и 41 (часть 1), право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, и право на охрану здоровья. Данный вывод, сформулированный Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 26 декабря 2002 года N 17-П, в полной мере распространяется на членов семьи военнослужащего в случае его гибели (смерти), наступившей при исполнении обязанностей военной службы, либо смерти, наступившей вследствие увечья (ранения, травмы, контузии), полученного при исполнении обязанностей военной службы, государственная защита которых в таких случаях производна от права самого военнослужащего на возмещение вреда в связи с увечьем (ранением, травмой, контузией), полученным при исполнении обязанностей военной службы, и которые как выгодоприобретатели получают в качестве страховых сумм 25 окладов месячного денежного содержания военнослужащего каждый (абзац второй пункта 2 статьи 5 Федерального закона "Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических
которого согласился суд апелляционной инстанции, исходил из того, что ФИО1 военнослужащим не являлся, в трудовых отношениях с Министерством обороны Российской Федерации не состоял, следовательно, не относится к категории граждан, подлежащих переселению из закрытых военных городков с предоставлением жилого помещения по договору социального найма или в собственность бесплатно. Признавая оспариваемое решение законным, суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что право административного истца как члена семьи бывшего военнослужащего на жилищное обеспечение производно от такого права самого бывшего военнослужащего , в данном случае его отца У. который волеизъявления на переселение из военного городка не выразил, снявшись с регистрационного учета в занимаемом жилом помещении в 2015 году. Суд кассационной инстанции согласился с выводами нижестоящих судов, указав, что они соответствуют материалам дела и согласуются с нормами материального права, регулирующими спорные отношения. Судебная коллегия считает приведенные выводы основанными на неправильном применении норм материального права. Согласно абзацу девятому пункта 1, пункту 6 статьи 15
требования в порядке суброгации переходит к страховщику от страхователя, то есть является производным от того, которое страхователь может приобрести вследствие причинения вреда в рамках деликтных правоотношений, в связи с чем, перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем и лицом, ответственным за убытки. Истолковав вышеуказанные нормы применительно к рассматриваемому спору, исследовав и оценив относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности в соответствии с требованиями статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе определение об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении, экспертное заключение, калькуляцию, доказательства принадлежности транспортных средств, суд пришел к выводу о доказанности факта повреждения застрахованного истцом автомобиля в спорном ДТП, произошедшем по вине водителя ФИО3, управлявшего автомобилем КАМАЗ 53501(гос.рег.знак <***>). Приняв во внимание, что водитель ФИО3 является военнослужащим Минобороны России, а собственником автомобиля КАМАЗ 53501 является Российская Федерация в лице
у этого предприятия или учреждения с момента передачи имущества, если иное не установлено законом и иными правовыми актами или решением собственника. Следовательно, право оперативного ведения относится к категории ограниченных вещных прав, является производным, зависимым от прав собственника и не может существовать в отрыве от этого основного права. На основании изложенного, право оперативного управления возникает у учреждения, если собственником в отношении этого имущества принято решение о закреплении его за учреждением на указанном праве. Между тем, войсковая часть в нарушение статей 65, 66 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не представила надлежащих доказательств, подтверждающих принятие соответствующим собственником объекта недвижимости такого решения. Довод заявителя жалобы относительно того, что указанный жилой объект построен за счет средств федерального бюджета в целях проживания военнослужащих , не может служить надлежащим подтверждением наличия у него такого права на них в силу статьи 299 Гражданского кодекса Российской Федерации. С учетом изложенного, арбитражный суд апелляционной инстанции приходит к выводу о
Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), является полноценным участником гражданско-правовых отношений. Органом, осуществляющим представление интересов Российской Федерации, как публичного образования (в порядке ст. 125 ГК РФ), является Минобороны России. Следовательно, вне зависимости от закрепления объекта за ФГКУ «Приволжско-Уральское ТУИО» на производномправе, надлежащим ответчиком является Российская Федерация в лице Минобороны России. ФГКУ «Приволжско-Уральское ТУИО» не является ни собственником имущества, ни лицом, уполномоченным собственником на содержание имущества, на несение подобных расходов, т.е. не является надлежащим ответчиком. Также отметил, что судом не учтено представление информация о заселенности спорного помещения в спорный период (решение о заселении жилого помещения №ЦРУЖО-23/17727-2016 от 07.09.2016), а в дальнейшем, начиная с 03.09.2020 военнослужащим ФИО3 (договор найма жилого помещения №239 от 01.09.2020). Минобороны России не согласившись с принятым решением, также подало апелляционную жалобу, в доводах которой указало на то, что судом при принятии решения не учтен ответ филиала ФГАУ «Росжилкомплекс» - ФГКУ «Центральное региональное управление правового
на жилище за счет государства, а не его намерение проходить военную службу, продолжительность которой в календарном исчислении составляет более 20 лет. Не может свидетельствовать о незаконности оспариваемого решения и факт необеспечения супруги ФИО2 и двух его дочерей Анны и Арианы жильем от органа исполнительной власти, в котором законом предусмотрена военная служба, так как в силу статьи 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» право членов семьи военнослужащего на получение жилья в таком порядке является производным от права военнослужащего . Вопреки доводам ФИО2, в статье 54 ЖК РФ содержится основание для отказа в принятии его на жилищный учет – представлены документы, которые не подтверждают право соответствующих граждан состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях (пункт 2 части 1 статьи 54 ЖК РФ). При этом отсутствие в верном по существу решении ссылки на данный пункт расценивается судом как недочет в оформлении документа, не влияющий на его законность и обоснованность. Принимая во
помещения от федерального органа исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, и других заслуживающих внимания обстоятельств. Анализ приведенных выше правовых норм позволяет прийти к выводу о том, что обеспечение военнослужащих-граждан жилыми помещениями, предоставляемыми от государства (как по договору социального найма, так и в собственность) по установленным нормам, возможно лишь один раз в порядке и на условиях, определенных жилищным законодательством. Данное ограничение относится и к членам семьи военнослужащего, поскольку их право является производным от права военнослужащего . При этом, если военнослужащий по своему усмотрению распорядился ранее занимаемым жилым помещением, предоставленным ему в связи с прохождением военной службы, произвел его отчуждение, в том числе и путем дарения членам своей семьи, и не может его сдать в установленном порядке, то, по общему правилу, он не может быть признан нуждающимся в улучшении жилищных условий посредством предоставления жилого помещения Министерством обороны Российской Федерации в связи с чем, у него отсутствует основание требовать повторного
участию в деле судом привлечено ФГКУ «Западное региональное управление жилищного обеспечения». В деле участвовал представитель данного юридического лица по доверенности. Признание недействительным решения должностного лица ответчика – начальника отделения (территориального, г.Ярославль) ФГКУ «Западное региональное управление жилищного обеспечения», не свидетельствует о том, что решение принято не в отношении указанного выше ответчика. Довод жалобы о том, что рассмотренное Кировским районным судом г.Ярославля дело подсудно военному суду, поскольку право истцов на обеспечение служебным жилым помещением является производным от права военнослужащего , споры которого с органами военного управления подлежат рассмотрению в военных судах, судебная коллегия отклоняет. По смыслу статьи 15 выше названного Федерального закона «О статусе военнослужащих», право членов семьи военнослужащего на обеспечение служебным жилым помещением является производным от права военнослужащего. Однако это не умаляет право члена семьи военнослужащего на обращение в суд с иском к органу военного управления за защитой своего нарушенного права. В силу статьи 7 Федерального конституционного закона от 23 июня
