представленные доказательства по правилам главы 7 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и руководствуясь положениями статей 10 и 126 Закона о банкротстве в редакции, действовавшей в спорный период, исходили из того, что ответчики не обеспечили сохранность, восстановление и передачу документации должника конкурсному управляющему, как того требует пункт 2 статьи 126 Закона о банкротстве; данное обстоятельство не позволило конкурсному управляющему сформировать конкурсную массу должника; доказательств, опровергающих презумпцию наличия причинно-следственной связи между несостоятельностью должника и бездействием ответчиков, последними не представлено. При таких условиях суды пришли к выводу о доказанности всей совокупности условий, необходимых для привлечения ФИО1, ФИО2 и ФИО3 к субсидиарной ответственности по обязательствам должника на основании абзаца 4 пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве. Кроме того, установив, что в результате действий (бездействия) ФИО1 по неправомерному применению налогового вычета и удержанию НДФЛ должник привлечен к налоговой ответственности на сумму 16 098 879,75 руб., суды, руководствуясь положениями статей 15, 53, 53.1 Гражданского кодекса
порядке сторонами не оспорено. Указанное решение содержит, в том числе пп. 3.1, 3.2 указывающие на необходимость оплаты недоимки по налогам и сборам в сумме 2 001 606 руб., штрафам в сумме 54 791,70 руб. и пени 614 773,13 руб. Как верно указал суд первой инстанции в обжалуемом судебном акте, доводы представителей ответчика о том, что в рассматриваемом случае не подлежит применению установленная в п.26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53, презумпция доказанности , что действия (бездействие) контролирующего лица стали необходимой причиной объективного банкротства не освобождают ответчика от обязанности предоставлять доказательства добросовестности своих действий при осуществлении руководства хозяйственной деятельностью должника. Кроме того, ФИО1 не опровергнуты доводы сторон об отчуждении имущества в период его руководства должником. С учетом установленных по делу обстоятельств, а также с учетом разъяснений данных в п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 суд апелляционной инстанции соглашается с выводом суда первой инстанции
с заинтересованностью судам надлежит исходить из того, что другая сторона сделки (ответчик) знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности, если в качестве заинтересованного лица выступает сама эта сторона сделки или ее представитель, изъявляющий волю в данной сделке, либо их супруги или родственники, названные в абзаце втором пункта 1 статьи 45 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и абзаце втором пункта 1 статьи 81 Закона об акционерных обществах. В рассматриваемом случае действует презумпция доказанности осведомленности ФИО2 о заинтересованности в оспариваемой сделке, поскольку он сам являлся стороной сделки. Согласно пункту 17 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах", утвержденному Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019 ущерб интересу общества также имеет место, когда сделка хотя и не причиняет ущерб юридическому лицу, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выражали согласие на
из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований; также при установлении требований в деле о банкротстве признание должником или арбитражным управляющим обстоятельств, на которых кредитор основывает свои требования (часть 3 статьи 70 АПК РФ), само по себе не освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств. Таким образом, при рассмотрении заявлений конкурсных кредиторов об установлении размера их требований изменяется бремя доказывания, а именно: не подлежит применению установленная Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации презумпция доказанности обстоятельств, предусмотренная частью 3.1 статьи 70, а также не имеет правового значения признание должником долга. Указанные меры направлены на исключение потенциально возможного сговора между должником и кредитором, направленного на включение в реестр требований кредиторов необоснованного требования в целях перераспределения активов должника. Аналогичный подход подлежит применению и при рассмотрении жалоб конкурсных кредиторов, поданных в порядке пункта 24 постановления №35 на судебный акт, на основании которого в реестр требований кредиторов было включено требование иного кредитора должника.
с заинтересованностью судам надлежит исходить из того, что другая сторона сделки (ответчик) знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности, если в качестве заинтересованного лица выступает сама эта сторона сделки или ее представитель, изъявляющий волю в данной сделке, либо их супруги или родственники, названные в абзаце втором пункта 1 статьи 45 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и абзаце втором пункта 1 статьи 81 Закона об акционерных обществах. В рассматриваемом случае действует презумпция доказанности осведомленности ФИО1 о заинтересованности в оспариваемой сделке, поскольку он сам являлся стороной сделки. Согласно пункту 17 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах", утвержденному Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019 ущерб интересу общества также имеет место, когда сделка хотя и не причиняет ущерб юридическому лицу, но не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества, которые не выражали согласие на
с заинтересованностью судам надлежит исходить из того, что другая сторона сделки (ответчик) знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности, если в качестве заинтересованного лица выступает сама эта сторона сделки или ее представитель, изъявляющий волю в данной сделке, либо их супруги или родственники, названные в абзаце втором пункта 1 статьи 45 Закона об обществах с ограниченной ответственностью и абзаце втором пункта 1 статьи 81 Закона об акционерных обществах. В рассматриваемом случае действует презумпция доказанности осведомленности ФИО1 о заинтересованности в оспариваемой сделке, поскольку он сам являлся стороной сделки. Так, по общему правилу, деятельность любого коммерческого юридического лица (исходя из его уставных задач) имеет своей основной целью извлечение прибыли (пункт 1 статьи 50 ГК РФ). Обычным способом изъятия участниками денежных средств от успешной коммерческой деятельности принадлежащих им организаций является распределение прибыли в порядке, предусмотренном Федеральным законом «Об обществах с ограниченной ответственностью». Как следует из материалов дела (л.д. 76-78 т.1) и
а также о вручении ФИО1 телеграммы поданной по квитанции также не свидетельствуют о вызове должника и надлежащем его вручении. По правилам гражданского судопроизводства бремя доказывания обоснованности своих действий возлагается на должностное лицо и орган, чьи действия являются предметом судебной проверки (ч. 1 ст. 249 ГПК), данные правила применяются и при рассмотрении жалоб на действия судебного пристава-исполнителя. Особенностью процедур в сфере деятельности органов исполнительной власти является необходимость письменного подтверждения совершенных действий. В данном случае применяется презумпция доказанности действия судебного пристава-исполнителя только в случае, если данное действие зафиксировано надлежащим образом. Если действие судебного пристава-исполнителя хотя и было совершено, но не было отражено в соответствующих документах, то по правилам принципа допустимости средств доказывания оно будет считаться несовершенным. Пояснения судебного пристава- исполнителя о совершении каких-либо действий, но не отраженных документально не могут быть положены в основу решения суда в обоснование законности совершенных действий. Оценив представленные доказательства в порядке ст. 67 ГПК РФ, суд приходит
должников, несостоятелен, поскольку постановление не содержит данных о взыскании с должника ФИО2, являющейся самостоятельным участником исполнительного производства, исполнительского сбора. По правилам гражданского судопроизводства бремя доказывания обоснованности своих действий возлагается на должностное лицо и орган, чьи действия являются предметом судебной проверки (ч. 1 ст. 249 ГПК). Данные правила применяются и при рассмотрении жалоб на действия судебного пристава-исполнителя. Особенностью процедур в сфере деятельности органов исполнительной власти является необходимость письменного подтверждения совершенных действий. В данном случае применяется презумпция доказанности действия судебного пристава-исполнителя только в случае, если данное действие зафиксировано надлежащим образом. Если действие судебного пристава-исполнителя хотя и было совершено, но не было отражено в соответствующих документах, то по правилам принципа допустимости средств доказывания оно будет считаться несовершенным. Пояснения судебного пристава- исполнителя о совершении каких-либо действий, но не отраженных документально не могут быть положены в основу решения суда в обоснование законности совершенных действий. Суд также находит незаконным направление в адрес ФИО2 телеграммы, которая отвечает
целей совместного использования и проживания, что было подтверждено самим ответчиком и юридически – заключением брака в установленном законом порядке. В соответствии со ст.61 ч.2 ГПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица. Таким образом, а отношении участников дела, по которому судом вынесено соответствующее судебное постановление, действует презумпция доказанности обстоятельств, указанных в данном судебном постановлении и запрет на их оспаривание. Жилой дом – улучшенный объект, принадлежит на праве собственности ответчику. Улучшения неотделимы и остаются в собственности ответчика. Баня и гараж находятся на территории домовладения ответчика и в его фактическом пользовании. Просит взыскать с ответчика в ее пользу стоимость неотделимых улучшений в объекте недвижимости – жилого дома по адресу: ......, в размере 525000 рублей; половину стоимости возведенных за счет общих средств бани с навесом
речь в данном случае идет только о размере агентского вознаграждения за найденного покупателя по объекту недвижимости, который идентифицирован дополнительно к агентскому договору, в котором данные сведения отсутствуют, указан размер агентского вознаграждения с учетом скидки и без таковой, о возможности ее пересмотра и о наступлении срока для его выплаты (не позднее дня, следующего за днем регистрации перехода права собственности). Не усматривает судебная коллегия оснований не согласиться с выводами судов о том, что следуемая Правилам агентирования презумпция доказанности факта исполнения агентом своего обязательства по договору исключительно только на основании дополнительного соглашения (без учета его содержания) на законе не основана, как и нельзя однозначно судить об исполнении договора агентом в части найденного покупателя лишь по одному из указанных в п. 5.1.2 Правил агентирования документов. Указание в кассационной жалобе на составление истцом в соответствии с п. 5.16 Правил анкетирования устного отчета по агентскому договору не опровергает вывод суда о том, что такой отчет истцом
