный кредитор Банк «АК Барс» в письменном отзыве (л.д. 11 т. 3) поддержал заявленные требования, а также доводы кредитора ПАО «Челябинвестбанк».

Ответчик ФИО9 в представленных отзывах, письменных объяснениях (л.д. 43-45, 126-129 т. 1, л.д. 24-26 т. 3) с заявленными требованиями не согласилась, указав на то, что фактически прекратила работу в ООО «Топливный ресурс» с 12.01.2016, а не с 11.05.2016, как указывает конкурсный управляющий.

Ответчик указывает на то, что при приеме на работу контролирующее должника лицо (ФИО4) поставил перед ответчиком задачу восстановить деятельность по оптовой торговле топливом. По утверждению ответчика, ее функция сводилась к организации торгово-закупочной деятельности, в то время как сам ФИО4 принимал значимые управленческие, в том числе кадровые, решения, в том числе финансового плана. Доступ к полной финансово-хозяйственной документации, в том числе бухгалтерской у ФИО8 отсутствовал, что сама ответчик в тот момент восприняла как должное, равно как и такая специфика документооборота, при которой документация подписывалась ответчиков по представлению бухгалтера или юриста, которые доносили волю фактического бенефициара группы.

Ответчик указала на то, что документация должника осталась в месте нахождения общества при увольнении ФИО8 в январе 2016 года. Относительно остатков товаров в обороте ответчика ФИО8 указала на то, что такие остатки фактически отсутствовали на момент вступления ФИО8 в свои полномочия.

В судебном заседании 12.10.2018 ответчик ФИО5 дал суду пояснения о том, что работал в ООО «Топливный ресурс» менеджером по снабжению, а после нескольких лет работы ФИО4 предложил ответчику назначение на должность директора. Фактически ответчик продолжил исполнять свои прежние обязанности (менеджера). К финансово-хозяйственной деятельности общества отношения не имел, все решения принимались ФИО4

В письменных объяснениях от 06.03.2019 (л.д. 21 т. 3) ответчик ФИО5 также указал на то, что его функция как директора являлась номинальной, а все финансово-хозяйственные документы подписывались по указанию ФИО4 и финансового директора экономической группы ФИО7

По утверждению ответчика, он не имел доступа к финансово-хозяйственной документации общества, поскольку бухгалтерский учет вела бухгалтерия группы «Автомир», находившейся по иному адресу. В силу этого, как указывает ответчик, он не мог узнать о наличии либо отсутствии оснований для обращения с заявлением о банкротстве.

Ответчик указал на то, что не подписывал договоры купли-продажи транспортных средств, указанные конкурсным управляющим в качестве вредоносных сделок.

В письменных объяснениях от 15.04.2019 (л.д. 189 т. 4) и от 28.05.2019 (л.д. 20 т. 5) ответчик ФИО5 дополнительно указывает на недоказанность его недобросовестности при совершении сделок, на которые указали конкурсный управляющий и кредитор, а также причинно-следственной связи между совершением этих сделок и наступлением банкротства.

Ответчик также указал на то, что неплатежеспособность должника наступила существенно позднее, чем 06.06.2015, поскольку в этот период должник продолжал хозяйственную деятельность, обслуживал кредиты, получал выручку, в то время как размер неисполненных обязательств был незначительным по сравнению с масштабом деятельности должника и размером активов.

Ответчик ФИО4 в заявлении от 14.12.2018 (л.д. 14 т. 2) не согласился с заявленными требованиями, указав на то, что является поручителем по большей части требований, включенных в реестр, в связи с чем, взыскание с ответчика соответствующих сумм в порядке субсидиарной ответственности повлечет удвоение обязательств.

В дополнении к отзыву от 04.03.2019 (л.д. 15 т. 3) ответчик ФИО4 указал на неприменимость к рассмотрению спора положений Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ в части норм материального права.

Третье лицо ФИО7 в отзывах и письменных объяснениях (л.д. 24 т. 5, л.д. 116-121 т. 6, л.д. 101-111, 142-153 т. 7, л.д. 2 т. 8) указал на то, что в спорный период занимал должность финансового директора Компании «Автомир», а в конце 2014 года, исполняя поручение ФИО4, проводил переговоры с кредитными организациями с целью перераспределения кредитной нагрузки с общества «Нефтепродукт» на общество «Топливный ресурс» в связи с тем, что должник должен был занять нишу указанного общества по торговле автомобильным топливом. Результатом этого, стало заключение соглашения от 07.07.2015 о переводе на должника обязательств общества «Нефтепродукт» перед Банком «АК Барс», а также кредитных договоров с ПАО «Челябинвестбанк» 2015 года.

ФИО7 указал на то, что проблемы с обслуживанием кредитов начали появляться к моменту увольнения третьего лица 30.09.2015, однако должник имел достаточный запас прочности ввиду наличия достаточных товарных запасов и стабильного спроса на соответствующий вид продукции. Третье лицо также обратило внимание на ряд факторов, свидетельствующих о совершении вредоносных сделок, в том числе значительное дебетовое сальдо расчетов с аффилированными контрагентами, а также фактический перевод деятельности должника на юридическое лицо, подконтрольное ФИО4

Судом были допрошены свидетели ФИО10 (протокол судебного заседания от 04 февраля 2019 года), ФИО6 (до его привлечения в качестве ответчика) и ФИО11 (протокол судебного заседания 18-25 декабря 2018 года).

Свидетель ФИО10 пояснила суду, что в период с 2010 по 2015 год работала в обществе «Топливный ресурс» в должности руководителя отдела продаж. Рабочее место ФИО10 находилось по адресу: <...>.

В этом же здании располагалась взаимосвязанная с должником организация ООО «Сибнефть74», а также магазин автомобильных запчастей, принадлежавший ФИО4 Свидетель указала на то, что руководителем ООО «Топливный ресурс» являлся ФИО4, не являясь при этом директором формально. Свидетель пояснила, что сотрудники организации считали ФИО4 «хозяином», то есть учредителем.

Номинальным директором в последние годы работы ФИО10 был ФИО5, который до назначения директором был специалистом по снабжению. После назначения директором функциональные обязанности ФИО5 не изменились.

Рабочее место ФИО4 находилось по адресу: <...>, однако ФИО4 регулярно посещал офис ООО «Топливный ресурс», а также вызывал работников общества на совещание в свой офис.

Присутствие ФИО4 в офисе расценивалось как присутствие начальника. Он мог делать замечания, высказывать критику по вопросам, связанным с работой.

Свидетелю известно, что отдельные финансовые вопросы курировались ФИО7 О своей работе свидетель отчитывалась перед ФИО4 и ФИО7 В подчинении свидетеля находились около 10-15 менеджеров по продажам. Свидетелю неизвестно, чтобы в фактическом подчинении ФИО5 находился кто-либо из работников.

Также свидетель указала на то, что в одну экономическую группу с должником входило ООО «Нефтепродукт» и некоторые другие организации.

ФИО6 как свидетель пояснил суду, что не работал в ООО «Топливный ресурс» не работал, а в течение 2015 года являлся директором руководителем ООО «Сибнефть74», которое, как и ООО «Топливный ресурс» входило в холдинг (группу компаний) «Автомир». Данные организации связывал общий владелец – ФИО4. О том, что ФИО4 являлся владельцем организаций, свидетелю стало известно при приеме на работу.

ФИО4 подчинялись руководители компаний группы. До 2015 года свидетель работал в иной компании холдинга обществе «Нефтепродукт» в должности заместителя директора.

Став директором, свидетель осуществлял руководство деятельностью сети автозаправочных станций. Финансовые вопросы решал финансовый директор холдинга ФИО7. Расходование денежных средств согласовывались с ним. ФИО7, в свою очередь, подчинялся ФИО4

Офис директора общества «Сибнефть74» находился по адресу: <...>. Там же находилось ООО «Топливный ресурс». Офис был общий. В то же время рабочие места ФИО7 и ФИО4 находились по адресу: <...>.

Взаимодействие с руководством (ФИО7 и ФИО4) свидетель осуществлял по телефону, электронной почте, на еженедельных совещаниях.

Период нахождения ФИО6 в должности директора ООО «Сибнефть74» – с августа 2015 года по март 2016 года. Свидетель также пояснил, что имел право подписи банковских документов, но не имел фактического доступа к системе интернет-банк. Решение финансово-экономических вопросов решалось посредством служебных записок, направляемых по электронной почте.

О деятельности ООО «Топливный ресурс» свидетелю известно, что данная организация осуществляла оптовую торговлю ГСМ, имела в собственности топливную базу по ул. Енисейской. Директором ООО «Топливный ресурс» являлся ФИО5 Свидетелю известно, что ФИО5 также, как и сам свидетель, осуществлял лишь оперативное руководство, не решая финансовые вопросы.

Свидетель ФИО11 пояснила суду, что работала в ООО «Топливный ресурс» работала в период с 2013 по начало 2015 года в должности главного бухгалтера. В обязанности свидетеля входило ведение бухгалтерского учета, в подчинении находилось около 5 бухгалтеров. До 2013 года работала в ООО «Нефтепродукт», принадлежавшим тому же собственнику, что и ООО «Топливный ресурс» (компания Автомир). Рабочее место находилось по адресу: ул. Валдайская 17, а с середины 2014 года - по адресу: ул. Игуменка д.23.

Перейти на работу в ООО «Топливный ресурс» свидетелю предложили работники отдела кадров Компании Автомир. При переводе условия работы свидетеля не изменились. В работе свидетель подчинялась финансовому директору Компании Автомир ФИО7 и руководителям ООО «Топливный ресурс».

ООО «Топливный ресурс» занималось оптовой торговлей ГСМ. В штате находилось около 50 человек, в основном – работники нефтебазы по адресу: <...> менеджеры отдела продаж.

Бухгалтерская документация велась с использованием программного обеспечения. Доступ к электронной базе помимо бухгалтеров ООО «Топливный ресурс» имели работники финансового отдела Компании Автомир, которые осуществляли контроль за ведением бухгалтерского учета.

Директора ООО «Топливный ресурс» имели доступ к бухгалтерской базе (имели свой компьютер) с возможностью просмотра, ввода отдельных документов. Вместе с тем, ключи к расчетным счетам находились у сотрудников Компании Автомир. Бухгалтерия ООО «Топливный ресурс» (или иное ответственное лицо) составляли реестр платежей и передавали его в Компанию Автомир для проведения платежей.

Удовлетворяя заявленные требования в части, суд первой инстанции, исходил из доказанности совокупности условий для привлечения ответчиков (ФИО4 и ООО Управляющую компанию «Автомир») к субсидиарной ответственности (в данной части судебный акт не обжалуется).

Отказывая в удочерении требований в части привлечения к субсидиарной ответственности ФИО5 и ФИО8 суд первой инстанции, исходил из недоказанности совокупности условий для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности.

Апелляционный суд не усматривает оснований для отмены судебного акта в обжалуемой части в силу следующего.

Согласно положениям пункта 1 статьи 223 АПК РФ, статьи 32 Закона о банкротстве дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным названным Кодексом, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы о несостоятельности (банкротстве).

В силу пункта 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени (пункт 3 статьи 53 ГК РФ), обязано возместить по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, убытки, причиненные по его вине юридическому лицу.

Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе, если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.

Исходя из пункта 3 статьи 53 ГК РФ, лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Такую же обязанность несут члены коллегиальных органов юридического лица (наблюдательного или иного совета, правления и т.п.).

Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Кодекс РФ об административных правонарушениях» (далее – Федеральный закон № 266-ФЗ) Закон о банкротстве был дополнен главой III.2 об ответственности контролирующих лиц, а статья 10 прежней редакции Закона о банкротстве была признана утратившей силу.

Пунктом 3 статьи 4 Федерального закона № 266-ФЗ установлено, что рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, предусмотренной статьей 10 Закона о банкротстве (в редакции, действовавшей до дня вступления в силу Федерального закона № 266-ФЗ), которые поданы с 01.07.2017, производится по правилам Закона о банкротстве в редакции Федерального закона № 266-ФЗ. Данное разъяснение касается применения процессуальных норм.

Для установления состава правонарушения в отношении действий, совершенных привлекаемыми к ответственности лицами до вступления в силу упомянутого Закона, применяются материально-правовые нормы Закона о банкротстве, действовавшие до вступления в силу Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ.

С учетом содержания заявления конкурсного управляющего, доводов кредитора ПАО «Челябинвестбанк», дат возбуждения производства по делу о банкротстве и признания должника банкротом суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что к рассмотрению спора подлежат применению нормы материального права, закрепленные в Законе о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ.

В числе прочих норм материального права Закона о банкротстве в редакции Федерального закона № 266-ФЗ арбитражный суд правомерно отметил, что находит не подлежащими применению к рассматриваемому спору закрепленные в статьях 61.10, 61.11 Закона презумпции (в той части, в которой они не были закреплены в применимой редакции закона).

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 53) по общему правилу, необходимым условием отнесения лица к числу контролирующих должника является наличие у него фактической возможности давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия.

В соответствии с пунктом 6 постановления Пленума ВС РФ № 53 руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (далее - номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).

Участник корпорации, учредитель унитарной организации является контролирующим лицом, если он и аффилированные с ним лица (в частности, статья 53.2 ГК РФ, статья 9 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции», статья 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках») вправе распоряжаться 50 и более процентами голосующих акций (долей, паев) должника, либо имеют в совокупности 50 и более процентов голосов при принятии решений общим собранием, либо если их голосов достаточно для назначения (избрания) руководителя должника.

Презюмируется, что лицо, отвечающее одному из указанных критериев, признается контролирующим наряду с аффилированными с ним лицами (абзац третий п. 5 Постановления Пленума ВС РФ № 53).

Пунктом 3 статьи 56 ГК РФ установлено, что если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам.

Высшим Арбитражным Судом РФ в пункте 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 01.07.1996 N 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ» разъяснено, что при разрешении споров, связанных с ответственностью учредителей (участников) юридического лица, признанного несостоятельным (банкротом), собственника его имущества или других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (часть вторая пункта 3 статьи 56 ГК РФ), суд должен учитывать, что указанные лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности лишь в тех случаях, когда несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана их указаниями или иными действиями.

К числу лиц, на которые может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам признанного несостоятельным (банкротом) юридического лица, относятся, в частности, лицо, имеющее в собственности или доверительном управлении контрольный пакет акций акционерного общества, собственник имущества унитарного предприятия, давший обязательные для него указания, и т.п.

При этом при обращении в суд с таким требованием истец должен доказать, что своими действиями ответчик довел должника до банкротства, то есть до финансовой неплатежеспособности, до состояния, не позволяющего ему

удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (пункт 2 статьи 3 Закона о банкротстве).

Учитывая вышеизложенное и принимая во внимание доказательства, имеющиеся в материалах настоящего дела, суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о том, что ответчиков ФИО5, ФИО8, которые в менее чем трёхлетний период до возбуждения дела о банкротстве исполняли обязанности единоличного исполнительного органа должника, следует признать контролирующими должника лицами.

Ответчики Компания «Автомир», являвшаяся единственным участником общества-должника, а также ФИО4 как лицо, исполнявшее обязанности единоличного исполнительного органа в указанной организации, и непосредственно участвовавшее в фактическом управлении ООО «Топливный ресурс», также правомерно признаны контролирующими должника лицами.

В соответствии с пунктом 4 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ, если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам.

В силу абзаца 3 пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве, в редакции Закона № 134-ФЗ, пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц если причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона.

В соответствии с пунктом 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Согласно пункту 2 статья 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна.

Так, заявитель указывает на совершение должником и контролирующими лицами заведомо вредоносных для должника сделок.

Удовлетворяя заявленные требования в части, суд первой инстанции исходил из следующего.

Как следует из отчета конкурсного управляющего по состоянию на 12.05.2020 и прилагаемых к нему документов (вх. № 37824 от 02.06.2020), по результатам инвентаризации имущества в конкурсную массу были включены имущество должника (транспортные средства) на сумму 100 000 руб. по балансовой стоимости (рыночная стоимость 2 181 000 руб.) и дебиторская задолженность на общую сумму 287 894 489 руб. 92 коп. Кроме этого, на счетах должника к моменту введения процедуры имелись денежные средства в размере 96 165 руб. 21 коп. За весь период конкурсного производства в конкурсную массу поступили денежные средства (от мероприятий по реализации имущества) в сумме 2 396 761 руб. 29 коп., которые были израсходованы на погашение расходов по делу. В реестр требований кредиторов включены требования на общую сумму 984 271 164 руб. 51 коп., включая «зареестровые» требования (представлена таблица). По акту-распоряжению от 01.09.2018 ввиду отсутствия документов, подтверждающих дебиторскую задолженность, была списана ее часть на сумму 184 545 156 руб. 02 коп.

Ранее, при проведении процедуры наблюдения временным управляющим ФИО12 в анализе финансового состояния должника и заключении были сделаны выводы о том, что должник является неплатежеспособным предприятием; возможность восстановления платежеспособности отсутствует. Временным управляющим представлено заключение об отсутствии признаков преднамеренного и фиктивного банкротства (приложение к делу вх. № 509 от 10.01.2017).

Из приложенной к отчету временного управляющего бухгалтерской отчётности должника за период 2013-2015 годов усматривается следующее.

На протяжении периода времени с 2011 по 2015 годов должник не имел собственных внеоборотных активов, включая основные средства, за исключением того, что по итогам 2015 года в балансе были отражены финансовые вложения на сумму 414 тыс. руб.

Оборотные активы должника за указанный период имели следующую структуру (смотреть таблицу,т.9, л.д 15). Кредиторская задолженность по данным за 2011 и 2012 годы была нулевой, далее составляла 14 384 тыс. руб. (31.12.2013) и 12 502 тыс. руб. (31.12.2014). По итогам 2015 года в пассивах были отражены заемные средства как долгосрочные обязательства на сумму 154 584 тыс. руб., заемные средства как краткосрочные обязательства на сумму 347 000 тыс. руб., кредиторская задолженность на сумму 109 001 тыс. руб.

Финансовые результаты в указанный период (смотреть таблицу, т.9, л.д. 15).

В связи с финансовыми показателями за 2015 год отмечен также тот факт, что получение по итогам года чистого убытка на сумму 55 359 тыс. руб. при валовой прибыли в размере 19 863 тыс. руб. во многом обусловлено нагрузкой по уплате процентов (51 558 тыс. руб.), коммерческими (21 557 тыс. руб.) и «прочими» (10 225 тыс. руб.) расходами.

Содержание покупок и книги продаж должника за 2015 год (л.д. 5-97, 101, 142 т. 7) свидетельствует о том, что в течение года объемы реализации товаров в течение года были неравномерными, варьируясь от 13 586 тыс. руб. в январе до 65 886 тыс. руб. в декабре, а максимальное значение достигло 97 285 тыс. руб. в мае.

Общий объем выручки по данным книги продаж за 2015 год составил 611 379 тыс. руб., а с учетом 1 квартала 2016 года – 634 739 тыс. руб., общий объем покупок за 2015 год, 1 квартал 2016 года – 626 484 тыс. руб.

В обоснование ответственности контролирующих должника лиц (ФИО5, ФИО8, Компании «Автомир» и ФИО4) конкурсный управляющий и кредитор ПАО «Челябинвестбанк» указывают на следующие обстоятельства: - совершение и одобрение ряда сделок по выдаче обеспечения (поручительства и залога) по внутригрупповым обязательствам, совершение сделок по переводу долга ООО «Нефтепродукт» по обязательствам перед ПАО «Челябинвестбанк» и Банком «АК Барс» (эпизод 1); - совершение 21.05.2015 сделок по отчуждению транспортных средств (автомобилей «КАМАЗ» и полуприцепов «НЕФАЗ») по заниженной стоимости (эпизод 2); - совершение двух вредоносных сделок по передаче имущества должника (двух грузовых автофургонов) в аренду и по передаче имущества должника в уставный капитал ООО «СГ» (эпизод 3); - неисполнение обязанности по передаче документации должника (эпизод 4); - недостижение плановых показателей деятельности в результате планомерного уменьшения товарного оборота ввиду чрезмерной кредитной нагрузки после заключения кредитных договоров от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015 (эпизод 5); - выбытие заложенных товаров в обороте (эпизод 6).

Относительно доводов конкурсного управляющего о неисполнении обязанности по передаче документации должника (эпизод 4) суд пришел к следующему.

В рамках настоящего дела о банкротстве конкурсный управляющий не предъявлял к последнему из номинальных руководителей (ФИО8) требований о передаче документации. В то же время судом установлено, что фактические трудовые отношения между должником в лице единственного участника (Компании «Автомир») и ФИО8 прекратились с 12.01.2016, а 11.05.2016 между указанными лицами был составлен акт приема - передачи документации (представлен в электронном виде - л.д. 88 т. 1).

Фактические обстоятельства дела, касающиеся довода кредитора ПАО «Челябинвестбанк» о недостижении плановых показателей деятельности в результате планомерного уменьшения товарного оборота ввиду чрезмерной кредитной нагрузки после заключения кредитных договоров от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015 (эпизод 5) и утраты заложенных товаров в обороте (эпизод 6) строятся на объяснениях названного кредитора и содержании судебного акта о включении его требования в реестр.

Из содержания определения суда от 23.11.2016 по настоящему делу следует, что между ПАО «Челябинвестбанк» и ООО «Топливный ресурс» были заключены кредитные договоры №5 от 14.01.2015 с учетом дополнительного соглашения от 30.10.2015 на сумму кредита в размере 67 000 000 руб., №60 от 17.03.2015 с учетом дополнительного соглашения от 30.10.2015 на сумму кредита в размере 63 000 000 руб. и №140 от 14.05.2015 на сумму кредита в размере 30 000 000 руб.

На момент рассмотрения требования банка в деле о банкротстве остаток задолженности по указанным договорам составлял:

- по кредитному договору №5 от 14.01.2015 в размере 67 000 000 руб. основной задолженности, 8 625 450 руб. 45 коп. процентов за пользование кредитом и 1 084 218 руб. 06 коп. неустойки,

- по кредитному договору №60 от 17.03.2015 в размере 63 000 000 руб. основной задолженности, 8 113 031 руб. 45 коп. процентов за пользование кредитом, 926 056 руб. 63 коп. неустойки,

- по кредитному договору №140 от 14.05.2015 в размере 30 000 000 руб. ссудной задолженности, 3 863 348 руб. 28 коп. процентов за пользование кредитом, 2 862 670 руб. 04 коп. неустойки.

По утверждению кредитора, в декабре 2014 года банк был уведомлен о том, что в рамках экономической группы произошли структурные изменения, в силу которых деятельность по оптовой торговле топливом была переведена с ООО «Нефтепродукт» на должника.

Согласно данным, представленным группой «Автомир» в письме от 10.12.2014 за подписью финансового директора ФИО7 (л.д. 47 т. 2), на ООО «Топливный ресурс» переводились контрагенты (договорная база), а также планировалось передать товарные остатки.

Новая схема деятельности предполагала выдачу кредитов должнику с учетом тех экономических параметров (объемов выручки), которые при ведении аналогичной деятельности имело общество «Нефтепродукт». По информации, доведенной до банка, должник должен был произвести оплату полученных товарных остатков ООО «Нефтепродукт», которое, в свою очередь, должно было погасить выданные ему ранее кредиты.

Выдавая кредиты по договорам от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015, банк рассчитывал на то, что предложенный план по переводу оптовой торговли на должника будет реализован в полном объеме с сохранением объемов выручки.

Сами кредитные договоры от 14.01.2015, 17.03.2015 и 14.05.2015 кредитор считает убыточными для должника и повлекшими снижение товарных оборотов ввиду возросшей кредитной нагрузки.

В письменном мнении (л.д. 41 оборот т. 2) кредитор приводит данные об объемах выручки должника за 2015 год (1 квартал – 144 709 тыс. руб., 2 квартал – 247 028 тыс. руб.) и о поступлениях денежных средств на расчетные счета должника без учета кредитных средств (1 квартал – 150 793 тыс. руб., 2 квартал – 278 209 тыс. руб., 3 квартал – 98 783 тыс. руб., 4 квартал – 37 896 тыс. руб.). Данные показатели лицами, участвующими в деле, не оспорены и не опровергнуты.

Из определения арбитражного суда от 23.11.2016 по требованию кредитора ПАО «Челябинвестбанк» также следует, что банком и ООО «Топливный ресурс» (заёмщиком) заключен ранее упоминавшийся кредитный договор №228 от 14.07.2015, по условиям которого кредитор обязался предоставить заемщику денежные средства (кредит) в размере 94 500 000 руб. на срок до 13.05.2016 с условием об оплате процентов за пользование кредитом (для целей погашения задолженности ООО «Нефтепродукт»).

В обеспечение исполнения ООО «Топливный ресурс» обязательств по кредитному договору №228 от 14.07.2015 Банком был заключен договор о залоге товаров в обороте №228/5 от 14.07.2015 (л.д. 79-82 т. 1), по условиям которого Банку передано в залог имущество (товары в обороте) должника общей стоимостью 83 160 000 руб., находящееся на нефтебазе по адресу: <...> (л.д. 51-55 т. 5).

Фактическое наличие товарных запасов было проверено представителем кредитной организации по состоянию на 26.06.2015 (л.д. 56 т. 5). Тогда же должником была выдана оборотно-сальдовая ведомость по счету 41 за подписью финансового директора ФИО7 об остатке товара на сумму 106 264 350 руб. (без НДС) (л.д. 58 т. 5), представлены товарно- сопроводительные документы на приобретение в первом полугодии 2015 года ГСМ (л.д. 60-150 т. 5, л.д. 1-115 т. 6).

Как указывает кредитор, товарные запасы отсутствовали на момент введения процедуры конкурсного производства, поскольку объем товарных остатков планомерно снижался ввиду недостаточности у должника оборотных средств в период с июля 2015 года.

Ответчик ФИО8 относительно данного довода ссылается на выводы следователя по уголовному делу, изложенные в постановлении об удовлетворении ходатайства от 15.02.2019 (л.д. 27 т. 3), основанные на документах, которые сама следователь называет отчетами о движении нефтепродуктов (л.д. 30-107 т. 3).

Из содержания названных документов следует, что отчеты о движении нефтепродуктов отражают движение и остаток ГСМ на указанной нефтебазе.

При этом по состоянию на 26.06.2015 остаток запасов выглядел следующим образом: бензин АИ-96 – 4 л., бензин АИ-92– 111 351 л., бензин АИ-80 – 51 л., дизельное топливо летнее – 69 728 л., дизельное топливо зимнее – 2 463 л., продукт с маркировкой «550» - 611 л., продукт с маркировкой «3319» - 386 л., всего 184 594 литров

Из отчетов также усматривается, что максимальная величина общего объема товарных остатков в период с 26 июня по 02 сентября 2015 года была зафиксирована 14.07.2015 (407 651 литров), после чего общий объем запасов последовательно снижался и к 02.09.2015 достиг 71 500 литров.

Применительно к обстоятельствам дела значимыми являются также доводы кредитора ПАО «Челябинвестбанк» и третьего лица относительно значительного дебетового сальдо встречных предоставлений во взаимоотношениях между должником и взаимосвязанными лицами.

Как указывает третье лицо ФИО7 на основе анализа данных книги покупок и книги продаж за 2015 год (л.д. 5-97 т. 7), сведений о движении денежных средств по расчетным счетам должника, из общего объема покупок за 2015 год, 1 квартал 2016 года на сумму 626 484 тыс. руб. на приобретение товара у ООО «Нефтепродукт» пришлось 47 533 тыс. руб. В пользу этого же контрагента были осуществлены реализации товара на сумму 68 038 тыс. руб.

При этом должник перечислил указанному контрагенту денежные средства на сумму не менее 246 264 тыс. руб., обратные платежи в пользу должника составили сумму 123 423 тыс. руб.

Итоговое сальдо встречных предоставлений по состоянию на 31.03.2016, определенное по данным книги покупок и продаж и сведений о банковских операциях, составило сумму 143 346 248 руб. 52 коп. в пользу должника.

По контрагенту ООО «Сибнефть74» за этот же период (2015 год, 1 квартал 2016 года) платежи со стороны должника составили 405 тыс. руб., в пользу должника – 352 530 тыс. руб., продажи должника – 426 339 тыс. руб., покупки должника – 5 101 тыс. руб., итоговое сальдо – 69 112 335 руб. 97 коп. в пользу должника.

При этом уже в первом квартале 2016 года и в отношении ООО «Сибнефть74» и ООО «Нефтепродукт» были возбуждены дела о банкротстве с последующим введением процедуры конкурсного производства, что свело к минимуму возможность истребования компенсации за имущественные предоставления.

Со стороны контролирующих должника лиц документация должника конкурсному управляющему не передана, что послужило основанием для списания существенной суммы дебиторской задолженности (184 545 156 руб. 02 коп.), в том числе задолженности аффилированных к должнику лиц: самой Компании «Автомир», ООО «МБ Урал», «Трак Запчасть», «Челябинский Старый Соболь», «ТД Валдай», «Маззапчасть», «Старый Соболь и К», «Сибнефть74» «Камазавтомаркет» (акт-распоряжение от 01.09.2018; приложения к отчету конкурсного управляющего вх. № 37824 от 02.06.2020).

Оценивая установленные фактические обстоятельства с точки зрения квалификации в качестве оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, суд первой инстанции принял во внимание разъяснения пункта 16 постановления ВС РФ № 53 под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения - появлению признаков объективного банкротства. Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 56 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53, согласно которому по общему правилу, на арбитражном управляющем, кредиторах, в интересах которых заявлено требование о привлечении к ответственности, лежит бремя доказывания оснований возложения ответственности на контролирующее должника лицо (статья 65 АПК РФ).

Вместе с тем, отсутствие у членов органов управления, иных контролирующих лиц заинтересованности в раскрытии документов, отражающих реальное положение дел и действительный оборот, не должно снижать уровень правовой защищенности кредиторов при необоснованном посягательстве на их права. Поэтому, если арбитражный управляющий и (или) кредиторы с помощью косвенных доказательств убедительно обосновали утверждения о наличии у привлекаемого к ответственности лица статуса контролирующего и о невозможности погашения требований кредиторов вследствие действий (бездействия) последнего, бремя опровержения данных утверждений переходит на привлекаемое лицо, которое должно доказать, почему письменные документы и иные доказательства арбитражного управляющего, кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность.

Для применения презумпции наступления банкротства по вине контролирующего должника лица в связи с совершением сделок, причинивших существенный вред кредиторам, закрепленной в абзаце третьем п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ), наличие вступившего в законную силу судебного акта о признании такой сделки недействительной не требуется. Равным образом не требуется и установление всей совокупности условий, необходимых для признания соответствующей сделки недействительной, в частности недобросовестности контрагента по этой сделке.

Поставка товара, выполнение работ и перечисление денежных средств без предоставления равноценного встречного предоставления в пользу заинтересованного лица свидетельствует о том, что указанные сделки являются убыточными для должника и нарушают права и законные интересы кредиторов должника.

В соответствии с разъяснениями, данными в пункта 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53, в силу пункта 3.2 статьи 64, абзаца четвертого пункта 1 статьи 94, абзаца второго пункта 2 статьи 126 Закона о банкротстве на руководителе должника лежат обязанности по представлению арбитражному управляющему документации должника для ознакомления или по ее передаче управляющему.

Применяя при разрешении споров о привлечении к субсидиарной ответственности презумпции, связанные с непередачей, сокрытием, утратой или искажением документации (подпункты 2 и 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), необходимо учитывать следующее.

Заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.

Привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названные презумпции, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности, подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

Под существенным затруднением проведения процедур банкротства понимается в том числе невозможность выявления всего круга лиц, контролирующих должника, его основных контрагентов, а также: невозможность определения основных активов должника и их идентификации; невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы; невозможность установления содержания принятых органами должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов.

Согласно части 1 статьи 7 Федерального закона от 06.12.2011 № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете» (далее – Закон о бухгалтерском учете), ведение бухгалтерского учета и хранение документов бухгалтерского учета организуются руководителем экономического субъекта.

В соответствии с частью 3 статьи 6 Закона о бухгалтерском учете бухгалтерский учет ведется непрерывно с даты государственной регистрации до даты прекращения деятельности в результате реорганизации или ликвидации.

Необеспечение сохранности документов бухгалтерского учета и (или) отчетности бывшим руководителем Должника и неисполнение обязанности по передаче этих документов конкурсному управляющему влечет невозможность формирования конкурсной массы и удовлетворения требований кредиторов должника.

На основании изложенного, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что приведенные конкурсным управляющим, кредитором ПАО «Челябинвестбанк» и третьим лицом аргументы и доказательства позволяют суду исходить из посылки о том, что имущественные предоставления в пользу аффилированных к конечному бенефициару должника (ФИО4) в виде перечисления денежных средств и передачи товара являются сделками, причинившими существенный вред имущественным правам кредиторов. В пользу этого свидетельствует значительность размера остатка сальдо в пользу ООО «Топливный ресурс» и фактическая утрата возможности получения компенсации за встречное предоставление. Фактически наличие такого значительного дебетового сальдо при отсутствии доказательств обратного означает осуществление вывода активов вопреки интересам кредиторов.

Со стороны фактических контролирующих должника лиц – Компании «Автомир» и ФИО4 не приведены ни объяснения относительного истинного экономического смысла фактического кредитования обществ «Нефтепродукт» и «Сибнефть74», а также иных аффилированных лиц, чья задолженность в конечном итоге была списана, на столь значительные суммы (свыше 180 млн. руб.) и при отсутствии реальной возможности выровнять сальдо встречных расчетов.

Представленные по обособленному спору доказательства с учетом значимости размера неполученного должником встречного предоставления в масштабах его экономической деятельности не позволили суду исходить из того, что такое кредитование аффилированных лиц имело разумную и добросовестную экономическую основу.

Аналогичным образом суд исходил из того, что и сделки по выдаче 30.07.2015 поручительств по обязательствам подконтрольных ФИО4 обществ «МБ Урал», «ЧелябинскМАЗсервис» и «КАМАЗАвтоМаркет» на значительные суммы следует расценивать как сделки, причинившие существенный вред имущественным правам кредиторов.

При отсутствии доказательств иного арбитражный суд полагает, что должник как самостоятельное юридическое лицо не имело экономического интереса в выдаче поручительств в преддверии наступления кризисной ситуации, а выдача соответствующих поручительств с очевидностью для контролирующих должника лиц влекла возложение на должника чужих обязательств в значительном размере.

Факт вхождения в одну группу лиц с должником обществ «МБ Урал», «ЧелябинскМАЗсервис» и «КАМАЗАвтоМаркет» в силу имущественной обособленности юридических лиц не является достаточным для вывода о том, что должник имел собственный экономический интерес в том, чтобы общества «МБ Урал», «ЧелябинскМАЗсервис» и «КАМАЗАвтоМаркет» получили доступ к кредитному финансированию вообще либо на более выгодных условиях.

Равным образом, следует квалифицировать сделки, касающиеся перевода на должника обязательств ООО «Нефтепродукт» на общую сумму 167 824 242 руб. 16 коп. перед Банком «АК Барс», оформленное соглашениями №79- 264-11/ЮЛ-01 от 07.07.2015, №2602/02/2013/0171-1 от 07.07.2015 и №2602/4/2014/1473/1 от 07.07.2015, и на сумму 94 500 000 руб. перед ПАО «Челябинвестбанк», оформленное как выдача самостоятельного кредита по договору №228 от 14.07.2015.

Фактические контролирующие должника лица (Компания «Автомир» и ФИО4) не раскрыли со своей стороны разумных мотивов для совершения указанных сделок, в том время как доказательства, представленные иными лицами, не позволяют признать, что принятие должником на себя соответствующих обязательств являлось существенно необходимым и значимым для начала осуществления должником деятельности в том сегменте рынка, который ранее занимало общество «Нефтепродукт».

Изложенные выводы позволили применить к фактическим контролирующим должника лицам (Компании «Автомир» и ФИО4) презумпцию, закрепленную в абзаце третьем п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ).

В тесной взаимосвязи с данной презумпцией состоит довод конкурсного управляющего о неполноте переданной документации.

В частности, отсутствие полной первичной документации послужило одной из предпосылок к невозможности взыскания дебиторской задолженности в полном объеме и ее списанию на значительную сумму.

Кроме того, в ходе проведения процедуры конкурсного производства со стороны конкурсного управляющего не был проведен более детальный анализ имущественных предоставлений между должником и аффилированными лицами, который стал возможен лишь при истребовании доказательств судом в рамках настоящего обособленного спора.

Таким образом, следует признать, что не передача финансово-хозяйственной документации повлекла в рассматриваемом случае как невозможность определения основных активов должника и их идентификации, так и невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы, а также невозможность установления содержания принятых органами должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов.

При этом с учетом установленных обстоятельств дела суд пришел к правомерному выводу о том, что неблагоприятные последствия не передачи документации в виде применения соответствующей правовой презумпции следует возложить именно на единственного участника ООО «Топливный ресурс» Компанию «Автомир» и ФИО4 как ее директора.

С учетом того, что фактические корпоративно-управленческие и трудовые отношения с ФИО8 прекратились в период с 12.01.2016, то Компания «Автомир», принявшая дела от последнего руководителя имела возможность принять решение о выборе иного лица, исполняющего полномочия единоличного исполнительного органа, что соответствовало бы представлениям о разумности и добросовестности поведения единственного участника хозяйственного общества.

В то же время, поскольку замена директора произведена не была, то Компании «Автомир» и ФИО4 как ее директору следовало обеспечить сохранность и передачу конкурсному управляющему полного объема первичной финансово-хозяйственной документации, чего сделано также не было.

Таким образом, не опровергнутые презумпции наступления банкротства по вине фактических контролирующих должника лиц Компании «Автомир» и ФИО4 позволили привлечь указанных лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Вместе с тем суд не находит оснований для положения в основу субсидиарной ответственности части обстоятельств, на которые указывали конкурсный управляющий и кредитор.

Апелляционная коллегия соглашается, что не имеется достаточных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности ответчиков ФИО5 и ФИО8, которые, как установлено судом, играли техническую роль в управлении делами должника.

Такая роль, с одной стороны, не может быть признана в полном объеме номинальной, поскольку ответчики фактически участвовали в деятельности общества в рамках трудовой функции (менеджмент снабжения или продаж).

С другой стороны, как следует из доказательств по делу, роль указанных ответчиков не предполагала ни участия в принятии ключевых решений, ни получения полной информации о реальных характере и последствиях сделок.

Кроме этого, по делу не представлены доказательств того, что ситуация, в которой действовали ФИО5 и ФИО8, давала им основания полагать, что последствием подписания значимых хозяйственных документов может быть наступление банкротства или причинение вреда кредиторам иным образом.

Напротив, большинство сделок либо было внешне направлено на поддержание экономической жизнеспособности группы, которая ФИО5 и ФИО8 воспринималась как единый хозяйствующий субъект (кредитные договоры, поручительства), либо не отличались по своему характеру от иных обычных сделок (поставки товара).

В силу изложенного, следует признать правомерным вывод суда первой инстанции о том, что заявителем и кредитором не представлено достаточных доказательств того, что действия (бездействие) или решения, принятые ФИО5 или ФИО13 являлись необходимой причиной банкротства.

С учетом технической роли ФИО5 и ФИО8 в управлении обществом, как верно посчитал суд первой инстанции, к ним в отличие от ФИО4 и Компании «Автомир», в рассматриваемой ситуации не может быть применена презумпция, установленная в абзаце третьем пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ).

Кроме того, судом первой инстанции обоснованно отмечено, что представленными по делу доказательствами не подтверждается извлечение ответчиками недобросовестной имущественной выгоды в результате наступления банкротства ООО «Топливный ресурс», в то время как ФИО4 и Компания «Автомир» являются прямыми бенефициарами как по отношению к должнику, так и по отношению к юридическим лицам, получившим экономическую выгоду от вредоносных сделок.

Таким образом, в удовлетворении требований, предъявленных к ответчикам ФИО5 и ФИО8 о привлечении к субсидиарной ответственности за доведение до банкротства, отказано правомерно.

Конкурсный кредитор просит привлечь бывший руководителей должника ФИО5 И ФИО8 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника на основании пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве, согласно которому нарушение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд в случаях и в срок, которые установлены статьей 9 настоящего Федерального закона, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых настоящим Федеральным законом возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и подаче такого заявления, по обязательствам должника, возникшим после истечения срока, предусмотренного пунктами 2 и 3 статьи 9 настоящего Федерального закона.

В силу пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве конкурсный кредитор должен доказать не просто существование у должника задолженности перед кредитором, а наличие оснований, обязывающих руководителя обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом, в частности, наличие у должника признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества, либо наличие других обстоятельств, предусмотренных названной нормой Закона о банкротстве.

Арбитражный суд не нашел оснований для привлечения кого-либо из ответчиков к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве.

Как верно счел суд первой инстанции, применимая редакция Закона о банкротстве не позволяет возложить субсидиарную ответственность на кого-либо из ответчиков, кроме как на ответчиков ФИО5 и ФИО8, которые формально исполняли полномочия единоличного исполнительного органа.

Заявитель и кредитор указывают в качестве момента возникновения признака неплатежеспособности дату 06.06.2015, когда началась просрочка исполнения обязательств по оплате товара перед ООО «Группа».

Указанное требование в размере 696 663 руб. основной задолженности и 36 006 руб. 93 коп. неустойки включено в реестр определением от 29.09.2016 как основанное на решении Арбитражного суда Челябинской области от 11.04.2016 по делу №А76-572/2016. Из содержания названных судебных актов следует, что задолженность возникла в результате неоплаты товара, поставленного должнику по товарным накладным товарным накладными от 03.06.2015 № УТГРП000231 на сумму 647 125 руб., от 01.07.2015№ УТГРП000270 на сумму 49 538 руб.

Формально неоплату указанной задолженности можно расценивать как прекращение исполнение денежного обязательства. Вместе с тем, должник вплоть до конца 2015 года продолжал хозяйственную деятельность, исполнение значительного объема иных денежных обязательств, вплоть до конца 1 квартала 2016 года получал выручку от реализации. При этом, в период 14.01.2015, 17.03.2015, 14.05.2015 самим банком выдано кредитов на сумму 160 млн. руб., а 14.07.2015 – на сумму 94.5 млн. руб. Выдача кредитов сопровождается оценкой финансового состояния должника, в связи с чем, представляются сомнительными утверждения кредитора о наступлении признаков объективного банкротства в указываемую им дату.

В конце октября 2015 года должник (директор ФИО8) уже зафиксировал снижение оборотов и предпринимал меры, направленные на корректировку графика возврата кредитов по договорам от 14.01.2015 и 17.03.2015 с ПАО «Челябинвестбанк» (л.д. 71 т. 2).

В то же время с учетом того, что в декабре 2015 должник расторг договор аренды нефтебазы, расположенной по адресу: <...>, а сведения о наличии иных активов, которые могли бы быть использованы для осуществления деятельности по оптовой торговле ГСМ, в материалах дела отсутствуют, суд признает, что с этого момента должник утратил возможность на постоянной основе извлекать прибыль.

Отражение в книге продаж в течение первого квартала 2016 года реализации товаров на сумму 23 360 119 руб. 27 коп. не влияет на указанный вывод суда, поскольку такие реализации, как обоснованно указал суд первой инстанции, касались аффилированных контрагентов, со стороны которых отсутствовало эквивалентное встречное предоставление.

Таким образом, арбитражный суд пришел к правомерному выводу о том, что по итогам декабря 2015 года наступление объективного банкротства являлось очевидным для контролирующих должника лиц, в связи с чем, подача заявления о банкротстве должна была состояться, не позднее, чем в январе 2016 года.

Между тем, ФИО5 прекратил фактическое исполнение своих обязанностей 02.09.2015. ФИО8 с 12.01.2016 прекратила фактическое исполнение своих обязанностей, о чем было известно единственному участнику, не принявшему мер по возложению обязанностей директора на иное лицо.

В связи с этим, суд первой инстанции правомерно посчитал невозможным возложить на ФИО8 субсидиарную ответственность по требованиям, возникшим позднее 31.01.2016 и ранее 11.04.2016.

Кроме того, судом отмечено, что в расчете конкурсный управляющий (л.д. 12 т. 2) указывает, что в этот период возникли лишь требования по обязательным платежам за 1 квартал 2016 года. Вместе с тем из содержания судебных актов (определения от 08.06.2017, 27.12.2018, 13.04.2018) и материалов дела по требованиям ФНС России не следует, что соответствующая недоимка возникла в течение указанного периода. Как верно отметил суд первой инстанции, выставление требований об уплате налогов (сборов) и принятие решений об их взыскании не может признаваться моментом возникновения обязанности их уплате таких налогов и сборов.

Доводы жалобы в данной части не опровергают выводов суда первой инстанции, поскольку основаны на формальном подходе и без учета оборотов организации. Более того, апелляционный суд учитывает позицию ответчиков, указавших на отсутствие доступа ко всей информации о деятельности общества с учетом характера выполняемой функции в должности руководителя, а также период осуществления таковой. Представляется сомнительной и позиция банка о возможности получения информации непосредственно при вступлении в должность (банк исключает период необходимости принятия документов и их изучения).

При этом, позиция банка представляется противоречивой, учитывая, что он ссылается на обстоятельства резкого снижения операций по счету лишь в 3, 4 квартале 2015 года, письмо Каргаполовой со ссылкой на тяжелое финансовое положение датировано 28.10.2015, просрочка должником оплаты процентов по кредитам допущена лишь за июль 2015 года, частичное погашение просроченной задолженности третьими лицами осуществлено в августе 2015 года. Что не соотносится с датой, названной кредитором – 06.06.2015.

Доводы о недостоверности периода осуществления полномочий руководителя противоречат фактическим обстоятельствам и представленным доказательствам (решению единственного участника о назначении ФИО8, копии трудовой книжки, справкам 2-НДФЛ о доходах физического лица ФИО8 за 2015-2016 годы, ответу ИФНС № 15-16/021687, пояснениям работников должника, допрошенных в качестве свидетелей, пояснениям самой ФИО8), которые согласуются между собой, не оспорены и не опровергнуты иными доказательствами

Касательно доводов об утрате предмета залога апелляционный суд отмечает.

Документального подтверждения факта участия ответчиков в совершении спорных действий не имеется, доказательства содействия ФИО4 в осуществлении действий отсутствуют; кредитор не раскрывает, каким образом названные лица могли воспрепятствовать «выводу активов». Апелляционный суд в данном случае также учитывает позицию ответчиков, указавших на отсутствие доступа ко всей информации о деятельности общества с учетом характера фактически выполняемой функции в должности руководителя, а также период осуществления таковой. Кроме того, позиция банка основана на анализе книг покупок и продаж на предмет поставки должником товаров в адрес ООО «Сибнефть 74» и итогового анализа соотношения поставленного ООО «Сибнефть74» топлива и его оплаты с учетом пояснений третьего лица ФИО7 без предоставления первичных документов, явившихся основанием для внесения сведений в книги покупок и продаж. Между тем, соответствующая информация представляется сомнительной, учитывая, что не содержит необходимых заполненных граф. Непосредственным выгодоприобретателем от утраты предмета залога ответчики не являлись.

Следовательно, вопреки утверждению подателя жалобы, не доказана совокупность условий, необходимых для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности по обязательствам должника за доведение общества до банкротства. Достоверных данных того, что неплатежеспособность обусловлена объективными причинами вызванными действиями ответчиков (ФИО8 и ФИО5) в деле не имеется.

При таких обстоятельствах, суд апелляционной инстанции не усматривает оснований для удовлетворения апелляционной жалобы и отмены либо изменения вынесенного определения.

Оснований для отмены определения суда первой инстанции, предусмотренных пунктом 4 статьи 270 АПК РФ, судом апелляционной инстанции не установлено.

Руководствуясь статьями 176, 269, 271 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, арбитражный суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

определение Арбитражного суда Челябинской области от 31.08.2020 по делу № А76-4308/2016 оставить без изменения, апелляционную жалобу публичного акционерного общества «Челябинвестбанк» – без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в порядке кассационного производства в Арбитражный суд Уральского округа в течение одного месяца со дня его принятия (изготовления в полном объеме) через арбитражный суд первой инстанции.

Председательствующий судья Л.В. Забутырина

Судьи: А.Г. Кожевникова

А.А. Румянцев