bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности от 20.03.1883, разъяснениями, изложенными в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации». Суд первой инстанции при этом исходил из отсутствия совокупности условий, свидетельствующих о наличии в действиях предпринимателя ФИО3, связанных с приобретением исключительного права на товарный знак № 735250, признаков недобросовестной конкуренции; отсутствия доказательств совершения ответчиком умышленных недобросовестных действий, направленных на причинение вреда истцам; недоказанности способности действий ответчика оказать влияние на состояние конкурентных отношений с истцами, указав на отсутствие доказательств использования ими обозначения до даты приоритета товарного знака № 735250 и известности правообладателю данного обстоятельства; отсутствия непосредственно у ФИО1 права на иск; утраты правоспособности общества, в защиту которого истцом ФИО2 предъявлен иск. Президиум Суда по интеллектуальным правам согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием. Доводы заявителя не подтверждают существенных нарушений судами норм материального и процессуального права, повлиявших на
в заблуждение в отношении изготовителя товаров и лица, оказывающего услуги, в силу наличия стойкой ассоциативной связи между обозначением «Мельница» и участниками одноименной музыкальной группы, учитывая, что согласие на регистрацию спорного товарного знака от участников группы «Мельница» отсутствует, Суд по интеллектуальным правам, проверив законность решения Роспатента в оспариваемой части, пришел к выводу, что правовая охрана спорному товарному знаку предоставлена с нарушением подпункта 1 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ. При этом суд признал недоказанным приобретениеобозначением «Мельница» известности именно по отношению к обществу. Руководствуясь статьями 198, 200, 201 АПК РФ, подпунктом 1 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ, пунктом 2.5.1 Правил составления, подачи и рассмотрения заявки на регистрацию товарного знака и знака обслуживания, утвержденных приказом Российского агентства по патентам и товарным знакам от 05.03.2003 № 32, пунктом 3.1 Рекомендаций по отдельным вопросам экспертизы заявленных обозначений, утвержденных приказом Российского агентства по патентам и товарным знакам от 23.03.2001 № 39, и придя к
действия предпринимателя по приобретению и использованию исключительных прав на указанные товарные знаки являются актом недобросовестной конкуренции, обратилось в суд с настоящим иском. Исследовав представленные в дело доказательства, суд первой инстанции руководствовался статьями 4, 14.4 Федерального закона от 26.07.2006 № 135- ФЗ «О защите конкуренции», разъяснениями, изложенными в пункте 169 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», и по результатам оценки представленных доказательств, показаний свидетелей в их совокупности и взаимосвязи пришел к выводу об отсутствии в действиях предпринимателя признаков недобросовестной конкуренции, отказав в удовлетворении иска. Суд первой инстанции при этом исходил из установленных обстоятельств создания предпринимателем объемных изображений фигур в виде «рыбы» и «совы», зарегистрированных впоследствии в качестве товарных знаков, и использования их раньше общества и других лиц, недоказанности осведомленности предпринимателя о законном использовании сходных с товарными знаками обозначений до даты их приоритета иными лицами и известности соответствующих обозначений среди
части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», пункте 10 Обзора по вопросам судебной практики, возникающим при рассмотрении дел о защите конкуренции и дел об административных правонарушениях в указанной сфере, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 16.03.2016, суд первой инстанции обоснованно признал действия ответчика, связанные с приобретением исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации № 422874 и № 708139, актом недобросовестной конкуренции на основании статьи 10.bis Парижской конвенции в отношении тех услуг, которые указаны Ведерниковсом К. в исковом заявлении, установив, что названные действия фактически направленными на преодоление вступившего в законную силу судебного акта по делу № СИП-186/2017 и на сохранение монополии на неиспользуемое обозначение при известности того обстоятельства, что Ведерниковс К. заинтересован в его использовании. Президиум Суда по интеллектуальным правам поддержал выводы суда первой инстанции, признав их мотивированными и обоснованными по праву. Доводы заявителя об истечении срока исковой давности, об отсутствии конкуренции между истцом и ответчиком, неправомерном применении судом статьи
у ФИО2 права на коммерческое обозначение «Магистраль-Авто». При этом сам ответчик в своих пояснениях и дополнениях соответствующих доводов не приводил. Как отмечает податель кассационной жалобы, выводы судов о том, что истец не представил доказательств отсутствия у коммерческого обозначения различительной способностью и (или) не известности на территории города Томска, противоречат фактическим обстоятельствам дела. По мнению истца, документы, представленные ответчиком, не доказывают наличие у него права на коммерческое обозначение «Магистраль-Авто», так как они не доказывают приобретение обозначением известности среди потребителей, ввиду того, что отсутствуют доказательства длительного и (или) интенсивного использования обозначения на определенной территории, произведенные затраты на рекламу, значительные объемы реализации товаров и оказания услуг под этим обозначением, результаты опроса потребителей товаров по вопросу известности обозначения на определенной территории. Кроме того, истец обращает внимание на то, что суд первой инстанции неправомерно возложил на него бремя доказывания отсутствия у ответчика права на коммерческое обозначение. Податель кассационной жалобы считает противоречащими существующим методологическим подходам
что до даты приоритета спорного товарного знака Нехамкин Д.В. также начал использовать такое обозначение, подтверждает отсутствие у Лапина М.А. недобросовестных целей при регистрации указанного средства индивидуализации, и, как следствие, не позволяет сделать вывод о нарушении Лапиным М.А. требований статьи 144 Закона о защите конкуренции. Суд первой инстанции верно определил, что материалами дела не подтверждены факт широкого использования ФИО1 спорного обозначения до даты приоритета товарного знака по свидетельству Российской Федерации № 760208, а также приобретение обозначением известности среди потребителей благодаря деятельности ФИО1 Президиум Суда по интеллектуальным правам отмечает, что вопреки доводам кассационной жалобы, факт поставки ФИО2 ФИО1 товара в феврале 2019 г., внесение каких-либо сведений о спорном обозначении в товаросопроводительные документы и на интернет-сайт после обращения ФИО1 не имеют значения для установления вопроса о добросовестности (недобросовестности) приобретения исключительного права на товарный знак при условии доказанности того обстоятельства, что ФИО2 начал использование обозначения ранее, чем аналогичную деятельность начал осуществлять ФИО1 Доводы
прав потребителей, не относятся к спорам о средствах индивидуализации. Настоящий спор является спором о правах на средства индивидуализации, следовательно, законодательство о защите прав потребителей к нему не применимо. Доводы кассационной жалобы о неисследовании судом первой инстанции вопроса о том, продолжается ли использование обществом «ГИГВИ» коммерческого обозначения, а также о том, что период времени между датой первого упоминания спорного обозначения (определен судом с 2012 года) и приоритета товарного знака (31.07.2014) незначителен для вывода о приобретении обозначением известности , неправомерны по следующим основаниям. Проверка законности обжалуемого ненормативного правового акта осуществляется в пределах предмета и основания заявления (статьи 6–9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Заявление общества «НЭМС» не содержало довода о том, что общество «ГИГВИ» когда-либо не использовало свое коммерческое обозначение. Оценивая все доводы лиц, участвующих в данном деле, суд первой инстанции правомерно обратил внимание на то, что в нарушение статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации общество «НЭМС» не представило доказательства,
него не перешло к ответчику, а также отметил, что договор, датированный 21.06.2019, не является договором купли-продажи предприятия, а, значит, исключительное право на коммерческое обозначение по нему не могло быть передано. Суд первой инстанции исходил из того, что ответчик не представил в материалы дела доказательств наличия достаточных различительных признаков у обозначения, что является обязательным условием возникновения права на коммерческое обозначение, не представил доказательств использования обозначения конкретным лицом для индивидуализации конкретного предприятия, не представил доказательств приобретенияобозначениемизвестности на определенной территории, не представил доказательств момента начала фактического использования такого обозначения для индивидуализации предприятия, что препятствует установлению даты возникновения исключительного права и не позволяет установить, возникло ли исключительное право раньше даты приоритета товарных знаков истца. При таких обстоятельствах, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии доказательств того, что исключительное право на коммерческое обозначение возникло до даты приоритета товарных знаков истца и перешло к ответчику. Суд апелляционной инстанции, изменяя решение суда первой
него не перешло к ответчику, а также отметил, что договор, датированный 21.06.2019, не является договором купли-продажи предприятия, а, значит, исключительное право на коммерческое обозначение по нему не могло быть передано. Суд первой инстанции исходил из того, что ответчик не представил в материалы дела доказательств наличия достаточных различительных признаков у обозначения, что является обязательным условием возникновения права на коммерческое обозначение, не представил доказательств использования обозначения конкретным лицом для индивидуализации конкретного предприятия, не представил доказательств приобретенияобозначениемизвестности на определенной территории, не представил доказательств момента начала фактического использования такого обозначения для индивидуализации предприятия, что препятствует установлению даты возникновения исключительного права и не позволяет установить, возникло ли исключительное право раньше даты приоритета товарных знаков истца. При таких обстоятельствах, суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии доказательств того, что исключительное право на коммерческое обозначение возникло до даты приоритета товарных знаков истца и перешло к ответчику. Суд апелляционной инстанции, изменяя при первоначальном рассмотрении
Ф, которое длительное время вкладывало значительный объем средств в продвижение словесного обозначения Обстоятельства дела, как правильно указано в решении судьи, указывают на наличие в действиях ООО «А» в составе группы лиц с ООО «П» всех признаков недобросовестной конкуренции, указанных в пункте 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции. Действия ООО «А» в составе группы лиц с ООО «П» по приобретению и использованию прав на товарные знаки, сходные до степени смешения с обозначением производства ООО Ф являющегося конкурентом направлены на получение необоснованных конкурентных преимуществ в предпринимательской деятельности за счет использования известности и положительной репутации товара, а значит за счет снижения затрат, что подтверждается отсутствием необходимости вкладывания средств на продвижение товара со словесным обозначением получением высокой коммерческой выгоды от «присвоения» уже зарекомендовавшего себя БАД с обозначением имеющее стабильные объемы продаж и устойчивый спрос, противоречат обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости. Согласно обычаям делового оборота использование товарных знаков служит для
время вкладывало значительный объем средств в продвижение словесного обозначения <данные изъяты> Обстоятельства дела, как правильно указано в решении судьи, указывают на наличие в действиях ООО «А» в составе группы лиц с ООО «П» всех признаков недобросовестной конкуренции, указанных в пункте 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции. Действия ООО «А» в составе группы лиц с ООО «П» по приобретению и использованию прав на товарные знаки, сходные до степени смешения с обозначением <данные изъяты> производства ООО Ф являющегося конкурентом направлены на получение необоснованных конкурентных преимуществ в предпринимательской деятельности за счет использования известности и положительной репутации товара, а значит за счет снижения затрат, что подтверждается отсутствием необходимости вкладывания средств на продвижение товара со словесным обозначением <данные изъяты> получением высокой коммерческой выгоды от «присвоения» уже зарекомендовавшего себя БАД с обозначением <данные изъяты> имеющее стабильные объемы продаж и устойчивый спрос, противоречат обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости. Согласно обычаям делового оборота
